Отчуждение — не столько философская категория, сколько ощущение, чувство. Наличие в нас разных уровней, пластов, комплексов, от нас мало зависящих, когда «нарушение обмена какого-нибудь гормона сводит на нет многие душевные качества…» — это и есть самое настоящее отчуждение: нечто нам формально присущее, исходящее из нас, выносится вовне и ощущается как чуждое, имеющее иную природу. Генетические программы, к примеру, программа умирания, которая «работает» против своего «хозяина», как разведчик-«двойник», будь то программа медленной смерти от старости — атеросклероз, или быстрой смерти от запредельного повреждения — шок. Природа избавляется от ставшей ей ненужной особи, и не просто ненужной — вредной: в природе нет и не может быть инвалидов, это балласт, от которого следует избавиться как можно скорее. Жизнь — не индивидуальный процесс, индивид для природы — проба пера, пешка в игре. Рамка чтения здесь — популяция. Имеют значение не отдельные особи, а большие числа. Наш организм нам не принадлежит, а взят напрокат, что ли.
<Умирал безнадежный больной. Должен был умереть. Приговоренный к смерти. Страшно умирал. Дня три. Утром последнего дня собрался куда-то идти, привстал, но тело уже не слушалось, чужое, тянуло «вниз» — и час спустя, бросив тело, отправился ОДИН. Брошенное тело было страшно… >
- Человек с самого рождения сталкивается с предсуществующим порядком вещей: культурой, общественными отношениями, политическим режимом. Принадлежность к человечеству, определенной цивилизации, этносу, кругу — не его выбор, а его судьба. В процессе жизни он, безусловно, влияет и на культуру, и на общественные отношения. — Всё из человека, все общественные институты, мораль, религия — всё это создано человеком, который при этом что-то выражал, выносил из себя, это по отношению к потомкам институты становятся об’ективными, в протяженности в прошлое: «в начале было слово…» — в начале был суб’ект. — Но степень влияния конкретного индивида в конкретных обстоятельствах на об’ективность очень редко бывает значительной, достойной упоминания, в большинстве своем стремится к нулю, тогда как обратная зависимость от обстоятельств бесконечно велика;
- человек есть раб независящих от него обстоятельств — это звучит так.
«Человек отличается от животных тем, что…» — а ничем он не отличается! Нет принципиальной разницы между человеком и другими высшими животными. И вовсе он не вышел из природы, ощутив свою заброшенность, или заботу, или бог еще знает что. С чего взяли, что человек отчужден от природы, а собака, например нет? Может, собака или волк тоже подвержены мистике и воют ночами своему Богу. Мы слишком поверхностны в суждениях о «братьях меньших». Хотя даже наш Разум венец эволюции, по нашим представлениям, — может трактоваться как один из вариантов потребности живого в саморефлексии (у живого не бывает единственных вариантов) и вряд ли является прерогативой только людей.
В гармонии с природой может жить только высокотехнологическое ...
... и обосновывала идеи гармонии человека, природы и космоса. «Человек есть частица Космоса («микрокосмос»), в нем нет ничего, чего бы не было в Космосе в неизмеримо больших размерах. Подобно тому, как тело ... есть, но может быть осуществлено. «Понимание отношения человека и природы, сформировавшееся на почве античного мира, принципиально отличалось от того, которое начало складываться в философии Нового ...
Человек безусловно отличается от собаки, как та — от слона. Но сами люди сильно разнятся меж собой, и некоторые собаки, я уверен, много выше некоторых людей. — Все видовые отличия не принципиальны и являются действительно чисто видовыми. По меньшей мере, до сих пор нет единой общепризнанной концепции Человека — это о чем-нибудь да говорит!
Отчуждение — принадлежность суб’екта, а не массы. Отчужденность от природы — факт, но касается не чело- века, как биологического вида, а человека или волка, как индивидов. Это может не осознаваться, не переживаться; когда жизнь — борьба, чувства притупляются. Я узнал по личному опыту, что утонуть не страшно: ужас скрадывается борьбой за существование. Можно заявить: человек лишь постольку человек, поскольку заботы не занимают его целиком, — но вот картина: кот, греющийся на солнышке.
Обычно словами «человек отличается от животных тем, что…» начинаются социологические или психологические концепции, постулирующие очередной смысл бытия — абстрактный, надуманный смысл, отчужденный от человека. Что есть человек? — явно его сущность не заключена в одном только самосознании. Отчужденность на уровне бес- и подсознательного исследовал Зигмунд Фрейд. — Личность не атомична, она разложима на многие, тоже, возможно, неэлементарные частицы. «Человек есть совокупность общественных отношений» — эта формула исходит из того, что человек вообще не принадлежит себе, а его Я лежит вне его самого. Если не понимать общественные отношения» слишком узко, то З. Фрейд и C° подтверждают эту формулу, если не формально, то фактически. Остается самодурство, как последнее прибежище суб’екта, только и позволяющее существовать понятию греха — «свободы воли». Поскольку человек не принадлежит себе, он выносит вовне эту самую «совокупность общественных отношений», поскольку он самодур, волюнтарист, «самостиец» — он выражает себя.
Признание за человеком его правосуб’ектности есть основа всякого положительного общества. Поэтому нет и не может быть какого-нибудь единого Мессии, одного на всех. Богоборчество достигает своей превосходной степени, и у врат Рая человек способен на спор с апостолом или даже самим Богом! — Представьте себе первые христианские общины с их апокалипсическими ожиданиями, эсхатологическим экстазом, верой по типу Черной Мессы — попробуй об’ясни им у врат Рая, что они недостойны, что они просто не так поняли слово Божье! Боюсь, Богу придется применять здесь не вполне корректные методы введения человека в состояние безволия или безразличия, как это делают врачи — нет для человека авторитета выше его самого. Иногда я знаю, что неправ, но позволяю себе быть неправым: «это — Я». Может, поэтому Бог укрылся внутри человека.
Тема человека и природы в лирике Ф. И. Тютчева
... едины навечно: «Разумный гений человека с творящей силой естества…». Таким образом, тема природы и человека в поэзии Ф. И. Тютчева проникает во все сочинения, заставляя задуматься о своем месте ... просто любуется пейзажами, а задумывается о существовании и законах жизни, об основах вселенной, постоянно ведет диалог. Природа творца энергична и бодра. У неё свой мир чувств и ...
Человек имеет для себя ценность явно большую, чем отводит ему природа и всякая об’ективность. Трагедия человека заключается в об’ективации суб’екта: человек не то, что мнит о себе, — не только то. И это не имеет значения. Наверное, я неправ. Я воспринимаю природу как один из механизмов отчуждения. Хотя мы часть природы. Но я ощущаю её чуждость, т.е. вижу себя вне природы и помимо природы и всякой об’ективности. — Не всё во мне принадлежит им.
Человек слишком легко соглашается быть «совокупностью общественных отношений» — и, может, это правильно. Это и есть «жить в согласии», это и есть органичная жизнь — жизнь как в едином организме. Я слишком сильно ощущаю себя индивидом. Переживание индивида — это чувство смерти.
Время! Время! — пел Ф. Ницше. — Все наша цивилизация поражена чувством времени. Только мы и изобрели часы.
- Смотри, Сашенька, тик-так!
- Тик-так, тик-так! — вторят часы.
Бежит время, уходит, ускользает.
- Тика-така, така-тика! — вторит Сашенька.
Время, время!
- Чувство смерти.
- Не успеваю.
Природа не знает смерти. У нее нет смерти, как какого-то понятия. Смерть — феномен индивидуального существования. Только смертью достигается глубина. —
Это невыразимо.
Остается воля: смерти нет.
Остается надежда.
Это противоречит логике, нашему опыту — но что такое наш опыт!
Смерти нет! — такова последняя попытка вернуться к органичной жизни.
/ содержание «Идиота» №28 / авторы и их произведения
