Итак — праздник жизни. Именно это слово для большинства является синонимом карнавала. Многие даже уверены, что «карнавал» в переводе означает именно «праздник» или «фестиваль». На самом же деле итальянское слово «carnevale» переводится со средневековой латыни как «прощай-мясо». Дело в том, что европейские карнавалы традиционно проводились перед Великим Постом, который подразумевал отказ от мясной пищи и плотских удовольствий. Зато карнавал позволял все: это было время ярких нарядов, веселого распутства, общего ликования и вседозволенности.
Подобные праздники (которые во многом определили европейские карнавальные традиции) существовали и в дохристианские времена в Египте, Персии, Греции и Риме и, как правило, были связаны с окончанием сельскохозяйственных работ. К примеру, Римские Сатурналии (прообраз карнавала) начинались 17 декабря. К тому времени урожай был собран, и у людей появлялась возможность немного расслабиться перед началом новых трудов. Этот период был посвящен безудержному веселью и отдыху: закрывались суды, школы и другие учреждения, забывались распри и дела, приостанавливались войны.
Основным мотивом Сатурналий был переворот существующего миропорядка и вседозволенность: власть переходила к шуточному королю, рабы занимали место господ, которые должны были им прислуживать, дети возглавляли семьи, богатые и бедные уравнивались в правах. Улицы были заполнены ряжеными в масках, на проделки которых в это время смотрели сквозь пальцы.
Таким образом, не случайно, что европейский карнавал зародился именно в Италии. Девизом карнавала было: «A Carnevale ogni scherzo vale!» («Во время карнавала проходит любая шутка!»).
И действительно, он, пусть на краткое время, разрушал барьеры между сословиями, игнорировал правила приличия, допускал осмеяние сильных и власть имущих. Карнавала панически боялись те, кто совершил бесчестный поступок или имел позорный секрет: люди в масках, стоя под окнами, публично поносили такого человека, будь то продажный судья, шельмоватый трактирщик, развратный священник, нечестный торговец или обманутый муж. Унять насмешников было практически невозможно, протест лишь вызывал новый град оскорблений. Маски делали шутников неузнаваемыми и, таким образом, служили защитой от возможной мести. Также, благодаря анонимности, которую они обеспечивали, участники карнавала могли свободно предаваться амурным развлечениям, которые в обычной жизни были связаны со значительно большим риском.
Впоследствии, карнавал распространился по всей католической Европе, пришел во Францию, Испанию, Португалию. Активное участие этих стран в работорговле привело к появлению в Европе и Америке большого количества чернокожих, которые, несмотря на обращение в христианство, во многом сохранили свою культуру, ее обычаи и ритуалы. Раз в год им разрешалось устраивать религиозные праздники. Они были посвящены чествованию Девы Марии и христианских святых, однако несли на себе глубокий отпечаток африканской культуры, с ее музыкой, обрядами, танцами, костюмами, масками.
Создание сценического образа. Образ «маска»
... д.) и в этом облике «от лица изображаемого образа» действовать. Маски несут в себе понятия в переносном смысле, то есть имеют метафоричное начало. История «масочности» огромна: праздники Диониса, ритуальная культура, средневековые карнавалы, ...
Сейчас карнавалы проводятся по всему миру. Самыми известными являются Кубинский, Бразильский и Венецианский. Также список мест, жители которые ежегодно являются свидетелями красочного и шумного шествия, включает в себя Монако, Лондон, Мальту, Амстердам, Новый Орлеан, Атланту, Нью-Йорк, Кёльн, Квебек, Канарские острова, Доминиканскую республику, Сан-Франциско, Барбадос. Каждый карнавал имеет собственную историю и традиции, собственный неповторимый стиль.
2. Правила. Шествие. Самба!
Карнавальное шествие
Традиционно карнавал начинается с символической передачи мэром ключей от города «королю» карнавала. На четыре дня он становится полноправным хозяином города и наделяется правом издавать и отменять любые законы. Открывает праздник, как правило, в небольшом городе Олинда старейшая танцевальная школа «девственниц» — 250 мужчин, одетых в женское платье. Постепенно всю страну охватывает карнавальное безумие. Миллионы жителей Бразилии, забыв обо всех проблемах и бытовых трудностях, отдаются веселью и танцам. Но их самая заветная мечта — своими глазами увидеть феерическое шоу в удивительном Рио. Праздничное шествие в карнавальной столице возглавляют шесть лучших школ самбы. На самом верху аллегорической колесницы, идущей первой, находится принцесса школы. За платформой следуют повозки, украшенные перьями и стразами, с сотрудниками школы, танцорами, музыкантами, знаменитыми спортсменами, артистами, аллегорическими фигурами и гигантскими марионетками. Высота колесниц ограничена десятью метрами. Возле повозок зажигательно двигаются в танце пассистас — элитные танцовщицы почти без одежды. Процессия, состоящая из членов одной школы, растягивается порой на полкилометра, а ее продвижение по Самбадрому занимает около часа. Последнюю школу зрители провожают уже на рассвете.
Шоу должно покорить не только сердца зрителей, но и судейскую коллегию, которая выбирает чемпионов и проигравших этого года. Жюри оценивает выступления по многим параметрам: музыка и слова песни, синхронность движений, сюжет постановки, соответствие заданной теме, красочность костюмов, оформление главной колесницы и др. Оценки обычно снижаются за непродуманность композиции, несимметричность, отсутствие экспрессии в танце или восторженной реакции зрителей. Но и после объявления результатов праздник не прекращается. Повсюду проводятся разнообразные конкурсы красоты, бал-маскарады, соревнования, вручаются призы за лучшие костюмы. Музыка буквально оглушает. Старые бочки, кастрюли и тазы вдруг превращаются в барабаны. Неведомая сила затягивает все вокруг: звуки, мысли, чувства — в безумный мерцающий водоворот карнавала.
Самба
Первая полулегальная школа самбы возникла в бедных кварталах Рио-де-Жанейро в 1928 году и сразу же вызвала негодование властей: порочные развлечения чернокожих нищих казались им не только вульгарными, но и опасными. Тогда школа была закрыта, но взрывной характер помог бразильцам добиться своего — и через десять лет школы самбы были легализованы. Самба — настоящая душа карнавала, родившаяся из смеси португальских народных песен, польки, итальянских праздничных мелодий и некоторых бразильских стилей музыки. Свои движения самба позаимствовала у ритуальных африканских плясок. Сегодня в Бразилии существуют тысячи самодеятельных школ самбы (в каждой — 3-5 тысяч человек), смыслом своей жизни избравших ежегодное полуторачасовое движение по Самбадрому. Школы существуют на субсидии и часто тратят последние деньги на костюмы и постановку. Мечта каждой школы — попасть в число избранных, включенных в первую шестерку. Также очень важно, чтобы категория школы не была понижена. Музыку для каждой колесницы пишут лучшие композиторы, ведь именно музыкальное сопровождение — один из главнейших критериев в оценке школы.
«Если бы я был директором школы…» (конкурсная работа)
... вешалки, так и школа – с праздника Дня знаний – 1 сентября. С него бы я и начал. Что ... о принятии такого рода изменения будет рассмотрено на Совете школы в присутствии учителей, учеников и ... ту сторону, ту реальность. В юные годы детям не может и в голову ... школами установить нетрудно – Интернет поможет! А теперь – самое главное! Никакой директор не сможет провести никакие изменения, если у него не будет ...
Самбадром
Самбадром — уникальное сооружение, аналогов которому нет во всем мире. Создание целой улицы для весеннего праздника было возможно только в безумной Бразилии! Самбадром был построен на проспекте Маркиза Сапукаи в 1984 году по проекту знаменитого бразильского архитектора Оскара Нимейера. Длина Самбадрома — 700 м, ширина — 13 м. Трибуны Самбадрома вмещают свыше 70 тысяч человек, 40 тысяч мест оборудованы столиками и креслами. Обычные места на трибунах стоят от 300$, кресла за столиками — больше 600$, размещение в VIP-ложах — от тысячи долларов. Туристы, мечтающие увидеть карнавал изнутри, за 600 долларов могут слиться в праздничном экстазе с карнавальной толпой.
3. Венецианский карнавал
Венецианский карнавал масок — самый известный, самый оригинальный и неожиданный! Царство масок, фееричность костюмов и сама жизнь напоминает театральные подмостки среди каналов. Танцы на площадях, роскошные шитые золотом и украшенные драгоценными камнями карнавальные костюмы. Под покровом масок рождается и умирает страсть, а персонажи Comedia Dell Arte выходят на улицу, становясь неотъемлемой частью жизни карнавала. Словно яркий луч солнца врывается карнавал в сырую туманную и пасмурную зиму Венецианского залива. Венеция пробуждается и в одно мгновение она расцвечивается золотом костюмов, серебром кружев, яркими пятнами масок. Только венецианскому карнавалу присуща таинственность и магия, мистика и колдовство.
Венецианский карнавал имеет богатую историю и глубокие корни. Ещё Доже Витале Фалиеро (властитель города) в 1094 году занёс его в официальные документы. Когда и откуда появилось само слово «карнавал» точно неизвестно. Самая распространенная версия принадлежит католической церкви, которая утверждает, что слово произошло от «carnus laxatio» или «carnasciale» и означает «прощание с мясом», «отказ от мяса». Стремясь приспособить дохристианские традиции к новой вере, церковь использовала старинный праздник для подготовки христиан к самому длинному в году посту — великому посту перед Пасхой. Но со временем строгие ограничения потеряли свою силу, и это событие превратилось в весёлый и пёстрый праздник, обильные пиры и шумные гуляния стали проводиться в преддверии Великого поста. В 1296 году Сенат Венецианской Республики провозгласил праздничным днём последний день перед Великим Постом. Церковь, запрещая все, побоялась запретить эти богохульства, праздник стал отдушиной во времена Инквизиции.
От маски к маскараду
... виноградными листьями, с венком из плюща на голове, на котурнах, с трагической театральной маской в одной руке и мечом или палицей – в другой. Талия (ее имя ... странах Востока, театральные представления в Бирме – составная часть религиозных и народных праздников. Это пантомимы, песенно-танцевальные интермедии, карнавальные шествия. Актеры в основном играли без масок; в масках исполнялись ...
Карнавал праздновали не только богатые венецианские вельможи, давая бал-маскарады в роскошных дворцах. Простой люд также веселился на улицах и площадях. Повсеместно выступали акробаты, жонглёры, дрессированные хищники, привезённые из далёких стран. В передвижных лавках можно было купить всевозможные сладости или просто подкрепиться.
В XVII веке на центральной площади Сан Марко устраивали бои быков. Среди знати была также популярна игра в футбол. Две команды, по 25 игроков с каждой стороны, должны были, во что бы то ни стало завладеть кожаным мячом и бросить его на территорию противника. Ослов одевали в рясы епископата и приводили к алтарю, собакам устраивали свадьбы у алтаря, и еще множество безумных поступков совершалось во время карнавала.
Во время прохождения карнавальных торжеств выбирался свой король! Выбор короля проходил в трущобах! Антикороль выбирался в первый день карнавала, как правило, к концу карнавала его убивали! Он был распорядителем, хозяином и шутом карнавала.
Во многих городах Италии, Папы закрывали храмы на время карнавалов, дабы не осквернять церковное помещение! Веселились все, стирались рамки, менялись местами, можно было много себе позволить, не заботясь о последствиях! Таким образом, карнавал в Венеции становится публичным праздником.
В последующие годы празднования карнавала достигли огромного масштаба. Они начинались ещё с первого воскресенья октября, продолжались до Епифании, и достигали своего расцвета в последние дни перед Постом. Весь этот длительный период многие венецианцы повсеместно носили небольшие маски — bautta, скрыв под ней своё настоящее имя.
Карнавал, восходя к римским Сатурналиям и дионисийскому культу, впитал в себя смех и веселье. А поскольку считалось, что смех и веселье способствуют плодородию, в это время жизнь общества переворачивалась с ног на голову. Древние римские Сатурналии — ежегодные праздники в честь бога Сатурна, которые справлялись после уборки урожая во время зимнего солнцестояния и сопровождались массовыми гуляньями. Тогда и возник обычай, связанный с масками и переодеваниями. Ненадолго рабы и хозяева уравнивались в правах, а иногда даже менялись местами, и дабы нельзя было понять, кто есть кто, носили личины. Отсюда ведут происхождение и карнавальные маски. Во время карнавала ничего не казалось слишком стыдным, слишком смелым, слишком безрассудным, слишком распутным. Карнавал был отдушиной для людей, живших под строгими религиозными запретами.
Вплоть до конца XVIII века венецианский карнавал оставался главным событием в жизни города, но потом интерес к нему стал угасать. Во второй половине XX века карнавал начал свою вторую жизнь…
Из Венеции карнавалы постепенно распространились по другим городам и странам. Основными атрибутами любого карнавала стали костюмы и маски, призванные скрыть социальные различия и всех уравнять на время праздника. В Венеции карнавальные маски приобрели такую популярность, что их стали носить и в обычные дни, нередко под масками скрывались для совершения неблаговидных поступков. Это вынудило церковь запретить ношение масок вне карнавалов.
По законам Венецианской Республики подобные маски bautta были запрещены при входе в церковь, в ночной период и во время эпидемий чумы. Но их широко употребляли в различных злачных местах — игровых и публичных домах. Нередко под ними скрывались для совершения всевозможных проказ.
Сайт литературного героя « Под маской добродетели» « Под маской ...
... и тут, вероятно, даже человек с крепким здоровьем заболеет. — Поэтому, конечно, вирусную нагрузку маски снижают, любые. Медицинские СИЗ ... понятие как социальная ответственность. Это понимание того, что человек может быть заражённым коронавирусной инфекцией, переносить её ... лет жил наблюдатель. Он и доложил посланцу небес, что люди — существа, конечно, интересные, даже удивительные, но подлежат ...
Так, например декрет от 1458 года запрещает мужчинам, переодевшимся в женские наряды входить в монастыри. В августе 1608 года «Совет десяти» издал декрет, в котором говорилось о неуместности ношения маски в течение длительного периода. С этого момента маски можно было использовать только во время Карнавала или на официальных банкетах. За нарушение закона мужчины приговаривались к двум годам тюремного заключения и денежному штрафу, а женщин публично секли на площади Сан Марко с последующим изгнанием на четыре года с территории Венецианской Республики. Женщины также выплачивали штраф.
Сначала маски были белые, без эмоций, потом появились театральные эмоции, и только после маска начала получать цвета. Позже Венецианцы вернут эмоциональную безликость, но подарят цвет и узоры — маски заговорят. Маска, не имея эмоции, будет говорить, протестовать, скрывать и выдавать, убивать и возвеличивать.
Многие карнавальные маски изображали знаменитых персонажей улицы, которые мы знаем по Comedia dell Arte: Арлекин, Пьеро, Коломбина… Но есть маски, которые даже сейчас у венецианца вызывают гримасу неприязни. Белая маска… Белая маска с огромным носом или клювом, кто как называет. Она нравится туристам, но до недавнего времени сами итальянцы предпочитали обходить ее стороной, несмотря на то, что она уже не несла того первоначального смысла, который в ней был. Дело в том, что в Италии, в Венеции и не только, такие маски носили во время чумы как врачи, так и горожане, выходя на улицу, а в длинный нос клали губку с уксусом, чтобы не заразиться от больного. На карнавал такие маски одевали самые отчаянные! Позже она переросла в двойную маску. Маску с двумя лицами — спереди и сзади.
В основном ее носили или очень таинственные люди или убийцы. Эта маска в Венеции оставляла кровавый след. Белая маска и черное одеяние… Венеция не любила этот костюм — он нес мрак! Сейчас такой костюм сулит большое внимание со стороны туристов! Он считается самым таинственным и самым выигрышным!!!
В античные времена в день открытия карнавала на центральной площади Сан Марко по канату, закреплённому между Колокольней и соседним дворцом, пускали заключённого тура, который сыпал сверху лепестки роз. Если он доходил до конца — хороший год, если падал — плохой.
Со временем, заключённый был заменён акробатом, а затем искусственным деревянным голубем, из которого на площадь сыпались цветы. С падением Венецианской Республики время празднования карнавала резко сократилось. В наши дни венецианский карнавал празднуется около двух недель. На городских площадях проводятся «исторические» концерты, устраиваются фейерверки. В эти дни можно смешаться с праздничной толпой и полюбоваться на неповторимые костюмы и маски. Музыка и вино льются рекой. В театрах ставятся спектакли на карнавальные темы. В старинных дворцах города даются бал-маскарады для элитной публики. С 2001 года горожане решили возобновить утерянную традицию, поэтому на крнавальном празднике теперь вместо искусственного голубя, по канату идёт акробат, одетый в костюм Ангела. Каждый год свыше полумиллиона туристов приезжают в Венецию на карнавальные мероприятия — в том числе и для участия в них. Карнавал открывается старейшим венецианским праздником — Festa delle Marie, который посвящен освобождению венецианских девушек, похищенных пиратами из Истрии. На площади Святого Марка устраиваются представления в стиле комедии дель арте, а потом на зрителей обрушиваются тонны конфетти. Затем начинается карнавальное шествие. На городских площадях проводятся концерты, устраиваются фейерверки, в театрах ставятся спектакли на тему карнавала, в старинных дворцах города даются балы-маскарады. На улицы Венеции выходят горожане в костюмах всемирно известных персонажей итальянской комедии дель арте — Арлекино, Пьеро, Панталоне, а Коломбина становится эмблемой праздника.
Роль гротеска в романе Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль»
... народную сказку о великане Гаргантюа «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа». Главный интерес этой ... эпох, во время перемен и потрясений, и отражает все противоречия и недочеты, существовавшие в жизни. Как основу для сюжета «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле взял старинную французскую ...
Организуются и костюмированные представления, которые с достоверностью воссоздают феерическую, фривольную обстановку карнавалов прошлых веков.
В 1996 году Венецианский карнавал получил собственный гимн, который написал известный кутюрье Пьер Карден. В последние годы в постановочных проектах Венецианского карнавала принимает участие российский художник Михаил Шемякин, по его эскизам создаются костюмы для элитной публики.
По словам Гёте и Стендаля, ни один город не любил так развлекаться, как Венеция. Сама радость жизни ощущалась прямо в воздухе, и её мог вдохнуть любой желающий. Город пел, пели гондольеры, рыбаки, дети, бегущие в школу и домохозяйки, возвращавшиеся домой. Не удивительно, что сюда ежегодно стекались десятки тысяч туристов со всей Европы.
Карнавал в Венеции длился полгода (начиная с первого воскресенья октября).
В этот период город надевал маски, увязая по горло в собственных пороках и наслаждениях. Изо всех уголков Европы в этот всеобщий хаос стекались иностранцы и куртизанки. Создавалось ощущение, что мир сошёл с ума! Нет, может быть не весь мир, но Венеция, это точно!
Восторг и опьянение праздника кружили голову богатым и бедным, старым и молодым, женатым и холостым, церковникам и свободолюбивым путешественникам. Эта атмосфера, как будто специально была создана для Казановы, он чувствовал себя, как сыр в масле.
Невозможное становилось возможным. На центральной площади Сан Марко устанавливались импровизированные театральные подмостки, организовывались концерты, зрелища по спортивной борьбе и боксу, предлагались услуги гадалок, магов и астрономов. Здесь же приводили в приговор сметные казни, которые считались неотъемлемой частью народных развлечений.
Венецианские богачи, жившие в летний период вне островной части, на время карнавала дружно возвращались в Венецию, но делали это не для развлечения, а скорее для престижа. Необходимо было показать всему люду, какие они богатые. Устраивались своеобразные соревнования: кто закатит самый шикарный праздник, кто потребит больше кофе и табака, кто первым разориться…
В последние годы каждый карнавал в Венеции имеет заранее определенную тему, которая придает ему неповторимый характер и шарм. Например, в 1999 году темой было «999 лет карнавалов и праздников в Венеции», а в 2001 — «Путешествия и путешественники». Карнавал 2003 года прошел под знаком Феллини, а в 20 04 году он был посвящен Востоку и его культуре. Золото костюмов, серебро кружев, зелень венков и маски, маски, маски. Арлекины и жонглеры, гвардейцы и висельники, вампиры и архангелы. Реальность сменяет ирреальность. Площади и улицы, каналы и мосты бурлят, напоминая огромную сцену, на которой разворачивается грандиозное действо самого захватывающего в мире спектакля — венецианского карнавала. Целую неделю длится веселый праздник, уступающий своими масштабами разве что карнавалу в Рио-де-Жанейро. Баллы, фестивали, музыкальные программы и шоу проходят по всей Венеции, не оставляя ни единого шанса скуке. Но заканчивается веселье, как это ни странно, ритуальным погребением (традиция, пришедшая из средневековья).
Основы здорового образа жизни студента. Физическая культура в ...
... жизни человека, т.е. жизни в определенном человеческом обществе. Отличительными признаками нравственного здоровья человека являются, прежде всего, сознательное отношение к труду, овладение сокровищами культуры, ... занятий. Необходимо взять за правило приходить в аудиторию заблаговременно, т.к. студент, входящий в аудиторию после звонка, производит впечатление несобранного, необязательного и ...
Хоронят, правда, всего лишь соломенное чучело. Так Европа прощается с зимой. Нынешний Венецианский карнавал открылся с традиционного полета ангела с самой высокой колокольни (70 метров) на площади Святого Марка до Дворца Дожей. В длинное белое одеяние от «Москино» переоделся знаменитый рэпер Кулио, получивший мировую известность благодаря своей песне «Рай бандитов». Сразу после его приземления начались празднования на всех основных площадях Венеции.
В этом году карнавал получил название «Сенсейшн» и посвящен пяти чувствам человеческого восприятия: зрению, обонянию, осязанию, слуху и вкусу, которые будут олицетворять пять из шести сестриеров (районов города).
«Шестое чувство» будет представлять площадь Святого Марка. Традиционные венецианские маски, пестрые костюмы и десятки тысяч туристов вышли на улицы города на лагуне, чтобы отметить этот праздник. От количества красок разбегаются глаза, а число участников не позволяет так просто передвигаться по Венеции. Власти города в этом году доверили организацию праздника Марко Балич, который известен своими представлениями на Зимних олимпийских играх в Турине и изобретением коллективного поцелуя в Новый год на площади Святого Марка. По их мнению, это будет уникальный для Венеции карнавал, не похожий на все предыдущие своей насыщенностью и разнообразием представлений… Но увы… Все когда нибудь заканчивается и Венеция заснет в ожидании следующего зимнего карнавала…
4. Философия и карнавал
Карнавал — культурный и массовый поведенческий феномен, фундированный соответствующим «типом образности» (М.М. Бахтин).
Выступал значимым компонентом средневековой и ренессансной народной культуры. Используется в современной философии культуры. Многомерный анализ К. в культурологическом контексте был впервые осуществлен в книге М.М. Бахтина «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и «Ренессанса» (первый вариант рукописи был завершен в 1940; первое издание — Москва, 1965; переведена на многие языки).
Отказавшись от традиционалистских описаний социального фона эпохи Возрождения и от рассмотрения передовых взглядов Рабле-гуманиста, Бахтин сосредоточился на исследовании античных и особенно средневековых истоков романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Бахтину удалось понять и разгадать (в контексте реконструкции, по мысли академика АН СССР М.П. Алексеева, «народно-фольклорной традиции средневековья») ряд особенностей изучаемого произведения, давно казавшихся исследователям очень странными. Присущее «Гаргантюа и Пантагрюэлю» парадоксальное сочетание многочисленных «ученых» образов и простонародной (а часто и непристойной) комики Бахтин объяснил значимым воздействием на Рабле площадной смеховой культуры средневековья, возникшей в гораздо более ранний период, но достигшей своего полного расцвета к 16 в. По мнению Бахтина, не только Рабле, но и Дж. Бокаччо, У. Шекспир, М. Сервантес оказались подвластны обаянию жизнеутверждающей и светлой атмосферы, свойственной К. и другим народным праздникам того времени. Карнавальная культура обладала хорошо разработанной системой обрядово-зрелищных и жанровых форм, а также весьма глубокой жизненной философией, основными чертами которой Бахтин считал универсальность, амбивалентность (т.е. — в данном случае — восприятие бытия в постоянном изменении, вечном движении от смерти к рождению, от старого к новому, от отрицания к утверждению), неофициальность, утопизм, бесстрашие. В ряду обрядово-зрелищных форм народной средневековой культуры Бахтин называл празднества карнавального типа и сопровождающие их (а также и обычные гражданские церемониалы и обряды) смеховые действа: «праздник дураков», «праздник осла», «храмовые праздники» и т.д. Народная культура воплощалась также в различных словесных смеховых произведениях на латинском и на народных языках. Эти произведения как устные, так и письменные, пародировали и осмеивали буквально все стороны средневековой жизни, включая церковные ритуалы и религиозное вероучение («Вечерня Киприана», многочисленные пародийные проповеди, литургии, молитвы, псалмы и т.д.).
Феномен праздника
... феномена, находящегося на границе искусства и реальной действительности. Бахтин дает также образец конкретно-исторического толкования карнавала как праздника: во-первых, как проявления двумирности средневековой жизни (официальной и народной); во-вторых, как "второй жизни ...
Веселая вольница карнавального празднества порождала разнообразные формы и жанры неофициальной, а чаще всего и непристойной фамильярно-площадной речи, в значительной мере состоящей из ругательств, клятв и божбы. На карнавальной площади всегда настойчиво звучали возгласы балаганных зазывал, которые — вместе с другими «жанрами» уличной рекламы («крики Парижа», крики продавцов чудодейственных средств и ярмарочных врачей) — обыгрывались и пародировались, становясь при этом важным элементом народной смеховой культуры. По мысли Бахтина, Рабле объединил в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» все эти формы, жанры и мотивы, сохранив их для потомков и создав тем самым своего рода «энциклопедию» средневекового смеха. Причем, с точки зрения Бахтина, опора на смеховую народную культуру не только не противоречила гуманистическим идеалам Рабле, но, напротив, гармонично сочеталась с ними и даже помогала их пропаганде, поскольку «карнавальное мироощущение является глубинной основой ренессансной литературы». Как отмечает Бахтин в книге «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и «Ренессанса», «как бы ни были распылены, разъединены и обособлены единичные «частные» тела и вещи — реализм Ренессанса не обрезывает той пуповины, которая соединяет их с порождающим телом земли и народа». Например, «реабилитация плоти», характерная для гуманизма, соотносима и сродственна с «гротескной концепцией тела», с преобладанием «материально-телесного начала жизни», присущим народной культуре. Смеховая народная культура, будучи древней, архаичной по своим истокам, тем не менее предвосхитила некоторые фундаментальные философские концепты, которые специфичны для Нового времени. Согласно оценке Л.Е. Пинского, «в эпоху Ренессанса нерушимую иерархическую вертикаль средневекового официального представления о космосе («Великую Цепь Бытия») сменила историческая горизонталь: движение во времени. В гротескной концепции тела, переживающего становление в народно-праздничных играх, предметом которых был веселый ход времени, рождалось новое историческое чувство жизни и представление о прогрессе человечества». Ср. в тексте книги Бахтина: «И вот гротескные образы с их существенным отношением к временной смене и с их амбивалентностью становятся основным средством художественно-идеологического выражения того могучего чувства истории и исторической смены, которое с исключительной силою пробудилось в эпоху Возрождения». Именно поэтому понять Рабле и вообще ренессансную литературу невозможно без учета их связи с народной смеховой культурой. Средневековый смех интерпретируется в книге Бахтина как имеющий «универсальный и миросозерцательный характер, как особая и притом положительная точка зрения на мир, как особый аспект мира в целом и любого его явления». К. (этому термину Бахтин придавал расширенное значение, понимая под ним «не только формы карнавала в узком и точном смысле, но и всю богатую и разнообразную народно-праздничную жизнь средних веков и Возрождения») противопоставил серьезной, высокой культуре средневековья «совершенно иной, подчеркнуто неофициальный, внецерковный и внегосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений». К. не просто разыгрывали, это была «как бы реальная… форма самой жизни», которой люди средневековья жили во время праздников, — причем «другая свободная (вольная)», «идеальная» форма. Если официальные праздники утверждали стабильность, неизменность и вечность существующего миропорядка, освящали торжество уже победившей, господствующей, непререкаемой «правды», то К. «был как бы временной приостановкой действия всей официальной системы со всеми ее запретами и иерархическими барьерами»: в это время жизнь на короткий срок выходила из своей обычной колеи и вступала «в сферу утопической свободы». Эта свобода была легализована: и государство, и церковь терпели ее, даже каждый официальный праздник имел свою вторую, народно-карнавальную, площадную сторону. Праздничная толпа воспринимала жизнь сквозь призму «веселой относительности», во время К. люди переодевались (обновляли свои одежды и свои социальные образы), избирали, а затем развенчивали и избивали (в символическом плане «умерщвляли») шутовских королей и пап, высмеивали, снижали, пародировали все, чему поклонялись в обычные дни, предавались различным физиологическим излишествам, пренебрегая нормами приличий: «Тема рождения нового обновления, органически сочеталась с темой смерти старого в веселом и снижающем плане, с образами шутовского карнавального развенчания». В гротескной образности К. всячески подчеркивался момент временной смены (времена года, солнечные и лунные фазы, смерть и обновление растительности, смена земледельческих циклов): «этот момент приобретал значение более широкое и более глубокое: в него вкладывались народные чаяния лучшего будущего, более справедливого социально-экономического устройства, новой правды». Обилие пиршественных образов, гиперболическая телесность, символика плодородия, могучей производительной силы и т.д. акцентировали бессмертие народа: «В целом мира и народа нет места для страха; страх может проникнуть лишь в часть, отделившуюся от целого, лишь в отмирающее звено, взятое в отрыве от рождающегося. Целое народа и мира торжествующе весело и бесстрашно». С эстетической точки зрения, карнавальная культура представляет собой особую концепцию бытия и особый тип образности, в основе которых, по мнению Бахтина, «лежит особое представление о телесном целом и о границах этого целого». Это представление Бахтин определяет как гротескную концепцию тела, для которой характерно то, что с точки зрения «классической» эстетики («эстетики готового, завершенного бытия») кажется чудовищным и безобразным. Если классические образы индивидуализированы, отделены друг от друга, как бы очищены «от всех шлаков рождения и развития», то гротескные образы, напротив, показывают жизнь «в ее амбивалентном, внутренне противоречивом процессе», концентрируются вокруг моментов, обозначающих связь между различными телами, динамику, временную смену (совокупление, беременность, родовой акт, акт телесного роста, старость, распадение тела и т.д.).
Христианство в культуре Средневековья (3)
... христианской религии и церкви. В условиях всеобщего упадка культуры сразу после распада Римской империи, в условиях тяжелой и скудной жизни, на фоне крайне ограниченных и малодостоверных знаний об окружающем мире, церковь ... к собственно средневековью. Христианство медленно входило в мир варварского бытия. Варвары раннего Средневековья несли своеобразное видение и ощущение мира, основанное на родовых ...
«В отличие от канонов нового времени гротескное тело не отграничено от остального мира, не замкнуто, не завершено, не готово, перерастает себя самого, выходит за свои пределы. Акценты лежат на тех частях тела, где оно либо открыто для внешнего мира, то есть где мир входит в тело или выпирает из него, либо оно само выпирает в мир, то есть на отверстиях, на выпуклостях, на всяких ответвлениях и отростках: разинутый рот, детородный орган, груди, фалл, толстый живот, нос» (Бахтин).
Этот тин образности, характерный для народной смеховой культуры, обусловлен верой народа в свое бессмертие:»… в гротескном теле смерть ничего существенно не кончает, ибо смерть не касается родового тела, его она, напротив, обновляет в новых поколениях». Концепция К., выдвинутая в книге Бахтина о Рабле, вызвала при своем появлении и публикации бурные споры, да и до сих пор далеко не является общепризнанной. Однако она сыграла большую роль в развитии и стимулировании культурологических исследований, в расширении горизонтов научной мысли. В настоящее время истолкование концепции К. продолжается, и возможно как появление ее оригинальных истолкований, так и ее плодотворное использование для изучения различных мировых культур. Многомерные исследования карнавальной культуры, осуществленные Бахтиным, способствовали, в частности, легитимации такого феномена культуры, как «раблезианство». Раблезианство трактовалось, как связанное не столько непосредственно с творчеством Ф. Рабле, сколько с традицией его философской интерпретации, в рамках которой культурное пространство выстраивается в контексте семиотически артикулированной телесности, понятой в качестве семантически значимого феномена (текста), прочтение которого порождает эффект гротеска, что и придает культурному пространству статус карнавального (см. Тело, Телесность, Текст, Бахтин М.М.).
5. Карнавалы в эпоху средневековья
карнавал самба маска
Празднества карнавального типа и связанные с ними смеховые действа или обряды занимали в жизни средневекового человека огромное место. Кроме карнавалов в собственном смысле с их многодневными и сложными площадными и уличными действами и шествиями, справлялись особые праздники дураков (festa stultorum) и праздник осла, существовал особый, освященный традицией вольный пасхальный смех (risus paschalis).
Более того, почти каждый церковный праздник имел свою, тоже освященную традицией, народно-площадную смеховую сторону. Таковы, например, так называемые храмовые праздники, обычно сопровождаемые ярмарками с их богатой и разнообразной системой площадных увеселений (с участием великанов, карликов, уродов, ученых зверей).
Карнавальная атмосфера господствовала и в дни постановок мистерий и соти. Царила она также на таких сельскохозяйственных праздниках, как сбор винограда (vendange), проходивший и в городах. Смех сопровождал обычно и гражданские и бытовые церемониалы и обряды: шуты и дураки были их неизменными участниками и пародийно дублировали различные моменты серьезного церемониала (прославления победителей на турнирах, церемонии передачи ленных прав, посвящений в рыцари и др.).
И бытовые пирушки не обходились без элементов смеховой организации, например, избрания на время пира королев и королей для смеха (roi pour rire).
Все эти обрядово-зрелищные формы давали подчеркнуто неофициальный, внецерковный и внегосударственный аспект мира, человека и человеческих отношений; они как бы строили по ту сторону всего официального второй мир и вторую жизнь, которым все средневековые люди были в большей или меньшей степени причастны, в которых они в определенные сроки жили. Каковы же специфические особенности карнавалов средневековья и прежде всего какова их природа?
Прежде всего, необходимо отметить, что все карнавальные формы последовательно внецерковны и внерелигиозны. Они принадлежат к совершенно иной сфере бытия.
По-своему наглядному, конкретно-чувственному характеру и по наличию сильного игрового элемента они близки к художественно-образным формам, именно к театрально-зрелищным. Но основное карнавальное ядро этой культуры вовсе не является чисто художественной театрально-зрелищной формой и вообще не входит в область искусства. Оно находится на границах искусства и самой жизни. В сущности, это сама жизнь, но оформленная особым игровым образом.
В самом деле, карнавал не знает разделения на исполнителей и зрителей. Он не знает рампы даже в зачаточной ее форме. Рампа разрушила бы карнавал (как и обратно: уничтожение рампы разрушило бы театральное зрелище).
Карнавал не созерцают, в нем живут, и живут все, потому что по идее своей он всенароден. Пока карнавал совершается, ни для кого нет другой жизни, кроме карнавальной. От него некуда уйти, ибо карнавал не знает пространственных границ. Во время карнавала можно жить только по его законам, то есть по законам карнавальной свободы. Карнавал носит вселенский характер, это особое состояние всего мира, его возрождение и обновление, которому все причастны. Таков карнавал по своей идее, по своей сущности, которая живо ощущалась всеми его участниками.
Для смеховой культуры средневековья характерны такие фигуры, как шуты и дураки. Они были как бы постоянными, закрепленными в обычной (т.е. некарнавальной) жизни, носителями карнавального начала. Такие шуты и дураки, как, например, Трибуле при Франциске, вовсе не были актерами, разыгрывавшими на сценической площадке роли шута и дурака (как позже комические актеры, исполнявшие на сцене роли Арлекина, Гансвурста и др.).
Они оставались шутами и дураками всегда и повсюду, где бы они ни появлялись в жизни. Как шуты и дураки, они являются носителями особой жизненной формы, реальной и идеальной одновременно. Они находятся на границах жизни и искусства (как бы в особой промежуточной сфере): это не просто чудаки или глупые люди (в бытовом смысле), но это и не комические актеры.
Официальные праздники средневековья и церковные и феодально-государственные никуда не уводили из существующего миропорядка и не создавали никакой второй жизни. Официальный праздник, в сущности, смотрел только назад, в прошлое и этим прошлым освящал существующий в настоящем строй. Официальный праздник, иногда даже вопреки собственной идее, утверждал стабильность, неизменность и вечность всего существующего миропорядка: существующей иерархии, существующих религиозных, политических и моральных ценностей, норм, запретов. Праздник был торжеством уже готовой, победившей, господствующей правды, которая выступала как вечная, неизменная и непререкаемая правда. Поэтому и тон официального праздника мог быть только монолитно серьезным, смеховое начало было чуждо его природе.
В противоположность официальному празднику карнавал торжествовал как бы временное освобождение от господствующей правды и существующего строя, временную отмену всех иерархических отношений, привилегий, норм и запретов. Это был подлинный праздник времени, праздник становления, смен и обновлений. Он был враждебен всякому увековечению, завершению и концу. Он смотрел в незавершимое будущее.
Особо важное значение имела отмена во время карнавала всех иерархических отношений. На официальных праздниках иерархические различия подчеркнуто демонстрировались: на них полагалось являться во всех регалиях своего звания, чина, заслуг и занимать место, соответствующее своему рангу. Праздник освящал неравенство. В противоположность этому на карнавале все считались равными. Человек как бы перерождался для новых, чисто человеческих отношений.
Это временное идеально-реальное упразднение иерархических отношений между людьми создавало на карнавальной площади особый тип общения, невозможный в обычной жизни. Здесь вырабатываются и особые формы площадной речи и площадного жеста, откровенные и вольные, не признающие никаких дистанций между общающимися, свободные от обычных (внекарнавальных) норм этикета и пристойности.
Отметим важную особенность народно-праздничного смеха: этот смех направлен и на самих смеющихся. Характер этого праздничного смеха был направлен на высшее. В нем в существенно переосмысленной форме было еще живо ритуальное осмеяние божества древнейших смеховых обрядов. Все культовое и ограниченное здесь отпало, но осталось всечеловеческое, универсальное и утопическое.
Итак, в карнавале сама жизнь играет, а игра на время становится самой жизнью. В этом специфическая природа карнавала, особый род его бытия. Карнавал это вторая жизнь народа, организованная на начале смеха. Это его праздничная жизнь. Праздничность здесь становилась формой второй жизни народа, вступавшего временно в утопическое царство всеобщности, свободы, равенства и изобилия.
