«Будущее светло и прекрасно», — писал в своем романе «Что делать?» идеолог русской революции Н. Г. Чернышевский. С ним соглашались многие русские писатели прошлого столетия, создавшие свои варианты социальных утопий, а именно: Л. Н. Толстой и Н. А. Некрасов, Ф. М. Достоевский и Н. С. Лесков. XX в. внес в этот хор писательских голосов свои коррективы. Сама историческая действительность обусловила появление многих произведений в жанре антиутопии как в русской, так и в зарубежной литературе (Дж. Оруэлл, О. Хаксли).
«Мы» — роман о далеком будущем, будущем через тысячу лет. Человек еще полностью не восторжествовал над природой, но уже отгородился от нее стеной цивилизации. Эта книга воспринималась многими как политический памфлет на социалистическое общество. Однако сам автор утверждал, что «этот роман — сигнал об опасности, угрожающей человеку и человечеству от власти машин и государства». Появление тоталитарных режимов вызвало у него серьезные сомнения в возможности существования, пусть в отдаленном будущем, идеального общества, подорвало веру в разумные начала человеческой природы. Одаренный уникальной способностью предвидения, Е. Замятин понял, какую опасность таит нивелирование личности, излишняя жестокость, разрушение классической культуры и других тысячелетних традиций. Так родился роман-антиутопия, прогноз на будущее, если настоящее захочет им стать.
Уже в упомянутом выше романе Н. Г. Чернышевского нарисован будущий «город солнца», воплощающий радость и гармонию на земле. Замятин во многом повторяет описание этой классической литературной утопии: перед нами предстают «стеклянные купола аудиториумов», «стеклянный, электрический, огнедышащий “Интеграл”, «божественные параллелепипеды прозрачных жилищ». Каково же отношение автора ко всему этому великолепию? Писателя интересуют не столько признаки материального благополучия и прогресса, сколько духовное состояние будущего общества, и прежде всего взаимоотношения личности и государства. Замятин показал читателю общество будущего, где человек — только винтик в бездушной машине Единого Государства, лишенный свободы, души и даже имени; где провозглашаются теории о том, что «несвобода» — истинное «счастье», естественное состояние для человека, потерявшего свое «я» и являющегося ничтожной и незначительной частью всеохватывающего безличного «мы». Вся жизнь граждан Единого Государства строго регламентирована и открыта всеобщему обозрению, что было сделано для эффективности обеспечения государственной безопасности. Но автор художественно убедительно показывает, что настоящего счастья механическими средствами не достичь, живой человеческой душе не нужна формация абсолютного блага. Живая душа всегда будет в движении, свойственном всему природному, естественному, ее не удовлетворят конечные идеальные конструкции.
Что угадано замятиным в романе мы
... абсолютно все контролирует Единое Государство, тем самым превращая народ в однородную серость. Герои повести Замятина “Котлован” – несчастные люди. ... открывают читателям весьма мрачные перспективы будущего. Судьба народа складывается таким образом, что их за людей-то и ... вот главная норма жизни. Роман ПлатоновА “Мы”, при помощи “нумеров” и тоталитарного строя Единого Государства, очень ярко показывает ...
Роман А. Платонова «Чевенгур» — это произведение об Октябрьской революции в центральных губерниях России, о людях, которые защищали революцию в гражданской войне, о «строителях страны», об их идеях, мыслях и переживаниях. Главный герой романа — Александр Дванов — отправляется в город Чевенгур, где образовался полный коммунизм. Автор показывает, как изначально светлые помыслы, забота о всеобщем благе вырождаются в свою противоположность: деление людей на «наших» и «не наших» и травлю последних. Самоуправство идеологов — людей номер один
в тоталитарном государстве — не имеет границ. Вот, к примеру, Прокофий, «имевший все сочинения Карла Маркса для личного потребления, формулировал всю революцию, как хотел, — в зависимости от настроения Клавдюши и объективной обстановки». И мы видим, к чему привело такое идеологическое руководство в Чевенгуре. Коммунары с уверенностью и воодушевлением борются с «буржуазным элементом»: «Буржуев в Чевенгуре перебили прочно, честно, и даже загробная жизнь их не могла порадовать, потому что после тела у них была расстреляна душа». Товарищи уже все сделали для прихода коммунизма: гадов перебили, имущество, ведущее к неравенству и эксплуатации, уничтожили. Но так и не дождались они первого утра «нового века» — коммунизм не наступил…
Дальнейшие события романа показывают нам отношение автора к описываемому им построению «нового века». Чевенгур разрушается каким-то страшным вражеским отрядом. Роман заканчивается дорогой, открытостью в будущее, надеждой. Андрей Платонов зовет к такому строю бытия, где каждая личность друг от друга «не слишком далеко» и «не слишком близко». Своим гротескным произведением Платонов выступил против нивелирования личности. Одинаковость физическая, умственная и духовная невозможна. Такое равенство остановило бы всякое развитие, саму жизнь, говорит автор.
