Эразм Роттердамский

метки: Роттердамский, Эразм, Лютер, Церковь, Реформация, Особенно, Эпоха, Работа

Изучение истории европейского Средневековья переживает сегодня эпоху открытий. Одно из них и самое главное — открытие человека, не абстрактного, не человека вообще, а именно человека той эпохи — западноевропейского Средневековья.

За внешним планом известных событий, войн, хозяйственных и политических изменений и преобразований европейского общества, историки стремятся увидеть и понять самих действующих лиц — «конкретно человека христианского средневекового Запада, неотделимо от его социальной и культурной среды, от того мира, в котором он жил и который обустраивал, изменчивого, с его страстями, надеждами, упованиями, с его представлениями о добре и зле, о том, что хорошо и что плохо, — словом, они стремятся понять все то, что составляет содержание собственно средневековой культуры» / 4 7 , с. 7 /. В этом сегодня состоит одна из центральных проблем современной медиевистики.

Происходящие в жизни современной России и Дагестана перемены, пересмотр духовных и нравственных устоев, оживление религиозности, рост религиозного сознания требуют объективного изучения прошлого, его культурных и религиозных традиций — это позволит современному обществу пересмотреть свое отношение к унаследованным от предшествующих эпох мировоззренческим проблемам и способам их решения.

Для выяснения этих вопросов ученые обращаются к изучению жизни и творчества выдающихся представителей разных эпох и стран. Для Западной Европы периода последней трети XV века и первой трети XVI столетия особый интерес представляет великий нидерландский гуманист Эразм Роттердамский, оказавший решающее влияние на так называемое Северное Возрождение — этим термином отечественные и зарубежные исследователи называют Возрождение в европейских странах к северу от Альп, в отличие от итальянского Возрождения.

Эразм Роттердамский сыграл огромную роль в истории немецкого гуманизма, но он принадлежал не только Германии. Он явился провозвестником Реформации. Эразм был свидетелем поражения Великой крестьянской войны в Германии (1524-1525 гг.) и победы римской католической церкви, получившей в историографии название «контрреформации». Церковь, опираясь на поддерживавшие ее политические и общественные силы, активно противодействовала происшедшим изменениям в Священной Римской империи.

Рассуждение человек эпохи возрождения. Исскуство эпохи возрождения ...

... сдвигом, происшедшим в сознании людей, обратившихся к культу земной жизни и красоты. В эпоху Возрождения объективное изображение мира было увиденное глазами человека, поэтому одной из ... Римская империя германской нации стала ареной двух первых антифеодальных революций - Великой крестьянской войны в Германии и Нидерландского восстания. Переходный характер эпохи, происходящий во всех областях жизни ...

Последствия порожденных Реформацией событий и процессов сказываются до наших дней и уже в силу этого изучение наследия Эразма Роттердамского является одной из актуальных задач современных ученых. Подчеркивая масштаб Реформации или обозначая эпоху, на которую она непосредственно наложила свой отпечаток, само это слово очень часто пишут с большой буквы, подобно тому, как это делается применительно к Возрождению или эпохе Просвещения.

Задача дипломной работы состоит в том, чтобы изучить жизненный и творческий путь Эразма Роттердамского; через анализ его самых известных современникам сочинений (некоторых только потому, что творческое наследие гуманиста огромно) раскрыть основные реформационные идеи, содержащиеся в его произведениях; показать взаимоотношения Эразма с самыми известными деятелями Реформации и то, какое влияние он оказал на так называемое Северное Возрождение. Для раскрытия этих вопросов очень кратко обрисовать обстановку, в которой жил и писал Эразм, то есть особенности развития прежде всего Германии на рубеже XV-XVI столетий, оказавшей значительное влияние на Эразма и получившей отражение в его творчестве.

Хронологические рамки дипломной работы охватывают период жизнедеятельности Эразма Роттердамского, то есть последнюю треть XV — первую треть XVI столетия.

Сегодня историки владеют уже целой системой методов, исследовательских приемов, позволяющих приблизиться к пониманию содержания средневековой культуры и ее творца — средневекового человека, воссоздать его образ и особенности восприятия им мира и себя в этом мире, системы ценностей, определявшие и организацию жизни и отношения между людьми / 8, с. 3 /.

Методологической основой дипломной работы явились важнейшие принципы исторического познания — историзм и объективность, критическое отношение к источникам и историографии по исследуемой проблеме.

Источниковую базу дипломной работы составили труды Эразма Роттердамского — краткая их характеристика дается в тексте нашей работы. Многогранность Дарования Эразма отвечала духу времени. Знаток и пропагандист наследия античности, Эразм был талантливым писателем, выдающимся ученым-филологом, автором множества философских, теологических и педагогических работ. Он оставил огромное эпистолярное наследие и целую библиотеку изданий греческих и римских классиков, западных и восточных раннехристианских мыслителей, труды которых изучил, прокомментировал, подготовил к печати.

Из литературных произведений Эразма среди современников и в наши дни наибольшей популярностью пользуются: шедевр Эразма — ироническая «Похвала Глупости» / 3 / и сборник диалогов на темы повседневной жизни XVI века — «Разговоры запросто» / 3; 6 /. Обе работы прочно вошли в золотой фонд европейской литературы как «сатирические зерцала» эпохи, отличающиеся энциклопедической широтой изображения ее типов, быта, нравов, как книги, остроумно и язвительно бичующие пороки и предрассудки всех слоев общества позднего Средневековья / 15, с. 84 /.

Цель и задачи дипломной работы

... список использованных источников; приложения (при необходимости). 3.3.2 Титульный лист является первой страницей дипломной работы и оформляется в соответствии с приложением А. Страница титульного ... фор­мулируются цель и задачи исследования, дается краткая экономическая харак­теристика организации, на материалах которой выполняется дипломная работа. 3.3.8 Основная часть дипломной работы содержит, как ...

В отдельных случаях привлекались некоторые из его «Философских произведений» /7/ (они требуют самостоятельного изучения и здесь не рассматриваются), а также опубликованные в хрестоматии по истории средних веков «Панегирик герцогу Филиппу по случаю возвращения его из Испании» (1504 г.), /4/ и «Наставление христианского государя» (1515 г.) / 4 /, а так же первый полный перевод и издание на русском языке — «Жалоба Мира» (1516 г.) /5/.

Исследователи относят последние три труда к числу так называемых политических сочинений Эразма, хотя сам он относил их к жанру декламаций. По мнению самого гуманиста, этот жанр позволял выразить важнейшие соображения относительно уклада жизни и ее переустройства. Ученые не находят в них развитой политической теории или проектов социального устройства, эти труды не содержат высказываний о сущности государства и структуре общества. Но, все же, это политические сочинения, поскольку в них рассматриваются вопросы, касающиеся разных общественных проблем /26, с. 59/ критикуются как церковные, так и гражданские учреждения, автор призывает к осуществлению идеала, противостоящего кровавой реальности, бесконечным войнам и т.п.

Источниковую базу составили и литературные произведения другого видного немецкого гуманиста — Ульриха фон Гуттена, представителя обедневшего рыцарства. Эти сочинения написаны им в распространенном в тогдашней средневековой Европе жанре диалога: «Лихорадка I» /3/, «Лихорадка II» /3/, «Владиск, или Римская троица» /3/.

Реформация и Крестьянская война в Германии тесно связали судьбу Эразма не только с Ульрихом фон Гуттеном, но и с Мартином Лютером и с Жаном Кальвином /33/. Для выяснения произвола римской церкви в Германии и специфики отношения к католической церкви Эразма и Лютера, большой интерес представляет послание Мартина Лютера (основателя лютеранства) «К христианскому дворянству немецкой нации об улучшении христианского состояния», написанное им 24 июня 1520 г. /4/.

В отдельных случаях привлекались материалы по истории средневековой Германии и Крестьянской войны из источников, опубликованных В.А. Ермалаева /2/ и из публикации материалов, связанных с великим немецким художником Альбрехтом Дюрером /1/.

Жизни и деятельности Эразма посвящена поистине необозримая литература, которая получила даже свое особое название — «эразмиана». Свой вклад в «эразмиану» вносили и вносят зарубежные и наши (российские) ученые. Причем интерес к наследию великого нидерландского гуманиста продолжает расти.

В XIX веке немецкий либеральный историк 80-х годов Карл Лампрехт/21/ освещал история Германии конца XV — начала XVI вв. с буржуазных позиций. Автор рассматривал деятельность гуманистов, в том числе и Эразма, и Реформацию как результат особого раннекапиталистического и городского развития Германии. Такого же мнения придерживался и советский историк А.Д. Эпштейн /39/, но его взгляды не нашли поддержки в советской историографии шестидесятых годов /15, с. 86/.

В произведения наших ученых: М.М. Смирина, посвященных Эразму Роттердамскому и реформационному движению /34/, Германии эпохи Реформации и Великой крестьянской войны /35/, истории политической борьбы в Германии перед Реформацией /36/ и истории раннего капитализма в германских землях 37/; в «Очерках истории Германии с древнейших времен до 1918 г.» /30/; в труде В.В. Клочкова «Религия, государство, право» /20/; в двухтомной истории немецкой литературы под редакцией Б.И. Пуришева (один из самых крупных отечественных специалистов по нашей теме) /16; 32/; в монографии В.Е. Майера /23/; в коллективных монографиях по истории политических и правовых учений в период средневековья и в эпоху Возрождения /18/, по философии эпохи ранних буржуазных революций /41/; в первом томе коллективного двухтомного труда «Германская история в новое и новейшее время» /12/; в работах С. Маркиша /24; 25; 26/ и других содержится большой фактический материал, дается анализ творчества Эразма и других немецких гуманистов его эпохи, их воззрений и отношения к немецкой действительности рубежа XV-XVI веков; в статьях А.Н. Немилова, посвященных значению Реформации для культуры Северного Возрождения и его специфики /28; 29/; в статьях С.М. Стама /40/, В.М. Володарского о гуманистических и социально-политических взглядах Ульриха фон Гуттена /10; 11/.

Произведения мирискусников как источники для изучения истории ...

... истории и культуры Петербурга. В свою очередь, правильно организованная работа с произведениями будет способствовать всестороннему развитию мышления учащихся. Цель работы: изучить роль художественного объединения «Мир искусства» в культуре Санкт-Петербурга ...

Большую помощь в написании дипломной работы оказали материалы научной конференции, которая была проведена в июне 1986 г. в Москве. Она была приурочена к 450-летию со времени кончины Эразма. Конференция была организована Комиссией по культуре Возрождения Научного совета по истории мировой культуры АН СССР совместно с Институтом всеобщей истории АН СССР. В работе конференции участвовали историки, философы, искусствоведы и литераторы из многих городов СССР. Материалы конференции составили основу коллективного сборника «Эразм Роттердамский и его время» /45/. В сборнике освещаются вопросы формирования и развития взглядов гуманиста, его вклад в развитие передовой европейской культуры, оказавшей воздействие на передовую общественную мысль XVI-XVII вв. В приложении к этому изданию впервые на русском языке публикуется полный перевод произведения Эразма «Жалоба Мира, отовсюду изгнанного и поверженного». Издание иллюстрировано портретами Эразма и его современников, а также другими произведениями мастеров ренессансного искусства.

Частично использовалась книга В.П. Бутромеева «Всемирная история в лицах: Позднее средневековье» /9/, которая представляет собой энциклопедию для школьников и содержит материал о великих и знаменитых людях, оставивших неизгладимый след в истории.

Значительный интерес по теме дипломной работы представляют работы российского сторонника французской «Школы Анналов» А.Я. Гуревича /13; 14/, Ю.Л. Бессмертного /8/ и А.Л. Ястребицкой /46; 47/, в которых указанные авторы знакомят с результатами и материалами исследований средневековой культуры крупнейшими современными учеными как зарубежными (Марк Блок, Жак Ле Гофф, Жорж Дюби, Филипп Ариес), так и российскими (Л.М. Баткин, О.А. Акимова, Л.П. Репина).

Работы этих ученых заложили основы нового, социокультурного направления изучения западноевропейского Средневековья — так называемой новой исторической науки или исторической антропологии.

Итоговая контрольная работа по истории 6 класс (Средние века+Россия)

... Прочитайте текст и напишите цифры предложений, в которых содержится ошибка. Часть 3. Прочитайте отрывок из сочинения историка и выполните задания. ... два любых проявления. Годоваяконтрольная работа по истории 6 класс Вариант 3 Часть 1. ... культуры и выполните задания 1, 2. 2. 3. 4. 1. На каких двух из этих четырёх изображений представлены памятники культуры России, а на каких – памятники культуры ...

Историко-антропологическое исследование — это культурологическое и социальное исследование одновременно: оно исходит из того, что «равно невозможно понять ни культуру вне ее социального контекста, ни само общество, абстрагируясь от культуры как органического аспекта его жизнедеятельности» /47, с. 10/.

Социокультурный подход к изучению истории позволяет освободиться от ее мистификаций: по-новому понять природу исторической закономерности и структуры, не возвышающихся над человеком и обществом, но складывающихся в процессе живой и конкретной практики людей. А.Я. Гуревич отмечает: «Люди сами творят свою историю. Человеческие поступки и реакции во многом диктуются не столько материальными интересами, сколько сложившимися представлениями, идеалами, мировосприятием в целом, культурной традицией. Именно поэтому человек с его внутренним миром, исторически и культурно обусловленным, выдвигается сегодня в центр исторического исследования» /13, с. 42/. Это не означает, что историки перестали интересоваться событиями или памятниками культуры. Нет, они интересуют их по-прежнему, «но иначе — не сами по себе, а как выражение «языка культуры», представлений и социального поведения людей, продиктованных их мыслительными и эмоциональными установками» / 14, с. 5/.

Разрабатываемый выше уже перечисленными и другими учеными новый подход к изучению средневековой культуры представляется весьма интересным и перспективным, но, к сожалению, в библиотеке ДГУ кроме отдельных статей в периодических научных изданиях нет тех монографических изданий, которые необходимы по теме дипломной работы.

В работе Ф. Энгельса «Крестьянская война в Германии» /43/, написанной на основе опубликованных немецким ученым В. Циммерманом /42/ источников, говорится о произволе и засилье католической церкви в Германии, характеризуется деятельность немецких гуманистов конца XV — начала XVI века, дается характеристика руководителей Крестьянской войны, из которых нас больше всего интересовал Мартин Лютер.

Работая над темой дипломной, мы часто обращались к словарям по истории средних веков, изданным С.И. Муртузалиевым и А.Т. Рагимовым/27 / и Е.Д. Смирновой /38/, а также к словарю «Католицизм» под редакцией Л.Н. Великовича /19/. Ссылки на них в тексте дипломной не даются (так посоветовал научный руководитель), но они значительно облегчили работу над темой.

Структурно наша дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных источников и литературы и одной иллюстрации — предположительно шуточный «портрет» Эразма Роттердамского.

1. Эразм Роттердамский и Реформация, .1 Жизненный путь Эразма

эразм церковь реформация возрождение

Эразм Роттердамский стоит у истоков европейской гуманистической литературы. Гуманизмом (от латинского «гумус» — «человечный») называют философское и литературное мировоззрение, которое проповедует человечность в отношениях между людьми, любовь к людям и уважение к ним, в противоположность идеям насилия и жестокости.

Архитектура Санкт-Петербурга XVIII века

... восхищение. Торжественный, праздничный характер архитектуры. Растрелли наложил отпечаток на всё искусство середины 18 века. В Петербурге в эти же ... известный под названием домика Петра Великого уникальный памятник Санкт-Петербурга, единственная деревянная постройка времен основания города, дошедшая до ... годах по проекту Трезини на месте деревянной церкви, заложенной во имя апостолов Петра и Павла. ...

Эразм Роттердамский родился в 1466 или 1469 г. в Нидерландах, но жил, обучался и писал свои сочинения во многих странах Европы. Эразм (псевдоним, который он сам себе присвоил) родился в голландском городе Роттердаме. Он был незаконнорожденным сыном бедного приходского священника Геерта де Прата и служанки и поэтому в зрелые годы сам взял себе фамилию Дезидерий, что в переводе значит желанный.

Его родители рано умерли. С детских лет он испытывал материальные лишения, что было, вероятно, одной из причин побудивших его вступить в монашеский орден. После учебы в монастырской школе Эразм поступил (вероятно, в возрасте восемнадцати лет) в монастырь, куда его привлекли прекрасная библиотека античных авторов и возможность предаваться их изучению и сочинению собственных трудов / 25, с. 10 /.

Позднее он принял сан священника, но это обстоятельство в дальнейшем никак не отражалось на его положении, образе жизни и мыслей. Монастырские порядки вскоре начинают все сильнее стеснять Эразма, более всего на свете ценившего свободу. В возрасте двадцати пяти лет он воспользовался возможностью покинуть монастырскую обитель навсегда: благодаря своей образованности он получил от одного епископа приглашение поехать с ним в качестве секретаря в Италию.

Поскольку поездка откладывалась, Эразму удается отправиться в Париж, где он начинает учиться на богословском факультете университета. Изучая становление идеологии Эразма, многие авторы вслед за выявлением нидерландских истоков его мировоззрения обращаются непосредственно ко времени пребывания Эразма в Англии, считая этот этап решающим в формировании взглядов великого гуманиста. Парижскому периоду (лето 1495 — лето 1499 г.) при этом почти не придается значения. Однако в последние годы исследователи пришли к выводу об известном значении для формирования мировоззрения Эразма первого парижского периода /26, с. 19-20/.

Эразм прибыл в Париж летом 1495 г. для учебы в Сорбонне. Он поселился в одной из коллегий университета — Монтегю, приором которой был Ян Стандонк. У богословов Сорбонны Эразм получил возможность основательно познакомиться с теологией. Приступая к занятиям на теологическом факультете, он заранее был готов к резкому неприятию схоластики. Непосредственное знакомство со схоластическим богословием немало значило для гуманистической теологии Эразма.

Страстное увлечение Эразма гуманистической культурой, отличавшее его с юности, сблизило его с гуманистами Парижа, имевшими к этому времени уже довольно прочные позиции. Контакты Эразма с французским гуманистическим движением конца XV века оказались плодотворными по ряду причин. Несмотря на сходство французского гуманизма с нидерландским, отражающее определенный этап в развитии Северного Возрождения, французский гуманизм был более итальянизированным. В отличие от Нидерландов Франция имела довольно тесные культурные связи с Италией, ставшие особенно интенсивными с началом Итальянских войн Немаловажную роль играли контакты французских гуманистов с Фландрией и Германией. Через эти две страны усваивала французская гуманистическая культура идеи религиозного обновления, идущие с Севера /39, с. 67 — 68/.

Скульптура Германии XVIII века

... трезвого практицизма. Протестантские церкви резко отличались от католических храмов Южной Германии и развивались медленнее. Для Немецкого национального искусства 18 века характерны соединение возвышенной ... характера и одновременно тонкостью душевного склада. На протяжении своей жизни скульптор создавал портретные бюсты, наполненные внутренним напряжением и сдерживаемой экспрессией, отличающиеся ...

Литературные труды Эразма парижских лет разнообразны по жанрам и тематике. В его поэтическом творчестве по сравнению с написанным в Нидерландах несколько выше удельный вес религиозной поэзии, что еще раз позволяет отметить тяготение Эразма к более серьезному осмыслению в Париже христианской традиции. В Париже Эразм начинает осваивать античное наследие. Решающей вехой на этом пути стала написанная в 1499 г. «Речь, посвященная добродетели». Это сочинение можно отнести одновременно и к работам педагогического характера /31, с. 44/.

Среди произведений Эразма парижских лет известны три трактата: «О двойном изобилии слов и вещей», «О способе обучения» и «О написании писем», родившиеся из его педагогической практики и написанные им для его первых учеников. Эти работы, являясь преимущественно пособиями по латинской стилистике, посвящены путям и методам овладения культурным наследием античности. Воздействие на Эразма французского гуманизма, находящегося еще в стадии становления, не стоит, однако, преувеличивать /32, с. 20 /. Мировоззрение Эразма быстро обретало зрелость.

Эразм живет в Англии где его близким другом становится Томас Мор (1478-1535), в будущем канцлер английского короля Генриха VIII и автор знаменитой «Утопии» («Золотая книга о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». В переводе с греческого «топос» — «место», «у» — отрицание «нет», то есть место, которого нет).

«Утопия» печаталась за границей, в Брабанте и вышла в свет в самом конце 1516 г., но в силу ряда причин особого восторга у автора не вызвала. Мор также был недоволен и Эразмом, который не вполне оправдал возлагавшиеся на него надежды, связанные с изданием книги.

Чтобы выяснить причины неудовлетворенности Мора и некоторого охлаждения в отношениях между друзьями, обратимся к периоду жизни Эразма в 1516-1517 гг., когда Эразм переживал нелегкие времена. Чем больше плодов приносило титаническое трудолюбие, тем опаснее становилось его положение. Сочинения, снискавшие ему славу светоча всей образованной Европы, множили число не одних только друзей и приверженцев. Ряды врагов становились грознее и многолюднее.

В начале 1517 г. Эразма особенно тревожили по меньшей мере три вещи: незавершенность предпринятых в Риме хлопот о даровании ему папой отпущения, страх перед разоблачением его как автора злейшего антипапистского памфлета (это могло бы разом перечеркнуть все надежды на прощение) и усиливавшиеся нападки богословов, твердивших, что затеянные им новые переводы Святого Писания ничего, кроме вреда, христианам не принесут /21, с. 98; 22, с. 17/.

Ситуация, двусмысленная и опасная, в которой пребывал он долгие годы, тяготила Эразма. Незаконнорожденный (сын священника!), он юношей вопреки собственным склонностям вынужден был принять постриг. Хотя ему и разрешили жить вне монастыря и не соблюдать устав во всей его строгости, Эразму могли в любой момент предписать вернуться в обитель.

Весьма ненадежным было и его материальное положение. Он зависел от прихотей меценатов и произвола книгоиздателей. Пожалованные ему скромные церковные должности не обеспечивали необходимого дохода. А притязать на большее, к примеру на сан епископа, который ему неоднократно сулили, Эразм не мог: препятствием здесь были незаконнорожденность и образ жизни, плохо согласовывавшийся с уставом августинцев. Единственный выход он видел в том, чтобы добиться от нового папы Льва X полного прощения. Такая милость позволила бы ему продолжать привычную жизнь, не страшась угрозы обратного водворения в монастырь.

Искусство Германии XVII ст

... связывавшиеся с самой идеей Империи. Паломнические церкви перестраивались в барочном духе. Искусство Германии приобрело в XVII веке специфические черты, которые связаны с удержанием ... - книгу, которая была первой попыткой систематического изложения истории мирового искусства, - искусство Германии и биографии немецких мастеров. Это свидетельствовало о пробуждении национального сознания в ...

В конце лета 1516 года Эразм специально ездил в Англию, чтобы обсудить замышляемое дело с Андреа Аммонием, гуманистом и близким своим другом, секретарем Генриха VIII, составителем латинских посланий короля. Аммоний, итальянец по рождению, был тесно связан с римской курией и согласился взять на себя обязанности посредника. Мор, как обычно, следил за надежностью переписки Эразма с Аммонием.

В августе необходимые бумаги были сочинены и подготовлены к отправке. Эразм вернулся на континент. Шли месяцы томительного ожидания. В Риме рассмотрение ходатайства затягивалось. А тут, как на зло, все шире стали распространяться слухи, что «Похвала Глупости» и «Юлий, не допущенный на небеса» написаны одной и той же рукой /35, с. 29-32/.

Мало кого на свете Эразм так ненавидел, как папу римского Юлия II. Когда другие гуманисты, захлебываясь от лести, превозносили отважного воителя и щедрого мецената, украшавшего Вечный город великолепными постройками, он был для Эразма воплощением нравственного упадка церкви, человеком, который беззастенчиво попирал самые священные для истинного христианина идеалы — миролюбие, сострадание, любовь к ближнему, духовность.

Эразм на всю жизнь запомнил зрелище, свидетелем которого оказался в Болонье. Святой престол с помощью военной силы восстановил свою власть над округой, и римский первосвященник — наместник Христа на земле — вошел в город. О каком обновлении можно мечтать, если верховный пастырь христианского мира являет собой торжество насилия, беззаконности, корыстолюбия и похоти?

Весть о кончине ненавистного тирана Эразм воспринял с ликованием и вскоре же принялся писать яростный памфлет. Юлий, покинув сей мир, устремляется с толпой приверженцев к райским вратам, но неожиданно встречает противодействие. Св. Петр, ключарь царствия небесного, не хочет отпирать врата усопшему папе, запятнанному всеми мыслимыми грехами и преступлениями. Петр упрекает его в том, что он явил миру, каким не должен быть римский первосвященник. Юлий грозит захватить рай силой…/12, с. 74-75; 17, с. 81-82 /. У Эразма были все основания не признаваться, что это он сочинил столь опасный памфлет.

Уязвимость его положения перед лицом церкви вынуждала Эразма не только торопиться, чтобы успеть завершить начатые труды, пока не грянул гром, но и заставляла быть особенно осмотрительным — избегать, где было возможно, прямых стычек с богословами, терпением и обходительностью гасить ожесточение, не ввязываться без крайней нужды в истории, которые не сулили ему ничего, кроме излишних осложнений. В 1517 г. главная забота Эразма осталась позади — Лев X даровал ему отпущение /29, с. 63/. Согласно А.Э. Штекли и ряда других исследователей к парижскому изданию «Утопии» Эразм вопреки часто повторяемому мнению прямого отношения не имел /47, с. 111 / и его отношения с Мором наладились.

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ. Педагогические взгляды Эразма ...

... в систему воспитания физического труда. Дизедерия Эразма (Эразма Роттердамского) Глава 2. Формирование личности и педагогического процесса по Эразму Роттердамскому 2.1 Эразм Роттердамский: жизнь и сочинения Эразм Роттердамский - крупнейший деятель культуры Северного Возрождения, ... университете. В 1513 г. ученый уехал на два года в Германию, где путешествовал по разным городам, однако в 1515 г. снова ...

В конце XV — первой половине XVI века Эразм много путешествует: то во Францию, то в Германию, то в Италию, то в Швейцарию. К концу десятых — началу двадцатых годов XVI века уже в европейских масштабах складывается своеобразная «гуманистическая республика» ученых и Эразм становится едва ли не самым авторитетным ее главой. Накануне лютеранской реформации в Германии, да и после ее начала — он весьма влиятельный писатель и мыслитель. Протестантская и католическая партии искали у него поддержки, но Эразм оставался равнодушен и к той, и к другой / 7, с. 6 /.

Когда Эразм достиг возраста сорока — пятидесяти лет, его имя гремело уже по всей Европе и сильные мира сего — германский император Карл V (1519-1556), английский король Генрих VIII Тюдор (1509-1547), папы римские Юлий II (1503-1513) и Лев X (1513-1521) добивались чести пригласить его к себе на почетную и высокооплачиваемую должность. Однако гуманист, защищая свою независимость, неизменно отказывался от любых предложений.

Не смотря на слабое здоровье, Эразм Роттердамский преодолевает свои болезни и вдохновенно, неутомимо трудится всю свою жизнь, вплоть до самой смерти. Он оставил огромное творческое наследие; многочисленные философские и художественные труды, написанные на великолепном латинском языке, переводы с греческого, более 3 тысяч писем. В Швейцарии, в городе Базеле Эразм занимался книгоиздательской деятельностью — издавал свои философские трактаты и труды древнегреческих и древнеримских философов.

Эразм умер 12 июля 1536 г. в Базеле, в доме сына своего покойного друга Иоганна Фробена — типографа, печатавшего его произведения /22, с. 33; 17, с. 94 /.

1.2 Засилье католической церкви в германских землях

Для понимания той обстановки в которой жил и творил Эразм, того влияния, которое он оказал на развитие реформационных идей, необходимо сперва кратко остановиться на рассмотрении положения католической церкви вообще и в особенности в Германии, в которой произвол папского Рима проявлялся особенно ярко.

Для римско-католической церкви период конца XV — начала XVI века ознаменовался крупнейшим кризисом, который в начале столетия, казалось бы, никак не предвещал ни политические успехи Рима, ни блестящий расцвет в этом городе художественной ренессансной культуры, многим обязанной крупным заказам римских пап и их окружения. Папам удалось не только преодолеть последствия соборного движения XV в., пытавшегося ограничить их власть, но и укрепить ее, расширить территорию своего государства, повысить его политическую роль в Италии. Папы модернизировали свой финансовый аппарат и канцелярскую систему и с их помощью довели до небывалого уровня церковные поборы со всех стран, наращивали свои доходы.

Ведя образ жизни великосветских правителей с обширным и роскошным двором, папы наделяли родственников, в том числе своих внебрачных детей, почетными и доходными должностями, дарили племянникам места кардиналов, устраивали массовые продажи выгодных церковных бенефициев ( доходная должность или земельный участок, получаемый духовными лицами как вознаграждение) .

Продажа должностей широко практиковалась в начале XVI века в связи с войнами, которые вели папы Юлий II и Лев X. Первый из них создал в своей канцелярии 101 новую должность, получив от этой операции 74 тыс. дукатов. Сменивший его на римском престоле папа Лев X, готовясь воевать за расширение Папской области, учредил в 1517 г. еще ряд должностей, в том числе 31 новую должность кардинала. О финансовом значении этой операции можно судить по тому, что купивший тогда звание кардинала папский врач заплатил за него 30 тыс. дукатов. От этой операции Лев X выручил 800 тыс. дукатов. За утверждение архиепископа папа получал 19 тыс. золотых гульденов /35, с. 23-25; 24, с. 53 — 54/.

Впечатление устойчивости, великолепия могла создать в начале XVI века внешняя сторона церковной жизни и в Германии, которая только формально была объединена под властью германского короля, императора Священной Римской империи. Германский король, избранный курфюрстами (буквально — князья-избиратели), получал после коронования в городе Аахене титул короля, а после коронования в Риме — титул императора Священной Римской империи /30, с. 46/.

Фактически Германия представляла собой конгломерат самостоятельных феодальных владений, духовных и светских, включая сюда и территории многочисленных имперских городов. В начале двадцатых годов XVI века в империи было 7 курфюршеств, 50 духовных княжеств, 30 светских княжеств, 80 прелатств, 140 графств и баронств, 85 имперских городов, т.е. около 400 самостоятельных политических единиц, не считая владений имперских рыцарей / 23, с. 27-30 /.

Политическая раздробленность и неограниченный произвол светских и церковных феодалов, бесконечные междоусобные войны (файды) тормозили развитие общенационального рынка и приводили к пестроте экономического законодательства, огромному количеству таможенных и других пошлин, поборов, налогов и повинностей, разнобою в мерах и весах и в монетной системе. О том насколько эти усобицы мешали нормальной жизни и торговле городов, говорит тот факт, что только за 30 лет город Кельн получил от различных феодалов 700 объявлений войны, из которых значительная часть сопровождалась военными действиями и уничтожением садов, виноградников и окрестных деревень / 2, с. 57 /.

Органы сословного представительства в Германии — рейхстаги (общеимперский сословно-представительный орган власти), — в которых решающую роль играли курфюрсты, свидетельствуют о бессилие центральной власти. Права и особые привилегии курфюрстов были признаны и оформлены Золотой буллой Карла IV (1356 г.), они обладали почти полной политической самостоятельностью внутри Германии.

Засилье католической церкви проявлялось и в том, что рядом с множеством храмов, часовен, монастырей разных «нищенствующих» и духовно-рыцарских орденов действовали многочисленные религиозные братства. В городе Кельне находилось 20 церквей и свыше 30 монастырей, в городе Брауншвейге (значительно меньшем, чем Кельн) — 15 церквей и 5 монастырей. Большинство епископских мест занимали выходцы из знати, причем треть из них принадлежала к княжеским родам. Почетные и выгодные должности членов соборных капитулов (термин имеет два значения: 1 — коллегия или совет духовных лиц при епископе, епископской кафедре; 2 — общее собрание членов монашеского или духовно-рыцарского ордена), выбиравших епископат, как правило, заполняли духовные лица их дворянских семей.

Низшее духовенство, по уровню обеспеченности мало отличавшееся от своей паствы, составляли преимущественно выходцы из бюргерской и крестьянской среды. На всех ступенях церковной иерархии было распространено стремление сосредоточить в одних руках несколько бенефициев, а необходимое выполнение служб доверить заместителям — викариям. Фонд церковных бенефициев разного рода в Германии был огромен, поскольку церкви принадлежала треть всех земель. При этом духовенство как привилегированное сословие было освобождено от налогов, не подлежало светской юрисдикции / 35, 47-49/.

Говоря в общем, можно отметить, что позиции римско-католической церкви в Германии были другими, чем в ряде других стран Европы. Во Франции на основе Болонского конкордата 1516 г. назначение на высшие церковные должности контролировалось королем, и церковь фактически стала выразительницей воли главы государства. В Англии и Испании влияние и финансовые притязания церкви также были ограничены сильной королевской властью, которая не желала делиться с духовенством.

В Германии еще в конце XV в. предпринимались попытки усилить центральные органы власти, создать общеимперское управление и суд. Борьба за имперскую реформу между императором Максимилианом I (1493-1519) и князьями во главе с курфюрстом Бертольдом Майнцским нашла выражение в постановлениях рейхстагов — Вормского 1495 г. и Аугсбургского 1500 г., согласно которым был провозглашен всеобщий мир, учреждены высшие органы: исполнительный — имперское правительство и судебный — имперская судебная палата, устанавливался общеимперсий налог — «общий пфеннинг», для борьбы с нарушителями земского мира и усиления влияния правительства на местах вся империя разделялась на имперские округа: в 1500 г. их было 6, а в 1512 г. — уже 10 / 2, с. 61-62; 4, с. 99 /. Однако все эти попытки потерпели провал. Страна оставалась раздробленной, и церковь не встречала здесь реального противодействия. Именно финансовая практика католического Рима вызывала наибольшие нарекания в немецком обществе.

Католическая церковь располагала собственной системой судов. Церковные суды претендовали на всеобъемлющую юрисдикцию: во-первых, все дела, где одной из сторон выступали духовные лица, во-вторых, все дела, имеющие какое-либо отношение к вопросам веры и церковным таинствам, а также все дела, подпадающие под церковное понятие греха. Хотя церковь наталкивалась в этом отношении на конкуренцию светских судов, все же к ее компетенции могли относиться многие дела, например, дела о невыполнении договора (поскольку договор связан с клятвенным обещанием соблюдать его).

Папский Рим имел в своих руках мощные средства воздействия на непослушную паству: отлучение от церкви ( анафема) и интердикт, то есть полный или частичный запрет совершать богослужение и религиозные обряды в пределах той или иной территории, иногда — по отношению к определенным лицам. Церковь часто пользовалась этими наказаниями и при противодействии ее мероприятиям и при нарушении ее привилегий. Нередко интердикту подвергались целые города за то, что они облагали духовенство налогами или иначе ущемляли его интересы. Церковные суды были известны своей продажностью, пристрастностью и невежеством своих судей, пользовались дурной славой у населения. Церковь получала значительный доход в виде судебных штрафов и пошлин, так как даже снятие отлучения от церкви сопровождалось уплатой пошлины за соответствующую грамоту/ 18, с. 270-271; 23, с. 75-76 /.

Денежные сборы из Германии поступали в папскую курию через посредство двух братьев-банкиров Фуггеров — особую известность получила деятельность Якова, финансировавшего восхождение на престол Священной Римской империи Карла V (как король он известен под именем Карла I).

Это были громадные средства, включавшие регулярные отчисления от уплаты большой и малой церковной десятины и других церковных сборов, платы за назначение на различные духовные должности (особенно велики были суммы за знаки епископского достоинства), деньги за освобождение от церковных предписаний (например, за нарушение поста), штрафы, заменившие наказания прегрешившим, перечисления в пользу Рима полугодовых доходов от тех, кто получил новый бенефиций, выплаты всех поступлений с церковных мест, которые оказались вакантными (что не раз становилось предметом злоупотреблений), и т.д.

Крупные суммы денег давала торговля «отпущением грехов» — индульгенциями (от латинского — снисходительность, милость) — полное или частичное «отпущение грехов», которое оформлялось в виде специальных грамот от имени папы римского. Согласно учению католицизма, церковь обладает запасом «божественной благодати» и на этом основании может отпускать грехи людям. Индульгенции продавались за деньги и являлись источником наживы для духовенства. Требование прекращения продажи индульгенций стало одним из главных лозунгов Реформации / 37, с. 38-40; 36, с. 42-43/.

Немецкий церковный клир (совокупность всех служителей церкви) в свою очередь не только перенимал методы финансовой политики Рима, но и сам демонстрировал образцы непомерной алчности, цинизма, беззастенчивой жажды наживы и власти.

Церковь держала в своих руках систему образования, причем осуществлялось это или непосредственно (церковные школы, теологические факультеты в университетах) или путем идеологического контроля над светскими школами и университетами. Теоретически католическая церковь продолжала претендовать на господствующее положение в феодальной Германии /20, с. 65/.

Политика папского Рима вызывала недовольство всех слоев населения Германии, в том числе и немецкого духовенства, главным образом низшего. Его возмущали произвольное распоряжение со стороны папской курии церковными должностями и доходами в Германии, значительная часть которых, вопреки обычаям и церковным правилам, раздавалась в Риме чиновникам и служителям папского двора, большие налоги в пользу папы. Например, так называемые аннаты — полугодовой доход с каждого вновь вступившего в церковную должность, или «турецкий налог», собиравшийся для организации крестового похода против турок, но шедший на нужды римских пап и т.п. Недовольство вызывало и покровительство так называемым нищенствующим орденам, наделяемым привилегиями в ущерб приходским священникам / 4, с. 85-85; 12, с. 71-72 /.

Произвол римской курии был настолько вопиющим, что против них выступало также и высшее духовенство. Оно было недовольно высокими поборами за утверждение в сане, произвольным назначением новых налогов и сборов, продажей индульгенций без согласования с немецкими князьями церкви, игнорированием канонических выборов на церковные должности и произвольные назначения на них папских кандидатов, нарушением юридических прав духовных князей и т.д. / 21, с. 152-154; 20, с. 66 /.

Несмотря на принадлежность к одному вероисповеданию — католическому, внутри церкви не было единства. Наряду с высшим и средним духовенством существовала огромная армия низшего духовенства — деревенские священники, викарии, выполнявшие в качестве наемных лиц все обязанности священнослужителей вместо владельцев приходов, множество низших церковнослужителей — дьяконов, служек, а также простых монахов. Условия жизни низшего «плебейского» духовенства (близкие к условиям жизни крестьянства) резко отличались от условий жизни высших собратьев, поэтому идея реформы церкви была очень популярна в среде низшего духовенства.

Поводов для недовольства было достаточно у всех сословий. Для крестьян церковь, обладавшая громадными землями, часто была более жестким феодальным господством, чем даже светские феодалы. Так, в Кемптенском аббатстве крестьян, даже зажиточных, полностью разоряли посмертным побором, доходившим до половины всего наследуемого имущества, принуждали письменно признавать себя в личной зависимости от крупных монастырей — аббатств / 23, с. 214-215/.

Монастыри занимались ремеслом: главным образом ткацким в женских монастырях и виноделием — в мужских. Продукция их не облагалась пошлинами и потому могла успешно конкурировать с продукцией ремесленников в городах и крестьян, что вызывало большое недовольство последних.

В городах, особенно принадлежавших епископам, церковь интенсивно расширяла свои земельные владения, полученные путем дарения, пожертвований на помин души, завещаний (часто в ущерб прямым наследникам) и главным образом покупкой рент с недвижимости горожан.

Поскольку церковная недвижимость не могла отчуждаться (право мертвой руки), то она увеличивалась быстрыми темпами. Так, во Франкфурте на Майне уже в конце XIV в. церковь владела одной третью всех городских земель и имела столько рент, что большая часть горожан находилась в полной зависимости от нее / 30, с. 62-63 /.

Таким образом, можно констатировать, что в начале XVI века, когда в Англии и Франции активно идет процесс централизации, Германия продолжает оставаться феодально-раздробленной страной и католическое духовенство разных рангов, вытесняемое и изгоняемое из соседних государств, находит себе приют в германских землях, где чувствует себя весьма вольготно. Это явилось одной из главных причин того, что именно в Германии идеи реформирования церкви получили столь широкое распространение, вылившееся в Великую Крестьянскую войну 1524-1525 годов.

1.3 Реформационные идеи в трудах Эразма

Зарождавшиеся в немецких городах буржуазные отношения создали благоприятные условия для возникновения и развития новой гуманистической идеологии. В начале XVI века немецкие гуманисты не только придали новое, более широкое звучание традиционным мотивам критики церкви и папского Рима, но и осмыслили их с позиций своих гуманистических идеалов, дополнили новыми аргументами. В их творчестве отразилась и картина самого состояния религиозности этого времени.

Германия начала XVI века уже имела большое количество своих писателей и ученых, превращавшихся в серьезную общественную силу. Их произведения, хотя и написанные обычно на латинском языке, все же были доступны наиболее развитым гражданам, а также наиболее образованной части рыцарства / 29, с. 81-82 /. Почти во всех университетах гуманисты имели своих сторонников.

Одним из центров гуманизма стал кружок, образовавшийся при Эрфуртском университете, руководителем которого был Муциан Руф (1471-1526), долгое время живший в Италии и познакомившийся там с философией неоплатонизма. Муциан Руф выступил как решительный противник схоластики. Его ученики («отряд Муциана» — гуманисты, литераторы и филологи) служили предметом особенной ненависти схоластов, оплотом которых был университет в городе Кельне.

Самыми известными немецкими гуманистами, «двумя очами Германии» (выражение У. Гуттена), были два ученых-филолога — Эразм Роттердамский и Иоганн Рейхлин (1455-1522).

Из школы Муциана Руфа вышел и Ульрих фон Гуттен (1488-1523), по происхождению рыцарь, ставший публицистом и впоследствии примкнувший к реформации Мартина Лютера.

На развитие реформационных идей и самого движения огромное влияние оказали наиболее известные произведения Эразма: «Похвала Глупости», «Разговоры запросто», греческий перевод «Нового завета» и др. Особый успех имела небольшая книга, написанная в 1509 г., когда Эразм, возвращаясь из Италии, гостил в доме Томаса Мора. С английским канцлером Эразм познакомились раньше, когда приезжал слушать лекции Мора в Оксфордском университете, потом они стали друзьями. Это произведение, посвященное Томасу Мору (любителю подобных сочинений), Эразм Роттердамский назвал «Похвала Глупости». Эта книга обессмертила имя Эразма.

Содержавшиеся в книге идеи не претерпели изменений на протяжении всей его жизни. Сатира написана в форме похвального слова, которое произносит сама себе с кафедры богиня Глупость, представленная в виде женщины, произносящей с кафедры проповедь. Она убедительно доказывает, что в мире царит Глупость, и ее не могут скрыть те, кто стремится прослыть мудрым, — «эти обезьяны, рядящиеся в пурпур, и ослы, щеголяющие в львиной шкуре» / 3, с. 147; 34, с. 120-121 /. Более того, ей и только ей обязаны своим существованием те столпы, на которых держится само общество.

Эразм убеждает читателя, что Глупости люди обязаны всем, ибо жизнь не стоило бы называть жизнью, если бы она была лишена наслаждений, которые украшают ее только благодаря Глупости. «Что останется в жизни, кроме печали, скуки, томления, несносных докук и тягот, если не примешать к ней малую толику наслаждения, иначе говоря, если не сдобрить ее глупостью?» / 3, с. 148 /. Человеческие отношения, скрепляющие общество, вообще не были бы возможны, если бы муж и жена, возлюбленные, друзья, учитель и ученик не щадили друг друга, не прибегали к лести и «не потчевали друг друга медом глупости» / 16, с. 72 /. Источником всего радостного изображается природа; она тоже отождествляется с Глупостью.

«Глупость создает государства, поддерживает власть, религию, управление, суд…, народные собрания, браки, союзы, искусства, игрища, ученые труды… короче говоря, все общественные и частные дела смертных…» /3, с. 145/. Науки и искусства тоже порождены Глупостью. «В золотом веке человеческий род, не вооруженный никакими науками, жил, следуя указаниям одной природы…» — заявляет Глупость /3, с. 151/.

Глупость обрушивается на все слои современного Эразму общества. На одном из первых мест среди людей, которые руководствуются Глупостью, стоят философы-схоласты. Они предаются рассуждениям о размерах солнца и звезд, причинах молний, ветров и затмений «и никогда ни в чем не сомневаются, как будто посвящены во все тайны природы-зиждительницы и только что воротились с совета богов. А ведь природа посмеивается свысока над всеми их догадками, и нет в их науке ничего достоверного…», — заключает Эразм /3, с. 153/. Он не усматривает никакого различия между философами и богословами: занятия тех и других основываются на бесплодных умствованиях, «архидурацких тонкостях» полностью выродившейся к этому времени схоластики. Но на практике, в повседневной жизни, богословы опасны. Поэтому Глупость заявляет: «…не лучше ли обойти их молчанием, не трогать этого смрадного болота, не прикасаться к этому ядовитому растению?» /3, с. 153-154/, так как богословы, если Глупость не отречется от своих слов, «вмиг объявят меня (т.е. Глупость) еретичкой. Они ведь привыкли стращать этими громами всякого, кто им не угодил» /3, с. 155/. Во всем этом уже чувствовалось приближение Реформации.

Эразм Роттердамский высмеивает нелепую веру во всемогущество святых, которым поклоняются как языческим идолам, стремясь заключить с ними «выгодную сделку» («Кораблекрушение»).

Посмеивается Эразм и над верой в нечистую силу («Заклинание беса, или привидение») и шарлатанством алхимиков («Алхимия»).

Устами Глупости Эразм показывает жестокий фанатизм богословов, приводя следующее изречение: «зарезать тысячу человек — не столь тяжкое преступление, как починить бедняку башмак в воскресный день» /3, с. 157-164/.

Гуманист резко обличает церковный клир, его гнев обращен на пап, кардиналов, епископов, монахов. Папы и прелаты (от латинского — предпочтенный, поставленный над кем-либо; звание, присваиваемое высшим духовным лицам) римской церкви погрязли в роскоши. Возмущенно говоря о папах, которые участвуют в походах и «щедро проливают христианскую кровь», Эразм имеет в виду воинственного Юлия II, занимавшего папский престол еще в те годы, когда «Похвала Глупости» выдержала первые издания. Если бы папский престол заняла мудрость, «что осталось бы тогда от всех этих богатств, почестей, владычества, побед, должностей… индульгенций, коней, мулов, телохранителей, наслаждений?» — восклицает Эразм /3, с. 167/. Он высмеивает монахов, которые читают в церквах «ослиными голосами непонятные им псалмы», их «грязь, невежество, грубость и бесстыдство». «Они навлекли на себя такую единодушную ненависть, что даже случайная встреча с монахом почитается за худую примету» /3, с. 169/. Такая критика является одной из особенностей, роднящих сатиру Эразма с немецким гуманизмом, который имел в обстановке назревавшей Реформации ярко выраженную антицерковную направленность /18, с. 28-29/.

Несмотря на всю резкость своих суждений, Эразм не призывал к ниспровержению папства и католической церкви. Его удары были обращены на схоластов и невежественных монахов. Его идеалом была «очищенная» от суеверий, «просвещенная» церковь. Но фактически, своими произведениями он подрывал устои католической церкви. Впоследствии реформация многое из этой талантливой сатиры использовала в качестве оружия против папства. «Похвала Глупости» приобрела столь большую популярность, что еще при жизни Эразма она выдержала 40 изданий и была переведена с латинского на основные национальные языки европейских государств.

Другое произведение Эразма — «Разговоры запросто» / 6/ , написано в форме диалогов. Эразм начал их писать еще в молодости, когда подрабатывал, обучая подростков. На протяжении 14 лет он все более расширял книгу, добавляя новые диалоги. Только при его жизни она переиздавалась около 100 раз.

В диалогах изображаются алчные клирики (духовные лица, посвященные на служение церкви, члены церковной иерархии), которые заняты поисками богатых приходов, «толстобрюхие обжоры» — монахи, предающиеся пьянству и блуду. Один из героев книги «Разговоры запросто» говорит: «…мне кажется, в смертном грехе повинны люди, которые тратят без счета и меры на сооружение или украшение монастырей и храмов, меж тем как столько живых храмов Христовых (здесь автор имеет в виду людей — Р.К. ) голодают, коченеют от холода полунагие, мучаются жесточайшей нуждой» / 6, с. 25-26/.

«Разговоры запросто» пронизаны гуманистическими мотивами. В значительной части диалогов звучит восхищение античной культурой. Подобно итальянским гуманистам, Эразм сближает язычество с христианством. Он рассматривает античность как культуру, основанную на высокой нравственности: «…я чувствую, как через чтение древних становлюсь лучше» / 6, с. 81 /, — говорит один из персонажей «Разговоров запросто».

Слова участника беседы в «Эпикурейце» дерзки и необычны: «Никто так не заслуживает имени эпикурейца, как прославленный и чтимый глава христианской философии» (то есть Христос) /6, с. 81/. Недаром «Разговоры запросто» были внесены католической церковью в первый (1559 г.) и последующие индексы запрещенных книг, издававшиеся папами. Еще ранее, в 1526 г., Сорбонна — богословский факультет Парижского университета — осудила эту книгу, назвав ее «полной заблуждений, скандальной и нечестивой»/ 32, с. 11/.

Эразм считает, что необходимо провести коренное преобразование католической церкви. Отбросив жесткий догматизм и бессмысленную обрядность, она должна вернуться к своим истокам — раннехристианской церкви, «евангельской чистоте». Большое значение в развитии предреформационных настроений имело издание Эразмом в 1519 году греческого текста «Нового завета» вместе с переводом его на международный язык того времени — латинский и обширными комментариями. Издание «Нового завета» в переводе Эразма показало, что в канонизированном церковью переводе — «Вульгате» (был сделан еще в IV в.), которой духовенство пользовалось на протяжении всего средневековья, существует множество ошибок /30, с. 52-53/. А ведь речь шла о тексте, каждая буква которого считалась священной и боговдохновенной. Доверие к традиционному толкованию Писания было подорвано.

Наряду с публикацией большого числа языческих — греческих (в переводе) и римских авторов, Эразм издавал произведения отцов церкви IV-V вв. — Иеронима, Августина, в переводе с греческого Иоанна Златоуста и других — людей высокообразованных, близко стоявших к первоначальному христианству /34, с. 83/.

Занимаясь изучением и изданием трудов древних авторов, Эразм пишет произведение — «Жалоба Мира, отовсюду изгнанного и поверженного» / 5 /, в котором излагает свои мысли по поводу современного ему международного положения. Он мечтал о прекращении участившихся войн и о наступлении мирного времени в Европе. Считая, что войны ведутся самими монархами в целях собственного обогащения, причем королям в этом потворствуют епископы, священники и монахи (вместо того, чтобы удерживать их от войн), Эразм устами Мира говорит: «Нигде нет мира: ни при дворах правителей, ни среди горожан, ни в семьях; нет даже в душе одного человека, в которой противоборствуют разум и страсти. Раздор и борьба мнений царят в университетах. Нет мира между епископом и соборным капитулом, враждуют друг с другом монашеские ордена, нет согласия даже в одном монастыре» /5, с. 246/.

Обращаясь к простым людям, Эразм говорит, что война несет им не выгоды, а одни бедствия: «Пусть все люди объединяются против войн! Пусть все люди поднимут против нее свои голоса! — призывает Мир. — Поймите, какая огромная сила таится в согласии множества, противостоящего тирании знати!…» /5, с. 252/.

В творчестве Эразма Роттердамского центральное место занимала проблема сочетания христианского благочестия и широкой образованности, опирающейся на наследие классической античности и патристики ( от латинского — отцы, подразумевается — отцы церкви — термин, обозначающий совокупность теологических, философских и политико-социологических доктрин христианских писателей II-VIII вв).

По мнению Эразма людей можно обучить добродетели и наукам, если найдутся наставники, умеющие сочетать разум, опыт и природные силы самого человека. Пробуждая радость познания, они помогают становиться лучше и самому человеку, и окружающему его миру. Просвещение, в том числе религиозное, было альфой и омегой позиции Эразма.

Сыграв важную роль в подготовке Реформации, Эразм, однако, не примкнул к ней из-за ее решительного разрыва с Римом, раскалывавшего христианский мир и из-за быстро выявившейся узости протестантизма Мартина Лютера, противоречившего гуманистическому мировоззрению.

2. Эразмовский период развития реформации и гуманизма, .1 Взаимоотношения Эразма с видными деятелями реформации

Беспощадной критикой выродившейся католической церкви Эразм расчистил дорогу Реформации в Германии. В обличительных строках его произведений, направленных против папства, отчетливо слышится уже веяние начавшейся Реформации.

Слово «реформация» происходит от понятия «реформа», «преобразование». Им обозначают крупное явление европейской и всемирной истории, связанное с формированием в XVI в. новых христианских вероучений, отходом на этой основе от католицизма больших масс верующих, расколом римско-католической церкви, образованием новых протестантских христианских церквей (лютеранской, цвинглианской, кальвинистской, англиканской и др.) и множества нецерковных религиозных общностей / 33, с. 155/. Все это сплеталось в сложнейший комплекс политическими, социальными, культурными, хозяйственными и другими крупными переменами в европейской жизни начала нового времени и вызвало в свою очередь значительные реформы внутри католической церкви.

Хронологические рамки Реформации в разных странах Европы были различны, но ее началом считают выступление в Германии в 1517 году с тезисами против индульгенций Мартина Лютера (1483-1546), профессора теологии Виттенбергского университета и монаха-августинца. Реформация охватила не только Германию, но и другие страны Европы, обретя исключительное разнообразие своих проявлений от Швейцарии до Швеции и Норвегии, от Англии, Шотландии, Франции до Венгрии.

Реформация была вызвана крупнейшим, затяжным кризисом римско-католической церкви, обострившимся в XVI в. Кризис выразился в состоянии ее учения, культа, системы учреждений, в положении церкви в жизни общества, в характере и уровне образованности основной массы духовенства, в нравах клира. Невежество и безнравственность в среде клира, вопиющие противоречия между тем, что проповедовалось на словах и свершалось на деле, вызвали нарастание давних антиклерикальных и в особенности антимонашеских настроений во всех слоях общества /12, с. 72-73; 40, с. 38/.

В политически раздробленной Германии все эти кризисные явления в начале XVI в. ощущались особенно остро, так как папы и их главная опора в стране — высшее немецкое духовенство могли действовать в ней более безнаказанно, чем в странах с сильной центральной властью. Церковные поборы достигли здесь небывалых масштабов. Все это вызывало всеобщее возмущение, обострявшее и без того напряженную обстановку в обществе, проявившееся в ряде городских и крестьянских восстаний. Выразителями этих настроений стали народные проповедники, преимущественно из числа низшего духовенства, прорицатели, сулившие «многие мятежи» и другие катастрофы, но, прежде всего, гуманисты. Они не только подвергали острой критике схоластику, злоупотребления церкви, пороки клира, но и выдвигали позитивную программу перемен, возлагая надежды на распространение новой образованности, новой этики, нетрадиционных религиозно-философских представлений и общегерманских патриотических чувств.

Незадолго до того, как увидели свет «Разговоры запросто» Эразма, в Германии появилась хлесткая анонимная сатира «Письма темных людей» (1 часть — 1515 г., 2 часть — 1517 г.), направленная против врагов гуманизма — прежде всего против схоластов Кельна / 4, с. 103/.

Одним из авторов «Писем темных людей» явился выдающийся немецкий гуманист Ульрих фон Гуттен (1488-1523), франконский рыцарь, отлично владевший не только пером, но и мечом. Происходя из старинной, но обедневшей рыцарской фамилии, Гуттен вел жизнь независимого литератора. Правда в юности ему предстояло стать клириком — такова была воля отца. Но Гуттен в 1505 г. бежал из монастыря, не только потому, что не питал склонности к духовной карьере, но и потому, что монашеский обскурантизм вызывал у него одно только отвращение.

Гуттен убежден, что и политическая слабость Германии, раздробленной на множество частей, и страдания народа являются прежде всего результатом коварной политики папского Рима, препятствующего оздоровлению немецкой жизни. Поэтому, когда вспыхнула Реформация, Гуттен восторженно ее приветствовал / 16, с. 20-21/. С ней он связывал свои надежды на политическое возрождение Германии. Идея имперской реформы, предложенная Гуттеном, не могла увлечь широкие круги, вовсе не заинтересованные в реставрации рыцарства. Зато как сатирик, язвительный обличитель папистов, Гуттен имел огромный успех.

Гуттен, представитель младшего поколения немецких гуманистов, подобно другим гуманистам его поколения, многим был обязан в своем развитии работам Эразма, но он бичевал схоластику и клир гораздо резче, чем Эразм, а в борьбе за независимость Германии, за «свободу отечества» не останавливался перед самыми смелыми выпадами против Рима в своем стихотворении «Жалоба и предостережение против непомерного нехристианского насилия папы и недуховного духовенства» /3, с. 34-35/.

Еще с 1513 года, побывав в Италии, Ульрих фон Гуттен проникся ненавистью к папству, второе посещение Италии укрепило в нем эту ненависть, и стал считать его главным виновником всех бедствий Германии. Гуттен как и Эразм начал литературную борьбу против Рима, публикуя эпиграммы на папу Юлия II, в которых изобличался безнравственный образ жизни последнего и высмеивалась практика «отпущения грехов».

Из Италии Гуттен привез и опубликовал в Германии сочинение итальянского гуманиста Лоренцо Валлы «О ложном и вымышленном дарении Константина» — разоблачение фальшивки, «грамоты», якобы выданной папе римским императором Константином (IV в.) и служившей папам «основой» для претензий на подчинение себе светской власти.

Начало дружбе Эразма и Гуттена положила встреча в городе Майнце в 1514 году. Эразму было тогда 45 лет, Гуттену 26. Новая встреча с Эразмом в 1515 году и завязавшаяся переписка закрепили отношения обоих гуманистов. В письме к Эразму от 24 октября 1515 г. гуттен славит заслуги Эразма перед Германией в развитиии образованности и сравнивает их с заслугами Сократа перед греками. Он восторженно отзывается о «Похвале Глупости» и переводе Нового завета. Гуттен признавался, что относился к Эразму, «такому герою», почтительнейше, «словно под влиянием некоей религии» /10, с. 162-164/.

Гуттен внес, таким образом, свой вклад в культ Эразма. Нет оснований сомневаться в его искренности: начавшееся еще до первой встречи обоих гуманистов освоение Гуттеном эразмианства окрасило целый этап его идейной эволюции между 1515 и 1519 годами. Вначале оно помогло Гуттену углубить его гуманистические представления, позже подготовило к восприятию идей Лютера. Позиции Эразма и Гуттена были близки в оценке роли науки и разума, свободы воли и достоинства человека, в критике схоластики, клира, монашества, ряда сословных предрассудков. Но было бы неверно и преувеличивать значение Эразма в духовном развитии Гуттена. Не говоря уже о роли античной культуры, он исключительно многим обязан итальянскому гуманизму, общению с Муцианом Руфом и друзьями по эрфуртскому кружку гуманистов /10, с. 168-169/.

Для Гуттена Реформация была прежде всего борьбой «за свободу отечества». В «обвинении Эразму» он подчеркивал, что не является слепым приверженцем идей Лютера, и в этом смысле он «не лютеранин». Но так как вошло в обыкновение «называть лютеранами тех, кто выступает против тирании римского папы, он предпочитает скорее перенести ошибочность имени, которым его называют, чем отречься от самого дела. Попытка установления единства действий с лютеровской реформацией при сохранении своей политической независимой позиции прошла красной нитью через весь период поддержки Гуттеном Лютера /11, с. 74-75/. Когда выступил Мартин Лютер, Гуттен одним из первых среди гуманистов принял его сторону. По примеру гуситов Гуттен считал, что без насилия нельзя провести Реформацию. Он настаивал на немедленном изгнании из Германии католического духовенства, и, прежде всего, всех монахов.

В своих памфлетах «Лихорадка I», «Лихорадка II», Гуттен насмехается над распутной жизнью праздного духовенства, у которого давно уже нет «ничего общего с Христом» / 3, с. 526/. Он выражает уверенность в том, что недалек тот день, когда немцы «откажутся тащить на своей спине эти тысячи и тысячи попов — племя праздное и, в большинстве своем, никчемное, способное лишь пожинать плоды чужих трудов» /3, с. 527/.

В диалоге «Владиск, или Римская троица» папский Рим изображается вместилищем всяческих мерзостей. При этом Гуттен прибегает к любопытному приему: он разделяет все гнездящиеся в Риме пороки по триадам как бы переводя христианскую троицу на язык житейской католической практики /32, с. 22/. Гуттен пишет: «Три вещи могут исправить Рим: строгость немецких князей, нетерпение христиан и войско турок под стенами Города (Рима — Д.Г.).

Тремя вещами подчиняет себе Рим все: насилием, хитростью и лицемерием. Три вещи изобретены, чтоб выжимать золото из чужих стран: торговля индульгенциями, несуществующая война с турками и власть папских легатов в варварских землях. Три вещи совершенно не ценятся в Риме: благочестие, вера и невинность, хотя их и выставляют напоказ, как нигде. Три вещи считаются самым дорогостоящим в Риме: заслуга, справедливость и дружба, так как встречаются очень редко» / 3, с. 529/.

Являясь сторонником активных действий, Гуттен принял участие рыцарском восстании 1522 г., которое быстро было подавлено католическими князьями /12, с. 90/. Гуттен вынужден был бежать в Швейцарию. Он прибыл в Базель, рассчитывая, видимо, найти приют или поддержку у Эразма Роттердамского. Однако, осторожный Эразм не принял беглеца, навлекшего на себя гнев князей и католической церкви.

Подвергшийся имперской опале за поддержку Мартина Лютера, 21 июля 1523 года Гуттен писал из своего убежища в Швейцарии этфуртскому другу, поэту Эобану Гессу: «Эразм позорно отступил от защиты Евангелия… Я призвал его к ответу. Я не мог поступить иначе, ибо это было дело общественное» /10, с. 137/. Возмущенный Гуттен написал против Эразма резкий памфлет «Обвинение Эразму», обвинив его в малодушии, в «измене делу Евангелия», в недостойном заискивании перед папой римским. В «Обвинении» были и такие строки: «Бросив знамена, оставив пост, предав гарнизон, ты перебегаешь во вражеский лагерь…» /10, с. 138/.

Эразм не замедлил с ответом и написал в июле ядовитый ответ своему обвинителю, названный им «Губка, смывающая гуттеновские брызги». Однако памфлет Эразма был издан лишь в сентябре и не застал давно болевшего Гуттена в живых. К тому времени Ульрих фон Гуттен умер в величайшей нужде на острове Урфано на Цюрихском озере /16, с. 273/.

Именно гуманисты — ближайшие друзья Гуттена одними из первых горячо откликнулись на выступление Мартина Лютера (1483-1546) в конце октября 1517 г. с его знаменитыми 95 тезисами против индульгенций. Позднее противники Эразма Роттердамского говорили: «Эразм снес яйцо, которое высидел Лютер» /29, с. 59/.

Решительно выступивший против католической церкви Лютер родился в семье бюргера в городе Эйслебене (Саксония. Большое влияние оказала на Лютера гуманистическая среда Эрфуртского университета, куда он поступил учиться. Но, испытав влияние общего радикализма века, стремления к коренным переменам и обострившейся склонности образованных немцев к теоретизированию, Лютер, в отличие от Эразма, не ограничивался критикой злоупотреблений и испорченности нравов католического духовенства. Он бросил вызов самой католической религиозной концепции. В 95 тезисах против индульгенций, прибитых Лютером 31 октября 1517 года к дверям Замковой церкви в Виттенберге, отвергалась та система католических догм, которая служила «основанием» спасительной силы индульгенций.

Лютер утверждал, что христианин достигает спасения души не через церковь и ее обряды, а с помощью «веры», даруемой ему непосредственно богом. В ряде тезисов вместе с отрицанием индульгенций и вообще механического «спасающего» действия обрядов отстаивалась идея о том, что роль церкви должна сводиться только к поучениям и наставлению христиан в духе благочестия, из чего следовало, что сами духовные лица должны заботиться прежде всего о своем собственном моральном авторитете / 12, с. 18-19; 34, с. 106/.

В учении Лютера, отвергающем роль церкви как посредника между богом и миром, в известной степени содержались зачатки нового, отличного от средневекового мировоззрения, понимания важной роли земной жизни и мирских дел в христианском обществе. Объявив веру христианина единственным путем его общения с богом, Лютер утверждал, что и мирская жизнь, и весь мирской порядок, который обеспечивает человеку возможность отдаваться вере, выполняют важную функцию в обществе /41, с. 94/. Это относится в первую очередь к светскому государству и его учреждениям.

В своем обращении «К христианскому дворянству немецкой нации» Мартин Лютер требовал предоставления мирянам права устройства церковных дел. Лютер объявил также, что авторитет папских декретов и посланий и всего, что объявляется церковью «священным преданием» должен быть отвергнут.

Историческое значение выступления Лютера заключалось в том, что на первом этапе Реформации многообразная общественная оппозиция в Германии объединилась вокруг него в мощную революционную силу. «…Сложившийся за одну ночь союз всех оппозиционных элементов, — писал Ф. Энгельс, — как бы недолговечен он был, сразу обнаружил всю огромную мощь движения и тем еще больше ускорил его развитие» /43, с. 392/

На состоявшемся летом 1519 года в Лейпциге диспуте между Лютером и воинствующим папистом профессором богословия Экком Лютер в ответ на обвинение его в «гуситской ереси» смело заявил, что в учении Яна Гуса имелись «истинно христианские положения» и что осуждение Гуса Констанцским собором и его сожжение не могут быть признаны правильными / 12, с. 95/. Это был уже полный разрыв со всей католической традицией.

В своих полемических произведениях 1520 года Лютер призывал действовать «против неистового бешенства» приверженцев папского Рима не только словом, но и оружием. «Если, — писал он, — мы вешаем воров, казним разбойников, сжигаем фанатиков, то почему не броситься с оружием в руках на этих главарей разврата, на этих кардиналов, пап и на всю свору римского Содома?» /4, с. 218/.

В реформационной деятельности и в учении Лютера отражались разные тенденции и интересы. Субъективно Лютер был связан с теми бюргерскими кругами, которые при всей своей оппозиционности к католической церкви не решались заявить о необходимости изменений. В ходе же борьбы выступления Лютера приобрели более широкое значение, особенно в первые годы, когда Реформация стала центром общенародного движения. Лютер тогда выступил как представитель общенациональных интересов.

Начав в 1517 г. решительную борьбу с католической церковью, Мартин Лютер ожидал, что Эразм Роттердамский открыто заявит о своей поддержке его. Однако этого не произошло. Вначале Эразм колебался, но чем дальше, тем яснее становилось ему, что Лютер отличается не меньшей узостью взглядов, не меньшим фанатизмом, чем его противники — правоверные католики. К тому же Реформация означала гибельный для общества раскол, и Эразм предупреждает Лютера: «Если ты увидишь, что в мир пришла страшная смута, вспомни, что Эразм предсказал ее». Он остается в стороне от ожесточенной религиозной схватки, избрав право личности на духовную независимость. «Я люблю свободу, я не хочу и никогда не смогу служить какому-либо лагерю», — заявляет Эразм /40, с. 29; 16, с. 94-95/.

Позиция Эразма определилась окончательно в 1524 г., когда он вступает в полемику с Лютером по вопросу, очень важному для его системы взглядов — о свободе воли. Бог оставляет человеку свободу выбора между добром и злом, утверждает Эразм. «Нет ничего, на что не был бы способен человек, и значит, все его дела могут быть добрыми». Таким образом, своей нравственностью, своими поступками человек обязан только себе, и он сам несет за них ответственность. Эразм верит в то, что в целом человеку присуще стремление к добродетели. Лютер же в своем ответе Эразму, озаглавленном «О рабстве воли», возражает; «…ты видишь, что люди плохи всегда: как перед потопом, так и после потопа». И если Эразм верит, что люди, рожденные «с искоркой разума», могут с помощью просвещения еще более усовершенствовать себя, то Лютер заявляет: «…мы знаем, что человеческий разум мелет одни только глупости и вздор…». Он называет разум «блудницей дьяволовой» /32, с. 18; 31, с. 69/.

Один из главных принципов этической концепции Эразма Роттердамского — терпимость в делах религиозных, государственных, житейских. Он стоит выше национальных и расовых предрассудков. Принимая сторону знаменитого немецкого гуманиста Иоганна Рейхлина, протестовавшего против намерения германских мракобесов сжечь все еврейские книги (кроме Ветхого завета), Эразм пишет одному из этих обскурантов: «Главное в них (выступлениях Рейхлина — Д.Г.) — защита евреев от несправедливых гонений. К чему же такие пламенные усилия, чтобы разжечь ненависть еще пуще?. Если признак доброго христианина — ненависть к евреям, все мы самые лучшие христиане!» — с горечью замечает он /7, с. 232/.

Эразм был первым в Европе убежденным противником войн, теоретически обосновавшим свою позицию. «Весь мир — наше общее отечество», — возвещает он в трактате «Жалоба мира». В нем красноречиво описываются пагубные последствия войны: «Закрывши глаза, очертя голову, ввергают себя в войну; ведь, начавши ее, нельзя помешать ей из маленькой стать большой, из одной — многими, из бескровной — кровопролитной, и ведь буря эта удар свой обрушивает не на того или другого, но захватывает одинаково всех». И гуманист, обращаясь к государю, который, по его мнению, обязан исходить из интересов общества, предостерегает его от военных действий: «…если ты увидел… развалины городов, разоренные деревни, сожженные святилища, опустошенные поля… то думай о том, что это — плоды войны» /5, с. 264-265/.

Теология Эразма оказала значительное влияние на идеи Реформации. На его произведениях было воспитано целое поколение людей, сумевших решительно выступить против папства. Но известно также и то, что теология Эразма как целое была осуждена Лютером и не удовлетворяла Ульриха Цвингли (1484-1531) и Меланхтона, глубоко почитавших талант нидерландца. После конфликта Эразма с Лютером реформаторы первого поколения не скрывали острого разочарования в Эразме-теологе. Раньше, до начала Реформации, они разделяли его призывы к совести христианина, которую должны были формировать не «Закон», но «Евангелие». От Эразма, автора «Энхиридиона», создателя «философии Христа» и открывателя «истинной теологии», многие современники ждали разрешения хаоса религиозных исканий. Однако с развитием Реформации, когда доктрина Лютера была достаточно систематизирована, Эразм первым указал, что она предала человека, которого Эразм стремился возвысить до «божественного». Лютер категорически отверг главное в теологии Эразма. Она предлагала верующему не выбор церкви, а новое отношение к религии /39, с. 86-87/.

По мере развития Реформации, а с нею и внутренних конфликтов в ренессансной теологии само право Эразма считаться теологом перестало казаться бесспорным. Между тем он был увенчан титулом доктора теологии в Туринском университете еще в 1506 году, и даже папе случалось обращаться за помощью к его эрудиции ученого, прославленного знатока, издателя, переводчика и комментатора священных текстов.

Отрицательное отношение к теологическим идеям авторитетнейшего библеиста усилилось со стороны католиков и протестантов в период конституирования кальвинизма и обострения идейной борьбы в реформационном движении 40-60-х годов XVI века. Эразма осудил сам Жан Кальвин (1509-1564), чья доктрина была подготовлена открытиями Эразма Роттердамского в исследовании религии /33, с. 155-156/.

К самому Эразму Кальвин до конца своих дней относился с большим уважением, ценил его издательский подвиг, общепризнанное мастерство слова. Есть сведения, что в 1557 году группа женевских реформаторов по пути в Вормс остановилась в Базеле и посвятила вечер беседе об Эразме. Среди них еще были искренние почитатели давно умолкнувшего гуманиста /33, с. 168/.

Подводя предварительные итоги, можно отметить, что центральная идея Эразма Роттердамского — слияние античной культуры с обновленным христианством — сделала его вождем европейского течения, получившего название «христианский гуманизм», приверженцами которого были Томас Мор, Иоганн Рейхлин и другие выдающиеся ренессансные деятели.

«Ничего сверх меры, всего лучше средина», — писал Эразм, предпочитавший проявлять в любых жизненных ситуациях осторожность, стремившийся избегать конфликтов и столкновений. Однако, когда дело касалось его убеждений и книг, он неизменно проявлял твердость. В этих случаях его девизом, которого он придерживался на протяжении всей своей жизни, были слова: «Никому не уступлю!» /24, с. 6/.

Критикуя клир, церковный культ, внешнюю религиозность как массовое явление, Эразм Роттердамский не затрагивал церковную догматику, хотя уже само его отношение к античности противостояло фанатичной ортодоксии.

Ульрих фон Гуттен шел дальше Эразма и резкостью тона, и дерзостью публичного обращения к «запретным темам» — политике Рима и его сторонников в Германии. Вся его публицистика имела яркую национально-патриотическую окраску.

Широкое распространение представлений о «порче церкви во главе и в членах» подготовило почву для реальных попыток церковных преобразований. Начало Реформации неразрывно связано с именем профессора Виттенбергского университета, теолога Мартина Лютера. Он не только развил давние традиции критики схоластики, клира и церковного устройства во главе с папой, но и нанес удар своими новыми идеями по главным устоям учения католической церкви.

Разрыв Кальвина с гуманистическим движением и его поиски основ новой системы теологических идей изменили его оценку обрядовой стороны религиозности и роли ветхозаветных образцов для христианской практики. В 1536 году вышло знаменитое «Наставление в христианской вере» Жана Кальвина, где связь Ветхого и Нового заветов, «Закона» и «Евангелия» трактуется как одна из основ нового вероучения, краеугольный камень доктрины Кальвина.

2.2 Эразм Роттердамский и Северное Возрождение

В истории культуры эпохи Возрождения достаточно отчетливо выделяется хронологический отрезок, характеризующийся наивысшим расцветом гуманизма во всех европейских странах, где это движение имело место. Расцвет во всех ветвях культуры: чеканным латинским языком излагаются глубокие и подчас смелые мысли, обмениваются посланиями гуманисты, не зная препятствий ни в языке, ни в сословных или конфессиональных предубеждениях. Вера в человеческий разум решительно побеждает темные призраки средневековья, в искусстве торжествует идея подражания природе путем познания ее законов и мер, и человек трактуется как вершина творения. Он наделен божественными совершенствами, но обладает и конкретностью индивида со своими особенностями темперамента, одаренности и внешности /39, с. 88/. Этот блестящий период, длившийся не более двух десятилетий, отмечен триумфальным распространением книгопечатания. Конец периода обозначился трагическим порывом «нити времен» — наступлением Реформации, с громовыми ударами Крестьянской войны 1524-1525 годов, с фантастическим ожесточением религиозных споров, кровопролитий и репрессий.

Этот короткий, но блестящий этап в истории западноевропейской культуры по праву может быть назван «эразмовским» — не только потому, что автор «Адагий», «Энхиридиона», «Жалобы Мира» и «Похвалы Глупости» обладал наиболее широкой и устойчивой славой среди своих современников-гуманистов, но и в силу специфической емкости его таланта, его способности охватить в творчестве самые характерные тенденции интеллектуальной и художественной культуры своего времени, особенности стиля мышления и жизненных принципов эпохи /13, с. 64/.

И все же для Италии, как бы ни было там известно и даже популярно его имя, Эразм всегда оставался чужим — в то время как за Альпами он был повсеместно признан главой невидимого «государства ученых». Эразм сам отказался от заманчивых предложений папы Льва X, переданных ему графом Каноссой. У Эразма никогда не было того ностальгического отношения к родине гуманизма и Возрождения, с каким писал об Италии, например, Альбрехт Дюрер (1471-1528).

Позиция Эразма была до известной степени ближе к его оппонентам — Мартину Лютеру и Ульриху фон Гуттену. Противник любого проявления национального самодовольства, с наибольшим сарказмом высказывал он свое осуждение итальянцев, которые «присвоили себе первенство в изящной литературе и красноречии, а посему пребывают в таком сладостном обольщении, что из всех смертных единственно лишь себя не почитают варварами. Этой благостной мыслью более всех проникнуты римляне, которым доселе снятся приятные сны о древнем Риме» /3, с. 139/.

Себя же Эразм не причислял ни к одному народу. «Я хочу быть гражданином мира, принадлежащим всем, или, скорее, путником повсюду», — писал он швейцарскому гуманисту Ульриху Цвингли (1484-1531).

Впрочем, после 1520 г., особенно в конце жизни, все чаще говорил он о себе как о голландце, называя своей родиной то Галлию, то Германию. Он писал: «Я не могу отрицать, что я голландец, но батав ли я, это трудно утверждать, скорее моя родина относиться к Галлии /16, с. 101/. И почти в те же годы, сообщая о возвращении из Лувена в Базель, он замечал: «Моя Германия, которую я, к моему сожалению и стыду, так поздно узнал» /29, с. 148/.

Действительно, жизнь Эразма приблизительно равно связана с разными странами. Его родина Нидерланды; как гуманист он формируется более всего в Париже; в Англии зарождается его этико-теологическая система; но самые плодотворные годы его жизни прошли в двух немецких городах — Базеле и Фрейбурге. Большинство современников связывают его с Германией.

Принадлежность Эразма к Северному Ренессансу наиболее очевидна. При этом позиция «гражданина мира или путника повсюду» — всецело его личное свойство, ибо типичным для северных гуманистов был акцентированный патриотизм. В Эразме, собственно, воплотилась сама идея и существо той интеллектуально-культурной общности, которую мы называем Северным Возрождением /28, с. 39/.

В отличие от Италии, где обращение к античной культуре осознавалось как возрождение своего национального прошлого — та самая гордость, о которой говорил Эразм, — в странах Северного Возрождения неизбежно должна была проявиться известная отрешенность от локальных традиций средневековой культуры, своего рода абстракция гуманизма. На раннем этапе эту тенденцию выразил Николай Кузанский. В период апогея гуманистического движения с наибольшей полнотой она проявилась в творчестве Эразма. Позиции величайших гуманистов Северного Возрождения были до известной степени квинтэссенцией гуманизма как такового, вне каких бы то ни было локальных патриотических условностей. В основе их взглядов лежало непременное условие — идея всеобщего мира. Для Николая Кузанского она выразилась в концепции «всеобщего согласия» (1434 г.), Эразм воплотил ее в своей «Жалобе Мира» (1517 г.).

Известность Эразма берет свое начало уже с выхода в свет первого парижского издания собрания латинских пословиц и образных выражений («Adagiorum collectanea», 1500 г.).

Изданные при жизни автора 60 раз и многократно дополнявшиеся им, так что от общего количества 800 они умножились до 3260, тщательно прокомментированные, они нашли широкое применение, став источником цитирования в латинских трудах у всех последующих гуманистов. Позже Эразм дополнил этот свод употребимых афоризмов и пословиц сборником античных притч (1514 г.).

Но слава и признание его «князем гуманистов» пришли к Эразму с появлением «Руководства христианского воина», изданного в Антверпене в 1502 г. В этом глубоком по мыслям, отточенном по форме и языку философско-теологическом произведении впервые заявляет о себе новое гуманистическое движение — «философия Христа», немедленно нашедшее своих многочисленных адептов и последователей. Явившись манифестом «христианского гуманизма», как нередко называют это направление общественной мысли, «Энхиридион» (исследователи предпочитают именно так называть это произведение, поскольку двойной аллегорический смысл его заглавия непереводим) синтезировал, впитал в себя основные тенденции и идеи всех тех трех «школ», которым Эразм обязан был своим становлением /7, с. 24-25; 39, с. 90-91/.

В ранние годы, еще в Девентерской школе, была заложена его система морального очищения путем развития задатков добра, преодоления соблазнов и испытаний. Она получила свое развитие и подкрепление в воспринятых в Париже принципах ренессансного неоплатонизма, включая знакомство с идеями Платоновской академии, Марсилио Фичино, и наконец оформилась в тесном дружеском общении с английскими гуманистами в Лондоне, обогатившись идеями евангелизма Колета и мыслями об общественном служении Томаса Мора. Это наличие трех исходных концепций определило легкость восприятия и распространения «Энхиридиона» в равной мере во всех трех странах. Но характерно, что именно в немецких гуманистических центрах слава Эразма упрочилась несколько позже, в связи с появлением «Похвалы Глупости» и позицией его в споре Рейхлина с Префферкорном. Впрочем, широкое распространение в Германии идей «нового благочестия» также облегчило восприятие «Энхиридиона» /45, с. 185/.

Опираясь, подобно итальянским гуманистам, на античную философию, и прежде всего на этические учения Платона и его последователей, Эразм в качестве образца христианства, не порвавшего с древностью, берет Иеронима и Оригена. Обращение к истокам христианства приобретает для него двоякое значение — и как выяснение подлинного слова на основании греческого текста Нового завета, и как возрождение истины христианской этики, не испорченной позднейшими наслоениями и толкованиями.

Таким образом подходит Эразм и к важнейшему своему выводу: толкование Писания должно осуществляться на основе законов разума; их цель — проникнуть в существо аллегорической образности текстов Евангелия и Библии. Эта новая экзегетика отвергала схоластические доктрины. Абстрактным софистическим рассуждениям, основанным на букве текста, к тому же текста в единственном варианте Вульгаты, противопоставляется идея толкования по смыслу, исходя из общих моральных устоев христианства. Сам Эразм считал свою экзегетику развитием учения апостола Павла по примеру прежде всего Оригена, Амвросия, Иеронима и Августина /39, с. 92/. Эразм категорически отвергает, как «бредни», софистику и наивную веру в чудодейственность предметов, знаков и жестов. «Энхиридион» становится поэтому манифестом «мирской теологии» — т.е. разрушает сложившуюся уже в раннем средневековье интеллектуальную монополию церкви.

Идеи «Энхиридиона» имели широчайшее распространение во Франции и в Нидерландах, а в немецких землях, включая Швейцарию, они наложились на традиции антикуриальной борьбы и критики римской церкви, послужив могущественным элементом в подготовке Реформации.

Позиция самого Эразма в отношении папства — один из наиболее дискуссионных моментов в анализе его взглядов и реальной деятельности. Нельзя считать его стоящим вне церковной политики и связанных с ней споров. Его служба у епископа Камбре, а впоследствии жизнь в Париже, принадлежность к университету и прямая связь с Робертом Гагэном, одним из наиболее влиятельных прелатов французской церкви, совершенно исключают возможность неосведомленности Эразма. Его энергичные неодобрительные высказывания в адрес преимущественно папы Юлия II, даже если справедливы сомнения относительно авторства памфлета «Юлий, не допущенный на небеса», осуждение им претензий папства и особенно милитаристских поползновений /26, с. 114/ — все это достаточно красноречиво свидетельствует о его принципиальной антикуриальной позиции.

Именно поэтому в Германии с началом Реформации имя Эразма непосредственно связывается с выступлением Лютера. Ярким примером этому может служить известное место в дневнике Альбрехта Дюрера, где он выражает свои чувства в связи с известием о «похищении» Лютера: «О Эразм Роттердамский, где ты? Посмотри, что творит неправедная тирания мирского насилия и сил тьмы! Слушай ты, рыцарь Христов, выезжай вперед рядом с господом Христом, защити правду, заслужи мученический венец…» /1, с. 152/.

Исследователи творчества Роттердамского задаются вопросом: «Почему же Эразм именно в годы Реформации так энергично выступает с позиций защиты римской церкви, категорически не приемля учения Лютера, в значительной мере опиравшегося на эразмианские принципы?». Обычно главное внимание уделяется в данном вопросе спору о «свободе воли» и принципиальных противоположностям в понимании отношений «разума» и «веры», что в принципе бесспорно, и потому на этих двух моментах мы не будем заострять наше внимание /34, с. 242/. Но нетрудно убедиться, что отмеченные расхождения не объясняют сами по себе преданности Эразма единству церкви, его готовности даже защищать авторитет папства. Здесь нельзя видеть и признак какого-либо «отступничества» Эразма от своих принципов. Скорее, наоборот, при всех обстоятельствах Эразм, следуя за Николаем Кузанским, оставался верен идее религиозного мира и единства церкви. Он также считал справедливой войну против турок-завоевателей в защиту христианства в целом и считал необходимым сохранять единство христианской церкви под высшим авторитетом папы.

Выступая против Реформации, Эразм стоял на защите единства и в культурном развитии. Практически это была защита Северного Ренессанса. Так, в общем верно, расценивается эта роль Эразма в научной традиции, но к этому примешивается и нечто другое. Говоря о роли Эразма для Северного Возрождения, Маргарет Манн Филиппс, а вслед за ней Льюис В. Спитц /29, с. 68/ само понятие «Северное Возрождение» интерпретируют как «Религиозное возрождение», считая, что «философия Христа» Эразма, а затем религиозная реформация и составляют главную его специфику. Не возвращаясь к вопросу о типологической основе Северного Возрождения, заметим, что подобное толкование дает искаженную картину Ренессанса. Ведь именно появление гуманистических элементов в народной культуре позволяет полнее уяснить специфику самого гуманизма.

В гуманистической культуре эпохи Возрождения совершенно особую роль, как известно, играло изобразительное искусство. Ж. Марлье отметил, что наиболее ранние свидетельства о непосредственном общении Эразма с художниками относятся еще ко времени путешествия в Италию, куда он отправился в 1506 г. в качестве наставника при детях лейб-медика английского короля генуэзца Боэрио, а там в 1508 г. перешел на службу к бастарду (внебрачный ребенок) короля Шотландии, в свои 18 лет архиепископу, Александру Стюарту, вместе с которым он до середины 1509 г. пробыл в Риме. В ту же пору там находится в свите архиепископа Утрехтского молодой художник Ян Госсарт (Мабюзе).

Возможно, что произведения Госсарта с их своеобразными попытками найти пути синтеза античности и христианства, несходные с флорентийской школой медичейских живописцев, отражают в какой-то мере влияние Эразма /45, с. 21-22/.

Непосредственно общался Эразм и с антверпенским живописцем Квентином Массейсом, оказав воздействие на его художественные замыслы. Речь идет о произведениях, далеких от теологических идей Эразма, — это парные портреты Эразма и Петра Эгидия, дающие ощущение духовного единства двух гуманистов. Очевидно, Массейс же явился автором медали с портретным профилем Эразма, на которой имеется аллегорическое изображение бога Термина и на реверсе девиз Эразма: «concedo nulli». Но более всего выразительны работы, созданные под явным воздействием произведений Эразма, а возможно, и в результате встреч с ним в Нидерландах в 1519-1522 гг. Следует в первую очередь назвать жанровые произведения, имеющие моралистическое содержание.

Таково изображение так называемого «Менялы с женой» (в Лувре) — очевидно, аллегория скупости или суетности, — как и многочисленные изображения менял, большая часть которых, видимо, явилась уже дальнейшей разработкой выполненных впервые Массейсом жанровых картин. Среди его учеников и последователей, разрабатывающих эти темы, можно назвать Маринуса ван Роймерсвале. Подобная жанровая тематика, очевидно, еще более окрепла и распространилась под воздействием «Разговоров запросто» — не столько в качестве иллюстраций к сюжетам Эразма, сколько как характерный стиль видения жизни. Так возникают многочисленные изображения на тему «Влюбленных стариков», в их числе хранящаяся во дворце Дориа в Риме картина Квентина Массейса, обычно называемая (скорее всего, ошибочно) «Два лицемера» или «Два молящихся старика» /45, с. 23/.

Многие из таких изображений — особенно различные типы «молодящихся стариков и старух» — распространяются, особенно благодаря Лукасу Кранаху Старшему (1472-1553) и его мастерской в Германии. При этом можно заметить, что здесь имеет место не столько заимствование жанровых типов, сколько влияние общего по духу источника. Немецкие художники, видимо, в большей степени следуют мыслям и образам «Похвалы Глупости», чем жанровой повествовательности «Разговоров запросто» Эразма.

Пожалуй, именно немецкая живопись оказалась наиболее близкой Эразму. Он неоднократно выражал свое восхищение искусством Дюрера, говоря, что тот превзошел самого Апеллеса, несомненно видя именно в нем лучшего художника своего времени. Однако Эразм был не очень доволен своим портретом работы Дюрера, не найдя в нем сходства с собой. Иным было отношение Эразма к Гансу Гольбейну Младшему (1497-1543).

Письмо, которое художник отвез в Антверпен в 1525 г. Петру Эгидию содержит наилучшие рекомендации, хотя тон его значительно более сдержан, чем восхваления Дюрера /1, с. 152/. Первый раз Гольбейн изобразил Эразма, очевидно, не будучи еще с ним знаком. В одном из рисунков выполненных молодыми братьями Гольбейн, Амброзиусом и Гансом на полях принадлежавшего базельскому гуманисту О. Миконию экземпляра «Похвалы Глупости» в издании Фробена 1515 г., гуманист представлен сидящим за пюпитром над рукописью «Адагий». Над рисунком владелец книги пометил: «Когда в эти места приехал Эразм, то, увидев себя изображенным, он воскликнул: «Ого, если Эразм сейчас еще так хорошо выглядит, он еще заведет себе жену!» /45, с. 26/. Как непосредственный отклик на эти слова рассматривает Г.А. Шмид забавный и совершенно не связанный с текстом рисунок, изображающий почтенного, напоминающего Эразма, человека. Заглядевшись на нарядную девицу на площади города, похожего на Базель, он попал ногой в корзину торговки яйцами /45, с. 31-32/.

Существенно не то, изображен ли здесь в шутку Эразм, или это просто своеобразная вариация на тему Глупости, не имеющая конкретного прототипа у Эразма, — в любом случае художник предвосхитил жанровые сценки, распространившиеся уже в голландской живописи XVII в., смешной нравоучительный сюжет, как бы увиденный во всей реальности.

Эта сценка отличается от средневековых моралистических аллегорий, ограничивающихся более или менее абстрактной трактовкой, но сходна с упоминавшимися произведениями Квентина Массейса, как бы дальнейшим развитием которых она служит. Кстати, многочисленные изображения сластолюбивых стариков, развратных монахов и т.п. среди тех же рисунков на полях Микониева экземпляра «Похвалы Глупости» свидетельствуют о еще более раннем или, во всяком случае, независимо от Квентина Массейса найденном пути создания картин, подобных живой моралистической образности произведений самого Эразма — «Похвалы Глупости», «Разговоров запросто».

Именно Ганс Гольбейн Младший развил эту «эразмовскую» линию в изобразительном искусстве, создав позже свою серию гравированных миниатюр, известную под обиходным названием «Пляски смерти» (впервые издана в 1538 г. в Лионе, но выполнена резчиком Гансом Лютцельбургером до 1526 г.).

Заслуживает упоминания созданный Гольбейном в Лондоне, в доме Томаса Мора в Челси, групповой портрет семьи Мора. Здесь также впервые не только изображен ряд людей, но и передано ощущение уютного домашнего уголка, как об этом лучше всего говорит Эразм в письме Т. Мору и в переписке с его дочерью Маргарет Ропер. Подлинник погиб в XVII в.; сохранился собственноручный рисунок Гольбейна, сделанный, видимо, с законченного произведения, с надписями рукой Томаса Мора, пересланный последним Эразму в Базель. Этот портрет можно считать прототипом не только семейных, но и вообще групповых портретов в интерьере, получивших особое развитие в голландской живописи XVII в. /45, с. 32-33/.

Ганс Гольбейн Младший близок к Эразму и своей общей принадлежностью культуре Северного Возрождения. Немец, работавший в Базеле, он был связан с Нидерландами и оказал немалое воздействие на формирование стиля Антониса Мора как портретиста. Самые плодотворные годы Гольбейн провел в Англии и оставил именно там свою школу. Он побывал также во Франции и способствовал развитию французского карандашного портрета. Именно Гольбейн как бы подвел итог развитию искусства Северного Возрождения, объединенного общностью стиля. Реформация, в особенности на своем раннем этапе, повсеместно несла с собой усиление национальной специфики в искусстве — так же, как и переход от классической латыни к литературе на национальных языках, образование литературных форм живого языка. В последующем воздействие Эразма оказывается наиболее значительным все-таки в нидерландском искусстве.

Особенно сильно оно проявилось в творчестве самого замечательного живописца второй половины XVI в. Питера Брейгеля. Здесь мы имеем дело уже с прямым иллюстрированием. Непосредственно на темы «Энхиридиона» создается серия гравюр по рисункам Брейгеля с изображением «Добродетелей» и «Пороков». Прямой образной интерпретацией Эразма явились и такие картины, как «Слепые» (Неаполь) и «Неверный пастырь» (Филадельфия).

Но «мысль, определяющая искусство Брейгеля, разумеется, не была уже «Философией Христа» Эразма». Так видим мы использование идей и самой деятельности Эразма, направленной на критику церкви и общественной нравственности, во всех без исключения реформационных учениях, но ни одно из них не соответствовало «Философии Христа», ни одно не было эразмианством /45, с. 33-34/.

Гуманизм эпохи Возрождения подготовил формирование национальных культур, но с их появлением уступил им место. Эразм, как воплощение самой идеи Северного Возрождения в его наднациональной сущности, сохранявший преданность этой универсальности гуманизма, объективно подготовил основы дальнейшего национального развития, в первую очередь нидерландского Возрождения. Его наследие, интерпретированное последующими поколениями в новом духе, продолжало жить в нидерландской культуре, оставив свой след в английской, французской, немецкой и даже в испанской культуре позднего Возрождения.

Заключение

Эразм (Дезидерий) родился в 1466 или 1469 г. в голландском городе Роттердаме. Около семи лет он провёл в монастыре Стейн близ Гауды, где убедился в невежестве и злобности монашества. Покинув монастырь, Эразм продолжил своё образование в коллегии Монтегю. С этого времени начались его странствования по Европе. Помимо Франции он побывал в Италии, Англии, Германии, Австрии и Швейцарии.

Классическая древность не была для Эразма, также как и для других гуманистов, чем-то давно угасшим и мёртвым. Гуманисты рассматривали её как вечно живой источник человеческой мудрости и красоты. Поэтому, когда Эразм призывал людей вернуться к «источникам», он вовсе не бежал от современности, но лишь хотел поднять её до уровня великого прошлого. В древнем мире находил он более широкий и свободный взгляд на человека, на природу, а также и на науку, ещё не ставшую служанкой средневекового богословия. С отвращением относился Эразм к схоластическим хитросплетениям духовенства, увлекавшим человеческую мысль в дремучий лес абстракций. В «возрождении» нуждалось и христианство, вне которого нидерландский гуманист не мыслил себе современного человека. В своих комментариях к Евангелию («Вульгате») Эразм смело касался таких вопросов, как пороки клира, мнимое и подлинное благочестие, кровопролитные войны.

Эразм — великий книжник, любивший вникать в рукописные и печатные тексты, вовсе не был книжным червем. Свои обширные сведения о мире он черпал не только из фолиантов, но и непосредственно из самой жизни. Видя, как далеко отошёл мир от нравственного идеала, Эразм не хотел остаться безучастным свидетелем человеческих заблуждений. И голос этого тихого, влюблённого в древние манускрипты богослова, педагога и сатирика звучал с удивительной силой. Вся образованная Европа слушала его с почтительным вниманием. Его тонкое, напоминающее хорошо отточенный гибкий клинок, остроумие поражало без промаха намеченную цель. Французский учёный Лефевр д¢Этапль писал: «Вряд ли найдётся кто-нибудь из благородных и просвещенных людей, кто не признаёт авторитет Эразма!» /28, с. 74/.

Кризис католической церкви и её идеологии привёл к широкому распространению в канун Реформации поисков «истинной теологии», исследованию сущности набожности, попыток переосмыслить католическое христианство. По мере развития в различных европейских странах конфликтов с Римом нарастал интерес читателей к «Энхиридиону христианского воина» Эразма. Сам того не желая, Эразм нанёс сокрушительный удар по официальной католической теологии. «Я составил Энхиридион не в поисках похвал уму и красноречию, — писал он, — а, чтобы исправить заблуждения тех, кто религией полагает церемонии, иудейские плотские обряды и странным образом пренебрегает истинной набожностью» / 29, с. 24-25 /. В сущности, у Эразма речь шла о концептуальной критике католической идеологии, об остром кризисе доверия к существующим церковным учреждениям.

Эразмианская «философия Христа» ставила в центр религиозных представлений человека. Их содержание определялось не ритуалом, а совестью, и, следовательно, целью воспитания веры должно было быть воспитание чувств, а не конструирование учения о боге. В связи с этим по мере развития Реформации, а с нею и внутренних конфликтов, в ренессансной теологии само право Эразма считаться теологом перестало казаться бесспорным. Между тем он был увенчан титулом доктора теологии в Туринском университете ещё в 1506 г. и даже папа римский иногда обращался за помощью к его эрудиции учёного, прославленного знатока, издателя, переводчика и комментатора священных текстов.

Эразм открыл в религии элементы «нейтрального» содержания, не затрагивающие сути благочестия. Его сочинения были занесены в индексы запрещённых книг. Эразм беспощадно высмеивает суеверия, распространённые среди верующих. Слава Эразма — теолога продолжала тревожить протестантских деятелей. Составляя для широкой публики «Истинные портреты мужей прославленных набожностью и вероучением», гуманист Теодор Без поместил в книге портрет Эразма и поставил перед читателями вопрос: достоин ли этот высокоценимый писатель быть включённым в число набожных? И отвечал, что вреда великий человек принёс гораздо больше, чем пользы. Многое в религии он назвал суевериями, которые не служат главным вещам, и отверг их. И хотя он был очень рассудителен и умён, но вместо того, чтобы заботиться о доброй совести, оказался защитником очень плохого дела /7, с. 159/. В необозримом богатстве эразмианских суждений о религии верный соратник Кальвина указал на самое нетерпимое — на её разделение, отрыв того, что Эразм считал внешними формами, от «главных вещей» христианства.

Список использованных источников и литературы

[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/diplomnaya/erazma-rotterdamskogo/

1. Дюрер А. Дневники, письма, трактаты. — Л.; М., 1957. — Т.1.

. Ермалаев В.А. Гейльбронская программа (Программа немецкого радикального бюргерства в Крестьянской войне 1525 года): Уч. пос. — Саратов, 1986.

. Ульрих фон Гуттен. Диалоги; Брант С. Корабль дураков; Эразм

Роттердамский. Похвала Глупости; Навозник гонится за орлом; Разговоры запросто; Письма темных людей; Гуттен. Диалоги. — М., 1971.

. Хрестоматия по истории средних веков: в 3-х т. — Т. 3. / Под ред. Н.П. Грацианского и С.Д. Сказкина. — М., 1950.

. Эразм Роттердамский. Жалоба Мира // Эразм Роттердамский и его время. — М., 1989.

. Эразм Роттердамский. Разговоры запросто. — М., 1969.

. Эразм Роттердамский, Философские произведения. — М., 1986.

. Бессмертный Ю.Л. Споры о главном. Международный коллоквиум «Школа Анналов вчера и сегодня» // Новая и Новейшая история. — 1990. — №6.

. Бутромеев В.П. Всемирная история в лицах: Позднее средневековье. Энциклопедия для школьника. — М., 1999.

. Володарский В.М. Гуманистические воззрения Ульриха фон Гуттена // Средние века. — Вып. 24. — М., 1963.

. Володарский В.М. Социально-политические взгляды Ульриха фон Гуттена // Средние века. — Вып. 26. — М., 1964.

. Германская история в новое и новейшее время: В 2-х т. — Т.1. — М., 1970.

13. Гуревич А.Я. От истории ментальности к историческому синтезу // Споры о главном. — М., 1993.

. Гуревич А.Я. К читателю // Одиссей. Человек в истории. — М., 1989.

. Гутнова Е.В. Историография истории средних веков. — М., 1974.

. История немецкой литературы / Под ред. Б.И. Пуришева и др. — Т.1. — М., 1962.

. История средних веков: в 2-х т. — Т.2: Раннее новое время: Учебник / Под ред. С.П. Карпова. — М., 2000.

. Католицизм: Словарь атеиста / Под общ. ред. Л.Н. Великовича. — М., 1991.

. Клочков В.В. Религия, государство и право. — М., 1978.

. Лампрехт К. История германского народа. — М., 1896.

. Лияский Л.Е. Эразм и его «Похвала глупости» // Эразм Роттердамский. Похвала глупости. — М., 1983.

. Майер В.Е. Деревня и город Германии в XIV-XVI вв. (развитие производительных сил).

— Л., 1979.

. Маркиш Симон. Никому не уступлю! — М., 1966.

. Маркиш С. Эразм Роттердамский // Эразм Роттердамский. Разговоры запросто. — М., 1969.

. Маркиш С. Знакомство с Эразмом из Роттердама. — М., 1971.

. Муртузалиев С.И., Рагимов А.Т. Словарь по истории средних веков. — Махачкала, 1985.

. Немилов А.Н. Специфика гуманизма Северного Возрождения // Типология и периодизация культуры Возрождения. — М., 1978.

. Немилов А.Н. Значение Реформации для культурной общности Северного Возрождения // Культура эпохи Возрождения и Реформации. — М., 1981.

. Очерки истории Германии с древнейших времен до 1918 г. — М., 1959.

. Пинский Л.Б. Реализм эпохи Возрождения. — М., 1961.

. Пуришев Б. Немецкий и нидерландский гуманизм // Библиотека всемирной литературы. — Серия I. — М., 1971.

. Ревуненкова Н.В. Эразм и Кальвин // Эразм Роттердамский и его время. — М., 1989.

. Смирин М.М. Эразм Роттердамский и реформационное движение в Германии. — М., 1978.

. Смирин М.М. Германия эпохи Реформации и Великой крестьянской войны. — М., 1962.

. Смирин М.М. Очерки истории политической борьбы в Германии перед Реформацией. — М., 1952.

. Смирин М.М. К истории раннего капитализма в германских землях. — М., 1969.

. Смирнова Е.Д. Средневековый мир в терминах, именах и названиях: Словарь-справочник. — Минск, 1999.

. Соколов В.В. Философское дело Эразма из Роттердама // Эразм Роттердамский. Философские произведения. — М., 1986.

. Стам С.М. Чем же в действительности была Реформация в Германии // Вопросы истории. — 1958. — №4.

. Философия эпохи ранних буржуазных революций. — М., 1983.

. Циммерман В. История крестьянской войны в Германии (по летописям и рассказам очевидцев).

— Т. 1-2. — М., 1937.

. Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 7.

. Эпштейн А.Д. История Германии от позднего средневековья до революции 1848 г. — М., 1961.

. Эразм Роттердамский и его время. — М., 1989.

46. Ястребицкая А.Л. Обзор материалов коллоквиума «Школа Анналов» // Новая и Новейшая история. — 1990. — №6.

. Ястребицкая А.Л. Роль историка культуры сегодня // Средневековая Европа глазами современников и источников: Книга для чтения. — Ч.III. — 1995.