Анна Ахматова – русская поэтесса, снискавшая славу еще до начала первой мировой войны, как будто была избрана самой судьбой испытать неосознанную и просто унаследованную от прошлого ее современниками систему ценностей сперва под действием той волны энтузиазма, которая захлестнула массы в предвкушении грядущего коммунистического рая, а затем в условиях безумного репрессивного режима – сталинского тоталитарного государства.
Как и некоторые другие поэты ее поколения, Анна Ахматова оказалась в положении, когда сочинение стихов ставило под угрозу само ее существование. Вопросы, в иное время представляющие собой лишь тему для интеллектуальных раздумий, стали вопросами жизни и смерти. Писать или не писать – и то и другое решение в равной степени могло обернуться для нее или, хуже того, для ее сына тюрьмой и гибелью, ибо уже превратилось из факта личной жизни в акт политический. То, что вопреки всякой логике поэт пришел к пониманию, что в такое время у него нет иного выбора – он должен продолжать заниматься своим ремеслом даже против собственной воли, а также то, что это величайшее испытание еще раз подтвердило жизнеспасительную силу поэтического слова, может служить ответом тем, кто ставит под сомнение роль литературы.
Жизнь и творчество Анны Ахматовой отражает рост ее понимания и самопознания. Если бы на какой-то миг она потеряла способность превращать сырье своей жизни в поэтическую биографию, то оказалась бы сломленной хаотичностью и трагедийностью происходившего с ней. Триумфальное шествие в конце жизни по Европе – Таормина и Оксфорд – было для Ахматовой не столько личной победой, сколько признанием внутренней правоты поэта, которую отстаивала она и другие. И почести, которыми осыпали ее на Сицилии и в Англии, воспринимались ею не только как личные – они воздавались и тем, кто не дожил до этого, как Мандельштам и Гумилев. Она принимала их как поэт, познавший, что на самом деле значит быть русским поэтом в эпоху, которую она называла «Настоящим Двадцатым Веком».
Актуальность темы заключается в том, что голос Ахматовой, как поэта долго не был слышен, хотя поэт не прерывал своей деятельности. Творчество крупнейшего русского поэта XX века А. Ахматовой в полном объеме лишь недавно пришло к читателю. Теперь мы можем представить творческий путь Ахматовой без купюр и изъятий, по-настоящему ощутить драматизм, напряженность ее исканий в литературе.
Целью работы является рассмотреть и проанализировать особенности поэтического мира и место Анны Ахматовой в русской поэзии.
«Главное это величие замысла» (И. Бродский) Отзыв- ...
... поэт. А зовут его – Анна Ахматова». И Бродский как будто завершает: «...Выбранный псевдоним красноречиво свидетельствует об интуиции… Будущее отбрасывает тени – выбор оказался ... мы свидетели «рождения поэта». Анны Ахматовой. Перед нами лишь небольшой отрывок из литературоведческого эссе Иосифа Бродского «Скорбная муза» ... мы «вдруг» ощущаем другую реальность – жизнь без прикрас: «в России все восточное ...
В ходе работы следует выполнить ряд задач :
- рассмотреть краткий биографический путь автора;
- проанализировать особенности творчества поэтессы;
- отметить значение творчества Анны Ахматовой;
- указать все темы, затрагиваемые в стихотворениях поэтессы.
Объектом рефератной работы является творчество Анны Ахматовой.
Предметом рефератной работы является анализ поэтического мира А.Ахматовой.
В работе использовались учебные пособия по литературе, теории литературы, материалы печатных СМИ, а также собственные разработки автора.
Биографический путь Анны Ахматовой
Ахматова Анна Андреевна (настоящая фамилия — Горенко) родилась в семье морского инженера, капитана 2-го ранга в отставке на ст. Большой Фонтан под Одессой. Через год после рождения дочери семья переехала в Царское Село. Здесь Ахматова стала ученицей Мариинской гимназии, но каждое лето проводила под Севастополем.
Она не раз отмечала, что в том же году появились на свет Чарли Чаплин и Габриэла Мистраль, «Крейцерова соната» Толстого и Эйфелева башня в Париже… Анна была третьей из шести детей в семье отставного флотского инженер-механика, человека консервативного, впоследствии – члена «Союза русского народа». Мать ее, судя по всему, была человеком более демократичного склада – в молодости она даже входила в организацию «Народная воля». Вероятно, именно от своих родителей дочь унаследовала в равной мере и свободолюбие, и приверженность старой России.
В 1905 г. после развода родителей Ахматова с матерью переехала в Евпаторию. В 1906 — 1907 гг. она училась в выпускном классе Киево-Фундуклеевской гимназии, в 1908 — 1910 гг. — на юридическом отделении Киевских высших женских курсов. 25 апреля 1910 г. «за Днепром в деревенской церкви» она обвенчалась с Н.С. Гумилевым, с которым познакомилась в 1903 г. В 1907 г. он опубликовал ее стихотворение «На руке его много блестящих колец…» в издававшемся им в Париже журнале «Сириус». На стилистику ранних поэтических опытов Ахматовой оказало заметное влияние знакомство с прозой К. Гамсуна, с поэзией В.Я. Брюсова и А.А. Блока.
В начале прошедшего века публиковать свои стихотворения для барышни-дворянки считалось делом весьма сомнительным. Дабы не компрометировать доброе имя семьи, юная Аня Горенко, недавняя выпускница гимназии, была вынуждена подбирать себе псевдоним. Поскольку прабабушкой со стороны матери была татарская княжна Ахматова (что, согласно семейному преданию, являлась прямым потомком самого Чингисхана), «ее фамилию, – как писала впоследствии Анна Андреевна, – не сообразив, что собираюсь быть русским поэтом, я сделала своим литературным именем». А ведь начинающей поэтессе ничего не стоило бы обратить свой взор и на бабушку-гречанку со стороны отца – ей, так любившей родное Причерноморье. Однако выбор пал именно на это имя, «татарское, дремучее…».
В 1962 году Ахматовой была присуждена Международная поэтическая премия «Этна-Таормина» – в связи с 50-летием поэтической деятельности и выходом в Италии сборника избранных произведений Ахматовой. Процедура вручения премии проходила в старинном сицилийском городе Таормина, а в Риме в советском посольстве был дан прием в ее честь.
В том же году Оксфордский университет принял решение присвоить Анне Андреевне Ахматовой степень почетного доктора литературы. В 1964 году Ахматова побывала в Лондоне, где состоялась торжественная церемония ее облачения в докторскую мантию.
Анализ стихотворения «Творчество» Ахматовой. Творчество Анны Ахматовой – кратко
... читателя, которые он описывает в своём произведении и является главной темой произведения «Анне Ахматовой». В данном случае таким «событием» является Анна Андреевна Ахматова, её талант, её творчество. Этой теме посвящено ни одно стихотворение, ...
Последние годы жизни ее окружают многочисленные друзья, поклонники, ученики, среди которых много молодежи – достаточно упомянуть лишь Иосифа Бродского, поэта, будущего лауреата Нобелевской премии. Ее авторитет непререкаем, афоризмы и остроты расходятся не хуже, чем афоризмы и остроты ее подруги – блистательной Фаины Раневской…
Творчество Ахматовой как крупнейшее явление культуры XX в. получило мировое признание. 5 марта 1966 г. Ахматова умерла в поселке Домодедово, 10 марта после отпевания в Никольском Морском соборе прах ее был погребен на кладбище в поселке Комарове под Ленинградом.
Уже после ее смерти, в 1987, во время Перестройки, был опубликован трагический и религиозный цикл «Реквием», написанный в 1935 — 1943 (дополнен 1957 — 1961).
1.2 Особенности творчества А. Ахматовой
Творчество Ахматовой принято делить всего на два периода – ранний (1910 – 1930-е гг.) и поздний (1940 – 1960-е).
Непроходимой границы между ними нет, а водоразделом служит вынужденная «пауза»: после выхода в свет в 1922 г. ее сборника «Anno Domini MCMXXI» Ахматову не печатали вплоть до конца 30-х гг. Разница между «ранней» и «поздней» Ахматовой видна как на содержательном уровне (ранняя Ахматова – камерный поэт, поздняя испытывает все большее тяготение к общественно-исторической тематике), так и на стилистическом: для первого периода характерна предметность, слово не перестроенное метафорой, но резко преображенное контекстом. В поздних стихах Ахматовой господствуют переносные значения, слово в них становится подчеркнуто символическим. Но, разумеется, эти изменения не уничтожили цельности ее стиля.
Когда-то Шопенгауэр негодовал на женскую болтливость и даже предлагал распространить на иные сферы жизни древнее изречение: «taceat mulier in ecclesia». Что бы сказал Шопенгауэр, если бы он прочел стихи Ахматовой? Говорят, что Анна Ахматова – один из самых молчаливых поэтов, и это так, несмотря на женственность. Слова ее скупы, сдержанны, целомудренно -строги, и кажется, что они только условные знаки, начертанные при входе в святилище…
Строгая поэзия Ахматовой поражает «ревнителя художественного слова», которому многоцветная современность дарит столь щедро благозвучное многословие. Гибкий и тонкий ритм в стихах Ахматовой подобен натянутому луку, из которого летит стрела. Напряженное и сосредоточенное чувство заключено в простую, точную и гармоническую форму.
Поэзия Ахматовой — поэзия силы, ее господствующая интонация — интонация волевая.
Хотеть быть со своими — свойственно всякому, но между хотеть и быть пролегала бездна. А ей было не привыкать:
«Над сколькими безднами пела…»
Она была прирожденная повелительница, и ее «хочу» в действительности означало: «могу», «воплощу»
2. Художественный мир поэта.
После смерти Блока музе Ахматовой пришлось вдоветь, ибо в её литературной судьбе Блок сыграл колоссальную роль. С ним связан почти весь мир ранней, а во многом и поздней лирики Ахматовой. Именно от образов Блока во многом идёт герой ахматовской лирики.
«И если я умру, то кто же
Мои стихи напишет вам,
Кто стать звенящими поможет
Ещё не сказанным словам.»
«ЛЮБЛЮ ОТЧИЗНУ Я, НО СТРАННОЮ ЛЮБОВЬЮ» (образ родины в поэзии М. Лермонтова)
... втором этаже… Русский язык 11 из 24 (1)« Люблю отчизну я, но странною любовью…», — написал когда-то Михаил Лермонтов, не без основания ... не променяет на жизнь в раю. В поэзии А.А. Ахматовой образ Родины непривлекателен — это «край глухой и грешный», ... выбирается с большим чувством ответственности. Некоторые из позднейших стихов Казаковой повествовательны, менее насыщены. Иногда у Казаковой встречаются ...
Лирическая героиня – сложна и многолика, не окружена бытом и сиюминутными тревогами, но – бытийная, вечная женщина. Она не совпадает с личностью автора, она – лишь своеобразная маска, представляющая собой ту или иную грань женской судьбы. По выражению А. Колонтай, Ахматова дала «целую книгу женской души».
Ахматова – революционный поэт. При всём том внешне она почти всегда оставалась поэтом традиционным, поставившим себя под знак русской классики, прежде всего Пушкина.
Освоение пушкинского мира продолжалось всю жизнь. Желание досконального знания и проникновения требовало литературоведческих занятий и биографических разысканий. Пушкинские темы постоянны у Ахматовой-поэта: Бахчисарай, море, Петербург и, конечно же, Царское Село. Муза – смуглорукая и смуглоногая сестра, наверное, потому, что он от него, царскосельского «смуглого отрока». Передался универсализм Пушкина, та всемирная его отзывчивость.
Любая цитата у Ахматовой приобретает иной и новый смысл. Скажем, стих «из мглы магических зеркал», конечно же, немедленно вызывает онегинское – «я сквозь магический кристалл». Но в ряду образов ахматовской поэзии зеркало обретает особое значение, связанное уже с идущими от Достоевского двойниками. Ахматова смело цитирует Тютчева, но явно подчёркивает свой образ – образ женщины.
Как и образ героя, образ женщины-героини ахматовской лирики не всегда можно свести к одному лицу. При необычайной конкретности переживаний это не только человек конкретной судьбы и биографии, вернее, это носитель бесконечного множества биографий и судеб. Например, стихотворение «Многим»:
«Я голос ваш, жар вашего дыханья,
Я отраженье вашего лица».
Герой Ахматовой несёт нечто главное, исконно женское. Трагизм – мотив непонимания, неприятия лирическим адресатом – мужчиной женщины-поэта:
«Он говорил о лете и о том,
Что быть поэтом женщине – нелепость.
Как я запомнила высокий царский дом
И Петропавловскую крепость!»
Мы сталкиваемся здесь с постоянным приёмом Ахматовой-художника: глубина психологизма достигается с помощью единичных бытовых деталей, извлечённых из памяти – они становятся знаком глубокого обострения чувств.
«ВЕЛИКАЯ ЗЕМНАЯ ЛЮБОВЬ»
«Ведь звёзды были крупнее,
Ведь пахли иначе травы».
Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать. Любовь в самой себе несёт возможность саморазвития, обогащения и расширения беспредельного, глобального, чуть ли не космического. Говорящая деталь.
Стихи Ахматовой – не фрагментарные зарисовки, не разрозненные психологические этюды: острота взгляда сопровождается остротой мысли. Велика их обобщающая сила.
Любовь в стихах отнюдь не только любовь-счастье, тем более благополучие. Слишком часто это – любовь-страдание, жалость, своеобразная анти любовь и пытка, мучительный, вплоть до распада излом души, болезненный, «декадентский». Ещё в 1923 году Б. М. Эйхенбаум, анализируя поэтику Ахматовой, отметил, что уже в «Чётках» «начинает складываться парадоксальный своей двойственностью (вернее, оксюморонностью) образ героини – не то «блудницы» с бурными страстями, не то нищей монахини, которая может вымолить у Бога прощенье».
Признание в любви родному городу
... мирного неба над головой и не забывать свой родной город! Ещё раз с Днём рождения, любимый город Тейково! Признание в любви родному городу «Я тебе расскажу про Керчь…» (из песни) Посмотрите ... особую красоту моего города. А словами этого не расскажешь. И невольно приходят в голову строчки из песни:»Ты когда-нибудь был в Керчи? Обязательно съезди в Керчь!». Признание в любви родному Петербургу «Мокрых ...
Ахматовская поэма даже без героев: это образ и движение времени и переживание его, а не сюжеты и характеры в привычном понимании. Это вместилище событий и цвет, как говорила Ахматова, «разных временных слоёв». Чтение её подобно восприятию музыки: оно зиждется на восприятии ритмов, на постоянно рождающихся ассоциациях.
Любовь почти никогда не предстаёт в спокойном пребывании. Чувство само по себе острое и необычайное, получает дополнительную остроту и необычность, проявляясь в предельном кризисном выражении – взлёта или падения, первой пробуждающей встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертной тоски. Потому Ахматова так тяготеет к лирической новелле.
Всё время стремится занять позицию, которая бы позволяла предельно раскрыть чувства, найти последнюю правду. Большую роль играет в её поэзии мотив смерти (похороны, могила, склепы, раны, самоубийства, смерть сероглазого короля, умирание природы, погребение всей эпохи).
Смерть трактуется в христианских и пушкинских традициях – это ощущение единства с творцами прошлого о современности, с Россией, с её историей и судьбой народа. Поэтому в стихотворении «Поздний ответ», посвященном Марине Цветаевой, зазвучит:
«Мы с тобою сегодня, Марина,
По столице полночной идём
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет,
А вокруг погребальные звоны
Да московские дикие стоны
Вьюги, наш заметающей след.»
От самых первых стихов вошла в поэзию Ахматовой ещё одна любовь – к родной земле, к Родине, к России.
«Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну чёрный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид».
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.»
И отвергается мысль не только о внешнем, скажем, отъезде из России, но и вероятность какой бы то ни было внутренней эмиграции по отношению к ней, любая возможность иного, «нового имени». Такого типа стихи не были эмоциональными эпизодическими всплесками. Это заявлялась жизненная позиция.
В «военных» стихах поражает удивительная органичность, отсутствие тени рефлексии, неуверенности, сомнения. Картины войны даются через скупые зарисовки пожарищ. Муки окровавленной земли сопоставимы только с мучениями христианских святых.
В лирике властно набирает силу мотив осиротевшей матери, который достигнет вершины в «Реквиеме» как мотив вечной материнской участи – из эпохи в эпоху отдавать сыновей в жертву миру, а вечно женственное начало ахматовской лирической героини найдёт высшее воплощение в образе Марии.
3. Стилистика в поэзии Ахматовой
Теперь следует сказать о самом значительном в поэзии Ахматовой, о ее стилистике: она почти никогда не объясняет, она показывает. Достигается это и выбором образов, очень продуманным и своеобразным, но главное – их подробной разработкой. Эпитеты, определяющие ценность предмета (как то: красивый, безобразный, счастливый, несчастный и т.д.), встречаются редко. Эта ценность внушается описанием образа и взаимоотношением образов. У Ахматовой для этого много приемов. Укажу некоторые: сопоставление прилагательного, определяющего цвет, с прилагательным, определяющим форму.
Петербург в творчестве Анны Ахматовой
... Так и в ахматовской поэзии живёт удивительная лёгкость, воздушность – и в то же время живая материальность деталей. Ахматова и Петербург – это единый художественный мир. Петербург Ахматовой – это прежде всего город Пушкина. ... поздние годы нищенским бытом. Как и Петербург, который в любые моменты своей истории был неприступен и велик. Так каков же город в стихах Ахматовой? Она любила называть себя ...
«…И пусть плющ темно – зеленый
Завил высокое окно»
Или
« …Там на малиновое солнце
Над лохматым сизым дымом…»
Повторенье в двух последних строках, удваивающее наше внимание к образу:
«… Расскажи как тебя целуют,
Расскажи, как целуешь ты.»
Или
«… В снежных ветках черных галок,
Черных галок приюти.»
Претворение прилагательного в существительное:
«Оркестр веселое играет…»
Цветовых определений в стихах Ахматовой очень много и чаще всего для желтого и серого, до сих пор самых редких в поэзии. И, может быть, как подтверждение не случайности этого ее вкуса, большинство эпитетов подчеркивает именно бедность и неяркость предметов: «протертый коврик, стоптанные каблуки, выцветший флаг» и т.д. Ахматовой, чтобы полюбить мир, нужно видеть его милым и простым.
Ритмика Ахматовой служит могучим подспорьем ее стилистике. Поэмы и пауза помогает ей выделять самые нужные слова в строке, и я не нашел во всей книге ни одного примера ударения, стоящего на неударном слове или, наоборот, слова, по смыслу ударного, без ударения. Если кто – нибудь возьмет на себя труд с точки зрения просмотреть сборник любого современного поэта, то убедится, что обыкновенно дело обстоит иначе. Для ритмики Ахматовой характерна слабость и прерывистость дыхания. Четырех строчная строфа, а ею написана почти вся книга, слишком длинна для нее. Ее периоды замыкаются чаще всего двумя строками, иногда тремя, иногда даже одной. Это не составляет недостатка ее стихотворений.
Развитие традиционных тем русской поэзии в лирике Анны Ахматовой
К началу 20 века тема образа Петербурга стала фактически уже традиционной. К ней обращались не только писатели Н.В. Гоголь и Ф.М. Достоевский, но и поэты: А.С. Пушкин и Н.А. Некрасов, Ф.И. Тютчев и А.А. Фет.
Анна Андреевна Ахматова продолжила тему Петербурга в русской поэзии. Петербург Ахматовой показан реалистически, но вместе с тем монументально, в классической пушкинской манере, в которой личные воспоминания сплетаются с национальной историей:
«Пар валит из-под царских конюшен.
Погружается Мойка во тьму,
Свет луны как нарочно притушен,
И куда мы идем – не пойму.
Меж гробницами внука и деда
Заблудился взъерошенный сад.
Из тюремного вынырнув бреда,
Фонари погребально горят.
В грозных айсбергах Марсово поле,
И Лебяжья лежит в хрусталях…
Чья с моею сравняется доля,
Если в сердце веселье и страх».
(«Годовщину последнюю празднуй… «, 1938 г)
Для Ахматовой Петербург – Ленинград – «мой город» как она его впоследствии любила называть. С ним связана и героика стихотворений «Ленинградского цикла» и историческая живопись поэмы «Девятьсот тринадцатый год», задуманной, по примеру Пушкина, как «Петербургская повесть».
Первое, что обращает на себя внимание в описании Ахматовой Петербурга – это топографическая точность описаний: площади, Набережная, Летний сад, Смольный, Петропавловская крепость – все вобрано глазами, воспринято свежо и непосредственно – это часть мира героини, где сливается «быт» и «бытие»: здесь слышатся гулкие шаги поэтессы и прошлое столетий: «Как площади эти обширны, как круты и гулки мосты».
Сочинение лирика ахматовой как поэзия женской души
... Поэзия Ахматовой - поэзия женской души. И хотя литература общечеловечна, Ахматова могла с полным правом сказать о своих стихах: Могла ли Биче словно Дант творить, Или Лаура жар любви ... деталь в лирике Ахматовой. Они, на мой взгляд, отражение души, чувств и эмоций героев. Так, в стихотворении «Сжала руки ... эмигрировали из России за рубеж. Как ни тяжело было Ахматовой, она не покинула свою страну, ...
Название для художника, поэта – это знаки встреч, расставаний, уголки города неотделимы от испытанных там чувств. У А.А. Ахматовой, также, как и у Ф.И. Тютчева, тема любви соединяется с темой Петербурга, Невы.
Ф.И. Тютчев:
«И опять звезда ныряет
В легкой зыби невских волн,
И опять любовь вверяет
Ей таинственный свой челн».
А.А. Ахматова:
«В последний раз мы встретились тогда
На Набережной, где всегда встречались,
Была в Неве высокая вода,
И наводненья в городе боялись.
Он говорил о лете и о том,
Что быть поэтом женщине – нелепость.
Как я запомнила высокий царский дом
И Петропавловскую крепость! »
Давид Самойлов отметил характерную для поэзии рубежа веков прозаизацию поэтической речи, когда рифма, хотя и присутствует, не обеспечивает стихотворного звучания. В данном случае прозаизация должна помочь скрыть переживаемое волнение, название точного места и времени встречи, однако не столько скрывает волнение, сколько его обнаруживает, героиня пытается переключить свое внимание и внимание читателя на внешнее: «Как я запомнила высокий царский дом и Петропавловскую крепость! «.
Во внимании к городу – память о месте, где произошло обручение с Любовью.
«Оттого мы любим строгий,
Многоводный, темный город,
И разлуки наши любим,
И часы недолгих встреч».
Пространство в этом стихотворении: небо, воздух, вешки за оградою чугунной и, наконец, город.
Благословенна любовь – благословенен и город Любви. Такое изображение пространства – особое качество женской поэзии. В этом пространственном виде характерные для творчества Ахматовой соединение конкретного и вечного.
Одно из ранних стихотворений Ахматовой, озаглавленное «Стихи о Петербурге», частично содержит мотив изменений во внешнем облике столицы, связанных с появлением фабрик, заводов – «черные трубы», «гарь», недовольство государя этими изменениями:
«Ах! Своей столицей новой
Недоволен государь».
Но стихотворение содержит вторую часть, в которой изменчивости противопоставляется вечность:
«Сердце бьется ровно, мерно
Что мне долгие года!
Ведь под аркой на Галерной
Наши тени навсегда… »
Кроме определения пространства, в стихотворении есть и определение времени.
«Оттого, что стали рядом
Мы в блаженный миг чудес,
В миг, когда над Летним садом
Месяц розовый воскрес…»
Петербург является у Ахматовой городом – колыбелью любви. В одном стихотворении Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого-то необычного, пятого времени увидены ею остальные четыре. «В состоянии любви мир видится заново. Обстреляны слух и глаз, напряжены все чувства. Мир открывается в дополнительной реальности: ведь звезды были крупные, ведь пахли иначе травы – отмечает Скатов. Критик связывает подробности в описании мира у Ахматовой с состоянием влюбленности. Думается, что здесь следует различать время автора и время героя. Подробности доступны восприятию не влюбленной героини в момент переживания чувства, а ее автору, изображающему из времени настоящего время ушедшее, ставшее прошлым.
Особенности переводов поэтических текстов А. Ахматовой
... поэтических текстов. -выполнить анализ переводов стихотворений А. Ахматовой на английский язык. Объектом данной работы являются поэтические тексты Анны Ахматовой в аспекте перевода. Предметом исследования являются ... по стилистике и лингвистике текста, на практических занятиях по английскому языку. Материалом для данного исследования послужили 50 стихотворений А. Ахматовой из цикла «Белая стая», ...
Но Петербург это не только прекрасный город, родной город, город любви… Это еще и город поэтического вдохновения.
«Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные, мрачные сады
И голос Музы еле слышный».
Многие критики связывают историзм Ахматовой с осмыслением событий Второй мировой войны, но это неверно, и «мы» в её стихотворениях появилось уже в 1915-1917 годах, а не только в часто цитируемых «Не с теми я, кто бросил землю»
1913 год стал точкой отсчета новой эпохи отнюдь не только в стихах поздней Ахматовой, но и в ранней ее лирике.
«Тот голос тишиной великой споря
Победу одержал над тишиной
Во мне еще, как песня или горе,
Последняя зима перед войной.
Белее сводов Смольного собора
Таинственней, чем пышный Летний сад,
Она была. Не знали мы, что скоро
В тоске предельной поглядим назад».
Для нас в этом стихотворении интересны сравнения зимы со Смольным собором и Летним садом, т.е. для Ахматовой ни одно здание не было просто архитектурным памятником, оно вызывало такое эмоциональное отношение, которое позволяло объяснить определенный исторический момент – последнюю зиму перед войной, чреватою смертями («белее сводов Смольного собора») и непредсказуемыми переменами («Таинственней, чем пышный Летний сад»).
То есть, характеристика времени через пространство любимого города.
Говоря об историзме Ахматовой, нельзя не вспомнить ее стихотворения «Памяти 14 июля 1914 года»:
«Мы на сто лет состарились, и это
Тогда случилось в час один:
Короткое уже кончалось лето.
Дымилось тело вспаханных равнин…
Из памяти, как груз отныне лишний,
Исчезли тени песен и страстей.
Ей – опустевшей – приказал всевышний
Стать страшной книгой грозовых вестей».
Внимательное чтение стихотворений Ахматовой позволяет говорить, что она осознала свою гражданскую поэтическую миссию значительно раньше, чем это принято считать.
С начала войны облик города в стихах Ахматовой меняется: гробница, кладбище, траурные знамена.
«Ещё на западе земное солнце светит
И кровли городов в его лучах блестят,
А здесь уж белая дама крестами метит
И кличет воронов, и вороны летят.
И целый день, своих пугаясь стонов,
В тоске смертельной мечется толпа.
А за рекой на траурных знаменах
Зловеще смеются черепа.
Вот для чего я пела и мечтала
Мне сердце разорвала пополам
Как после залпа сразу тихо стало
Смерть выслала дозорных по дворам».
Послесловие к ленинградскому циклу
«Разве не я тогда у креста,
Ахматова а. — Мой любимый поэт серебряного века
... делают Ахматову поэтом «на все времена». Без ее поэзии «серебряный век» лишился бы самого драгоценного и самого нужного, что в нем есть. Любовь и мужество поэта Ахматовой «Четки» — второй по счету сборник поэзии Ахматовой (первым ...
Разве не я тонула в море,
Разве забыли мои уста
Вкус твой, горе!» [5, с.323]
Январь 1944
Причитание
Ленинградскую беду
Руками не разведу,
Слезами не смою,
В землю не зарою.
За версту я обойду
Ленинградскую беду.
Я не взглядом, не намеком,
Я не словом, не попреком,
Я земным поклоном
В поле зеленом
Помяну.
1944. Ленинград
Судьба Ленинграда в годы сталинизма – судьба города, «распятого».
«И ненужным привеском болтался
Возле тюрем своих Ленинград».
В ранней лирике Ахматовой видны истоки ее гражданской лирики военных лет, где город будет назван ребенком, а статуя ноги – доченькой.
Во многих стихотворениях Ахматовой выбор сделан в пользу Города: оставлено возможное ради единственного действительного.
«А мы живем торжественно и трудно
И чтим обряды наших горьких встреч,
Когда с налету ветер безрассудный
Чуть начатую обрывает речь.
Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные мрачные сады
И голос Музы еле слышный».
Город воспринят как судьба, как предназначение. О любви к городу, так же, как и А.А. Фет, говорит Анна Ахматова. Однако, у Афанасия Афанасьевича образ Петербурга вырастает до образа Родины.
А.А. Фет:
«Поэт! ты хочешь знать, за что такой любовью
Мы любим родину с тобой!
Зачем в разлуке с ней, наперекор злословью,
Готово сердце в нас истечь до капли кровью
По красоте ее родной?
Как будто среди дня, замолкнувши мгновенно,
Столица севера спала,
Под обаяньем сна горда и неизменна.
И над громадой ночь, бледна и вдохновенна,
Как ясновидящая шла.
Не верилося мне, а взоры различали,
Скользя по ясной синеве,
Чьи корабли вдали на рейде отдыхали, —
А воды, не струясь, под ними отражали
Все флаги пестрые в Неве.
Заныла грудь моя, – но в думах окрыленных
С тобой мы встретилися, друг!
О, верь, что никогда в объятьях раскаленных
Не мог таких ночей вполне разоблаченных
Лелеять сладострастный юг! »
Ахматова:
«Был блаженной моей колыбелью
Темный город у грозной реки
И торжественной брачной постелью,
Над которой держали венки
Молодые твои серафимы, —
Город, горькой любовью любимый.
Солеёю молений моих
Выл ты, строгий, спокойный, туманный.
Там впервые предстал мне жених,
Указавши мой путь осиянный,
И печальная Муза моя,
Как слепую водила меня».
В связи с этим стихотворением интересно высказывается Н.А. Кожевникова, которая указывает на значение звуковых повторов в стихах А. Ахматовой: «В стихотворении «Был блаженной моей колыбелью… » два соотнесенных определения Петербурга: «Темный город у грозной реки» – «Солеёю молений моих / Был ты строгий, спокойный, туманный».
Также Кожевникова говорит, что: «Разные соответствия – полные и неполные – имеет слово «город»: «страшный год и стройный город». «Гранитный город славы и беды», «И я свой город увидела / Сквозь радугу последних слез», «город горделивый», «горят города».
Церковная лексика подчеркивает торжественную нерушимость этого венчания поэта в купели города. Только сквозь призму такого благоговейно-литургического отношения к Петербургу становятся понятными более поздние стихи Ахматовой о Ленинграде.
Город выбран как колыбель, как предназначение, от которого не может быть отказа.
Итак, героиня выбирает «город славы и беды», город-колыбель своей поэзии: у нее свой путь, но в ней я память о том, что «есть иная жизнь». То, что не стало биографией героини, вошло в поэзию автора: народные начала лежат в основе этики и эстетики А. Ахматовой.
Образ страны, Родины, России в ранней лирике возникал на уровне соотношения пространственно-временных видов, в период войны он обретает конкретность. («Молитва», 1915 г)
В ряде стихотворений Ахматова сравнивает Петербург с Венецией и Лондоном. Однако это сравнение, навязанное ей извне.
Сейчас ясно, что речь идет о споре с Борисом Анрепом, жившем в Лондоне.
«И пришел в наш град угрюмый
В предвечерний тихий час,
О Венеции подумал
И о Лондоне зараз».
Иронии и претензии полны строчки, адресованные тому, кто увидел в облике столицы только марево. Оценка столицы – это оценка страны, народа, его пути, веры.
«Ты говоришь – моя страна грешна,
А я скажу – твоя страна безбожна.
Пускай на нас еще лежит вина, —
Все искупить и все исправить можно».
Анна Ахматова «гостила на земле» в трагическую эпоху, – трагическую, прежде всего, для России. Тема Родины претерпевает в творчестве Ахматовой сложную эволюцию.
Само понятие родины менялось в ее поэзии. Сначала родиной было Царское Село, где прошли ее детские и юношеские годы.
«По аллее проводят лошадок,
Длинны волны расчесанных грив,
О пленительный город загадок,
Я печальна, тебя полюбив».
Потом родиной становится Петербург. Здесь проходит молодость. Любовь, встречи с друзьями, поэтические вечера, первая известность – все это связано с Петербургом.
«Был блаженной моей колыбелью
Темный город у грозной реки,
И торжественной брачной постелью,
Над которой держали венки
Молодые твои серафимы,
Город, горькой любовью любимый».
В годы народных бедствий Ахматова сливается с русским народом, считая своей Родиной всю страну. Анна Андреевна восприняла судьбу России, как собственную судьбу. Вместе с Родиной она несла свой крест до конца, не изменила ни ей, ни самой себе. Проследим эволюцию этой темы в поэзии Ахматовой.
Первые сборники стихотворений – «Вечер» и «Четки» – посвящены, в основном, любовной теме. Сборник «Белая стая» включал в себя стихотворения, написанные в 1912-1916 годах, в период больших потрясений и испытаний для России. Первая мировая война принесла большие изменения и в жизнь Ахматовой. Ее муж, поэт Николай Гумилев, уходит на фронт. Анна Андреевна долго и тяжело болеет. Личная драма объединяется в сознании поэта с драмой национальной.
В «Белой стае» тема Родины заявлена с большой силой. Здесь мы не найдем у Ахматовой того, что называют гражданской лирикой, не найдем каких-либо политических оценок. Война и смерть ужасают Ахматову как женщину. Еще Лев Толстой считал, что самый верный взгляд на войну и политику – у женщин, потому что они, казалось бы, наивно прилагают к временному вечные мерки Божественного откровения. Так, княжна Марья в «Войне и мире» пишет в своем письме: «… Он (князь Андрей) оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты, Бог знает, как и зачем…
Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного спасителя, учившего нас любви… »
«Морозное солнце. С парада
Идут и идут войска.
Я полдню январскому рада,
И тревога моя легка.
Здесьпомню каждую ветку
И каждый силуэт.
Сквозь инея белую сетку
Малиновый каплет свет».
Для Анны Ахматовой Россия всегда была связана с народными традициями и православием, какие бы бесы ни пытались погубить душу родной страны. Стихотворение «Мне голос был… » в первоначальной редакции имел две строфы, в которых кратко дана историческая зарисовка, очень важная для понимания смысла дальнейшего диалога:
«Когда в тоске самоубийства
Народ гостей немецких ждал,
И дух суровый византийства
От русской церкви отлетал,
Когда приневская столица
Забыв величие свое,
Как опьяневшая блудница
Не знала, кто берет ее, —
Мне голос был… »
Героиня этого стихотворения поставлена перед нравственным выбором. Нездешний голос зовет ее, предлагая покинуть грешную Россию. Но она решает остаться, принимая судьбу Родины как крестный путь.
«Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух».
По силе духовной, по мощи самоотречения этому стихотворению нет равных в русской поэзии! Надо признать, что Анна Ахматова совершила подвиг души и просто человеческий подвиг, оставшись в советской России в 1917 году. Ведь она как никто другой понимала суть событий. В другом стихотворении сборника «Подорожник» сказано:
«А здесь уж белая дома крестами метит
И кличет воронов, и вороны летят».
В стихотворении 1922 года, вошедшем в сборник «Anno Domini», Ахматова отделяет себя от всех эмигрантов, от всех, кто «бросил землю». Бежавшие вызывают у Ахматовой жалость, а не презрение. В этом стихотворении повторяется формула «А здесь» и образ стихийного бедствия, охватившего родную землю:
«А здесь, в глухом чаду пожара
Остаток юности губя,
Мы ни единого удара
Не отклонили от себя.
И знаем, что в оценке поздней
Оправдан будет каждый час…
Но в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас».
Так же, как и М.Ю. Лермонтов в своем знаменитом «Бородино», Ахматова воспела в этом стихотворении силу русского духа, цельность народа.
Стихотворение «Петроград» продолжает эту тему. Здесь А. Ахматова чувствует свою связь со всеми, кто остался на Родине, она уже не одинока. На помощь приходят и образы вечной книги. Вот перед нами строки стихотворения «Лотова жена» из цикла «Библейские стихи»:
«Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд».
Нетрудно догадаться, почему Ахматова сближает свою судьбу с участью жены Лота, не желавшей покинуть родной город даже тогда, когда родину постигла Божья кара. Эпитет «родной», относящийся к Содому, душераздирающе точен. А «красные башни» уж не ассоциация ли с родными кремлевскими?
Сохраняя цельность души, принимая со смирением тяжкие испытания, Ахматова ощущает внутренний свет. И это настоящее чудо. Свет, например, должен воссиять в самом несчастном евангельском городе Капернауме, где так много было убогих и «нищих духом», то есть смиренных.
«Все расхищено, предано, продано,
Черной смерти мелькало крыло,
Все голодной тоскою изглодано,
Отчего же нам стало светло? »
Ахматова полностью сливается с русским народом в поэме «Requiem», посвященной страданиям репрессированной страны. В поэме можно выделить несколько смысловых планов. Первый план представляет личное горе героини – арест сына. Но голос ее сливается с голосами тысяч женщин-сестер, вдов репрессированных. И это второй план – как расширение личной ситуации.
Ахматова говорит от лица своих «невольных подруг». Она обращается к страницам истории России времен стрелецкого бунта, подобно тому, как А.С. Пушкин в стихотворении «Какая ночь! Мороз трескучий… » в картине кровавой казни, отнесенной к временам опричнины, оплачивал гибель декабристов. Евангельский сюжет «Распятия» расширяет рамки поэмы до общечеловеческого масштаба.
Поэма построена по образцу жанра реквиема, она содержит как бы хоровые и сольные партии, фрагментарность обусловлена сменой голосов воплениц. «Requiem» – не только самое личное, но и наиболее всеобщее из произведений Ахматовой, поэма истинно народная и по содержанию, и по форме. Фольклорные элементы используются для передачи трагедии всего народа.
В годы Великой Отечественной войны Ахматова, ощущая свою жизнь как часть народного бытия, пишет стихи, отражающие духовный настрой сражающейся России. Интимная лирика почти исчезает, стихотворения наполнены тревогой за судьбу Отечества. В цикл «Ветер войны» входят стихотворения, утверждающие силу, волю, мужество народа. И снова лирическая героиня Ахматовой – мать, жена, сестра, провожающая русского солдата.
Заключительным аккордом звучит стихотворение «Родная земля». Тема Родины так же близка обоим поэтам. В стихотворении «Родная земля» (1961 год) дается поэтическое определение понятия «Родина», которое полемически противопоставляется другим возможным трактовкам и толкованиям (стихотворение также своеобразная перекличка с лермонтовской «Родиной», сближает их и ритмика первой строфы).
В основе этого определения – образ земли:
«И в мире нет людей бесследней,
Надменнее и проще нас»
(1922 год)
«В заветных ладанках не носим на груди
О ней стихи навзрыд не сочиняем,
Наш горький сон она не бередит,
Не кажется обетованным раем.
Не делаем ее в душе своей
Предметом купли и продажи,
Хворая, бедствуя, немотствуя на ней,
О ней не вспоминаем даже.
Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах.
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
Но ложимся в нее и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно – своею».
«Отличительной особенностью стиля Ахматовой является взаимодействие в пределах одного текста разных значений слова, при этом контекст не снимает многозначности, а, напротив, подчеркивает ее».
Так, в приведенном стихотворении соотносятся разные значения слова «земля». Во второй строфе. Которая выделяется концентрацией сходных семантических признаков (прием, характерный для Ахматовой), подчеркиваемой звуковыми повторами, взаимодействуют два значения слова «прах»: «пыль, в которую превращают землю, размельчая, раздробляя, рассыпая ее» («И мы мелем, и месим, и крошим…»), и «останки всех тех, кто покоится в родной земле, в которую предстоит лечь и нам». Взаимодействуют здесь и ассоциативные «приращения смысла» у слов «мелем», «месим», «крошим», «прах», возникающие в тексте и усиливающие семантическую емкость строфы. Образный ряд, основанный на первом значении слова «прах», подчеркнуто снижен и связан с мотивом бренности. Избегая риторики. Ахматова в качестве источника образности обращается к бытовым реалиям и явлениям («грязь на колошах», «хруст на зубах»), обозначения которых сближены выразительными звуковыми повторами. Образный ряд, построенный на втором значении слова «прах», напротив, характеризуется высоким эмоционально-экспрессивным ореолом и связан с мотивом исторической памяти.
В позднем творчестве Ахматовой Родиной становится просто русская земля и все, что на ней находится. В патриотизме Ахматовой нет ни тени гордыни.
«Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чужих крыл, —
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был».
«Я не переставала писать стихи. Для меня в них – связь моя со временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных», – скажет она потом.
Ахматова опиралась на прекрасную традицию любовной лирики Пушкина, Тютчева, Фета, на опыт своих старших современников: Анненского, Блока – достаточно назвать такие стихи как «Есть в близости людей заветная черта… «, «Хорони, хорони меня ветер», «Маскарад в парке». А как нерасторжимо рифмуются в стихах Ахматовой радость жизни и ее трагическая подоплека! Ей удалось связать их так же прочно, как например, в двух строках «веселость едкую литературной шутки и друга, первый взгляд, беспомощный и жуткий».
«Весенним солнцем это утро пьяно,
И на террасе роз слышней,
А небо ярче синего фаянса».
Или:
«Жарко веет ветер душный
Солнце руки обожгло
Надо мною свод воздушный
Словно синее стекло…
Сладок запах синих виноградин…
Дразнит опьяняющая даль».
Эти ахматовские проходные приметы, вскользь оброненные замечания даются напряжением не столько зрения, сколько другим, что даже у нее в поздних стихах встречаются все реже: на них уже не хватило сил. Нужно еще добавить, что любовная тема в «Вечере» передает, как правило, состояние промежуточное между «счастием безмятежным» и безысходностью.
Ахматова обращается не к самому пику любовных отношений, характеризующемуся межличностной гармонией или иллюзией этой гармонии, – а к моментам предчувствия, предшествующим самой любви, или (что бывает чаще) к моментам, следующим после разрыва, после того, как пришла уверенность, что любовь не состоялась. Отсюда и рождается ощущение тоски, горечи, печали, одиночества. Но здесь они передают лишь состояние человеческой души. Поэт пока не связывает человеческие взаимоотношения со временем породившим их.
Непосредственное поэтическое восприятие мира невозможно подделать: у Ахматовой оно появляется в жадном, взволнованном влиянии к миру во всех его столь незначительных для равнодушного и значительных для заинтересованного взгляда подробностях:
«… На кустах зацветает крыжовник
И везут кирпичи за оградой
Кто ты: брат мой или любовник,
Я не помню, и помнить не надо».
Причем тут кирпичи, зачем они? А притом, что любовь к человеку – такое щедрое и захватывающее чувство, что распространяется и на цветущий крыжовник, и на какие-то кирпичи. Тем и отличается от романсной, этой своей двоюродной простоватой сестры, что избегает «поэтизмов», а «кирпичи» ее как раз не портят. И вообще очень часто в ранних стихах Ахматовой ни слова о любви не сказано, речь идет о чем угодно: о цветах, запах которых далеко слышен, о ветре душном, о сладком запахе винограда – а мы все равно с волнением почему-то понимаем, что это – тоже о любви. Любовь предполагает горячее, заинтересованное внимание к миру, к жизни во всех ее проявлениях, любовь обостряет зрение и утончает слух:
Но следует заметить, что тема любви не является единственной темой сборника. Здесь следует назвать еще некоторые весьма важные темы: тема родины в многочисленных модификациях, тема памяти, тема уязвимой совести, урбанистическая тема и тема жизни и смерти. Но сама тема любви как наивысшее проявление человеческого духа, в которой личностное начало каждого человека находит максимальное воплощение, достигает в сборнике наивысших высот. Очень уместно процитировать Гегеля: «Подлинная сущность любви в том, чтобы отказаться от сознания самого себя, забыть себя в другом «я» и, однако, в этом исчезновении и забвении впервые обрести себя и обладать собой».А. Ахматова, так же, как и Пушкин, говорит о самоотречении в любви. Любовная поэзия Ахматовой – это, прежде всего, поэзия, в которой на поверхности лежит повествовательное начало. Читателям представляется чудесная возможность расшифровать горести и печали героини на свой вкус. Языком, на котором общалась с нами Ахматова – был язык любви – самый доступный. Любовь есть воплощение бесконечности в конечном.
А. Ахматова – поэт строгих ритмов, точных рифм и коротких фраз.
Синтаксис ее не перегружен придаточными конструкциями, он прост. Простота поэтического языка Ахматовой определяется очень существенными на фоне традиций символизма отрицательными признаками: отсутствие мелодических повторений, анафорического параллелизма, рассчитанного на музыкальное воздействие («напевного стиля»).
Повторение у Ахматовой являются средством простого эмоционально-логического усиления, как в обычной речи. Ее язык по грамматической простоте родствен английскому. Ничто не обнажает слабость поэта так, как это делает классический стих, поэтому он редко встречается в чистом виде. Нет трудней задачи, чем написать две строчки, чтобы они прозвучали по-своему, а не насмешливым эхом чьих-то стихов. Стихи Ахматовой никогда не были подражательными. Ее оружием было сочетание не сочетаемого. Когда героиня на одном дыхании говорит о силе чувств, «на правую руку надетой перчатке с левой руки», – дыхание стиха – его размер сбивается до такой степени, что забываешь, каким он был изначально. Как пишет В. Жирмунский, рифмы у нее легкие, размер не стесняющий. Иногда она упускает один-два слога в последней строке четверостишия, чем создает эффект перехваченного горла или невольной неловкости, вызванной эмоциональным напряжением. Но дальше этого она не шла, ей было не нужно: она свободно чувствовала себя в пространстве классического стиха и не считала свои высоты достижением или чем-то особенным. Но для читателей это было и будет неземным, возвышенным, непостижимым.
Ахматова, так же, как и А.А. Фет, в течение всей своей жизни писала о любви. У обоих поэтов была исключительно прочная поэтическая память. Так, Фет уже в пожилом возрасте написал стихотворение «На качелях», толчком для написания которого явилось воспоминание 40-летней давности (стихотворение написано в 1890 году), и Анна Ахматова до последних строк воспевала это светлое чувство.
Вопрос о том, каким должен быть поэт, какова его роль в обществе, каковы задачи поэзии, всегда волновал и волнует сторонников искусства для народа. Поэтому тема назначения поэта – центральная тема не только поэзии XIX века, она пронизывает все творчество и современных поэтов, для которых судьба родины и народа – их судьба.
Несмотря на то, что Анна Ахматова прочила сама себе короткий жизненный путь, она ошибалась: путь её был долог и на редкость творчески богат и сложен. В разное время она по-разному оценивала роль поэта, как она себя называла, и поэзии в обществе. Ранняя лирика складывалась под влиянием моды того времени на любовные стихи, правда и тогда Ахматова очень сильно выделялась среди «товарищей по цеху» и потому никогда не называла себя женской поэтессой.
Ахматова задавалась вопросом роли поэта и поэзии в обществе. Это было вовсе не случайно. Корни этого явления лежали в психологии поэта: Ахматова всегда ощущала себя частицей чего-то большого – истории, страны, народа. Первые стихотворные опыты состоялись, когда Ахматова была в русле течения «акмеизм». Но постепенно поэтесса отошла от акмеистов и выбрала другой ориентир, который она считала единственно подлинным: Пушкина. Ему посвящено одно из стихотворений цикла «В Царском Селе»:
«Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озёрных грустил берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов…»
В конце стиха – выразительная деталь: «растрёпанный том Парни». Это символ внутренней раскрепощённости, вольности поэта.
Но всё же, несмотря на то, что Пушкин был высшим литературным авторитетом для Ахматовой, она искала и свой образ в мире современной ей поэзии. Цикл «Тайны ремесла» стал попыткой разобраться в тайне поэзии, а, следовательно, и в своей тайне. Природа вдохновения стала темой открывающего цикл стихотворения с недвусмысленным названием «Творчество». Ахматова не забывает литературные корни, наследуя традиции Лермонтова, Пушкина, Жуковского. Сознание поэта ищет, тщательно выбирает один в хаосе звуков один единственно верный мотив:
«Так вкруг него непоправимо тихо,
Что слышно, как в лесу растёт трава».
Определив мотив, поэт должен решить другую необходимую задачу – переложить его на бумагу. Для Ахматовой этот процесс уподобляется диктовке, а диктуют поэту его внутренние импульсы и звуки. Неважно, будет продиктованное определение или образ «низким» или «высоким» – подобного деления для Ахматовой не существует (она заявляет: «мне ни к чему одические рати»).
Поэтесса говорит об «обыкновенном чуде» поэзии. Оно заключается в рождении стиха из обыденной обстановки:
«Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда…»
Рост этих стихов – не просто механическое написание, а настоящее перевоссоздание действительности, придание ей формы стиха, несущего положительную духовную энергию людям.
Для Ахматовой не менее важна была фигура того читателя, до которого донесётся положительный заряд стихотворения, ведь поэзия суть диалог художника и читателя. Если бы не было последнего, не для кого было бы писать, то есть идея поэзии теряла бы всякий смысл. «Без читателя меня нет», – заметит Марина Цветаева. Для Ахматовой же читатель становится «неведомым другом», который есть гораздо большее, нежели простой потребитель духовных ценностей. В душе его стихи обретают новый звук, так как преломляются через уникальное сознание, отличное от сознания поэта:
«А каждый читатель – как тайна,
Как в землю закопанный клад».
На примере этого и других стихотворений хорошо видно, что цикл в полном соответствии со своим названием открывает читателю тайны поэтического ремесла Ахматовой. Но помимо «технического» аспекта поэзии, как с известной долей условности можно назвать описанное выше, существуют и взаимоотношения поэта и внешнего, часто совсем непоэтичного мира. Двадцатые годы прошлого века поставили многих поэтов перед выбором – эмигрировать за рубеж либо остаться со своей страной в тревожное время. Однако, Ахматова будучи, так же, как и Некрасов, прежде всего, поэтом-гражданином, принимает нелёгкое решение – остаться в новой России: «Не с теми я, кто бросил землю». Это заявление звучит довольно резко, но ещё ярче подчёркивает авторскую позицию строчка: «им песен я своих не дам». Категоричность Ахматовой находит выражение ещё и в том, что она уверена, «что в оценке поздней оправдан будет каждый час». В этом обращении к будущему слышится явная перекличка со стихотворением «Дума» Лермонтова – поэт обращался к потомкам, как и Ахматова. Впрочем, на этом тема не исчерпывается: в стихотворении «Когда в тоске самоубийства…», пронизанного мистическими мотивами, поэт слышит внутренний голос – голос тёмных сил, которые призывают его:
«Оставь свой край, глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда».
Героиня в финале поступает очень просто, но вместе с тем в поступке этом чувствуется некая патетика:
«Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух».
Ахматова окончательно делает свой выбор в пользу испытаний, но на родине. Они не заставили себя долго ждать – Великая Отечественная война стала истинным испытанием на выживание для России. Ахматова также не оставалась в стороне – в начале она находилась в блокадном Ленинграде, позднее – в Ташкенте. Но где бы она не была, поэтесса ощущала необходимость всех и каждого, особенно поэтов и писателей, каким-либо образом участвовать в войне и разделять всеобщую скорбь. Так рождается одно из известнейших её стихотворений – «Мужество». Оно напоминает о долге перед Отечеством:
«Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет».
Ещё важнее выглядит напоминание о самом дорогом, что есть у русского народа – о русском слове, которое восхваляли многие поэты и писатели задолго до Ахматовой. Лишиться крова не так страшно, как лишиться языка – под этим может подписаться любой художник слова. Поэтесса также понимала, что язык определяет своеобразие нации, то, что делает её непохожей ни на один другой народ мира. Как заклинание звучит финал, который как нельзя точнее отражает авторское стремление сохранения родной речи:
«И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!»
В качестве философского итога творчества Ахматовой выступает стихотворение «Родная земля». Движение сюжета этого стихотворения начинается от частного, сиюминутного и продолжается к вечному, нетленному. Стихотворение очень напоминает «Родину» Лермонтова и ряд поздних стихов Пушкина. Каждый живущий в России является частью своей страны и потому имеет почётное право назвать эту страну своей. Но родина столь огромна и необъятна, что порой даже незаметна, не ценится по достоинству:
«В заветных ладанках не носим на груди,
О ней стихи навзрыд не сочиняем…»
Лишь после смерти человек неизбежно воссоединяется с землёй, хотя на деле эта связь должна быть всегда. Для поэта же жизнь с чувством родины важна вдвойне – она даёт ему силы творить.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение можно сделать выводы.
Ахматова создала лирическую систему—одну из замечательнейших в истории поэзии, но лирику она никогда не мыслила как спонтанное излияние души. Ей нужна была поэтическая дисциплина, самопринуждение, самоограничение творящего. Дисциплина и труд. Пушкин любил называть дело поэта — трудом поэта. И для Ахматовой — это одна из ее пушкинских традиций. Для нее это был в своем роде даже физический труд. Лирика для Ахматовой не душевное сырье, но глубочайшее преображение внутреннего опыта. Перевод его в другой ключ, в царство другого слова, где нет стыда и тайны принадлежат всем. В лирическом стихотворении читатель хочет узнать не столько поэта, сколько себя. Отсюда парадокс лирики: самый субъективный род литературы, она, как никакой другой, тяготеет к всеобщему.
В этом именно смысле Анна Андреевна говорила: «Стихи должны быть бесстыдными». Это означало: по законам поэтического преображения поэт смеет говорить о самом личном — из личного оно уже стало общим. Ахматовой было присуще необычайно интенсивное переживание культуры. Лирика и культура — это важная тема. Здесь не место в нее углубляться; скажу только, что культура дает лирике столь нужные ей широту и богатство ассоциаций.
В творчестве Ахматовой культура присутствовала всегда, но по-разному. В поздних ее стихах культура проступает наружу. В ранних она скрыта, но дает о себе знать литературной традицией, тонкими, спрятанными напоминаниями о работе предшественников.
Вспоминая Ахматову, непременно встречаешься с темой культуры, традиции, наследия. В тех же категориях воспринимается ее творчество. О воздействии русской классики на поэзию Ахматовой много уже говорили и писали. В этом ряду — Пушкин и поэты пушкинского времени, русский психологический роман, Некрасов. Еще предстоит исследовать значение для Ахматовой любовной лирики Некрасова. Ей близка эта лирика — нервная, с ее городскими конфликтами, с разговорной интеллигентской речью.Но все эти соотношения совсем не прямолинейны. «Классичность» некоторых поэтов XX века, вплоть до поэтов наших дней, критика понимает порой как повторение, слепок. Но русская поэзия, сложившаяся после символистов, в борьбе с символистами, не могла все же забыть то, что они открыли,— напряженную ассоциативность поэтического слова, его новую многозначность, многослойность. Ахматова — поэт XX века. У классиков она училась, и в стихах ее можно встретить те же слова, но отношение между словами — другое. Поэзия Ахматовой — сочетание предметности слова с резко преобразующим поэтическим контекстом, с динамикой неназванного и напряженностью смысловых столкновений. Это большая поэзия, современная и переработавшая опыт двух веков русского стиха.
На рубеже прошлого и нынешнего столетий, хотя и не буквально хронологически, накануне революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась, может быть, самая значительная во всей мировой литературе нового времени «женская» поэзия – поэзия Анны Ахматовой. Ближайшей аналогией, которая возникла уже у первых ее критиков, оказалась древнегреческая певица любви Сапфо: русской Сапфо часто называли молодую Ахматову. Стихотворения Ахматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая»)- почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционно вечной, многократно и, казалось бы до конца разыгранной теме.
Новизна любовной лирики Ахматовой бросилась в глаза современникам чуть ли не с первых ее стихов, опубликованных еще в «Аполлоне», но, к сожалению, тяжелое знамя акмеизма, под которое встала молодая поэтесса, долгое время как бы драпировало в глазах многих ее истинный, оригинальный облик и заставляло постоянно соотносить ее стихи то с акмеизмом, то с символизмом, то с теми или иными почему-либо выходившими на первый план лингвистическими или литературоведческими теориями. Ахматова, действительно, самая характерная героиня своего времени, явленная в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. По выражению А. Коллонтай, Ахматова дала «целую книгу женской души». Ахматова «вылила в искусстве» сложную историю женского характера переломной эпохи, его истоков, ломки, нового становления. Герой ахматовской лирики (не героиня) сложен и многолик. Собственно, его даже трудно определить в том смысле, как определяют, скажем, героя лирики Лермонтова. Это он – любовник, брат, друг, представший в бесконечном разнообразии ситуаций: коварный и великодушный, убивающий и воскрешающий, первый и последний.
ПРИЛОЖЕНИЕ, Список используемой литературы
1. А.Найман «Рассказы о Анне Ахматовой»
2. М., «Художественная литература» 1989 г
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/kursovaya/tema-poeta-i-poezii-v-lirike-ahmatovoy/
3. Анна Ахматова. Стихотворения и поэмы.
4. В., «Центрально – черноземное» книжное издательство 1990 г.
5. Анна Ахматова. Стихи и проза.
6. Лен.издат., 1976 г
7. Анна Ахматова. Собрание сочинений в 6 томах
8. (I том – стихотворения) М., 1998 Г.
9. Анна Ахматова. «Узнают голос мой» М., 1989 г.
10. Ахматова А.А. Избранное, – М.: Олма-пресс, 2006. – 376с.
11. Ахматова А.А. Избранное/Сост., авт. примеч. И.К. Сушилина. – М.: Просвещение, 1993. – 320 с.
12. Ахматова А.А. Сочинения. В 2-х т.Т1. Стихотворения и поэмы/Вступ статья М. Дудина – М.: Художественная литература, 1986. – 511с.
13. Ахматова А.А. Стихотворения. Поэмы. – М.:Дрофа, 2003. – 368с.
14. Ахматова А.А. Узнают голос мой…: Стихотворения. Поэмы. Проза/ Состав. Н.Н. Глен, Л.А. Озеров; Вступ.ст.Л.А. Озерова, – М.:Педагогика, 1989. – 608с.
15. Ахматова Н.М. Поэзия, – М.: Овал, 2002. – 476с.
16. Воевода Т.А. Поэзия России, – СПб.:Питер, 2006. – 395с.
17. Евтушенко Е. Кратко об А. Ахматовой. Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко – М.: Полифакт, 1995. – 272с.
18. Публикуется по статье: Эмма Герштейн. Поэт поэту – брат. Секреты Ахматовой // «Знамя», 1999, № 4
19. Саша Черный. Подорожник (Обзор книги) Собрание сочинений в 5 т. Т.3. Москва: Эллис Лак, 1998. – 390с.
20. Темникова Н.А. Анна Ахматова, – М.: Книжный дом, 1999. – 276с.
21. Трифонова Н.С. Метафорический перифраз и предикативная метафора в ранней лирике Ахматовой («Белая стая») // Дергачевские чтения – 98: Русская литература: Национальное развитие и региональные особенности. Екатеринбург, 1998. С.273-274.
22. Чичибабин Б. Все крупно: Ответ на ахматовскую анкету//Вопросы литературы, -№1, 1997
23. Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Кн.1. 1939-1941гг.- М., 1989. – 285с.
24. Шадрина, А.А. Анализ художественного текста на занятиях по русскому языку и культуре речи (на материале поэзии Серебряного века) / А.А. Шадрина //Социальные и духовные основания общественного развития: межвузовский научный сборник. – Саратов: Изд-во «Научная книга», 2004. – С. 239 – 243.
25. Шадрина, А.А. Лексика, обозначающая артефакты, в идиостиле А.А. Ахматовой / А.А. Шадрина // Язык. Дискурс. Текст: труды и материалы международной научной конференции, посвященной юбилею В.П. Малащенко. – Ростов на Дону: Изд-во Ростов. педагогич. ун-та, 2004. – Ч. 2. – С. 203–206.
26. Эпштейн М. //Писатель, – №13 – 1988
27. Гольденберг М. В глубинах судеб людских. Baltimore, MD: Via Press, 1999. – 364с.
