Сразу скажу: это не серьезный научный философский труд с мощным справочным аппаратом, со множеством ссылок на использованную литературу. Можно представить себе, сколько всего понаписано об этих вещах. Нет, это лишь попытка, что называется, на ровном месте, свободно порассуждать, используя только жизненный опыт и свои представления; это просто личный взгляд на интереснейшие вещи, упомянутые в заголовке. Конечно, такое рассуждение не может не попахивать философией. Но предполагается, что это выльется в литературное эссе, такая форма предоставляет б;льшие возможности для рассуждения без излишней наукообразности, в том числе, на отвлеченные темы.
2.
С древнейших времен мудрецы сформулировали триаду философских категорий, олицетворяющих три сферы духовной жизни человека, которые превратили человеческое сообщество из стада особей, где главенствовали единственно культ силы и инстинкт голода, в то, что мы называем цивилизацией. Эта триада: истина, красота, добро.
Истина знаменует рациональную сферу человеческой жизни, красота – эстетическую, добро – этическую.
Как мы увидим ниже, все три категории взаимосвязаны между собой.
Итак, начнем с очень давнего вопроса: что есть истина?
3.
«Что есть истина?» – спросил Понтий Пилат Христа. Скажем сразу: истина (и та конкретная, о которой думал Пилат, и истина как общее понятие) – атрибут исключительно человеческого суждения. В природе ничто само по себе не истинно и не ложно. Так что Пилата интересовали, прежде всего, высказывания Христа.
Именно суждение (утвердительное или отрицательное!) и только оно может быть истинно или ложно (ни вопрос, ни предположение не может быть ни истинным, ни ложным, только утверждение).
Стало быть, понятие истины лежит в субъективной сфере, в сфере человеческих представлений и оценок. Однако отделить истинное утверждение от ложного, не выходя за рамки этой сферы, невозможно. Альберт Эйнштейн сказал: «Истина – это то, что выдерживает проверку опытом». Мнение Дени Дидро: «Что такое истина? Соответствие наших суждений созданиям природы». Значит, необходимо сравнение с некой объективной реальностью, к которой имеет отношение сформулированное утверждение. Установление их соответствия (или несоответствия) – вот та процедура, которой проверяется истинность утверждения. И если оно выдерживает любую проверку, значит, в нем – абсолютная истина.
Понятие истины в философии
... есть истина?» и не выслушав ответ тут же разворачивается и уходит к толпе. «Веками слышится вопрос: Скажите, что есть истина? Я — Истина, — сказал Христос, И это слово истинно! Раз шел в претории допрос, ...
Однако такая проверка далеко не всегда проста. Скажем, утверждение: «На этом столе стоит стакан» легко проверяется. А вот утверждение: «Скорость света не зависит от выбора системы отсчета» проверить гораздо сложнее. Такая проверка заняла много лет, пока ученые не убедились, что так оно и есть. Утверждение Птолемея: «Солнце вращается вокруг Земли» потребовало для своей проверки много веков, пока не выяснилось, что оно ложно. «Главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины» /Л.Н. Толстой/. Истина Птолемея казалась вполне правдоподобной – ведь каждый мог наглядно видеть, как Солнце движется вокруг Земли. Потребовалось большое напряжение ума, чтобы понять, что то, что мы видим, есть лишь иллюзия.
Движенья нет – сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить,
Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей
Другой на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами солнце ходит,
Однако ж, прав упрямый Галилей.
/А. Пушкин/
Антипод истины – заблуждение. Если заблуждение недобросовестное, выдается за истину намеренно, с целью истину скрыть, – это ложь. Ложь – социальный феномен, о нем подробно поговорим дальше.
Кроме того, возможно полное совпадение утверждения с реальностью, когда оно верно в отношении всего множества случаев, к которым оно относится, а возможно и совпадение частичное. В первом случае можно говорить о полной, точной, исчерпывающей истине, не знающей исключений, во втором – об истине неполной, неточной, достоверной лишь с некоторым приближением, или в некоторой своей части, или лишь в отношении части того множества фактов, к которым она относится. «Все люди смертны» – истина полная (и абсолютная – по крайней мере, на сегодняшний день, ибо ученые уже стали поговаривать о бессмертии); «гений и злодейство – две вещи несовместные» – истина неполная (бывают и гении-злодеи: вспомним хотя бы профессора Мориарти, персонажа Конан-Дойля).
Вот пример истины точной: «10 х 10 = 100». Интересно, что это равенство верно и в любой другой системе счисления; и если его перевести обратно на язык десятичной системы, будет: 2 х 2 = 4 или 3 х 3 = 9 и т.д. Фактически, это банальное тождество а х а = а2; может быть, оно и есть искомая абсолютная истина? Не хотелось бы, однако, чтобы читатель сделал вывод, что любая абсолютная истина – банальна. Достаточно сказать, что в момент рождения она была нова, а стало быть, не банальна, по определению. А вот «; = 3,14» – истина неточная, приблизительная. Но если формулировать ее, скажем, так: «; = 3,14…» или «; ; 3,14», она станет точной. Вообще, некие расплывчатые, на первый взгляд, оговорки типа: «как правило», «обычно», «в большинстве случаев» и т.д., на самом деле, как ни парадоксально, делают утверждение полнее, точнее, повышают его достоверность.
4.
Человеческое мышление подчиняется логике, и она позволяет из достоверных истин посредством последовательных рассуждений выводить новые и новые достоверные истины. Блистательным примером таких возможностей логики является геометрия Эвклида. Каждый такой вывод именуется доказательством. Означает ли это, что всякая истина должна и может быть доказана? Можно понять, что по самой сути этой ситуации, неизбежно должны быть какие-то исходные, первообразные истины, которые ниоткуда, кроме непреложного опыта и человеческой интуиции, сами по себе не вытекают и просто принимаются на веру.
«Геометрия и искусство»
... Тема «Геометрия и искусство» призвана раскрыть сущность дисциплин визуального цикла, в том числе черчения, геометрии – дисциплин бинарной, сублимирующих науку и искусство. Черчение и геометрия обладают универсальным графическим языком – языком точек и линий, плоскостей ... геометрического алгоритма акцентировали на себя наше внимание. Они довольно просты и доступны для восприятия на ... форм; способов ...
Именно в математике, в геометрии некоторые первообразные истины принято считать не требующими доказательств (не в силу какой-то привилегированности этих истин, а в силу того, что такие доказательства сформулировать невозможно – именно по причине отсутствия предшествующих достоверных истин, на которые эти доказательства могли бы опираться).
Они именуются аксиомами и подтверждаются неопровержимым опытом и всеми нашими представлениями. В Библии сказано: «В начале было Слово». В геометрии сказано: «В начале была аксиома». Пример: через две точки можно провести прямую и притом только одну.
Кажется, что это тоже поддается доказательству. Наложим на одну из точек плоскость. Затем проведем в этой плоскости прямую через эту точку и будем вращать плоскость вокруг этой прямой, плоскость при этом пройдет через всё пространство и рано или поздно вместит в себя и вторую точку. Остановим плоскость в этом положении и проведем в ней любую произвольную прямую через одну из этих точек. Затем будем вращать прямую вокруг этой точки, не выводя ее из плоскости. При повороте на 180о прямая «обметет» всю плоскость и рано или поздно пройдет через вторую точку. Цель достигнута.
Продолжим рассуждение. Будем вращать плоскость вокруг прямой, проходящей уже через две точки. Рано или поздно плоскость пройдет через третью точку, где бы она ни была расположена в пространстве. Таким образом, мы доказали (доказали?) еще одну аксиому: через любые три точки в пространстве можно провести плоскость и притом только одну.
В чем дело? Видимо, в том, что мы по умолчанию опирались на предположение, что прямая всеми своими точками может лежать в плоскости. Это предположение очевидно, но оно не доказывается, оно представляет собой ничто иное, как исходное определение прямой и плоскости. Стало быть, мы в своем доказательстве просто подменили одну аксиому другой.
Если бы достоверность истины определялась голосованием, можно было бы сказать, что истина требует единогласия. Ибо если появляется хотя бы один голос против, хотя бы один пример того, что нечто противоречит истине, истина перестает быть достоверной. В отношении аксиом геометрии таких примеров за тысячелетия не найдено.
«Высшей истинностью обладает то, что является причиной следствий, в свою очередь истинных» /Аристотель/. Это тот самый Аристотель, которому истина была дороже дружбы с Платоном.
Поскольку правильность теорем геометрии также многократно проверена практикой, можно считать это еще одним подтверждением истинности аксиом. Здесь имеет место некая «взаимозависимость», но логического круга здесь нет, поскольку во взаимном установлении истинности участвует еще и третий «субъект»: опыт, практика.
Почему мы сконцентрировали внимание на математике? И. Кант сказал: «В каждой науке столько истины, сколько в ней математики». Математика – идеальный плацдарм для рассуждений об истине.
5.
Любая истина верна, если противоположная ей заведомо ложна.
На этом основано принятое в математике логическое доказательство от противного. С другой стороны, для доказательства ложности утверждения, как уже сказано, достаточно найти хотя бы один пример, отвергающий его истинность. Энгельс определил жизнь как «способ существования белковых тел». Но белковые тела существуют и в других, не только живых формах: яйцо всмятку, бифштекс и пр. Для того, чтобы утверждение Энгельса стало истинным, видимо, его следовало бы уточнить, сформулировав так: «жизнь есть один из способов существования белковых тел». Тогда очевидное наличие иных форм существования белковых тел: смерть, консервация – не будет опровергать истинность этого утверждения.
В спорах забывается истина прекращает спор умнейший л н толстой
... истину, он стремится сломить оппонента. И только тот, кто осознает бессмысленность такого спора, то есть человек «умнейший», прекращает ... автора — В. Л.). Спор различных логик пронизывает «диалогику» теоретического разума. В. С. Библер ... н. «софизмы» в споре: всякие сознательные логические смещения, подмены, подтасовки, отступления, мнимые или произвольные доводы и т. п. Спор как способ познания истины ...
Но вот что интересно: среди пяти аксиом геометрии оказалась одна (так называемый пятый постулат, гласящий: «через точку на плоскости можно провести только одну прямую, параллельную данной»), которую, как думали много веков математики, все-таки можно доказать. Проблемой занимался даже Омар Хайям. Но все попытки оказались тщетными. Математики вышли из положения хитроумно: сформулировали другой пятый постулат («через точку на плоскости можно провести бесконечное число прямых, параллельных данной»), и хотя кажется, что он противоречит очевидному опыту, выяснилось, что на нем может быть выстроена другая, логически непротиворечивая неэвклидова геометрия (или геометрия Лобачевского).
Но позвольте: а как же сравнение с тем самым опытом, с практикой? Но загадочность нашего мира в том, что со временем то, что казалось чистым теоретизированием, нереальным допущением, находит подтверждение в некоторых дотоле неизвестных науке физических реалиях. Выяснилось, что в исследовании ряда физических явлений геометрия Лобачевского может быть применена. Так теория чисто умозрительная превратилась в реальную область физики и геометрии, стала истинной.
Поразительная ситуация! Парадокс! Два прямо противоположных утверждения могут быть одновременно истинными? Всё, что мы можем сказать по этому поводу: эти истины, действуют каждая в своих условиях, в своей области. Где-то действует Эвклидова геометрия, где-то – геометрия Лобачевского. Одновременно они действовать не могут – в этом и есть разрешение кажущегося парадокса их одновременного существования. Для каждой из них есть своя «суверенная» область, где она действует и является истинной.
Да, для каждой истины существует своя «область существования». Вот простой пример. Когда мы говорим, что видимое дневное движение Солнца по небосводу происходит по часовой стрелке, бесспорность этого утверждения кажется не подлежащей сомнению. И тем не менее, верно это только в Северном полушарии Земли. В Южном полушарии видимое движение Солнца по небосводу происходит против часовой стрелки! Это, кстати, доказывает, что стрелочные часы были изобретены именно в северном полушарии.
Конечно, есть абсолютные истины, справедливые в любых условиях, но большинство истин (даже в точных науках!) все же относительно. Даже теория относительности имеет свою область применения (хотя ее название не имеет к этому никакого отношения).
Она справедлива при скоростях, сопоставимых со скоростью света, преимущественно в микромире. При сравнительно малых скоростях положения механики Ньютона остаются в силе, и ими каждодневно пользуются инженеры при проектировании машин и механизмов в нашем «макромире».
6.
Итак два прямо противоположных утверждения, если только они проверяемы, не могут быть все-таки в одних и тех же условиях истинными одновременно. Если истинно суждение «А», то ложно суждение «не А», и наоборот – так учит логика. «Истина истине не может противоречить», справедливо утверждал Джордано Бруно.
Ложь — религия, правда — бог
С.Пушкина «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!»?Нужна ли человеку правда? Правда жизни? Художественная правда? Для ответов на данные вопросы обратимся вначале к интервью с главным режисс ... чётко провести грань между искусством и действительностью, которую оно отражает. И тогда ложь останется по одну сторону с искусством, а правда будет сосуществовать с действительностью. Всё так, ...
Однако помимо формальной логики есть логика диалектическая. Как тут не вспомнить мысль Н. Бора: «Противоположность правильного высказывания – ложное высказывание. Но противоположностью глубокой истины может быть другая глубокая истина».
В телепередаче «Культурная революция» два оппонента доказывают истинность двух противоположных суждений, каждый – своего. Одно из них в итоге должно, казалось бы, быть признано ложным. Однако на вопрос ведущего в конце передачи, изменили ли ее участники свое мнение, ответ «да» за много лет не прозвучал ни разу! Каждый остается при своем мнении, демонстрируя лишний раз, что обсуждаемые истины относительны и что в споре новая истина не рождается, а рождается… что? И слушатели расходятся, разделившись на две группы: одна согласна с первым, другая со вторым оппонентом. Я бы уточнил: в спорах мы можем лишь сблизить обсуждаемые мнения, но только при одном условии – если спорящие умеют добросовестно слушать друг друга, анализировать аргументы другого. Однако этого-то умения в подавляющем большинстве случаев не хватает спорящим. Они слышат только себя, как глухари на току. В этих условиях каждый из тех, кто слушает спор, для себя решает, кто больше прав и в каких условиях. Ибо уже ясно, что ни одно из обсуждаемых мнений не бесспорно, и если и верно, то только частично (т.е. не является полной истиной).
Если мнения разошлись, вопрос об истине остается открытым. Хороший пример ситуации – суд, где прокурор и адвокат доказывают противоположные утверждения, а какое из них предпочесть в качестве истины, предоставляется решить судье. И поскольку у единоличного судьи не может быть двух разных мнений (случай шизофрении исключаем), вердикт выносится в пользу одного из утверждений: виновен или не виновен.
Подлинный диалог не должен быть суммой двух монологов, это нечто большее.
Поскольку обсуждаются в диспутах исключительно гуманитарные вопросы, мы еще раз можем убедиться, что за пределами точных наук достоверность суждений практически всегда относительна.
«Математическая истина остается на вечные времена, а метафизические призраки проходят, как бред больных» /Вольтер/.
7.
Еще одним, классическим примером правильности такого утверждения является спор о существовании Бога. Ни одна из сторон в этом споре не в состоянии доказать истинность своего утверждения. И посему каждая сторона – атеисты или верующие – свое утверждение принимает на веру, как аксиомы в математике, а дальше делает далеко идущие выводы из этих аксиом. Таким образом, атеизм является тоже формой веры, которая ничем не лучше и не хуже веры в Бога. При отсутствии ясных доказательств каждый волен принять ту или другую точку зрения, это и есть свобода совести, а для верующих – еще и свобода вероисповедания, выбора той или иной конфессии. Казалось бы, существование разных конфессий должно убеждать, что Бог – продукт человеческого воображения, ан нет. Представители каждой конфессии считают, что именно их Бог – «правильный». Там, где начинается просто вера, доказательная логика отступает.
Истина принадлежит человеку, заблуждение — его эпохе
... на аналогичную тему Курсовая работа Истина и заблуждение 480 руб. Реферат Истина и заблуждение 250 руб. Контрольная работа Истина и заблуждение ... повлияло бы на человека в плане его свободы и ответственности. Коротко говоря, если человек свободен, значит, Бога нет. Поэтому, пишет ... догматизм, релятивизм и др. Заблуждения следует отличать от лжи — преднамеренного искажения истины в чьих-то корыстных ...
Впрочем, есть и попытки устранить это противоречие. «Перегородки между храмами не достают до неба» – сказал философ В. Соловьев. С этим согласны бахаисты. Бахаизм – это религия, признающая единство Бога, единство религий и единство человечества. Бахаисты считают своими пророками Авраама, Моисея, Будду, Заратустру, Кришну, Иисуса Христа, Мухаммеда… В Хайфе (Израиль) находится Всемирный центр бахаизма.
Существует остроумный пример, демонстрирующий разницу между знанием и верой.
Мать всегда знает, что рожденный ребенок – ее. Отец может лишь верить в это.
8.
У верующих в Бога есть один довольно убедительный (но не решающий) аргумент. Наука пока только констатирует те или иные явления живой природы, описывает их, но на объяснение их глубинной сути, причин и механизмов их возникновения не посягает: пока слаб;! Для верующего человека тут нет проблем: так создал Бог! Признание Бога позволяет объяснить ВСЁ, все явления природы и притом вот таким, самым простым образом. Для людей, далеких от науки, этот аргумент становится спасительным кругом. Впрочем, в Бога верили и верят и многие очень крупные ученые.
Ситуацию, когда из двух противоположных утверждений оба не доказуемы, хорошо иллюстрирует известный и наделавший много шума диспут о происхождении человека, в котором участвовали нарком Луначарский и митрополит Введенский. Стенограмма этого диспута была даже издана в 1925 в виде отдельной брошюры. И поскольку в таком диспуте заведомо не может быть победителя, оппоненты вынужденно соревновались в остроумии.
Луначарский и Введенский долго спорили, от кого же все-таки произошел человек, от Бога или от обезьяны, и когда спор был готов уже зайти в тупик, собеседники неизбежно перешли на личности. Введенский произнес коронную фразу: «Ладно, будем считать, что я создан Господом, а вы, если так настаиваете, произошли от обезьяны». Луначарский тоже не полез за словом в карман: «Давайте. Но, сравнивая меня с обезьяной, каждый скажет: какой прогресс! А сравнивая вас с Богом? Какой ужасающий регресс!». Публика была в восторге.
Любой спор плодотворен в том смысле, что дает пищу для размышлений. Эти размышления ведут к осмыслению и новому пониманию, приближают к истине. Известный спор Бора с Эйнштейном о смысле принципиальных основ квантовой механики, в котором Бор отстаивал правомерность вероятностного подхода к явлениям микромира, а Эйнштейн возражал ему, полагая, что «Бог не играет в кости», дал Бору возможность глубоко отточить аргументацию и утвердиться в правильности понимания развиваемых им идей. С каждым витком спора и анализа Бором аргументов Эйнштейна утверждения, формулируемые Бором, становились все более точными, все более близкими к истине.
9.
В условия, которыми определяется относительность истины, входит также и время. Незыблемых истин «на все времена», истин азбучных, вечных, неоспоримых не так уж и много. Известна шутка: время от времени медицина говорит, что всё наоборот. Как и в каждой шутке, в этой тоже есть своя доля правды. Подвижность истин, их уточнение и обновление есть основа процесса развития наших знаний.
Движенью истина нужна, / Но если взвесить строго, / Важна не истина, важна / До истины дорога. /М. Дудин/
«Поиск истины важнее, чем обладание истиной» /А. Эйнштейн/.
«Величайшие истины — самые простые». Л. Н. Толстой
... Простота не делает их «недостаточными» или ограниченно действующими. Простота делает их бессмертными. Такие истины будут действовать и влиять на общество всегда. Говоря о величии простых истин, Лев Николаевич Толстой ... речь в ответ. А тут раз – и ему просто сказали правду. Обычную правду. «Я забыл». И что? И ничего. Большой Начальник сказал: «А… Ну ладно». А присутствующие почему-то ...
А вот что сказал по этому поводу А. Камю: «Человек мыслящий занимается обычно тем, что старается сообразовать свое представление о вещах с новыми фактами, которые его опровергают. В этом-то сдвиге, в этой-то изменчивости мыслей, в этой сознательной поправке и заключается истина, то есть урок, преподаваемый жизнью».
Гениально сформулировал Спиноза: «Истина – это заблуждение, живущее столетия». Математик бы сказал: истина есть функция времени.
Кстати, «Этика» Спинозы написана в форме «Начал» Эвклида: формулировки имеют вид теорем, лемм, доказываются логически. Попробуй, поспорь! Уникальный пример слияния гуманитарного и математического метода!
Вообще говоря, любое развитие есть, по Гегелю, результат разрешения возникших на предыдущем этапе неких противоречий. Это относится и к развитию наших знаний. Когда Майкельсон поставил свой знаменитый опыт, обнаружив, что скорость света не зависит от движения системы отсчета, возникло противоречие с предшествующим знанием, для разрешения (устранения) которого потребовалась целая революция в физике: создание Эйнштейном специальной теории относительности.
Уточнение, а порой и полный пересмотр истин, теорий, учений в гуманитарной сфере происходит повсеместно, это рутинная ситуация. Внук одного из столпов коммунистической идеологии Молотова, Вячеслав Никонов в телепередаче «Поединок» (от 04.04.13) в ряду тех, кто принес, по его мнению, наибольшие несчастья человечеству, назвал (наряду с Гитлером и Сталиным)… Карла Маркса! Вот такая кардинальная переоценка ценностей.
(В скобках скажу: считаю «Капитал» величайшей книгой. Очень высоко ставлю и Энгельса, его «Анти-Дюринг», «Диалектику природы» и др. читал в молодости взахлёб. Мало того, с интересом конспектировал в институте «Материализм и эмпириокритицизм», автору в высоте интеллекта тоже не откажешь. Конечно, без Маркса и Энгельса не было бы России во мгле, но это не значит, что на них лежит прямая ответственность. Мы помним, чем выложена дорога в ад.)
10.
Наука – именно то поле человеческой деятельности, где понятие истины доминирует, главенствует, является критерием успеха или неуспеха. На житейском поле истина не играет такой роли. Она может быть очень приблизительной, нестрогой, во всяком случае, строгость ее не принято отслеживать так тщательно, как в науке. Это особенно относится к точным наукам, где само название этой области наук взывает к точности провозглашаемых в них истин. Неточные науки в этом смысле допускают послабления, в гуманитарных науках все почти истины относительны, приблизительны, субъективны. Субъективны, в частности, в том смысле, что часто формулируются, исходя из такого зыбкого понятия, как вкус. Отсюда, например, шаткость таких дефиниций, как, скажем, «великий», «выдающийся» и пр., применительно к оценкам той или иной, как правило, творческой деятельности людей.
Известная сентенция «о вкусах не спорят» как раз и говорит о крайней субъективности человеческого вкуса.
На житейском поле истина обычно именуется правдой. И тут чаще всего у каждого своя правда. Тут человеческий фактор начинает играть настолько существенную роль, что правда и неправда взаимопроникают, а бывает, со временем и меняются местами. Многие годы главной газетой страны была «Правда», но со временем выяснилось, что она беззастенчиво лгала. Ложь эта не была заблуждением, нет, она была намеренной, злоумышленной, порою каноном, обязательной директивой для всей страны.
Поиски правды и смысла жизни в пьесе М. Горького «На дне»
... всевозможных проблем, основными из которых является проблема правды и смысла жизни. В пьесе не дано однозначного ответа на эти ... его жалостью…» Сатин осуждает и утешительную ложь: «Ложь — религия рабов и хозяев…», «Правда — бог свободного человека!». Но романтической мечте ... этот герой хочет сказать о животной сущности человека. Бубнов видит в человеке лишь низкое, эгоистичное. В этом случае можно ...
«Лженаука», как ее называли в свое время в СССР и в той самой «Правде» (кавычки здесь имеют двойной смысл), кибернетика стала со временем основой такого технического бума, который перевернул в наше время самоё жизнь человечества, внеся в нее неведомые дотоле компьютеры, навигаторы, мобильники, а теперь еще и планшеты: айфоны, айпеды, смартфоны и пр. Из кибернетики вырос Интернет, революционно изменивший наш мир. Как представить сегодняшнюю жизнь без всего этого? Да, раньше жили, но жили на порядок беднее духовно. Трудно даже представить, что мы могли жить без мобильников. Теперь это предмет первой необходимости даже для младших школьников.
11.
Самое время сказать о лжи. Правда и ложь – близнецы-сестры. Ложь всегда рядится в одежды правды. Мало того, она знает правду, привлекает правду в союзники, подмешивая ее крупицы в свое варево. Полуправда, где ложь и правда перемешаны, – самая трудно распознаваемая ложь. Было бы странно, если бы ложь не рядилась в одежды правды, не браталась с нею: заведомая и откровенная ложь бессмысленна, потому что она сразу себя разоблачает, открывая подлинную правду. Открыто лгать имеет смысл только в шутку, в игре, для развлечения, как это делал барон Мюнхгаузен. Обычно лгут именно для того, чтобы правду скрыть. И еще неизвестно, что: правда или ложь в большей мере заполняет ниши коммуникаций в пространстве человеческого общения. Скорее, ложь. Без нее жить было бы невозможно. Она главенствует в жизни, облегчает ее. Мы постоянно лжем себе и другим, делаем тем самым жизненные ситуации красивее, приятнее. Ложь очень живуча, поскольку она часто бывает выгодна, удобна. В человеческой природе стремление к выгоде, удобству занимает важное место. А правда глаза колет. «Тьмы горьких истин нам дороже нас возвышающий обман». Правда одна, она прямолинейна, не знает вариантов, далеко не всегда выгодна. А ложь многовариантна, предоставляет возможность выбора. Ложь, если она не злонамеренная, не имеет целью причинить ущерб и намеренное зло, короче говоря, безобидная ложь часто смягчает жесткость жизни, скругляет острые углы жизненных ситуаций, делает жизнь более приемлемой. Бывает ложь во спасение, ложь во благо.
Но нет большего зла, чем злонамеренная ложь. Это ложь страшная. Страшной была ложь Геббельса, страшной была ложь советская. «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек». А в стране – миллионы заключенных, очень страшная, но тщательно скрываемая быль ГУЛАГа. В конце концов, правда всё равно всплывает (яркий пример – Солженицын), но, как сказал один остроумец, часто уже без признаков жизни.
Вот что говорит Д. Гранин в своей недавно вышедшей книге «Всё было не совсем так»:
«Гомеопатическими порциями мы получаем правду, запоздалую на десятилетия. Историки выдирают ее с трудом из архивов. Сведения полувековой давности всё так же под замком… Шестьдесят лет прошло, и только сейчас, усилиями героическими, появляется кое-что, сквозь зубы, о потерях, о том, как на самом деле началась Великая Отечественная, та война, что вел народ. Всё было завалено чудовищным враньем. Сочинили про коварную внезапность Гитлера, про преимущество в технике, в численности дивизий – чего только не наврали, лишь бы оправдать бездарность наших военачальников, преступные потери.
Три правды в пьесе на дне горького 11 класс
... звучит гордо! Но в этом ли правда? Во всяком случае, она уже не ложь. Сочинение на тему: Три правды в пьесе А.М.Горького «На дне» Пьеса А.М.Горького «На дне» была поставлена на сцене Московского Художественного театра в декабре 1902 года ... ведь без зла, как известно, не было бы и добра. Однако нельзя культивировать ее и превращать в идею, оправдывая иллюзорным благом. У каждого свое понимание « ...
…Страна никак не может выбраться из трясины лжи. Архивы недоступны, армейские начальники изо всех сил секретят прошлое. Особенно советское, словно свою постыдную родословную. С трудом удается опубликовать крохи, ничтожную часть, хотя уже прошли се мыслимые сроки хранения. Ушли из жизни все участники, все свидетели преступной нашей истории, и все равно Страх не снимает запретов» (с. 179).
Может быть, история – одно из самых благодатных полей для произрастания самой злонамеренной лжи.
Однако не следует путать даже безобидную ложь с фантазией или добросовестным заблуждением. Казалось бы, это понятно, но о том, что вопрос не так прост, свидетельствуют рассуждения о лжи писательницы Л. Улицкой. Вот что она пишет в книге «Священный мусор» (изд. в 2012 г., с. 165).
«Если стараться быть честными, говоря о лжи, – пишет Улицкая, – то мы вынуждены будем признать, что находимся в плену ложных представлений о мире, откуда бы мы их ни почерпнули: из Библии, из «Капитала» Маркса, изучений Платона, Аристотеля, Дарвина или самого Альберта Эйнштейна. То, что мы считали истиной вчера, сегодня обращается в свою противоположность. Правда и ложь оказались пластичны и взаимопроницаемы. Эта тесно переплетенная своим корнями пара – ложный антоним, поскольку противоположностью лжи не является правда, тем более ее высшая форма – истина. Антиподом лжи скорее является честность, которая не исключает ни заблуждений, ни ошибок».
Л.У. говорит о добросовестном заблуждении, которое весьма часто бытует и в науке. Но можно ли ставить его рядом с ложью? Думаю, нет. Ложь – это сознательный уход от правды в поисках выгоды. Посему здесь трудно с Л.У. согласиться, перечисленные ею имена и источники названы, на мой взгляд, всуе.
Дальше тоже путаница. «Ложного в мире гораздо больше, чем истинного. К тому же относительно критериев истины (правды) дебаты идут уже не первое тысячелетие. Исследовать ложь гораздо проще, чем исследовать правду. Ложь разнообразней, богаче нюансами, в ней присутствует привлекательное игровое начало». Насчет игрового начала я бы добавил слово «порой». У барона М. – да, но у газеты «Правда»??
«Нет в мире, пожалуй, ни одного значительного литературного произведения, которое выжило бы, если извлечь из него ложь, умышленную или неосознанную. Величайшие книги мира – «Божественная комедия» Данте Алигьери, «Король Лир», «Гамлет», «Отелло» Шекспира, «Фауст» Гете – обязаны своим существование исключительно лжи, ложным или сомнительным идеям. Заведомо лживым героям. Но какое богатство открывается перед читателем! Какое величие открывается в этой заранее обреченной на неудачу борьбе правды с ложью, добра со злом, жизни со смертью!»
Странно, что здесь писательница явно путает ложь с фантазией, с авторским вымыслом, законным правом автора литературного произведения. Именно у фантазии – игровое начало! И все искусство построено на фантазии – но не на лжи. О каких «заведомо лживых героях» говорит Л.У.? Очень неаккуратно сформулировано.
Можно ли представить, скажем, более условный жанр в искусстве, чем опера? И можно ли говорить даже в этом уникальном случае о лжи? Вопрос риторический.
Да, ложь занимает грандиозное место в человеческом, особенно общественном бытии, однако, к искусству это не имеет никакого отношения.
12.
Обратимся опять к житейскому полю и поговорим теперь об отношении истины и красоты. Красота – пожалуй, наиболее субъективная категория из перечисленных в названии эссе, само содержание которой рождается только в процессе оценки восприятия. Никаких объективных критериев оценки красоты в природе или в окружении человека не существует, как и самого понятия красоты нет вне человека. Животным понятие красоты неведомо.
В той же книге Людмила Улицкая пишет так: «Нужен ли человек пейзажу? Пейзаж прекрасно обходится без человека, но в некотором смысле и не существует без него. Не получает ли берег океана или опушка леса свое бытие в тот момент, когда появляется восхищенный наблюдатель прилива, дождя, движения облаков?».
Красота неопределима, ее можно понять лишь опосредовано, как причину особого воздействия внешних объектов на психику человека, которое вызывает ответную реакцию душевной гармонии, умиротворения, удовольствия, положительных эмоций. Объяснить это воздействие не удается, тайна сия велика есть, но факт, что такое воздействие существует, неоспорим, является ли источником красоты музыка, ландшафт, стихи, живопись или женское лицо.
Вообще говоря, неопределимость понятия не есть дефект того явления или той вещи, которую мы не можем определить. Это скорее дефект нашего ума. Неопределимы многие и весьма важные понятия, суть которых мы понимаем интуитивно: время, пространство, плоскость, линия, точка, материя, энергия, атом, молекула, сила, масса, поле (в физике), движение, частица, число, множество, объем, расстояние, информация, даже погода, даже совесть, если угодно. Известное определение материи, данное Лениным, есть просто замена одного неопределимого понятия другими (реальность, ощущение).
Так что не будем пенять красоте и считать ее каким-то непонятным исключением, примем ее неопределимость как неизбежную данность.
А в чем же связь красоты и истины? Принято считать, что красота – это свойство исключительно формы, безотносительно к содержанию. Так ли это? Да, гармония формы, необъяснимое воздействие некоторых пропорций (вспомним «золотое сечение) – всё это атрибуты красоты. Консонанс в музыке (в противоположность диссонансу), возникающий при наличии определенных соотношений между частотами звуков (как правило, кратных соотношений), тоже вызывает ощущение комфортной гармонии. Но с другой стороны, содержание вносит свой вклад в красоту формы. Автор этого эссе – сторонник того взгляда, озвученного Н. Заболоцким, что красота – не «сосуд, в котором пустота», а «огонь, мерцающий в сосуде». Поразительно, но математикам и физикам хорошо известно, что истинная теория, как правило, оставляет ощущение еще и красоты. Эта красота специфична, она доступна только специалистам, но она неоспорима. Например, теория относительности еще и изумительно красива, но чтобы это оценить, надо ее понять. Может быть, здесь просматривается связь красоты с неким совершенством, которое, в свою очередь, связано с истиной? «Красивая формула не может быть неправильной» – сказал академик А. Мигдал. А великий английский физик Дирак считал, что красота уравнений важнее, чем их согласие с экспериментом. Для ученого красота научной теории служит критерием истинности. Осознав истину, мы убеждаемся в ее совершенстве, и тогда возникает ощущение красоты. Впрочем, есть и такое мнение: «Красота выше гения, потому что не требует понимания». Это сказал Оскар Уайльд, а он тоже кое-что понимал, хотя и был склонен к блестящим парадоксам.
Существует, например, понятие красоты в шахматах, этой самой интеллектуальной из игр, где поиск истины составляет самую суть игры. Существуют красивые партии, красивые комбинации и даже призы за красоту.
(Однажды такой приз был присужден американскому гроссмейстеру С. Решевскому. Деньги были посланы ему переводом, и когда он пришел на почту, сотрудница почты, прочтя на бланке перевода «Приз за красоту», с большим волнением выглянула в окошко, чтобы увидеть обладателя экзотичного приза. Каково же было ее разочарование и удивление, когда она увидела за окошком маленького плешивого старикашку!)
13.
Красота относительна. У каждого свое представление о красоте.
И хотя существуют и общепризнанные эталоны, никто никому не мешает не согласиться с ними. «Ничто не может быть красиво со всех точек зрения» /Гораций/. Неискушенному восприятию разница между царевной Лебедь Врубеля и лебедями на коврике над кроватью может не показаться очевидной, так же, как разница между музыкой, извлекаемой из губной гармошки и органа. Тот, кто увидел впервые Центр Помпиду в Париже, был, скорее всего, шокирован нагромождением разноцветных труб, вынесенных наружу, на стены здания. Впервые увидевшие картины Дали вряд ли сразу ощутят восторг, скорее, это будет непонимание и недоумение. Однако спустя время к кому-то придет восхищение и восторг… Эйфелева башня – сегодня не только символ, но и украшение Парижа. А при своем рождении она казалась уродством. Мопассан любил обедать в ресторане на Эйфелевой башне, объясняя это тем, что там единственное место, откуда он ее не видит.
Но те, кто играет на гармошке или вышивает лебедей на коврике, убеждены, что творят красоту именно они. Здесь уместно вспомнить слова великого художника Аркадия Пластова из его письма к сыну. “Алмаз, блистая бриллиантом в перстне, вряд ли имеет право поплевывать на алмаз, находящийся где-нибудь в глубине земли. Чем тот виноват, что его не вытащили на свет божий, не гранили, не вставили в кольцо? Обстановка, жизненные условия – страшная вещь, сынок, и поэтому надо в жизни больше думать о том, как бы оправдать затраченные на нас силы и средства, любовь и внимание, непрестанно ускоряя свой шаг навстречу открывшейся твоему взору правде. Людей этих, обездоленных и окорначенных жизнью, надо жалеть и помогать по силе возможности что-нибудь понять из того, что еле-еле им брезжит. Конечно, все это правда, что воображение и разумение их кургузо и часто смешно и нелепо, но, милый мой сынка, когда будешь много старше и опытнее в жизни, ты с горечью увидишь, что даже с большими данными познать истину и видеть красоту нелегко…”.
Но люди «даже с большими данными» тоже неоднозначно воспринимают творения искусства. Кто-то считает последнюю постановку «Руслана и Людмилы» в Большом театре новым блестящим словом в оперном жанре, а кто-то (я в их числе) – полным безобразием. Опера – очень условный жанр, но путать его с балаганом непозволительно, это безвкусица. Хотя традиционная опера и может наскучить (лучше всего сказал об опере блистательный остроумец Бернард Шоу: «Сюжет любой оперы прост: тенор и сопрано хотят переспать, а баритон им препятствует»), но жанр есть жанр, ломать его через колено – моветон. Кто-то ценит мелодию в музыке, а кто-то отрицает ее необходимость. В. Гергиев объявил своим кумиром в музыке С. Прокофьева. А Прокофьев называл пошляком… Шопена (?).
Толстой не признавал Шекспира. Кто-то ищет смысла в живописном сюжете, а кто-то просто черпает удовольствие в бессмысленном сочетании красок и линий. Орнамент обоев может быть красив, но никто не именует это живописью. «Черный квадрат» Малевича – это манифест, а не художественное творение, исполненное красоты и художественного смысла.
Известен такой анекдот. На выставке авангардной живописи посетитель спрашивает художника: «Скажите, а почему у вас небо красное, трава синяя, а лица квадратные?» «Я так вижу мир», – отвечает художник. «Если вы так видите мир, почему вы пошли в художники?»
В Москве в мае 2013 устроили выставку испанского художника Миро. Репортер взахлёб говорит о выдающихся достижениях этого художника, и потом нам показывают, как он работает. Выливает на лежащее на полу полотно краски, размазывает их, в итоге получается какое-то сочетание красок и линий, но как усмотреть в этом красоту? Где тут искусство, в котором должна присутствовать эмоция, да и мысль? В конце концов, такому «творчеству» можно обучить и обезьяну. Это не полемическая крайность, такие «выставки» бывали, и люди восхищенно цокали языком и качали головами. Как тут не вспомнить сказку о голом короле! Странно еще, что эту обезьяну не избрали членом Академии художеств!
25 июня с.г. в передаче «Academia» на канале «Культура» прошла блестящая лекция А. Кончаловского о профанации в искусстве, где он доказательно назвал все эти вещи своими именами, призвав слушателей вспомнить сказку о голом короле.
14.
Красота – основа всех искусств.
Эстетическая струна звучит в нашей жизни постоянно и украшает ее. В ней мало, казалось бы, практической пользы, хотя с этим можно не согласиться. Вот прочитал человек прекрасную книгу, увидел прекрасную картину, услышал прекрасную музыку – и под впечатлением создал прекрасное и очень полезное нечто. Изобретение, скажем. Или некую теорию. «Достоевский дает мне больше, чем Гаусс» – сказал Эйнштейн. А что давала его уму игра на скрипке? Можно только догадываться. Впрочем, сказал же один из исследователей феномена воздействия музыки Гордон Шоу: «Сложная музыка каким-то образом питает и отделы мозга, ответственные за абстрактное мышление».
«Искусство – это воплощение красоты, гармоничное сочетание частей. … То, что не прекрасно, – не искусство» /Хорхе Анхель Ливрага/.
В отличие от науки искусство, в основе которого – понятие красоты, в целом не развивается поступательно. Античное искусство остается прекрасным и в наше время. Рубенс и Рафаэль, Леонардо и Микеланджело остаются непревзойденными вершинами в искусстве изобразительном, как и Сервантес и Данте, Шекспир и Гете – в искусстве слова. Конечно, на каких-то кратких отрезках времени возможен прогресс: переход от Ломоносова, Сумарокова и Тредиаковского к Пушкину был великим скачком в русской поэзии. Но дальше Пушкин так и остался сияющей вершиной, непревзойденным идеалом поэтического гения, хотя его гусиное перо давно осталось в прошлом, а ныне в распоряжении литераторов уже даже не вечные ручки Паркера, и не пишущие машинки Ремингтона, а современные компьютеры. И если эту вершину нельзя пока покорить, возникают желания ее обойти на путях модернизма и иных «измов». Новые пути в искусстве никому не заказаны, Лермонтов, Тютчев, Некрасов, Маяковский, Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Пастернак и после Пушкина достигли высот великих, но много на этих путях, наряду с самородками, видно и пустой породы.
Прекрасное – вершина красоты. Оно не имеет измерений, не имеет пределов, как не бывает избыточной красоты.
Чувство красоты изначально дано человеку (вспомним наскальные рисунки), и это надо принимать как данность, как великий подарок – Бога или природы, не имеет значения. Чехов призывал быть достойными этого подарка: «В человеке всё должно быть прекрасно…».
15.
Искусство, т.е. красоту творят художники. В самом широком смысле этого слова. Далеко не любой текст в словесной области отвечает критерию красоты, но литература, призванная отвечать этому критерию, именуется художественной, а ее творцы – художниками слова. В былые времена художественная литература именовалась также изящной словесностью. Московский музей изобразительных искусств прежде именовался музеем изящных искусств. Изящество стоит где-то рядом с красотой, а может, входит в ее состав, и оно так же, как и красота, неопределимо. Есть Художественный театр. Попробуйте объединить его с Малым театром – получите Малохудожественный театр. Название Художественного театра не просто отличает его от других театров, это не просто ярлык, бренд, но еще и образ театра, заявка Станиславского на оценку уровня его театра. И художественные фильмы гордо несут тот же знак качества. Нет, документальные фильмы – тоже род искусства, но красота в них на втором, а то и на третьем плане, их эстетика – это эстетика факта, документа. На первый план здесь выходят поиски истины, этой, в некотором смысле, родственницы красоты. Их можно объединить понятием креативности, ни одна из них не рождается без творца, без его творческого потенциала.
16.
Антипод красоты – уродство. Если красота вызывает ощущение душевного комфорта, гармонии, радости, то уродство провоцирует прямо противоположные реакции. Эсмеральда и Квазимодо, Василиса Прекрасная и Баба-Яга, Джильда и Риголетто. В вещественном мире уродство (свалка, помойка, криво висящая картина), как и красота, осознается человеком и становится фактом лишь в его восприятии, не раньше. В Природе объективно уродства не бывает. Природа сама по себе (до и вне человека) не отмечена ни красотой, ни уродством. А человек наделяет Природу чаще всего красотой. Ибо она естественна и совершенна. И бурелом может быть прекрасен, живописен, может вдохновить художника. Даже последний слизняк – совершенен в своих функциональных возможностях и в этом смысле, если вдуматься, прекрасен как создание (и специалист-зоолог это подтвердит), хотя, может быть, не угодит эстетическому вкусу человека, воспитанного в иных понятиях о красоте. Вы видели, как любовно обращается Н.Н. Дроздов с жабой, ящерицей, змеей, другими гадами? Несомненно, такое общение доставляет ему эстетическое наслаждение.
Прекрасны пчела, муравей, бабочка, стрекоза и другие подобные создания. А собака! А скаковая лошадь! А гепард! А роскошные бесконечно разные цветы! А фантастически красивый подводный мир! А птицы – фламинго, орел, колибри, ласточка! А деревья – клен, дуб, эвкалипт, береза!
Совершенство, повторяю, всегда красиво. Есть притча о горбуне, который жаловался священнику, что Бог его обидел. «Чем ты недоволен? – отозвался священник. – Посмотри на свой горб! Ведь он – само совершенство!»
Но это, конечно, шутка. С другой стороны, если красота – это только совершенство, то почему заурядная лань кажется нам красивее самого совершенного крокодила? Если говорить серьезно, видимо, крокодила портит явно выраженная нацеленность на агрессию, плотоядность, отсутствие грации и гармоничных пропорций, так свойственных лани. Лань безобидна, добра, трогательно беззащитна. Стало быть, в понятие красоты входит еще и этическая составляющая, добро. Злом не полюбуешься. Именно в этом смысл высказывания великого писателя: «Красота спасет мир». Конечно, он имел в виду то доброе начало, которое несет с собой красота. А Самюэль Джонсон высказался еще определеннее: «Красота без доброты умирает невостребованной». Еще категоричнее был Генрих Гейне: «Доброта лучше красоты». Однако расплывчатость, неопределенность, условность этого афоризма не позволяет считать его истинным. Он лишь показывает, в каком направлении надо двигаться при оценке важности этих категорий.
17.
Поговорим теперь о добре (не о том, которое наживают, а о том, которое делают).
В отличие от красоты, которая является эстетической категорией, хотя и включающей в себя этическую составляющую, добро – категория чисто этическая, нравственная. Вся история человечества есть история борьбы добра со злом. При этом роли между ними распределены очень четко: зло действует, а добро в конце концов, рано или поздно, все-таки торжествует. Гегелевский закон единства и борьбы противоположностей нигде так ярко не виден. Даже на самом Верху идет этот процесс: Бог олицетворяет добро, Сатана – зло. (Впрочем, Сатана, кажется, обитает не вверху, а где-то внизу.) Мир – это собрание антитез: правда – ложь, ум – глупость, здоровье – хворь, счастье – несчастье, добро – зло… Можно заметить, что зло рядится в привлекательные одежды и противостоит добру во множественных обличьях. Это заложено даже в языке. Счастье одно, несчастий – множество. Точно так же здоровье не имеет множественного числа, а хворей – много. Правда – одна, а ложь многолика. Даже само добро мы знаем только в единственном числе, зато выбираем из двух, а чаще из многих зол.
Добро – краеугольный камень нравственности. Все десять заповедей, в сущности, это призыв к проявлению разных форм добра. Или к запрету разных форм зла. Не убий. Не лги. Не кради. Не прелюбодействуй. Не сотвори себе кумира. Можно сомневаться в том, откуда они возникли, но несомненно одно: этот нравственный остов – важнейшая скрепа общества, его ориентир. И свидетельство того, что в основе теизма лежит идея добра.
Правда – один из ликов добра. Правда не может нести в себе зло. «Все минет – правда останется» – любил повторять Твардовский. Но как же трудно бывает правде преодолевать ложь! Считается, что у лжи длинные ноги, но короткие руки. Однако «Ложь успевает обойти полмира, пока правда надевает штаны» – заметил как-то Черчилль. Да, ложь бегает быстро, но в прямом столкновении на ринге нокаутировать правду – если у правды нет кляпа во рту, конечно – тут у нее руки коротки.
Да, зла много на земле. Пожалуй, слишком много. Но не будь тех заповедей, его было бы куда больше. Все-таки оно вынуждено маскироваться, как ложь маскируется под правду. Оно старается действовать тайно. Ибо человечество в целом исповедует идею добра. И стремится искоренять зло. Собственно, без зла добра не существует, добро есть преодоление зла. Белые фигуры не могут выиграть шахматную партию при отсутствии черных фигур. «Ты должен сделать добро из зла, потому что больше его не из чего сделать» – это эпиграф из Роберта Пенна Уоррена к «Пикнику на обочине» Стругацких. Да, есть в истории периоды торжества зла, но все-таки у зла короткое дыхание, оно выигрывает на коротких дистанциях, а на длинных дистанциях на финише торжествует (до сих пор, по крайней мере, так было) все-таки добро. Нацизм как государственная религия зла, был повержен. Сталинизм как государственная религия зла (рядившегося под добро) тоже был повержен. По большому счету, повержен, конечно, если пренебречь мелкими рецидивами.
Скажем и о том, что зло эстетически непривлекательно (хотя порой его обличья бывают заманчивы для слабых душ).
Добро же красиво, и тут мы снова видим, как сходятся разные категории, в частности, добро и красота. Можно сказать и о том, что истина все-таки в добре, а зло всегда лживо. Вот вам и триада, упомянутая в самом начале.
Высший носитель истины – гений. А гений и злодейство, как известно, несовместны. А как же, могут сказать, гениальный поэт и убийца Вийон? Или уже упоминавшийся персонаж Конан-Дойля профессор Мориарти? Или Гринуэй (герой романа Зискинда «Парфюмер»)? А инженер Гарин? А один из «бесов» Ставрогин? А кардинал Ришелье (в трактовке Дюма)? Литературные персонажи? Да, но и в жизни есть примеры, только вспоминать их не хочется. Разве что Нерон, чей образ потускнел за давностью… Еще приходит на ум Вагнер. Что ж, исключения только подтверждают правило. Да, есть гении зла. Но человечество, признавая за ними определенную умственную высоту, отвергает зло, творимое ими. Памятников от благодарных потомков им не ставят.
18.
Важнейший признак добра – бескорыстие. Зло всегда корыстно, им движут низменные мотивы ненависти, или корысти, или зависти, или мести, и мотивы эти давят на психику, требуют утоления. Корни зла – в неудовлетворенных и необоснованных амбициях, в тяге к негативу, в отвержении любви. Зло порождается больным рассудком, оно – опухоль рассудка. А добро идет от естественного чувства, оно не рассуждает, не требует мотивов, ему не нужны корыстные побуждения, добро – это импульс, идущий изнутри, тяга, заложенная в человека от рождения или сформированная воспитанием, образцами поведения других людей. Добро движется любовью, которая злу неведома.
Какая корысть двигала Дон-Кихотом? А Сократом? А маленьким принцем? А Тимуром из повести Гайдара? Пьером Безуховым? Алешей Карамазовым? Юрием Живаго? Матерью Терезой? Максом Волошиным? Чеховым? Андерсеном? Даниилом Андреевым? Альбертом Швейцером? Папой Иоанном Павлом II? Доктором Гаазом? Доктором Рошалем? Доктором Споком? Доктором Айболитом? Христом или Буддой, наконец? Все они творили добро по велению сердца и разума.
«Спешите делать добро!» – сказал доктор Гааз. Ключевое слово здесь: «делать». Доктор Гааз работал в тюрьмах, добился отмены кандалов, сделал еще много добрых дел.
Добро деятельно, оно (как и грех) реализуемо в трех формах: помышлением, словом и делом. Добро помышлением – это доброта, готовность к свершению добра словом и делом. Слово очень во многих случаях – это тоже дело. Хотя слово может быть и всего лишь обещанием, намерением доброго дела. Это то, что мы зовем доброжелательностью.
Добрый день! Добро пожаловать! Доброго здоровья! Доброго пути! Вот что говорят люди друг другу, когда хотят выразить свою приязнь.
Добро созидательно, зло разрушительно. На подвижничестве добра зиждется земная жизнь. Кто может быть добрее матери, только что родившей ребенка? Прошедшей через муки к ослепительному счастью?
Зло порождает хаос, добро восстанавливает порядок. Стало быть, зло паразитирует на законе возрастания энтропии, добро по природе своей росту энтропии противостоит. Вот почему злу надо ставить препоны, а добру пробивать дорогу. Так же, как лжи и правде.
Зло лживо, добро дружит с правдой. Добро благородно, зло вероломно. Добро щедро, зло скаредно. (Есть и такое мнение: щедр не тот, кто дает, а тот, кто берет – он позволяет другому быть щедрым.) Добро искренне, зло скрытно. Добро совестливо, зло бессовестно. Наконец, как уже сказано, зло уродливо, добро красиво. Так замыкается триада, образуя единство истины, красоты, добра.
Широко известно высказывание Канта: «Две вещи наполняют душу… удивлением и благоговением тем чаще, чем продолжительнее размышляешь о них: звёздное небо надо мною и моральный закон во мне». В звездном небе мы ищем и обретаем истину, а если отвлечься от истины и просто любоваться им, то и красоту. А нравственный закон – это то, что мы называем этикой, стержень которой составляет учение о добре. Стало быть, Кант говорит все о том же триединстве истины, красоты и добра.
«Что тебе дала философия?» – спросили стоика. Он ответил: «С нею я делаю с охотой то, что без нее делал бы с неволей». Взято из книги Д. Гранина «Всё было не совсем так». Это к вопросу о том, почему я стал писать этот материал. Охота пуще неволи.
28.06.13
