Мотив игры в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»
«Герой нашего времени» — несомненно, вершина творчества Лермонтова, поскольку здесь его талант раскрылся во всей полноте и глубине. Автор «Героя нашего времени» выступает, с одной стороны, как продолжатель традиций Пушкина — создает жанр русского реалистического романа. С другой стороны, «Герой нашего времени» — смелое новаторство — первый психологический русский роман, а также жанровый синтез: скрещение повести, драмы и романа.
Но не только это побуждает исследователей называть «Героя нашего времени» важнейшим произведением Лермонтова, а еще и то, что в повествование этой «книги» вплетены все основные идеи, образы и мотивы творчества Лермонтова. Один из таких мотивов — мотив игры.
Мотив вообще есть смысловой элемент литературного или фольклорного текста, повторяющийся в пределах ряда произведений. Мотив игры в «Герое нашего времени» прослеживается на разных уровнях, и на поверхности, на гребне мысли, и в самой глубине, где его достаточно сложно отделить от другого мотива — мотива рока, судьбы, предопределения.
Прежде всего, мотив игры проявляется в близости романа к драме, где игра рассматривается как некое действо. В этом отношении его можно проследить как на лексическом, так и на композиционном уровне. Лермонтов дает описание пейзажа с четкой закономерностью, как описание декораций перед очередным явлением своей драмы. Герои будто бы собираются вместе и разыгрывают сцену — наиболее важные действия происходят в чьем-нибудь доме, на квартире, в гроте, у колодца, на выступе скалы над пропастью, достаточно редко какой-то поворот сюжета происходит в дороге. И здесь Лермонтов намеренно употребляет театральную лексику: «амфитеатром громоздятся горы» — дважды читаем подобное определение в журнале Печорина; места, где происходит действие, часто получают название площадок, они будто специально подготовлены для того, чтобы быть декорацией к драме («площадка была покрыта мелким песком, будто нарочно для поединка»); Печорин все время говорит о событиях — «сцена», «спектакль», «завязка», «развязка». Отражая в кривом зеркале театральную реплику Грушницкого, назвавшего жизнь «отвратительным фарсом», он говорит о ней — «нелепая мелодрама». Спектакль напоминают и эффектные появления героев: «В эту минуту он поднял глаза — я стоял в дверях против него, он ужасно покраснел».
Почему роман М.Ю. Лермонтова называется «Герой нашего времени»?
... герой своего времени, так как эгоизмом, противоречивостью характера, хандрой болен не только главный персонаж романа, но и все общество в целом. Таким образом, назвав свой роман именно так, Лермонтов ... совпадает со взглядами самого автора. Время создания романа богато значительными событиями в общественной жизни. До русской публики стали доходить идеи Гегеля, сочинения утопистов – Фурье, Руссо и ...
Отдельно, как вид игры, можно рассматривать игру автора с читателями, которая заключается, в частности, в системе двойников и в расположении повестей. Думается, не стоит упоминать о параллелях (композиционного и философского характера) «Героя нашего времени» с античной трагедией, это известно. Чего хотел добиться Лермонтов, располагая части своего повествования именно таким образом? Традиционно считается, что автор рассматривает и показывает нам своего героя вначале через восприятие Максима Макси- мыча и других людей как через калейдоскоп. Кстати, этот символ присутствует в романе: с калейдоскопом сравнивается дно горных речек: «горные речки, особенно мелкие, опасны, особенно тем, что дно их — совершенный калейдоскоп: каждый день от напора волны оно изменяется, где был вчера камень, — там нынче яма». Печорин является нам загадочным — всегда разным, непредсказуемым, как дно горной речки, только для окружающих он оказывается еще более опасным. А потом (в журнале Печорина) этот калейдоскоп вдруг исчезает, занавес поднимается — мы видим Печорина изнутри, из глубины его души. Прав, конечно же, и Белинский, говоря, что, расставляя повести в хронологическом порядке, мы не узнали бы Печорина.
То есть, возможно, мы и узнали бы его, но не так, как хотел этого Лермонтов. Он ведет с читателем своего рода игру, но честную: показывая Печорина вначале глазами других людей, а потом снимая эти «обертки», «ярлыки», навешенные на него, он одновременно дает нам указания на то, в какой последовательности события происходили на самом деле. Хотя по пути он — неясно, намеренно или случайно, — вводит в хронологию жизни Печорина некоторые противоречия. Например, тот факт, что дуэль в «Княжне Мери» происходит 16 июня, а действие повести «Бэла» — осенью после этого, не согласуется с тем, что в «Бэле» Печорин стреляет хуже, а в повести «Тамань», которая по хронологии должна идти первой и изображать Печорина новичком на Кавказе, он уже имеет бурку. Однако все это не столь значительные детали авторской игры с читателем, хотя само по себе субъективное лермонтовское время заключает в себе многие интересные загадки. Важнее здесь, как проявление гениального психологического и философского замысла, созданная в книге система двойников Печорина. Это, наверное, первый опыт скрытого психологизма в русской литературе. Двойники — не просто маскарадное явление или необходимая часть спектакля, они все в какой-то мере поясняют если не характер, то мотивы поведения Печорина на идентичных или чуть упрощенных ситуациях.
Так, в «Тамани» прощание Янко со слепым и его реплика — «На что мне тебя?» — разъясняют сцену последней встречи Печорина и Максима Максимыча, причем слепота мальчика чем-то напоминает простоту, недалекость штабс-капитана. В «Бэле» Азамат своим болезненно-капризным желанием быть хозяином Карагёза на сниженном уровне схож с желанием Печорина найти утешение в обладании Бэлой, тоже род каприза: «Да когда она мне нравится?» Доктор Вернер в «Княжне Мери», рассказывая анекдотический случай из своей практики, когда его чуть не женили, отчасти предсказывает развязку отношений Мери и Печорина. Ну и, наконец, Вулич своей полуигрой-полурасчетом с судьбой прямо-таки подталкивает и Печорина к этой рулетке.
Отношения печорина и княжны мери в романе “герой нашего времени”: ...
... Взаимоотношения этих двух героев ни к чему не привели. Отвергнуть чувство Мери его заставляет страх, а не равнодушие. Как следует относиться к Печорину? Вероятно, Печорин ... характера Печорина В Печорине можно заметить множество отрицательных черт, включая и эгоизм. Хотя Белинский не мог согласиться с ... ”. Лермонтов в Печорине запечатлел ... просто играет на ... игры самолюбий история отношений Печорина и Мери ...
Так Лермонтов играет с нами в загадки и сам дает подсказки. Но игру в романе ведет не только он, играют все.
На каждом герое своего рода психологическая маска, каждый кого-то играет. Грушницкий — не двойник, а, скорее, пародия на Печорина — носит маску самую пошлую — разочарованного бунтаря, романтика, «он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания». Мери играет томную королеву салона: «Княжне… не раз хотелось похохотать, но она удержалась, чтоб не выйти из принятой роли: она находит, что томность к ней идет, — и, может быть, не ошибается».
Вера, сдавшись Печорину, подыгрывает ему: «Ты знаешь, что я твоя раба; я никогда не умела тебе противиться…» Играют также и девушка из Тамани, и Бэла, и Вулич, и получается, что это не множество разрозненных сцен, каждую из которых играет один актер, а спектакль, в котором все герои исполняют примерно равные по значимости роли. Печорин, наверное, не случайно, а лишь осознав маскарадность, театральность этой жизни, ставит в ней свои спектакли, только актеры не знают и сами, чем закончится пьеса, это- то и радует режиссера. Здесь ни в коем случае нельзя обвинять Печорина в цинизме или бессердечии: хоть Лермонтов и делает на нем акцент, хоть Печорин и является основным участником, связующим звеном всех действий, «явлений» книги, в заглавии не сказано: «Печорин — герой нашего времени». Он — личность незаурядная, несомненно, в нем есть «и гордость, и прямая честь», но он тоже носит в себе вирус времени, подобно всем остальным. Это показывает сцена, в которой Печорин случайно подслушивает заговор против себя.
Случайность — вот еще одна трактовка игры. Она идет уже значительно глубже, сближая игру с тем, с чем она в конце концов должна слиться — с предопределением.
Случайны ли все эти ненамеренные подслушивания, бесконечные совпадения, мрачные предчувствия и сбывающиеся предсказания?
Когда-то Набоков (который, думается, во многом продолжил и углубил Лермонтова) говорил о том, что если бы вся жизнь была просто набором нелепых случайностей и не было бы в этом никакого связующего звена, то жить было бы слишком страшно и безнадежно. Этим связующим звеном, возможно, и является в «Герое нашего времени» игра — игра судьбы с человеком.
Но, с другой стороны, Печорин находит в себе силы бросать своего рода вызов судьбе. Правда, вызов этот делается с опорой на точный расчет: бросаясь в окно хаты, где заперся пьяный казак, убивший Вулича, Печорин четко понимал, что шансы его многократно увеличатся быстротой его действий и тем, что с другой стороны убийцу отвлекали ломившиеся в дверь. Но, как ни странно, расчет его основан и на предопределении: Печорину предсказали «смерть от злой жены», а кому суждено быть повешенным — не утонет.
«Играть всю жизнь» материал
... играть вместе с ними. Поэтому тема моего эссе «Играть всю жизнь?!». Общаясь с детьми, я стараюсь, чтобы каждый ребёнок чувствовал себя частью большой и дружной семьи, ему хотелось идти в ... ложкой) до настоящей творческой игры , в которой ребенок может взять на себя роль мамы или дочки, врача или пациента. Ежедневно играю с детьми и в пальчиковые игры. Самым ярким примером ...
Странный замкнутый круг, и тем не менее такая логика подтверждается хотя бы сценой встречи Печорина с Верой в гроте: «Зачем она здесь? И она ли? И почему я думаю, что это она? И почему я даже так в этом уверен? Мало ли женщин с родинками на щеках? »
Здесь и сомнение, и странная уверенность. А когда встреча состоялась, не последовало удивления ни с одной стороны, а Вера даже говорит о том, что была уверена, что встретит его здесь.
Это не аргумент в пользу фатализма Печорина, а просто часть его жизненной философии, где органично сливаются две противоречащих друг другу установки. Первая из них — «человек предполагает, а Бог располагает», вторая — «под лежачий камень вода не течет». То есть идет борьба с предопределением с помощью него самого.
Отсюда — последняя, глубинная трактовка мотива игры — игра
судьбы с человеком и человека с судьбой. Печорин, который практически всю свою жизнь (по крайней мере, ее часть, известную нам) играл «роль топора в руках судьбы» и видел ее игру людьми, тем не менее решается бросить ей вызов и выигрывает. Но победа эта какая-то неполная, будто судьба собирается отыграться («месяц, полный и красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта домов»).
Создается весьма неслучайное впечатление, что Лермонтов, приводя аргументы pro и contra в этом споре судьбы и человека, на некоторое время сумел создать равновесие.
Но равновесие очень шатко, и роман заканчивается не мимолетным, но все нарастающим ощущением большого вопроса, ответ на который здесь, в этой жизни, вряд ли найдется.
