Русская прозаическая литература 1760-1790 гг. Массовая демократическая проза в истории русской литературы XVIII в.
Работа выполнена студенткой
Кузьменко Анной Валерьевной
Рязань, 2011
60-90-е года XVIII века, прозаические жанры, сентиментализм
литературный прозаический жанр сентиментализм русский
Судьба беллетристики в XVIII веке незавидна, она находится на периферии литературы. Литература должна быть полезной, а романы кроме разжигания страстей и повреждения нравственности ничего не приносят. Во второй половине XVIII в положение меняется, это эпоха прозы. Складывается книжный рынок, появляется типографии. Характерен интерес к национальной истории. Эстетическое наслаждение доставляет сюжет и стиль. Сюжет должен быть занимательным и закрученным. Выделяют четыре жанра: 1) литературный анекдот, 2) плутовской роман, 3) волшебная повесть, 4)социально-бытовая повесть(сатир повесть).
Александр Николаевич Радищев (1749-1802).
Работал в жанре путевые заметки. В эпиграфе к «Путешествию из Петербурга в Москву» — Радищев определяет главного врага, главную беду России и русского народа — самодержавие и связанное с ним крепостничество. Писатель рисует картины беззакония. Говоря о русском национальном характере, писатель подчеркивает не «покорность», которая так ценилась официальными властями, а порывистость, отвагу, невоплощенные таланты и возможности русского народа. Путешествие изложено в форме записок путешественника, куда искусно введены другие жанры: сатирический «сон»(глава «Спасская Полесть»), ода «Вольность», публицистические статьи (например, «…О происхождении цензуры», глава «Торжок»).
Такая форма художественного произведения была новаторской для русской литературы XVIII в. и давала Радищеву возможность глубоко и многопланово рассказать об общественной и духовной жизни нации.
Сентиментализм — литературное направление, зародилось на рубеже 50-60 гг. XVIII в. Расцвет приходится на 90е гг., а закат на первое 10-летие XIX в. 1812 г. — верхняя граница сентиментализма. В екатерининскую эпоху сосуществовали 2 направления: классицизм переживал эпоху своего заката, а сентиментализм- зарождение: есть некоторые общие черты между этими направлениями: они оба исходят из решения проблемы взаимодействия человека и государства, человека и цивилизации. Решают они эту проблему прямо противоположными способами. С точки зрения классицизма, человек имеет рационалистческое и пассионарное начало, страсти разрушительны, человек должен научиться подчинять страсти собственному рассудку путем приобщения к культуре и науке (оды Ломоносова).
Образ и характеристика Лизы в повести Пиковая дама Пушкина
... повесть Образ Лизы в повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза» Повесть Н. М. Карамзина «Бедная Лиза» глазами современного читателя Рецензия на произведение Н. М. Карамзина «Бедная Лиза» Характеристика Лизы и Эраста (по повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза») Черты сентиментализма в повести «Бедная Лиза» ...
С точки зрения сентименталистов естественная природа человека — это все благое в нем, человек добрый, красивый. Цивилизация губит в человеке все его природное начало. Принцип возвращения к природе. Положительный герой сентименталист — человек добрый и чувствительный, умеющие сострадать и совеселиться другим. Это простые по своему положению люди. Причины зарождения сентиментализма- сильное влияние оказывает европейский сентиментализм. 20-30г XVIII в.
Николай Михайлович Карамзин (1766-1826) — вождь русского сентиментализма; творчество начинал со стихов, знаменит стал как прозаик. Сентиментальные повести Крамзина имеют свои черты «поэзии в прозе», рассказчик обретает черты лирического героя. «Бедная Лиза» — в русскую литературу введен новый тип героини (психологизм образа Лизы).
Итак, развитие литература на протяжении всего XVIII века происходило достаточно интенсивно. Благодаря реформам Петра I, а затем и Екатерины II российская литература восприняла тенденции развития западной литературы и на их основании создала свою неповторимую литературу. Появляются новые направления в литературе — это классицизм и сентиментализм, которые, в зависимости от времени, по разному решали вопрос отношения личности и государства.Развиваются новые жанры: ода, повесть, пьеса. Литературный язык, благодаря реформам, становится простым, понятным. Меняется и образ героев литературных произведений — от императора в оде, по мещанина в повестях Карамзина.
Демократическая проза 1760-х годов
Развитие разных жанров в литературе XVIII в. не было синхронным. Главные успехи в первую половину XVIII в. были сделаны в области поэзии. Что же касается прозы, то на протяжении первой половины века в России параллельно существовали как бы две разные литературы — рукописная и печатная. Первая в значительной степени продолжала традицию старой допетровской литературы. Продолжали переписываться и распространяться жития святых, переводные и оригинальные повести духовного и светского содержания, разнообразные произведения сатирических жанров — фацеции, фрашки, юмористические лечебники, пародийные челобитные и т. п. К ним примыкали и созданные уже в XVIII в. произведения типа «петровских» повестей, а также переводы романов, которые во все возрастающем количестве рукописных списков расходились в 1740-е гг.
Печатная литература этого времени, в противоположность рукописной, практически не знала художественной прозы. Напечатанный В. К. Тредиаковским перевод романа П. Тальмана «Езда в остров любви» (1730), так же как и изданный по личному распоряжению Елизаветы Петровны старый рукописный перевод «Похождений Телемака» (1748) остались единичными фактами и лишь подтверждают это обстоятельство. Такое равнодушие писателей и переводчиков к беллетристике можно объяснить только тем взглядом на роль литературы и писателя в обществе, которого придерживались Феофан Прокопович, Кантемир и другие создатели русского классицизма. Литература должна была пропагандировать идею служения государству, просвещать нацию, внушать читателю новые, независимые от церковных догматов понятия о долге человека и гражданина. Для жанров чисто развлекательных, к которым относился в первую очередь роман, в литературе не оставалось места. Способствуя тому, чтобы Россия «стала с веком наравне», сторонники петровских преобразований создавали литературу нового, европейского типа. Поэтому они выступили также принципиальными противниками средневековой литературной традиции, с которой ассоциировали всю рукописную литературу вообще.
Поэтика древнерусской литературы
... в книге «Поэтика древнерусской литературы», которая издавалась не один раз. Самое первое её издание было в 1967 году. В 1969 году академику Д.С. Лихачеву за эту книгу ... хронографии, и в традициях эллинистического романа, в «Александрии», в литературе «естественнонаучной». Теперь обратимся к другой стороне вопроса «европеизации» русской литературы в XVIII в.: к предполагаемому положению древней ...
Известны резкие отзывы Кантемира, Тредиаковского, Ломоносова о русских переделках рыцарских романов — «Бове-королевиче», «Еруслане Лазаревиче», о повести «О Ерше» и других популярных беллетристических сочинениях. Статьи, предостерегавшие читателя от увлечения пустыми романами, печатались уже в первом русском журнале «Примечания к Ведомостям» (1728-1742), задолго до появления русских романов. Стефан Писарев, плодовитый переводчик, обрушился в 1741 г. на читателей, которые «к забавлению себя историческо-басненными, называемыми романы, и прочими подобными книжками, от коих единственно только в совести соблажнение и к страстям поползновение ощущается, всегдашнюю охоту имеют».[ 929 ] Эти предупреждения становятся понятны, если учесть, что дворянство читало немецкие и французские книги в подлиннике, а к услугам читателей, не знавших иностранных языков, существовал Спасский книжный рынок в Москве, крупнейший поставщик рукописной книги.
Беспокойство, что поток романов вот-вот может хлынуть в Россию, послужило причиной полемики о романе, начатой Ломоносовым в «Риторике» (1748).
Он попытался определить пределы, в которых было бы желательно развитие романа в России. Проблема «романной» формы не волновала Ломоносова. Но он требовал, чтобы проза непременно содержала «примеры и учения о политике и о добрых нравах». В качестве таких сочинений Ломоносов рекомендовал русскому читателю «Аргениду» Д. Барклая, «Телемака» Ф. Фенелона, «Золотого осла» Апулея, «Сатирикон» Петрония. Одновременно он резко отозвался о сочинениях, которые «разве своим нескладным плетением насмех приводят, как сказка о Бове и великая часть французских романов, которые все составлены от людей неискусных и время свое тщетно препровождающих».[ 930 ] К этому взгляду присоединился и Сумароков, осудивший в своем журнале «Трудолюбивая пчела» (1759, июнь) романы, «которые полезного содержат мало, а развращают вкус, так как пишутся людьми, не знающими правил „истинного слога“». Однако из числа таких произведений он, подобно Ломоносову, исключил «Телемака, Донкишота и еще самое малое число достойных романов».[931 ] Точку зрения Ломоносова и Сумарокова на серьезный классический роман поддержал Тредиаковский, резко выступив против тех «хулителей», которые «запрещали, порицая с кафедры, Телемаха и Аргениды чтение». Желая привить в России традицию именно этих романов, один из которых, по его словам, «есть ифическая философия самая совершенная», а другой — «политическая самая превосходная», он и перевел оба романа на русский язык.[932 ] С такого скромного допущения по отношению к одной из разновидностей романа началось победное шествие беллетристики в литературе XVIII в.
Линия философско-политического романа была продолжена переводами произведений Ж. Террасона, Ж.Ф. Мармонтеля, оригинальными романами М.М. Хераскова. Но вопреки ожиданиям теоретиков не классический и не барочный аллегорические романы идей определили пути развития русской прозы. В России XVIII в. успех выпал на долю новейшей романистики, а пропагандировать ее начали младшие современники и ученики Сумарокова. В 1756 г. при Академии наук, стоявшей на страже идеи «пользы» в литературе, начал выходить многотомный перевод прославленного романа А.Ф. Прево «Приключения маркиза Г*». Переводчиком первых частей был И.П. Елагин; продолжил перевод В.И. Лукин. В эти же годы издаются «Комический роман» П. Скаррона и «Похождения Жиль Блаза» А. Лесажа. Посвященные судьбам частных людей, эти произведения представляли принципиально новое литературное направление в европейской литературе, однако окончательно еще не порывавшее с дидактической эстетикой классицизма. Даже в плутовских романах Лесажа основной целью автора было показать, как распутный человек встает на путь добродетели. По этой причине появление романов такого типа в переводе на русский язык и не было воспринято как прямой вызов литературной теории формирующегося классицизма. Более того, польза, которую «хорошие» романы приносят читателям, стала знаменем кружка переводчиков, объединившихся вокруг типографии Сухопутного шляхетного корпуса. В него входили преподаватели самого корпуса, привилегированного учебного заведения для дворян, и его бывшие воспитанники, преимущественно офицеры гвардии.
Умк 1. История отечественной литературы. Ч
... 3. СЕРЕДИННАЯ ЭПОХА: ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ, РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ АНДЕГРАУНД, ЛИТЕРАТУРА КАЗАРМЕННОГО СОЦИАЛИЗМА * Литература русского зарубежья в первой половине ХХ века (История и география ... романе М.А. Шолохова "Тихий Дон" g). Философская поэзия и философская проза 5. ТЕМАТИКА СЕМИНАРСКИХ ЗАНЯТИЙ I. ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ПОЭЗИЯ В РАЗМЫШЛЕНИЯХ О ДУХОВНЫХ ПЕРСПЕКТИВАХ РОДИНЫ 1. Тема России ...
Мысль о том, что роман является наиболее удобной формой пропаганды моральных правил, обосновал в предисловии к роману Прево «Философ аглинский, или Житие Клевеландово…» (1760) его переводчик С.А. Порошин. Сухой морализм скучен, уверял он, и скорее способен отвратить от добродетели, чем внушить ее читателям; роман специально изобретен для того, чтобы, «описывая разные похождения, сообщать к добродетельному житию правила».[ 933 ] При кажущейся наивности подобных представлений они соответствовали как искренним убеждениям самого Порошина, воспитателя наследника престола Павла Петровича, так и педагогической практике XVIII в., апеллировавшей к формуле «полезное с приятным». С исторической точки зрения важнее всего то, что, говоря о воспитательном значении романов, Порошин имел в виду совсем особого читателя, не принадлежавшего к интеллектуальной элите, на которую ориентировалась высокая поэзия классицизма. Такой более демократический подход к литературе был ответом на появление в России XVIII в. широкого читателя в собственном смысле слова. С одной стороны, читателя создавало все большее распространение грамотности; с другой — образование перестало быть привилегией богатого дворянства.
К этой читательской массе, не имевшей больших знаний, но стремившейся к ним, и обращалась романистика, одновременно порождая и умножая число читателей. Н.М. Карамзин, сам в детстве воспитавшийся на романах 1760-х гг., полемизируя с противниками романа, тонко подметил значение романистики в формировании читателя, связав в статье «О книжной торговле и о любви к чтению в России» воедино вопросы о читателе, литературе и книжном деле. Он особенно подчеркнул силу воздействия романа на читателя, вызываемую «соучастием» читателя в романическом действии: «Сей род сочинений без сомнения пленителен для большей части публики, занимая сердце и воображение, представляя картину света и подобных нам людей в любопытных положениях… Не всякий может философствовать или ставить себя на месте героев истории; но всякий любит, любил или хотел любить и находит в романическом герое самого себя». «И романы самые посредственные, — даже без всякого таланта писанные, — указывал он, — способствуют некоторым образом просвещению… Душа может возвыситься постепенно — и кто начинает „Злосчастным дворянином“, нередко доходит до Грандисона».[934 ] Карамзин отмечает, таким образом, роль романистики и в распространении чисто фактических сведений, ибо читатель узнает из романов «и географию, и натуральную историю», и нравственное влияние романов («они представляют, обыкновенно, славу добродетели или нравоучительное следствие»), и их влияние на общее просвещение нации.
Курсовая роль вольтера во французском просвещении. Философские ...
... образцы романа воплощают курсовая роль вольтера во французском просвещении излюбленные мотивы творческой мысли Руссо. ... Главным вождем французского Просвещения является Вольтер. Рефераты Вольтер и философия Французского Просвещения. В ... романа и неожиданно стремительным финалом, опрокидывающим все его иллюзии, которые тщательно подготовлен автором и вовсе не является неожиданным для читателя. ...
Кружок переводчиков Сухопутного шляхетного корпуса, сложившийся к 1762 г., за короткий срок перевел и напечатал несколько десятков книг. Одновременно были разработаны основные принципы искусства перевода, как правило, вольного, с сознательным приноровлением оригинала к русскому быту. Для многих русских авторов с этого времени приобщение к литературному труду стало начинаться с перевода какого-нибудь романа.
Появление печатной романистики имело важные последствия для дальнейшего развития литературы. Оно изменило отношение к литературному труду как к некоему поэтическому священнодействию, доступному только избранным, низвело его на землю и открыло для начинающих писателей широкие возможности творчества. Был сделан первый шаг к профессионализации литературного труда, так как увеличение спроса на книги позволило оплачивать работу писателя. Переводчики, «прелагая» иноязычные сочинения, первыми в русской литературе начали разработку стиля и приемов фабульного повествования, с описательной частью, авторской речью и речами действующих лиц. Кроме того, — и для прозы это оказалось очень важным, — в беллетристике стал сглаживаться разрыв между «высокой» печатной литературой и рукописной традицией. Появление печатной романистики как бы ввело в сферу литературы и те рукописные переводы и переделки, к которым ранее с явным пренебрежением относились теоретики классицизма. Дело в том, что репертуар печатной книги в 1760-е гг. немногим отличался от стихийно сложившегося подбора рукописных переводов более раннего времени. В результате ускоренного развития, которое проходила Россия, опираясь на опыт европейских литератур, исторически разные тенденции оказались у нас хронологически совмещенными. Наряду с Прево, Лесажем, Филдингом, Свифтом, Гольбергом читатель получал переделки арабских сказок «1001 ночь» и всевозможные подражания им, волшебные сказки о феях, литературные обработки мифологических сюжетов, прециозный роман, воспринятый русскими переводчиками как авантюрно-галантный, и многие другие сочинения, иногда прямо противостоявшие новейшему роману. В сознании сторонников серьезной литературы и серьезного романа эти переводные сочинения были нисколько не лучше лубочных сказок о Бове или Милорде Гереоне; по представлениям же создателей и переводчиков такого рода произведений они были литературой не менее нужной, чем поэзия классицизма.
Произведения Ф.А. Эмина («Письма Эрнеста и Доравры»)
Стилистический анализ рассказа Эрнеста Хемингуэя ‘Кошка ...
... своей работе я хотел бы рассмотреть формирование языка и стиля Хемингуэя на примере рассказа «Кошка под дождем». Творчество Эрнеста Хемингуэя повлияло на развитие в XX веке американской литературы и мировой ... Э. Хемингуэй. Собрание сочинений (в 4 т), т.1, Художественная литература, М., 1968 г. Ю.Я. Лидский Творчество Э. Хемингуэя, Наукова думка, Киев, 1973 г. Б.А. Гиленсон Эрнест Хемингуэй (серия ...
Роман Эмина «Письма Эрнеста и Доравры» (4 части, 1766) представляет собой одно из наиболее ранних проявлений сентиментализма на русской почве, задолго предупредившее его расцвет в 90-е годы. Бесспорное влияние «Новой Элоизы» Руссо на этот роман не дает все же права считать его переводом или простым подражанием французскому образцу; в трактовке темы, в ее наполнении Эмин проявил некоторую самостоятельность. Новинкой в России был самый вид романа в письмах, возникший на Западе как новый сентиментальный жанр, позволявший изображать переживания и мысли человека, раскрывать его внутренний мир. В центре повествования Эмина находятся «обыкновенные», рядовые люди с их чувствами и думами, взятые автором в моменты сложных психологических коллизий. Жизнь этих людей и хочет изобразить Эмин, заявляя в предисловии, что он не смел придать своему роману благополучный конец и соединить Эрнеста с Дораврой, потому что «такой конец судьбе не понравится», а он был «принужден написать книгу по ее вкусу».
Для читателя, не знакомого с иностранными языками и не знавшего, например, Руссо (первый перевод «Новой Элоизы» вышел в 1769 г.), — а именно для такого «массового» читателя писал Эмин, — в его романе открывался новый мир простых человеческих отношений, житейских случайностей и понятных чувств. В романе рассказывалось о том, как Эрнест, человек небогатый, незнатный, полюбил Доравру, дочь знатных родителей, отделенную от него сословной стеной. Эрнест, нерешительный и колеблющийся меланхолик, не осмеливается открыть свое чувство, он боится оскорбить добродетель Доравры и готов удалиться от нее в «дикую пещеру». Доравра признается ему в любви и вызывает этим его восторженные излияния. Пусть они еще неуклюжи по языку и не очень далеко уходят от любовных объяснений в старых русских рукописных повестях, тем не менее появление их в романе Эмина означало новый шаг в развитии русской прозы; любовная тема и связанные с нею психологические переживания до сих пор разрабатывались лишь в лирике Сумарокова и в трагедии. «ПрекраснаяДоравра, естество пречистое», «приятностей собор», «бытие совершенное», — восклицает Эрнест и так изображает свои ощущения после первого поцелуя: «Ах! из уст твоих я высосал сей сладкий яд, от которого вся моя воскипела кровь». Эрнест весь во власти своих чувств, только они занимают его внимание, он следит за оттенками своих настроений и анализирует их. «Нет большего наслаждения, как иметь весьма чувствительную душу. Когда человек не имеет чувства, то счастья в природе нет». Этот тезис, выдвинутый в романе Эмина, является в то же время краеугольным камнем сентиментального отношения к действительности. В природе Эрнест ищет отклика на свои переживания, и если под пером Эмина «сельская натура» не обладает еще теми прелестями, которые открыл в ней Карамзин, это не меняет существа дела.
Внимательное сопоставление романа Эмина с «НовойЭлоизой» Руссо показывает наличие совпадений вплоть до деталей. Однако Эмин далеко не во всем следует за Руссо. Ему чужда новая мораль французского писателя, и он снимает сущность конфликта, намеченного в «НовойЭлоиэе». Мотив социального неравенства героя и героини, составляющий основу романа Руссо и обусловивший его выдающееся прогрессивное значение, в «Письмах Эрнеста и Доравры» не играет роли. Наметив разницу в социальном положении своих героев в начале произведения, Эмин причину их разлуки переносит во-вне: соединению любовников мешает вернувшаяся жена Эрнеста, а не сословные предрассудки, играющие решающую роль в сюжете романа Руссо. Эмин отказался от социально острого решения темы, предложенного Руссо, и не отошел от традиционного для классицизма конфликта между любовью и долгом, построив по его оси отношения героев.
Эрнест Хемингуэй
... http://www.erudition.ru/referat/ref/id.55566_1.html http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/1104/ http://www.bibliotekar.ru/encSuicid/79.htm и другие материалы из Инета Эрнест Миллер Хемингуэй Ernest Miller Hemingway Американский писатель Родился 21 ... “великолепный”, “грандиозный”, “величественный” Одной из первых публикаций Хемингуэя была напечатанная в 1922 году в нью- орлеанском журнале Двурушник» ...
Типичная классическая схема освежается лишь допущением чувства, не изгоняемого теперь беспощадно и способного ужиться рядом с «должностью». Идея эта непосредственно раскрыта Эминым в одном из писем Доравры к Эрнесту: «Когда судьба нас с тобою навеки разделила, то люби свою жену, — сие твоя тебе велит должность, но и меня не забудь, несчастную… Люби жену свою так, как тебе позволяет право закона; а меня люби как тебе повелевает добродетель и сердца своего склонность». В последней части этой формулы обозначено то новое отношение к чувству, которое прокламировалось сентиментализмом Руссо; в первой содержится традиционное для классицизма утверждение примата разума, долга, закона. Эмин не решился в этом столкновении передать победу чувству; вот почему так велико значение Карамзина, окончательно порвавшего нити связей с классицизмом и открывшего просторную дорогу свободному чувству. Герои Эмина — еще под властью литературных образцов классической трагедии, им они желают подражать, хотя и мечтают о любви, но о такой, которая «имеет награду в себе самой».
Подобно героиням классических трагедий, Доравра не может нарушить родительской воли, и подобно сумароковскойИльмене, она выходит замуж, оставаясь верной долгу и велениям разума.
Если, с одной стороны, в концепции Эмина многое идет от классического трагедийного конфликта, то, с другой, он явственно предуказывает лейтмотив карамзинской прозы — собеседование человеческой души с великой натурой, причем бросается в глаза даже сходство выражений: «Иду в загородные рощи, чтобы лесам сообщить мою печаль, ненавидя людей за то, что они того роду, что и я, — и что меж сим несчастным родом меня злополучнее нет! Но и рощи меня не веселят, — осень иссушила их живность и зеленость… Бросаюсь на землю, хладеть начинающую, и зрю, что трава, на ней растущая, легла и пожелтела» и т. д. В родственных Карамзину тонах даны у Эмина и описания приятностей сельской жизни, имеющей в глазах его героев большие преимущества перед жизнью городской.
В то же время в романе «Письма Эрнеста и Доравры» достаточно заметен социально-нравоучительный элемент. Эмин вводит обширные рассуждения героев на темы любви, «должности», воспитания, религии, свободы воли, включает и ряд высказываний на политические темы. Рассуждения Эмина о Франции и об Англии, хотя и не носившие подчас оригинального характера и почерпнутые из различных источников, имели то значение, что приобщали русского читателя к знакомству с общественным укладом и нравами европейских народов. Настоящие путешествия и описания их появятся позже; письма о Франции Фонвизина (1777—1778) не были изданы в XVIII в.; только «Письма русского путешественника» Карамзина (1791—1802) по-настоящему познакомили русских людей с жизнью Запада. За Эминым остается только инициатива одной из первых попыток представить современникам взгляд на состояние европейских стран в беллетристическом произведении.
Полевой Н. А.: История государства Российского. Карамзина
... хотел кончить Карамзин свое творение. Кратким очерком изобразить остальную историю России, от ... в отношении России. Ломоносов застал стихии языка русского смешанные, неустроенные; ... Карамзина, в отношении к истории, какой требует наш век, есть то же, что другие сочинения Карамзина ... 9], Гиббона[10] и Тьерри[11], Робертсона[12] и Минье[13]. Новейшие мыслители объяснили нам вполне значение слова история; ...
Эрнест осуждает французов, которых, по его мнению, даже трудно назвать людьми, до того они переменчивы, ветрены, легкомысленны; «опорачивание есть вкус, властвующий французами, так.как рассудок без заключения есть свойственное оному народу преимущество». Зато с восторгом он описывает Англию, где больше всего ему бросилось в глаза блестящее положение купечества. Купцов в России, говорит Эрнест, «я всех почитал за мужиков и стыдился почти с ними говорить без нужды»; но в Англии «знатные господа у них купечествуют и много есть в Англии купцов, из знатнейших происходящих фамилий. Через купечество Англия сделалась вольною землею; купечество взаимно увеличило славу их государей…» Восхваляя английское купечество, Эмин сожалеет о слабости положения купцов в России и предлагает ряд мер для его упрочения. Затрагивает он в этом романе и вопрос о крепостном праве. Гуманным отношением к крестьянам отмечены некоторые пассажи в «Письмах Эрнеста и Доравры».
Таким образом, несомненной представляется выдающаяся роль, сыгранная Эминым в подготовке русского сентиментализма. Школьно-распространенное утверждение о том, что сентиментализм в России начинается с Карамзина, почерпнувшего его у западноевропейских писателей, должно быть основательно пересмотрено. Сентиментальная поэзия и драма зачинались в России задолго до Карамзина в творчестве Хераскова, Львова, Муравьева; сентиментальный роман и повесть имеют своим предшественником Эмина. Разумеется, в своем творчестве Эмин связан с западноевропейской литературой и учитывает ее опыт, но, во-первых, неверно было бы требовать от него отказа от связей с мировой литературой; во-вторых, речь идет не о простом подражании или заимствовании, а о творческом усвоении и переработке созвучных и близких нашему автору мотивов; в-третьих, стало быть, при анализе русского сентиментализма, как он сложился в творчестве Карамзина, необходимо опираться уже и на русскую его традицию, существовавшую в продолжение двух или даже трех десятилетий, что при сжатости и напряжении русского литературного процесса XVIII в. является сроком немалым.
