Реферат по литературе «Жизнь и смерть в рассказах Л.С. Петрушевской»
Впервые с творчеством Л.С. Петрушевской я познакомилась в девятом классе, прочитав рассказы «Страна», «Светлана» и «За стеной». Необычность сюжетов на философскую тему и стиль автора поразили меня, и появилось желание прочитать другие произведения писательницы, рассмотреть особенности изображения философских тем (а именно философских категорий жизни и смерти) в ее рассказах, но, а в первую очередь, открыть для себя писательницу нашего времени, такую как Людмила Петрушевская.
Людмила Петрушевская. Это имя — одно из значительных из числа современных писателей России. Какие бы невероятные вещи она ни рассказывала, голос ее никогда не лгал, он звучал музыкой, не сочиненной, а рожденной законами природы. Людмила Петрушевская черпает сюжеты, где приходится, подчас просто на улице, «там, где у человека есть пока еще время».
Да, в настоящее время у человека не всегда найдется свободная минутка! В таком круговороте жизни современный человек постепенно теряет свои духовные богатства, ценности, вследствие чего теряет цель в жизни, затем ее смысл… ну а после этого человек просто перестает жить… Нет, он умирает не физически, а духовно. Разве можно назвать жизнь человека полноценной, со всеми ее белыми и черными полосами, радостями и печалями и еще огромным множеством чувств и эмоций, если человека духовно нет, он морально погиб? Думаю, что это не жизнь, а простое существование. К тому же, если человек в один прекрасный день осознает свое бесполезное нахождение в этом мире, что его больше ничего не держит на этом свете, он шагнет в бездну, ну или хотя бы сделает попытку, чтобы на этот раз умереть физически!
Цель моей работы — рассмотреть особенности изображения философских категорий жизни и смерти в творчестве Л.С. Петрушевской.
Для этого были поставлены такие задачи:, Знакомство с творчеством и с его художественным своеобразием Людмилы Петрушевской., Изучение критической литературы., Провести сравнительный анализ философских категорий Жизни и Смерти в рассказах Петрушевской.
Биография и творчество Л.С.Петрушевской
Знаменитые люди моего села
... России». Мои родители тоже трудятся на селе, чтобы и в дальнейшем наш колхоз процветал, работал нужны такие люди, как Людмила ... черты характера, которые в дальнейшем очень пригодились Людмиле Николаевне как руководителю. Каждому человеку дорого и близко то место, где ... лидирующей не только в колхозе, но и в районе. Людмила Николаевна ведет очень активную общественную работу, является детутатом ...
Людмила Стефановна Петрушевская родилась в Москве. Окончила МГУ. Работала корреспондентом на радио, редактором справочного отдела телевидения. Литературным творчеством начала заниматься после двадцати пяти лет. Писала рассказы, сказки, сценарии мультфильмов, переводила с польского, сочиняла пьесы, которые разрешили ставить спустя шестнадцать лет. Успехом у зрителя и сегодня пользуются «Уроки любви», «Чинзано», «Три девушки в голубом», «Московский хор».
Первая книга писательницы вышла в 1988 году. Это был сборник рассказов «Бессмертная любовь». Затем появились сборники пьес «Песни XX века» и сказок «Лечение Василия». Позже были опубликованы цикл рассказов «Песни восточных славян», книга сказок «Сон девочки», повесть «Время ночь», последнее издание Людмилы Петрушевской, вышедшее в 1997 году, «Настоящие сказки». Петрушевская, безусловно, талантлива. Ей была присуждена Пушкинская премия.
Татьяна Касаткина, известный критик, вспоминает: «Когда-то, давным- давно, мне пришлось впервые отвечать на вопросы студентов о творчестве Петрушевской, я, в молодом раздражении и запале, сказала следующее: «Это автор, который пишет в диапазоне от бедер до бровей» – то есть легкие ноги и светлый разум остаются за пределами ее творчества. Это, конечно, неправильно, и все же какая-то частица истины в том, что я сказала тогда, была. Петрушевская ничего не конструирует. У нее просто особое устройство глаза, я бы рискнула сказать изъян зрения… Странно здесь то, что теперь, почти десять лет спустя после того разговора со студентами, творчество Петрушевской уже не представляется мне таким ужасным, таким невыразимо невыносимым. Возможно, у меня потихоньку портятся глаза.
Хотя остается и еще одно объяснение: глаза привыкли к ее тьме и увидели в ней – свет».
В литературе шестидесятых-восьмидесятых годов Л. Петрушевская не осталась не замеченной благодаря ее способности соединять поэзию и прозу, которая придает ей особую, необычайную манеру повествования.
Многие современные критики относят творчество Л.С.Петрушевской к постмодернизму. Что же такое «постмодернизм»?
Постмодернизм
Термин постмодернизм часто употребляется для характеристики литературы конца 20в. В переводе с немецкого постмодернизм означает «то, что следует после модерна». Как это часто случается с «изобретенной» в 20в приставкой «пост» (постимпрессионизм, постэкспрессионизм), термин постмодернизм указывает как на противопоставление модерну, так и на его преемственность. Таким образом, уже в самом понятии постмодернизм отразилась двойственность (амбивалентность) породившего его времени. Неоднозначны, зачастую прямо противоположны и оценки постмодернизма его исследователями и критиками.
Анализ рассказа Л. С. Петрушевской «Где я была»
... часть рассказа, которая снимает все противоречия сюжета и расставляет всё по своим местам. “И тут Оля проснулась на каком-то ложе ... оторопела, задержалась над этой мыслью), — и тут же, как по волшебству, она уже сходила с электрички на знакомой загородной станции…”; ... явственно, очень быстро пробормотал: «Кричит»”. На самом деле героиня по пути на вокзал действительно попала под машину, и весь “сюжет ...
Так в трудах некоторых западных исследователей культура постмодернизма получила название «слабо связанной культуры». (Р.Мерелмен).
Т.Адорно характеризует ее как культуру, снижающую дееспоспособность человека. И.Берлин — как искривленное древо человечества. По выражению американского писателя Джона Барта, постмодернизм — это художественная практика, сосущая соки из культуры прошлого, литература истощения.
По мнению Ильи Коляжного, характерные особенности российского литературного постмодернизма — «глумливое отношение к своему прошлому», «стремление дойти в своем доморощенном цинизме и самоуничижении до крайности, до последнего предела». По словам того же автора, «смысл их (т.е. постмодернистов) творчества обычно сводится к «приколу» и «стебу», а в качестве литературных приемов — «спецэффектов» ими используются ненормативная лексика и откровенное описание психопатологий…».
Что же до литературной практики русских постмодернистов, то, по мнению последних, русский литературный постмодернизм был не только принят в свои ряды его западными «отцами», но и опроверг известное положение Доуве Фоккема о том, что «постмодернизм социологически ограничен главным образом университетской аудиторией». За десять с небольшим лет книги русских посмодернистов стали бестселлерами.
Теория постмодернизма была создана на основе концепции одного из самых влиятельных современных философов (а также культуролога, литературоведа, семиотика, лингвиста) Жака Деррида. Согласно Деррида, «мир – это текст», «текст – единственно возможная модель реальности». Вторым по значимости теоретиком постструктурализма принято считать философа, культуролога Мишеля Фуко. Его позицию часто рассматривают как продолжение ницшеанской линии мышления. Так, история для Фуко – самое масштабное из проявлений человеческого безумия, тотальный беспредел бессознательного.
Другие последователи Деррида (они же – и единомышленники, и оппоненты, и самостоятельные теоретики): во Франции – Жиль Делез, Юлия Кристева, Ролан Барт. В США – Иельская школа (Иельский университет).
По убеждению теоретиков постмодернизма, язык, вне зависимости от сферы своего применения, функционирует по своим законам. Так, например, американский историк Хеден Уайт считает, что историки, «объективно» восстанавливающие прошлое, скорее заняты нахождением жанра, который смог бы упорядочить описываемые ими события. Короче говоря, мир постигается человеком лишь в виде той или иной истории, рассказа о нем. Или, иными словам, в виде «литературного» дискурса (от латинского discurs – «логическое построение»).
Принцип «поэтического мышления», о котором говорил еще М.Хайдеггер, и теория «метатекста» легли в основу «постмодернистской чувствительности». (Ж.-Ф.Лиотар, А.Меджилл, В.Велып, Д.Фоккема).
«Создается впечатление, – пишет голландский исследователь Доуве Фоккема, – что постмодернисты считают в равной мере невозможным и бесполезным пытаться устанавливать какой-либо иерархический порядок или какие-либо системы приоритетов в жизни».
Какие события и впечатления жизни помогают человеку взрослеть? (2 варианта)
... «Я бы в сундуке берег свое добро — в сумке сломается и помнется». Перед нами уже не ребенок, а взрослый человек. К ... службой в полку, близостью веселых товарищей и другими радостями жизни богатого наследника. Николай не интересовался, откуда берутся деньги, не ... и экономным. Темная полоса в судьбе научила Ростова хозяйственности. Когда герой выгодно женился, он смог преумножить богатство жены и ...
Принцип рациональности постмодернисты рассматривают как проявление «империализма рассудка». Ничто так не чуждо писателям-постмодернистам, как стремление во всем найти порядок и смысл, с чем связана их установка на «свободную игру активной интерпретации». Например, пьеса Милорада Павича «Вечность и еще один день», которую сам автор называет «меню для театрального ужина». В пьесе, как в ресторане, есть несколько «закусок» и «десертов»: завязок, развязок, выбирать которые должны сами зрители.
«Изнаночный мир» Петрушевской
Петрушевская пишет о том, что происходит повседневно, ежечасно, пишет обнаженно просто, зачастую безысходно страшно. Мелкие злодейства, в которых герои имеют экстремальные судьбы, не типичные в своей исключительности — вот тема ее произведений. Вообще, творчество Петрушевской в высшей степени метафизично. За ее простенькими на первый взгляд маленькими рассказиками стоят глубокие и вечные веши. Ее «житейские» рассказы – настоящие притчи.
Весьма распространено суждение: Петрушевская — певец «чернухи». И поэтому некоторые критики не принимают ее творчество, считая, что «безобразие и хаос все равно надо передавать красотой и порядком».
Чем дальше читаешь, тем глубже проваливаешься в какой-то странный мир, причудливый и абсурдный, полный страдания и безысходности – мир обыденной жизни. Мир Петрушевской – это, действительно, «изнаночный мир», болезненный и угрюмый, не приукрашенный благородными чувствами и порывами души. Но сама писательница так не думает, герои ее попадают в такие ситуации, когда не на кого положиться и надеяться не на что. А разве в жизни так не бывает? И хотя Петрушевскую нельзя назвать феминисткой, но мужчины в ее произведениях играют незавидную роль: могут проявить слабость, отступить, бросить все. Женщины противоположны мужчинам, они не имеют права укрываться в коконе от действительности, им необходимо жить в любых обстоятельствах. Людмила Петрушевская разрушает красоту женского облика – уже в силу того, что живой человек не может быть всегда так же прекрасен, как нарисованная с него гениальным мастером картина или вылепленная гениальным скульптором статуя.
В рассказах Петрушевской, как в зеркале, отражена наша жизнь, которую предвидел, предрекал Достоевский в романе «Преступление и наказание». В эпилоге романа Раскольников вспоминает свои сны, которые ему снились еще в бреду, они, как солнечные лучи, преломляются в нашей действительности: «Ему грезилось в болезни, будто весь мир осужден в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве… Все должны били погибнуть, кроме некоторых весьма немногих, избранных. Появились какие-то новые трихины, существа микроскопические, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одаренные умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми и сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя такими умными и неколебимыми в истине, как считали зараженные. Никогда не считали непоколебимее своих приговоров, своих научных выводов, своих нравственных убеждений и верований… Все были в тревоге и не понимали друг друга, всякий думал, что в нем одном заключается истина… Не знали, кого и как судить, не могли согласиться, что считать злом, что добром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе… кусали и ели друг друга… дрались и резались… Все и все погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись в этом мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто и никогда не видел этих людей, не слыхал их слова и голоса». Преподнося как бред больного Раскольникова, Достоевский предсказал нам нашу нынешнюю жизнь. Гениальный эпилептик, человек с «содранной кожей», прошедший через страшные испытания смерти, каторги, нужды и одиночества мятущийся искатель святости и грешник, Достоевский прожил фантастическую жизнь, он был пророком.
Литературная сказка в отечественной детской литературе
... сказки С. Маршака и Е. Шварца, «Солдатские сказки» Саши Черного. В данной работе литературная сказка ХХ века ... 1. Комизм в литературной сказке 20-30-х годов ... например, серьезной нормы жизни. Не менее важно ... сказок разных авторов с точки зрения типологического сходства (Толстой А.Н., Шварц Е.Л., Петрушевская Л.); выявить моменты переосмысления фольклорных образов и сюжетов для создания комизма (Черный ...
Петрушевская не пророк, она живет в этой действительности, описанной Достоевским, которая кровоточит и пульсирует в ней. Однако показ неприглядных черт современников, Петрушевская не считает самоцелью своего творчества. Она полагает, что «задача писателя – честно ставить вопросы, даже не самые приятные, чтобы побудить людей задуматься о себе, о своей нравственности, о человеческой несостоятельности». Она понимает, что наступило время, когда «все подвержены моровой язве», все «больны». Предвидение гения сбылось. Но есть ли надежда в черном мире Петрушевской, в нашем мире? Писательница дает ее нам в своих «Настоящих сказках».
Сказки сегодня стали любимым жанром автора. Причем сказки разные: они о счастье, которого так не хватает нам всем, а значит, читать их могут люди всех возрастов.
«Когда мы отдаем все для того кого любим, не оставляя себе ничего – это должно кончится хорошо», — так думает герой сказки Л. Петрушевской «За стеной». Александр, однажды «предав Христа» (грязного, заплаканного десятилетнего мальчишку), почувствовал себя плохо: заболело сердце, не спал ночами. Мучила совесть, что не помог ребенку холодной ночью обрести покой и тепло. А ведь жизнь человека часто может измениться из-за того, что кто-то вовремя протянет руку помощи тому, кто нуждается в этом. Так случилось и с Александром. Полюбив одинокую женщину с ребенком, он несколько лет искал, добивался, прежде чем смог завоевать ее доверие, не оттолкнуть свою любимую.
Все сказки Л. Петрушевской так похожи на жизнь, но только непременно с хорошим концом: принцесса Ира, которую все считают глупой, а она просто мученица искренности, найдет такого же «глупого принца» («Глупая
принцесса»), одинокий как перст мужчина разыщет семью («Отец»), маленькая девочка спасет мир от «язвы» открытой Достоевским («Дедушкина картина»).
И все заживут, как в сказке, но в «настоящей», «реально существующей».
Саша черный король поэтов сатирикона
... короля поэтов «Сатирикона» (1909. Как вспоминает К И Чуковский, «получив свежий номер журнала. читатель прежде всего искал в нем стихов Саши Черного. ... сам»: «Поэт почитаемый — Саша Черный. Радовал его антиэстетизм»). Жизнь и деятельность Саши Черного. Бродя по набережным Сены , Саша пытался ... в стихах» («Любовь не картошка», «Городская сказка»). Обличая современного «интеллигентного» обывателя, Ч. ...
Сказка «Черное пальто» вошла в последнее издание Людмилы Петрушевской. Сюжет произведения как бы вывернут наизнанку, мы оказываемся в том пространстве, которое не принадлежит ни живым, ни мертвым, но надо в это еще вникнуть, надо еще врасти в сказку, накинуть «черное пальто», чтобы попасть в этот мир символов.
Главная героиня – молодая девушка, оказавшаяся на «краю дороги» зимой в незнакомом месте, мало того, «она была одета в чье-то чужое черное пальто». Девушка вообще не понимает, кто она такая, как ее зовут, откуда эта одежда, в которой «карман со спичками, бумажкой и ключом». Как-то все несвязанно, непонятно, сухо, «не хватает воздуха», как будто кто-то душит.
Все просто. Мы оказываемся в мире для самоубийц, Бог дает им десять спичек – десять заповедей, благодаря которым они еще могут спастись, еще могут выжить. Этот мир до боли схож с «вечным приютом», описанным у Булгакова в романе «Мастер и Маргарита»: «… местность безнадежная, унылая, под пасмурным небом ранней весны… беззвучная стая грачей… безрадостные, нищенские полуголые деревья, одинокая осина… черт его знает что. Неживое все кругом какое-то и до того унылое, что так и тянет повеситься на этой осине у мостика. Ни дуновения ветерка, ни шевеления облака и ни живой души. Вот адское место для живого человека!»
Герои сказки «Черное пальто»: девушка, повесившаяся из-за нелюбви парня, от которого ждет ребенка, и женщина, которую не любят дети, они «плюнули на нее», а «она наглоталась таблеток» – они обе самоубийцы,
которые по преданию считаются грешниками, их даже хоронят за оградой кладбища.
«Черное пальто» – это одежда Смерти, которая своими костлявыми пальцами жаждет вырвать молодые, гулко стучащие сердца и съесть их, давясь, свежей грешной кровью.
Но Петрушевская верит в сказку, в которую верит весь народ, она знает, что Бог есть, его не может не быть, он придет и спасет ее героев, скинет «черное пальто», которое сожгут на огне зла, и от него будет «валить смрадный дым» смерти. В диалоге с книгой важен не ее вопрос, а здравый ответ, автор нас подводит к нему:
Самоубийство – крайность!, Самоубийство – неестественность!, Самоубийство – явное экологическое нарушение, говоря современным языком.
Общество, где самоубийство восторжествует, обречено на вымирание. Но как обществу обойтись без него? Это типичный вопрос русского человека, живущего в беззаконии и жестокости нашего времени.
Разве «Черное пальто» – это не «глуповская комедия под игом безумия», показанная Салтыковым-Щедриным и воссозданная сегодня Людмилой Петрушевской, которая будет выводить формулу счастья, но ответ где-то глубже, где-то в себе самом, там, где свято место, а туда подчас дороги нет.
Отчего же рассказы Петрушевской так волнуют? Почему в этих советских
обывателях, мелких служащих, старухах и алкоголиках, чем дальше, тем
больше — узнаешь то, что тебя окружает. Проблемы, которыми мучаются
По произведениям Петрушевской
... «зюма-зюма некузявые», «пуськи бятые» и т. д. Некоторые предложения невозможно расшифровать. Стиль сказки очень оригинальный. Писательница хотела ... спасти жизнь маленького червячка. Почему рассказ Петрушевской называется «Все непонятливые»? (Вариант 2) В рассказе Петрушевской четыре героя. Это ... разбойники! Вариант 3 Однажды шла лягушка с лягушатами по опушке леса. Вдруг лягушка увидела свою подружку ...
герои Петрушевской – нечего есть, бедность, работа за гроши, муж пьет, бьет или ушел к другой, сын в тюрьме, мать в психбольнице, дочь рожает третьего ребенка неизвестно от кого, и «нет денег, нет вообще денег, вот и все» – не обязательно «мои» проблемы. Но за всем этим я чувствую что-то еще, имеющее ко мне прямое отношение.
Петрушевская в своих произведениях выступает в роли гримера, она рисует лица, но не дает им эмоций, действий, они как будто движутся независимо от автора, который словно ускользает от нас. В 1912 году восьмиклассник Юрий Тынянов в сочинении написал: «В живой человеческой цепи есть свои законы: если цепь движется с бешеной быстротой и мелькают огни, и в бестолковой сутолоке пляшут и толкутся люди — то каждый должен бежать; и если живая цепь, как змея подвигается вперед со страшной медлительностью, если человечество ползет на четвереньках – каждый должен ползти». Герои Петрушевской различны: кто «бежит», кто «ползет», кто-то выпадает из общей связки… все как в реальной жизни. Мы не можем не принимать творчество этого автора, так как мы не можем не принимать нашу жизнь, какой бы она не была: скудной, мелочной, злой, жестокой.
По откровенности, обнаженности, по высвечиванию насквозь доходящего до ошеломляющей жестокости изображения действительности, первенство держит Людмила Петрушевская, писательница серых будней и красочных сказок. «Очиститься от неправды, нечистоты, пробиться сквозь «окаменное нечувствие» и вызвать сострадание, жалость, отклик, пробудить душу любыми средствами – вот задача писательницы.
Петрушевская утверждает: «Человек светит только одному человеку только один раз, и это все». Писательница светит всем, этот свет в ее
произведениях, в нашей душе, но его надо только почувствовать и открыть для себя.
Петрушевская показывает в своих произведениях, как любая жизненная ситуация может перейти в собственную противоположность. Поэтому выглядят естественными сюрреалистические элементы, прорывающие реалистическую драматургическую ткань.
Т. Т. Давыдова (Москва) «Сумерки реализма»
(о прозе Л. Петрушевской)
О ней, известном современном писателе старшего поколения, много спорят, ее пьесы, рассказы и повести обычно ужасают, а сказки, напротив, радуют — такой уж дар у этого художника слова.
Драматургия и проза Петрушевской производят впечатление реалистической, но какой-то сумеречной. Еще одно движение, и начнется нечто иное, что именно, пока неясно, будущее покажет. Современная литературная критика связывает Петрушевскую с «другой литературой», осваивающей прежде «табуированные» для советской литературы жизненные реалии — тюрьму, «дно» общества и т.п., что характерно для новой «натуральной школы». После М. Горького социальное «дно» нашло своего исследователя и художника в лице Петрушевской. Причем, в отличие от М. Горького, в отношении которого к обитателям социального «дна» сочетались элитарность ницшеанского толка («Человек –это звучит гордо!») и демократизм, позиция писательницы поистине демократична. Верна оценка критика И. Борисовой: в творчестве Петрушевской демократизм — и «чисто художественная категория,…и этика, и эстетика, и способ мышления, и тип красоты».
По истории России. Культура и духовная жизнь современной РФ
... жизни при сохранении государственного регулирования культурных процессов.[2] 2. Особенности культурного процесса в современной России. Начало 90-х годов прошлого столетия характеризуется ускоренным распадом единой культуры СССР на ... образовании». Высшая школа Российской Федерации перешла на Болонскую систему обучения (бакалавриат и магистратура). Тем самым российское высшее образование включается в ...
В «застойные» семидесятые годы произведения молодой писательницы, окончившей в 1961 г. факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, печатали с большим трудом. На страницах молодежного ленинградского журнала «Аврора» (1972, № 7) появились ее рассказы «Рассказчица» и «История Клариссы», спустя семь лет увидела свет одноактная пьеса «Любовь» («Театр», 1979, № 3).
При этом еще не напечатанные пьесы
Петрушевской ставились на московской сцене: «Уроки музыки» (1973) были в 70-е годы поставлены Р. Виктюком в Студенческом театре МГУ, одноактная «Любовь» (1974) — Ю. Любимовым в Театре на Таганке в 1980-е гг. Удачным оказался спектакль 1985 года в театре Ленинского комсомола по пьесе «Три девушки в голубом».
Ситуация с публикацией произведений Петрушевской изменилась в период перестройки. В 1988 г., наряду с первым сборником пьес Петрушевской «Песни XX века», вышла ее книга рассказов «Бессмертная любовь». В 1991 г. писательнице присуждена Пушкинская премия в Германии. Многие российские критики признали ее повесть «Время ночь» лучшим произведением 1992 года. В 1993 г. вышел сборник рассказов «По дороге бога Эроса», в 1997 в Москве опубликована книга «Настоящие сказки», в 1998 там же появился сборник прозы «Дом девушек», где опубликованы, наряду с рассказами, и повести Петрушевской, ранее печатавшиеся лишь в журналах. Признание пришло к уже зрелому автору потому, что Петрушевская талантливо и смело показала страшные реалии жизни «застоя» и первых лет перестройки. «Серая» будничная жизнь изображена в прозе Петрушевской в ритмах и речи сегодняшнего дня «сильно. Кратко. Жестко».
Писательница подчеркивала: «…Мое рабочее место на площади, на улице, на пляже. На людях. Они, сами того не зная, диктуют мне темы, иногда и фразы… А я все равно поэт. Я вижу каждого из вас. Ваша боль – моя боль». Драматургия и несказочная проза Петрушевской поражают гиперболизованной концентрацией отрицательного. А изображение жизни как абсурда наводит на мысль об аналогиях с экзистенциализмом.
Стилистические и художественные особенности творчества
Л.С.Петрушевской
Каковы же стилистические и художественные особенности творчества Петрушевской?
Во-первых, потрясающая узнаваемость ситуаций. Во-вторых, мастерское владение диалогом, энергия языка, невероятная неженская безбоязненность в прикосновении к самым потаенным мыслям, которые прячет от себя человек, редкое умение обнаружить ужас повседневного бытия – все это открывает читатель в ее рассказах и сказках. Язык Петрушевской своеобразен, в нем изобилие вводных слов, таких, как «видимо», «почти», «как бы», которые создают впечатление призрачной и ненастоящей жизни. Автор внимательно вслушивается в речь своих героев, дословно воспроизводит их «словечки», оговорки, вводя нас через речь как бы внутрь психики этих людей. И мы видим, как много там бессознательности, автоматизмов, слепоты, но и –страдания. И еще — стремления к счастью. И мужество жить. И любви. Рассказывая о них (о нас, о себе), Петрушевская не судит, не расставляет точек над i. Скорее спрашивает у того, кто способен услышать.
«Мрачное семилетие» (от разгрома петрашевцев / начала революций ...
... подстроились под новые требования и, несмотря на глухое недовольство, выполняли их. Смерть Николая I в 1855 году положила конец и «мрачному семилетию». Его преемник Александр II ... Свержение короля Луи-Филиппа I и провозглашение во Франции республики, в феврале 1848 года, стали шоком для российской правящей верхушки. Дальнейшие события подтверждали худшие опасения ...
Автор исповедует традиции Салтыкова-Щедрина, используя гиперболу –непомерное преувеличение силы, размера, вида изображаемого, чтобы усилить его впечатление на читателя, граничащую с гротеском, в котором причудливо сочетаются реальное и фантастическое. Особенности ее сказок в ступенчатой композиции, где герои движутся по ступенькам то вверх, то вниз. Они почти не имеют имен, это либо зоологические маски, либо тени, отличающиеся друг от друга пронзительным признаком. По утверждению критика Базарах у героев Петрушевской «маска вроде есть, и приросла она, не отодрать, но к пустоте». Персонажи у писательницы не пустые, они опустошенные «черным пальто». «Теперь мне уже все безразлично. Ты знаешь – все очень просто, не надо дышать. Можно сразу полететь куда хочешь. Не нужен свет, не нужно есть. Черное пальто спасает от всех бед», –произносит героиня сказки, а Петрушевская доказывает ей, что жить надо ради детей, ради себя, ради Бога.
Критик Барзах утверждает, что для Петрушевской характерны:
«сказовость, разговорчивость, просторечие…»
«Она подошла к неизвестной красавице, стоящей под фонарем, и услышала ее отчетливые слова:
- Шарь отсюдова, пока по ведру не стукнули.
Алле? — переспросила Прекрасная Елена., Але, гараж, — ответила красавица., Елена Прекрасная смутилась и замолчала. Женщина под фонарем горько сказала:
- Тебя кто сюда втюрил, такую жвачку? Твоя мать меня моложе… Че, глаз выпал? Иди, не белейся тут» («Новые приключения Елены Прекрасной»).
на синтаксическом уровне: повторы…»
«… Жена выкинула шестимесячный плод, лежала в больнице, и ребеночек, после месяца жизни в инкубаторе, подумаешь, что в нем было, двести пятьдесят граммов, пачка творога, — он умер,…его оставили в институте, там истопница их сжигала в печке… У жены открылось молоко, она четыре раза ездила в институт сдаиваться, а ее молоком не обязательно кормили именно их пачку творога,… она (жена) уж очень хотела ребеночка, загладить память о пачке творога…» («Новый район»).
«прямые обращения к читателю.
«Кто скажет, как живет тихая, пьющая женщина со своим ребенком, никому не видимая в однокомнатной квартире? Как она каждый вечер, как бы ни была пьяной, складывает вещички своей дочери для детского сада, чтобы утром все было под рукой?» («Страна»)
Сглаженность эмоциональных модуляций (длинные предложения)
«Кстати говоря, именно эта история со смертью ее мужа и выявила, легализовала, обнажила как абсолютно понятное существо, хотя уже давно были известны многие подробности ее жизни, поскольку от людей ничего не было скрыто, все так или иначе просачивается сквозь стены домов и даже сквозь поры и череп одного отдельного взятого человека, хотя и может создаться впечатление полной защиты, обеспечиваемой стенами домов и черепной коробкой». («Две души»).
Конфликт речи мира»
«Короче, Королева предложила сменить название учреждения на Вербовском шоссе и вместо «Дом скорби» назвать это дело «Школа драматургического искусства», а для больных ввести звания «студент» и «выпускник» (выпускниками в шутку называли самых древних старичков и безнадежно больных) что же касается санитаров, то они отныне именовались «педагоги по технике речи», а врачи носили звания «мастеров»». («Верба – хлест»).
«Смещение семантического фокуса… И как следствие —
расщепление семантического и текстового переживания».
«Короче, родилась у них дочка…, назвали ее Аленушка, Аленушко-солнышко, росла на глазах отца, чернявенькая, вся в него, потому мать, Тамара, была как белая моль. Василий любил дочку, даже в день убийства, на Новый год, когда он уже почти убил жену, а тут как раз дочка он подошел к дочке, убаюкал ее, а потом вернулся к жене в ванную и домолотил ее окончательно, раздробил все кости лица и отрезал пальцы, чтобы не опознали. У него уже был, кстати, приготовлен большой двухметровый пластиковый пакет, в таких хранят шубы, но как он справился с кровью, никому не ведомо». («Новый район»).
Литературовед Р.Тименчик считает, что в пьесах Петрушевской присутствует прозаическое начало, которое превращает их в «роман, записанный разговорами». Проза Петрушевской так же фантасмагорична и одновременно реалистична, как и ее драматургия, и как бы продолжает ее драматургию в тематическом плане и в использовании художественных приемов. Язык автора лишен метафор, иногда сух и сбивчив. Рассказам Петрушевской присуща «новеллистическая неожиданность» (И.Борисова).
Так, в рассказе «Бессмертная любовь» (1988) писательница подробно описывает историю нелегкой жизни героини, создавая у читателя впечатление, будто считает своей главной задачей именно описание бытовых ситуаций. Но неожиданный и благородный поступок Альберта, мужа главной героини, придает финалу этой «простой житейской истории» притчевый характер.
Диалоги в большинстве пьес Петрушевской построены таким образом, что каждая следующая реплика зачастую меняет смысл предыдущей. По мнению критика М.Туровской, «современная бытовая речь… сгущена у нее до уровня литературного феномена. Лексика дает возможность заглянуть в
биографию персонажа, определить его социальную принадлежность, личность». Обыденная жизнь, выговоренная обыденным, нелитературным словом, без всякой сдержанности, вплоть до истерики, с выбалтыванием интимных подробностей о себе и других – того, «о чем не принято говорить» — вот объект изображения и метод Петрушевской, то, чем она привлекает и шокирует.
Петрушевская (или рассказчик, что не одно и то же) внимательно вслушивается в речь своих героев, дословно воспроизводит их «словечки», оговорки, аграмматизмы, вводя нас через речь как бы внутрь психики этих людей. И мы видим, как много там бессознательности, автоматизмов, слепоты, но и страдания. И еще — стремления к счастью. И мужества жить. И любви. Рассказывая о них (о нас, о себе), автор не судит, скорее, спрашивает у того, кто способен услышать.
Изматывающая борьба за существование
Петрушевская склонна воссоздавать преимущественно темные стороны жизни. Предмет ее рассказа «Али-Баба» – существование алкоголиков, опустившихся людей, в реквиемах «Бацилла» и «Богема» показана жизнь столичных наркоманов и представителей богемы. Правда, порой писательница изображает мир творческих либо научных работников («Жизнь это театр», «Смотровая площадка»), но и в этих произведениях неизменным остается выбранный художественный ракурс – изображение несложившейся либо разрушенной женской судьбы. Причем существенно, что такой жизненный материал обработан вовсе не по-феминистски.
Между тем основная тема Петрушевской – именно погибшая жизнь. Герои и героини произведений писателя часто внезапно умирают от горя или выбирают самоубийство как ответ недостойному бытию. Персонажи прозы Петрушевской, за редким исключением, не живут, а выживают. Естественно, что подобный взгляд на человеческое существование потребовал плотного бытописания, подчас натуралистического. Вещные, бытовые детали отобраны точно и наполнены психологическим содержанием.
В своих реквиемах писательница размышляет о причинах ухода того или иного героя из жизни, каждый раз рассказывая историю чьей-то личной драмы. Однако и здесь, в произведениях данного жанра, Петрушевская сохраняет присущий ей комизм. Он возникает и из мастерски и по-новому применяемой несобственно-прямой речи, и из усеченных фразеологизмов, и из той новой функции разговорной и сниженной лексики, которая возникает благодаря иронии повествователя. Почему в этих советских обывателях, мелких служащих, старухах и алкоголиках, чем дальше, тем больше – узнаешь то, что тебя окружает.
Проблемы, которыми мучаются герои Петрушевской – нечего есть, бедность, работа за гроши, муж пьет, бьет или ушел к другой, сын в тюрьме, мать в психбольнице, дочь рожает третьего ребенка неизвестно от кого, и «нет денег, нет вообще денег, вот и все» – не обязательно «мои» проблемы. Но за всем этим я чувствую что-то еще, имеющее прямое отношение ко мне.
Персонажи Петрушевской проживают трудную, несчастную жизнь, а условия существования притупляют их чувства. Ее герои живут рядом с нами, но мы стараемся не замечать их, чтобы не причинять себе лишнюю боль от вида чужих страданий.
Персонажи Петрушевской ведут себя в соответствии с жестокими жизненными обстоятельствами, в которых вынуждены жить. Например, главная героиня рассказа «Свой круг» (1988) отказывается от единственного сына: она знает о своей неизлечимой болезни и пытается бессердечным поступком заставить бывшего мужа взять на себя заботу от ребенке. Однако ни один из героев Петрушевской не подвергается полному авторскому осуждению. В основе такого отношения к персонажам лежит присущий писательнице «демократизм… как этика, и эстетика, и способ мышления, и тип красоты» (Борисова).
Личности героинь выявляются в ходе изматывающей борьбы за существование, которую они ведут в жестоких жизненных ситуациях. Петрушевская делает зримой абсурдность обыденной жизни, и этим определяется неоднозначность характеров ее персонажей.
Итак, кто же героини Петрушевской? Царицы, рабыни, хозяйки, ангелы-хранители, матери, бледные тени, пугающие людей? Да, похоже, но не бледные тени и не пугающие, потому что женщиной людей не напугаешь. Тени – вот это верно, они отражения на собственных лицах, рабыни, иногда бушующие, но получающие за этот бунт более крепкие оковы, они оказываются закабаленными, заключенными в одиночество. Действительно, женщины у Петрущевской – это Олимп, на котором нет мужчин, «потому что Петрушевская всегда на стороне женщины. Дело в том, что она со стороны женщины».
Мнимые границы бытия
Мнимые границы бытия – все в прорехах. Поэтому смерть существует только для того, кто наблюдает со стороны. Сам же умирающий просто попадает в другую страну, в «сады других возможностей», то есть в иную реальность, которая не сразу и не слишком резко начинает отличаться от прежней.
Смерть — та граница человеческого сознания, за которой оно преобразуется в миф: уходя из рационально осознаваемой жизни, человек переселяется в «песни своего века» — в Аид, в смертообразное строение Данте, в «баню с пауками», в «новый район» или «мраморные апартаменты со странными соседями». И Парадиз, и Инферно у героев Петрушевской устроены по законам их страны и их времени. Рай – это где «хорошо питаются», «где не требуется денег» («Бог Посейдон»), где «в магазинах имеется все, о чем можно было мечтать», «бурлящая, подлинная жизнь иностранного города», «рестораны, снова магазины», «холодильник пополняется регулярно» («Два царства»).
Ад или преддверие Ада, где оказываются герои рассказов в своих запредельных странствиях, совпадают с обстоятельствами жизни, в нем нет ничего, о чем люди уже не знали бы. Читая рассказы Петрушевской, мы может наблюдать проблему смерти как отдельный, самостоятельный предмет художественного изображения. При этом понятие смерти рассматривается Л. Петрушевской в самых разных проявлениях. Это и гибель супружеской любви («Шопен и Менднльсон»), и крушение светлых надежд молодости, утрата жизненного оптимизма («Борьба и победа»), и умирание души, духовная деградация («За стеной»), и утрата сострадания чужой беде («Шопен и Мендельсон»).
Одновременно в «Реквиемах» рассматриваются различные типы смерти: смерть-жертва («Дом с фонтанами»), смерть-освобождение («Нюра Прекрасная»), смерть-месть («Черное пальто»), смерть-наказание («Борьба и победа»), смерть-закономерность («Шопен и Мендельсон»), смерть-надежда («За стеной»).
Так, Смерть изображается Петрушевской как продолжение Жизни, иная реальность, «другое царство». Например, человек просто переселяется в «мраморные апартаменты со странными соседями», как это происходит в рассказе «Бог Посейдон». Смерть у Петрушевской подобна «бурлящей, подлинной жизни иностранного города» («Два царства»).
Тема смерти продолжается и в цикле «Песни восточных славян», где она изображается как миф, оправданный жанром «страшного рассказа», «городской страшилки». Но и здесь развивается та же мысль: в смерти нет ничего такого, о чем люди еще не знают.
Современные технологии настолько шагнули вперед, что позволяют
сделать так, что мертвый человек прекраснее живого. Но за бездушием
технического прогресса мы видим трагедию человеческой жизни в рассказе
«Нюра Прекрасная». Ее жизнь полна трагизма (она не красива, не может
иметь детей, предательство двух близких ей людей — муж ушел к лучшей
подруге).
Лишь после смерти она становится прекрасной («муж,
совершенно потеряв голову, ополоумев, говорил что-то типа «вот лежит моя
Нюра» и какую-то даже прощальную речь, что прощай, моя красавица,
растерялся»).
Достижения научно-технического прогресса противопоставляется сказкам, элементы которых прослеживаются в рассказе.
Противоречия в Жизни и Смерти героини, в названии и содержании рассказа
заставляют читателя над реалиями Жизни.
Итак, в рассказе «Нюра Прекрасная» Петрушевская изображает Смерть как нечто прекрасное, возвышенное и божественное («такой красивой как эта Нюра в гробу, во-первых, она никогда не была при жизни»).
Точнее, «гример-оператор со своей гробовой косметикой создал произведение искусства», ведь «материал был божественный». Но это только внешняя
оболочка смерти. На самом деле «она умирала семь дней», «семь дней пыток после операции, полная неподвижность, слезы, боль, все это Нюра вынесла и умерла, исхудав как ребенок». Ведь именно эти семь дней за нее боролись Жизнь и Смерть. Пусть даже Жизнь была не благосклонна к Нюре: обделила ее внешней красотой («такой красивой как эта Нюра в гробу, во-первых, она никогда не была при жизни») и повернула события так, что ее муж ушел к другой женщине — она все равно борется за Нюру, не желая отдавать ее в «руки Смерти». Здесь мы наблюдаем Смерть-освободительницу; только умерев, Нюра смогла освободиться от этих семидневных мучений, терзаний между Раем и Адом. «И Нюра не просто так умерла, по-видимому, раз ее печальный образ витает над разбежавшейся толпой, раскрашенное, обиженное лицо». Достижения ведут материальным благам. И чем больше этих благ есть, тем больше хочется еще! Такова героиня рассказа «Борьба и победа». Жизнь для нее – «суды и борьба с дочерью за наследство» и ничего большего! Лишь к концу рассказа она понимает, что жила не по христианским обычаям. Она хочет жить, поэтому и вписала свое имя в надгробную плиту своего мужа («ее имя стоит на надгробной плите с датой рождения»), от которого скрыла мучения его дочери, в трагедии которой чувствовала себя виноватой. Второй образ этого рассказа – образ самой дочери. «Она в 17 лет пошла по всем, какие в округе были, квартирам, явкам и подвалам, пошла затем по дорогам», потом «судьба остановилась на тюрьме, девушку упекли за наркотики». «Через полтора годочка девушка вышла из тюрьмы, опять вылезла на свет Божий, как заново родилась, и что началось! Все, у кого она жила, пришли, жили, пили, варили зелье, и дело кончилось ампутацией ноги у этой довольно молодой еще дочери». Смерть – это наказание «довольно молодой, непутевой дочери» за совершенные ею грехи. Она «забирает» Таню незаметно для нее самой, потихоньку, как бы исподтишка, а Таня, точно намеренно, помогает ей в этом, с каждым разом больше и больше поддается на «хитрые уловки коварной Смерти». А ведь Жизнь дает Тане три шанса начать ее «непутевую жизнь» с начала, с чистого листа. Но героиня этого не замечает! Потому что ее некому было поддержать в трудную минуту. И квартира стала для Тани своеобразным склепом, огороженным четырьмя стенами. И что же твориться за этими стенами – никто не ведает! Так же, как в рассказе «Шопен и Мендельсон».
«Шопен и Мендельсон». В этом рассказе Смерть является в двух обличиях: смерть любви и внутренняя, духовная смерть соседки. Да, рассказ «Шопен и Мендельсон» о «вечной теме» любви. Поневоле на ум приходит сравнение с известной трагедией Шекспира «Ромео и Джульетта». Но вот высказывание критики о художественной манере Л. Петрушевской: «Петрушевская умеет мастерски изображать отсутствие любви, но вот присутствие её — к сожалению, нет». Действительно, что связывает старичков, которые больше половины века прожили вместе, душа в душу? Думаю, что у них осталась только привычка быть вместе («они, старики, и выходили всегда только вместе, чинно и благородно семенили в магазинчик») и воспоминания об их совместном прошлом… . Возможно, для наш Жизнь – одни воспоминания об их молодости. Читая рассказ, можно заметить отсутствие имен главных героев. Обращает внимание и соотнесенность имен и героев. Имена музыкантов связаны соединительными союзами; «муж с женой» объединены предлогом в нерасчленимое целое. Далее — в одно слово «старики» — множественным числом, далее — «они», «оба», «муж старухи-пианистки», «под мужем на полу». Этим автор дает нам понять, что они одно целое. А слово «соседка» легко «раскроет» нам свою историю: «тот, кто сидит рядом». Вспомним, что хороший сосед иногда дороже родственника, вспомним строки А. Решетова: «Мы с тобою живем по соседству и почти двойники по судьбе». Всплывут в памяти и слова «сопереживание, сострадание, соучастие, сожаление». Но этих качеств нет в соседке. Почему? Все просто. Не понимая, что ей Жизнь дает шанс не остаться одной, а дружить с этими старичками, которым, кстати, тоже нужен близкий человек, соседка умирает духовно; она не живет, а просто существует. Также бросается в глаза сюжетообразующая оппозиция. «Одна женщина» (ед.ч.,усиленное местоимением «одна») и старички, которые везде вместе; безликое «соседка», а на другом полюсе трогательно выписанная портретная характеристика старичков («как на бал», «глазики», «ручки» и т.д.); уничижительное бытовое «одинокая брошка» в однокомнатной квартире, в которой на время, правда, поселился «кто-то» и даже «кое-что купил для снаряжения уборной» (вот почему в ее квартире только мебель и описана!) и смерть старичков «как в сказке». Петрушевская доводит градацию признака до логического завершения («как у летучей мыши», «как у слепого»).
Далее только смерть. Но почему же смерть старичков не воспринимается как трагедия? Да это счастье — жить долго и умереть в один день. Прозрачными становятся слова сказки. Рассказ-то об иной смерти — духовной. Вернемся к вопросу о «вечной теме». Как у Шекспира, смерть и любовь, осознание приходит поздно, герои умерли в один день, как в сказке. А рассказ Петрушевской печальнее самой печальной повести на свете. Почему? За смертью Ромео и Джульетты мир двух семей, а за смертью старичков — оглушающая тишина, пустота, равнодушие. Значит, рассказ не о любви, а об отсутствии любви. Правы критики. Справедливости ради заметим, что услышали и циничное высказывание: «Все верно. Равнодушие уравновешивает любовь». Но я думаю это совершенно неправильное равновесие! Первый раз я встретилась с произведением, темой которого является не любовь, а смерть любви. Я думаю, что это не просто смерть чьей-то любви, а любви вообще. С каждым новым поколением люди все больше разучаются любить. Трагичность в рассказе заостряется тем, что умирают сразу два человека, умеющие любить, интеллигентные, добрые. Им на смену приходят «одинокие брошки», эгоистичные, жалеющие только себя и навязывающие эту жалость «всем подряд по телефону». Свое одиночество такие соседи «лечат телевизором». Да ведь это типичные мы. Мне кажется, совсем не случайно любящая пара – это старички. Слово «старик» у нас ассоциируется со смертью. И название отражает вселенскую грусть ситуации: союз «и» соединяет имя – символ печали (Шопен) с именем – символом любви (Мендельсон).
Показательно то, что наши герои – соседи. Сосед – это тот, с кем «идешь по жизни». Но растет поколение людей, не умеющих слышать, мы теряем тех, с кем можно идти по жизни. Не зря рассказ заканчивается монологом «брошки»: «оглушенные тишиной» остаются одни…». На протяжении всего рассказа «одинокая брошка» раздражена музыкой, звучащей за стеной. Но после смерти старичков ей стало скучно, грустно и тоскливо.… К тому же появился страх перед неизвестностью: кто теперь будет жить в той квартире? В сказке «За стеной» Петрушевская показывает читателю типичную историю одного человека по имени Александр, которой лежал в больнице и «…ему мешало то, что за стеной все ночи подряд кто-то разговаривал, мужчина и женщина. Чаще всего говорила женщина…, а мужчина говорил редко, иногда кашлял». Его неразговорчивость наталкивала на то, что человек всеми мыслями, чувствами уже где-то далеко от реальности, а именно в «мире ином». Да, мужчина умер, но не физически, а духовно. Такая Смерть дает надежду его жене, что «все кончится хорошо». Отдав все, что у нее есть («продала даже квартиру и все вещи») на исцеление своего мужа, женщине приходиться только верить и надеяться…. но все-таки волею судьбы ее муж умирает. И потеряв ниточку надежды, духовно и морально погибает наша героиня. Но гибель ее не навсегда, а только на четыре года. Жизнь помогает этой женщине понять, что с потерей любимого человека ее жизнь не кончилась, она продолжается…. Жизнь дает ей второй шанс (возможно за то, что когда-то любящая жена была готова отдать свою жизнь ради ее мужа) начать свою жизнь с чистого листа: выйти замуж, родить ребенка и жить уже другой, новой и полноценной жизнью.
Так же и в нашей жизни: некоторым людям утрата близких и родных дает надежду, веру и духовные силы осмысление того, что «свято место пусто не бывает».
Александр был раздражен постоянными разговорами , и это проявлялось на его физическом уровне — ухудшение здоровья. С другой стороны, он воспринимает это как наказание за «предательство Христа» (грязного, заплаканного десятилетнего мальчишку).
После этого он и попал в больницу с сильной болью в сердце.
А в рассказе «Дом с фонтанами» сердце выступает символом жизни. Сила любви главного героя настолько велика, что он готов на все, чтобы вернуть свою дочь к Жизни, даже «хотел умереть, чтобы она осталась жива», а вера в Жизнь настолько сильна, что возвращает к Жизни его умершую дочь.
В этом рассказе Петрушевская рисует нам еще одно лицо Смерти – Смерть-жертва. Главный герой отец «молоденькой девушки, пятнадцати лет», которая умерла в результате аварии, готов на все, даже на смерть, ради жизни его «мертвой царевны». Он «взяв все деньги, какие были в доме» выкрал свою дочь из морга и отвез в реанимацию, «передал» ее молодому врачу, «вручив» при этом «денежную пачку». Только с помощью веры и надежды отца «неживую девочку» удалось оживить. Ведь отец знал, чувствовал, что его дочь жива, «все время повторял, что она была жива после взрыва, это просто шок, шок. Никто не заметил, а ему сразу стало ясно». Как и в предыдущих рассказах, в этом Жизнь так же помогает отцу, потому что тот, в свою очередь, самоотверженно борется за жизнь его «спящей красавицы». Он «хотел умереть, чтобы она осталась жива».
Сказка «Черное пальто» является пиком изображения «изнаночного» мира. Мы оказываемся в том пространстве, которое не принадлежит ни живым, ни мертвым…. Главная героиня — молодая девушка, оказавшаяся на «краю дороги» зимой в незнакомом месте, мало того, «она была одета в чье-то чужое черное пальто». Девушка вообще не понимает, кто она такая, как ее зовут, откуда эта одежда, в которой «карман со спичками, бумажкой и ключом».
Как-то все несвязанно, непонятно, сухо, «не хватает воздуха», как будто кто-то душит.
Все просто. Мы оказываемся в мире для самоубийц, Бог, а точнее Жизнь, дает им десять спичек – десять заповедей, благодаря которым они еще могут спастись, еще могут выжить.
«Черное пальто» – это одежда Смерти, которая своими костлявыми пальцами жаждет вырвать молодые, гулко стучащие сердца и съесть их, давясь, свежей грешной кровью.
Но Петрушевская верит в сказку, в которую верит весь народ, она знает, что Бог есть, его не может не быть, он придет и спасет ее героев, скинет «черное пальто», которое сожгут на огне зла, и от него будет «валить смрадный дым» смерти.
Заключение
В процессе своей работы, я поняла, что Смерть многолика: это и гибель супружеской любви; и крушение надежд; и утрата жизненного оптимизма; умирание души; духовная деградация; утрата сострадания к чужой беде…. Но и у Жизни есть много граней: БОГ; внутренняя красота; любовь; светлые надежды; оптимизм; сочувствие и сострадание. Так же я открыла, что Жизнь может обернуться прекрасной Смертью, а Смерть – продолжением Жизни!
Петрушевская утверждает: «Человек светит только одному человеку только один раз, и это все». Писательница светит всем, этот свет в ее произведениях, в нашей душе, но его надо только почувствовать и открыть для себя.
Сострадание к человеку, в каких бы ситуациях он ни оказывался, внимание к «вечным» и болевым проблемам нашего времени, тонкий языковой слух, умение снять напряжение с помощью смеха, богатство фантазии – все это грани того литературного чуда, имя которому Людмила Петрушевская.
Думаю, что моя работа в дальнейшем может быть использована как дидактический материал для учителей на уроках литературы в 11 классе во время изучения современной художественной прозы и на классных часах, посвященных формированию жизненной позиции учащихся.
Используемая литература
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/referat/po-tvorchestvu-petrushevskoy/
Алиев С.У., Как жить?, 1991,№ 6
Барзах А., О рассказах Л.Петрушевской, Поскриптум, 1995, № 1, Касаткина Т., Но страшно мне: изменишь облик ты…, новый мир, 1996, №4, Костюков Л., Исключительная мера
Михайлов А. Ars Amatoria, или Наука любви по Петрушевской // Лит. газ. -1993. – 15 дек. №37.- с.4
