Владимир Осипович Богомолов (1926 [по др. данным 1924] — 2003) — советский, российский писатель. Родился в деревне в Подмосковье. После начала Великой Отечественной войны ушел на фронт добровольцем, в 1949 г. уволен из армии в должности лейтенанта контрразведки. Литературная карьера началась с выходом повести «Иван» в 1958 г. Вторая повесть «Зося» была издана в 1963 г. После более чем десятилетнего перерыва в 1974 г. был издан роман «Момент истины (В августе сорок четвертого)» — наиболее известное произведение автора. В последующие годы были издана повесть «В кригере», а также некоторые короткие рассказы. В последние годы жизни Богомолов работал над объемным романом «Жизнь моя, иль ты приснилась мне», но работа не была завершена. Написанные главы были подготовлены к изданию вдовой писателя Р. Глушко и напечатаны в собрании произведений писателя, вышедшем в издательстве «Варгиус». В это издание также были включены подготовленные Глушко материалы по истории создания и публикации романа «Момент истины», которые до этого вышли в свет в журнале «Наш современник».
«Момент истины» повествует об одном эпизоде из практики работы оперативно-розыскной группы контрразведки. Действие романа ограничивается пятью днями августа 1944 г., но за счет введения в текст большого количества персонажей, вымышленных оперативных документов, а также ретроспективных эпизодов автор создает широкую картину войны.
В публикации в журнале «Наш современник» собраны материалы, которые описывают процесс создания и публикации романа. Прежде всего, это отрывки из дневника писателя, относящиеся ко времени работы над романом. В них зафиксированы основные этапы становления замысла и черновые варианты некоторых сцен, наброски портретных характеристик героев и заметки о структуре сюжета. Среди дневниковых фрагментов также приводятся записи о поездке Богомолова в Западную Белоруссию, содержащие данные об особенностях местности и погоды в этом регионе, которые затем были использованы в романе. Из материалов по истории публикации известно, что роман сначала должен был быть напечатан в журнале «Юность» в 1974 г., он даже был набран и проходил последние этапы подготовки к публикации. Но из-за разногласий между редакцией и автором, вызванных прежде всего задержками со стороны автора в подготовке текста и многократными продлениями договора, а также цензурными вопросами, роман в журнале «Юность» так и не был опубликован. Богомолов описывает историю борьбы с различными цензурными органами, приводит документы и письма цензоров, запрещавших публикацию романа из-за наличия в нем специальной терминологии (например, таких понятий, как «радиоигра», «маршрутчики», «радиопеленгация» и т.д.), а также из-за того, что героем одной из глав является И.В.
Жанр научная фантастика. Азейк Азимов – писатель фантаст
... Гибсона. Научная фантастика Жанр в литературе, кино и других видах искусства, одна из разновидностей фантастики. Научная фантастика основывается на фантастических допущениях в области науки и техники, в том ... и цитируют в научных статьях ученые - робототехники». Глава 1. Глава 1 Жанр научная фантастика. Азейк Азимов - писатель фантаст 1 Что такое научная фантастика Тема Научная фантастика интересна ...
Сталин. Все же, в итоге, после многомесячной борьбы роман получил цензурное разрешение и вышел в журнале «Новый мир» в конце 1974 г. под названием «В августе сорок четвертого…». В начале следующего года роман под тем же названием вышел отдельной книгой в издательстве «Молодая гвардия». Изначально авторское рабочее название было «Возьми их всех». В ходе работы над произведением название менялось еще несколько раз, пока писатель не остановился на варианте «Момент истины». Но при первом издании в связи с цензурными трудностями название пришлось заменить его на «В августе сорок четвертого…». С оригинальным авторским названием роман был переиздан в 1977 г. При переизданиях роман печатают с двойным названием или с изначальным вариантом авторского названия — «Момент истины».
Роман получил одобрительные отзывы критики. Первые рецензенты довольно однообразно хвалят роман за показ профессионализма контрразведчиков, наличие многогранных интересных образов главных героев и одновременно отмечают включение в роман множества второстепенных героев, что позволило автору продемонстрировать влияние войны на жизнь народа. Все это не позволяет определить роман просто как пример детективного жанра. Об этом идет речь, например, в статьях Б. Галанова «Герои, о которых не знали», «Навечно в памяти», в рецензии И. Дедкова, в рецензии С.С Смирнова «Люди высокого подвига». Алехин (один их главных героев романа) характеризуется как контрразведчик с большим опытом, склонный к сложным аналитическим операциям. Эти качества героя автор демонстрирует в сценах, изображающих поток сознания. Другой герой — Таманцев — также опытный контрразведчик, но больше практик, чем аналитик, а Блинов пытается научиться у них и во всем ориентируется на старших членов группы. Критики отмечают и внимание Богомолова к детской теме, при этом, как правило, вспоминают дебют писателя — повесть «Иван», в которой шла речь о трагической судьбе ребенка на войне. Детские персонажи в романе помогают психологическому раскрытию образов главных героев. Иногда, акцент на профессиональных качествах героев, позволяет определить роман как «производственный»: «В романе Богомолова именно эта профессиональная, его производственная, что ли, сторона тщательно выписана». Таким образом, первые критические отзывы о романе были сосредоточены вокруг образов героев и темы народной войны. В плане интересующей нас темы выделяется рецензия Галанова, в которой автор затрагивает вопрос о значении включения «секретных документов» в сюжетное повествование: «документы» работают на обострение критических ситуаций, одновременно «притормаживая» повествование в наиболее напряженных моментах, а также расширяют сферу изображаемого, охватить более полную «панораму войны в масштабах армии, фронта».
Критические статьи, появлявшиеся в печати по прошествии некоторого времени после публикации романа, предлагают уже более детальный разбор этого произведения. Но по-прежнему профессионализм героя — главная тема обсуждения и главная отличительная черта романа. Аналитическое описание расширяет число элементов, которые обеспечивают эту тему. Это уже не только непосредственно качества главных персонажей, но и дополнительные элементы — «документы» и второстепенные персонажи. Например, М. Кузнецов в статье «Иван, Зося, Таманцев и другие. Мастерская Владимира Богомолова», вышедшей в журнале «Наш современник» в 1976 г., так определяет значение вымышленных документов в тексте романа: «оперативные документы» демонстрируют всю «государственную военную машину». В конце статьи Кузнецов подробно анализирует последнюю сцену на поляне, в построении которой, по мнению автора статьи, используются различные точки «съемки». В итоге одна и та же сцена показывается через восприятие нескольких героев. Данный прием, как считает Кузнецов, позволил автору создать «лаконичное, целенаправленное, динамичное» повествование и при этом предельно детальное. Кузнецов также трактует образ Аникушина как трагический: это непрофессионал, который не понимает всей специфики работы контрразведки, но при этом он не является плохим человеком или плохим военным, у него есть свои понятия о чести и долге, гибель его случайна. Но большое число различных биографических подробностей, связанных с этим персонажем, Кузнецов оценивает как недостаток романного построения.
Сочинение воспитание в романах ф м достоевского
... писателя в нашем сознании. Очень многие исследователи, в частности М.Бахтин, отмечали, что в центре любого из романов Достоевского, составляя ... модой, всем хотелось услышать «признание» людей, с чьими героями они уже давно познакомились. Глубокий интерес к проблемам ... Весны» и автобиографические повести Николая М. Диккенсовские мотивы можно найти в ряде произведений Ф.М.Достоевского; с английским ...
В позднейших критических отзывах появляется новая трактовка значения профессионализма в романе. Л. Аннинский в статье «Богомоловский секрет» отказывает созданному автором художественному миру в эмоциональности на том основании, что в романе Богомолов выстраивает при помощи документов, профессионального жаргона «сквозную структуру, подчиняющую себе индивида». По мнению критика, Богомолов отказывается от всех достижений современной военной прозы, которая шла по «гуманистическому» пути разработки темы «человек на войне». А роман «В августе сорок четвертого…» утверждает значение человека только как профессионала, только через приносимую им пользу. Для Аннинского такой принцип изображения человека нельзя назвать однозначной неудачей автора, скорее — это особенность прозы Богомолова, выделяющая его героев из ряда героев литературы о войне.
Проблеме профессионального и индивидуального посвящена и статья «Литературное амплуа: заместитель Бога по розыску» С. Земляного. По мнению автора статьи, роман Богомолова имеет черты эпического произведения. В частности, одной из типичных черт эпического мира является отсутствие частной жизни героев, происходит отчуждение личности, поэтому так мало затронуты в романе биографии главных героев, их внешность, увлечения и т.п. Исключительным героем является Аникушин, который не принадлежит к «эпическому миру». Другими доказательствами «эпической» природы романа Земляной считает приметы «абсолютного эпического прошлого», то есть детали, отсылающие к военному времени, источник — национальное предание, которое воплощается в романе в следовании языковой традиции разведывательного общества, а также через многоголосие романа.
Таким образом, основное внимание критики было сосредоточено на главных героях романа, и при этом не столь часто упоминались особенности сюжета и роль вымышленных документов, хотя они занимают значительную часть повествования. Кроме того, при сопоставлении выводов различных критических работ, обнаруживается противоречие: разные критики по-разному трактуют то, как в романе соотносятся профессионализм героев и многогранность характеров. Одни считают, что отличительной чертой романа является совмещение этих двух черт, другие полагают, что профессионализм героев предопределяет скудность прорисовки других сторон их личностей.
Анализ эпизода в романе «Война и мир». Совет в Филях
... романа Том III События третьего тома полностью посвящены Отечественной войне 1812 г. Здесь масса описаний батальных сцен, Бородинское сражение, сдача Москвы и вход туда Наполеона, военный совет в Филях, ... силы медленно подняться на военном совете в крестьянской избе в Филях и взять на себя ответственность за отступление от Москвы. Краткое содержание по томам Том I В первом томе происходит знакомство ...
Начиная с конца 1980-х гг. роман неоднократно становился предметом научного изучения, однако не в положении центрального объекта исследования, а, в основном, как сопоставительный материал в рамках той или иной темы. Можно выделить несколько главных аспектов изучения романа. Во-первых, обращение к роману в рамках исследования вопроса о статусе документа в художественном тексте. Этой проблеме, например, посвящена диссертация Е.М. Горбуновой «Документ в целостной структуре произведения» (1987 г.).
В диссертации рассматриваются роман Богомолова и книга К.М. Симонова «Разные дни войны» в аспекте функций включения в повествование различных типов документов (вымышленных официальных документов и реальных личных, дневниковых записей).
Горбунова показывает, что документы влияют на повествование на композиционном, жанровом, сюжетном, стилевом уровнях. Отдельно документальные части имеют свою логику развития, организуют художественную динамику произведения, и в сжатом лаконичном виде представляют широкую панораму работы органов контрразведки.
Принципы и функции включения вымышленных документов в повествование описывает Д.Д. Ворон в статье «Особенности сюжета романа В. Богомолова “Момент истины”». Автор статьи отмечает, что «документы» играют решающую роль в организации общего сюжета. Кроме того, в концепции Ворона, «документы» в романе имеют свой собственный отдельный драматический сюжет. Также Ворон отмечает, что в романе показан «один из аспектов «состояния» мира в исторический момент августа сорок четвертого», и важную роль в достижении этого эффекта играют вымышленные оперативные документы.
Во-вторых, исследователи обращались к вопросу повествовательной организации романа. Об этом идет речь в статье Н.А. Колобаева «Формы повествования в военной прозе В.О. Богомолва». По мнению автора статьи, постоянный переход от третьего лица к первому, а также использование вставных текстов позволяет Богомолову дать «право голоса» многим повествующим субъектам и продемонстрировать полную картину событий, и тем самым автор продолжает традиции романистов XIX в. В статье Е.М. Лазуткиной «Модусы оценки в романе В.О. Богомолова «Момент истины» («В августе сорок четвертого…»)» предложен более подробный анализ повествовательной организации. Автор статьи исходит из того, что невозможно безоценочное высказывание и описывает, в чем выражаются оценочность в речи повествователя и персонажей. В сфере ведения автора — «оркестровка» описываемых событий, его сфера общения с читателем — это комментарии к «документам». Повествователь вводит читателя в суть событий, но при этом его голос сливается с голосом персонажей, что выражается на уровне «соматических речений», оценочных описаний мимики, жестов и т.д. По мнению Лазуткиной, можно говорить о присутствии в романе полифонии как приема.
Концепция «нового человека» в романе м. Турнье «пятница» глава
... Свифта, Вольтера, Дидро характеризуются универсальными философскими обобщениями; в романах ... подразумевалось свободное исследование, проводимое пытливым мыслителем ... о его врождённой греховности и порочности. Они считали, что пагубное влияние на природу человека оказывают неразумные условия жизни. По своим естественным свойствам человек ... как Поп, Дефо, Аддисон, Стиль, ... официальной религии, тем не менее, ...
Еще один аспект исследования романа — это изучение его в ряду произведений «военной прозы». Например, роман упоминается в диссертации В.А. Бережной «Духовно-эстетические основы литературы «потерянного поколения» и ее влияние на отечественную «военную прозу» 50-80-х годов XX века» (2005 г.).
В этой работе внимание сосредоточено на проблеме «война и человек», исследовательница классифицирует «военную прозу» о Великой Отечественной войне в соответствии с особенностями конфликтов и изображением человека. На этом фоне в романе Богомолова в рамках стандартной персонажной модели (трое друзей на войне) показаны три очень разных характера. А также роман отличает изображение специфического рода войск и особого боевого задания — поиск шпионов в тылу, в то время как обычно в «военной прозе» действие происходит на передовой или во вражеском тылу. Обращается к роману Богомолова и Ф. Хасанова в диссертации «Военная проза конца 1950-х — середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций» (2009 г.).
Данная диссертационная работа также рассматривает динамику развития «военной прозы», а роман Богомолова упоминается в связи с «мифом о военной контрразведке», сложившимся в советской «военной прозе». В соответствии с этим мифом служащие контрразведки изображались как отрицательные герои, как «внутренние враги». «Момент истины» выделяется на фоне других текстов этой группы за счет изображения иного взгляда на работу контрразведки.
Таким образом, в научной и критической литературе неоднократно отмечалось, что вымышленные документы, включенные в текст романа, выполняют много функций. Однако никогда не был подробно рассмотрен этот повествовательный элемент как особый прием, не были проанализированы его механизмы и композиционные функции в романе. Внимание исследователей было сосредоточено по большей части на интерпретации образов героев, частично описывалась повествовательная структура романа, но при этом не ставился вопрос о роли официально-делового стиля в повествовательной части романа, за границами текстов «официальных документов». Роман почти не рассматривался в сопоставлении с другими документальными текстами эпохи, хотя для времени его создания характерно увеличение интереса к документальной литературе. Пристальное исследование поэтики вымышленных документов как специфического повествовательного элемента романа Богомолова составляет новизну нашей работы.
Объектом исследования в работе является роман В. Богомолова «В августе сорок четвертого (Момент истины)». Предмет исследования —повествовательные элементы, ориентированные на документальные жанры, их функция в общей сюжетно-композиционной структуре романа в романе.
Принципиальное значение для нашей работы имеет полемика по поводу границ вымысла, разгоревшаяся между Богомоловым и Г. Владимовым после публикации последним романа «Генерал и его армия». Роман Богомолова, создававшийся в период особого интереса к документальной литературе, является наглядным примером использования в художественном произведении форм документа, а также авторской установки на максимально точное изображение исторических фактов в художественном произведении. Отношение к историческому факту у Владимова иное. В полемической статье с красноречивым названием «Срам имут и мертвые, и живые, и Россия» Богомолов решительно обвинял коллегу в искажении фактов военной истории. Основная претензия Богомолова к Владимову состоит в том, что последний показывает в своем романе советских военачальников по сравнению с немецким генералом в дурном свете, используя не все известные факты, но при этом описывая то, о чем нет документальных свидетельств. Например, Богомолов упрекает Владимова в том, что немецкий генерал Гудериан показан интеллигентным военачальником, читающим «Войну и мир» в Ясной Поляне, в то время как в мемуарах генерала нет ничего о чтении романа, из усадьбы немецкие солдаты сделали конюшню и осквернили могилу писателя, о чем у Владимова не упоминается.
Комическое и трагическое в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
... редакцию «Мастера и Маргариты», убедился, что раз написанное уже невозможно изгнать из памяти, и в результате оставил после смерти в наследство потомкам рукопись великого произведения. Глава III. Трагическое и комическое в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» III.1 Комическое в романе «Мастер и Маргарита» Трагическое -- эстетическая ...
А советские военачальники у Владимова интересуются едой и подарками вышестоящих командиров, что в сравнении с благородным немецким генералом, конечно, играет не в их пользу. Боевые заслуги советских командиров, в отличие, например, от заслуг генерала Власова в битве под Москвой, Владимов также обходит вниманием. Все это красноречиво свидетельствует о том, что для Богомолова как писателя была важна «правдивость» художественных произведений, которые посвящены Великой Отечественной войне. Мы берем здесь «правдивость» в кавычки, так как подразумеваем не в прямом смысле «правдивый рассказ о событиях», а авторскую установку на конструирование в художественном произведении образа мира, максимально соответствующего образу реального мира в его, авторском, представлении, с учетом известных ему фактов. Подобная установка исключает предпочтения художественной «правды» «правде» реального мира.
В свою очередь Богомолов был обвинен в придирке к отдельным фактам и непонимании основного принципа литературного творчества — его фикциональности, права писателя на свободу построения сюжета, включая и свободу обращения с историческими фактами.
В рамках данной работы принципиальное значение имеет различие между установкой автора на «правду факта» и «исторической достоверностью». «Историческая достоверность» — это реально произошедшие в реальном мире события. «Историческая достоверность» не допускает и доли вымысла. Правда факта, в концепции Богомолова, напротив, не исключает включение вымышленных элементов, если они не искажают известные реальные факты и не приводят к их переосмыслению. Иными словами, правда факта — это и известные реальные факты, и те вымышленные элементы, которые построены по их образцу, могли бы наличествовать в реальности, которые, как и реальные исторические факты, служат опорой поступков и событий вымышленного мира. Таким образом, нас не будет интересовать «историческая достоверность» излагаемых в романе Богомолова событий, но принципиальный для нас вопрос — как именно формируется и аргументируется в романе «правда факта». Следовательно, цель данной работы — показать, как в романе ориентация на приемы документальных жанров определяет особенности изложения событий и конструирование художественного мира.
При анализе мы исходили из гипотезы о том, что в романе изображение мира ориентировано на «правду факта», с целью создать максимально объективную картину мира автор использует приемы, характерные для документальной литературы на различных уровнях повествования.
Сочинение по литературе дом произведения
... не получить хорошего сочинения. Литература – это, конечно, не кулинария, но даже здесь сложно обходиться без специй. Сочинение на тему Дом Дом… Такое маленькое ... выражение недовольства или наглую грубость. В доме, где царит мир и покой, человек чувствует себя прекрасно. ... полученным словарным запасом. Структурировать мысли. Выразить собственное мнение по отношению к чему бы то ни было. Описывать ...
Для реализации поставленной цели нами были сформулированы следующие задачи:
Выявить функции и композиционные особенности введения в текст романа вымышленных документов.
Рассмотреть речь героев и повествователя с точки зрения присутствия в ней элементов документального стиля.
Провести сравнительный анализ романа с текстами документальных жанров, а также опубликованными архивными документами.
И еще одно важное замечание. На сегодняшний день проблема разграничения документальных и художественных нарративов не является центральным вопросом в науке, однако большой интерес вызывают т.н. «нестандартные» нарративы. Представляется, что исследования текстов такого типа помогут заполнить пробелы, ответить на некоторые открытые вопросы, связанные с проблемой отражения реальности в тексте и в целом с изучением природы текста как типа высказывания. Поэтому нам представляется, что обращение к поэтике текста, который активно использует нечасто встречающийся прием — введение вымышленных официальных документов, — вписывается в обозначенное выше направление. Этим определяется актуальность нашего исследования.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. В первой главе рассматриваются различные подходы к изучению «документального». Во второй главе анализируется структура романа с точки зрения использования «документальных» элементов на уровне композиции, стиля, персонажной организации. В третьей главе роман сопоставляется с произведениями документальных жанров с целью выявления сходств и различий. Сравнение проводится на основе описания роли повествователя, стилистических особенностей и сюжетных моделей. В заключении подводятся итоги работы и определяются перспективы исследования.
Глава 1. «Документальное» как предмет исследования: грани проблемы
«Документальное» относится к одной из самых дискуссионных областей исследования в гуманитарной науке. Прежде всего, спорными оказываются критерии, согласно которым тот или иной текст может быть наделен статусом «документального». Поэтому, например, очень по-разному может быть решен даже вопрос о составе и границах документальных жанров. Когда же «документальное» используется как элемент внутри другого текста, то речь идет, как правило, о стилистических особенностях, позволяющих соотнести данных элемент с устойчивыми чертами документального стиля. Итак, два наиболее устойчивых понимания «документального» — это «документальное» как жанр и «документальное» как стиль. Оба эти понимания актуальны для романа Богомолова.
Проблема «документального», особенно такие его аспекты, как природа и границы жанров, причины снижения или повышения популярности документальных текстов, а также собственно объем понятия «документального», активно обсуждались в научной литературе и критике в первой половине — середине XX в. Несомненно, это было связано с подъемом уровня популярности документальных и художественно-документальных форм среди читателей.
Первыми в отечественной традиции, кто на теоретическом уровне поставил проблему взаимодействия документа и литературы, были формалисты. Практически в то же время разработкой теории т.н. «литературы факта» занимались представители литературной группы Леф. Лефовцы писали о том, что литература должна отказаться от вымысла и содержанием ее должны стать реальные факты. Немного с иного ракурса смотрит на документ в литературном творчестве Ю.Н. Тынянов. Для Тынянова документ является скорее отправной точкой, исследователь и писатель говорит о возможной неточности документальных свидетельств и о том, что задача автора, создающего историческое произведение на основе документов — угадать дух эпохи, а не просто слепо следовать зафиксированным фактам.
Жанры литературы — описание, разновидности и особенности
... литературе: В. Гюго «Отверженные», А. Чехов «Вишневый сад», Ф. Достоевский «Братья Карамазовы». Каждый литературный жанр обладает уникальными признаками, но зачастую можно встретить их смешение в одном произведении. ... лирических отступлений. Уделяется пристальное внимание внутреннему миру главного персонажа. Примером такой книги могут послужить «Мертвые души» Н. В. Гоголя. Баллады, в отличие от ...
Вторая волна интереса к «документальному» относится к 60-70-е гг. XX в. В эти годы в науке и в критике активно обсуждался вопрос о причинах распространения документальной литературы. В 1966 г. в журнале «Вопросы литературы» выходит серия материалов, содержащих ответы писателей-документалистов на вопросы о проблемах документального жанра, а в журнале «Иностранная литература» — публикуются результаты «круглого стола», посвященного вопросам документалистики. В подборки вошли высказывания А. Аграновского, А. Адамовича, И. Андронникова, Г. Баширова, И. Винниченко, Л. Гинзбурга, Е. Дороша, И. Падерина, С. Смирнова, П. Палиевского, Н. Атарова и других писателей и литературных деятелей.
Популярность документальной литературы авторы статей связывают с несколькими факторами. Во-первых, читателям, которые пережили потрясения XX и имеют большой опыт, более интересны факты, а не художественный вымысел, читатель хочет делать собственные выводы, а не следовать за авторской интерпретацией. Во-вторых, факт приобретает собственное эстетическое значение, сама действительность предоставляет больше достойного изображения в литературе, чем любой писатель способен выдумать. В-третьих, причиной популярности документальных жанров критики называют научно-технический прогресс, появление новых способов получения информации, что вынуждает литературу следовать принципу «предоставления фактов».
Особо обсуждается вопрос о границах документальных жанров. В «Краткой литературной энциклопедии», второй том которой (с буквой Д) вышел в 1964 г., статья про документальную литературу отсутствовала. Только потом, в 1978 г., выходит дополнение, в котором уже появилась статья под названием «Документальная литература», написанная В.С. Муравьевым. Автор статьи исключает дневники и мемуары из ряда документальных жанров и считает документальными только произведения, где каждый описанный факт может быть документально подтвержден. Эту точку зрения нельзя назвать общепризнанной.
О разных аспектах «документального» писали П.В. Палиевский, М.Б. Храпченко, А.Г Тартаковский, М Гловински. О приемах создания эффекта реалистичности писал Д.С. Лихачев. В последние годы появились работы Д. Калугина, Н. Яковлевой, И. Каспэ, Е. Местергази, также посвященные различным аспектам проблемы «документального» в литературе.
На данный момент можно выделить основные направления в изучении «документального»: определение понятия «документальной литературы», проблема границ, достоверность предоставляемых свидетельств, оправданность слепой опоры на документ, механизмы использования (приемы и функции) документа в художественной литературы.
Изучение поэтики «документального» необходимым подразумевает методологическую базу, сформированную классическими работами в области исследования романного стиля, вымысла и речевой семантики и прагматики. Для нас эту базы определили работы М.М. Бахтина, Э. Ауэрбаха, Дж. Серля.
Любовь в романе война и мир толстого . любовь в произведении ...
... Тема любви в романе «Война и мир» раскрывается на примере нескольких героев, одним из которых является Андрей Болконский. Его путь к счастью был тернистым. В возрасте 20 лет, будучи ... личность. Ничего не появляется само собой, так и любовь. Она не может возникнуть из ничего. Любовь в романе Льва Николаевича Толстого «Война и мир» раскрывает характеры многих персонажей. Когда товарищи ...
По мысли М.М. Бахтина, именно речь в романе является основным предметом изображения. Бахтин писал: «Центральная проблема романной стилистики может быть сформулирована, как проблема художественного изображения языка, проблема образа языка». Речь — это единственный доступный автору романа способ изображения мира. Именно конструирование различных языков героев позволяет автору романа создать или воссоздать многостороннюю картину исторического периода.
Вопрос о принципах отражения реальности в художественном произведении, которое рассматривается как одна из форм речевой деятельности, можно назвать одним из основных вопросов науки о литературе. В рамках данного исследования в наши задачи не входит фундаментальное теоретическое осмысление вопроса о способах представления действительности в художественном тексте, мы обозначим только некоторые наиболее влиятельные направления, которые были представлены в науке.
Классической работой, где рассматриваются миметические механизмы в литературе, является книга Э. Ауэрбаха «Мимесис», в которой проводится анализ наиболее известных произведений различных эпох (от Библии и поэм Гомера до модернистских романов Вульф, Пруста и Джойса), и для каждой эпохи автором выделяется отличающие ее принципы изображения реальности.
В своем роде революционной для своего времени стала прагматическая теория — теория речевых актов, разработанная Джоном Остином и продолженная также в работах его последователей. Теория сосредоточена на том, как существуют в мире высказывания и тексты, производимые носителями языка. Сам Остин полагал, что художественный дискурс является паразитическим, трактовал такие случаи как случаи «пустого» использования высказывания и вообще исключал их из объекта рассмотрения. Природа высказывания в художественном произведении стала предметом исследования представителей данной теории. Дж. Серль в статье «Логический статус художественного дискурса» показывает специфику художественного текста, используя для демонстрации его особенностей «противоположный полюс» — документальные тексты. Сёрль приходит к выводу о том, что создавая фикциональные тексты, автор не совершает отдельного речевого акта (типа написания истории, прозаического произведения, пьесы и т.п.), а совершает те же иллокутивные акты, что и в разговоре, что и при написании нехудожественных текстов; разница в том, что он только притворяется, что делает утверждение, задает вопросы и т.п. Этот процесс разрушает обычные вертикальные связи между высказыванием и предметом, которые устанавливаются в речи людей. Другими словами, Сёрль приравнивает документальные и фикциональные тексты и утверждает, что они ничем не отличаются, кроме интенций автора. В художественном тексте создаются некие собственные конвенции, которые разрывают связь высказывания с реальностью, но при этом позволяют читателю воспринимать художественное произведение как целостный конструкт, не отсылающий к конкретным событиям в реальности.
Произносительные акты в художественных произведениях неотличимы от произносительных актов в серьезном дискусре, и именно из-за этого нет никаких текстуальных качеств, идентифицирующий часть дискурса как художественное произведение. Процесс совершения произносительного акта с намеренной отсылкой к горизонтальным конвенциям определяет притворность совершения иллокоутивного акта.
Сёрль говорит не только о художественных произведениях, выводы его приложимы к любым вымышленным дискурсам. Он выделят их в отдельную группу «несерьезных», противопоставляя «серьезным». В конце статьи ученый приходит к проблеме передачи «серьезных» сообщений через «несерьезные» речевые акты в художественном произведении. Эта мысль, на наш взгляд, корреспондирует представлениям Бахтина о природе события в художественном произведении. Один план составляют события внутри произведения и другой план — это событие коммуникации автора с читателем, передача некоего сообщения посредством художественного произведения.
О природе высказывания Бахтин писал работе «О речевых жанрах». Бахтин в работе учитывает то, на что представители теории речевых актов не сосредотачивали достаточно внимания — на цитатную природу высказывания. В первую очередь, Бахтин пишет, что любое высказывание — это реплика в диалоге. Оно ориентируется как на предшествующие высказывания по данной теме, также и на возможные ответы. Воспринимать литературные произведения, как и любые другие высказывания, нам позволяет именно их цитатная природа.
Помимо этого, в данной работе Бахтин делает именно то, с чем спорит Сёрль — он рассматривает литературные произведения как отдельный особый вид высказывания, только это вторичное высказывание, то есть более структурированное, чем первичное, но также являющееся репликой, соотносимой по природе и функциям с репликой в устном диалоге между людьми. Но при этом Бахтин разделяет высказывания на первичные (реплика в межличностном диалоге) и вторичные (литературное произведение, научная, публицистическая работа).
Вторичные жанры состоят из высказываний первичных жанров, выстроенных в определенную структуру в соответствии с целью высказывания. Если рассматривать литературное (или даже документальное) произведение как отдельную реплику в некоем общем «диалоге», которая несет некое «серьезное» высказывание, то нецелесообразно рассматривать это произведение только как цепочку высказываний, при помощи неких конвенций разрывающих связь с реальность.
Любое произведение, описывающее цепь событий, как известно, отбирает из всего многообразия фактов, которые возможно отобразить, только какую-то часть. Это обусловлено точкой зрения повествователя. Так как это является неотъемлемой частью создания любого нарратива, рассказывающего историю, то и возникают проблемы неполного и тенденциозного отражения реальности в документальных произведениях, которые должны описывать реальные события. Документальное произведение может действительно описывать реальные факты, но путем отбора и компоновки материала рассказывать абсолютно неправдивую историю. О том, как данные механизмы работают в различных документальных и художественных произведениях писала Л. Гинзбург в статье «Документальная литература и принципы построения характера», вышедшей в «Вопросах литературы» в 1970 г.. Основные положения статьи легли в основу книги «О психологической прозе», изданной в 1971 г. Гинзбург выстраивает трехступенчатую структуру освоения фактического материала в литературных и документальных текстах. На первой «ступени» структурированности находятся «человеческие документы»: письма и дневники, в которых сохранены непосредственные впечатления авторов от событий действительности. Но и в этих жанрах присутствуют следы «построения характера», т.е. формулы, которые автор такого «документа» использует для выстраивания определенного образа.
Следующая ступень организованности текста — это мемуары и воспоминания. Авторы мемуаров, с одной стороны, более последовательно конструируют свой характер в рамках выбранного образа.
Третьей ступенью являются литературные произведения. Гинзбург показывает, как факты реальности используется писателями для создания психологически достоверных характеров. Теоретически, отбор фактов, выбор способа их отображения, является главным конструктивным признаком художественной литературы, именно это является способом автора передать читателю «серьезное» высказывание путем ряда «несерьезных». Но как показывает Гинзбург, те же приемы используют и авторы некоторых документальных жанров.
Но дело не в том, что авторы документальных произведений хотят ввести читателя в заблуждение (хотя, иногда и это имеет место), а вообще в способе восприятия реальности человеком. «Нарративизация — это свойство человеческого мышления».
Умберто Эко в лекциях, прочитанных в Гарварде и изданных затем под заголовком «Шесть прогулок в литературных лесах» говорит о том, что для восприятия происходящих в реальности событий человек использует те же механизмы, что используются для создания вымышленного повествования о событиях, то есть, даже рассказывая историю из жизни, мы пытаемся, как минимум, придать ей сюжетную форму. Таким образом, в художественном произведении реальность переплетена с вымыслом так, что их невозможно разделить. Но отличается произведение художественной литературы тем, что читатель полностью доверяет автору в пределах мира, созданного в художественном произведении. Другими словами, при создании художественного произведения его автор конструирует некий мир, ограниченный определенными законами, которые читатель воспринимает из того же текста и все события происходят в границах этих законов. Эко утверждает, что в этом заключается одна из причин интереса читателей к художественной литературе: внутри художественного произведения понятие правды однозначно, а реальный мир в этом смысле менее надежен.
Неудивительно, что человек пытается упорядочить хаос внешнего мира при помощи «литературных» механизмов, придать своим знаниям понятную форму.
Рассмотренные теоретические концепции по большей части сосредоточены на природе высказывания как такового, будь то литературное произведение как отдельное высказывание или отдельные речевые акты внутри литературного произведения. Помимо этого для нашей работы особый интерес представляют теории, описывающие представление реальности внутри этого высказывания
Способы представления мира в художественном тексте, которые позволяют автору передавать читателю «серьезные» (по терминологии Сёрля) сообщения, разносторонне изучались в рамках нарратологии..
Несомненно, в своей работе мы будем учитывать описанные выше концепции, но по большей части будем опираться именно на нарратологический метод.
Нарратология стремится выработать методологический аппарат, который бы помог описать, каким образом определенный текст (в частности, художественный текст) рассказывает о неких событиях. И как в любой науке, в нарратологии также присутствуют разные концепции в методологическом аппарате, то есть в рамках нарратологии нет единой модели описания тексты. Одна из наиболее известных схем нарратологического анализа была предложена Ж. Женеттом в работе «Повествовательный дискурс». Женетт рассматривает художественное произведение как тип высказывания и для анализа использует категории, которые применяются в лингвистике: пространство, время, модальность и залог. Конечно же, трактовки этих понятий у Женетта не идентична лингвистической, но в целом соотносима, учитывая различие в природе материала. Одним из основных отличий концепции Женетта относительно исследования точки зрения и способов представления истории является разграничение двух инстанций: «кто видит» и «кто говорит» (модальность/залог и терминах Женетта).
Это разграничение позволяет более детально и четко проанализировать повествовательные инстанции в произведении.
Женетт также писал о различиях между фикциональными и нефикциональными повествованиями. В статье «Фикциональное и фактуальное повествование» он, используя созданную им ранее схему, сравнивает эти два вида текстов и доказывает то, что у документальных и художественных текстов формальное различие лежит виде фокализации. Тип отношения автора, героя и повествователя показывает, какой перед читателем текст. Женетт не согласен с Сёрлем в том, что не существует ни синтаксических, ни семантических отличий между вымышленным и фактографическим текстом. Последовательно рассматривая категории временной последовательности, скорости повествования, модальности, залога, Женетт приходит к выводу, что отличие формально выражается в модальности текста и в типе отношения автора, героя и нарратора.
Фактуальный текст обязательно должен содержать какие-либо указатели на источники, если делает утверждения о поведениях героев, особенно, если это демонстрация чувств и эмоций. Вымышленный текст не нуждается в подобных источниках. Даже если герой художественного произведения является реально существовавшим лицом, нарратор художественного произведения вполне может сказать, например, «Наполеон подумал, что…», дополнительно не поясняя, откуда известно, что подумал Наполеон.
Все это определяет позицию автора по отношению к нарратору. В невымышленном нарративе автор берет на себя ответственность за все, что он говорит и всерьез утверждает, что он говорит правду, имеющую отношению к реальному миру, где живет автор и читатель. Такое равенство автора и нарратора также является показателем невымышленного нарратива. Здесь Женетт проводит параллель к размышлениям Сёрля о различных типах нарратива и соглашается с лингвистом в том, что в художественном тексте автор «несерьезно» рассказывает о событиях, заставляет читателя принять, что что-то действительно происходило, но при этом не заставляя всерьез поверить в правдивость истории. Женетт также отмечает, что связь автора и нарратора не всегда ярко манифестирована в тексте.
Таким образом, исследования сосредоточены на проблемах различия документальных и художественных повествований, а также выяснении специфики художественных текстов. Учитывая то, что художественные и документальные жанры активно влияют друг на друга, их сравнительное изучение, а также изучение пограничных текстов может быть продуктивно с точки зрения исследования особенностей повествования в целом.
Изучение поэтики «документального» в данной работе будет вестись с разных позиций: и с учетом представлений о природе, особенностях и роли документальных текстов, выработанных в рамках общей теории документальных жанров, и с учетом опыта классических работ по лингвистике, и с точки зрения представлений того направления современной нарратологии, которое основано на идеях Бахтина и Женетта.
Глава 2. Типы и функции «документальных» элементов в структуре романа
2.1 Динамика развития «военной прозы»
«Документальность» и жанровая динамика «военной прозы»
Литература, посвященная Великой Отечественной войне, обычно делится на три больших периода: 1) литература военных лет и первого послевоенного десятилетия, 2) произведения рубежа 50-60-х — середины 80-х гг. XX века, 3) литература о войне второй половины 80-х — 90-х гг. Прозаические тексты, посвященные Великой Отечественной войне, принято называть «военной прозой».
В первые годы войны большое распространение получают очерки. Очерк — это небольшой по объему жанр, поэтому перед автором не стоит задача широкого осмысления происходящего. Кроме того, своей публицистичностью очерк отвечал запросу на подъем «боевого духа» и поддержание патриотических настроений. Это была первоочередная задача, стоявшая перед литературой в военные годы. И кроме того очерк, претендующий на документальность, помогал «очеловечить» безличные сводки с фронтов, более подробно показать то, что происходит на фронте для тех, кто находился в тылу и ждал любых вестей с передовой. В годы войны очерки публиковали М. Шолохов, А. Гайдар, И. Эренбург, К. Симонов, В. Гроссман, П. Павленко и многие другие авторы.
Л.И. Демина в автореферате диссертации «Идейно-художественная эволюция малых жанров в отечественной «военной прозе» 40-х гг. (очерк, рассказ, повесть)» отмечает, что художественно-документальная природа очерка значительно повлияла на дальнейшее развитие литературы о Великой отечественной войне. Кроме того, в последующие годы авторы собирали свои очерки, написанные в военный период, в отдельные издания (В. Гроссман «Годы войны» (1945)) или создавали произведения крупных форм на основе очерков (Д. Ортенберг «Год 1942» (1988), создано на основе очерков, опубликованных в газете «Красная звезда»).
Рассказ также не предполагает большого временного и событийного охвата. Итак, рассказ и очерк были ведущими литературными жанрами в военный период.
Более крупный жанр — повесть, распространяется в литературе позднее и становится одним из основных жанров «военной прозы» не только в военный период, но и в последующие годы. Однако и в более крупной прозаической форме хорошо прослеживаются документальные тенденции. Например, в 40-е гг. создается повесть В. Гроссмана «Народ бессмертен», основанная на очерках автора. Но не только очерковый документализм проявляет себя в эти годы.
Исследователи отмечают, что одним из ключевых текстов о Великой Отечественной стала повесть В. Некрасова «В окопах Сталинграда», созданная автором на основе собственного опыта, своих воспоминаний о Сталинградской битве. Повесть Некрасова содержит те особенности, которые впоследствии будут активно развиваться в «военной прозе» на протяжении нескольких десятилетий. В первую очередь, это то, что назевается «окопной правдой» — взгляд на события с точки зрения одного рядового участника событий Повесть написана от первого лица и это создают иллюзию автобиографичности («презумпция автобиографизма», характерна для повествования от первого лица…).
Повесть В. Некрасова явилась истоком направления, которое получило название «лейтенантская проза».
Период развития «военной прозы», к которому относится лейтенантская проза (50-60-70-е гг.) представляется наиболее продуктивным с точки зрения разработки темы Великой Отечественной войны. Большая часть известных широкому читателю авторов, писавших об этой войне, создавала произведения в русле именно этого направления (Г. Бакланов, Ю. Бондарев, К. Воробьев).
Лейтенантскую прозу также называют «прозой фронтового поколения» и относят к ней произведения, созданные авторами, чья молодость пришлась на годы Великой Отечественной войны.
Другими исследователями уже внутри первого периода развития прозы о Великой Отечественной войне выделяются две магистральные направления: социально-психологическое («В окопах Сталинграда») и героико-романтическое («Молодая гвардия» А.А. Фадеева, «Звезда» Э.Г. Казакевича»).
Соединение этих двух традиций приходится на прозу, создаваемую писателями фронтового поколения. Для их произведений характерно более масштабное обобщение событий, выделение более серьезных конфликтов и постановка новых проблем внутри избранной войной темы, но при этом сохранение стремления показать правду «простого солдата».
Герои-контрразведчики в контексте традиций «военной прозы»
Начиная с самых первых произведений, посвященных Великой Отечественной войне и на протяжении всего развития «военной прозы» в последующие годы, большую роль играла традиция, которая восходит к изображению войны в произведениях Л.Н. Толстого. А. Адамович отмечает, что «Войне и мире» солдаты и офицеры не просто «познавали» похожие ситуации и чувства, а воспринимали «свою» войну через призму толстовского изображения войны, следовали за героями произведения Толстого.
Г.Ф. Хасанова в диссертации «Военная проза конца 1950-х — середины 1980-х гг. в контексте литературных традиций» посвящает отдельный раздел описанию толстовской традиции в «военной прозе» избранного периода. Среди прочего, исследовательница выделяет мотив противопоставления «тыловой аристократии» и истинного военного. Этот мотив развивается в прозе фронтового поколения о Великой Отечественной войне в проблему противопоставления «своих» и «чужих» внутри советского войска. Противник в войне не является участником конфликта, немцы — это часть исходной ситуации, конфликт в прозе фронтового поколения разыгрывается между героями, принадлежащими к советской стороне. И иногда некоторые герои выделяются в категорию «чужих», носителей чуждых, искаженных ценностей, в категорию тех, чья цель избежать опасности или даже причинить неприятности другим советским военным. Персонажами, наделенными подобными чертами, зачастую являются в произведениях сотрудники НКВД и «Смерш». Хасанова отмечает, что для «чужого» характерны определенные взгляды на войну: победа любой ценой (даже ценой необоснованных человеческих жертв), представление о том, что командир должен быть строг, подчиненные должны непременно его бояться и неукоснительно выполнять все приказы, что над армией необходим постоянный надзор, чтобы у низших чинов не возникало и мысли о том, что начальство может ошибаться. Нововведение прозы фронтового поколения — это изображение таких стандартных для советской литературы качеств как сознательность и бдительность в невыгодном свете. Это позволяет исследовательнице сделать вывод о том, что военная литература исследуемого периода, развенчивая советскую мифологию о войне, формирует новую систему мифов, одним из которых становится изображение сотрудника НКВД и «Смерш» как внутреннего, более опасного, чем немцы, врага». Но Хасанова выделяет роман «Момент истины» как произведение, противопоставленное этой традиции.
«Момент истины» как реакция на «миф об особистах»
Роман Богомолова был опубликован в 1974 г., когда расцвет лейтенантской прозы уже был позади. Но произведение Богомолова наследует многие художественные принципы, разработанные этим направлением.
1) изображение единичного, локального конфликта (сюжет романа сосредоточен вокруг одного эпизода из практики оперативно-розыскной группы контрразведки);
2) небольшой временной интервал, внутри которого разворачиваются события (все основные события романа разворачиваются за 5 дней);
3) наличие героя — молодого лейтенанта с передовой (лейтенант Блинов).
Богомолов, задумывая повесть о военной контрразведке, хотел развенчать складывающийся негативный миф. Вот что Богомолов писал главному редактору журнала «Юность», где изначально планировалась публикация романа:
В советской художественной литературе, к сожалению, даже у талантливых авторов («Июль 41 года» [Г. Бакланов], «Горячий снег» [Ю. Бондарев], «Мертвым не больно» [В. Быков], романы К. Симонова) офицеры контрразведки — образы исключительно отрицательные, негативные. В неверном представлении уважаемых писателей, а затем и в созданном этими произведениями представлении многих миллионов читателей офицеры контрразведки — подозрительные перестраховщики, люди неумные, ограниченные, а то и просто трусливые. … В своей повести я стремлюсь реалистически показать трудную, самоотверженную работу армейских контрразведчиков на фронте …
Таким образом, Богомолов стремится перенести «особистов» из разряда «чужих» в разряд «своих». Для этого писатель последовательно развенчивает стандартные мифы о контрразведчиках. Во-первых, это миф о контрразведчиках — «тыловых крысах», которые занимаются бесполезной деятельностью, пока остальные воюют на передовой, и во-вторых, представление о том, что разведка — это «рестораны» и «красивые девушки».
Но при этом положительный образ сотрудника «Смерш» создается автором путем включения героев романа в ту же оппозицию «своих» — «чужих». Только здесь эта оппозиция трансформируется: «своими» являются контрразведчики — профессионалы, которые знают свою профессию и стремятся не просто выполнить свой долг «для себя», но хорошо сделать свою работу. Показательна присказка, которую используют герои: «Как говорит начальство: сделай и не умирай!» «Чужими» в данном случае оказываются все, не связанные с контрразведкой. Оппозиция воплощается в образе «высокого начальства», преследующего свои интересы, для которого органы контрразведки являются инструментом достижения цели. Но при этом, используя неверно методы управления, высокое начальство зачастую может мешать выполнению тех задач, которое само же поставило. В данном случае под «высоким начальством» в первую очередь имеется в виду Иосиф Сталин, образ которого в романе ниже будет рассмотрен более подробно.
Для того чтобы разрушить стереотипный образ «особиста», Богомолов создает комплекс различных героев, отличающихся по мировоззрению, вводит большое количество второстепенных персонажей. Все это помогает автору показать, что сотрудники «Смерш» также выполняли важную работу, и на их жизни и на жизни их близких война повлияла также сильно, как и на жизни воевавших на передовой. Показать всю сложность структуры изнутри, в том числе обозначить противоречия, которые имеют место в ее работе, Богомолову помогают вымышленные документы, которые в общей совокупности составляют около четверти от всего текстового объема романа (24 главы из 99).
2.2 Типы вымышленных «документов» в романе
Перед тем, как приступить к анализу документальных глав в романе «Момент истины», следует уточнить, что все «документы» введенные в текст романа, являются вымышленными, хотя, по признанию автора произведения, они составлялись на основе реальных документов, тем самым вымышленные документы призваны имитировать стилистику подлинных. Но все же вымышленные документы не претендуют на историческую достоверность. В дальнейшем, употребляя слово «документ» по отношению к роману Богомолова, мы будем иметь в виду именно эти вымышленные документы, никак не утверждая их достоверность и не приравнивая к подлинным документам.
