, две главы, заключение и список использованной литературы.
1. Художественное своеобразие романов И.С. Шмелева
1.1 Творчество И.С. Шмелева
Иван Сергеевич Шмелев является колоритным представителем консервативно-христианского направления русской словесности и одним из самых известных и популярных писателей России начала века. В изгнании стал одним из духовных лидеров русской эмиграции. «Уже в раннем периоде творчества у И.С. Шмелева звучит тема мучительной, несправедливой и непросветленной жизни, писатель сострадает людям, которые пытаются выбиться из пустоты и однообразия окружающего мира, также наблюдает распад старого патриархального уклада, конфликт поколений отцов и детей».
«Для первых произведений Шмелёва характерно стремление выявить лучшее, доброе и светлое, что присуще душе человека, и что хоть в малой мере выражает присутствие в человеке образа его Творца. Правда, сознательного религиозного осмысления того у автора повестей «Служители правды» (1906), «В новую жизнь» (1907), рассказов «Гассан и его Джедди» (1906), «К солнцу» (1906) и др. по сути нет: чувствуется лишь ясно направленный к тому вектор творчества». Первые произведения Шмелев опубликовал ещё в студенческие годы. С 1906 печатался в журнале «Русская мысль». В 1910-х гг. сблизился с писателями книгоиздательства «Знамя», сотрудничал с И.А. Буниным, Б.К. Зайцевым.
Выход в свет повести Ивана Шмелёва «Человек из ресторана» в 1911 году принес ему всероссийскую известность, после публикации судьба «маленького человека» становится в творчестве Шмелева своеобразным зеркалом, в котором отражается и оценивается все содержание жизни, правда, которую ищут и писатель, и герой повести. Это произведение поставило его в первые ряды писателей реалистической школы начала века.
«После эмиграции Иван Сергеевич Шмелев остался национальным русским писателем, живущим в двух планах: один — это существование писателя-эмигранта с его материальными и житейскими невзгодами и печалями. Другой — это был целый мир, какое-то мистическое житие в России». Именно тогда писателем были написаны романы «Лето Господне» (1927-1931, первая книга), «Богомолье» (1931), «Няня из Москвы» (1933) и сборники рассказов, которым сам Шмелев дал подзаголовок «Про нашу Россию».
Особое место в эмигрантском творчестве И.С. Шмелева занимает роман «Лето Господне» не только с точки зрения его художественных достоинств, но и в связи с личными потрясениями писателя, произошедшими за время работы над романом. В романе объединились тяжкие размышления автора о разрушенном счастье, гибели дорогого ему облика России с болью, вызванной утратой близких людей: замученного в большевистском застенке сына, смертью матери, кончиной горячо любимой жены». «Лето Господне» раскрыло поразительную реакцию художника на долгие десятилетия пережитых им мучений, которым была противопоставлена духовная красота русских людей прежней России».
Анализ романа Шмелева Лето Господне
... Паломничество», «Лето Господне» и «Родное». Над произведением «Лето Господне» автор трудился почти пятнадцать лет. Роман основан на реальных событиях, а именно история Шмелева своему ... устного фольклора, отрывки песен, пословицы. Анализ романа Шмелева Лето Господне ... каждого книга откроется по-своему. Анализ 2 Иван Шмелев насовсем покидает Россию в 1922 году. Вначале он отправляется в Берлин, ...
Реализованное в романах Шмелева конца 1920-30-х годов общее устремление восходит к изображению жизни, вызванной сознательным или бессознательным отторжением от спасительных христианских предначертаний и идеалов. Так, в «Няне из Москвы» возникает целая галерея отступников не только от высшей правды, но и от нравственных ориентиров; в такой атмосфере даже добрая по натуре Катя превращается в своевольную и жестокую девочку. Дарья Степановна ведет трагический по сути счет бесчисленным действиям, уничтожающим гуманные, даже просто разумные традиции.
Таким образом, основной идеей в творчестве И.С. Шмелёва-художника и публициста была мысль о судьбе России, о духовно-нравственных обычаях русской культуры, о русском народе, о русском духовном подвижничестве. Главной темой Шмелева-публициста стала трагедия России, связанная с войной, революцией, с потерей ею живительных духовных источников. Разрешение ее происходит на самом разном фактическом материале — это и факты текущей действительности, и факты личной жизни, как части жизни всего русского народа.
1.2 Художественное своеобразие прозы И.С. Шмелева
«В начале ХХ века проблема утверждения активных начал жизни зачастую связывалась с коллизиями индивидуальной судьбы, со своего рода гуманистическим индивидуализмом, с противоборством между неправедным обществом и отдельной, нередко не имеющей опоры в окружающем мире личности».
В рассказе Шмелева «В норе» таким героем становится Вера — жена землемера, вырвавшаяся из цепкого окружающего ее быт, бросающая мужа, город — нору, в которой обитают люди-пауки, дерущиеся между собой, живущие одними лишь сплетнями и передрягами. Её решение и отъезд является своего рода выбором новой, иной жизни.
«В целом ряде рассказов «новые герои» определены у И.С. Шмелева и в политическом отношении. Это уже бунтари-революционеры, пытающиеся в какой-то мере преобразовать окружающую их действительность: в «Вахмистре» это Сережа, сын жандармского унтер-офицера, в «Распаде» — «нигилист» Леня, двоюродный брат юного рассказчика, сын «железного» дяди Захара, в «Человеке из ресторана» — Николай, сын официанта Якова Софроновича Скороходова. В оценке этих героев можно проследить даже некоторую романтическую окрашенность образов».
Изображая жизнь «маленького человека», раскрывая пробуждения человеческого достоинства среди самых последних в ряду обездоленных, писатель Шмелев, прежде всего, выносит на передний план человеческую душу, а не стремление человека к социальному равенству. Обращение писателя к этой теме, по точному замечанию О. Сорокиной, «не включает его в ряды борцов революции, ибо главным для писателя был нравственный, а не социальный аспект». Критика современной ему действительности неоднозначна, выявляется она скорее в социально-психологических контрастах, которые мы можем наблюдать в целом ряде рассказов и повестей.
Утро, изменившее жизнь по рассказу После бала (Толстой Лев Н.). ...
... за солдата. Урок литературы в 8 -м классе на тему: "Утро, изменившее жизнь» (по рассказу Л.Н.Толстого «После бала») Цели урока: Цели и задачи: Подвести учащихся к пониманию мысли автора ... нашего исследования? – рассказ Л.Н.Тодстого «После бала» 2. Проверка домашнего задания. 1) Время написания и жанр рассказа «После бала». Когда был написан рассказ и какое время изобразил писатель? (40-годы XIX ...
В рассказе «Патока» главной проблемой выступает совесть инспектора Белкина, не предпринявшего никаких шагов. А в рассказе «Поденка» главный герой студент-репетитор Васин, противопоставляет свою жизнь, с одной стороны, излишне сытой атмосфере купеческой семьи, в которой он служит, а с другой стороны — простой и ясной жизни мужика, спасшего его на реке. Таким образом, конфликтность кроется не только в социальных контрастах, но в личностном выборе каждого из героев.
В рассказах Шмелева этого времени формируются ряд особенностей его стиля, столь характерные в последующем его творчестве. Прежде всего, «возрастающее мастерство писателя в изображении бытовых деталей. Социальный фон шмелевских повестей, рассказов этого периода насыщен мельчайшими подробностями быта, с документальной точностью восстановленными деталями той или иной социальной среды. Этой документальности во многом способствовало точное знание предмета изображения, рожденное во время работы в Московской адвокатуре и долгой семилетней чиновничьей службы писателя во Владимирской губернии, когда по службе ему приходилось ездить по всей местной округе. Главное в произведениях И.С. Шмелева — богатый бытовой материал, к которому всегда так внимателен писатель».
Изменяется в творчестве Шмелева и положительный герой. Теперь это, прежде всего, русский простолюдин: крестьянин, плотогонщик, извозчик. Впервые такой герой появился ещё в рассказе «Под небом» — простой мужик, провожатый двух охотников интеллигентов Дробь. Простые русские люди становятся героями рассказов «Патока», «Волчий перекат», «Стена», «Виноград», «На том берегу» и др. В творчестве И.С. Шмелева возникает некая тенденция, которую сам писатель назвал в «Автобиографии» чувством народности, родного. Именно эта характерная черта в творчестве И.С. Шмелева определила и интерес писателя к сказовой манере, которая впервые проявилась в «Человеке из ресторана», а позднее — в «Неупиваемой чаше», «Няне из Москвы» и целом ряде рассказов, в которых писатель проявил себя истинным мастером слова.
И.Л. Ильин считает, что в сказовых произведениях Шмелева «эстетическая материя как бы исчезает в качестве самостоятельной величины… Автора-писателя как бы нет: читатель остаётся наедине с героями и событиями. Образ «говорит» сам за себя и от себя. Последние следы эстетической условности убраны, и читателю остаётся внимать словам самих героев».
2. Особенности раскрытия любовного конфликта в романах И.С. Шмелева
2.1 Любовный конфликт в романе «Няня из Москвы»
«Няня из Москвы» является первым произведением в творчестве И.С. Шмелева, в котором воплотились принципы нового творческого метода писателя. История, рассказанная няней проста и одновременно многосложна. Она воспитывала в богатой семье либеральных интеллигентов свою любимую Катичку. Идея создания романа, главной героиней которого стала бы простая няня, возникла у писателя под влиянием няни Груши, служившей в доме купца Карпова в Севре, где И.С. Шмелев с супругой на протяжении нескольких лет снимал квартиру. Образ Дарьи Степановны Синицыной — это не портрет конкретного человека, а собирательный образ русской няни, которая была для писателя «правда и душа — совесть русская». «Именно поэтому малограмотная крестьянка становится главным действующим лицом произведения и своеобразной судией мира, беспристрастно рассказывающей о дореволюционной жизни русской интеллигенции и обо всех «прелестях» западной цивилизации, с которой ей невольно пришлось познакомиться, спасаясь от большевиков, во время скитаний с воспитанницей по всему свету в поисках пристанища».
Москва в романе «Война и мир» (Л.Н. Толстой)
... или… Сочинение: Москва в романе «Война и мир» (Л.Н. Толстой) (484 слова) Л.Н.Толстой писал: «Всякий русский человек, глядя на Москву, чувствует, что она мать…». Этот город сыграл большую роль в жизни писателя, в судьбе России, ...
В Катичке есть и своеволие, и преданность, и живучесть, и достоинство, и здравомыслие, и православная вера. В ней Шмелев показал волю к жизни. Она не ноет на чужбине, а устраивает свою судьбу, становится актрисой, как стала ей Ксения Куприна.
В романе «Няня из Москвы» с гармоническим началом в жизни, с ее цветением, с темой любви связан образ сада. Согласно универсальной традиции, сад являет собой «образ идеального мира, космического порядка и гармонии — потерянный и вновь обретенный рай».
Рассказ Дарьи Степановны о скитаниях и мытарствах начинается с воспоминания об огромном саде, окружавшем дом Медынкиных на Ордынке, в котором царили тишина и приволье. Образ сада сразу задает повествованию гармонический тон. Воспоминание о нем включает чаепитие с вареньем из китайских яблочек. Однако не случайно в огромном саду Медынкиных няня выделяет одно-единственное дерево. Это елка, которую хозяева украшают на Рождество: «Елка, помню, у вас росла большая… барин лампочки еще на ней зажигали на Рождестве, и бутылочки все висели, а мы в окошечки любовались, под музыку. И всем какие подарки были!. И всё — как во сне словно».
Любовно вспоминаемый в романе сад с рождественской елкой — символ утраченного рая, которым становится для персонажей прежняя, дореволюционная Россия. В представлении Шмелева отсвет рая лежал на стране постольку, поскольку она оставалась православной. В «Няне из Москвы», как и в своей публицистике, писатель выражает мысль о том, что причиной изгнания из этого рая стало всенародное грехопадение — отход от Бога и последующая революция. С темой утраченного рая связан и сад крымской дачи, где проходят последние дни Катиных родителей. По одну его сторону — горы, по другую — море: он как бы на пересечении вертикальной и горизонтальной плоскости, в центре системы координат, «…цветы, дерева, невидано никогда, — корика — гвоздика и лавровый лист, — прямо бери на кухню»; «из окошечка море видно, кораблики, а в саду и персики, и вабрикосы, и винограды…».
Супруги Вышгородские, Адаму и Еве, поставили выше всего свою волю: «…все мы да мы, все переделаем по нас! Вот и переделали… от гордости навертели». В крымском саду оба переживают мучительный итог своей жизни, до конца не желая покаяться.
В том же саду Катя влюбляется в Васю, и для героев наступают самые светлые дни. «Вместе всё по саду гуляли. Сразу и подружились <…>, и опять по саду гуляли. <…> Заплакала я, как хорошо-то стало», — говорит рассказчица. Но вскоре сад уходит из повествования: любовь молодых героев становится мучением из-за тех страстей, которые Катя унаследовала от родителей. Образ прекрасного сада вновь появляется в романе только перед развязкой. Он открывается няне после трудного восхождения по лестницам монастыря — как раз перед тем, как она обеспечит Кате и Васе счастливое соединение: «…дерева я увидала, сад…<…> и кусты там, на солнышке, жасмин, пожалуй, — белые всё цветочки. И воздух легкой такой, духовный, дорогими цветами пахнет».
Роман И. Бунина «Жизнь Арсеньева» в контексте биографии писателя
... является роман И.С..Бунина «Жизнь Арсеньева» [11]. Предмет исследования - автобиографизм образа Арсеньева. Для этого необходимо сопоставить сюжетную структуру романа «Жизнь Арсеньева» с фактами биографии автора этого произведения, которые изложены в «Автобиографических заметках» (Париж, 1950) Ивана Бунина ...
Таким образом, скитаясь по свету, герои «Няни из Москвы» убеждаются, что рая на земле нет; отчасти это роман о преодолении иллюзий. Стоит отметить, что мотив иллюзии получает пространственное воплощение: он обозначается словосочетаниями пустая дорога, пустое место. Например: «Ночью проснешься, как всё-то вспомнишь… — да как же я сюды попала, в пустое место!». Пустое место не есть место незаселенное; это метафора неподлинной жизни. Задумав из каприза отказать жениху, Катя «уставилась глазками в пустое место, умеет она так». Перемещение в пространстве выступает не только как скитания по «пустым дорогам»; не даря персонажам ни счастья, не покоя, оно вместе с тем обогащает их. Из обжитого московского пространства люди выброшены в безграничный мир: «Сироты мы, некому за нас вступиться: небо над нами, вода под нами, — только и всего».
В «Няне из Москвы» возникает целая галерея отступников не только от высшей правды, но и от нравственных ориентиров; в такой атмосфере даже добрая по натуре Катя превращается в своевольную и жестокую девочку. Дарья Степановна ведет трагический по сути счет бесчисленным действиям, уничтожающим гуманные, даже просто разумные традиции.
2.2 «История любовная» — главный роман Шмелева
В основу романа «История любовная» легли воспоминания Шмелева о его юности, прошедшей в атмосфере родного Замоскворечья, о первой драматично завершившейся любви, совершенно конкретные события получили широкое обобщение писателем, поскольку раскрывали вечные ценности и устойчивые трагические диссонансы человеческого существования как такового. В этом романе писатель предпринял попытку рассмотреть жизнь личности как индивидуальное выражение предначертаний православного вероучения.
И.С. Шмелев отзывался об этом романе так: «Вещь легкая. Будто сидишь в кинемо и — всякие представления! <…> Вопросов не ставлю и не разрешаю. На небеса на детском аэропланчике не мечусь. А просто запускаю монаха и змея. Героев не имеется, а жители. Любовей больше чем достаточно… Романтизма — хорошая доля есть. Но… с прищуром».
В «Истории любовной» Шмелев подошел вплотную к открытию путей просветления «тьмы», он впервые рисует «борьбу духа и его платонической мечты о чистоте — с обставшей его темной стихией. Главный герой видит возлюбленную и характеризует ее: «…Она появилась на крылечке! Она смеялась… Вишневая шапочка игриво сидела на пышной ее головке, и роскошные волосы золотисто-темного каштана красиво обрамляли девственное лицо ее, на котором неумолимая жизнь не проложила еще своих нестираемых следов. Я, в охотничьих сапогах, с ружьем, поведу гостей на охоту за тетеревами и зайцами… А Паша, как лесная царица, в венке из лесных цветов, будет поджидать нас к обеду, простому, но сытному — глухарь на вертеле и «лесная» похлебка с грибами, — и покачивать колыбель младенца. И гости скажут: «Да, вы создали удивительную жизнь, полную удивительной поэзии, в дружественном единении с природой».
Ироническую тональность текста усиливает столкновение высокой лексики и псевдоромантических штампов с лексикой разговорно-бытовой. Мечты героя часто прерывают звуки московской улицы, разноязычие двора, восторженные внутренние монологи и диалоги сменяются «прозаическими» бытовыми ситуациями: «- Ах, это вы?!.» — восклицает она с мольбою, и ее глаза, наполненные слезами, делают ее еще прекрасней, похожей на существо из другого мира! — «Вы не ошиблись, синьорита… Мужайтесь! Само Провидение…».
Образы героев в романе «Герой нашего времени» (М.Ю. Лермонтов)
... любовные романы, фортепьяно и ... любви. Героиня полюбила не Григория, а того, кого он сыграл для нее, видя слабости и предпочтения «жертвы». И, конечно же, образ княжны помогает читателю лучше узнать героя своего времени. ... автор обращает внимание читателей на те черты героя, которые угадываются и в ... имел. Герой был ... нашёл в ней близкие ему качества. Она также манипулировала людьми и использовала их в ...
Она непременно станет играть рукой. Женщины всегда «играют рукой», во всех романах… «Она задумчиво поиграла его рукой!» или — «она нежно коснулась его руки»… «Она взяла его мужественную руку и, играя, приложила к своим глазам!».
Письма рассказчика к Серафиме создают комический эффект и опираются на произведения в стиле «неистового» романтизма и включают характерные для них речевые средства: «О, позвольте мне хотя бы мысленно лобызать края вашего платья!. Я медленно сгораю, я не сплю и не ем, ночи и дни напролет думаю о вас, и ваш телесный образ божественно наполняет мою душу! О, розоперстая Эос! Заря утренней моей жизни!»
«История любовная» развивается как бы на сниженном уровне «Первой любви» Тургенева. Именно на таком уровне, не выдерживая сравнения с благородными поклонниками княжны Зинаиды, предстают «ухажеры» Серафимы. Мать Серафимы, хотя и иного происхождения, чем мать Зинаиды Засекиной, тоже воспринимается в отсвете этого тургеневского персонажа. Даже игры в фанты у Засекиных находят своеобразный отклик в вечеринках с выпивкой в доме Серафимы. Ситуации повести Тургенева последовательно проецируются на ситуации романа Шмелева и комментируются рассказчиком, находящим в них то черты сходства, то черты различия с переживаемым им».
В 1927 г. в «Современных записках» начал печататься роман И.С. Шмелева «История любовная». В этом (во многом автобиографическом) произведении писатель обратился к годам юности, к теме первой любви.
Повествование романа часто прерывается внутренними монологами героя-гимназиста, в воображении которого возникают различные картины. «Оппозиция «реальное-воображаемое» лежит в основе приема монтажа — соединения несходных в содержательном или стилистическом отношении элементов. Этим и создается эффект «кинемо».
С другой стороны, роман в большей степени, чем другие произведения писателя, пронизан отсылками к «чужим» текстам: цитатами, аллюзиями, реминисценциями. Читатель встречается и с особыми проявлениями интертекстуальности — свободным пересказом литературных произведений, «игрой» с претекстами, травестированием их сюжетных ситуаций и ироническим снижением или «возвышением» образов. «Так, в мечтах героя обыгрываются мелодраматически эффектные сцены из авантюрно-приключенческих или псевдоромантических повестей и романов. Во внутренних монологах рассказчика постоянно используются многочисленные лексико — фразеологические штампы, источником которых служит беллетристика разных жанров».
Лирическим сюжетом романа Шмелева являются поиски Зинаиды в окружающем героя мире. Характерно, что это имя собственное неоднократно распространяется прилагательным неуловимая. Имя Зинаида также регулярно сочетается с оценочными эпитетами дивная , лучезарная, прекрасная . В тексте, таким образом, развивается мотив поисков не только истинной любви, но и ускользающей красоты.
«Слово о Шолохове. Роман «Тихий Дон»: история ...
... Уже в «Донских рассказах», подготовивших «Тихий Дон», гражданская война изображена «антиромантично», без ... и коллективизация нашли отражение в романе. Роман «Поднятая целина» экранизировался дважды: ... Судьба человека» (1956 – 1957). Трагическая история жизни взята в её связи с ... лишь личное мужество и народная любовь спасали его от неожиданного удара ... донской эпопее изобразил историческую эпоху в жизни ...
Контекстуальным синонимом имени Зинаида служит слово она , которое выступает в тексте в традиционном значении «возлюбленная», восходящем к романтической поэзии. Местоименная природа этого слова позволяет ему указывать на разных референтов, при этом в тексте романа она чаще используется для обозначения идеальной мечты героя: «Над грязью, мутившей душу, подымалась она, чудесная… скрытая от меня где-то…»
Образ Зинаиды в тексте раздваивается: с ним соотносится то акушерка Серафима, то горничная Паша: «Я наклонился к подснежникам и поцеловал их свежесть. Пахли они так нежно. Тонко, как будто хлебом. Я увидал — «Первая любовь»! И страстно поцеловал страницу — Зинаиду. В голубом платье, стройная, с алыми свежими губами, как у Паши, она улыбалась мне; Половинки окна раскрылись, и я увидал… виденье! Она (Серафима) была царственно прекрасна… На белом, как снег, лице ярко алели губы…»
В то же время портреты героинь и их характеристики противопоставлены друг другу. Лейтмотив описаний Паши — названия весенних цветов (подснежники, незабудки, ландыши, сирень).
Доминирующие цветообозначения в ее портрете — белый и голубой. Показателен эпитет незабудковая , используемый в тексте. Он совмещает метонимическое значение относительного прилагательного, ассоциативно-образное значение «весенняя» и значение, актуализирующее внутреннюю форму исходного слова («та, которая не забудется»).
Образы весенних цветов символизируют «утро жизни», «первую, самую чистую… любовь» героя.
Лейтмотив описаний Серафимы — синеватое пенсне, скрывающее кровяные веки и неподвижный стеклянный глаз. В контекстах, посвященных Серафиме, развивается мотив слепоты, объединяющий героиню и рассказчика. Показательно, что он, ослепленный любовью, целует «и плесень, и гнилушки» «щелястого забора».
«Мир чистоты» окружен в романе той же стихией смеха, что и «мир грязи» (пошлости, «греха»), что принятые в романе детски наивный взгляд и прямолинейно категорический слог отстраняют до смехотворности оба разнополюсных взгляда на жизнь.
Например, комична соблазнительница юного героя, акушерка с нежным именем Серафима, сентиментальная и безграмотная (ее любовные письма украшают «арамат», «местечьки» и т.п.), но смешным выглядит и сам Тоня: начитавшийся приключенческих книжек и романтически настроенный, он идеализирует женщину («как небо, как… богиня, как идеал») — и влюбляется в «Дульцинею с тряпкой» и оказывается в «свите» Прекрасной Дамы — «повитухи». Смешны в романе не только «научные» попытки приравнять любовь к темным вязким хлябям похоти (мужчина, видя «красивое мясо» и «чувствуя прилив… гм!. физической потребности, берет женщину, как добычу! Это совершенно просто»), но и платонические понятия и мечтания («любовь поэтов — благоговеть», где-нибудь на необитаемом острове «оберегать ее тихий сон, стоя у изголовья с карабином», если повезет — «слиться с ней в дружном святом объятии», но коли судьба против — «проливать слезы над ее одинокой, безвременной могилой»).
Традиция социально-психологических романов в творчестве Сомерсета Моэма
... героями. Объектом исследования нашей работы является жизнь и творчество величайшего английского писателя Сомерсета Моэма. Предметом исследования становится традиция социально-психологического романа «Театр». Следовательно, целью исследования будет раскрытие сущности социальных ...
В любовных фантазиях Тони на фоне «благородной» природы фигурирует она, «с тонкими, благородными чертами лица», порученная некоему капитану корабля «благородным графом д’Алонзо» для доставки к «благородному» отцу… Но и круг акушерки Серафимы злоупотребляет этим словом: оно приподнимает планку притязаний на место в обществе («Моя мечта… в моем доме, чтобы только благородные, как семья!»), оно расценивается как пропуск в избранный круг (по словам толстухи с бородавками, «они с дочкой самые благородные и выносят помои всегда в необходимое место»), провоцирует дискуссии об эталоне «бонтонности» («А у благородных людей и помоев не может быть!.»), впрочем, задает высоту явно непосильную («Окно открылось, и высунулся чайник. Я видел маленькую ручку и белую манжетку. Ручка вытряхивала чайник. И тут же подбежал Карих и нежно подмел метелкой»).
Когда «помои» превращаются в критерий благородства, изображение получает сатирический оттенок, но и вообще мечты о «благородстве» вызывают иронию повествователя — сложно-двойственное отношение.
Как отмечает Е. Тихомирова, «внешность персонажей из окружения Серафимы исключительно безобразна мать — толстуха с бородавками; у Рожи, любовника матери, вместо лица «рожа с волдырями — синевато-красный кусище мяса»… Все наводит на мысль, что внешнее, телесное уродство и не может дать последствий иных, чем душевная нечистота, похотливые наклонности и смертельная угроза всему чистому; безобразное как бы питомник «греха» и «грязи». Для красоты, напротив, оказываются как будто наиболее естественными «чистота» и безгрешность».
Не случайно красота в «Истории любовной», как правило, маркирована небесно-голубым, очищенным от красок крови («греха») цветом: у «предметов» героя непременны голубые или синие платья, кофточки, юбки, глаза или шея в голубоватых жилках. (Добавим сиянье в небе, лужи, утро, подснежники, живые и нарисованные на хрустальном стакане, занавески, солнечный поток и т.п. — понятно, что изобилие голубого и синего не случайно и многозначительно, оно задает праздничный настрой и предощущение «чистоты» и превращает «небесный» цвет в один из христианских символов романа).
Наконец: людей, внешне некрасивых, но душевно прекрасных в «Истории любовной» не предполагается. «Удивительное умонастроение (тем более что оно как будто трудносоединимо с христианской верой)! Принятое всерьез, оно необычайно упростило бы нравственную жизнь: можно было бы судить о душевных достоинствах по внешнему облику, малейший ущерб красоты был бы морально подозрителен — так сказать, если грех налицо, то, значит, и на лице; и грешные скрывали бы свое уродство, как улику».
Однако ясно, что раскрывающееся в композиции своеобразное нравственное эстетство — проекция душевного склада юного героя-рассказчика, этот «эстет» влюблен в горничную Пашу, но лишь тогда, когда видит ее чистенькой и приодетой; когда Паше — по будням — запрещают наряжаться парадно, все раздражает в ней: неграмотные словечки («екзаменты учут», «ужли это вы сами насказали?!»), «руки жесткие», «затрапезное платье», «разношенные башмаки, ушастые». «Но интересно, что автор не торопится навязать юному герою опыт освобождения от «эстетства», более того, оно даже служит ориентиром в ситуации некоего серьезного выбора».
Умк 1. История отечественной литературы. Ч
... следующего поколения" 3. СЕРЕДИННАЯ ЭПОХА: ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ, РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ АНДЕГРАУНД, ЛИТЕРАТУРА КАЗАРМЕННОГО СОЦИАЛИЗМА * Литература русского зарубежья в первой половине ХХ века (История и география русского Зарубежья. Русское ... ГГ. 14. Проблематика и поэтика в романе Е.И. Замятина «Мы» 15. Концепция человека в творчестве А.П. Платонова 20-30-х гг. 16. Проблема самоопределения ...
«Казалось бы, встреча лицом к лицу с «грехом» должна подвигнуть на аскетическое осуждение всего, что связано с плотью. Но… аскетизм в глазах героев Шмелева лишен красоты». Новый работник, праведник по натуре, Степан, купая выздоравливающего мальчика, внушает ему: «Напечатано в книгах — пустынники не мылись….Но я полагаю, что это не от Господа, а от мнения. Мойся, питайся, радуйся… — будь как лилия полевая, умывайся росой-красой, солнышком вытирайся… — а душа петь будет Господу красоту Его!» Что касается «греха» — нет, он не оправдан, но… выясняется его уместность в мироустройстве (об этом Шмелев будет писать и позднее, в «Небесных путях», к примеру).
Степан-праведник уверяет, что человеку посылается огонь соблазна («опалить тело, как свинью палят к празднику»), чтобы тем благотворнее было действие воскрешающей «воды живой» («Аз есмь вода живая!»), чтобы человек чудесным образом заново родился, чистым и обновленным.
Стихия страсти — неизымаема из мира, нужна же не столько как испытание, сколько как опыт смерти и воскрешения, очищающей катастрофы. Это, пожалуй, самое главное в «Истории любовной»: с брезгливостью воспринимая разрушающий «грех» и душевную грязь. Версия сплетения земного и небесного придает «Истории любовной» подлинную оригинальность.
Заключение
Рассмотренные нами особенности любовного конфликта в романах И.С. Шмелева «История любовная» и «Няня из Москвы» позволяют сделать вывод о том, что любовь и образ женщины в творчестве Ивана Сергеевича Шмелева занимали немаловажное место. Женское начало для И.С. Шмелева — это неотъемлемое основополагающее начало мироздания. Но, тем не менее, у Шмелева любовь и вечно женственное в первую очередь связано с материнством.
Так, в романе «История любовная» Шмелев подошел вплотную к открытию путей просветления тьмы, он впервые рисует борьбу духа и его платонической мечты о чистоте — с обставшей его темной стихией. Эту главную тему книги — соприсутствие в мире и непримиримость двух сил, чистоты и греха, чистоты и грязи — сам автор романа впрямую называет и всячески подчеркивает.
В романе «Няня из Москвы» в образе Дарьи Степановны Синицыной, Шмелев отразил наиболее типичные черты православного человека: любовь к Богу и ближнему, готовность к самопожертвованию, нестяжание, кротость, терпение и смирение при перенесении испытаний, простоту в общении с окружающими. Отсюда следует, что героиня Шмелева — это не портрет конкретного человека, а собирательный образ русской няни, которая была для писателя «правда и душа-совесть русская.
К сожалению, большое количество произведений Шмелева до сих пор остаются на периферии шмелевоведения. Так, сравнительно малая изученность эмигрантского творчества писателя в России отчасти объясняется тем обстоятельством, что в Советском Союзе на протяжении десятилетий переиздавались только рассказы и повести «доэмигрантского» периода Шмелева.
шмелев любовный роман конфликт
Список литературы
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/kursovaya/po-rasskazu-shmeleva-strah/
1.Агеносов В. Иван Шмелев. Биография писателя. — М., 1996.
2.Адамович Г. «История любовная» Шмелева. — М., 1969.
.Вишняк М.И.С. Шмелев / Портреты писателей эмиграции. Мемуары. — М., 1994. С. 42-51.
4.Гачев Г.Д. Национальные образы мира: Общие вопросы Русский. Болгарский. Киргизский. Грузинский. Армянский. — М., 1988.
5.Дерман А.И.С. Шмелев. — М., 1965.
.Дунаев М.М. Своеобразие творчества И.С. Шмелева. — М., 1978.
7.Дунаев М.М. Творчество И.С. Шмелева (1873-1950) // Православие и русская литература. Ч. 5. — М., 1999.
8.Зайцев Б. О Шмелеве. — М., 1968.
.Ильин И. Искусство Шмелева. — М., 1988.
.Келдыш В. Русский реализм начала 20 века. М., 1975.
.Келдыш В. Сборники товарищества «Знание» / Русская литература и журналистика начала 20 века. 1905-1917. Большевистские и демократические издания. — М., 1984. С. 228-308.
12.Котельников В.А. Восточно-христианская аскетика на русской почве/ В.А. Котельников // Христианство и русская литература.-Вып. I. — СПб., 1994.
13.Кутырина Ю. Иван Сергеевич Шмелев. — М., 1966.
.Любомудров А.М. Духовный реализм в литературе русского Зарубежья: Б.К. Зайцев, И.С. Шмелев. — СПб., 2003.
.Мартьянова С.А. Творчество подлинное и мнимое в романе И.С. Шмелева «Няня из Москвы» // Художественный текст и культура. — Владимир, 2004. С. 40-44.
.Михайлов О. Об Иване Сергеевиче Шмелеве / И.С. Шмелев. Повести и рассказы. — М., 1983. С. 5-22.
17.Николина Н.А. Стилистический контрапункт в романе И.С. Шмелева «История любовная» // Русский язык в школе. 2008. №7. С. 52-58.
18.Осьминина Е. / Шмелев И.С. Собрание сочинений: в 5 т. — М., 2000-2001.
19.Смирнова М.Г. Иван Сергеевич Шмелев. Молитвы о России // Шмелев И. Солнце мертвых. М., 1991. С. 179-206.
20.Сорокина О. Московиана. Жизнь и творчество Ивана Шмелева. — М., 1994.
21.Сорокина О. Творческий путь И.С. Шмелева в эмиграции 1920-х годов. — М., 1991.
.Тихомирова Е. «Мещанский роман» Ивана Шмелева // Новый мир. 1995. №6. С. 227 — 229.
.Фомичев С.А. Пушкинский подтекст в романе И.С. Шмелева о первой любви // Pro memoria: Памяти академика Г.М. Фридлендера (1915-1995).
— СПб., 2003. С. 291-297.
.Черников А.П. Зрелость таланта / Творчество писателей и литературный процесс. — Мваново, 1979. С. 48-59.
.Черников А.П. Лики жизни. — Калуга, 2002.
.Черников А.П. Проза И.С. Шмелева. — Калуга, 1995.
.Черников А.П. Творчество И.С. Шмелева. — М., 1974.
.Шешунова С.В. Образ мира в романе И.С. Шмелева «Няня из Москвы». — Дубна, 2002.
