Письмо первое: Знакомство с Мастером. Рисунки в Урбинском дворике.
Нечаянно, у Ламброзо я прочла, что виною духовного взлета Италии в пятнадцатом столетии был всего лишь мягкий климат долины, воздух, обилие солнца и морское побережье — где то вблизи, на уровне вздоха, ощущения, миража… Ни слова о Божьем даре. Ни слова о труде, что вложен был мастерами, поэтами, музыкантами, художниками, просто — людьми в это благодатное столетие. Кажется, по мысли Ломброзо, лишь некая «леность нации, ее изнеженность, сибаритство» дало возможность расцвести в Италии мощному духу искусства и жизни, той атмосфере, что мы теперь столь трепетно называем Возрождением. Не совсем понимая Его загадку. Неловко пряча в душе под сенью скептицизма и верхоглядного всезнайства холодок робости и почти детского, нерешительного восторга пред вечностью красоты. Во всем этом есть нечто от присутствия Божественного начала, но в эпоху всеобщего цинизма не каждый решится об этом сказать… Грустно.
* * *
Репродукцию картины Рафаэля Санти «Сикстинская мадонна» я сама увидела впервые в шестилетнем возрасте, в трехтомном издании детской энциклопедии «От А до Я». В душу маленького ребенка, поедающего горстями собранную с куста красную смородину и огромную (закрывала пол-детского пальчика!) — малину; ребенка, во все глаза глядящего на пестрого удода, внезапно появившегося на дачной полянке перед беседкой: поклевать хлебные крошки; ребенка, который жил в летней сказке, прозрачных солнечных бликах и неумелых мелодиях игрушечного красного фортепьяно, — немедленно, потрясением, озарением, откровением, понятием «взрослости», еще чем то, необъяснимым даже сейчас, запали глаза другого младенца. Его несла по облакам странная, юноликая, ясноглазая девушка. Мама не бывает такой! Кто это? Сказали — Мадонна. Непонятно — чарующее слово, но — кто это? Мать Младенца? Она же не может быть его матерью! Она моложе него! У маленького ребенка на этой картине глаза, которые старше ее. На целые сто, тысячу, двести лет! Почему у него такие глаза? Почему юная девушка несет его по облакам? Никто не мог дать ответа на эти недетские вопросы. Текст в книге казался малопонятным. Запомнилось только звучащее музыкой имя — Рафаэль Санти. И, как моментальная фотография в мозгу, навсегда: юные, чистые черты и два взгляда: детский — матери и взрослый — ребенка
Сочинение лишь слово образует мысль оно есть ее существование
... М., 1989. На этой странице искали : лишь слово образует мысль оно есть ее существование сочинение сочинение на тему лишь слово образует мысль оно есть её существование лишь слово образует мысль оно есть её существование сочинение о платонове сочинение лишь слово образует мысль оно есть её существование Сохрани к ... живое чувство даже в ребенке. Настя делит весь мир не просто на хороших и плохих, ...
Так в мою жизнь впервые вошла загадка Рафаэля. Что я знала о нем? Практически ничего. Много лет спустя мне посчастливилось узнать немного больше. Эти сведения я трепетно записала в свою дневниковую тетрадь. Она не сохранилась. Но с той поры повсюду, всегда, меня сопровождала хотя бы маленькая репродукция рафаэлевского шедевра — бумажная, газетная, вставленная в рамку, наклеенная на картон — все равно какая. Она висела над моим столом, лежала под стеклом, стояла на полке. Местоположение менялось, но взгляды — хранительно перекрещивались, как только я подымала голову, отрываясь на минуту от школьной, а потом студенческой тетради учебника, книги.
И тогда на какую-то долю секунды я теряла ощущение реальности. Мне казалось, что я бреду по дорогам Италии, солнечным, пыльным, увитым пышной зеленью виноградных лоз или напоенных запахом пиний, олеандра. В воздухе соленый, чуть горьковатый привкус моря. Хотя, может быть, в Урбино моря вовсе нет. Вот мальчик в плетеных сандалиях на босу ногу что — то рисует на песке, во дворе своего дома… Впрочем, почему я решила, что двор — песчаный? Может быть, он — мощеный плитами, чуть потемневшими от времени, кое — где — треснувшими. Сумрачный, прохладный дворик. Или, напротив, солнечный, увитый зеленью. Тогда он рисует серебряным карандашом. На клочьях картона. Или пером. Птицу, парящую в воздухе. Цветок олеандра. Коленопреклоненную женщину. Ангела. Облако.
* * *
Как его звали в детстве? Рафаэлло? Рафаэлито? Рафаэлино?… Кто успел его так назвать? Мать его, Маджиа, умерла рано, вскоре за нею последовал и отец, придворный художник и поэт урбинского герцогского двора. Скорее всего, мальчика звали просто: «сынок». Ведь он был сыном. Чем то вроде служки при собственном отце — герцогском художнике: подносил краски, чистил палитру, делал эскизы. Он родился 6 апреля 1483, в начале истинной весны, и всю недолгую жизнь свою любил солнце, апрельскую прозрачность воздуха. Всю жизнь ловил пальцами солнечные блики. Пальцы его были тонкие, почти прозрачные. Он и сам был таким — прозрачным. Казалось, что из очей Рафаэлито, темных, глубоких, выглядывала душа. Она смотрела отовсюду — из его тонких черт, мягкого смеха, жестов его рук, из узоров его рисунков на песке, на бумаге, на негрунтованном холсте. Он был способным учеником, умел грунтовать холсты, готовить их к таинству кисти. Этой тяжелой работы подмастерья он почти не замечал. Ибо мечтал о чем-то своем. О чем? Одному Богу ведомо. Может быть, о том, как помочь отцу закончить картину: у того долго не выходили молящиеся фигуры в правом нижнем углу? Рафаэлло как то попытался зарисовать их. Уголь почти летал в его пальцах. А отец удивленно приподнял бровь. Хорошо! Для девятилетнего мальчугана — даже очень. В те времена взрослели быстро, увы!
* * *
«Изнеженная», «сибаритствующая» Италия то вела бесконечные войны с Францией, то падала на колени во время чумного мора, то сгибалась под тяжестью папских булл, то захлебывалась водою, в которой коварно прятался призрак холеры. Веселые, черноглазые итальянские женщины, так привыкшие «к сладостям, фарандоле, необременительным любовным связям и почти вечному материнству», по словам Ламброзо (цитирую по памяти — Р.), в расцвете лет то и дело гибли от странного, надрывающего сердца кашля и частых, тяжелых родов. Вероятно, вот так же, от неудачной беременности, послеродовой горячки или стремительной чахотки погибла и мать будущего «Магистра» — Рафаэля стали называть этим именем уже в двадцать лет.
Анализ рассказа Бунина Солнечный удар 11 класс (2)
... тривиально. Попробуем же разобраться, каково оно и почему в произведениях Бунина любовь предстает как «солнечный удар». Жизнь, попавшая под всевидящий бунинский взгляд, поражает не только силой художественной изобразительности, ... на десять лет. «Сочинение по рассказу И. А. Бунина «Солнечный удар»» В своем прозаическом творчестве И. А. Бунин часто обращается к вечным темам. Тема любви — одна из ...
* * *
Мессир Джованни Санти некоторое время спустя женился вторично. У Рафаэлло появилась сводная сестра Элеонора. Но отец, не успев насладиться налаженной семейной жизнью и младенческим смехом дочери; не успев преподать любимому Рафаэлито уроки живописи, в которых тот схватывал все на лету и часто превосходил кисть родного наставника, скончался сам. Рафаэлито взял на воспитание его дядя, священник Бартоломео Санти… У мальчика, часто пачкавшего пальцы красками и чернилами, началась новая жизнь. Не менее увлекательная. Наполненная занятиями, запахом книжных страниц. Он подолгу сидел на жестком деревянном кресле в огромной комнате, забитой книгами. Чтобы взять какой-то тяжелый фолиант, приходилось взбираться по лестнице. Она была шаткой, Рафаэлито все время рисковал упасть, но там, на потолке, так загадочно кружили солнечные блики. Хотелось поймать их рукой, впустить во все пространство комнаты, наполненной запахом кожи, пергамента, засохших роз и вербены. Но он открывал страницу, другую, гнулся под тяжестью фолианта и… замирал, впиваясь в желтизну огромных листов и вязь начертаний на долгие часы. А из нечеткого абриса траурных одежд и наполненных любопытством и слезами восторга глаз по-прежнему смотрела его душа. Восприимчивая, тонкая, нежная, как птица… Что она видела, где витала?
Письмо второе. Тайна Магистра. Флорентийский период.
-..Он приехал во Флоренцию, когда ему едва исполнилось двадцать. В 1504 году. Приехал, закончив первый крупный в своей жизни заказ: запрестольный образ Святого Николая Толентинского для церкви Сан — Агюстино в Чита — ди — Кастелло. Эта работа сохранилась лишь в эскизах… Как и несколько других, ранних шедевров, например: загадочная картина «Сон рыцаря», изображающая растерянного, сонного юношу. Он вынужден выбирать между двумя аллегориями жизненного пути, представшими пред ним в образах умудренной, зрелой женщины с мечом и книгой в руке (за ее спиной суровый, каменистый пейзаж — трудности Судьбы) и молодой, пышнотелой девушки в ярких одеждах, протягивающей юноше цветок, символизирующий все удовольствия и радости жизни. Что же выберет юный рыцарь во сне — яви? Не знает никто. Не ведает того и сам Художник.
Он никогда и никому не навязывал своего взгляда на Жизнь — тонколицый, одухотворенный пылом яркого художественного воображения, юноша — Мастер, вся жизнь которого заключалась в упорной, многочасовой работе, обретениях, потерях, раздумьях…
Словно губка, он впитывал все впечатления души, взора, сердца, мысли, что посылала ему собственная Судьба. Все краски, все звуки: брызги дождя и радугу, игру лунного света в ночных облаках, струи свежего воздуха, приносящего аромат моря с дальних лагун, пьянящий запах флорентийских фиалок, примул, роз, глициний, камелий, что покрывали цветущим ковром ее предместья каждую весну…
Гибкость перстов и запястий юной флорентийки, несущей по утрам воду в кувшине, покоряла его не менее, чем уловленный мимоходом, боковым взором, запечатленный ярким пятном краски, движением тонкой беличьей кисти, солнечный луч, солнечный свет, как бы разлитый по картонам, холстам, гобеленам, (он рисовал и гобелены! — Р.) идущий отовсюду: и сверху, и снизу, и изнутри!
Описание по картине сикстинская мадонна рафаэля
... Анализ и описание картины «Сикстинская Мадонна» Рафаэля Санти Описание картины «Сикстинская Мадонна» давали множество ученых, ... нельзя избежать. Это художественное сочинение поражает удивительной монументальностью образов ... потенциале: отражение естественных сложностей жизни, которые уклоняются от выражения ... соблюдал и Рафаэль. «Сикстинская Мадонна» создавалась по мотивам Библии. Но живописец ...
Я читаю о любимых красках Рафаэля: синий индиго, свинцовые белила, желтая охра, красная умбра. Что-то светлое, насыщенное солнцем, жизнью, теплом. Нет мрачности, мертвящей плоскости, нет отчаяния.
Есть только плавность жеста, что-то необъяснимо зовущее к полету: небесная синь над головою, мягкость облаков или просто — то, что умудренные опытом художники называют: «пространством».
Оно, это «Вышнее пространство», (иначе сказать, пожалуй, никак нельзя! — Р.) в избытке — в любых картинах Магистра Санти, но полотна — строгие папские и кардинальские заказы, даже на самый библейский сюжет, очеловечены: в них мирская, простая теплота взглядов, полуулыбок, одежд, движений, поз, жестов…
Это — некая сокровенная теплота Адама и Евы: изящен полусогнутый мизинец Мадонны — он горяч пульсирующей кровью, хотя мы лишь взором касаемся его; хранит тепло кожи Божественного Младенца ее одежда, так естественны складки платья; так горячо прикосновение ее губ, ее ладоней, что очень нежно взъерошивают легким касанием шелковистые кудри на головках детей: Иоанна, Иисуса… Для любого иного это, может быть, было бы богохульством — так изобразить Святое семейство… Если бы это не было сделано Рафаэлито Санти, художником, юношей с молодой кровью, редко приливающей к щекам в пылу гнева или страстей… Тоска ли по потерянной семье столь сердечно окрашивала его полотна? Кто знает, кто может ведать тайну Магистра? Лишь Небеса… И строгими папами и кардиналами, которых он тоже очеловечивал в портретах, ему прощалось все. Это было просто. Юного Санти все любили. И любили пульсирующую Жизнь, изображенную в его картинах. Одновременно — возвышающую и дарящую земное тепло.
* * *
Он был изящным в движениях, жестах, вкусах. Обладал спокойным, веселым характером. Похожим на солнечный свет. На те теплые краски, которые он так любил. Он был терпеливым. Никогда не требовал к себе лишнего внимания. Он привык считать себя учеником. Рафаэлито приехал во Флоренцию учиться у Пьетро Перуджино, но скоро они уже работали, как равный с равным, а увидев нарисованного Санти ангела — один из эскизов к его картине, — Перуджино пылко поклялся, что больше никогда не возьмет в руки кисти! Рафаэлито учился у Микеланджело рисовать обнаженную натуру. У Леонардо Да Винчи — изображать фигуры животных. Но так и не взял до конца у одного — монументальности и мощи, у другого — разнообразия замыслов…
Но вот странно… Непостижимым, светлым своим гением впитывания, вслушивания в музыку творчества других, другого, он сумел создать неповторимый, непонятный и спустя шестьсот уже с лишним лет, волшебный синтез своего, чисто «рафаэлевского», — из многого, так вот, мимоходом, быстро, на лету, на ходу, кропотливым трудом «проникновения души» — впитанного, изученного, прочувствованного…
* * *
Все это «истинно рафаэлевское» отчетливо видно в картине на мифологическую, вроде бы застывшую в веках, тему: «Святой Георгий борется со змием». Статичный сюжет для многих монументов, скульптур, фресок, икон… Но сколько же здесь, в картине Рафаэлито, экспрессии, красок, движения, света и — снова повторюсь! — ощущений на уровне живых, тактильных, тепло-зримых, таких человеческих, на уровне дыхания коня, его тяжелого топота, и резкости ударов копья молодого воина, который не чувствует свинцовой тяжести лат… Видно, что Санти были хорошо знакомы и анатомически расчерченные рисунки Микеланджело и панорамная масштабность Леонардо. Ученик, учащийся так, как пьют воду, как дышат, на равных, как Боги на Олимпе — незаметно, непостижимо, неповторимо, — это ли не мечта любого из Мастеров во все времена?! Век Высокого Возрождения был щедр на таких учеников. Впрочем, они сами быстро становились учителями. Время словно бы торопило их испить чашу жизни как можно быстрее. Это было одновременно их радостью, их болью, их тайной… Тайной Боттичелли, Мазаччо, да Винчи. И — Рафаэля…
Искусство эпохи Возрождения. Творчество Рафаэля Санти
... и возвышенных идеалах гуманизма Возрождения с наибольшей полнотой воплотил, в своем творчестве Рафаэль Санти . Младший современник Леонардо, проживший короткую, чрезвычайно насыщенную жизнь, Рафаэль синтезировал достижения предшественников и ... изображению церковных деятелей, среди участников спора, можно узнать поэтов и художников Италии — Данте, Фра Беато Анджелико и других живописцев и писателей. О ...
* * *
«Мальчик. Этюд к картине Святое семейство».
Приехав во Флоренцию с покорностью непосвященного, Рафаэлито вскоре уже дерзает создать нечто совершенно новое для себя, монументальное — фреску «Афинская школа».(1509 — 11 гг.) Наряду с заказами от богатых клиентов, написанием папских портретов ( понтифика Юлия Второго, к примеру) Рафаэлито создает и это фресковое полотно. В совершенно новой для него манере. Техника росписи стен ему ранее не была знакома, он изучил ее, как всегда, неслышно, незаметно, как умел он один, почти «на лету», параллельно расписывая виллу Агостино Киджи* (*сейчас это вилла Фарнезина —Р.) — мецената, одного из богатейших людей своего времени…
Росписи на вилле Киджи — мифологические сцены — почти не уцелели, как и многое из того, что создал Рафаэлито. Не уцелели, подчинившись стихии тибрской воды, той, что бушевала в Италии каждую весну. Но даже и то, что осталось, наталкивает на вихрь мыслей, которые тонут в странном, почти восторженном недоумении: как это было возможно почти шестьсот лет назад?! Как такое видение мира, такое мастерство могло уместиться в душе и сердце юноши с небольшим «за двадцать»?! Сейчас, в двадцать первом столетии, сверстники Санти, увы, предпочитают, все еще не выходя из «детского круга мыслей», разрушать, а не создавать! Потрясает широта образования, мышления, сердечного, душевного восприятия подлинного художника.
Фреска «Афинская школа» — заказ папы Юлия Второго для оформления Станца делла Сеньятура — одной из зал папских покоев в Ватикане — это самый решающий момент в биографии двадцатипятилетнего Санти, после которого его стали считать одним из величайших мастеров во всей Италии.
* * *
«Афинская школа» — не просто мозаичная фреска на стене ошеломляюще, восхитительно расписанного, украшенного зала в Ватиканском дворце. Это — блестящая, подлинная панорама мысли, панорама жизни, в которой Санти великолепно показывает, что ему известны все ее подводные рифы, течения, весь замкнутый и одновременно волшебный круг, по которому она движется — неустанно, завораживающе.
На полотне юноши Магистра перед нами предстают все философы, любящие мудрость: стоики, схоластики, циники, спорщики, ораторы, веселый Диоген, и даже — сама загадочная античная богиня Мудрости, но только не в виде холодной статуи, а в образе прекрасной, живой женщины, способной внушить любовь. Стенное панно, которому более шестисот лет, волнует, заинтересовывает, интригует, поражает, захватывает, одним словом, делает то, что всегда делает с нами жизнь. Оно — будто «из вчера». Оно — в многоцветье красок и чувств. Оно — современно. И в этом — еще одна неразгаданная Тайна юного Санти…
Данте Алигьери – жизнь и творчество
... поэта. Жизнь Данте Алигьери теснейшим образом сплетена с событиями общественной и политической жизни Флоренции и всей Италии. Родители Данте были ... Данте Гвидо Кавальканти, Дино Фрескобальди, Лапо Джанни, Чино да Пистойя — воспевали природу, естественные чувства, прославляли возлюбленгяую - не мадонну ... Данте, когда он был девятилетним мальчиком, и длилась всю жизнь. Глубоко затаенная она питалась лишь ...
И зря, мне кажется, били и ломали копья Э.Дега, Э.Мане и импрессионисты всех мастей, а за ними и П.Пикассо, отрицая кисть и манеру Рафаэля, называя ее «статичной и безжизненной». Не в этом было дело. Вовсе не в этом, право!
Просто — менялись времена, и от мятежного духа неустойчивых «бунтарей кисти и бытия» ускользала почти навсегда, навечно загадка гармонии, царившей на полотнах великих, несмотря на присутствие на их дорогах абсолютно таких же, бушующих, опаляющих душу, скорбей и любви, и неистощимых легенд, горьких и красивых одновременно, но не выставленных напоказ… Слезы и скорби должны таять и исчезать под лучами солнца. А легенды, даже самые грустные, — пленять красотой фабулы. Такое кредо им заповедал их Хранительный Гений. Но не всем это ясно, увы!
Письмо третье. Любовь и легенды Рафаэлито
-..Вообще, сколько же легенд было в его жизни? И не вся ли она — легенда? Он не был обойден вниманием женщин, но та, одна-единственная, — существовала ли она? Серьезные историки и даже Вазари, называют имя Марии Биббьене, племянницы одного из папских кардиналов, приближенных к Юлию Второму. Рафаэлито был с нею обручен. Это означает, что Санти был вхож в самые высокие сферы римской аристократии, и нет разницы, какой именно — церковной или феодальной. Его знали, им восхищались, его приглашали… Не только расписывать церковные своды, проектировать капеллы, составлять списки античных ценностей, рисовать портреты и полотна на библейские сюжеты, но и — провести с ним часы в беседе за бокалом ароматного кьянти или под звуки мелодичной лютни. Его отец был когда то придворным поэтом и не его ли стихи часто звучали на кардинальских вечерах? Какой была донна Мария Биббьене? Вероятно, особой тонкого вкуса, неравнодушной к прекрасному, юной, прелестной, с тонкими, ясными чертами, глубокими глазами… Свадьба ее с Мастером так и не состоялась. Мария неожиданно умерла. У нее было хрупкое здоровье, слабое сердце. Санти крайне тяжело пережил утрату… И кто теперь знает, не лик ли синьориты Биббьене изображен был на величайшем из Его полотен, не ее ли черты подарил тоскующий по родной душе Рафаэлито своей юной в веках «Сикстинской Госпоже»? *
* Буквальный перевод слова Madonna — ma donna (итал.) — моя госпожа — Р.
* * *
Быть может, именно оттого-то она, Мадонна, и парит в облаках, что земного ее образа уже нет на свете, и Мария, земная Мария, не может уже более ступать по земле?
Другие Богоравные Дамы Санти: «Мадонна della sedia», «Мадонна с завесой» — имеют опорою земную твердыню, земные предметы, такие, как кресло, например, или — полог, занавес на окне, камень в поле… Но — не эта.
И тут, словно в противовес неожиданным, почти парадоксальным мыслям, возник в моей голове легендарный образ — фантом «Форнарины» — Маргариты Лутти, дочери богатого булочника, лукавой, знаменитой на весь Рим куртизанки… Это ее, согласно описаниям Вазари и других, более легконравных «биографов на час», до безумия обожал Рафаэлито, это для нее он снял роскошную виллу в окрестностях Рима, для ее прелестей и капризов забывал всех учеников и мастерскую, наброски начатых картин и росписи, фрески и заказы богатых меценатов. Наконец, именно с нею проведя бурную ночь, гений кисти умер — от лихорадки и истощения сил. Мне не хочется спорить. Маргарита Лутти, несомненно, могла искать и искала знакомства с человеком, «поцелованным в лоб самим Богом». Присутствовала в его жизни. Если и не она, то — подобные ей женщины. Портрет одной из них он нарисовал. Кисть его, как всегда, совершенна. Тело этой Дамы — тоже. Но вот лицо…
Рафаэль «сикстинская мадонна» описание картины, анализ,
... ни говорили, мы будем лишь бесконечно перепевать, переставлять слова и комментировать бессмертные строки великого русского поэта. Эволюция образов Пресвятой Девы Марии «Сикстинская Мадонна» — пожалуй, самый ... нужно было очень много знать. Таким художником был, безусловно, и Рафаэль Санти. «Сикстинская Мадонна» представляет собой множество загадок, метафор, каждая составляющая картины имеет определё ...
Выражаясь старинным слогом, на лице отразилась вся ее судьба. Вся ее жизнь. Жизнь истовой жрицы любви. Чистоты Мадонны нет в этом лике. Усталые, проницательные, чуть с хитрецою глаза, опущенные уголки губ, капризный жест, указывающий на дерзко вздымающуюся грудь и обнаженное лоно. Она не похожа на целомудренную девушку, явившую миру чудо рождения Христа. Она не похожа даже и на Женщину, гордую сознанием своего материнства. Таких дам Санти тоже с удовольствием изображал, ибо в Италии матронам, матерям семейств, всегда оказывали особое уважение, так повелось еще с патрицианских времен… Я понимаю, это не довод. Это совсем не довод. Но это — главное для проницательного, умного, «имеющего зрение», как говорят на Востоке, сердца. Это просто — наитие, психологическая основа которого, думаю, ясна.
* * *
И потом, все Мадонны Рафаэля — светловолосы и голубоглазы, ослепительно белокожи. «Форнарина» же (если это она, — Р.) — черноглаза, черноволоса, ее кожа словно тронута искусительно манящей бронзовостью загара. Нет, Санти рисовал не Мадонну, его кисть на этом темном (что весьма необычно, почти все его полотна имеют светлый фон! — Р.) холсте резко очерчивала контуры обольстительницы — Евы, превыше всего ценящей земные удовольствия… За портрет щедро заплатили. Вероятно, остались довольны. Быть может, подарили одну из ночей, похожих на райское, душистое яблоко. Но встать на равную ступень с «Божьим помазанником в живописи» — не посмели. Рафаэля знал весь Рим. А в Риме каждый четко знал свое место. Знала его и Маргарита Лутти… Кому же и было знать, как не ей?!
А Богоравная Дама Санти сохранила в секрете свое имя. На пять с лишним столетий? Навсегда? Еще одна тайна любимца Бога…
Письмо четвертое. Достоверность вечности или последняя тайна Рафаэлито.
В одно из моих «взрослых» дней рождений мне преподнесли неожиданный подарок. Большую репродукцию картины Санти «Сикстинская Мадонна» Ту самую, любимую, неразрешимую «загадку» детства. Ее повесили над моим столом, потом — над диваном, где я отдыхала. Так Богоравная Дама Санти стала охранять мой сон. Она вошла в мою комнату легко, словно неслышная тень на облаке,. Вошла в мою душу. И где бы она ни висела, эта картина, странно, тепло мерцающая в свете домашней лампады, она становилась центром всего: души, стен, предметов, ауры комнаты. И наши взгляды всегда, незримо перекрещивались: мой, детский — матери и взрослый — ребенка. И так — до сих пор Загадка по прежнему жива.
- ..В жизни Рафаэлло Санцио ( так звучит его имя на италийский, благозвучный лад. Он предпочитал латинизированную форму — Р.) вообще множество загадок. Он умер в свой день рождения, 6 апреля 1520 года.
Жар постоянной, изнуряющей работы, жизненные печали и невзгоды, которых полно в жизни любого смертного, но которые особенно горестно и остро переносятся столь тонкими и впечатлительными натурами, какою был Рафаэлито, подорвали основы его жизненных сил. У него, как и у его матери, вероятно, развился губительно скоротечный туберкулез, поздно угаданный врачами. Они лечили его от изнуряющей лихорадки, делали ненужные, уносящие последнюю крепость тела, кровопускания… После одного из них он и умер, не приходя в сознание. Ему было неполных тридцать семь. Тридцать семь — навсегда. По распоряжению Папы Льва Десятого, живописец, «отмеченный поцелуем Бога», был похоронен в римском Пантеоне — среди других великих душ Италии . В Риме весь день неустанно звонили колокола церквей.
Конкурсное «Идеальный день ученика»
... Объём текста не важен, можете писать сочинение как эссе – в фольной форме. Хорошо, если получилось описать свой идеальный день на 1–2 листах. Так же хорошо, если ... в сутках 24 часа, не старайтесь вместить дела целой недели в один день. Тем не менее, если по логике 2–3 часа останутся свободными или наоборот, ...
Умбрия, родная провинция Художника, и ее центр — городок Урбино — погрузились в глубокий, искренний траур. В столице Италии вслед за гробом Санти неслышно колыхалось огромное, разноцветное море — людская толпа даже не перешептывалась — тихо, величаво хоронили Богоравного, лукавого, жизнерадостного улыбчивого, любящего солнечный свет «баловня апреля», впервые посмевшего своей чудною кистью придать земной женщине черты Святой Девы, Мадонны. Или нет, наоборот, черты Мадонны — земной женщине. Так дерзали поступать немногие. Отъявленные грешники. Или — любимцы Небес. Святые. Или просто — Солнечные Люди. Рафаэлито Санти был как раз из таких. Недаром же умер в свой день рождения, в разгар солнечного дня! Так Бог еще раз поцеловал его.
Или он сам оставил нам еще одну загадку — считать ли днем смерти день его прихода в мир? Или просто — вечен еще один жизненный круг? Или просто — несказанно щедры Небеса к своим любимцам?..
* * *
В полутемной прохладе зала Дрезденской галереи, обтянутой алым бархатом, висит всего лишь одна картина. Перед нею — всего лишь одна скамья. И часто в зале — лишь один посетитель. Если это верующий человек, то он встает на колени. Так когда-то сделал русский поэт Василий Жуковский, впервые приехав в Дрезден и увидев чудо кисти Рафаэлито. Так мысленно делаю сейчас и я, бросая россыпи букв к стопам парящей в облаках, загадочной Богоравной Дамы Санти… К подножию, истокам памяти улыбчивого и одновременно — одухотворенно-печального, тонколицего человека, жившего в странном «небытии» — пять веков назад. Даже больше. Человека, любившего солнечный свет, полет птиц в облаках, запах фиалки и примулы, розы и олеандра. Любившего тепло красок: красной и жженой умбры, синего индиго, свинцовых белил, золотистой охры, серебряного карандаша.
Человека, который мог и не ставить подписи к своим картинам, ибо вечность в достоверности — не нуждается… Он хорошо это знал. Это была его последняя тайна. Он позволил нам ее разгадать. Один-единственный раз. Одну-единственную тайну, сотворенную всей его короткою жизнью.
_______________________________________________
В процессе подготовке данной новеллы использованы материалы обширного книжного и художественного собрания автора.
Новелла представляет собою авторскую редакцию материала и не претендует на полноту биографии Р. Санти. Взгляд, изложенный в ней, остается лишь взглядом автора — благодарным и восхищенным.
