Тема 10. Право и правосудие в античной и зарубежной литературе Нового времени

метки: Литература, Развитие, Жизнь, Показать, Франций, Просвещение, Буржуазный, Писатель

Правовые аспекты в произведениях античных авторов.

Средневековая литература западноевропейских стран о праве и правосудии.

Буржуазное право и правосудие в зарубежной литературе Нового времени.

1. Правовые аспекты в произведениях античных авторов.

Литература есть отражение народной жизни. Появившись на определённой ступени развития народа, она в свою очередь начинает активно воздействовать в том или ином направлении на жизнь общества. Отображая достижения и пороки общественного развития в художественных образах, литература, разумеется, обращается и к правовым аспектам, освещая правовые идеи, близкие её современникам, проблемы государственной и частной жизни, проблемы отправления правосудия.

Народы, создавшие античную литературу – древние греки и древние римляне. И те, и другие оставили потомкам уникальные цивилизации, заложившие основу культуры современных европейских народов. Цивилизация Древней Греции восходит к крито-микенской культуре середины II тыс. до н.э., а расцвет древнегреческих полисов приходится на V-IV вв. до н.э. Культура Древнего Рима возникла в VIII в. до н.э., а её расцвет совпал с концом I тыс. до н.э. – началом I тыс. н.э. Первые письменные памятники греческой литературы появляются в VIII в. до н.э., а римской литературы – к III в. до н.э.

Конец истории античной греческой и римской литературы достаточно условно связывают с V в. н.э., когда в Европе погибла величайшая держава древности – Западная римская империя, и началась история варварских государств. Таким образом, античная литература в своём развитии прошла длительный путь в 1200 лет, отображая различные этапы истории правовой культуры Античности.

В целом историю античной литературы принято подразделять на 3 периода: архаический (VIII-VII вв. до н.э.); классический (VII-IV вв. до н.э.); римско-эллинистический (III до н.э. до V в. н.э.).

Третий период называют римско-эллинистическим, поскольку начиная с Ш в. н.э. римская литература развивалась под сильнейшим влиянием древнегреческой культуры эпохи эллинизма, что дало основание говорить о единой греко-римской литературе. По мнению литературоведов, римская литература «воспроизводила эллинизм чрезвычайно интенсивно, в крупных и широких масштабах и в гораздо более драматических, горячих и острых формах». К специфическим особенностям римской литературы относится то, что она была исторически более поздняя и, поскольку впитала в себя опыт древнегреческой литературы, более зрелая. Возникнув в период расцвета рабовладельческой социально-экономической формации, римская литература стала новой вершиной культуры древности. Первым известным нам римским писателем был Аппий Клавдий Слепой – государственный деятель конца IV- начала III вв. до н.э. Известно о том, что он реформировал орфографию, составил сборник поэтических сентенций, был автором юридических трактатов и написал одну политическую речь против эпирского царя Пирра. Однако расцвет римской литературы связывают с эллинистическим влиянием, и начинается он уже в первые века н.э. Римская литература даст мощный всплеск в своем развитии, и явят миру свои творения, обретая бессмертие, Ливий Андроник, Квинт Эней, Тит Макций Плавт, Тит Лукреций Кар, Публий Вергилий Марон, Квинт Гораций Флакк, Луций Анней Сенека и др.

Золотой век римской культуры

... (27 г. до н. э.-14 г. н. э.) и век Антонинов (II в.) как золотой век римской культуры. С ним связаны прославленные имена архитектора Витрувия, историка Тита Ливия, ... молодежь слушала лекции трех приезжих философов- греков без переводчика. В обществе и литературе (комедии Плавта и др. ) появились два новых комических типа: нелепые грекоманы -аналогия ...

Как и у других народов, у древних греков и древних римлян изначально господствовало мифологическое сознание, что нашло прямое отражение в античной литературе архаического периода. Литературные образы нередко были представлены мифологическими личностями (Тесей, Геракл, Прометей и др.) или богами, которые наделялись чертами характера простых смертных. Одними из самых знаменитых произведений архаического периода античной литературы являются поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея», в которых показана жизнь зарождающихся греческих государств-полисов.

В эпических творениях Гомера выражены архаические представления о праве и справедливости, о законе, о форме правления. Воля богов обеспечивает нерушимость закона, поэтому судьями выступают не простые смертные, а боги. Это неслучайно, поскольку время, описываемое в поэмах – это дополисная, родоплеменная Греция VIII-VI вв. до н.э., которая ещё не знала государственной власти и жесткой классовой структуры. Напротив, это был период вождества в политической жизни, а в общественной – переход от внутриродового равенства к общественному неравенству и зарождению рабства как экономического уклада. Здесь мы пока ещё не встретим законов, установленных государством, здесь пока безраздельно господствуют обычаи. Вместе с тем, формирование государства уже не за горами и в поэме «Илиада» показано, как утверждается принцип единовластия среди ахейских племён:

«…Всем не господствовать, всем здесь не царствовать нам аргивянам!

Нет в многовластии блага; да будет единый властитель,

Царь нам да будет единый, которому Зевс прозорливый

Скипетр даровал и законы: да царствует он над другими».

Уже в этот ранний период формирования греческих полисов авторов интересовала тема отправления правосудия. В произведениях древнегреческого автора Гесиода можно найти представления архаического периода о божественном происхождении законов и о пороках правосудия раннего дореспубликанского этапа развития греческих государств:

«Правды же путь неизменен, куда бы её ни старались

Неправосудьем своим своротить дароядные люди.

С плачем вослед им обходит она (Деметра) города и жилища,

Мраком туманным одевшись, и беды на них посылает,

Кто её гонит и суд над людьми сотворяет неправый.

Там же, где суд справедливый находит и житель туземный,

И чужестранец, где правды никто никогда не преступит, —

Там государство цветёт, и в нем процветают народы…».

Настоящий переворот в античной культуре, сущность и истоки которого до сих пор осмысляются в современной науке, произошёл с утверждением рационалистического мировоззрения. Он совпал с рождением особой организации древнегреческих государств-полисов, которые представляли собой территориальные общины, охватывающие город и сельскую округу, с развивающимися внутри общины институтами государственной власти. Как указывал В. С. Нерсесянц, в общественном сознании «первоначальные мифологические представления (Гомер и Гесиод) постепенно уступают место формирующемуся философскому подходу («мудрецы», Пифагор, Гераклит, Демокрит), рационалистическим интерпретациям (софисты), логико-понятийному анализу (Сократ, Платон) и, наконец, зачаточным формам эмпирико-научного (Аристотель) и историко-политического (Полибий) исследования государства и права». Собственно говоря, то, что сегодня называется правом, и зародилось в момент перехода от мифа к рационализму, до этого момента правовые нормы были не выделены из массива других социальных норм.

Античная литература

... Дионисий». Постановка трагедий была введена в Афинах с 534 года. Все античные греческие театры были ... и личностью, привели к преобладанию в литературе этого периода жанра лирики, представляющей возможность самовыражения ... жанра: элегию, ямб и мелику. В основе лирики лежит культурная, обрядовая и фольклорная песня. ... мифа об Оресте. Доолимпийские боги и старые принципы жизни не отвергаются в трагедии: в ...

Особенностью античной культуры было отсутствие религиозного представления о праве – оно было насквозь мифологичным, Античность долгое время не имела представления о единобожии, поглощении воли человека волею одного божества, а развитие права как самостоятельной регулятивной системы общества шло бок обок с развитием учения, разработанного Аристотелем и школой философов-стоиков. В основе зарождения и развития юриспруденции лежала логика – учение, стремившееся обосновать и доказать законы природы и общества на основе разума. В основе античной юриспруденции лежало представление о справедливости как формальном равенстве граждан полиса, эквивалентности правовых отношений в сфере частного и публичного права.

В античной литературе процесс перехода от мифологии к рационализму также вызвал к жизни значительный культурный скачок – рождение драмы и комедии – новых жанров литературы, которые не могли быть созданы коллективным творчеством, а были продуктом авторского труда. Эпические трагедии Эсхила, Софокла, Еврипида оставили глубокий след в умах современников и потомков, а комедии Аристофана не могли оставить равнодушным ни одного зрителя. Помимо того, что эти произведения являются памятниками античной литературы, они могут выступить в качестве источника знаний по судоустройству и судопроизводству в Древней Греции, показать динамику правового статуса населения, зарождение и эволюцию демократических институтов государственной власти и управления, регулирование частноправовых отношений в древнегреческих полисах.

К примеру, Эсхил (525-456 гг. до н.э.) в трагедии «Евменида» из трилогии «Орестея» пересказывает знаменитую легенду об учреждении богиней Афиной ареопага – судебного органа афинского полиса, возникшего ещё в догосударственное время. Легенда рассказывает о том, что Тесей, сын Эгея, победитель Минотавра похитил царицу амазонок Ипполиту, что вызвало войну между амазонками и Афинами. Для обороны был насыпан холм Арея – ареопаг. Именно на ареопаге богиня Афина и повелела заседать уголовному суду:

«Закон услышьте, граждане афинские:

Вершите вы впервые уголовный суд!

Навек пребудет в племени Эгеевом

Собор присяжных, ныне утверждённый мной.

…Корысти ж недоступны там сидящие

Собором грозным;

Совестлив, но мужествен

Их неумытый приговор; над спящими

Реферат художественные особенности комедии п о бомарше

... право жить на земле и пользоваться ее дарами. Без этой истины не понять ни художественных замыслов писателя, ни общественного резонанса его произведений. Все симпатии Бомарше ... Бомарше в «Опыте о серьезном драматическом жанре». Речь идет, конечно, не о трагедии Корнеля и Расина, а о ... он дивит мир гениальными комедиями. Он спешит поддержать театральную ... перешло в суд и грозило Бомарше самыми неприятными ...

Да будет сонм их стражей неусыпною.

Вот гражданам наказ мой».

В трилогии «Орестея» Эсхил выступает как активный и горячий патриот Афин, защищающий её гегемонию в греческом мире. В этом произведении талантливо показан переход от кровавых порядков старины к разумному устроению жизни на основе справедливых и гуманных учреждений демократического государства. В центре этой трагедии судьба юноши – Ореста, который должен отомстить за смерть своего отца Агамемнона его убийцам – собственной матери и родному дяде. К убийству матери его склоняет бог Аполлон, после чего Ореста начинают преследовать дочери Ночи – эринии, мстящие людям за пролитую ими кровь родственников. Аполлон укрывает Ореста и посылает его в Дельфы к Афине Палладе на справедливый суд. Здесь-то Афина и назначает суд над Орестом – ареопаг, который справедливости ради должен выслушать обе стороны – Ореста и эриний. На суде оказывается, что равное количество голосов подано «за» и «против» виновности Ореста, решающим оказывается голос Афины как председательницы суда: Ореста оправдывают.

Сюжет трагедии поучителен, он показывает утверждение принципов государственной организации общества, торжество их над родовым началом в свойственной древности мифологической форме. Само по себе решение спора о допустимости кровной мести в суде показывает зарождение механизма разрешения споров и конфликтов неизвестного родовому строю, но существующего в государственно-организованном обществе. Описание суда ареопага дает представление о понимании справедливости в афинском суде, коллегиальности принятия решений, состязательности процесса.

Правовые аспекты были раскрыты и в творчестве другого греческого автора – Софокла (496-406 гг. до н.э.).

По свидетельству древних авторов Софокл написал 120 трагедий, но до нас дошло только 7 из них. В его трагедиях были поставлены насущные проблемы современного ему общества: отношение к религии («Электра»), соотношение норм обычного права и законодательства («Антигона»), подчинённость воли человека воле богов («Эдип-царь»), соотношение интересов личности и государства («Филоктет»).

В трагедии Софокла «Антигона» главная идея имеет глубокий философско-правовой смысл, поскольку это произведение о пределах осуществления публичной власти, о недопустимости со стороны государства беспредельного вмешательства в сферу частных интересов граждан. Главная героиня отказывается выполнить волю царя города Фивы Креонта, запретившего предать земле тело её брата, в наказание за измену родному полису. В свою защиту она ссылается на родовой обычай, отменить который, как она полагает, не может ни один правитель:

Креонт

«…Ты знала мой приказ…

И всё ж его ты преступить дерзнула?»

Антигона

«Не Зевс его мне объявил, не Правда,

Живущая с подземными богами

И людям предписавшая законы.

Не знала я, что твой приказ всесилен

И что посмеет человек нарушить

Закон богов, не писанный, но прочный».

В фабуле произведения налицо правовая коллизия: Креонт руководствуется писаными законами, установившими запрет отдавать последние почести предателю, а Антигона превыше всего ставит родовые обычаи, предписывающие предать тело кровного родственника земле. Антигона замечает, что она не пошла бы на нарушение законов, установленных государством, ради мужа, поскольку тот – не кровный родственник, но не ради брата. Тем не менее, царь Фив не принимает во внимание родовые обычаи и приговаривает Антигону к смертной казни. Таким образом, трагедия «Антигона» весьма поучительна с точки зрения изучения перехода от обычного неписаного права к писаному законодательству, устанавливаемому государством и обеспечиваемому силой государственного принуждения. В случае несоответствия нормы обычая и нормы закона приоритет признавался за законом. Тем не менее, Софокл сочувствует Антигоне, изображая Креонта деспотом и тираном, который, рассуждая о юридическом формализме, свою патологическую жестокость прикрывает рассуждениями о благе государства. Лишь к концу произведения, пережив череду потерь близких и родных людей, Креонт раскаивается.

Ораторское искусство юриста (2)

... выступления, составить рабочий план; человек, который логично, ясно, убедительно излагает материал. 2. Ораторское искусство Специфической сферой деятельности является ораторское искусство. Это творческая деятельность по подготовке и произнесению публичной речи. ... Почему необходимо особо говорить о культуре речи юриста? Во-первых, профессия юриста требует не только высоких нравственных качеств ...

Не менее популярны в Древней Греции были комедии. Одним из наиболее знаменитых комедиографов был Аристофан (450-384 гг. до н.э.), написавший 44 комедии, из которых сохранилось до наших дней только 11. Разумеется, в комедийных сюжетах не были обойдены вниманием вопросы законности и правосудия. Так в комедии «Осы» даётся острая критика судей и присяжных, последних автор сравнивает с осами, а судью называет «судейским крючком». Сатирически изображается рассмотрение дела о краже, которое сводится к состязанию перед присяжными двух воров, из которых будет наказан лишь один, потому, что «…двум вором не место пол кустом одним!». В другой комедии Аристофана – «Лягушки» показан пародийный образ знаменитого судьи подземного мира Эака, которого автор превратил в драчливого слугу подземных богов. Столь негативное отношение к правосудию и судьям, конечно, неслучайно: автор стремился показать падение роли судебной власти на фоне кризиса полисной системы, вызванного значительным имущественным расслоением граждан древнегреческих полисов, судебная власть показана как служанка богатства, а не защитница Правды.

В комедии «Облака» Аристофан продолжает развитие этой проблемы и показывает, как изменилось отношение некоторых граждан к закону и праву, вкладывая в уста одного из героев комедии такую фразу: «Я закон обернуть вокруг пальца хочу».

Но если трагедия и комедия, выполняя свои общественные функции, влияли на развитие права, скорее опосредованно, высмеивая пороки и недостатки государственной жизни, или указывая на наличие правовых коллизий, порождающих людские трагедии, то совсем иная роль была у особого жанра античной литературы – риторики. Ещё в раннюю эпоху развития городов-государств ораторское искусство заняло в Древней Греции важное место. С утверждением во многих полисах демократического государственного режима возросло влияние масс на политические процессы, государственную жизнь и отправление правосудия, что создало благоприятные условия для развития ораторского искусства.

Практическое применение ораторское искусство впервые получило на Сицилии. Отцом риторики Аристотель называл Эмпедокла из Агригента. В Сицилии зародились и основные виды ораторского искусства, получившие затем развитие в политическом и культурном центре древнегреческого мира – Афинах: политическое красноречие (Фемистокл, Перикл), судебное красноречие (Лисий, Антифон, Демосфен) и торжественное (эпидиктическое) красноречие (Горгий, Исократ).

Кулаковский Ю.А.: История Римской литературы. Остальные сочинения ...

... речей Цицерона. Стихи Цицерона только свидетельствуют нам о том, что в его веке было очень распространено писание стихов, и за них брался каждый литературно образованный римлянин. От сочинений Цицерона ... по юриспруденции остался лишь заголовок одного сочинения: «De iure civili in artem redigendo» — систематическая обработка гражданского права. Кодифицировать римское право была ...

Стараниями указанных деятелей риторика, изначально выступавшая как искусство устной речи, постепенно становилась на научную основу, импульс этому процессу задали работы Аристотеля.

В эпоху расцвета древнегреческих городов-государств искусство составления судебных речей стало пользоваться особым спросом. Состязательность процесса и устность судоговорения содействовали тому, что побеждала та сторона, которая сможет системно и логично построить свои доказательства и убедительно их донести до коллегии ареопага или гелиэи. Вместе с тем, каждый гражданин обязан был лично защищать в суде свои интересы, поэтому неопытные в юридических вопросах афиняне прибегали к помощи логографов – составителей судебных речей для других лиц. Фабула выступления составлялась в соответствии с делом, а аргументы, стиль речи придумывались логографом. Одним из самых знаменитых древнегреческих логографов был Лисий (459-375 гг. до н.э.).

Он был выдающимся оратором и логографом. В юности мечтал быть судьей, но поскольку полноправным гражданином Афин он не являлся (его отец был выходцем из Сиракуз), то быть избранным в гелиэю или ареопаг и мечтать не мог, однако стал логографом и смог своей деятельностью повлиять на развитие права в Афинах гораздо больше, чем члены ареопага или гелиэи. Первая и последняя речь, которую Лисий сам произнёс в суде в качестве оратора, была направлена против Эратосфена, одного из 30 тиранов, виновного в смерти брата Лисия. Речь принесла оглушительный успех и популярность Лисию, и с этих пор он стал сочинителем речей для других.

Считается, что Лисий написал более 200 речей, из которых до нас дошли 34 (23 полностью, а 11 во фрагментах).

Все его речи относятся к жанру судебных речей и позволяют получить полное представление о господствовавших в классическую эпоху Древней Греции методах убеждения в судопроизводстве и системе формальных доказательств. Название своим речам Лисий не давал, они были названы по их содержанию уже в эллинистическую эпоху александрийскими авторами. В сохранившихся текстах, принадлежащих перу Лисия, можно встретиться с разнообразными делами. Например, в «Речи о нанесении раны с заранее обдуманным намерением» раскрывается ход доказательства по делу о покушении на убийство со стороны ответчика, который в свою очередь выдвигает встречный иск по обвинению в ложном доносе, в «Анонимной речи по обвинению в лихоимстве» защищается гражданин, обвиненный в присвоении казённых денег.

Писал Лисий и речи политического содержания. Таковой была «Речь о том, что не должно уничтожать унаследованный от отцов государственный строй в Афинах», датируемая 403 г. до н.э. Она была написана для произнесения в народном собрании в эпоху острой партийной борьбы в Афинском государстве. В этой речи Лисий просто и доходчиво показывает превосходство демократии над олигархическим режимом, отмечая: «…я вижу единственное спасение для Отечества в том, чтобы все афиняне пользовались правом на участие в государственном управлении».

Всю свою жизнь логограф Лисий посвятил юридической практике, которую греки воспринимали не как ремесло, а как искусство. Главной составляющей его деятельности была борьба за справедливость и законность. В этом отношении интересна «Обвинительная речь против секретаря Никомаха по поводу его отчёта». Никомах, слыл знатоком законов, поэтому в 410 г. до н.э. был назначен членом специальной комиссии по систематизации афинского законодательств и вскоре превратил общественную должность в источник личного обогащения, затянув работу на 6 лет и подделывая справки с ложными ссылками на законы Солона за мзду. В период тирании 30-ти гр-н Никомах покинул Афины, а после её падения в 403 г. до н.э. вернулся и был восстановлен в качестве члена законодательной комиссии, принявшись за прежние злоупотребления. В 399 г. до н.э. ему было предъявлено обвинение в государственной измене, санкцией по которой выступала смертная казнь. В речи Лисия от имени истца указывается на авторитет законов Солона, есть информация о работе комиссии по систематизации законодательства. Интересна эта речь и с точки зрения борьбы с коррупционными явлениями в Афинах. В доказательство неоднократных злоупотреблений Никомаха Лисий приводит следующие аргументы: «Во-первых, он занимался редактированием законов 4 года, тогда как можно было покончить с этим делом в один месяц; затем, хотя ему точно был указан материал, на основании которого он должен был редактировать их, он сделал себя полновластным хозяином дела. Хотя у него в распоряжении были такие суммы, каких не бывало ни у кого никогда, он один из всех должностных лиц не сдавал отчёта… не счёл нужным даже в течение четырёх лет заявить о своём намерении сдать его». Обвиняя Никомаха, Лисий напоминает ему цель деятельности любого должностного лица в полисе: «… ты дошёл до такой дерзости, что государственную собственность считаешь своей, тогда как ты – раб государства» [12] . Из той же речи можно узнать, что не только Никомах погрел руки за счёт казны и должностных злоупотреблений в период деятельности комиссии: ещё в 405 г. до н.э. за многочисленные должностные злоупотребления был осужден и другой член этой комиссии – Клеофонт.

Эссе человек становится вполне человеком в процессе культуры

... благородства, ответственности за свои изобретения и поступки. Как писал Г.П.Федотов : «Человек становится вполне человеком только в процессе культуры, и лишь в ней, на ее вершинах, находят свое выражение его самые высокие стремления ... человека. Но в детстве мы этого не понимали. Недавно мне исполнилось шестнадцать лет, я стал уже почти взрослым. А как же свобода? У меня появились новые права ...

Речи Лисия отличались особым художественным стилем, который позже римляне назовут аттическим. Как отмечали современники, Лисий имел простой и естественный слог, которому, казалось легко подражать, но на деле это было настоящим искусством, также трудно постижимым, как и умение художественно описать природу. Тем не менее, Лисию пытались подражать, особенно римские писатели, следовавшие лучшим образцам древнеаттической простоты и чистоты слога. А современные литературоведы считают Лисия непревзойдённым в древности мастером рассказа, в повествовании с ним мог сравниться лишь Геродот.

Но не только Лисий прославил древнегреческую риторику. Знаменитый римский оратор Цицерон (106-43 гг. до н.э.), признавая заслуги Лисия, предпочитал ему Демосфена (384-322 гг. до н.э.) – основателя нового направления в аттическом стиле красноречия. Достижения Демосфена как судебного оратора менее ярки, но его речи отличались точностью формулировок и убедительностью аргументации. Авторитет закона в его речах был поставлен на невиданную доселе высоту, причём, чем древнее норма, тем она была для Демосфена авторитетнее и предпочтительнее перед нормой более позднего происхождения. Этот подход стал господствующим в речах нескольких поколений греческих, а затем и римских ораторов, в том числе и в деятельности великого римского оратора Цицерона. Это убеждение в высшей силе закона, которым должно руководствоваться общество в целом и каждый гражданин в частности, легло в основу судебной практики и содействовало выработке одного из универсальных принципов европейской правовой культуры – принципа законности.

Реферат право как явление цивилизации и культуры

... и право, общих закономерностей взаимодействия, взаимозависимостей и взаимосвязей между государством, правом и культурой, которые проявляются как в процессе историко-генетического становления, так и ... и формы, обусловлена многообразием правовой культуры. Существует связь между плюрализмом цивилизаций и многообразием форм права и в разных культурно-исторических условиях одной и той же цивилизации ...

Сам Цицерон (106-43 гг. до н.э.) в своём творчестве выработал особый ораторский стиль, в котором сочетались особенности греческого (аттического) направления и азианского (римского), отличавшегося применением афоризмов, цветистым языком. Ярким представителем последнего был современник Цицерона Гортенсий Гортал. Впрочем, ораторское искусство достаточно давно развивалось в Риме, что было обусловлено зарождением юриспруденции и активной деятельностью римских юристов. Со П в. до н.э. ораторское искусство становится предметом изучения в специальных школах, где обучают юристов. Не только римские юристы, но и римские политики не могли рассчитывать на популярность, если они не обладали искусством красноречия. Римские ораторы широко применяли театральные приёмы, к примеру, в подкрепление своих слов оратор мог толпе показать рубцы от ран, полученных в борьбе за республику, что действовало, не менее убедительно, чем сила слова.

Цицерон, происходивший из сословия всадников, учился красноречию у Антония и Красса, римскому праву – у популярного юриста Сцеволы, философии – у греческих философов Федра, Диодора и Филона. Одним из знаменитых произведений Цицерона является трактат «О государстве», в котором он приходит к заключению о том, что лучший государственный строй существовал в Римской республике до реформ братьев Гракхов. Лучший государственный строй должен базироваться на нескольких сочетаемых элементах: монархической власти в лице двух консулов, власти аристократии в лице Сената и власти демократии в лице народных собраний. В трактате «О законах» Цицерон приходит к выводу, что в лучшем государстве следует установить древние законы и возродить обычаи предков.

Однако среди современников большую популярность ему принесли не научные трактаты, а его знаменитые речи. Первая из дошедших до нас речей (81 г. до н.э.) «В защиту Квинкция» посвящена защите прав гражданина Квинкция и возвращении ему незаконно захваченного другими лицами имущества. Широкую известность Цицерон приобрёл после произнесения речи «В защиту Росция Америнского», которой защищал Росция от ложного обвинения со стороны родственников в отцеубийстве. В ней автор вышел за рамки рассмотрения частного деликта и обвинил режим диктатора Корнелия Суллы в противоправных действиях в целом, разоблачив действия фаворита Суллы – Хризогона, с помощью которого алчные родственники хотели завладеть имуществом убитого и обвинить его сына в убийстве своего отца. Выиграв это дело, Цицерон стал весьма популярен среди плебса, но среди аристократии нажил немало врагов, вследствие чего вынужден был временно покинуть Рим и перебраться на о. Родос близ Афин якобы для изучения философии.

Именно в ходе этой борьбы за справедливость и выработал Цицерон свой неповторимый ораторский стиль. После падения диктатуры Суллы в 78 г. до н.э. Цицерон начал политическую карьеру, заняв должность квестора в Сицилии. К этому периоду относится его знаменитая речь против наместника Сицилии пропретора Верреса, который, пользуясь бесконтрольностью власти, разграбил вверенную ему провинцию. Эта речь имела не только правовое, но и политическое значение, так как судебный процесс носил окраску борьбы с олигархией оптиматов и силой обличительной речи Цицерон смог убедить судей в своей правоте и разгромил доводы адвоката Верреса знаменитого оратора и юриста Гортенсия.

Правовая культура общества

... отмечают особенности развития права в Республики Казахстан, его влияние на правовую культуру и правовое сознание казахстанского общества. Но все же вопрос об особенностях развития права в формировании культуры общества Республики Казахстан остается недостаточно изученным ...

В дальнейшем политическая карьера Цицерона восходит как на дрожжах: в 66 г. до н.э. он был избран претором, в 63 г. до н.э. – консулом. Будучи консулом, он жестоко расправляется со сторонниками аграрной реформы и лидером демократической оппозиции Катилиной. Последний погиб в сражении против войск, посланных Цицероном, а его сторонники были жестоко убиты после пленения. В период первого триумвирата Помпония, Красса и Антония Цицерону припомнили жестокую расправу с Катилиной и его сторонниками и по требованию народного трибуна Клодия в 58 г. до н.э. отправили в изгнание. Позже Цицерон занимал должности при Цезаре, а затем – Октавиане Августе. В этот период было написано 14 речей против противника Октавиана – Антония, которые в подражание Демосфену, Цицерон назвал «Филиппиками». За них он был внесён в поскрипционный список и в 43 г. до н.э. убит.

За долгую, полную различными поворотами судьбы жизнь Цицерон оставил богатое творческое наследие в виде сочинений по теории и истории риторики, философских трактов, 774 писем и 58 судебных и политических речей, последние являются историческими источниками по проблеме становления института принципата в Древнем Риме.

История древнеримской литературы имела и более прямую связь с юриспруденцией. Конечно, как и в Древней Греции, римские драматурги и комедиографы отображали некоторые сюжеты правового содержания, критикуя пороки и недостатки современного им государства и права, однако, главная заслуга древнеримской литературы перед юриспруденцией состоит в том, что она помогла современным юристам восстановить из небытия самый почитаемый сборник древнеримского права – Законы ХП таблиц. Создание этого памятника права относится к V в. до н.э., но вплоть до VI в. н.э., т.е. целое тысячелетие нормы этого сборника применялись в судопроизводстве и цитировались в произведениях римских юристов. Современные учёные называют Законы XII таблиц «Священным писанием» римских юристов. Но, к сожалению, полный текст сборника был утрачен и сегодняшнее его состояние – это реконструкция, проведённая юристами XVI-XVII вв. А в проведении реконструкции текста помогли не только комментарии к Законам, сделанные римскими юристами, но и научные трактаты, литературные и научные произведения римских авторов. По трудам Цицерона и других римских ораторов, римских историков Тита Ливия и Дионисия Галикарнасского, а также работам римских юристов и был восстановлен этот замечательный памятник архаического периода римского права.

***

Таким образом, Античность стала периодом формирования стилей и направлений европейской литературы, этот процесс шёл параллельно формированию классового общества, полисной системы античных государств и правовой культуры народов Древней Греции и Древнего Рима. Зарождение и развитие права, правосудия в период Античности привело к возникновению специфического феномена античной культуры – юриспруденции, которая в понимании современников была профессиональным искусством, базировавшимся на научных знаниях об обществе, государстве и праве. Античная литература самым прямым и непосредственным образом содействовала развитию юриспруденции: во-первых, отображая жизнь государства и частных лиц, литературные произведения выявляли недостатки законодательства, показывали, как коллизии норм права и родовых обычаев могут привести к трагическим событиям в жизни граждан; во-вторых, влияли на доктрину и догму права, правоприменительную практику через развитие искусства риторики, в рамках которой возникали новые подходы в толковании правовых норм, в-третьих, спустя века, произведения античных авторов помогли учёным сформировать представление о развитии правовой культуры Античности, воссоздать некоторые утраченные памятники права античных государств.

2. Средневековая литература западноевропейских стран о праве и правосудии.

Средневековье в Западной Европе стало временем формирования современной европейской культуры, в основе которой лежало наследие Античности, культура германских и славянских племён, широко расселившихся по Западной и Восточной Европе, и, конечно, христианство. Одним из продуктов культурного наследия европейского Средневековья явилась специфическая правовая культура, сформировавшаяся в данный период и ставшая основой двух крупнейших современных правовых систем – англосаксонской и континентальной. Особенностью европейской средневековой цивилизации стало окончательное обособление права от других явлений культуры, в том числе и литературы, на всей территории Европы. Ещё в период Римской империи произошло выделение права в самостоятельную ценностно-регулятивную систему, но это было явлением отнюдь не повсеместным, общемировым, а уникальным: не правилом, а исключением из правил. Именно это отношение к праву, как самостоятельной сфере общественной деятельности, унаследовала средневековая европейская культура, распространив его на все без исключения страны Европы.

Эпоха раннего Средневековья характеризовалась воздействием религиозной идеологии на общественную, государственную жизнь и право. Отсюда появление в средневековой литературе нового, неизвестного Античности жанра – жития святых. По сути, в раннее, да и в позднее Средневековье письменная культура носила религиозный характер и в Западной Европе находилась под влиянием Римской католической церкви и её догматов, а в Восточной – Византийской православной церкви. Светская литература долгое время развивалась как жанр устного народного творчества и носила коллективные формы. И если раннее Средневековье ассоциируется с упадком письменной культуры, забвением в значительной части Европы античного литературного наследия, а в литературе – с распространением устного народного творчества, особенно у молодых германских и славянских племён, то эпоха Ренессанса, начавшаяся в наиболее экономически развитом регионе Западной Европы – Италии, принесла с собой новый расцвет литературного творчества, опиравшегося на античное наследие.

Праву как феномену античной культуры повезло гораздо больше, ибо античное правовое наследие никогда не утрачивалось и не забывалось: римское и древнегреческое право стали источником развития европейского средневекового права (в Западной Европе – римское, в Восточной и Южной – римское и греко-византийское право).

По окончании эпохи «великого переселения народов» в Европе стал активно развиваться новый общественно-экономический строй – феодальный, которому была необходима и новая культура, основанная не на мифе, а на религии, причём не на прежних языческих культах, а на религии, в основе которой находилось бы единобожие. Вместе с тем, в основание правовой культуры Средневековья легло постклассическое римское право, которое уже содержало в себе необходимые феодализму институты (например, колонат, прекарий, эмфитевзис и др.).

Так, в судопроизводстве Древнего Рима периода домината господствовал экстраординарный процесс, предусматривавший отсутствие деления на стадии, передачу досудебного и судебного разбирательства в руки чиновников магистратов, приоритет формальных и, в основном, письменных доказательств, применение пытки к обвиняемому и свидетелям. Эта форма процесса была усовершенствована Католической церковью (исключили состязательность сторон, ввели закрытость процесса, расширили применение пытки) и названа инквизиционным процессом. С возникновением в Европе централизованных государств инквизиционный процесс находит применение и в светских судах.

Пороки экстраординарного процесса видели ещё римские писатели, осуждая его недостатки. К примеру, римский автор эпохи императора Нерона Петроний Арбитр в своём «Сатириконе» указывал на произвол и беззаконие, которое царит в судах:

«Тот, кто деньгами богат, тому безошибочно дует

Ветер попутный в корму. Правит, как хочет, судьбой

Стоит ему захотеть, и в супруги возьмёт он Данаю.

Пусть он слагает стихи, иль себя сопричислит к витиям,

Пусть защищает дела – будет Катона славней

Пусть и в юристы потом – хорош, не хорош, а пролезет…

Что толковать? Пожелай, что хочешь: с деньгой да со взяткой

Всё ты получишь. В мошне полной Юпитер сидит».

Показал Петроний страх и недоверие граждан Рима к правосудию. В том же «Сатириконе», когда два героя повести Энколпий и Аскилт видят потерянную ими тунику у поселянина, то один из них предлагает обратиться в суд, а другой живо возражает:

«Что нам поможет закон, где правят лишь деньги да деньги,

Там, где бедняк никого не одолеет в суде?

Даже и те, что довольны кинической кухней,

Часто готовы за мзду голос пристрастный продать».

Эти же пороки можно увидеть и в период распространения в Западной Европе инквизиционно-розыскного процесса, возникшего на основе римского экстраординарного процесса. Это вынуждены были признать даже авторы-священники. Так, епископ кесарийский Василий вынужден был констатировать: «Богатый приводит волов, пашет, сеет, жнёт на земле, ему не принадлежащей. Если станешь противоречить, тебе удары. Если станешь жаловаться, обвинят тебя в оскорблении, осудят, будешь сидеть в тюрьме; готовы клеветники, которые доведут тебя до опасности лишиться жизни, рад будешь и ещё что-нибудь отдать, только бы освободиться от тяжбы». По-видимому, неслучайно французский бальи Филипп де Бомануар в «Кутюмах Бовези», датируемых концом ХШ в., описывая добродетели судьи на первое место поставил честность и справедливость [17] , слишком уж не хватало этих качеств судейскому сословию, сформировавшемуся в централизованных европейских государствах. Не были судьи подконтрольны обществу, не были они выборными, а закрытость инквизиционно-розыскного процесса, возможность широко и произвольно толковать местные феодальные обычаи создавало основу для беззакония и произвола даже в королевских судах, не говоря уже о судах сеньориальных.

Писатели-гуманисты эпохи Ренессанса, начавшегося в Италии с XIV в., резко выступили против судебных злоупотреблений того времени, что в общем-то вполне объяснимо – господство инквизиционно-розыскного процесса, в котором большую роль играла система формальных доказательств, делало основными участниками судопроизводства не стороны процесса, а судей и их помощников. Отсюда жалобы современников на дороговизну, волокиту судопроизводства, поборы чиновников и неправедный суд. Помимо этого суд, ещё неотделённый от административной власти, был тем местом, где рядовой член общества сталкивался с государственной машиной и правоприменительной практикой, которая, зачастую, была весьма далека от идеи верховенства права, принципов справедливости и добросовестности, соблюдения норм христианской морали. Господство в суде сословного принципа только усугубляло пороки сложившегося правосудия. В своих произведениях гуманисты бичевали судейское крючкотворство, низкий моральный и профессиональный уровень судей, направленность правосудия в сторону богатых и знатных, его продажность. Так, известный английский драматург Д. Флетчер (1579-1625 гг.) писал:

«Кто щедро платит, тот не проиграет, —

Червонцы вывезут любое дело куда угодно»

Нередко проблемам правосудия посвящались целые произведения. К примеру, Лопе де Вега (1562-1635 гг.) написал по этой проблеме несколько пьес («Спор из-за наследования», «Кастильские судьи», «Судебное следствие», «Правосудие короля Педро» и др.), в которых он критиковал пороки правосудия, господствовавшего общественного и государственного строя.

Большое внимание вопросам правосудия уделил в своих работах М. Сервантес (1547-1616 гг.).

Он исходил из того, что правосудие должно быть справедливым и честным, а не формальным применением закона. Большое внимание автор уделил вопросам честности и неподкупности судей. Обличение существующих пороков он вкладывает в уста Санчо Пансе, которого по сюжету произведения назначают на должность губернатора. Местные крючкотворцы хотели поднять на смех крестьянина Санчо, подсунув ему для решения сложное дело, по которому виновный за свои действия, с одной стороны, подлежал повешению, с другой – мог быть и оправдан. Санчо Пансе с истинной гуманностью и народной смекалкой находит выход из сложного дела: «Сдаётся мне, что это дело можно решить в двух словах, и вот как. Этот человек поклялся, что пришел для того, чтобы его повесили, и если его повесят, то клятва его окажется правдивой, и по закону его нужно было бы отпустить и позволить перейти через мост; если же его не повесят, то выйдет, что клятва его ложна, и по тому же закону он заслуживает виселицы…, передайте сеньорам, которые вас ко мне прислали, что решение моё таково: в виду того, что у них столько же оснований для того, чтобы его осудить, как и для того, чтобы оправдать, то пусть они разрешат ему свободно перейти (мост), ибо всегда похвальнее делать добро, а не зло». В этих словах Сервантес с этической точки зрения высмеивает формализм и крючкотворство феодального суда, а с правовой – утверждает новый подход в рассмотрении судебных дел, позволяющий отходить от формальных доказательств и руководствоваться при вынесении решений принципами гуманности, справедливости и целесообразности.

Эти новые принципы судопроизводства зародились в противовес формализму инквизиционно-розыскного процесса и позволяли разрешить дело, опираясь на принцип справедливости. Ранее всего этот подход нашёл воплощение в деятельности английских судов в связи с деятельностью суда лорда-канцлера – суда справедливости, который, начиная с XIV в., стал основным конкурентом судов общего права. Уже в XVII в. английские парламентарии будут проявлять недовольство деятельностью суда справедливости, уверяя, что «справедливость жуликоватая вещь и зависит от длины ноги лорда-канцлера». Но это будет в более позднюю эпоху, отмеченную противостоянием короля и парламента, в которое будут втянуты и английские суды. Однако для периода XIV-XVI вв. суд справедливости свободный от формализма и феодальных обычаев, от сословных ограничений был прогрессивнейшим явлением, долгое время недоступным для стран континентальной Европы. Английская средневековая литература отразила эти новые подходы в организации суда и судопроизводства.

Широко освящены проблемы французского правосудия эпохи абсолютизма в трудах А. Р. Лессажа (1668-1747 гг.).

Любопытно замечание А. Р. Лессажа, сделанное им в романе «Похождения Жиль Блаза из Сантильяны», об адвокатах и судьях: «Что же касается адвокатов и судейских крючков, то о них говорить не стоит, так как искусство их облапошивать ближнего известно всем и каждому». Герой романа, столкнувшись с судебной системой, восклицает: «Я не жалуюсь на правосудие! – Оно исполняло свой долг. Желательно только, чтобы служащие в судебном ведомстве были честными людьми. Они могли бы оставить мне хоть платье». Этим высказыванием героя романа автор подчёркивает пороки правосудия, которые вынуждают пострадавших сетовать не на то, что их несправедливо лишили имущества, а на то, что их раздели, оставив даже без платья.

Ещё более острые стрелы сатиры против злоупотреблений судей направляет Франсуа Рабле (1494-1553 гг.) в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль». Для изображения современной ему действительности Рабле использует фантасмагорию. Корабль главного героя Пантагрюэля прибывает в страну Прокурацию, которая населена судейскими чиновниками, сутягами, которым присущ порок корысти и жадности. Рабле в сатирической форме показывает, как сутяжники острова живут тем, что за свои «услуги» дают себя нещадно бить. «Дело происходит так, когда какой-нибудь монах, поп, ростовщик или адвокат задумает погубить какого-нибудь дворянина, он насылает на него одного из ябедников. Тот тащит его в суд, томит волокитой, оскорбляет его, нагло ругает, сообразно данному поручению, до тех пор, пока дворянин … вынужден бывает избить его палкой или исколоть шпагой, или переломать ему ребра…» Избивший сутягу дворянин вынужден будет откупаться, за счёт чего ябедник и существует.

Таким образом, к концу эпохи Средневековья европейские суды находились в глубоком кризисе, впрочем, как и абсолютная королевская власть, усугубившая пороки средневекового правосудия, литература чутко отреагировала на это болезненное состояние, осудив пороки абсолютизма и наметив пути выхода из кризисного состояния.

3. Буржуазное право и правосудие в зарубежной литературе Нового времени.

Начиная с XVII века, Европа вступает в новую эпоху развития, которую историки именуют Просвещением. Идеи Просвещения в этот период находят воплощение в трудах английских авторов, что было обусловлено более ранним буржуазным развитием английского общества. Идеология Просвещения родилась в противовес идеологии феодального общества, в ней в синкретической форме были отражены принципы нового буржуазного общества, государства и права. Английское Просвещение было весьма своеобразно тем, что сформировалось оно не накануне, а уже после буржуазной Английской революции середины XVII века, хотя расцвета достигло как и на континенте только в XVIII века, поэтому в произведениях английских просветителей критиковались пороки не только феодального, но и раннебуржуазного общества.

Начало XVIII века в истории английской литературы было ознаменовано спором между А. Шефтсбери и Б. Мандевилем о сущности человека и о его нравственности, соотношении морали и права. И если первый выступал с проповедью социальной и нравственной гармонии, которая, по его мнению, уже есть в мире, и для достижения которой каждый член общества должен совершенствоваться, то Б. Мандевиль исповедовал совершенно другие взгляды. В «Басне о пчёлах» он показал улей – образ идеального государства, в котором никто не думал о нравственном совершенствовании, а трудился над собственным благоденствием, но когда улей стал задумываться над пороками, то в нём перестали развиваться науки и искусство, суды и тюрьмы закрылись за ненадобностью, голод и безработица стали терзать честных пчёл, в итоге улей погиб при вторжении пришельцев.

Этот спор о пороках и нравственной гармонии человека и общества стал знаковым и отражал не только темы, волновавшие литераторов, но и английских политиков и юристов. Рубеж XVII-XVIII вв. был временем бурным и непростым, когда в Англии зарождались основы современной конституционной монархии. Пороки правосудия ещё не стали в английской литературе XVII в. основной темой, ибо ещё со времен средневековья существовала конкуренция судов общего права и права справедливости, что всё же уменьшало случаи злоупотреблений со стороны судей, а процессуальные права личности, закреплённые в Великой хартии вольностей 1215 г. и других статутах, гарантировали презумпцию невиновности и соблюдение надлежащей правовой процедуры в судопроизводстве, поэтому проблема осуществления правосудия станет предметом рассмотрения в литературных произведениях несколько позже, с середины XVIII века. Однако проблемы лучшей для Англии формы правления, идеального государства, развитие парламентаризма и политических партий стали главными темами английской литературы эпохи Просвещения. При этом мнения авторов были самые противоположные: от республиканских идей (Дж. Свифт) до монархических убеждений (Д. Дефо).

Зачастую, острые проблемы современности в произведениях английских авторов преподносились в аллегорической форме. Примером могут служит произведения Дж. Свифта, Д. Дефо, Д. Аддисона, Р.Стиля.

Так, Д. Аддисон (1672-1719 гг.), сторонник вигов и издатель журнала «Зритель», приводит рассказ о якобы приснившемся ему сне. На золотом троне восседает девушка, имя которой Кредит, вокруг неё груды золота, а на стене начертана Великая хартия вольностей. Неожиданно в зал врывается молодой человек (под которым скрывается претендент на престол, брат королевы Анны, Джеймс Стюарт), а вместе с ним Анархия, Атеизм, Суеверие. Кредит падает без чувств, а в стране начинается разруха. Однако страну спасает принц Георг Ганноверский, с которым приходят Свобода, Монархия, Умеренность и Религия. Эта политическая аллегория предостерегала читателей от восстановления правления Стюартов, и агитировала за ганноверскую династию. В ней конституционная монархия представлена как образное сочетание Монархии и Свободы, а Англиканская церковь, как опора конституционной монархии, противопоставлена Суеверию (под ним скрывается католичество) и Атеизму (подразумевается пуританизм).

Как политический памфлетист начинал и Д. Дефо(1660-1731 гг.).

В памфлете «Чистокровный англичанин» автор дал отпор противникам короля Вильгельма Оранского, с именем которого был связан переход к конституционной монархии в Англии. Противники короля обвиняли его в том, что король-голландец не имеет права на английский престол, на что Дефо отвечает, что в Англии нет чистокровных англичан: нация сформировалась из разных этнических групп в результате завоевания ими Британии.

Дальнейшая деятельность памфлетиста привела Д. Дефо к аресту и тюремному заключению за анонимный памфлет «Кратчайший способ расправы с диссидентами», в котором автор от имени Англиканской церкви призвал истреблять пуритан, как истребляли гугенотов во Франции. После судебного разбирательства (памфлет вызвал не только отклик политических противников Д. Дефо, но и панику среди пуритан) писатель был приговорён к троекратному стоянию у позорного столба и пожизненному заключению. Д. Дефо отреагировал на приговор «Гимном позорному столбу», в котором заявил, что это наказание является признанием мужественности. В результате вместо позорящего наказания получился триумф, поскольку лондонцы украсили столб гирляндами цветов, а приговоренный осыпался цветами толпой, пока его вели к месту наказания. В результате дело было замято, и Д. Дефо вскоре вышел на свободу.

В романах Д. Дефо часто анализируется человеческая личность. Его герои чаще всего личности асоциальные – авантюристы, воры, мошенники, пираты, куртизанки. Это неслучайно, ибо возросшая в XVIII в. преступность стала нормой жизни для многих представителей молодого поколения. Такого рода романы в Англии называли «плутовскими романами». Наиболее известным был роман «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс», в котором автор показал на примере жизни знаменитой английской куртизанки насколько обществом овладела мораль допустимости преступного поведения, главное – не быть пойманным и не получить огласки. Романы Д. Дефо принесли ему мировую известность, но не улучшили его финансового положения. Умер он в нищете.

Социальной остротой отличались и произведения Г. Филдинга (1707-1754 гг.), который был не только разносторонним писателем (ему были подвластны различные литературные жанры), но и профессиональным юристом. Начинал он как драматург, за 9 лет, с 1730 г.по 1739 г. написал 25 комедий. Среди наиболее знаменитых его комедий «Политик из кофейни, или Судья в собственной ловушке», «Дон Кихот в Англии», «Трагедия трагедий», «Пасквин», «Исторический календарь за 1736 год». Именно последние две пьесы послужили поводом к принятию закона 1737 г. о театральной цензуре, которым ограничивалась возможность ставить на подмостках театров политическую сатиру.

Этот закон послужил поворотным моментом и в судьбе Г.Филдинга, который в 30 лет поступил в юридическую школу и вскоре получил право на ведение адвокатской практики, увлекся юриспруденцией, стал писать научные трактаты по юриспруденции. Наиболее известным его научным трактатом является «Исследование о причинах грабежей», который можно назвать исследованием по криминологии. В нём он мастерски рисует картины нищеты, сопутствующего ей пьянства, связывая эти явления с ростом грабежей и других насильственных преступлений. Научную деятельность Филдинг совмещает с юридической практикой (с 1748 г. служит мировым судьей в одном из районов Лондона) и с литературной деятельностью.

Юридическая деятельность обогатила автора впечатлениями. Каждый день ему приходилось сталкиваться с нищетой, ростом преступности, проституцией, всеобщим пьянством как иллюзорным средством утешения и ухода от действительности. К этому периоду жизни относятся романы «История Джонатана Уайльда Великого», «История Тома Джонса, найдёныша», «Амелия» и др. Любому современному юристу, изучающему историю права, будет интересен роман Г.Филдинга «История приключений Джозефа Эндрьюса и его друга Абраама Адамса». Перед нами история, обыденная для правоприменительной практики Англии XVIII в.: знатная леди Буби приказывает местному судье посадить в тюрьму бедняка Джозефа и его невесту, проживающих на её земле, чтобы их брак не привёл к росту нищеты и преступности в её владениях. Судья, действуя по поручению знатной и богатой особы, обвиняет героев романа в том, что они сломали в саду леди ветку орешника и арестовывает их, при этом он оказывает психологическое давление на арестованных, предупреждая, что в протоколе он может назвать ветку молодым деревцем и тогда согласно законам Англии их ждёт виселица. В романе широко освещается буржуазный эгоизм, продажность правосудия, отсутствие доброты и сострадания в высших кругах английского общества.

К сожалению, этот одаренный писатель, талантливый юрист и принципиальный английский подданный ушёл из жизни очень рано, в 47 лет, оставив после себя богатое литературное и юридическое наследие. Творчество этого писателя современные литературоведы считают вершиной литературы английского Просвещения.

Франция XVIII в. несколько отличалась по условиям общественного и государственного развития от Англии. Здесь в век Просвещения господствовал абсолютизм династии Бурбонов, засилье дворянства и духовенства в политической сфере, но буржуазный уклад активно пробивал дорогу в жизнь. Этому процессу содействовала идеология французских просветителей, которые сами не подозревая того, подготавливали умы к грядущей революции. Не смотря на различие политических взглядов и предпочтений, французских просветителей XVIII в. объединяло неприятие феодальных отношений и абсолютизма. Наиболее плодотворен с художественной точки зрения был предреволюционный период с середины XVIII в. до 1789 года. Именно тогда были опубликованы самые лучшие произведения французского Просвещения: «Трактат об ощущениях» Кондильяка, «Об уме» Гельвеция, «Система природы» Гольбаха, а также труды Вольтера, Д. Дидро, Ж. Руссо, Ш, Монтескье.

Следует отметить, что французская литература этого периода была представлена несколькими художественными направлениями – классицизмом, просветительским реализмом и сентиментализмом, между которыми происходило определенное взаимодействие и даже борьба. Однако в любом из этих направлений писатели и поэты стремились показать несовершенство господствующего государственного порядка и права, дать рецепты создания более справедливого общества и государства.

Уже в первые десятилетия XVIII в. в духовной атмосфере французского общества обозначились признаки критического отношения к религии, королевской власти, продажности вельмож и министров, господству фаворитов и фавориток. Эти настроения проникли в литературу в форме острых эпиграмм, дерзких памфлетов и других сатирических произведений. Затем они выросли в обобщающие труды по вопросам теории права и государства (Монтескьё), философии истории (Вольтер), критики религиозной догмы (Дидро, Гельвеций, Гольбах).

Характерной особенностью культуры французского Просвещения был её универсализм, энциклопедичность, взаимопроникновение науки и литературы.

Одной из общих сфер взаимодействия идеологии Просвещения было право и литература. В центре внимания писателей XVIII века стояла проблема воспитания человека, гражданина, правителя, народа. С ней очень тесно связаны были политико-правовые концепции Просвещения. Например, концепция «просвещенного абсолютизма», т.е. идея правления монарха, окружённого философами, учёными, мудрыми советниками и министрами. Идеал такого правителя деятели французского Просвещения искали и в историческом прошлом (Генрих IV, Марк Аврелий), и в современности (Пётр I, Екатерина П, Фридрих П и др.).

Возникла и «обратная» связь между философскими представлениями и поведением монархов в XVIII в.: многие из коронованных особ завязывали переписку с философами, содействовали развитию просветительства, правда, всё это не касалось французских королей, зато поддерживалось королевскими особами других европейских монархий.

К середине XVIII века идея «просвещённого абсолютизма» перестаёт интересовать передовую литературу и философию, на первый пан выходят проблема изучения справедливой формы правления – конституционной монархии английского образца или республики (Голландия, Швейцария), и проблема естественных прав человека. Большой вклад в развитие этих идей в юриспруденции и в литературе внёс Ш.Монтескьё (1689-1755 гг.).

Писатель, историк, юрист Ш.Монтескьё написал немало работ достойных памяти потомков, однако, трудом всей его жизни стал трактат «О духе законов». В нем автор последовательно изложил систему своих взглядов на причины и историю возникновения законов, определил, что является гарантией политических прав и свобод граждан, подвергнул критическому осмыслению общественный и государственный строй современной ему Франции. Подлинно справедливый закон, по мнению Ш. Монтескьё, исходит из естественных прав человека, он фиксирует отношения, вытекающие из природы человека и вещей его окружающих. Закон связан с историей народа, политическим строем, культурой, бытом, климатом, территорией. Законы Монтескьё разделил на две группы: законы вечные, которые созданы самой природой, и законы, установленные людьми, которые могут быть изменены. При этом применение закона зависит от формы правления: в республике – полное политическое равенство, в ней торжествует любовь к законам и отечеству; в монархии нет политического равенства, существуют сословия, а принцип монархической формы правления – честь, т.е. стремление каждого сословия выполнять свои обязанности; деспотизм основан на воле и произволе отдельного лица, которое правит без соблюдения законов, поэтому принцип правления в данном случае – страх, при деспотизме все равны в страхе перед деспотом. Условием и гарантией политической свободы Ш. Монтескьё считал разделение власти на законодательную (представляет народ), исполнительную (правительство, монарх) и судебную. Ветви власти должны взаимно контролировать и сдерживать друг друга. Сам автор симпатизировал монархии, признавая при этом, что это неустойчивая форма правления, которая может выродиться в деспотизм.

Большой вклад в развитие литературы, философии и права Просвещения внёс другой знаменитый деятель этой эпохи Ф. М. Аруэ (1694-1778 гг.) известный всему миру под именем Вольтер, родившийся в семье преуспевающего парижского нотариуса. Уже в самом начале литературного творчества Ф. Аруэ успел побывать в заключении в Бастилии за яркий сатирический памфлет против регента Филиппа Орлеанского. Впоследствии он неоднократно конфликтовал с представителями аристократического света, королевскими фаворитками. Вольнодумство не приветствовалось во Франции того времени и Вольтер эмигрировал сначала в Англию, затем некоторое время по приглашению Фридриха II жил в Пруссии. Последние 24 года жизни провел в Швейцарии, где его общественная деятельность приобретает широкий размах и достигает апогея его авторитет.

Вольтер показывает себя и как незаурядный юрист, особенно яркими были его выступления против Католической церкви и церковного мракобесия. Его личным лозунгом, которым он начинал все письма, были слова: «Раздавите гадину!», именно так он именовал Католическую церковь. Однако только политическими письмами и памфлетами Вольтер не ограничился, а стал сам активно участвовать в судебных процессах, затрагивающих свободу совести.

Широко стало известно судебное разбирательство, проходившее в начале 60-х гг. XVIII в. в Тулузе против протестанта Жана Каласа, которого католические круги обвинили в убийстве сына, якобы стремившегося перейти в католичество. Процесс велся со всеми атрибутами святой инквизиции: привлекались лжесвидетели, обвиняемый подвергался пытке, но виновным себя не признал. Но всё же по приговору суда он был приговорён к квалифицированной смертной казни (четвертование с сожжением).

Вольтер длительное время собирал материалы для пересмотра дела, привлёк к нему авторитетных юристов и мировое общественное мнение. Пересмотр дела закончился посмертной реабилитацией и возвращением доброго имени и прав его семье. Из судебного процесса уголовного характера с обвинением частного лица Вольтер превратил его в дело политического характера с обличением религиозного фанатизма и произвола инквизиторов.

Почти одновременно в Тулузе было возбуждено похожее дело и против другого протестанта – Сирвена, который чудом избежал расправы со стороны святых отцов, поскольку вовремя бежал из города. Вольтер добился и его оправдания. Третий судебный процесс, начатый против кавалера де ла Барра, обвинённого в осквернении католических святынь и атеизме, явно был направлен и против общественной позиции Вольтера, поскольку главным доказательством на суде проходил найденный у молодого человека «Философский словарь» Вольтера, но в этом случае предотвратить трагический конец Вольтер не смог: ла Барра казнили. Известны были выступления Вольтера и в ряде других судебных процессов, затрагивавших свободу совести.

Определённую роль в развёртывании идеологии Просвещения сыграла деятельность энциклопедистов, которые сгруппировались вокруг издания под руководством Д. Дидро (1713-1784 гг.) «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусства и ремёсел», состоявшей из 35 томов. Статьи «Энциклопедии» отрицали абсолютизм как уже отжившую свой век, устаревшую форму государства, критиковали устаревшую систему судопроизводства, порицали идеологию католицизма. Одновременно требовали ограничения власти монарха, политических прав для третьего сословия, защиты частной собственности от произвола чиновников. Свои статьи в «Энциклопедии» опубликовали Ж.-Л. Д`Аламбер, К. А. Гельвеций, Ш. Монтескьё, Ж.-Ж.Руссо, П. А. Гольбах и др.

Большую роль в развитии литературы и права во второй половине XVIII в. сыграл Ж.-Ж. Руссо (1712-1778 гг.).

Наиболее известны его трактаты «Рассуждение о причинах и основаниях неравенства среди людей» и «Общественный договор». В первом Руссо исследовал истоки формирования общества и государства. Отсутствие неравенства на заре истории человечества автор выводил из близости человека природе. Это время он называл «золотым веком» в жизни человечества. Зарождение цивилизации, под которой он понимал в первую очередь достижения в материальной культуре, вело к возникновению неравенства. Неравенство окончательно утверждается с возникновением частной собственности на землю. Для охраны права собственности появляется публичная власть и государство, которое являлось плодом договора собственников между собой.

Идею общественного договора автор развивает в трактате «Общественный договор». Главное для общества – соблюдение государством прав и свобод человека и гражданина. Абсолютная власть должна принадлежать народу, который делегирует её правительству и законодателям, исполняющим не свою волю, а волеизъявление народа. Любое правительство учреждается народом и должно быть под его контролем, если оно нарушает общественный договор, то может быть упразднено. Все эти взгляды будут отражены в правовых актах Великой Французской буржуазной революции конца XVIII в., они вдохновят парламентариев на создание «Декларации прав человека и гражданина» 1789 г., которая стала не только правовым знаменем Французской революции, но и в концентрированном виде выражала принципы нового буржуазного государства и права.

Идиллические представления эпохи Просвещения о торжестве свободы, равенства и братства разбились и рассыпались в прах в эпоху наполеоновских войн. В 20-е гг. XIX в. в политико-правовой доктрине наступает переосмысление либеральных ценностей эпохи Просвещения и им на смену приходит консерватизм. В литературном творчестве романтизм, господствовавший на рубеже XVIII-XIX вв. и в начале XIX в., сменяется реализмом. Однако по-прежнему французская литература на европейском континенте является законодательницей модных литературных направлений. С утверждением буржуазного общества и государства с их опорой на закон авторы литературных произведений охотно обращаются к правовому материалу, который, зачастую, лежит в основе фабулы и сюжета того или иного произведения.

Одним из французских писателей, который в реалистической манере описал современное ему буржуазное общество был О. Бальзак (1779-1855 гг.), ставший в детстве свидетелем Великой французской буржуазной революции, в юности – наполеоновских войн, а в зрелости – буржуазных революций 1830 и 1848 гг. Мастер психологической драмы О. Бальзак очень глубоко и правдиво передал дух времени, отличавшегося упадком морали и эгоизмом французских буржуа. Недаром Ф. Энгельс, оценивая творчество О. Бальзака, указывал, что из его произведений он узнал больше о современной Франции, чем из книг всех специалистов-историков, экономистов, статистиков вместе взятых.

Показывая пороки нового капиталистического общества, Бальзак неоднократно делал героями своих романов героев нового общества – банкиров, ростовщиков, которые в погоне за прибылью лавировали между каторгой и миллионами. Таковы банкир Нусинген из «Человеческой комедии», ростовщик Гобсек из «Шагреневой кожи», таких типов сам О. Бальзак называл «бандитами высокой политики», но именно они стали «хозяевами жизни» в буржуазной Франции. К примеру, банкир Нусинген начал с мошенничества в скромных размерах, трижды обанкротив компании и оставив ни с чем вкладчиков. В итоге банкир превратился в колоссальную финансовую силу, способную влиять на политику, вскоре стал пэром Франции и был награждён орденом Почётного легиона. Он благополучно миновал все законы, карающие за мошенничество и ограбление, потому что буржуазные законы – «это паутина, сквозь которую пробиваются большие мухи и в которой гибнут маленькие».

Среди галереи типажей, описанных О. Бальзаком, есть и каторжане. Один из них Вотрен, являющийся рецидивистом, пропагандирующим жестокость, торгующим людьми, управляющим человеческими жизнями, но это не мешает ему стать помощником следователя.

В своих произведениях Бальзак показывает, что борьба за богатство в буржуазном обществе носит преступный характер. Но если преступление совершает лицо привилегированное, то, сколько бы миллионов оно ни присвоило себе – его всё равно оправдают. Показывая неприкрашенную правду жизни, автор показывает и лживость буржуазного суда, который якобы придерживается принципа равенства и справедливости при рассмотрении уголовных дел, а в действительности весьма далёк от беспристрастности. От иллюзии равенства всех перед законом автор не оставляет и следа. В романе «Утраченные иллюзии» Бальзак говорит по этому поводу: «Человек, укравший в ночное время курицу из обитаемого помещения, присуждается к каторге, тогда как человек, разоряющий целые семьи злостным банкротством, подвергается тюремному заключению лишь на несколько месяцев… Осуждая вора, судьи подпирают барьер между богатыми и бедными, падение которых повлекло бы за собой падение общественного строя; между тем как банкрот, ловкий похититель наследства, банкир, убивающий какое-либо дело ради своей выгоды, производят только перемещение имущественных благ».

Бальзак рассказывает шокирующие для современного читателя подробности ведения уголовных дел, отмечая, что французские суды утаивают половину преступлений. Даже в Париже, утверждает автор, не найдётся судьи, который не знал бы, что и суд присяжных, и исправительная полиция скрывают и оставляют безнаказанными половину преступлений. По его глубокому убеждению богатые изобрели трибуналы, судей и гильотину, чтобы защитить своё благосостояние. Судьи, по мнению О. Бальзака, мечтают больше о том, как бы отличиться и повыситься в должности, а повышение превращает судью в чиновника, равнодушного к живому человеку. О. Бальзак показывает, как французское правосудие в лице чиновников превращено в место для торгов справедливостью и законностью. Не отстают от судей и адвокаты. В одном из его рассказов неутешная мать, пытаясь помочь сыну, наняв адвоката, слышит в ответ: «Мадам, найдите двенадцать тысяч франков, и ваш сын будет отпущена свободу за отсутствием улик. Нужно купить молчание двух свидетелей».

И законы оказываются бессильными в отношении крупных мошенников потому, что судебное ведомство само замешано в преступных делах или путём непосредственной материальной заинтересованности, или в результате воздействия на судей влиятельных лиц. Караются главным образом те бедняки, которые покушаются на новый общественный порядок. Бальзак, осуждая все элементы сложившегося государства, особенно клеймит позором современные ему суды. Приговором буржуазному правосудию звучат слова, вложенные в уста Понса – главного героя «Кузена Понса»: «Ты не знаешь, что такое суд! Это клоака всех нравственных мерзостей».

Тема продажности правосудия остро звучит в таких произведениях О. Бальзака, как «Человеческая комедия», «Полковник Шабер», «Отец Горио», «Дело об опеке», «Тёмное дело». В «Деле об опеке» Бальзак показал образ порядочного и честного следователя Попино, которому передали расследование по делу, возбуждённому одной графиней против мужа. Она просила взять под опеку имущество мужа, которое он якобы растрачивает на другую женщину, чем лишает своих законных детей пропитания. Попино, взявшись за дело, после первого же опроса графини выяснил, что обвинение ложно, но остаться честным и беспристрастным следователем, доказать ложность обвинения оказалось совсем непросто.

Образ Попино весьма показателен для сложившейся в буржуазной Франции системы правосудия. Будучи высококвалифицированным юристом и крупным учёным-криминалистом, Попино, тем не менее, вместо продвижения в карьере, наоборот, скатывался по служебной лестнице вниз, хотя и не был ленив. К таким последствиям приводили его моральные качества – порядочность, милосердие, честность. Вот и в порученном деле об опеке он пытался вывести пройдох на чистую воду, но графиня обвинила его в том, что он «пил у неё чай», чего Попино не делал. Это было серьёзное обвинение в нарушении следователем Уголовно-процессуального кодекса Франции 1808 г., которым запрещалось следователям пить и есть у лиц, чьи дела подлежат судебному рассмотрению. В результате жалобы графини председатель суда предложил Попино взять самоотвод от расследования дела, чтобы «из-за этого пустяка не поднимать вопроса о судебной дисциплине» и уладить всё без шума. Так Бальзак показывает, что порядочности и честности не осталось места в таких местах как суд и прокуратура: сложившаяся система вытесняет из этой среды всех лиц, подобных следователю Попино.

Мастерски описано проведение следствия и судебное разбирательство в романе «Тёмное дело», в основе которого реальные исторические события о похищении сенатора Клемана де Ри осенью 1800 г. из собственного поместья. Несмотря на то, что следствие так и не смогло собрать прямые улики в виновности обвиняемых, дело было передано в суд. В романе мастерски описана картина судебного заседания суда присяжных. О. Бальзак вскрывает недостатки суда присяжных, вкладывая в уста адвоката такую фразу: «Единственное оружие невинно обвиняемых – это доводы разума; и эти доводы могут повлиять на судей, но часто бессильны против предубеждения присяжных. Вся округа против вас». В итоге обвиняемых приговорили к смертной казни, не помогло даже внезапное появление самого похищенного сенатора и его заявление о том, что «эти молодые господа тут ни при чём». Так Бальзак показал классовую сущность суда присяжных заседателей, которые руководствуются не законом и доводами разума, а собственными пристрастиями и убеждениями, носящими классовый характер, поэтому институт присяжных заседателей, по его мнению, совершенно не является гарантией от ошибок правосудия.

Большое внимание теме правосудия, законности и права уделено в произведениях писателя-реалиста Стендаля (А. М. Бейль, 1783-1842 гг.).

Конечно, в первую очередь Стендаля как художника интересовал внутренний мир его героев, их нравственные качества, а юридические ситуации, в которые попадали его герои, служили фоном, помогавшим ярче раскрыть их характеры. К примеру, показывая образ губернатора, Стендаль описывает его аферу по устройству хлебной монополии. Это приносит чиновнику не малые прибыли и жители провинции говорят: «Он занимает прекрасное положение и ворует; чего же проще?». И мошенники, подобные этому губернатору, вовсе не случайные лица во власти, а скорее правило.

Показал в своих произведениях Стендаль и образы судей. Он объясняет читателям, как становятся судьями. Для этого, говорит автор, нужно восемь раз на день кривить душой несколько лет, чтобы стать «достойным должности в двенадцать тысяч франков». Один из персонажей Стендаля восклицает: «Несчастная Франция! Я не предполагал, что судьи так низко пали. Какая самоуверенность у этого мошенника! Он способен на что угодно».

Показал Стендаль и определённую зависимость буржуазного суда от административной власти. В его произведениях влиятельные сановники не стеснялись прямо вызывать к себе председателя суда и давать ему указания, как необходимо рассмотреть дело и какое желательно по нему вынести решение. Так по одному щекотливому делу один из персонажей рекомендовал сановнику вызвать председателя суда Дони д`Анжель к себе и прямо дать суду необходимые указания: «Как только Дони д`Анжель убедиться, что вы в хороших отношениях с министром, он уже ни в чём вам не откажет. Он это в полной мере доказал на последнем процессе, возбуждённом против газеты, на котором он проявил такую недобросовестность, что его освистали уличные мальчишки».

Целая галерея портретов судей в романе Стендаля «Красное и чёрное». Молодой герой романа Жюльен Сорель, осуждённый за убийство к смертной казни, не скрывал своей вины, но хотел на суде раскрыть свою душу и получить сочувствие у судей и присяжных, но горько ошибся. В последнем слове подсудимого он сказал: «Я не прошу вас ни о какой милости… Я не строю себе иллюзий: меня ожидает смерть; это будет справедливо… Если бы даже я был менее виновен, это всё равно: я вижу перед собой людей, не склонных внять чувству сострадания, которое могла бы внушить моя молодость… Судим я, в сущности, не равными себе». И герой романа не ошибся: снисхождения он не получил и был приговорён к смертной казни.

Чрезвычайно поучительны и отдельные замечания и наблюдения Стендаля о преступлении, наказании, неравенстве перед судом богатых и бедных. Так, говоря об уголовном праве Англии, самом жестоком из всех европейских стран к началу XIX в. (более чем по 200 составам преступлений предусматривалась смертная казнь), Стендаль пишет: «…когда в Англии вешают вора или убийцу, это значит, что аристократия приносит жертву своей собственной безопасности, потому что она сама же и толкнула эту жертву на преступление». Поистине надо было глубоко знать жизнь и понимать основы буржуазного права, чтобы прийти к выводу о том, что в условиях буржуазного общества, при формальном провозглашении равенства всех перед уголовным законом, такой вид наказания как штраф является наказанием только для бедняков, для богатых же – просто неприятный пустяк и не более [34] .

Гневно осуждал буржуазные порядки и другой выдающийся французский писатель – В. М. Гюго (1802-1885 гг.).

В течение многих десятилетий В. Гюго разоблачал реакционную сущность режима «легитимной монархии», установившегося во Франции после реставрации династии Бурбонов. Пожалуй, до В. Гюго никто во французской литературе не смог так мастерски передать жизнь трудового народа, её тяготы и трудности. Особенно резко порицал автор существовавшую судебную практику в отношении к тем трудящимся, которых нужда и голод толкнули на воровство. Писатель не оправдывал кражу, но осуждал суровость и жестокость приговоров за совершение мелкой кражи в состоянии голодной нужды. Наиболее ярким героем В. Гюго, осуждённым за кражу булки к каторжным работам на пять лет, стал Жан Вальжан из романа «Отверженные». Он показан трудолюбивым человеком, но необходимость спасти от голодной смерти семерых детей толкнула его на кражу, а совершение неудачных побегов повлекло за собой увеличения срока каторжных работ до девятнадцати лет. Это произведение стало приговором бесчеловечности буржуазного общества, в котором люди добрые и трудолюбивые поставлены в такие условия, что вынуждены воровать.

Тема выбора между голодной смертью и совершением преступления разработана и в повести «Клод Ге». Её герой – рабочий Клод совершил кражу: «Раз зимой работы не стало. Комната не топлена, хлеба ни крошки. Этот человек, его сожительница и ребёнок зябли и голодали. Он украл. Не знаю, что он украл и где, знаю только, что следствием этой кражи были три сытых дня для женщины с ребёнком и пять лет тюрьмы для него». Дальнейшая судьба Клода трагична: в тюрьме доведённый до отчаяния придирками надзирателя он совершит убийство и будет казнён.

Как художник, В. Гюго исследует психологию осуждённых и прошедших каторжные работы, показывая, что господствующая система наказаний не только не предотвращает рост преступности, но прямо ведёт к росту рецидивов. Каторжники ожесточаются и готовы мстить обществу, отвергающему их. Показательна сцена, духовного перерождения Жана Вальжана, после отбытия срока каторжных работ. Он везде получает отказ в крове и работе и лишь у епископа находит поддержку и доверие. Впервые за много лет Жан слышит обращение к себе «сударь», его сажают за стол, оставляют на ночлег. Но окончательный перелом наступает после того, как Жана, укравшего у доверчивого епископа столовое серебро, доставляют на место преступления, а епископ заявляет, что это он подарил Жану серебро. Тогда в душе Жана просыпается человек: «Он всмотрелся в свою жизнь, и она показалась ему безобразной; в свою душу – и она показалась ему чудовищной».

Интересна для юриста характеристика нравов, царивших в судах эпохи Наполеона Ш. Писатель называл этого монарха «Наполеон малый», а его политику — сплошным преступлением. Угодливость судей чиновникам при Наполеоне Ш достигла апогея и была возведена в добродетель: «Везде и всюду распоряжается капрал, а суд только скрепляет это распоряжение… Какое зрелище представляет собой это стадо судей, которые плетутся по дороге беззакония и срама…». Как гуманист, В. Гюго всю жизнь боролся за отмену смертной казни и требовал амнистии в отношении тех, кто был осуждён в годы реставрации Бурбонов за политические преступления.

Традиции В. Гюго и О. Бальзака в эпоху перехода к монополистическому капитализму продолжил Э. Золя (1840-1902 гг.).

В его творчестве можно найти целую галерею портретов продажных чиновников, следователей и судей. C острым сарказмом Золя называл представителей господствующего класса «зловредными паразитами», а конторы, банки, агентства, страховые компании – «маленькими разбойничьими притонами», которые существуя на законном основании занимаются грабежом, разоряя сотни тысяч доверчивых граждан.

В целом ряде рассказов и романов Э.Золя показывает, как мир чистогана губит живые людские души, притупляет родственные чувства, уничтожает семейные узы и ценности. Так, богатому родственнику льстят в надежде получит наследство, но когда он умирает не оставив завещания, его осыпают яростными обвинениями, называя жуликом; отец-богач сдирает квартплату с сына; тесть ловко обманывает зятя, не уплатив оговоренного приданого; старик волнуется за жизнь тяжелого больного сына только потому, что тот – наследник больших денег, а с его смертью богатство отойдёт к другим наследникам. Такого рода сюжеты насквозь пронизывают творчество Э. Золя.

Деятельность правительства, суда, церкви, по мнению писателя, направлена на охрану и поддержку господства паразитирующего меньшинства над трудящимся большинством для того, чтобы меньшинство могло купаться в роскоши. Э. Золя убедительно показал и проанализировал истоки и причины коррупции, пронизавшей государственную машину Франции в эту эпоху сверху донизу. Несколько крупных романов Золя были посвящены развенчанию коррупции и лжи правящих верхов, анализу истоков преступности, которую автор видел в нищете и бесправии трудящихся и мелких буржуа («Западня», «Жерминаль» и др.).

Два крупных судебных процесса были описаны в творчестве этого незаурядного писателя: первый – в литературной форме (роман «Правда»), второй – в виде газетной статьи (дело Дрейфуса).

В романе «Правда» Э. Золя показал сфабрикованный католическими священниками судебный процесс против педагога Симона (еврея по национальности), которого обвинили в ритуальном убийстве. Духовенство восстановило против несчастного Симона всю округу и следователь, который так и не нашёл прямых улик, долго не мог решиться дать заключение неугодное церкви. Дело всё-таки направили в суд. Писатель подвергает острой критике состоявшийся процесс: ярко рисует образы судьи – весельчака, любителя охоты и женщин, легко подпадающего под влияние более сильного; присяжных – нескольких лавочников, чиновников, рантье, подрядчиков, врачей, которые «дрожа за свою шкуру, уступят всеобщему остервенению».

«Моральная бессмысленность этого обвинения, — пишет автор, — была поразительна. Ни один человек со сколько-нибудь здравым рассудком не сочтет Симона виновным, не говоря о том, что в нём есть фактические несообразности». Однако свидетели лжесвидетельствовали под наглым давлением католического духовенства, а присяжные и судьи вынесли обвинительный приговор. И хотя приговор ввиду скандальности процесса был отменён вышестоящей судебной инстанцией, но дело Симона выявило, сколь несправедливо может быть предвзятое правосудие даже и при участии присяжных заседателей.

Второй судебный процесс проходил во Франции в конце XIX в. и вызвал правительственный кризис Третьей республики. Офицер армии Дрейфус (тоже по национальности еврей) был обвинен в том, что он осуществлял шпионаж, передавая секретные документы иностранному государству. Улики сфабриковали, и Дрейфуса приговорили к каторжным работам. Э. Золя в условиях разгула реакции и национализма поднял голос в защиту обвиняемого. В одной из парижских газет он опубликовал свою статью под названием «Я обвиняю!», в которой обвинил высшее командование и военный трибунал в осуждении лица заведомо невиновного и показал, что доказательства на процессе были сфальсифицированы. Писатель потребовал пересмотра дела Дрейфуса, но результат был противоположным: его самого привлекли к ответственности за клевету и приговорили к тюремному заключению.

По делу Дрейфуса высказывался и другой знаменитый французский писатель – А. Франс. Дело Дрейфуса предоставило ему колоритный материал для характеристики французского правосудия. Суд в процессе рассмотрения дела не мог не убедиться, что доказательств вины Дрейфуса нет и что истинный виновник шпионажа – аристократ Эстергази. А. Франс со знанием дела вскрыл внутренние пружины принятия судебных решений, показал зависимость и продажность буржуазного правосудия. Его слова звучат как приговор буржуазному государству: «Мир и война гораздо меньше зависят теперь от самодержавных монархов, чем от Его Величества Мирового Капитала», при господстве которого «нет оснований верить в триумф справедливости».

Проблемы законности и правосудия получили отражение и в трудах Г. Мопассана (1850-1893 гг.).

Он стал одним из первых писателей, выступивший против колониальной политики Франции, против колониальных захватов и грабежей. Он считал оправданными и законными восстания арабов в Северной Африке: «При нашей системе колонизации, которая состоит в том, чтобы разорять арабов, неустанно обирать их, безжалостно преследовать, и которая заставляет их подыхать от нищеты, нам придется увидеть ещё ни одно восстание». Мопассан показывает, что колониальная политика заключается не только в том, чтобы выкачать все материальные ценности из страны-колонии, но и в том, чтобы законсервировать отсталость народов колоний, преградить им путь к знаниям. Одним из инструментов колониальной политики было сохранение в Северной Африке отсталых обычаев и шариатского суда, который был не менее продажен, чем суд французский.

Однако Г. Мопассан все же был и остаётся непревзойденным мастером миниатюры. Его короткие, но поучительные рассказы-миниатюры покорили читателей всего мира. В них автор показывает и правовые проблемы, описывая случаи тяжких преступлений и вскрывая социальные и психологические язвы их породившие. Так в рассказе «Розали Прюдан» автор рассказал безыскусную историю молодой горничной, соблазненной молодым повесой. Она скрыла от хозяев свою беременность и, родив близнецов, задушила их и закопала в саду. Изумление суда вызвало то, что в вещах обвиняемой нашли приданое для младенца, а она обращалась за советом к акушерке. На суде несчастная молчала и плакала, и лишь в конце решилась рассказать правду. Свой поступок она объяснила не тем, что не хотела убивать ребёнка, напротив, она его ждала и собиралась воспитывать, но неожиданно родилось двое: «Двойня! А жалования-то всего двадцать франков в месяц. Где уже мне, ну сами посудите? Одного ещё куда ни шло… но двоих! Что было делать скажите? Выбирать одного из них… так, что ли? …Не помня себя, набросила я на них подушку…, раз уже нельзя было сохранить обоих». По сути, эти слова неграмотной горничной звучат приговором не только буржуазному ханжескому обществу, но и знаменитому Гражданскому кодексу французов 1804 г., который запретил отыскание отцовства незаконнорожденным детям, лишив их матерей необходимой помощи в воспитании детей и толкая на чудовищные преступления.

Немало строк в своих произведениях посвятил правовым проблемам начала ХХ в. писатель А. Франс (Ж. А. Тибо, 1844-1924 гг.).

Он был тонким наблюдателем общественной жизни, что позволило показать сложную картину общественного и государственного развития Франции конца XIX – начала ХХ вв. А.Франс выступал против коррупции государственных институтов и органов. Прежние грабители бесстыдно обирали страну и короля, писал А.Франс, но они, по крайней мере, не были в сговоре с врагами государства. Наши же парламентские охотники за чеками, получившие их от компании Панамского канала, продают Францию иностранной державе.

А.Франс говорил неоднократно, что лозунги республики и демократии, которые народ начертал кровью в Конституции, превращаются в руках депутата-предателя в краплёные карты для его шулерских проделок. Эти шулерские проделки начинаются ещё в момент избрания, когда кандидат в депутаты без зазрения совести лжёт избирателям. «Я, конечно, прогрессист, — заявляет подобный хамелеон. Надо на словах звать вперед, чтобы иметь возможность не идти вперёд на деле. Вперед! Вперед! Ведь Марсельеза для того и была нужна, чтобы не идти на фронт!».

В книге «Современная история» А. Франс показал гнилость режима Третьей республики во Франции с лжедемократизмом выборов, продажной печатью, комедией выборов, развращённым чиновничеством, несправедливым правосудием. Проблемы отправления правосудия раскрыты и в других произведениях А. Франса. Один из таких персонажей – судья, которого посылали в разные концы Франции по судам, где не осталось знатоков права, и где он был полезен как специалист. Характеристику этому судье даёт прокурор в отставке: «Этот человек умный, он понимает, что расстояние от его кресла до скамьи подсудимых не так уж велико».

Высказываясь по поводу сущности буржуазного права, А.Франс писал, что буржуазный закон одинаково богатым и бедным запрещает красть хлеб и спать под мостами. Но у богатого есть удобная квартира, и ему незачем спать под мостом, под мостом спит бездомный бедняк и за это его уводят в тюрьму. Незачем богатому красть хлеб, так как у него достаточно всего необходимого, крадёт же хлеб неимущий и за это направляется в тюрьму.

Правовые проблемы раскрывали в своих трудах многие всемирно известные поэты и писатели Великобритании и США.

О всесилии капитала, о подчинении чести и достоинства деньгам писал знаменитый английский поэт Р. Бернс (1759-1796 гг.).

Весьма нелестно он отзывался об адвокатах, стремящихся за вознаграждение исказить правду любыми способами:

«Он стал затылок свой скрести,

Нуждаясь в смысле здравом,

И где не мог его найти,

Заткнул прорехи правом…».

Не слишком доверял английскому правосудию и Р. Киплинг (1865-1936 гг.), откровенно высказавшийся о связи правосудия с кошельком:

«И суд был верен как петля, и скор, как острый нож,

И чем длиннее твой кошель, тем дольше ты живёшь».

Выдающийся английский писатель Ч. Диккенс (1812-1870 гг.) в своих произведениях, освящая острые проблемы общественного развития показывал образы преступников и людей, осуществляющих правосудие и охраняющих правопорядок – судей, адвокатов, судебных клерков, полицейских и др. В романе «Оливер Твист» Ч. Диккенс рассказывая о воровской шайке и её преступлениях, показал истоки небывалого роста преступности. Прежде всего, питательной средой является лондонская нищета, трущобы, где ютятся подданные, до которых нет дела правительству, для которых нет иного пути в жизни как стать преступником. В центре романа судьба Оливера Твиста, который вырос в работном доме и с детства терпел побои и унижения, был вынужден искать кусок хлеба. Ч. Диккенс показал, как безразличен английский суд к судьбам не только взрослых людей, но и подростков. Так, мальчик Оливер доставляется в суд по подозрению в совершении кражи, и хотя потерпевший сомневается, что именно этот мальчик совершил кражу, Оливера приговаривают к тюремному заключению.

Другой герой романа «Оливер Твист» — Феджен, выходец из лондонских трущоб приговаривается за кражу к виселице. Описывая последние дни приговорённого к виселице, Ч.Диккенс выносит приговор жестокости не только английского правосудия, но и буржуазного уголовного права в целом, отправляющего подростка на смертную казнь за кусок хлеба.

В начале 1842 г. писатель совершил поездку в США, и свои впечатления изложил в очерках «Американские заметки». Но и в США вместо свободы и справедливости увидел всё ту же гнусность и лицемерие буржуазного правосудия. В одной из тюрем он встретил вопиющий случай: в камере содержали мальчика, не совершившего никакого преступления. Это был сын обвиняемого, которому предстояло выступить в качестве свидетеля против отца, вот его до суда и посадили в камеру, чтобы не сбежал. Познакомившись с американским правосудием, писатель сделал вывод, что оно немногим отличается от английского, а содержание заключённых в американских тюрьмах он заклеймил как бесчеловечное, влекущее окончательное уничтожение в преступнике человека.

Впрочем, в такой оценке американского правосудия Ч. Диккенс был не одинок. Ещё У. Уитмен (1819-1892 гг.), американский поэт, писал с негодованием: «Пусть судьи и преступники поменяются своими местами! Пусть в тюрьмы посадят тюремщиков, а ключи пусть возьмут заключённые!».

М. Твен (С. М. Клеменс, 1835-1910 гг.) считал суд присяжных отнюдь не лучшим образцом правосудия. Особенно писатель негодовал по поводу того, что присяжные очень часто оправдывали убийц. Он писал: «Суд присяжных – это палладиум нашей свободы. В Неваде было убито не меньше ста человек, а может быть, я не ошибусь, если скажу, даже триста человек, и, насколько мне известно, только двое были наказаны». Писатель обличал расовую сущность американского правосудия, отмечая, что «белый может отправить китайца на тот свет, выступив против него перед судом, но ни один китаец не может свидетельствовать против белого» [45] .

Широко показал различные правовые аспекты становления американского общества в конце XIX – начале ХХ вв. Т. Драйзер (1871 -1945 гг.).

В романе «Финансист» он ярко, выпукло показал образ американского дельца Каупервуда, у которого вся жизнь подчинена интересам бизнеса. Это эгоист, вообразивший и что «люди должны вращаться вокруг него, как планеты вокруг солнца». В результате финансовых махинаций Каупервуда оказались растрачены значительные казённые средства, и делец попал на скамью подсудимых. Подковёрные игры правосудия по-американски Драйзер показывает через частное дело Каупервуда.

Далеки от облика порядочных людей судьи. Так, председатель суда Пейдерсон был тесно связан с республиканской партией, поставившей его на этот пост, из любого дела он стремился извлечь любую выгоду для себя. Свою характеристику судьям Т. Драйзер вкладывает в уста Каупервуда: «Каупервуд не уважал судей – он слишком хорошо их знал. Он знал, как часто встречаются среди них льстецы, политические карьеристы, политические подёнщики, пешки в чужих руках, конъюнктурщики и подхалимы, стелющиеся под ноги финансовым магнатам и политическим заправилам, которые по мере надобности и пользуются ими, как тряпками для обтирания сапог». Такие судьи мало заботятся о соблюдении законов. И действительно процесс против Каупервуда превратился в комедию, в которой адвокат и прокурор, соревнуясь в красноречии, стремились запутать свидетелей, чтобы лишить их показания законной силы. Весьма нелестно Т. Драйзер отзывался и об адвокатах: «Адвокаты в основной массе интеллигентные наёмники, которых всегда можно купить и продать» [47] .

В другом выдающемся произведении Т.Драйзера – «Американской трагедии» автор рассказывает о трагедии среднего американца, которого развратило и погубило буржуазное общество. Герой романа Клайд Гриффитс совершает убийство любимой девушки, потому что она ему мешала заключить выгодный брак. Сотни страниц романа посвящены описанию метода расследования уголовного дела и рассмотрения его в суде. Прокурор не столько стремиться доискаться до истины, сколько угодить покровителям и продвинуться по службе. Адвокаты нисколько не сомневаются в виновности Клайда, но хладнокровно учат его, как держать себя перед судом и как отвечать на вопросы прокурора, и ни в коем случае не признавать себя виновным: «Говорите, что хотите… лишь бы ничего не сказать. Не вешайте носа. И чтобы с лица не сходила улыбка, понятно?».

Продажность правосудия, коррупционность государственной машины США раскрыты в произведениях Э. Синклера, Э. Колдуэлла, А. Уолферта, Д. Грина, и других американских писателей и поэтов.

***

Таким образом, в литературе XIX столетия были ярко показаны и мастерски вскрыты проблемы осуществления правосудия, классовости буржуазного права, нравственного состояния общества и правоохранительных органов. Многие зарубежные писатели и поэты в своих произведениях критиковали недостатки сложившейся правоохранительной системы, в том числе и сферу отправления правосудия. Случайно ли это? Разумеется, неслучайно. Деятели литературы, особенно представители критического реализма XIX в., как люди, наиболее остро воспринимающие пороки в развитии общества и государства, поставили неутешительный диагноз состоянию государства, права и правосудия. Они увидели, что буржуазное общество XIX в. давно презрело идеалы буржуазного романтизма эпохи Великой французской буржуазной революции конца XVIII века, отказавшись от идеалов свободы, равенства и братства. Свобода обернулась эксплуатацией пролетариев, лишенных средств производства, беззастенчивым диктатом капитала во всех сферах жизни, равенство – формальным принципом уравнения всех перед законом и фактическим неравенством социальных возможностей для выходцев из бедноты, а братство – процветанием колониального рабства и утверждением в межличностных отношениях принципа: «человек человеку – волк». Право как регулятор общественных и государственных отношений закрепляло и защищало сложившийся общественный строй, а правосудие стояло на страже власти «золотого тельца».

Однако так ли уж правы были выдающиеся литераторы XIX в. видевшие в буржуазном правосудии только недостатки? Думается, что эта критика была объективна, полезна и нацелена на осознание ошибок и недостатков в развитии правосудия и законодательства. Вместе с тем, нельзя не осознавать того, что в Европе XIX столетия был сделан значительный шаг вперед в деле гуманизации уголовного права и процесса: в прошлом осталось сословность суда, закрытость процесса, применение пыток и смертной казни даже за незначительные проступки. Развитие права в XIX в. предвосхитило и подготовило внедрение новых правовых принципов (признание прав человека высшей ценностью, признание прав ребёнка, уравнение в правах мужчины и женщины, отказ от применения смертной казни и др.), пробивших себе дорогу в жизнь в ХХ в. и становящихся основой общественного развития в XXI веке. Свою лепту в этот процесс внесли не только правоведы, но и деятели художественной культуры.

Вопросы для самоконтроля:

1. Расскажите о взаимосвязи литературы и права в Древней Греции.
2. Расскажите о судебной деятельности Лисия, Демосфена, Цицерона.
3. Какие правовые аспекты освящались в трудах античных авторов?
4. Каковы особенности взаимодействия права и литературы в период Средневековья?
5. Расскажите о том, как характеризовали судей и правосудие писатели-гуманисты.
6. Каковы основы формирования идеологии Просвещения? Как эти идеи воплотились в праве?
7. Расскажите об отражении концепции естественных прав человека в английской литературе XVII-XVIII вв.
8. Какие правовые концепции французских просветителей, и каким образом отразились в развитии французской литературы XVIII века?
9. Расскажите о влиянии буржуазного права на развитие французской литературы первой половины XIX века.
10. Как проблема осуществления правосудия раскрыта в произведениях французских авторов второй половины XIX века?
11. Расскажите о проблемах правосудия и законности в английской и американской литературе XIX века.

---