Дорогой мой человек… Мама… Ты всегда представляешься мне молодой, русоволосой, среди утреннего горячего света в комнате с окном, распахнутым в облитую солнцем сочную зелень акации, растущей прямо под нашим балконом. Вот ты останавливаешься возле окна, улыбаешься, поднимаешь лицо к уже жаркому крымскому солнцу, пробивающемуся сквозь ветви дерева. Я вижу твои прозрачные от обильного света глаза, твои губы, твой гордый профиль…
Ты сейчас, наверное, стоишь у плиты, жаришь мои любимые блинчики, а я мысленно разговариваю с тобой, задаю вопросы и с нетерпением жду ответа.
Ты помнишь вечерние беседы ? Как же они брали за душу! Сердечностью, человечностью, незатейливой повседневностью человеческой жизни и состраданием… Главное, пожалуй, состраданием ко всем, и, конечно, большим и важным разговором о счастье…
Мой жизненный опыт ещё невелик, а у тебя на этот счёт твёрдая убеждённость: счастлив сам тот, кто печётся о счастье других. Ты и поступала- то всю жизнь в соответствии с этим принципом. И вот теперь только на пороге шестнадцатилетия я начинаю понимать правоту твоих слов.
А сколько, мамочка, мы прочли с тобой вместе книг? Помнишь рассказ Астафьева « Записка»? Как это страшно! Так подло и мерзко мог поступить сын по отношению к своей матери: «…привёз в город собственную мать, неграмотную, изношенную в работе, и « забыл» её на вокзале с запиской в кармане: « На прокорм легка, хотя и объесть может. Но не зловредна». Ты с возмущением назвала его « недочеловеком», а я мысленно представила себя на месте этой матери — и поняла, что нет страшнее ничего, чем потеря чувства родства.
А однажды ты, мамочка, свернувшись калачиком на диване, плакала. Я до сих пор не знаю причину твоих слёз, но помню, как испуганная, бросилась к тебе и закричала: « Мама, не надо, не плачь!» Со страхом увидела твои слипшиеся, влажные ресницы, но ты пыталась улыбнуться мне сквозь слёзы, потом, обняв, начала гладить мою голову лёгкими, нежными пальцами и говорила шёпотом, что отчего- то взгрустнулось, а теперь всё прошло…
От тьмы к свету приближаясь очи и сердце просвещаем
... они приближаются к ослепительному сиянию, тень становится всё длиннее. Чтобы видеть истину, твои духовные глаза должны быть открыты и свету, и тьме. Когда людей окутывает тьма, они начинают видеть свет. ... от яркого света — свет для него просто не существует. В этом мраке пропадает само представление о свете. Печаль и страх — они как облака, скрывающие свет солнца души. Сохрани в своем сердце свет и ...
И очень чёток в памяти ещё один эпизод.
Ты мыла полы. Мокрый пол весело поблёскивал в уютной комнате. Мне стало жаль тебя и, подхваченная заботой, я тихо сказала:
— Мама, тебе помочь?
А ты ответила ласковым голосом:
-Отдыхай, доченька! Поможешь в следующий раз.
И на другой день, оставшись одна дома, я решила удивить тебя – сделать генеральную уборку. Но, отодвигая стол, нечаянно разбила твою любимую вазу. Я хорошо помню, как плакала тогда, а ты, прижав мою голову к груди, сказала:
— Было бы из-за чего так расстраиваться….
Всё самое дорогое в жизни я связываю с твоим именем, мама. Ясно вижу, какая ноша легла на твои плечи. Одеть меня, накормить, научить, уберечь от болезней… Какую силу духа нужно иметь, чтобы иной раз не впасть в отчаяние, не растеряться, не обронить лишнего слова…
И теперь на пороге своей зрелости я вижу сочную зелень акации, растущей под нашим балконом, и тебя, мамочка, моего самого близкого, самого дорогого человека. Ты поднимаешь своё лицо к жаркому крымскому солнцу и улыбаешься.. Ты улыбаешься всему миру. И хочется остановить это прекрасное мгновение.
