Русская литература серебряного века явила блестящее созвездие ярких
Параллельно возникновению все новых и новых поэтических школ крепла одна из интереснейших тенденций эпохи – нарастание личностного начала повышение статуса творческой индивидуальность в искусстве. *
Общим источником индивидуальных поэтических стилей серебряного века О. Мандельштам справедливо считает символизм: «Когда из широкого лона символизма вышли индивидуально законченные поэтические явления, когда род распался и наступило царство личности, поэтической особи, читатели, воспитанный на родовой поэзии, каковым был символизм, лоно всей новой русской поэзии, — читатель растерялся в мире цветущего разнообразия, где все уже не было покрыто шапкой рода, а каждая особь стояла отдельно с обнаженной головой. После родовой эпохи, влившей новую кровь, провозгласившей канон необычайной емкости… наступило время особи, личности. Но вся современная русская поэзия вышла из родового символического лона».
Литературная школа (течение) и творческая индивидуальность – две ключевые категории литературного процесса начала XX века. Для понимания творчества того или иного автора существенно знание ближайшего эстетического контекста – контекста литературного направления или группировки. Однако литературный процесс рубежа веков во многом определялся общим для большинства крупных художников стремлением к свободе от эстетической нормативности, к преодолению не только литературных штампов предшествующей эпохи, но и новых художественных канонов, складывавшихся в ближайшим для них литературном окружении. В этом отношении показательно, что самым «правоверными» символистами, акмеистами к футуристам выглядят не те поэты, которые прославили эти течения, а литераторы так называемого второго ряда – не лидеры и первооткрыватели, а их ученики, продолжатели, а иногда и невольные вульгаризаторы. Особенно интересна в этом отношении судьба акмеизма: два крупнейших поэта этого течения А. Ахматова и О. Мандельштам уже к середине 1910-х гг. уже слабо соответствовали «школьным» требованиям
Эпоха «серебряного века» и Осип Мандельштам
... Мандельштама написаны под влиянием поэзии символизма. Для этого этапа творчества было характерно представление поэта ... молодого поэта, умение владеть поэтическим словом, использовать ... эпоха "серебряного века" простирается между временем Александра III и 1917 годом. На протяжении "серебряного века" в нашей литературе проявили себя четыре поколения поэтов: бальмонтовское (родившиеся в 60е и начале ...
____________________
* Об этом писал в 1923 г. О. Мандельштам, называя Кузмина, Маяковского, Хлебникова, Асеева, Вяч. Иванов, Сологуба, Ахматову, Пастернака, Гумилева, Ходасевича и заканчивая: «Уж на что они не похожи друг на друга, из разной глины. Ведь это все русские поэты не на вчера, не на сегодня, а навсегда. Такими нас не обидел Бог».
акмеистической стилистики – ясности образного строя, логической отчетливости и равновесия композиций. Даже общая для акмеистов «вещность»
Эстетическое своемыслие – общая тенденция в лирике серебряного века. Характерными для эпохи фигурами были поэты «вне направлений», стоявшие в стороне от межгрупповой литературной полемики или обеспечившие себе большую степень свободы от внутринаправленческих правил – М. Кузмин, М. Волошин, М. Цветаева. Направленческая неангажированность позволяла некоторым из них смелее экспериментировать, используя все богатство эстетических ресурсов отечественного и европейского модернизмов. Именно стилевые поиски Анненского, Кузмина, Цветаевой заметно повлияли на эволюцию русской поэзии XX века.
При общем взгляде на поэтику серебряного века заметны некоторые универсальные
Намного активнее, чем прежде, используется «ролевая» лирика, когда поэтическое высказывание строится от лица введенного в текст персонажа (В. Брюсов: «Я – вождь земных царей и царь, Ассаргадон»; М. Цветаева: «Я кабацкая царица, ты кабацкий царь»; Н. Гумилев: «Я конквистадор в панцире железном» или даже «Я – попугай с Антильских островов»).
В поэзии этой эпохи вообще возрастает роль игры, театрализации, «сценических» импровизаций. Лирическое «я» раскрывается у многих мастеров серебряного века в веренице перевоплощений, в череде сменяемых масок. Ценятся предметное и ролевое разнообразие, эстетическая контрастность, пестрота, многогранность, немонотонность. В связи с этим в творчестве некоторых поэтов складывается культ мгновения, мимолетностей (это особенно свойственно символизму).
«Серебряный век» русской поэзии
... Серебряный век поэзии , А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. В. Гоголь., Ф. В. Булгарин Сочинение на тему любви в поэзии серебряного века Литература конца XIX и начала XX века, ... горести и боли в этих нежных, интимных стихах поэтов первой половины XX века. Многие читатели полагают, что любовная ... в реальную, а в идеальную женщину, в некий образ: Недоступна в Своем терему. Я примчуся вечерней порою, В ...
Стремление выразить более сложные , летучие или противоречивые состояния души потребовало от поэтов серебряного века нового отношения к поэтическому слову. Поэзия точных слов и конкретных значений на практике символистов, а потом и у их «наследников» уступила место намеков и недоговоренностей. Важнейшим средством создания зыбкости словесного значения стало интенсивное использование метафор, которые строились не на заметном сходстве соотносимых предметов и условий (сходстве по форме, цвету, звуку), а на неочевидных перекличках, проявляемых лишь данной психологической ситуацией. Так, дрожащий свет газового фонаря в одном и приведенных ниже стихотворений И. Анненского передан метафорой «бабочка газа», в которой основой для образного уподобления послужило состояние трепета, мелкого «лихорадочного» пульсирования. Неожиданное сопоставление вызвано прежде всего конкретным психологическим состоянием лирического «я» и, в свою очередь, соотнесено к ним: бабочка газа «дрожит, а сорваться не может» подобно тому, как человек не может облечь в слова интуитивное прозрение, хотя эти слова будто вертятся на языке. Метафора оказывается, так сказать, многоярусной: пунктиром образных ассоциаций связаны и бабочка, и свет фонаря, и нервно мерцающая в сознании «забытая фраза». Такое использование ассоциативных знаний слова побуждает читателя к встречной лирической активности.
«В поэзии важно только исполняющее понимание – отнюдь не пассивное, не воспроизводящее и не пересказывающее», — писал О. Мандельштам. Отношения между поэтом и его аудиторией строились в серебряном веке по-новому: поэт далеко не всегда стремился быть общепонятным, потому что такое понимание основано на обыденной логике. Он обращался не ко всем, а к «посвященным»; не к читателю-потребителю, а к читателю-творцу, читателю-соавтору. Стихотворение должно было не столько передавать мысли и чувства автора, сколько пробуждать в читателе собственные, помочь ему в духовном восхождении от обыденного к «несказанному», в постижении того, «чему в этом мире // Ни созвучья, ни отзвучья нет». (И. Анненский).
интертекстуальностью
Использование освященных традицией образов, обладавших пусть широким, но уже устоявшимся значениями, отчасти компенсировало намеренную смысловую размытость, присущую поэзии начала века. В целом поэтика серебряного века – поле взаимодействия двух противоположных тенденций: смысловой многозначности и ее антипода – семантической точности; композиционной аморфности и, напротив, логической упорядоченности построения. Если воспользоваться универсальными стилевыми категориями, то этот процесс предаст как взаимодействие «музыки» и «риторики». Это проявилось уже в творческой практике старших символистов: Бальмонт и Брюсов представляют отмеченные стилевые полюса модернистской поэзии – соответственно импрессионистическую музыкальность и «неоклассическую» строгость.
Установка на музыкальность, в той или иной мере свойственная большинству поэтов серебряного века, означала использование приемов эмоционального «внушения», когда логические связи между словами ослаблялись либо даже игнорировались во имя фонетических созвучий и ритмических эффектов. Инерция словесно-музыкальных перекличек становилась важнее синтаксической и лексической согласованности. Значительное разнообразие было внесено в метрику стиха и ритмику стихотворной речи: от сверх-длинных строк классических размеров у Бальмонта до разных вариантов тонического стиха у Цветаевой и верлибров Кузмина. В целом поэты активно пользовались синтаксисом неплавной, «рвущейся» речи (Анненский насыщал свои стихотворения многоточиями, сигнализирующими о разрыве или паузе; Цветаева часто прибегала к тире).
Если душа родилась крылатой… (по поэзии М. И. Цветаевой)
... Имя твое. Марина Цветаева пишет не только стихи, но и прозу. Проза Цветаевой тесно связана с ее поэзией. В ней, ... сила, которая пробивала себе путь сквозь оболочку дневника московской гимназистки. В стихотворении «В Люксембургском саду», ... прозаика, в ней единица усилия — не фраза, а слово, и даже часто — мое». В отличие от ... сын, домой — вперед — В свой край, в свой век, в свой час — от нас — В Россию — ...
Однако и уравновешивающая тенденция – к ясности
Именно Брюсов сыграл роль поэтического наставника для будущего лидера акмеистов Гумилева, а в целом наиболее авторитетными для нового поколения учителями стали поэты, сыгравшие заметную роль в символизме, — И. Анненский, А. Блок, М. Кузмин. Об этом важно помнить, чтобы не преувеличивать остроты расхождений акмеистов с их предшественниками. На время поэтический маятник качнулся в сторону большей «вещности» и конкретности: на смену излюбленным символистами оттенкам смысла и цвета пришли недвусмысленные слова и цельные яркие краски, стала использоваться более ясная (и простая) композиция стихотворений. Однако по-настоящему заметно «риторическая» стилистика проявилась лишь в творчестве Н. Гумилева, но и он к концу 1910 г. эволюционировал в сторону символистской многозначности.
Своеобразным синтетическим проявлением русского модернизма стала поэзия М. Цветаевой, в которой взаимодействие «музыки» и «риторики» привело к особенно интересным результатам. С одной стороны, Цветаева смело экспериментировала с фонетикой и мифологией поэтического слова, активно использовала «несловарные» (окказиональные) значения слов, неплавный (а когда и формально «неправильный») синтаксис. Предельной, после опытов А. Белого, выразительности достигла она в использовании стиховых переносов и звуковых перекличек слов (особенно эффектно срабатывал в ее поэзии прием паронимической аттракции – сближения разных по значению, но сходных по звучанию слов).
С другой стороны, мощный эмоциональный заряд ее стихов почти всегда подконтролен ясной и острой логике, в композиции стихотворений нет намеков на размытость и аморфность. Высшая мера строгости выдерживалась Цветаевой и в метрической организации стиха. В стихотворении «Куст» содержится интересная самохарактеристика цветаевского стиля. Речь идет о свойственных ее стиху «преткновении пнях» и «сплошных препинания звука». Течение стихотворной речи у Цветаевой действительно сопровождается ритмическими разрывами и синтаксическими смещениями. Однако своими цветаевским «преткновениям» свойственна высшая мера регулярности – взятые вместе, они составляют почти в каждом стихотворении гармоничный ритмический узор. Хотя хронологически самые совершенные создания Цветаевой – за пределами серебряного века, ее поэзия по духу и по форме – одно из высших достижений этой эпохи.
Культурно-исторические образы в поэзии О. Мандельштама
... -м, Мандельштам обосновывает тезис о поэтическом зодчестве, об архитектоничности поэзии. Слово – некий камень, который акмеисты кладут ... поэзии, О. Мандельштам открывает искусство слова XX века» [3] . «В поэзии Мандельштам возвысился над уготованной его поколению стез ... связывает поэзию позднего Мандельштама (наряду с творчеством А. Платонова, А.А. Ахматовой, М.И. Цветаевой) с «постреализмом». По мысли ...
