Булгаков один из самых читаемых писателей XX века, теперь его смело называют великим, гением, о чем раньше нельзя было и помыслить. И все же имя автора «Мастера и Маргариты» не просто веха в истории литературы. Его живые книги не должны заслонять самобытного человека, замечательную, сильную духом и верой личность, честного русского писателя, сумевшего прожить столь трудную, счастливую, богатую творчеством и поступками жизнь и обрести свою непростую судьбу в истории и литературе.
Писатели большей судьбы знают о себе что-то, что мы о них до сих пор не знаем или не решаемся сказать. На этом перекрестке возникает интерес к самой фигуре творца, к его биографии, личности. Возникают неизбежные в таких случаях вопросы: почему мы так мало знали о нем, почему с каждым годом он все более интересен?.. Все это можно с полным правом адресовать к творческой судьбе и литературному наследию выдающегося русского писателя и драматурга XX века, признанного классика отечественной словесности Михаила Афанасьевича Булгакова.
Сейчас его имя окружено читательским вниманием и в нашей стране, и за ее пределами, увенчано заслуженной славой. А было не такое уж далекое время, когда замечательного художника слова лишали главного для него права – живого и непосредственного общения с читателем, зрителем, слушателем, следили за каждым его шагом, а каждую его новую вещь встречали подозрительно и часто видели в ней то, чего там вовсе не было, но что хотели увидеть там его критики и оппоненты – «неистовые ревнители» партийной идеологии.
Причины же для такой несправедливой критики и фактической травли в прессе, а позже и полном замалчивании выявились сразу. Булгаков не умел лукавить, приспосабливаться ни в жизни, ни в литературе, был на редкость цельным человеком, что, естественно, проявилось и в его творчестве. И устно и письменно Михаил Булгаков в течение всей своей жизни последовательно отстаивал принципы русской классической литературы, следуя заветам своих великих учителей: Пушкина, Гоголя, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Достоевского, Л.Толстого – любимых и почитаемых им писателей. Он небезосновательно полагал, что современная отечественная словесность не может успешно развиваться без усвоения всего лучшего, что было накоплено за многие годы великой русской литературой.
Когда на уроке литературы Смоленщины мы знакомились с творчеством М.А. Булгакова, мне захотелось больше узнать о жизни писателя на Смоленщине. Ведь он как врач проходил практику в Никольской больнице. Это находится совсем рядом, а я об этом ничего не знал. Поэтому я решил написать реферат по этой теме.
Что такое человечность — примеры из жизни и литературы, как формируется ...
... также активно рассказывают о нравственности, моральных ценностях. сочинение на тему «Человечность» Благодаря этому, учащиеся глубже понимают разницу между ... из художественной литературы. Самые яркие примеры человечности мы находим в произведениях художественной литературы. Характер литературных ... себя «здоровое» общество. Аргументы из жизни. Жизнь как дорога, на которой можно встретить самых разных ...
Приступая к работе, я поставил перед собой следующие задачи:
1. Познакомиться с биографией М.А. Булгакова.
2. Изучить более подробно смоленский период жизни писателя.
3. Провести параллели между местами действий произведений Булгакова и окрестностями села Высокое.
4. Выявить значение творчества М.А. Булгакова.
Я изучал историческую литературу, статьи из газет и журналов по этому вопросу, краеведческий и документальный материал, пользовался сведениями из интернета. Важную информацию о жизни Булгакова на Смоленщине я получил от преподавателя истории Высоковского сельхозтехникума Н.И. Титова.
II . ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ.
1. Биография сложной судьбы писателя.
Михаил Афанасьевич Булгаков родился 3 (15) мая 1891 г. в семье преподавателя Киевской Духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова ( приложение 1) и его жены Варвары Михайловны, в девичестве Покровской ( приложение 2 ).
Он был первым ребенком в их браке. Оба родителя происходили из старинных семей орловских и карачевских (Орловской губернии) священнослужителей и купцов: Булгаковых, Ивановых, Покровских, Турбиных, Поповых.
18 мая Михаил был крещен по православному обряду в Крестовоздвиженской церкви. Имя дано в честь хранителя города Киева архангела Михаила.
В поисках лучшего жилья семья меняла квартиры почти ежегодно (
Осенью 1906 г. смертельно заболел А.И.Булгаков – у него обнаружился нефросклероз, а 14 марта скончался. Семье была назначена пенсия в 3000 рублей в год. Будучи доцентом, Афанасий Иванович получал 1200 рублей и столько же – в должности цензора Киевского цензурного комитета. После смерти отца положение Булгаковых в материальном отношении даже улучшилось, что, конечно, не могло и в малой степени облегчить боль утраты.
Родительница Михаила, Варвара Михайловна, как и отец, прививала детям трудолюбие и стремление к знаниям. По словам Н.А.Булгаковой-Земской, сестры писателя, она говорила: «Я хочу вам всем дать настоящее образование. Я не могу вам дать приданое или капитал. Но я могу вам дать единственный капитал, который у вас будет, – это образование». Так в 1900 г. Михаил был зачислен в приготовительный класс Киевской Второй гимназии, который закончил «с наградой второй степени». А 22 августа 1901 г. он начинает учебу в знаменитой Первой мужской Александровской гимназии ( приложение 5 ) и в мае 1909 г. ее оканчивает ( приложение 6 ).
Из увлечений Булгакова того времени Надежа Афанасьевна (сестра писателя) выделяла футбол – игру, только начинавшую в ту пору завоевывать популярность в России (им увлекались и братья Михаила, Николай и Иван), – и увлечение театром: и в качестве зрителя, и как участника летних дачных спектаклей.
Медицина и словесность. Русские и зарубежные врачи-писатели. ...
... из осмысления собственной деятельности главным героем рассказа М. А. Булгакова «Пропавший глаз» (1926), врачом. Рассказ наряду с несколькими другими входит в цикл «Записки юного врача». ** слова Варвары Михайловн ... писателем», Глава 2. Часть 1. «Капитал, который у вас будет – это образование» Михаил Афанасьевич Булгаков родился 3 (15) мая 1891 г. Первым ребенком в браке преподавателя Киевской ...
В 1909 году Булгаков был зачислен на медицинский факультет Императорского Университета св.Владимира в Киеве ( приложение 7 )
В 1913г. Михаил Булгаков женился на Татьяне Лаппа (
Летом 1915г. служит врачом-хирургом в прифронтовых госпиталях. Михаил Булгаков по истечении срока службы на фронте был отозван в тыл, но как военнообязанный зачислен «врачом резерва Московского военно-санитарного управления» для откомандирования в распоряжение смоленского губернатора с целью работы в земствах ( приложение 9 ).
Прибыв в середине сентября 1916 г. в Смоленскую врачебную управу, Булгаков получил направление в один из самых глухих уголков Смоленской губернии – в село Никольское Сычёвского уезда заведующим 3-м врачебным пунктом. Позже перевёлся в Вяземскую больницу.
В 1918г. Михаил с женой возвращается в Киев, где они поселяются в почти опустевшем родительском доме. Работы хватало: власть в городе постоянно менялась – красные, белые, петлюровцы – на улицах и в пригородах шли бои, накатывали и откатывали толпы военных и невоенных людей, случались аресты и погромы, грабежи и убийства, – словом, весь ужас, хаос и неразбериха Гражданской войны. События того времени, и, конкретно, защита Киева от петлюровцев и сама петлюровщина в декабре 1918-начале 1919 гг. описаны были им уже в Москве в романе «Белая гвардия». Но свои первые литературные опыты Булгаков начал еще в Вязьме, описывая жизнь земского врача в Сычёвском уезде.
Последней для Булгакова киевской властью в 1919 г. была власть деникинской Добровольческой белой армии. Он был признан военнообязанным и мобилизован полковым врачом в части на Северном Кавказе. Его направили во Владикавказ, в военный госпиталь. На рубеже 1919-1920 гг. он оставляет службу в госпитале и вообще занятия медициной, начинает работать журналистом в местных газетах. С этого времени и на Северном Кавказе началась журналистская, драматургическая и писательская деятельность Булгакова. К официальным врачебным занятиям и медицинской практике он больше не возвращался. Чтобы заработать на пропитание, Булгаков стал писать пьесы: для драматической труппы местного Русского театра была написана одноактная юмореска «Самооборона». Её премьера состоялась уже 4 июня 1920 г. на сцене вновь образованного во Владикавказе Первого Советского театра. За ней в июле-августе он пишет «большую четырёхактную драму» «Братья Турбины». В мае 1921 г. во Владикавказе открылся Горский народный художественный институт, куда Булгаков был приглашен деканом театрального факультета. Вскоре супруги Булгаковы уехали через Тифлис в Батум ( приложение10) . Отправив жену через Одессу и Киев в Москву, писатель пытался отплыть в Константинополь, и оттуда во Францию. Но его постигла неудача, и он поехал вслед за Татьяной Николаевной, прибыв в столицу в конце сентября. Началась его московская жизнь. Кавказские скитания нашли отражение в первой части повести «Записки на манжетах» и рассказе «Богема».
Бессмертное творение гения (М. А. Булгаков «Мастер и Маргарита»)
... полный сил, И светлых замыслов, и воли, Как будто бы вчера со мною говорил, Скрывая дрожь смертельной боли. Слова улетают, написанное остается. Латинская пословица. Роман Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита» не был ... МЕНЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ СССР ВМЕСТЕ С ЖЕНОЮ МОЕЙ Л.Е. БУЛГАКОВОЙ, которая к прошению этому присоединяется» (см. приложение 1). На самом деле, Булгаков по-своему любил Родину, не ...
Булгаков написал: «В конце 1921 года приехал без денег, без вещей в Москву, чтобы остаться в ней навсегда. В Москве долго мучился; чтобы поддержать существование, служил репортером и фельетонистом в газетах…». С 1 октября 1921 г. он был назначен секретарем Литературного отдела (ЛИТО) Главполитпросвета, который просуществовал недолго: 23 ноября отдел был ликвидирован и с 1 декабря Булгаков считался уволенным. Пришлось искать новую работу. Михаил стал сотрудничать в частной газете «Торгово-промышленный вестник». Но вышло всего шесть номеров, и к середине января 1922 г. Булгаков вновь оказался безработным. 16 февраля появилась надежда устроиться в газету «Рабочий» – орган ЦК ВКП (б), а с начала марта он стал ее сотрудником, опубликовав там около 30 репортажей и очерков. Параллельно, с середины февраля, Булгаков получил место заведующего издательским отделом в научно-техническом комитете Военно-воздушной академии им. Н.Е.Жуковского. Это давало хоть какую-то возможность жить. Однако самый трудный и тяжелый период жизни Булгакова в Москве близился к завершению. Материальное положение семьи стало постепенно улучшаться, чему способствовали публикации репортажей и статей. С мая он начинает сотрудничество в эмигрантской газете «Накануне» и ее «Литературном приложении». Газета выходила в Берлине на советские деньги. Булгаков напечатал там 25 лучших очерков, рассказов и фельетонов того времени (в советских газетах и журналах они не проходили), и с этих публикаций началась его известность как журналиста. Писатель приглашается на литературные вечера, собрания и концерты, записывается в творческий профсоюз, выступает в кружках гуманитарной интеллигенции .
К середине 1920-х гг. у Булгакова на творческом счету две повести («Дьяволиада», 1923 г. и «Роковые яйца», 1924 г.), автобиографические «Записки на манжетах», десятки рассказов, очерков, фельетонов, – все это составило три книжки избранной прозы, вышедших в Москве и Ленинграде. В начале 1925 г. написана повесть «Собачье сердце», не разрешенная к печати и увидевшая свет лишь спустя несколько десятилетий. Тогда же произошли изменения и в его личной жизни. В начале января 1924 г. Булгаков участвовал в вечере, устроенном газетой «Накануне» в Бюро обслуживания иностранцев. Был там без Татьяны Николаевны и познакомился с недавно вернувшейся из-за границы Любовью Евгеньевной Белозерской, ставшей вскоре его второй женой ( прило жение 11).
Уже в апреле 1924 г. Булгаков и Т.Н.Лаппа оформили развод. Так случилось, что их брак давно приближался к крушению. Любовь Евгеньевна Белозерская увлекалась литературой и театром, одно время сама танцевала в Париже, была весьма начитана, обладала хорошим литературным и художественным вкусом. Булгаков с новой женой стали жить на Пречистенке.
Пречистенское время для Булгакова – это время начала его театрального успеха, начала драматургической деятельности; были написаны «Дни Турбиных», «Зойкина квартира», «Багровый остров», московские премьеры которых прошли во второй половине 1920-х гг. Литературный и особенно театральный успех Булгакова вызвал бешеную зависть и ненависть к нему и к его произведениям критиков: «пролетарских писателей», «комсомольских поэтов», литературных футуристов и иных «экстремистов от культуры», – «неистовых ревнителей». Появились термины «булгаковщина», «подбулгачник», проходили полемические собрания, митинги, диспуты. Руководство культурой в стране не гасило разбушевавшиеся страсти, а лишь подливало масло в огонь, то запрещая, то разрешая представления. Булгакова перестали печатать газеты и журналы.
Булгаков с н жизнь за гробом
... судьбы человека и предварительный суд также и в связи с этим продолжением жизни за гробом, которое имеют души в бестелесном состоянии. 14. В отношении ... торжество для всех, кто томился в сей жизни о нём, будучи от него отлучён, но оно же есть и невыразимый ужас ... не знал его, отвергал его. Тот, кто был плоть, принуждён теперь непосредственно убедиться в существовании духовного своего естества. И здесь ...
1929 год – Булгаков называл «годом катастрофы». Усилия по дискредитации писателя, предпринятые чиновной номенклатурой, не пропали даром: в этот год были сняты с репертуара «Дни Турбиных», «Зойкина квартира», «Багровый остров» (пьеса, написанная для Московского Камерного театра и шедшая там с большим успехом с декабря 1928 г. по июнь 1929г.), запрещены репетиции новой пьесы «Бег» и постановка пьесы «Кабала святош». В сериях писем в вышестоящие инстанции и А.М.Горькому Булгаков сообщает о неблагоприятной для себя литературно-театральной ситуации и тяжелом материальном положении. В письме 28 марта 1930 г., разосланном в адрес Генсека И.В.Сталина и других членов Политбюро и правительства, он обращается с просьбой определить его судьбу и, либо дать право эмигрировать, либо предоставить возможность работать режиссером-ассистентом во МХАТе. Булгаков писал: «Я прошу Советское правительство принять во внимание, что я не политический деятель, а литератор и что всю мою продукцию я отдал советской сцене… Я обращаюсь к гуманности Советской власти и прошу меня, писателя, который не может быть полезен у себя, в отечестве, великодушно отпустить на свободу…» Уже в мае 1930 г. он был принят на должность ассистента-режиссера и приступил к репетиции «Кабалы святош» («Мольера»).
Жизнь начала улучшаться.
Рубеж 1929 г. – начала 1930-х гг. был насыщен для Булгакова драматическими событиями не только сугубо творческого характера. Назревали новые серьезные перемены в его личной жизни. В феврале 1929 г. у Михаила Афанасьевича произошло знакомство с будущей третьей женой Еленой Сергеевной Нюренберг, по мужу Шиловской (приложение 12 ).
В 1933г. они поженились. Младший, пятилетний Сережа, переселился с матерью к Булгакову. Михаил Афанасьевич полюбил его как родного, тот отвечал взаимностью, называя своего отчима Потапом. Вскоре Булгаков приступил к осуществлению своего главного произведения – будущего романа «Мастер и Маргарита».
Середина 1930-х годов была для Булгакова (
В 1938 году Булгаков обнаружил у себя симптомы той самой опасной болезни, которая оборвала жизнь его отца. Спасения от неё не было. Оставалась надежда, что этот самодиагноз ошибочен. В сентябре 1939г. врачи установили острый гипертонический нефросклероз ( приложение 14 ).
Конец 1939-го – начало 1940-го гг. для Булгакова были творческими, несмотря на прогрессирующую болезнь. В Ленинграде в составе 3 тома собрания сочинений Мольера вышла пьеса «Скупой» в булгаковском переводе. В это же время происходит усиленная правка («авторская корректура») машинописного варианта романа «Мастер и Маргарита», выполненного летом 1938 г. Хотя из него вычеркивались старые и вписывались новые сюжеты и отдельные сцены, сам роман приобрел уже известную теперь завершенность и фабульную структуру. Исчезли прежние названия начала-середины 1930-х гг. – «Консультант с копытом», «Великий канцлер», «Князь тьмы», – утвердилось окончательное заглавие – «Мастер и Маргарита». Внесение поправок умирающей писатель делал до 13 февраля 1940 г. – всего лишь за месяц до своей кончины.
Медицина в жизни и творчестве М. Булгакова
... чем 37 тысячами жителей. В больнице в Никольском был 24 койки, еще 8 – в инфекционном и 2 – в родильном отделении». Молодой врач не испытывал недостатка в инструментах ... и по сей день и ротируются как одни из лучших медицинских произведений. 2. Годы становления личности Михаила Афанасьевича Булгакова Михаил Афанасьевич Булгаков родился 3 (15) мая 1891 ...
Умер Булгаков 10 марта 1940 г. в 16 ч. 39 мин. Похоронили Булгакова на Новодевичьем кладбище неподалеку от могил Чехова и известных актеров МХАТа (приложение 15).
Через 20 лет Елена Сергеевна писала о Михаиле Афанасьевиче: «Он умирал так же мужественно, как и жил… не всякий выбрал бы такой путь. Он мог бы, со своим невероятным талантом, жить абсолютно легкой жизнью, заслужить общее признание. Пользоваться всеми благами жизни. Но он был настоящий художник – правдивый, честный. Писать он мог только о том, что знал, во что верил. Уважение к нему всех знавших его или хотя бы только его творчество – безмерно. Для многих он был совестью. Утрата его для каждого, кто соприкасался с ним, – невозвратима».
Булгаков на Смоленщине
2.1. Врачебная практика в Никольском
В феврале-марте 1916 года молодой Булгаков успешно сдал выпускные экзамены и по мобилизации как не годный к военной службе ратник ополчения второго разряда был направлен в земскую больницу села Никольского Сычёвского уезда Смоленской губернии для замещения вакансии земского врача. В Смоленском архиве сохранился следующий документ: «В Сычёвскую Уездную Земскую Управу 24 сентября 1916 года. Губернская Земская Управа командирует в распоряжение Уездной Земской Управы для замещения одной из вакансий командированного в распоряжение Губернской Земской Управы врача резерва Московского Окружного Военно-санитарного Управления М. А. Булгакова. Врач командируется в Сычёвский уезд на тех же условиях, на которых Губернская Земская Управа командирует в уезды приглашённый ею временный медицинский персонал военного ведомства. Губернская Земская Управа просит Уездную уплачивать врачу Булгакову ту сумму, которая назначена в уезде врачам, приглашённым Уездным Земством, то есть 125 рублей. Кроме того, Уездному Земству за время работы на врачебном пункте нужно взять на себя предоставление командируемому квартиры натурой. Доплата до 185 рублей в месяц сверх вознаграждения, получаемого от Уездного Земства, будет произведена на счёт Губернского Земства, разъезды же по уездам относятся на счёт Уездного. Службу врача Булгакова в Сычёвском уезде Губернская Управа будет считать с 27 сентября. Врачу Булгакову в счёт жалованья Губернской Управой выдано 50 рублей».
Михаил Афанасьевич Булгаков провёл в Смоленской губернии в общей сложности полтора года, с сентября 1916 по февраль 1918. Из них год – в качестве единственного доктора во врачебном пункте с.Никольское (вблизи деревни Извеково современного Новодугинского района, сентябрь 1916 – сентябрь 1917), полгода – в качестве одного из врачей Вяземской больницы (сентябрь 1917 – февраль 1918).
Реалии пребывания Булгакова в Никольском отразились в написанном в середине 1920-х годов цикле «Записки юного врача». К циклу примыкает по тематике повесть «Морфий», где объединены реалии пребывания Булгакова в Никольском и в Вязьме.
М.А. Булгаков и его роман Мастер и Маргарита
... несколько слов о самом М.А. Булгакове… 1. Личность М.А. Булгакова Булгаков-писатель и Булгаков-человек до сих пор ... кто является главным героем произведения: Мастер, Воланд, Иешуа или Иван Бездомный (несмотря на то, ... через пристрастие к морфию (когда работал земским врачом), гражданскую войну (которую он переживал в ... смел, что полоумной мне, Мне, плакальщице дней не бывших, Мне, тлеющей на медленном ...
Смоленский период в жизни писателя рассматривается в исследованиях М.О. Чудаковой, Б.С. Мягкова, М.Е. Стеклова.
Начало событиям положил случай. Товарищ М.Е. Стеклова В.Б. Растихин побывал в гостях у Елены Сергеевны Булгаковой. Она попросила Растихина: «Михаил Афанасьевич в начале своего трудового пути работал на Смоленщине врачом. Покопайтесь в архиве, вдруг что-нибудь осталось от тех далёких лет».
Решив помочь выполнить эту просьбу, в 1969 году Стеклов внимательно просмотрел в Смоленском государственном архиве документы Сычёвской земской управы, к которой относился в начале двадцатого века Никольский врачебный пункт.
С этого момента Стеклов стал всерьёз заниматься смоленским периодом жизни Булгакова. Он пишет о количестве больных, лечившихся у Булгакова, о коллегах молодого врача, о том, какие заболевания лечил Булгаков и сколько сделал хирургических операций, и даже о том, какое жалование ему полагалось.
В середине сентября 1916 года Булгаков вместе с женой Татьяной Николаевной Лаппа оказался в Смоленске. Земская управа находилась в центре города на углу улиц Ильинской и Большой Кадетской. Это строение сохранилось до наших дней.
Татьяна Николаевна рассказывала, как, переночевав в Смоленске, они отправились поездом в Сычёвку – там находилось управление земскими больницами. Был сентябрь, но стояла уже настоящая осень, холодная и дождливая. Среднерусский пейзаж открылся взору человека, только что расставшегося с теплом, солнцем, разнообразием красок украинского лета, в пугающей неприглядности.
Врачу определили место «пустующих участковых вакансий» — в Никольскую земскую больницу Воскресенского стана Караваевской волости. 29 сентября Булгаков прибыл на место. Т.Н. Лаппа вспоминает: «Была жуткая грязь, 40 вёрст ехали весь день. В Никольское приехали поздно, никто, конечно, не встречал. Ничего нет. Голое место, какие-то деревца… Издали больница видна, дом такой белый и около него флигель, где работники больницы жили, и дом врача специальный. Внизу кухня, столовая, громадная приёмная и ещё какая-то комната. Туалет внизу был. А внизу кабинет и спальня. Баня была в стороне, её по-чёрному топили…». Не лучшая обстановка для привыкшего к городской «цивилизации» человека!
М. Чудакова, основываясь на воспоминаниях очевидцев, так описывает место расположения больницы: «Размещалась больница в бывшем помещичьем доме, проданном его последним владельцем земству. Белый двухэтажный дом смотрел фасадом на озеро: оно образовалось, когда протекавшую близ больницы речку перегородили плотиной. Больницу окружал лиственный парк, несколько уцелевших огромных лиственниц жители и сейчас называют «немецкими ёлками». На том берегу речки, дугой огибавшей больницу, находился заповедник. С трёх сторон больницу окружал лес, а с четвёртой лес быстро кончался, и за лугом в версте была видна деревня Никольское. С другой стороны, за заповедником, в полутора верстах находилось имение Муравишники». Правда, и в этой «глухой деревне» было всё, что необходимо врачу — с инструментарием всё было в порядке. Т. Н. Лаппа вспоминает: «Там всего полно было… Михаил говорил, что и инструмент любой, и всё есть. Библиотека даже была…». Нужно отдать должное Л. Л. Смрчеку, врачу, ранее заведовавшему Никольской земской больницей.
Книга: Идейно-художественное своеобразие романа МА Булгакова Мастер и Маргарита
... временем на бессмертном романе Булгакова. Булгаковский роман «Мастер и Маргарита» обобщил громадный диапазон человеческой мысли и тревожных исканий. Приступая к реферату, я понимал, что изучение бессмертного романа требует от меня ... кого же все-таки походил Михаил Булгаков. И вдруг меня осенило – на Шаляпина!” Таким был М. А. Булгаков. Врач, журналист, прозаик, драматург, режиссер, он был ...
Работа Булгакова-врача закипела. Хотя поначалу крестьяне не очень-то доверяли молодому доктору, но после нескольких удачно проведённых операций изменили своё отношение и стали «активно» пользоваться его незаменимой помощью. Из воспоминаний первой жены: «Принимал он очень много. Знаете, как пойдёт утром… не помню, с которого часа, не помню даже, чай ли пили, ели ли чего… И, значит, идёт принимать. Потом я что-то готовила, какой-то обед, он приходил, наскоро обедал и до самого вечера принимал, покамест не примет всех. Вызовов тоже было много. Если от больного приезжали, Михаил с ними уезжает, а потом его привозят. А если ему нужно было куда-то ехать, лошадей ему приводили, бричка или там сани подъезжали к дому, он садился и ехал».
В рассказе Булгакова «Полотенце с петухом», описывающем первый день пребывания в больнице, говорится: «Тут в тёмных стёклах фельдшерского домика показались лица, прилипли к ним, хлопнула дверь, и вот я увидел, как заковылял по траве ко мне человек в рваненьком пальтишке и сапожках. Он почтительно и торопливо снял картуз, подбежав на два шага ко мне, почему-то улыбнулся стыдливо и хриплым голосом приветствовал меня:
- Здравствуйте, товарищ доктор.
- Кто вы такой? – спросил я.
- Егорыч я, — отрекомендовался человек – сторож здешний. Уж мы вас ждём, ждём…».
«Востроносая Аксинья, жена Егорыча, была утверждена мною в должности моей кухарки. Я со всеми перезнакомился. Фельдшера звали Демьян Лукич, акушерок – Пелагея Ивановна и Анна Николаевна».
Нужно сказать, что Булгаков, закончивший медицинский факультет с отличием, был прекрасным врачом. У него хоть и была специальность детские болезни, но в Никольском ему приходилось быть и терапевтом, и хирургом, и окулистом, и стоматологом, и венерологом. И со своими обязанностями он прекрасно справлялся. «Диагнозы он замечательно ставил. Прекрасно ориентировался», — это слова Татьяны Николаевны. Врач быстро выделял характерные особенности заболевания, редко ошибался, а природная смелость помогала ему решиться на самые сложные операции.
Вместе с Михаилом Афанасьевичем в Никольском работали 6 сиделок и сторожей и 5 – 6 фельдшеров и акушерок.
Т.Н. Лаппа вспоминает: «Дом состоял из 2 половин с отдельными входами: рассчитан он был на двух врачей, необходимых больнице. Но второго врача не было».
На Булгакове, недавно студенте, а теперь единственном враче в больнице, лежала колоссальная ответственность. Он просил о помощи: «Я написал в Грачёвку и вежливо напомнил о том, что на участке полагается и второй врач.
Письмо на дровнях уехало по ровному снежному океану за 40 вёрст. Через три дня пришёл ответ: писали, что, конечно, конечно… Обязательно…но только не сейчас…никто пока не едет…»
Стеклов приводит архивные сведения: «Никольская земская больница обслуживала 8 волостей, где проживало в 1916 году 36584 человека. В отчёте больницы за этот год приводятся следующие данные: приходящих больных 7892, из них в первые месяцы работы Булгакова пришлось: в октябре – 306, в ноябре – 535, в декабре – 852 человека. Всего амбулаторных посещений – 15906, из них в октябре – 806, ноябре – 1198, декабре – 1184; эпидемических больных – 733. Кроме того, в стационаре лечилось в течение 3 месяцев 82 человека».
Лекция 4. Образ послереволюционной советской действительности ...
... повести «Собачье сердце», написанной в 1925 году, как и сюжет «Роковых яиц», основан на принципах научной фантастики. В марте 1925 года Булгаков читает свою повесть ... эпохи, мы находим в повести и отголоски культурной жизни этой эпохи. Так, в ироническом ключе найдут своё отражение у Булгакова, ... В этой связи обращают на себя внимание черты сходства Персикова с Лениным, которые придаёт Булгаков ...
Булгакову приходилось много работать. Среднее ежедневное посещение больницы в 1916 году в октябре – 31, ноябре – 42, декабре – 57 человек, да ещё выезд врача в различные деревни. Михаил Афанасьевич вспоминал: «Ко мне на приём по накатанному санному пути стали ездить по сто человек крестьян в день. Я перестал обедать. Арифметика – жестокая наука. Предположим, что на каждого моего пациента я тратил только по пять минут…пять! Пятьсот минут составляет восемь часов двадцать минут. Подряд, заметьте. И, кроме того, у меня было стационарное отделение на тридцать человек. И, кроме того, я ведь делал операции. Одним словом, возвращаясь из больницы в 9 часов вечера, я не хотел ни есть, ни пить, ни спать. Ничего не хотел, кроме того, чтобы никто не приехал звать меня на роды. И в течение 2 недель по санному пути меня ночью увозили раз пять. А приём мой всё возрастал. Вот настал день, когда я принял сто десять человек. Мы начали в девять часов утра и кончили в восемь часов вечера».
Многое пережил писатель на Смоленщине. Были дни душевного подъёма, вдохновенного служения медицине, были и дни упадка. На Смоленщине Булгаков пристрастился к морфию. Летом 1917 г. он начал его регулярно принимать после того, как вынужден был сделать себе прививку от дефтирита, опасаясь заражения вследствие проведенной трахеотомии у больного ребенка; начавшийся сильный зуд и боли стал заглушать морфием, и в результате употребление наркотика вошло в привычку, избавится от которой (практически чудом, как считают медики-наркологи) он смог лишь через год, в Киеве стараниями его жены Татьяны и врача И.П.Воскресенского, своего отчима.
18 сентября 1917 года Булгаков, понимая, что остаться в качестве единственного врача, больным, в состоянии нервного истощения в Никольском смерти подобно, добивается перевода в Вяземскую городскую земскую больницу (приложение 16).
Судьба Никольской больницы трагична. Долгие годы после того, как здесь работал М.А. Булгаков, она исправно служила местным жителям. Наступил 1941 год. Главный врач больницы Константин Иванович Миначенко ушёл на фронт. Его сестра Евгения Ивановна организовала здесь госпиталь. Перед тем, как местность была занята немецкими войсками, раненых успели переправить в безопасное место. Евгению Ивановну, оставшуюся в Никольском, фашисты расстреляли, больницу и Муравишники сожгли. Об этом помнит жительница близлежащей деревушки Извеково А.И. Оболенская, жившая до войны с родителями в прибольничном селении. Самого Константина Ивановича судьба впоследствии привела в Высокое, где он был главврачом противотуберкулёзного детского санатория, расположенного во дворце графа Шереметева.
На месте Никольской больницы сейчас большая поляна в глухом лесу (приложение 17), но сохранились остатки фруктового сада, царят над окрестностями три старых лиственницы (приложение 18), четвёртая – высохла и упала, совсем заросло и превратилось в пруд бывшее небольшое озерцо над плотиной. А на окраине Никольской поляны – травянистый, поросший кустарником холм, скрывающий остатки кирпичного фундамента основного больничного корпуса (приложение 19).
Сам же кирпич, оставшийся от разрушенного взрывом здания, был употреблён для постройки домов окрестными жителями. И вокруг только глухой лес, овраги, заболоченные мокрые низины, кочки, кустарник… Вот и всё.
2. 2. «Записки юного врача».
Творческое наследие Булгакова относительно невелико, и вышедшее к столетию писателя пятитомное собрание его сочинений, включает в себя большинство из написанного. Среди булгаковской прозы заметное место занимает цикл, получивший название «Записки юного врача». Возможно, уже на Смоленщине Булгаков задумал написать несколько рассказов о своей медицинской практике, которые и вошли в этот цикл. Впервые «Записки юного врача» были опубликованы в 1925 – 1926 годах в московском журнале «Медицинский работник». Туда вошло семь рассказов: «Полотенце с петухом», «Крещение поворотом», «Стальное горло», «Вьюга», «Звёздная сыпь», «Тьма египетская», «Пропавший глаз». К этому циклу тематически примыкает и большой рассказ «Морфий».
В «Записках юного врача» автобиографически отразилась работа Булгакова врачом в Никольской земской больнице.
В первом рассказе цикла «Полотенце с петухом» описывается реально имевшая место операция по ампутации бедра девушке, попавшей в мялку. Однако, по свидетельству Т. Н. Лаппа, она была произведена не в первый день приезда в Никольское (как в рассказе), а в один из последних. Жена Булгакова вспоминала: «Не могу и сейчас забыть того случая, когда молодая девушка, чудом оставшаяся жить благодаря стараниям Михаила, подарила вышитое ею льняное полотенце с большим красным петухом. Долго это полотенце было у нас, перевозили мы его и в Киев, и в Москву».
В рассказе «Полотенце с петухом» об этом: «Тогда она, обвисая на костылях, развернула свёрток, и выпало длинное снежно-белое полотенце с безыскусственным вышитым красным петухом (приложение 20).
Так вот, что она прятала под подушку на осмотрах. То-то, я помню, нитки лежали на столике.
— Не возьму, — сурово сказал я и даже головой замотал. Но у неё стало такое лицо, такие глаза, что я взял…
И много лет оно висело у меня в спальне в Мурьеве, стёрлось, продырявилось и исчезло, как стираются и исчезают воспоминания».
Второй по хронологии рассказ цикла называется «Крещение поворотом». В нём описывается оказание молодым врачом помощи при родах с неправильным положением. Указанные события, по воспоминаниям Т. Н. Лаппы, произошли в первый день приезда в Никольское: « В ту же ночь, как мы приехали, Михаила к роженице вызвали. Я сказала, что тоже пойду, не останусь одна в доме. Он говорит: «Забирай книги, и пойдём вместе». Только расположились и пошли ночью в больницу. А муж этой женщины увидел Булгакова и говорит: «Смотри, если ты её убьёшь, я тебя зарежу». Вот, думаю, здорово. Первое приветствие. Михаил посадил меня в приёмной, «Акушерство» дал и сказал, где раскрывать. И вот, прибежит, глянет, прочтёт и опять туда. Роженица была в операционной; конечно, страшные боли; ребёнок шёл неправильно. Я видела роженицу, она теряла сознание. Я искала в учебнике медицинском нужные места, а Михаил отходил от неё, смотрел, говорил мне, какую страницу открыть. Наконец, раздался детский плач, и в руках у Миши оказался маленький человек».
Следующий по хронологии описываемых событий рассказ из цикла называется «Стальное горло». В нём описывается реально имевшая место трахеотомия, сделанная больной дифтеритом девочке. Снова рискованная операция, которую врач вынужден был проводить впервые в своей практике. Кульминация рассказа отражает благополучный исход вмешательства – девочка задышала. Исход в рассказе «Стальное горло» описан так: «Я видел, как Лидка синела. Я хотел уже всё бросить и заплакать, как вдруг Лида дико содрогнулась, фонтаном выкинула дрянные сгустки сквозь трубку, и воздух со свистом вошёл к ней в горло, потом девочка задышала и стала реветь».
В жизни всё оказалось сложнее, чем в рассказе. То ли сгусток из трубки, то ли капля дифтерийной мокроты попали врачу в лицо. Чтобы предотвратить заражение, он ввёл себе противодифтерийную сыворотку. Вскоре возник сильный кожный зуд, развился отёк лица. Но надо было продолжать работать: единственный доктор в селе просто не мог позволить себе бросить на произвол судьбы тяжёлых больных. Булгаков попросил ему ввести морфий. Зуд притупился, однако к вечеру снова стал нестерпимым. Снова укол. Повторение инъекций в течение нескольких дней привело к эффекту, которого он, медик, не предусмотрел, из-за тяжёлого физического самочувствия возникло привыкание. Болезнь развивалась, борясь с ней, Булгаков нередко впадал в угнетённое состояние. Эта болезнь отразилась в повести «Морфий» (первоначальное название «Недуг»).
Рассказ «Вьюга», возможно, самый мрачный из всего цикла. В нём М. А. Булгаков не только без энтузиазма описывает тяжелейший труд врача, единственного на всю округу, когда ему приходилось принимать по 100 человек в день. В рассказе отмечается единственная в «Записках…» неудача молодого доктора, который хоть и поставил, как всегда, верный диагноз, но не сумел спасти жизнь дочери агронома, получившей перелом основания черепа накануне свадьбы. И тут встречается намёк на инфернальный образ, сниженный до бытового уровня: «Вертело и крутило белым и косо и криво, вдоль и поперёк, словно чёрт зубным порошком баловался». В финале юный врач жалеет даже самого себя: «Так и буду летать по вьюге. Я один, а больных-то тысячи…» В его положении это, согласитесь, позволительно. Но, сознавая свой долг, он действительно ещё многое переживёт, и переживёт мужественно.
Далее следует рассказ «Звёздная сыпь». Это повествование о больных сифилисом. Начинается рассказ с того, как на приём к главному герою приходит первый в его практике сифилитик. Врач искренне переживает за больного и его семью, но сам крестьянин не осознаёт опасности своего положения. Булгаков пишет: «Здесь сифилис тем и был страшен, что он не был страшен». Лечение заболевший не проходит. После этого человека на приём к земскому доктору попадает ещё несколько больных той же болезнью, но только немногие понимают угрозу и проходят курс лечения. Сам доктор стал ещё и венерологом. Булгаков пишет: «Учи меня, глушь!» И научила – была спасена не одна жизнь.
Приехав в Смоленскую губернию, Булгаков столкнулся с катастрофическим на фоне общей неграмотности распространением венерических болезней. Ему пришлось переквалифицироваться из педиатра в венеролога, он хлопотал об открытии венерологических пунктов в уезде, о профилактике. В Вязьме работал по этой специальности.
«Тьма египетская» – это рассказ, в котором много внимание уделяется темноте, безграмотности и непросвещённости народных масс. Действие происходит в день рождения земского доктора, 17 декабря. Вначале врач, фельдшер и акушерки вспоминают самые необычные случаи из своей практики, свидетельствующие о страшнейшей безграмотности крестьян, больше похожие на анекдоты. Одна пациентка за день использовала флакон белладонны, другой больной ставил горчичники поверх тулупа, не говоря уже о тех мучениях, которым повитухи подвергали рожениц. А потом на приём к врачу приехал «интеллигентный» мельник, страдающий лихорадкой, который додумался принять сразу 10 порошков хинина! Неизвестно, имели ли описанные случаи место в действительности, но то, что могли произойти – при таком уровне образованности основной массы населения – это очевидно. Ситуация катастрофическая, но финал рассказа довольно-таки оптимистичен. «Ну, нет… я буду бороться. Я буду… Я…» И сладкий сон после трудной ночи охватил меня. Потянулась пеленою тьма египетская… и в ней будто бы я… не то с мечом, не то со стетоскопом. Иду… борюсь… В глуши. Но не один. А идёт моя рать: Демьян Лукич, Анна Николаевна, Пелагея Иванна. Все в белых халатах, и все вперёд, вперёд…» То есть Булгаков был готов бороться за правое дело, бороться за благоденствие народа как представитель интеллигенции, принимая приоритет «политики малых дел». Но заканчивается рассказ фразой «сон – хорошая штука». Быть может, на момент публикации писатель просто утратил юношеский пыл и понял, что новая власть способна лишь проводить массовые кампании вроде ликбеза, а реальная борьба с существующими обстоятельствами на тот момент – только фантазии.
Действие рассказа «Пропавший глаз» происходит ровно через год после того, как молодой врач начинает служить в земской больнице. Он вспоминает сложные случаи из своей медицинской практики. В начале повествования акцент сделан, прежде всего, на ошибках главного героя: однажды он, делая поворот при неправильном положении плода, сломал младенчику ручку. Ребёнок родился мёртвым, но в смерти его он тоже винил себя. Один раз неопытный стоматолог выломал пациенту зуб вместе с лункой… Героя ни в коем случае нельзя назвать равнодушным – из-за каждой своей ошибки он страшно переживает. Но ещё он гордится своими успехами: Булгаков перечисляет те операции, которые отмечены в характеристике, выданной Земской управой. И всё же земский врач не смог понять, что странное образование в глазу мальчика – просто очень большой гнойник. Автор делает вывод: «Никогда, даже засыпая, не буду горделиво бормотать о том, что меня ничем не удивишь. Нет. И год прошёл, пройдёт другой год и будет столько же богат сюрпризами, как и первый… Значит, нужно покорно учиться». Этот тезис можно отнести и к медицине, и к литературе в жизни Булгакова. Тогда он был молодым врачом – это была его профессия, которой он полностью отдавался, и, скорее всего, просто делал заметки о своей деятельности как врач, склонный к беллетристике. И «по долгу службы» для него был важен профессиональный врачебный опыт. Но возможно, последние слова были внесены незадолго до публикации, то есть тогда, когда Булгаков уже стал писателем, то есть тогда, когда он приобретал навыки литератора. Одним словом, учиться нужно всегда и всему – в жизни всегда пригодится.
Понятно, что основное содержание «Записок юного врача» — эпизоды врачебной работы автора. При всём том они эмоциональны и полны юмора. Но дать разгуляться своей фантазии в этих рассказах писатель не мог. «Ядовитый глаз и язык» его не нашли себе здесь применения. И в целом булгаковская манера письма в них почти не ощутима.
2.3 . « Роковые яйца».
Повесть «Роковые яйца» была написана в 1924 году, а действие этой повести происходит в недалеком будущем – в 1928 году. Поражала она, если не сказать ошеломляла, прежде всего, размахом и смелостью авторской фантазии, да еще обилием весьма рискованных частных заявлений и сатирических выпадов. Уже в начале повести встречаешь, например, ехидное замечание, что в 1920 году даже тараканы «куда-то провалились, показав свое злостное отношение к военному коммунизму». А чуть дальше: «Но все на свете кончается. Кончился 20-й и 21-й год, а в 22-м началось какое-то обратное движение». Как было не насторожиться критике от этого «обратного движения». Булгаков между тем на подобных заявлениях не останавливается.
Но как же создавалось это произведение? Упоминаемый в тексте повести роман Г. Уэллса «Пища богов» — один из источников ее фабулы. У Уэллса речь идет о чудесной пище, ускоряющей рост живых организмов и развитие интеллектуальных способностей у людей-гигантов, причем рост физических и духовных возможностей человечества приводит в романе к более совершенному миропорядку и столкновению мира будущего – мира людей-гигантов с миром прошлого – миром людей-пигмеев.
Обнаруживаются и более неожиданные источники повести. Как отмечает В. П. Купченко, М. А. Волошин прислал Булгакову вырезку из одной газеты 1921 года, где говорилось «о появление в районе горы Кара-Дог огромного гада, на поимку которого была отправлена рота красноармейцев».
Еще один несомненный источник – книга В. Б. Шкловского «Сентиментальное путешествие», вышедшая двумя изданиями в 1923 и 1924 гг. в Берлине, в Москве и в Ленинграде. У Шкловского приводятся, в частности, слухи, циркулировавшие в Киеве в дни петлюровщины среди части русской буржуазии и интеллигенции, бежавшей на Украину от Советской власти и возлагавшей всю надежду на Антанту: «Рассказывали, что у французов фиолетовый луч, которым они могут ослепить всех большевиков, и Борис Мирский написал об этом луче фельетон «Больная красавица».
Красавица – это старый мир, который нужно лечить фиолетовым лучом. И никогда раньше так не боялись большевиков, как в то время. Рассказывали, что англичане высадили уже в Баку стада обезьян, обученных всем правилам военного строя. Также говорили, что этих обезьян нельзя распропагандировать, что они идут в атаку без страха, что они победят большевиков». Это место Булгаков спародировал, превратив ослепляющий луч в красный луч жизни, а вместо похода обезьян на большевиков дал яркую картину похода на Москву гигантских пресмыкающихся, также присланных из-за границы.
Прототипом главного героя повести профессора Персикова послужил, скорее всего, видный ученый – зоолог А. Н. Северцов. Еще один возможный прототип – биолог и врач — патологоанатом, профессор А. И. Абрикосов, работавший в клинике МГУ в здании Зоологического музея.
Весь свой рассказ о близком будущем Булгаков ведет, смеясь и покалывая сатирическими шпильками не только литераторов и театральных деятелей, но и ответственных лиц в Кремле, правда безымянных, и даже весьма грозные организации.
Все подобные шпильки не идут, однако, ни в какое сравнение с сатирическим зарядом, который несет в себе главное событие повести – открытие известнейшего ученого профессора Персикова.
Внешне и это событие не более чем шутка художника – фантастика. Профессор – специалист по гадам. На них он и намерен испробовать действие луча. В чисто научных целях. И, разумеется, соблюдал все меры предосторожности. Но волею судьбы аппараты, созданные для опытов, попадают в руки директора куриного совхоза на Смоленщине с выразительной фамилией Рокк. К нему же по ошибке доставляют вместо куриных яиц выписанные Персиковым из-за границы яйца гадов.
А всего несколько дней спустя в Москву полетели телеграммы: «Грачевка, Смоленской губернии. В уезде появилась курица величиною с лошадь и лягается, как конь. Вместо хвоста у нее буржуазные дамские перья».
Шутка шуткой, но картины, которые разворачиваются вокруг совхоза еще до появления гадов на свет, эпизоды нападения змей и крокодилов на людей и смертельные схватки с ними по-настоящему жутки. А вокруг уже замерла в ужасе вся жизнь, и только «тоскливенький поющий вой собак» разрывает гробовую тишину.
Воистину – последняя ночь перед Страшным судом. Читаешь это и уже не сомневаешься: нет, отнюдь не для забавы написал Булгаков «Роковые яйца».
В сюжете повести «Роковые яйца» множество самых невероятных событий и случайных стечений обстоятельств. Это и невесть откуда взявшийся куриный мор, и нечаянное открытие Персикова, и путаница с яйцами, восемнадцатиградусный мороз в августе, спасший республику от гибели, и то, что ни куриная чума, ни нашествие гадов не распространились почему-то за пределы страны, и многое другое. Но за аллегорическими образами и картинами нетрудно рассмотреть события реальные или, по крайней мере, вполне возможные.
Даже роль прессы, которой Булгаков уделяет особое внимание, и на первый взгляд исключительно ради комических эффектов, на самом деле очень серьезна и нисколько не смешна. И в подборе названий газет и журналов достаточно серьезный авторский умысел. «Красный огонек», «Красный перец», «Красный журнал», «Красный прожектор», «Красная вечерняя газета» и даже «Красный ворон» «издания ГПУ»… И все о нем, о красном луче, о том, как может и должен он преобразить всю жизнь страны. Лишь одно, но самое главное можно понимать в повести двояко – нашествие гадов.
Что это за гады, так стремительно плодящиеся в нэповской России под действием красного луча? Может быть, это чересчур предприимчивая новая буржуазия? Ведь недаром родились они из заграничных яиц, доставленных в республику ко времени, когда она, по Булгакову, успела заметно обуржуазиться. Опасение перед таким нашествием у писателей, несомненно, было. Но вряд ли слишком серьезное. К тому же невозможно связать его с фигурой Рокка, играющего в производстве гадов ключевую роль.
«… В 1928 году он был странен. В то время как наиболее даже отставшая часть пролетариата – пекаря – ходили в пиджаках, когда в Москве редкостью был френч – старомодный костюм, оставленный окончательно в конце 1924 года, на вошедшем была кожаная куртка, зеленые штаны, на ногах обмотки штиблеты, а на боку огромной старой конструкции пистолет – маузер в желтой битой кобуре.»
Эта фигура иной эпохи – времен военного коммунизма. И едва ли можно заподозрить Рокка в том, что он переусердствовал в размножении «буржуазных гадов».
Гораздо больше оснований считать
«Роковые яйца» — это непросто сатира, а предостережение. Глубоко продуманное и тревожное предостережение от чрезмерного увлечения давно, в сущности, открытым красным лучом, или, иначе говоря, революционным процессом, революционными методами строительства новой жизни. Они не всегда и не во всем идут во благо народу, утверждал писатель, а могут быть чреваты катастрофически тяжелыми для общества и государства последствиями, потому что пробуждают огромную энергию в людях, не только мыслящих, честных и сознающих свою ответственность перед народом, но и невежественных и бесчестных.
Порою таких-то людей этот процесс возносит на огромную высоту, и уже от них немало зависит его дальнейший ход. А уж куда они его приведут? Не к страшному ли бедствию, не к нашествию ли гадов, как это получилось у Александра Семеновича Рокка?…
Самое горькое было в том, что Булгаков не ошибся даже в сроках. Именно в 1928 году началось общенародное бедствие, которое именовалось всеобщей коллективизацией сельского хозяйства и ликвидации кулачества как класса, и нанесло стране урон, от которого она до сих пор не в состоянии оправиться.
«Роковые яйца» были первой вещью Булгакова, которая вызвала поистине бурную реакцию критики. Теперь она уже знала, что с этого опасного писателя нельзя спускать глаз. И каждое новое его произведение встречала дружным хором, яростно обличающих и кипящих злобой голосов.
2. 4. Село Высокое в произведениях Булгакова.
Высоковские реалии отразились по меньшей мере в двух текстах Булгакова: в рассказе «Вьюга» из цикла «Записки юного врача» и в повести «Роковые яйца».
О пребывании Булгакова в имении известно из воспоминаний Н.П. Ракицкого (1888 – 1979), учёного-агронома, служившего в Смоленской губернии. Ракицкий описывает один из разговоров с Булгаковым: «Тут я узнал от него (Булгакова), что он был в имении Высоком (Сычёвского уезда), принадлежавшем графу Шереметеву, где произошёл несчастный случай с дочерью управляющего имением. Случай, послуживший Булгакову впоследствии материалом для рассказа «Вьюга».
Я узнал об этом случае ещё раньше, чем мне рассказал об этом Булгаков. Мне сообщили, что в имении Высоком был пожар, и что там уничтожена при пожаре очень хорошая оранжерея, и что управляющий предполагает теперь оранжерейные растения, уцелевшие от пожара, распродать, так как оранжерею не будут восстанавливать.
Я в то время жил на хуторе около платформы Александрино, в 10 верстах от Высокого. Я поехал немедленно туда, познакомился с управляющим и купил у него несколько растений. Все растения были в прекрасном состоянии. Перед отъездом из имения я зашёл к управляющему, где познакомился с его женой, очень милой пожилой женщиной, которая рассказала о недавней гибели своей дочери и о милом молодом враче, присутствовавшем при смерти дочери.
Когда дочь её скончалась, с матерью случился сердечный припадок, и управляющий попросил врача остаться у них хотя бы на один день. Во время пребывания в Высоком Михаил Афанасьевич осмотрел сгоревшую оранжерею и советовал её восстановить.
Как-то я при встрече с Булгаковым сказал, что слыхал о его пребывании в Высоком и осмотре им оранжереи, и что я купил несколько растений, уцелевших от пожара. Недели через две после этого разговора Михаил Афанасьевич приехал ко мне на хутор без предупреждения. Он очень интересовался дорогой от имения Высокого до станции Каспля и от Вязьмы до Москвы. В тот раз Булгаков переночевал у меня, а на другой день мы съездили в Высокое, а оттуда на станцию Каспля. Очевидно, сюжет рассказа «Роковые яйца» у него уже зародился, а теперь нужны были координаты дороги, по которой гады, выведенные Роком, двинутся на Москву. Об этом, конечно, Михаил Афанасьевич не говорил тогда, а сказал, что ему интересно посмотреть, какая дорога идёт от Высокого до станции Каспля, по которой во время пожаров выезжает пожарная команда Шереметева».
Глава 8-я повести «Роковые яйца» («История в совхозе») начинается с указания на место действия: Смоленская губерния, бывшее имение Шереметевых.
Булгаков описывает совхоз «Красный луч». На базе графского имения действительно был образован совхоз. Назывался он «Высокое», первым директором стал латыш (по некоторым данным, латышский стрелок) Карл Эдгарович Миллуп. Неоднократно в тексте упоминается графский дворец: «Дворец-совхоз, словно сахарный, светился, в парке тени дрожали, а пруды стали двухцветными, пополам – косяком лунный столб, а половина бездонная тьма».
Скорее всего, место действия повести действительно дом-дворец. Этому есть доказательства.
Во-первых, «Александр Семёнович сбежал с крыльца с колоннадой…» — пишет Булгаков. Во дворце Шереметева было именно такое крыльцо.
Во-вторых, Булгаков описывает, что перед глазами агента государственного политического управления со станции Дугино Щукина в главе 9 «Живая каша» открывается вид: «На пригорке, под которым вилась речка Топь, глянул сахарный с колоннадами дворец в зелени». Дом-дворец действительно находится на пригорке, под которым «вьётся» речка (но не Топь, а Вазуза).
В-третьих, упоминается Булгаковым и колонная веранда, которая была только во дворце: «Мадам Рокк в белом капоте сидела на колонной веранде и мечтала…». «Дверь во дворце с колонной верандой была открыта настежь…»
Далее в тексте упоминается оранжерея, в которой Рокк пытался вырастить кур-гигантов: «Весь день Александр Семёнович хлопотал со своими помощниками, устанавливая камеры в бывшем зимнем саду-оранжерее Шереметевых…» Достаточно точно указано реальное место её расположения:
«-Обойдём кругом. К оранжереям, — распорядился Щукин, — всё обшарим, а там можно будет протелефонировать». Учитывая, что в это время агенты находились на крыльце с колоннадой, оранжереи находились позади дворца, что соответствует расположению оранжерей на плане-схеме усадьбы.
Далее читаем: «По кирпичной дорожке агенты пошли, минуя клумбы, на задний двор, пересекли его и увидели блещущие стёкла оранжереи». Действительно, с заднего двора можно было увидеть оранжереи именно в таком ракурсе.
В повести описан один из пяти графских прудов: «…к вечеру умолк большой пруд в Шереметевке. Это было поистине изумительно, ибо всем в окрестностях на 40 вёрст было превосходно известно знаменитое стрекотание Шереметевских лягушек».
Рокк идёт к пруду по ивовой аллее, пересекая двор совхоза. От дома-дворца ивовая аллея в поместье вела к пруду, расположенному около дома священника (приложение 21).
И ныне возле пруда сохранилась «низенькая корявая ива» (в данный момент – только нижняя часть ствола), подобная той, рядом с которой в повести возникает чудище, поглотившее супругу комиссара Рока (приложение 22): «Оно начало вытягиваться, изгибаясь и шевелясь, и вытянулось так высоко, что перегнало низенькую корявую иву…»
В главе 9 «Живая каша» агенты ГПУ Щукин и Полайтис со станции Дугино едут в Шереметево: «Мотоцикл простучал 20 вёрст, отделявших станцию от совхоза, в четверть часа…». Топографическая привязка к местности в повести верна: от станции Новодугино (сейчас райцентр) до Высокого действительно двадцать вёрст. Деревня Дугино есть в Сычёвском районе. Старая дорога, по которой, вполне вероятно,ехали булгаковские агенты, сохранилась и ныне. И сейчас с дороги виден «сахарный с колоннами дворец в зелени».
Упоминаются в повести и «Львиные ворота» (приложение 23).
«У самого подъезда к совхозу агенты обогнали крестьянина на подводе… Мотоцикл, замедляя ход, подошёл к воротам с позеленевшими львами. Запылённые агенты в жёлтых гетрах соскочили, прицепили цепью с замком к переплёту решётки машину и вошли во двор». Ворота действительно были сделаны из железных прутьев. До наших дней сохранились только львы, которые сейчас украшают вход в техникум (приложение 24).
В двух главах повести (гл. 8 «История в совхозе» и гл. 9 «Живая чаша»), посвящённых усадьбе Шереметева, неоднократно упоминается близлежащая деревушка Концовка: «В 10 часов вечера, когда замолкали звуки в деревне Концовке, расположенной за совхозом, идиллический пейзаж огласился прелестными нежными звуками флейты». «Именно в Концовке собаки, которым по времени уже следовало бы спать, подняли вдруг невыносимый лай, который постепенно перешёл в общий мучительный вой». Жителей усадьбы постоянно тревожит вой собак в Концовке. Краевед Е.С. Ермакова предполагала, что деревня Концовка у Булгакова – это деревня Колыгино или Кулешовка (напрямую по лесу – около трёх километров от имения).
Однако на таком расстоянии лай собак оттуда в Высоком вряд ли можно было услышать. За совхозом же, через речку, располагается и поныне деревня Родино. Владельцем деревни был помещик Самарин.
Из географических примет, кроме речки Топь, деревни Концовки и станции Дугино, упоминается и Грачёвка. Она также неоднократно упоминается Булгаковым в «Записках юного врача». Названо в повести и Никольское.
В рассказе «Вьюга» молодой врач оказывается в некоем Шалометьеве. В зачине текста говорится о том, как конторщик Пальчиков, проживающий в Шалометьеве, влюбился в дочь агронома, и как развивались их отношения. Приехавший за доктором пожарный сообщает: «Вчера помолвка была, а после помолвки-то конторщик покатать её захотел в саночках. Рысачка запрёг, усадил её, да и в ворота. А рысачок-то с сместа как взял, невесту-то мотнуло, да лбом об косяк. Так она и вылетела».
Тот же трагический случай, но уже произошедший в реальности, описан в воспоминаниях Н.П. Ракицкого. Возможно, девушка ударилась о кирпичный косяк «Львиных ворот» у въезда в имение.
Записку доктору принёс пожарный. Вот как описывает его Булгаков: «Он вошёл и показался мне древним римлянином вследствие блистательной каски, надетой поверх ушастой шапочки. Волчья шуба облекала его, и струйка холода ударила в меня.
- Почему вы в каске? – спросил я.
- Пожарный я из Шалометьева. Там у нас пожарная команда… — ответил римлянин».
В «памятной книжке Смоленской губернии за 1915 год» специально отмечается Высоковская пожарная дружина, где почётный пожизненный старшина граф Александр Дмитриевич Шереметьев – владелец имения. Именно его пожарный, похожий на древнего римлянина, приезжал за доктором из «Вьюги».
Приехав в Шалометьево, доктор оказался «у порога белого здания с колоннами, видно времён Николая
Булгакова поразила трагическая смерть девушки в «доме с колоннами» в Шереметевской усадьбе, и он будет описывать это поместье почти спустя десять лет. Именно Высокое он сделает местом действия в повести «Роковые яйца», а дом с колоннами, похожий на постройки в Высоком, будет упоминаться и в других его произведениях, вплоть до последних текстов.
III . Заключение
Булгаков – представитель передовой интеллигенции – испытывал всю жизнь острую и уничтожающую ненависть ко всему, что носило в себе хотя бы малейшие черты обывательщины, дикости и фальши. Вся жизнь этого беспокойного и блестящего писателя была, по существу, беспощадной схваткой с глупостью и подлостью, схваткой ради чистоты человеческих помыслов, ради того, что человек должен быть и не смеет не быть равнодушным и благородным. В этой борьбе у Булгакова было в руках разящее оружие – сарказм, гнев, ирония, едкое и точное слово. Он не жалел своего оружия. Оно у Булгакова никогда не тупилось.
Он писал лишь о том, что хорошо, глубоко и всесторонне изучил, что его волновало. Конъюнктурные моменты творчества были ему глубоко чужды. Булгаков имел свою точку зрения на проходящие в стране процессы, которая часто не совпадала с официальной. Писатель и гражданин был убежден, что ведущую роль в развитии страны должна играть интеллигенция, и был ревностным приверженцем классическим представителем той части деятелей культуры, которые, не покинув страну в трудные годы, стремились сохранить свои «родовые признаки» в новых условиях. Долгое время Булгаков был известен как автор пьесы «Дни Турбиных» и инсценировки поэмы Гоголя «Мертвые души». Но «рукописи не горят», гениальное слово бессмертно, время не властно над произведениями, созданными мастером с чистой душой и мудрым сердцем. И чем дальше от нас уходят по времени даты создания произведений Булгакова, тем сильнее возрастает интерес читателя и зрителя к ним.
В жизни М.А. Булгакова смоленский период занимает не очень много времени – около полутора лет. Срок, конечно, небольшой, но работа в земской больнице, в глухом Сычёвском уезде, затем в Вязьме, жизнь среди простых людей оставили глубокий след в его творчестве. Сюжеты рассказов из цикла «Записки юного врача» не выдуманы писателем. Они взяты из жизни Никольской больницы.
Познакомившись с документальным материалом, с воспоминаниями людей, которые хорошо знали М.А. Булгакова, я с уверенностью могу сказать, что этот выдающийся писатель был в селе Высоком. Кроме того, я выяснил, что наше село отразилось в некоторых произведениях Булгакова: в рассказе «Вьюга» из цикла «Записки юного врача» и в повести «Роковые яйца». Также сохранились места, о которых упоминается в этих произведениях.
Гуляя по Высокому, отрадно думать о том, что когда-то здесь прохаживался Булгаков, и в этот момент в его голове рождался сюжет повести «Роковые яйца». К сожалению, на Смоленщине нет памятных знаков, которые бы увековечили пребывание знаменитого писателя на нашей земле.
IV . Литература
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/kursovaya/bulgakov-na-smolenschine/
1. Булгаков М.А. Избранная проза. М.: Советская Россия, 1983. – 336с.
2. Булгаков и Смоленщина. Фотоальбом. – Смоленск: СГПУ, 2003. – 36с.
3. Виленский Ю.Г. Доктор Булгаков. Киев, 1991. – 67с.
4. Воспоминания о Михаиле Булгакове. Составители: Булгакова Е.С., Ляндрес С.А. М.: Советский писатель, 1988. – 369с.
5. Мягков Б.С. Булгаковские места. М.: Просвещение, 1991. – 127с.
6. Русская литература, ПРИЛОЖЕНИЕ
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/kursovaya/bulgakov-na-smolenschine/
