Жанровая специфика любого исторического произведения состоит в том, что она определена временной дистанцией между моментом создания произведения и моментом, к которому обращается автор. Важно иметь в виду, что обращение в прошлое никогда не бывает вполне бескорыстным, поскольку при этом писатель пытается найти ответы на вопросы дня сегодняшнего.
По этому поводу Белинский писал: «Мы вопрошаем наше прошлое, дабы оно рассказало нам о нашем настоящем и намекнуло на наше будущее». Еще с двадцатых годов Пушкин проявлял интерес к историческому прошлому своей страны. В этот период он пишет такие свои произведения, как «Борис Годунов», «Песнь о вещем Олеге», «Полтава». Интерес к истории обостряется у Пушкина в тридцатые годы, когда в России увеличилось количество крестьянских волнений.
Эти события ставили в центр внимания автора вопросы о причинах волнений, о взаимоотношениях помещиков и крепостных крестьян, государственной власти и народа, о движущих силах истории. Именно такие вопросы ставит перед собой Пушкин в своих самых значительных произведениях, написанных в тридцатые годы: в романе «Дубровский», в поэме «Медный всадник», в труде «История Пугачевского бунта» и в повести «Капитанская дочка».
1. «Злодей поневоле»
Фигура мятежного Пугачева давно привлекала внимание Пушкина, он стал интересоваться ею еще в Михайловской ссылке. Тему эту Пушкин, в конце концов, решает в двух планах: и в качестве профессионального историка в «Истории Пугачева», и в качестве писателя в «Капитанской дочке».
2. «История Пугачева»
Сначала было создано произведение историческое — 1833-1834. Пушкин скрупулезно собирал факты и свидетельства для этого труда. Он объездил несколько губерний, где еще помнили Пугачева, где еще живы были люди, его знавшие, где гуляли из уст в уста предания о нем. Все это было записано поэтом-историком и передано потомству с самой строгой объективностью, пунктуальностью и деловитостью. В результате Пушкин создал первую в исторической науке документированную биографию вождя крестьянского восстания, в условиях жесткой цензуры сумел достоверно описать многие обстоятельства его жизни.
Сам Пушкин гордился высоким профессионально-научным уровнем «Истории Пугачева» — тем, что он впервые ввел в научный оборот «исторические сокровища», а именно: множество неизвестных документов, писем, свидетельств, мемуаров, тем, что все это было проанализировано с добросовестностью и осмотрительностью исследователя. «Я прочел все, что было напечатано о Пугачеве, — писал Пушкин, — и сверх того 18 толстых томов разных рукописей, указов, донесений и проч. Я посетил места, где произошли главные события эпохи, мною описанной, поверяя мертвые документы словами еще живых, но уже престарелых очевидцев, и вновь поверяя их дряхлеющую память историческою критикою».
Образ Пугачева в произведениях Пушкина и Есенина: сопоставление
... восстания и личность Пугачева, восхищался им. Можно сказать, что образ Пугачева в произведениях Пушкина и Есенина обретает разницу уже с жанров их сочинений, что удивительно, ведь оба изучали практически одни исторические свидетельства. Пугачев в произведении Пушкина Пугачев в «Капитанской дочке» Пушкина ...
Пушкин словно намеренно отрешается о всяких эмоций, от всякого субъективного, пристрастного суждения о лицах и событиях. Он хочет говорить языком самой истории. Он приводит факты и свидетельства, освещающие события с разных сторон, порой противоречивые. Пусть читатель делает выводы сам, пусть размышляет над фактами.
Нередко можно встретить мнение, что «История Пугачева» проникнута сочувствие поэта к главарю повстанцев, что он хотел разоблачить бытовавшее о Пугачеве представление как о бесчеловечном злодее и разбойнике. По отношению к «Капитанской дочке» это, пожалуй, и справедливо, а вот к «Истории Пугачева» — нет.
Сетования на то, что Пушкин не изобразил Пугачева романтическим героем, раздавались сразу же после выхода книги. Поэт-историк по этому поводу писал И.И. Дмитриеву: «Что касается до тех мыслителей, которые негодуют на меня за то, что Пугачев представлен у меня Емельяном Пугачевым, а не Байроновым Ларою, то охотно отсылаю их в ссылку. Полевому, который, вероятно, за сходную цену возьмется идеализировать это лицо по последнему фасону».
Отказываясь идеализировать историческое лицо, Пушкин приводит в своей книге такие вопиющие, страшные факты о жестокости Пугачева и его окружения, о зверствах, ими чинимых, что волосы встают дыбом. Поэт рассказывает об этом хладнокровно, как бы составляя своего рода хронологию событий и каталог злодеяний.
Прежде всего, возник вопрос о причинах восстания Пугачева. Оно было вызвано притеснениями яицких казаков со стороны правительства. И об этом Пушкин говорит сразу же и без обиняков. Казаки, селившиеся между Волгой и Яиком, обладали издавна невиданной в других местах вольницей. Правительство косо смотрело на вольных казаков и стремилось наложить и на них свою тяжелую руку. Введены были большие налоги на рыбные промыслы, казаков обязали нести царскую службу, постепенно вводилось военно-чиновничье управление взамен народовластия.
Казаки неоднократно жаловались императрице, посылали гонцов в столицу, но безуспешно. Наконец в 1771 году вспыхнул первый открытый мятеж, жестоко подавленный правительственными войсками. Первая вспышка мятежа угасла, но причины, ее породившие, не устранились, а, напротив, умножились. «Тайные совещания, — заключает первую главу Пушкин, — происходили по степным уметам (постоялым дворам — прим. А.С. Пушкина) и отдаленным хуторам. Недоставало предводителя. Предводитель сыскался». Пушкин-историк, по существу, опроверг официальную версию о том, что мятеж был вызван происками «Емельяном », «злодейством» возмутившего народ. Напротив, Пугачев «сыскался» для дела, которое уже объективно созрело в силу ряда причин. Не будь Пугачева, «сыскался» бы другой предводитель восстания. Мятеж вызвали несправедливые притеснения со стороны правительства. Оно, а не казаки виновны в нем. Вот главный вывод Пушкина!
Образ вождя народного восстания пугачева. пугачев предводитель ...
... предводители народных восстаний рано или поздно становились фигурами легендарными. О них народ слагал песни. Однако Пушкин - единственный, кто попытался дать настоящий портрет страшного и одновременно милостивого Емельяна Пугачева. «История ... счастья, В ходе чтения мы видим, что Пугачев встал на путь освободительной борьбы не ради бессмысленного мятежа, Он чувствует себя заступником угнетаемых и ...
Так началась «пугачевщина». Правительство Екатерины дрожало, ее военачальники не раз терпели сокрушительное поражение от «Емельяном», силы которого умножались. Затем счастье начало изменять Пугачеву. Пушкин пишет о самом последнем периоде восстания Пугачева: «Никогда успехи его не были ужаснее, никогда мятеж не свирепствовал с такою силою. Возмущение переходило от одной деревни к другой, от провинции к провинции. Довольно было появления двух или трех злодеев, чтоб взбунтовались целые области». Но плохо вооруженные, разрозненные повстанцы не могли, конечно, долго противостоять регулярным правительственным войскам. Восстание было подавлено, Пугачев четвертован.
Что же все-таки хотел сказать Пушкин своей «Историей Пугачева»? Что толкнуло его к теме крестьянского восстания? В 30-е годы, когда в разных местах России вспыхивали крестьянские бунты, воспоминания о «пугачевщине» оживились. С трудом подавив мятежи, правительство превзошло восставших в жестокости изуверстве. Пушкин с головой ушел в историю пугачевского бунта, чтобы понять кровавые трагедии, развернувшиеся на его глазах.
3. «Капитанская дочка»
пугачев пушкин капитанский дочка
В историческом исследовании Пушкин показывает реального Пугачева — злодея и народного любимца. Поэтесса Марина Цветаева писала о двух Пугачевых, которые есть у Пушкина: «Пугачев в «Капитанской дочке» и Пугачев в «Истории Пугачева», казалось бы, одной рукой писаны. Но Пугачева из «Капитанской дочки» писал поэт, из «Истории…» — прозаик». Заметим, что Н.В. Гоголь считал «Капитанскую дочку» романом. Его поразила «чистота и безыскусственность» стиля, что в нем «в первый раз выступают именно русские характеры — бестолковщина времени и простое величие простых людей, все — не только самая правда, но еще как бы лучше ее». Поэтому, вероятно, Пушкин подошел к истории не как прозаик, но прежде всего как поэт. Это подметила русская поэтесса М. Цветаева в своей книге «Мой Пушкин» — «Пушкин-историк побит Пушкиным-поэтом». Вдохновение, процесс созидания, угроза смерти, наказания и суда истории сливаются воедино в энергию творчества.
Пушкин просит брата прислать биографию Пугачева и, одновременно, информацию о Разине, которого называет «единственным поэтическим лицом в русской истории». В сознании Пушкина переплетаются судьбы Разина и Пугачева — как поэзия и история. Сам образ Пугачева — героический. Кульминационный период в раскрытии этого образа — эпизод с калмыцкой сказкой: «…чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что Бог даст!». Однако Пугачев более многозначен, его нельзя сводить к извлечению морали из сказки, заявлять, что в ней прославляется его смелая короткая жизнь. Сказка обнаруживает глубину духовного обновления Пугачева. Живые, сверкающие глаза его, так запомнившиеся Гриневу, предсказывали способность Пугачева к высоким чувствам и вдохновению. Пушкин поэтизирует способность и возможность человека быть сильнее враждебных обстоятельств. Смысл бытия — в свободе распоряжаться своей жизнью.
Пушкин и Цветаева, Пушкин и Ахматова
... и переходах, диалоге, в обрамлении авторских ремарок и NB. Из ранее неопубликованных материалов в рамках “пушкинской темы” у Цветаевой в сводных тетрадях напечатаны строки, не вошедшие в окончательную редакцию “Стихи к Пушкину”. ... духовными, но и по плоти и крови, так как знала, что и их стихи рождаются не из одного вдохновения, а мучительно-выстраданно. Творчество А.Блока Цветаева ощущает как ...
Так на поэтической почве оказалось возможным сближение пушкинских и пугачевских точек зрения. Чуткая к художественному слову Пушкина, М. Цветаева заметила это: «Есть упоение в бою у бездны мрачной на краю…» Возможно, именно описанное выше определило решение Пушкина придать своему историческому роману мемуарную форму. Скорее всего, именно поэтому ему нужен был «свидетель» событий, непосредственно в них участвовавший, знакомый с фактами жизни Пугачева, взаимоотношениями руководителей восстания. Интонация разговоров Гринева и Пугачева — доверительная, что очень важно в человеческих отношениях как в романе, так и в нашей жизни. Пушкин ставил перед собой нелегкую задачу — показать двойственность позиции Гринева: осуждая, не принимая восстания, он вынужден был свидетельствовать не только о кровавых расправах Пугачева, но и о его великодушии, гуманности, справедливости и щедрости. Очень тонко подметила Марина Цветаева, что Пугачев — «злодей поневоле», человек, который «несмотря на свинские обстоятельства», способен на сердечную простоту и великодушие.
И опять же права Марина Цветаева, что Пушкин в «Капитанской дочке» нередко себя самого ненароком подставляет на место Гринева. И, конечно же, есть «жутко автобиографический элемент» в диалоге Пугачева с Гриневым.
«Пугачев — Гриневу:
- А коли отпущу, так обещаешься ли ты по крайней мере против меня не служить?
- Как могу тебе в этом обещаться?
«Николай I — Пушкину:
- Где бы ты был 14-го декабря, если бы ты был в городе?
- На Сенатской площади, Ваше Величество!»
«Капитанская дочка» оказалась своеобразным «завещанием» Пушкина. Открывая читателю всю свою выстраданную правду о русском народе и русском бунте, писатель призывал задуматься над коренными вопросами развития России и судьбы русского народа. «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» — предостерегающе восклицает поэт.
Заключение
Таким образом, в повести «Капитанская дочка» образ Пугачева занимает важнейшее место; он показан Пушкиным как живой человек, не чуждый общечеловеческих ценностей. Сам автор симпатизирует своему герою, не отрицая при этом преступность его деяний и не оправдывая Пугачева. Отношение же Пушкина к идее крестьянской войны выражается в его словах: «Не приведи господи видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный».
Итак, обращаясь в прошлое, поэт пытается ответить на вопросы настоящего, стремится осознать свое место в истории. По словам Белинского, «Пушкин принадлежит к числу тех творческих гениев, тех великих исторических натур, которые, работая для настоящего, приготовляют будущее и потому не могут принадлежать только одному прошедшему».
Список использованной литературы
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/referat/kapitanskaya-dochka-istoricheskaya-osnova/
1. В.Г. Белинский «Статьи о Пушкине» М. «Просвещение», 1983
2. Г.Н. Волков «Мир Пушкина» М. «Молодая Гвардия», 1989
3. Ю.М. Лотман «В школе поэтического слова» М. «Просвещение», 1988
4. Б.С. Мейлах «Жизнь Александра Пушкина» Л. «Художественная литература», 1974
Текст книги «Избранные . Пушкин, Достоевский, Цветаева»
... 31). Это не внешний суд (очевидно, немыслимый); это Пушкин судит Пушкина, Достоевский – Достоевского. Да, но устами Миркиной? Странно. Непривычно. Литературоведы так не пишут. Филологи так не ... Пушкин» Цветаевой 4 Самим названием эссе Цветаева подчеркнула, что не скрывает своего личного подхода к поэту. не настоящий Пушкин. Настоящий Пушкин – это именно Пушкин личного восприятия, Пушкин читателей, ...
5. Б.С. Мейлах «Творчество А.С. Пушкина» М. «Просвещение», 1984
6. М.И. Цветаева «Мой Пушкин» Алма-Ата «Руан», 1990
7. Лимонов Ю.А. «Емельян Пугачев и его соратники»
8. Рознив И. «Яик перед бурей»
9. А.Н.Сахаров. В.И. Буганов «История России с древнейших времен до конца 17 века»
