Статья: Философия эпохи Возрождения

метки: Гуманизм, Возрождение, Философ, Почерпнуть, Понятие, Сочинение, Человек, Мнение

В конце XIII — начале XIV вв. в интеллектуальной и духовной жизни Западной Европе начинается своеобразный процесс, связанный с изменениями во всех сферах жизни человека — в области философской мысли, в литературе, в области художественного творчества, в научном и религиозном аспектах, в социально-политических представлениях. Этот процесс оказался настолько значительным, что позднее был признан отдельной эпохой в истории западноевропейских народов — Эпохой Возрождения.

Сам термин «Возрождение» (от французского «renaissance» — возрождение, Ренессанс) появился в XIX в. Смысл употребления данного термина в том, что в XIV—XVI вв., во-первых, происходит возрождение огромного интереса к античной культуре в целом — к античной философии, к античным религиозно-мистическим учениям, к античной литературе и изобразительному искусству. Во-вторых, в этот период как бы рождается новая культура уже самих западноевропейских народов, противоположная традиционной христианской культуре Средних веков. Подчеркнем последнее: родилась культура, именно противоположная традиционной христианской культуре.

Новое миропонимание заключалось прежде всего в том, что мыслители Эпохи Возрождения стали совершенно иначе, нежели христианские теологи, относиться к проблеме человека. В традиционном христианском понимании человек — это лишь греховное существо, обязанное всей своей временной земной жизнью доказать право на жизнь вечную, но не материальную, а духовную. Поэтому человек должен всячески преодолевать собственную материальную природу, являющуюся источником греха. Все же свои помыслы он должен посвятить лишь одному — любви к Богу, ибо именно Бог является центром и целью всякого мышления и действия.

С конца XIII — начала XIV вв. сущность человеческой личности начинает пониматься совершенно иначе. На смену христианскому теоцентризму приходит возрожденческий антропоцентризм, когда человек, проблемы личности становятся центром и целью всякого познания, мышления в целом.

Уже Данте Алигьери (1265—1321) в своей знаменитой «Комедии», названной позднее «Божественной», писал, что из всех проявлений Божественной мудрости, человек — величайшее чудо. В дальнейшем отношение к человеку, как к некому чуду, даже как к центру Вселенной вообще, сохраняется и становится определяющим. Поэтому своеобразным девизом, символом Эпохи Возрождения можно считать слова, почерпнутые мыслителями этого времени в античных произведениях и ставшие крайне популярными в XIV—XVI вв. — «Чудо великое есть человек».

Человек творец культуры

... и предмета культуры и требует более четкой и узкой его конкретизации [1] : Культура понимается как… «Культура есть практическая реализация общечеловеческих и духовных ценностей» «исторически определённый уровень развития общества и человека, ... не развернутой и не дифференцированной. Древнейшая из Культур -- Культура Египта началась в храме, и первыми её творцами были жрецы. Культура связана с ...

Человек в Эпоху Возрождения воспринимался во всей его целостности — материальная природа человека интересовала мыслителей той поры не меньше чем его духовные качества. Наиболее ярко внимание к человеческому телу проявилось в искусстве Ренессанса. Возрождение интереса к красоте человеческого тела, опора на античные идеалы и пропорции человеческого тела — одна из характерных черт произведений искусства того времени. Поэтому в творчестве Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля, Тициана и других выдающихся художников и скульпторов изображение человека, как существа плотского, телесного, и красивого в своей телесности становилось условием для выражения духовного мира человеческой личности. Подобный подход к изображению человека резко контрастировал с предшествующими тенденциями средневекового художественного творчества.

Мыслители Ренессанса пропагандировали идею всестороннего развития человека — физического и духовного. И все же большее внимание они уделяли формированию духовной природы человеческой личности. В те времена считалось, что наиболее полно духовный мир развивают такие отрасли знания как литература, философия, история, риторика. Уже в XIV в. эти области человеческого знания и творчества стали называть гуманитарными дисциплинами, а самих преподавателей истории, литературы, философии, риторики — гуманистами (от итальянского «humanista» — «человечность»).

Идеи гуманизма впервые наиболее ярко были выражены в Эпоху Возрождения, поэтому мыслителей того времени стали называть гуманистами, а период XIV—XVI вв. нередко именуют также Эпохой Гуманизма. А вообще с тех пор гуманизм существует как одно из направлений общественно-политической и философской мысли. Гуманистическую направленность можно выделить в различных конкретных философских и социально-политических учениях разных времен и разных авторов.

Новое понимание проблемы человека сказалось и на новом понимании проблемы Бога мыслителями Ренессанса. Вместе с антропоцентризмом на смену теоцентризму приходит пантеизм. Пантеизм — это философское учение, которое признает слияние Бога с природой, когда Бог воспринимается не как всемогущая личность, а как некая сверхъестественная, существующая во всех природных объектах сила. По сути дела мыслители-пантеисты уже обожествляли саму природу, считая, что Божественная сила как бы разлита в природе, в том числе присутствует и в самом человеке.

Подобное отношение к идее Бога сказывалось и на отношении к Церкви. Гуманисты не были атеистами, т.е. не отрицали необходимость веры. Однако многие из них критически относились к Церкви, считая, что официальная Римско-католическая Церковь неправильно трактует понятие Бога и, следовательно, ведет всех верующих людей по ложному пути. Поэтому для Эпохи Возрождения характерны антиклерикальные настроения. Антиклерикализм — это критика Церкви, как организации, взявшей на себя обязанности обеспечить верующим общение с Богом. Антиклерикальные идеи проявились во многих произведениях XIV—XVI вв. Например, знаменитый «Декамерон» Джованни Боккаччо буквально наполнен сатирическим изображением образа жизни монахов, священников, церковных деятелей вообще.

Новое понимание идеи Бога, критическое отношение к официальной Церкви повлияло и на то, что в Эпоху Ренессанса начинается резкая критика официального католического вероучения. С точки зрения гуманистов, схоластическая философия совершенно неверно трактует важнейшие религиозные проблемы. В первую очередь, принижается роль научно-философского знания, ибо благодаря Фоме Аквинскому, наука, по мнению гуманистов, превратилась всего лишь в служанку теологии. Именно в это время принципы и методы познания античной философии возводятся гуманистами в абсолют, а научное знание начинает приравниваться к религии.

Титаны художественной культуры эпохи Ренессанса

... Ренессанса» [3, 166] «В Высоком Ренессансе геометризм, присущий Раннему Возрождению, не кончается, а даже углубляется. Но к нему прибавляется нечто новое: одухотворенность, психологизм, стремление к передаче внутреннего мира человека, ... во Флоренции. В этих шедеврах мастер отказывается от плоскостного ... Возрождения как первый гуманист, поставивший в центре своего творчества не Бога, а человека. ...

Следует подчеркнуть, что по убеждению гуманистов, именно наука должна была стать основанием новой религии. С этой целью гуманисты и обращают внимание на таинственные способы познания — магию и оккультизм, в которых они видели важнейшие средства постижения Божественных истин. Магию и оккультизм они считали высшими формами научного знания. Поэтому возрождение интереса к античной культуры сопровождалось и возникновением интереса к античным религиозно-мистическим учениям.

В XIV веке на латинский язык переводятся и становятся крайне популярными сочинения древних мистиков — Гермеса Трисмегиста (Триждывеличайшего), Зороастра и Орфея. Сами гуманисты считали авторов этих сочинений историческими личностями, современниками ветхозаветного Моисея. По мнению большинства мыслителей Ренессанса, Бог передал Моисею законы человеческого общежития, а Гермесу Трисмегисту, Зороастру и Орфею — некие тайные истины, которые постижимы только специальными религиозно-мистическими способами. Следовательно, знание трудов древних мистиков и проведение магических обрядов дает возможность прикоснуться к самым величайшим Божественным тайнам, недоступным простым христианам.

Уже в наше время было установлено, что сочинения, приписываемые древним мистикам, на самом деле были написаны не в глубокой древности, а в начале нашей эры. Так, тексты, подписанные именем Гермеса Трисмегиста, относятся примерно ко II—IV вв. «Халдейские оракулы», приписываемые Зороастру — ко II в. Орфические гимны имеют более древние корни, однако в Эпоху Возрождения были переведены тексты, также написанные или в период эллинизма, или во времена Римской империи.

Да и сами авторы этих сочинений — плод позднейших мистификаций. Об Орфее уже говорилось в первой части этой книги. Гермес Трисмегист — это мифическая фигура, сочетающая в себе черты древнеегипетского бога Тота и древнегреческого бога Гермеса. Имя Гермеса Трисмегиста появилось в эллинистические времена, когда греки познакомились с египетской мифологией и увидели много общего между Тотом и Гермесом. Зороастром гуманисты называли историческую личность — Заратустру, одного из иранских религиозных реформаторов VII—VI вв. до н.э. Однако исторический Заратустра не имеет никакого отношения к известным в Эпоху Возрождения «Халдейским оракулам».

Необходимо также отметить, что некоторые гуманисты проявляли значительный интерес и к восточной культуре, прежде всего к древнееврейским мистическим произведениям, в частности, к Каббале. Например, итальянский философ Пико делла Мирандола (1463—1494) специально изучил древнееврейский язык, чтобы познать таинства Каббалы.

Само движение гуманизма началось в конце XIII — начале XIV вв. в Италии, а затем распространилось по всей Западной Европе. Первоначальным источником возрожденческих настроений принято считать «Божественную Комедию» Данте Алигьери. Родоначальником же собственно гуманистического движения общепризнанно считается Франческо Петрарка (1304—1374).

Гуманизм эпохи возрождения

... теоцентризму. Именно с антропоцентризмом тесно связан гуманизм как ведущая идейная тенденция Возрождения. В центр этических учений ставиться ... а частью традиционного сообщества. Этическое учение Бруно противостоит религиозной созерцательности, перенесению всех надежд и чаяний в ... Человек своими действиями должен давать пример другим. А. Х. Философия Гусейнов А.А., Иррлитц Г. Краткая история этики — ...

В Эпоху Возрождения возникает интерес к материалистическим учениям античности. Так, Лоренцо Валла (1407—1457) одним из первых гуманистов обратил внимание на творческое наследие Эпикура и Тита Лукреция Кара. Мыслителей Эпохи Ренессанса привлекло в философии Эпикура прежде всего учение о наслаждении и между ними развернулась настоящая дискуссия о сущности этого учения. Трактат «Об истинном и ложном благе» («О наслаждении»), написанный Лоренцо Валла, стал прямым продолжением данной дискуссии. Большинство современных исследователей склоняются к тому, что для самого Лоренцо Валла характерна в некотором смысле синтетическая позиция, в большей степени эпикурейско-христианская.

Примером того как гуманистические идеи проникали в самые разные сферы западноевропейской религиозно-философской мысли можно считать творчество Николая Кузанского (1401—1464), кардинала Римско-католической Церкви, а в последствии генерального викария. Николай Кузанский автор многих философских и богословских сочинений, которые могут служить ярким примером кардинального свойства всей философии эпохи Возрождения — стремления примирить в русле одного учения разнообразные научные и религиозные течения. В частности, по мнению исследователей, идеи Николая в области космологии стали одним из источников учения Джордано Бруно о бесконечности Вселенной.

В XV веке в Западной Европе происходит новое открытие философии Платона. До этого времени произведения великого античного философа были известны в основном в изложении позднейших авторов. По сути дела, идеи Платона дошли до XV века в неоплатонической трактовке, кроме того, с еще более поздними христианскими напластованиями. Уже говорилось, что значительную роль в этом сыграл Аврелий Августин, приспособивший платонизм к христианскому вероучению.

В Эпоху Возрождения сочинения Платона заново переводятся с греческого на латинский язык, кроме того, осуществляются массовые переводы текстов других античных философов платоновского направления.

Платонизм вновь становится крайне популярным — теперь уже среди мыслителей-гуманистов. Более того, в философии Платона гуманисты увидели опору для противостояния схоластике, которая, как известно, базировалась на философии Аристотеля. Сама аристотелевская философия начинает рассматриваться лишь как преддверие к изучению платонизма.

Значительную роль в широком распространении платоновского учения в это время сыграла так называемая Платоновская Академия. Эта Академия не была школой в общепринятом смысле слова, скорее это был союз мыслителей, увлеченных философией Платона. Возникла она в 1462 г. во Флоренции, когда глава флорентийской республики Козимо Медичи Старший подарил своему секретарю Марсилио Фичино виллу, на которой стали собираться ученые, литераторы, переводчики — все, кто был поклонником платоновской философии. И именно Марсилио Фичино (1433—1499) было суждено сыграть одну из самых значительных ролей в разработке гуманистических идей.

В деятельности Марсилио Фичино, как в фокусе, нашли свое отражение практически все формы и направления развития гуманистической мысли Западной Европы — философия, религия, магия, литературные занятия. Марсилио Фичино в своем творчестве ярко показал основную черту всего гуманистического движения, ибо, как и большинство гуманистов впоследствии, он считал, что разработка новых гуманистических идеалов возможна только в том случае, если христианское вероучение заново обосновать с помощью древних мистических и магических учений, а также с помощью философии Платона, которого он признавал как бы продолжателем Гермеса Трисмегиста, Орфея и Зороастра. Более того, он считал, что необходимо разработать единую религиозно-философскую концепцию, совместить древнюю мистику, философию Платона со Священным Писанием. В соответствии с такой логикой, у Фичино возникает концепция «всеобщей религии».

Этика и эстетика : Гуманизм в итальянском Возрождении

... «Проблемы человека в итальянском гуманизме второй половины XIV- первой половины XV в.» и «Человек в гуманизме итальянского Возрождения» рассматривает взгляды итальянских гуманистов на природу человека, его ... греческой и латинской) литературы, философии, которые становятся эталоном культурной деятельности. Эпоху гуманизма называют также Возрождением (Ренессансом). Сами гуманисты, выражая свой дорыв, ...

Гуманистическое мировоззрение, распространившееся в Европе в XIV—XVI вв. нашло свое отражение и в создании новых политических и этических учений. Общая философская направленность на признания человеческой личности центром Вселенной оказало значительное влияние на тогдашних мыслителей, интересующихся проблемами политики и этики. Объяснение этих проблем стали строиться не на неких высших, Божественных идеалах, а исходя из интересов отдельного конкретного реального человека. Наиболее яркие и своеобразные мысли в этом смысле высказали итальянский политический мыслитель Никколо Макиавелли (1469—1527), нидерландский мыслитель Дезидерий Эразм Роттердамский (ок.1469—1536) и французский философ Мишель де Монтень (1533—1592).

Наконец, в сочинениях английского философа и политического деятеля Томаса Мора (1478—1535) формулируется общественно-политический идеал гуманизма — знаменитая “Утопия”, как образ “идеального государства”. В основе этого идеала лежит не только отрицание частной собственности и признание собственности общественной, как это принято считать, но и некая религия “почитания Божественной природы” с верховным единым богом Митрой. При этом конкретных религий в Утопии множество, а религиозные убеждения “утопийцев” сочетаются с почитанием светской науки. Еще более религиозно-мистическое содержание вкладывал в свой “Город Солнца” Томмазо Кампанелла, автор учение о “естественной магии”.

Позднее термин «гуманизм» приобретает более широкое значение. В науке до сих пор продолжаются дискуссии о значении этого термина и какого-то общепризнанного определения понятия «гуманизм» не существует. Столь же противоречивы и оценки гуманизма, как философского учения. Довольно долгое время было принято считать, что в общем смысле гуманизм — это стремление к человечности, к созданию условий для максимального развития способностей человеческой личности, а также условий для достойной человека жизни. В реальной жизни принципы гуманизма формулируются в трех основных категориях: 1) общечеловеческие ценности; 2) права человека; 3) идеал всемерно развитой, гармоничной личности. Именно гуманизм сегодня считается самой передовой идеологией, признаком цивилизованности того или иного народа. Более того, многие идеологи, в том числе и в России, на основе “принципов гуманизма” вообще делят народы на “цивилизованные” и “нецивилизованные” (“дикие”).

Сейчас, по прошествии времени, становится ясно, что гуманизм является не просто философией, а религиозно-философское учением человекобожия, ставшим общефилософским и методологическим принципом бытия современной индустриально-технологической цивилизации, образно называемой “Западом”.

Петрарка — основоположник послесредневекового гуманизма

... наступлению новой эпохи открытия мира и человека, прозванной Возрождением. Франческо Петрарка (1304-1374) был первым великим гуманистом, ... ценности земного бытия, величия разума и творческих способностей человека, достоинства личности. Гуманизм ( от лат. humanus - человеческий ) ... лучше устроить обед. Петрарка превосходно знал античных мыслителей, но сам в области чистой философии не создал ...

Культура и религиозная философия гуманизма — это грандиозное и противоречивое, а во многом и противоестественное смешение христианства, античной философии, позднеантичной и восточной магии и оккультизма. На основе смешения различных религиозных, научных, литературных и оккультных традиций в Эпоху Возрождения и рождалась будущая западноевропейская культура. Именно это смешение позволило мыслителям гуманизма порвать с традиционным христианским мироощущением и объявить личность отдельного человека если еще и не равной Богу, то, во всяком случае, приближающейся к Богу по своим возможностям, способностям и, главное, по своей степени свободы. Иначе говоря, человек как “великое чудо”, должен был обладать такой же свободой, как и Сам Бог.

В данном отношении, важно помнить один кардинальный момент, обычно не учитываемый при анализе философии гуманизма. Как было кратко показано, на самом деле, гуманизм изначально формулировался как религия, которая должна была заменить собой христианство. Главными постулатами этой религии были: вера в божественную сущность природы, вера в свободного человека, вера в человеческий разум и в безграничные возможности науки и, наконец, вера в силу магии и оккультной мистики. Следовательно, гуманизм необходимо считать не просто философией, а именно религиозной философией или, по-другому, философской религией. Причем гуманизм — это религия человекобожия (веры в человека, обожествления человека), призванная разрушить традиционную христианскую веру в Бога. Кстати, впоследствии высшей формой гуманизма в области веры стал атеизм, который при всем своем отрицании Бога, по сути, представляет собой веру в то, что Бога нет. Да и наука, по большому счету, это тоже вера — вера в то, что человек способен познать мир и управлять миром лучше Бога. То, что гуманизм и в дальнейшем представлял собой скорее религию свидетельствует тот факт, что самые радикальные деятели Французской революции в кон. XVIII в., при всем своем атеизме, на законодательном уровне ввели в практику новую религию — поклонение Свободе, Разуму.

В XVI—XIX вв. религиозно-философские установки гуманизма стали методологической базой всех основных религиозных, философских, этических, политических, экономических, эстетических учений западноевропейской цивилизации: протестантизма (во всех его разновидностях), рационализма, эмпиризма, “теории естественного права”, просветительства, английской политэкономии, немецкой классической философии, марксизма, позитивизма и т.д. (например, именно поиски условий для максимальной свободы человека лежали в основе философии Канта, Гегеля, Фихте, Шеллинга, Маркса).

Гуманистические установки в этих учениях принимали разные формы — от самых радикальных (марксизм) до либеральных и охранительных (гегельянство).

Но суть оставалась одна — каждый крупный мыслитель, воспитанный в гуманистическом духе, стремился творить новое законченное мировоззрение, которое должно было полностью заменить собой христианство.

Таким образом, именно гуманизм стал, с одной стороны, орудием идеологического разрушения традиционного христианского общества Западной Европы (стоит напомнить, что США изначально создавались как протестантская держава, а основные гуманистические лозунги нашли свое отражение в Конституции США, принятой, как известно, в 1776 г.), а с другой стороны, средством создания нового общества, которое известно нам под разными именованиями — “правовое государство”, “гражданское общество”, “капиталистическое общество”, “современная западная цивилизация” и др. Важно и то, что учения и политические течения, боровшиеся в Западной Европе с капитализмом, также основывались на гуманистических принципах — например, марксизм. Ведь коммунизм, как идеал общественного развития — это идейное оформление одной из самых радикальных форм гуманизма. Недаром идеологи коммунизма искали свои истоки в “Утопии” Томаса Мора и в “Городе Солнца” Томмазо Кампанеллы.

Жизнь и творчество Николая Кузанского

... роль подсобную. С гуманизмом Николая Кузанского связывает обращение к диалогической форме в ряде важных его сочинений (цикл диалогов, объединяемых ... веры, призывы к аскетизму, придание в развитии организма человека числу семь особого значения, призывы к умерщвлению плоти, ... Амброджо Траверсари и Лоренцо Валла (1407-1457). Именно благодаря содействию Траверсари Николай Кузанский поступил на службу в ...

Рождение гуманистической философии, Франческо Петрарка

Великий европейский поэт Франческо Петрарка (1304—1374 гг.) родился в семье небогатых жителей Флоренции, ко времени рождения сына изгнанных из родного города и живших в небольшом местечке Ареццо. Уже в детстве он вместе с родителями сменил немало разных мест проживания. И это стало своего рода символом всей его судьбы — в течении жизни он много путешествовал, проживал в разных городах Италии, Франции, Германии. Везде он находил почет и уважение многочисленных поклонников и почитателей его поэтического таланта.

Всемирно известной стала многолетняя история любви Петрарки к Лауре, выраженная поэтом в прекрасном цикле канцон и сонетов, опубликованных под названием “Книга песен”. Эта книга, а также другие поэтические произведения Петрарки произвели на современников столь большое впечатление, что еще при жизни он признавался одним из величайших поэтов и был увенчал лавровым венком.

Однако Петрарка не только поэт, но и своеобразный и интереснейший мыслитель, философ. Именно он первым в Европе сформулировал идеи гуманизма, начал говорить о необходимости возрождения античного духа, идеалов античности. Недаром уже в начале XV в. писали: “Франческо Петрарка был первым, на кого снизошла благодать, и он признал и осознал и вывел на свет изящество древнего стиля, утраченного и забытого”.

Всю жизнь Петрарку сопровождал некий внутренний конфликт. Воспевая в своем поэтическом творчестве радости земного бытия, Петрарка пытался совместить эту свою направленность с собственными глубокими религиозными чувствами. Эту проблему Петрарка решал своеобразно — он стремился доказать необходимость изменения официального католического вероучения.

Будучи искренне верующим христианином, Петрарка не принимал распространенного схоластического понимания сущности Бога и, прежде всего, установившегося господства рационализированного христианства. Поэтому он призывал не распылять свои силы в бесплодных логических умствованиях, а вновь открыть истинное обаяние всего комплекса гуманитарных дисциплин. Истинная мудрость, по его мнению, заключается в знании метода достижения этой мудрости. Следовательно, необходимо возвратиться к познанию собственной души. Петрарка писал: “Мне не причиняют беспокойство преграда из книг и восхищение земными вещами, поскольку у языческих философов я научился тому, что ничто не достойно восхищения, за исключением только души, против которой все кажется незначительным”.

Именно с Петрарки начинается первая гуманистическая критика Аристотеля. К самому Аристотелю Петрарка относится с большим уважением, однако использование философами-схоластами аристотелевского стиля мышления, принципов аристотелевской логики для доказательства истин веры его совершенно не устраивают. Петрарка настаивает на том, что чисто логические способы постижения Бога ведут не к знанию, а к безбожию.

Гуманистическая концепция человека в философии Возрождения

... гуманистической концепции Если для религиозного Средневековья человек — это «тварь дрожащая», то гуманисты Возрождения не знают предела в возвышении человека, сближая и уравнивая его с Богом. Николай Кузанский называет человека ... человека, от развития которых зависит успех новой культуры. Концепция Петрарки получила дальнейшее развитие у его последователей — Колюччо Салютати, Лоренцо Валлы, ...

Сам Петрарка отдавал предпочтение философии Платона и основывающихся на нем сочинениям Отцов Церкви. Он утверждал, что, если Платон и не достиг истины, то был близок к ней более, чем другие. Признавая “философское первенство” Платона, он риторически спрашивал: “И кто станет отрицать такое первенство, исключая разве шумную толпу глупых схоластов?”.

И вообще Петрарка призывает к самому активному изучению философского наследия античности, к возрождению идеалов античности, к возрождению того, что позднее получило название “античного духа”. Ведь его, как и многих древних мыслителей, интересовали прежде всего внутренние, морально-этические проблемы человека.

Франческо Петрарка не создал какого-то законченного философского учения. Более того, он постоянно подчеркивал свое собственное незнание философской проблематики. Но его роль в истории западноевропейской философии заключается в том, что он как бы обозначил главные пути развития философской и общественно-политической мысли своего времени, призвал современников обратить пристальное внимание на проблемы человеческой личности. Он указал и средство, с помощью которого эти проблемы можно осветить — возрождение античной философии.

Вниманию читателей представляется фрагмент из трактата “Моя тайна, или Книга бесед о презрении к миру” — замечательного литературно-философского произведения, лежащего у истоков европейского Возрождения. Трактат написан в 1342—1343 гг. и отредактирован автором в 1353—1358 гг. Книга построена в форме диалога, который ведут в присутствии молчаливой истины Франциск (Петрарка) и Аврелий Августин.

Лоренцо Валла

Уроженец Рима Лоренцо Валла (1407—1457 гг.) уже в молодые годы стал известен, как один из талантливых философов-гуманистов. В возрасте 23-х лет он уже был преподавателем университета в Павии, а в 1431 г. издал свое знаменитое сочинение “О наслаждении” (в 1433 г. это сочинение было переиздано в расширенной редакции под названием “Об истинном и ложном благе”).

Не оставил он своей литературной деятельности и позднее, когда состоял при дворе сицилийского короля Альфонса Арагонского. При этом, многие произведения Лоренцо Валла были направлены против Римско-католической Церкви, ибо он постоянно выступал против светской власти римских пап, доказывал бессмысленность аскетизма и монашества. В одном из произведений он говорил: “Я дерзаю выступить против верховного первосвященника”.

Может быть наибольшую “дерзость” Лоренцо Валла проявил в своем сочинении “Рассуждение о подложности так называемой Дарственной грамоты Константина”, написанном в 1440 г. Дело в том, что римско-католическая Церковь считала себя наследницей светской власти римских императоров. Это мнение основывалось на “Дарственной грамоте”, которую якобы даровал в IV в. император Константин римскому папе Сильвестру I. “Дар Константина” в течении многих веков считался юридическим обоснованием претензий римских пап на обладание светской властью не только в папской области в Италии, но и во всех европейских государствах, где исповедовалось католичество.

У какого человека богатый внутренний мир?

... внутреннего мира? Во многом от того, как человек относится к жизни, к людям, какие книги читает, с какими людьми общается. Душевно богатым человеком ... Она является тем человеком, который делает окружающих ее людей честнее, лучше, душевнее. Так считает ее брат Николай, когда расстроенный ... времена и они отчаялись уже выйти из нищеты, Соня находит выход из трудной ситуации, желая помочь своим близким. ...

Лоренцо Валла впервые провел исторический и филологический анализ “Дарственной грамоты” и доказал подложность этого документа, его гораздо более позднее происхождение. Поэтому саму грамоту он называл “бесстыдной басней”. Вполне понятно, что сочинение Лоренцо Валла вызвало огромный гнев в Риме, и мыслителю даже пришлось иметь дело с инквизицией.

Впрочем, новые гуманистические настроения получили влияние и в римской курии. С приходом к власти папы Николая V, симпатизировавшего гуманистам, изменилось и отношение к Лоренцо Валла. Он был приглашен на должность апостолического секретаря и профессора римского университета. При этом он не отказался от своих убеждений.

В духе всеобщего увлечения античной философией, Лоренцо Валла одним из первых гуманистов обратил внимание на творческое наследие Эпикура. В 1417 г. была найдена и позднее опубликована поэма римского поэта и мыслителя Тита Лукреция Кара “О природе вещей”, в которой излагались эпикурейский воззрения. В довольно короткие сроки поэма Лукреция Кара стала очень популярной. Мыслителей Эпохи Ренессанса привлекло в философии Эпикура прежде всего учение о наслаждении и между ними развернулась настоящая дискуссия о сущности этого учения.

Трактат “О наслаждении”, написанный Лоренцо Валла, стал прямым продолжением данной дискуссии. Философ-гуманист призывал к самому внимательному прочтению идей Эпикура. Ведь с официальной католической точки эрения философия Эпикура порицалась, как несоответствующая общему христианскому мировоззрению, которое отрицало наслаждение как цель человеческого существования.

Лорецо Валла, наоборот, увидел в учении Эпикура опору для обоснования новой гуманистической этики. С его точки зрения, человек должен следовать своей природе, предрасположившей его к наслаждению, обязан заботиться не только о душевном, но и о телесном здоровье. И вообще, стремление к наслаждению, в трактовке Лоренцо Валла, является главным стимулом, движущим всеми человеческими поступками. Наслаждение есть высшее благо, поэтому в одной из глав своей книги “О наслаждении” он пишет: “Жить без наслаждения невозможно, а без добродетели можно”. А в другом месте провозглашает: “Да здравствуют верные и постоянные наслаждения в любом возрасте и для любого пола!”

И вообще, Валла, буквально воспевает человеческие чувства, доставляющие наслаждения, выразив в одном из своих произведений сожаление, что у человека только пять, а не пятьдесят или даже не пятьсот чувств!

Вполне естественно, что подобная позиция приводила мыслителя к восприятию личности как центра бытия вообще. Неискоренимый эгоизм человеческой природы обосновывается уже в силу стремления к самосохранению. Недаром Валла утверждает, что его личная жизнь, для него самого — высшее благо. Собственная жизнь для человека более предпочтительна, нежели жизнь других людей. И все помыслы человека самой природой направляются на заботу о самом себе.

По сути дела, у Лоренцо Валла формулируется настоящая “апология наслаждения”, которая становится одним из важнейших принципов морали. Однако, при этом само наслаждение понимается не как только лишь удовлетворение неких низменных плотских потребностей. Наоборот, в полном соответствии с Эпикуром, утверждается идея наслаждения, как гармонии духовного и телесного начал, в равной степени присущих человеку и поэтому обязательных для него.

Более того, остерегая людей от того, чтобы исповедовать лишь плотские наслаждения он говорит: “Нужно отметить, что хотя я говорил, что наслаждение или удовольствие есть всегда благо, но стремлюсь я все же не к наслаждению, а к Богу. Наслаждение есть любовь, и Бог дает это наслаждение”. Поэтому Лоренцо Валла называет истинным наслаждением то, которое испытывает душа в раю.

Впоследствии “апология наслаждения” становится одной из важнейших тем во всей гуманистической литературе, ибо через призму эпикурейских идей, понятых в новом духе, как бы прояснялись новые уже гуманистические идеи о сущности человеческой личности, о взаимоотношениях отдельного человека с Богом и другими людьми.

Николай Кузанский

Николай Кузанский (1401—1464 гг.) родился в селении Куза в Южной Германии. По месту своего рождения он и получил прозвание — Кузанский или Кузанец. Достоверных сведений о детских годах жизни будущего мыслителя нет. Известно лишь, что отец его был рыбаком и виноградарем, а сам Николай подростком бежал из родного дома. Его приютил граф Теодорик фон Мандершайд. Возможно, Николай учился в школе “братьев общей жизни” в Девентере (Голландия).

Затем он продолжил обучение в Гейдельбергском университете (Германия) и в школе церковного права в Падуе (Италия).

В 1423 г. Николай получил звание доктора канонического права. Вернувшись в Германию, он занимался богословием в Кельне. В 1426 г., вскоре после того как он получил сан священника, Николай становится секретарем папского легата в Германии кардинала Орсини. Через некоторое время он стал настоятелем Церкви св. Флорина в Кобленце.

В эти годы Николай Кузанский впервые знакомится с идеями гуманистов, которые оказывают на него определенное влияние. Недаром он оказался среди тех римско-католических священников, которые выступали за ограничение власти римского папы и усиление значения церковных соборов. В своем первом сочинении “О согласии католиков” он, кроме того, высказывал сомнение в истинности “Константинова дара”, а также провозгласил идею народной воли, имеющей равное значение для Церкви и государства. В 1433 г. эти идеи он высказывал на Базельском соборе. Но уже к концу собора Николай перешел на сторону папы, видимо усомнившись в возможности осуществления реформы.

Вскоре Николай Кузанский поступил на службу в папскую курию, участвовал в посольстве в Константинополь, где познакомился с учениями византийский мыслителей.

В 1448 г. Николай был возведен в сан кардинала, а уже в 1450 г. — епископом Бриксена и папским легатом в Германии. В 50-е гг. XV века Кузанец много путешествует, стремится примирить различные христианские течения Европы, в частности, гуситов с католической Церковью.

В 1458 г. Николай вернулся в Рим и качестве генерального викария пытался проводить реформы Церкви. Он рассчитывал на успех, ибо новым папой Пием II стал друг его юности Пикколомини. Но смерть помешала Николаю Кузанскому завершить задуманное.

Николай Кузанский автор многих философских и богословских сочинений, написанных в разных жанрах — диалоги, трактаты, размышления: “Об ученом незнании”, “О предположениях”, “Об искании Бога”, четырех диалогов под общим названием “Простец”, “О согласии веры”, “О видении Бога”, “О вершине созерцания” и др. Кроме того, ему принадлежат сочинения по математике. В частности, интересен его диалог “Об опыте с весами”, в котором Кузанец предлагал введение количественных мер для более точного познания природных явлений. Неоспоримы и заслуги Николая Кузанского в истории естествознания — он первым составил географическую карту Европы, предложил реформу юлианского календаря (проведенную спустя 150 лет).

По мнению исследователей, идеи Николая в области космологии стали одним из источников учения Джордано Бруно о бесконечности Вселенной.

Философские и богословские воззрения Николая Кузанского могут служить ярким примером кардинального свойства всей философии эпохи Возрождения — стремления примирить в русле одного учения разнообразные научные и религиозные течения. В науке отмечается, что на развитие мировоззрения Кузанца оказали влияние античные учения Пифагора, Анаксагора, Прокла, работы неоплатоников. Сильное воздействие имели античные и позднеантичные мистические учения, а также мистическое учение немецкого мыслителя XIV в. Иоганна (Мейстера) Экхарта. Из патристической литературы Кузанец отдавал явное предпочтение “Ареопагитикам” (сочинениям Дионисия Ареопагита).

Внимательно он относился и к размышлениям предшествующих и современных ему византийских мыслителей-неоплатоников. В то же время вполне заметно критическое восприятие Кузанским идей схоластики, в частности, Фомы Аквинского.

В методологическом плане базой всего учения Николая Кузанского послужила идея совпадения противоположностей, которую он использовал и в теоретическом аспекте, и стремился применить на практике, в качестве обоснования политики объединения всех верующих ради прекращения войн и раздоров.

По мнению Кузанца, весь мир соткан из противоположностей. Однако противоположности не просто противостоят друг другу, но — и это крайне важно! — совпадают. Именно совпадение противоположностей является важнейшим условием появления конкретных вещей, каждая из которых и представляется собой определенное сочетание противоположностей. Например, живую противоположность представляет сам человек, ибо он конечен в качестве телесного существа и бесконечен в высших стремлениях своего духа к постижению божественного абсолюта.

Из идеи совпадения противоположностей Николай Кузанский выводил все другие свои положения о единстве и бесконечности вселенной, и, прежде всего, положение о единстве и бесконечности Бога. Так, Бог — это абсолютный максимум: максимум бытия и истины, “максимум, без которого ничего не может быть”. Но абсолютный максимум с необходимостью содержит в себе и абсолютный минимум, иначе он не был бы максимумом. Следовательно, в Боге максимум и минимум совпадают, их противоположность перестает быть актуальной, ибо “максимум в высшей степени есть минимум”. Более того, в силу высказанного положения, Бог присутствует и в идеальном, и в реальном мире и как максимум, и как минимум, тем самым устраивая единство всего мира во всех его проявлениях.

Из этих рассуждений Николай Кузанский выводил и тезис о том, что Бог присутствует во всех конкретных вещах, иначе говоря, вновь утверждал совпадение противоположностей — единство бесконечного Бога и мира конечных вещей. Недаром он многократно повторял платоновскую, а, в принципе, восходящую еще к орфическим учениям, формулу о божественной триаде: Бог — это начало, середина и конец всех вещей. По мнению многих современных исследователей в данном случае можно вести речь о пантеизме: “Бытие Бога в мире есть не что иное, как бытие мира в Боге” — говорил Николай Кузанский.

Бог не только присутствует в каждой конкретной вещи, но и руководит каждым шагом движения всего мира и всех вещей, ибо “все уже было заключено в провидении Бога” и “ничто не случится иначе как согласно Божиему провидению”. Следовательно, Николай Кузанский выступает сторонником абсолютной предопределенности развития реального мира, так как Бог изначально содержит весь мир в себе в свернутом виде: “В Боге свернуто все, даже противоположности, ничто не может избежать Его провидения”.

Божественное присутствие в мире обеспечивает единство всего мира. В работах Николая Кузанского неоднократно можно встретить рассуждения об “удивительном единстве вещей”, которое является следствием единства, целостности мира. Размышляя над этим важнейшим качеством природы, Николай Кузанский, использовавший в своей философии математические модели, пришел к выводу, что вселенная представляет собой космическую “машину мира”, которая как бы имеет повсюду центр и нигде окружность, ибо “ее окружность и центр есть Бог, который всюду и нигде”.

Неотъемлемой частью природы, созданной Богом, является и человек. Размышления о сущности человека у Николая Кузанского наполнены истинным гуманистическим пафосом, стремлением к обожествлению самого человека. По его мнению, человек — это “малый мир”, “микрокосм”, в котором сочетаются все качества “макрокосма”: “Человеческая природа, вознесенная над всеми созданиями Бога и немного уступающая ангелам, свертывает в себе и разумную и чувственную природы, сочетает внутри себя все в мире и за то справедливо именуется древними философами микрокосмом, малым миром”. Таким образом, Кузанский отступает от традиционного христианского понимания сущности человека, подчеркивая популярную в эпоху Возрождения идею о единстве духовного и плотского начал в человеке. Развивая свое представление о человеке, Николай Кузанский пишет о том, что весь мир имеет “трехсложное” строение: “малый мир” — это сам человек; “большой мир” — универсум, вселенная; “максимальный мир” — Бог, божественный максимум. И далее мыслитель утверждает идею совпадения “малого мира” и “максимального мира”, т.е. человека и Бога: “Человек есть Бог, только не абсолютно, раз он человек; он — человеческий Бог (humanus Deus)”. В человеке, в свернутом виде, присутствует все: “внутри человеческой потенции есть по-своему все”. А в человечестве, также соединяющимся с божественным максимумом, все достигает своей высшей степени.

Важнейшим свойством человека является “ум”, который Кузанский считал “образом Божественного ума”, простейшим “среди образов Божественного свертывания”. Поэтому ум есть “первообраз Божественного свертывания, охватывающего в своей простоте и силе все образы свертывания”. Ум человека обладает разными способностями познания, главными из которых являются три: чувство, рассудок и разум. В отличие от предшествующей схоластической традиции, как впрочем, в отличие и от неоплатонизма, Кузанский большое значение придает чувственному познанию. Чувственные ощущения (sensus) играют роль своего рода инициатора познания, ибо чувственные представления приводит в действие силы ума. Недаром он говорил, что “в рассудке нет ничего, чего раньше не было в ощущении”.

Рассудок (ratio) — это способность к рациональному, логическому мышлению на основе чувственных ощущений. Николай Кузанский говорил, что “логика есть не что иное, как искусство, в котором развертывается сила рассудка”. На основе рассудочных (рациональных) рассуждений, человек способен к научному познанию мира вещей, универсума. Из всех наук сам Кузанец придавал особое значение математике, которая для него была самой достоверной из наук, ибо число возникает как “развертывание рассудка”. Кстати, именно на силе рассудка, по мнению мыслителя, основана и вся схоластическая философия.

Но высшей формой познавательных способностей человека является разум (intellectus).

От чувств и рассудка разум отличается двумя важными качествами: во-первых, разум не связан со сферой чувственно-телесного, “не принадлежит ни времени, ни миру, будучи абсолютно свободным от них”; во-вторых, разум “постигает только всеобщее, нетленное и постоянное”. Таким образом, разум — это способность человека познавать божественное, бесконечное, абсолютное и тем самым приближаться к Богу.

По сути дела, разум, в понимании Николая Кузанского, представляет собой способность к мистическому озарению, или — интуицию. Это загадочная, таинственная и вместе с тем глубинная сила, дарованная Богом человеку. Именно в разуме, т.е. интуитивно, человек может познать главное качество мира — совпадение противоположностей. Рассудочное, рациональное мышление, наоборот, неспособно справиться с противоположностями и стремится устранить их. Собственно говоря, иначе как с помощью мистической интуиции невозможно и приближение к Богу, ведь Бог — принципиально непознаваем. В этом отношении, Кузанец полностью следует за учением об апофатической теологии, изложенным в “Ареопагитиках”.

Впрочем, исходя из общего методологического убеждения в совпадении противоположностей, Николай Кузанский приходит к выводу о творческом взаимодополнение друг друга разных познавательных свойств человека. Если чувства служат основой рассудочного познания, то и рассудок является неким посредником между чувствами и разумом. В свою очередь, если рассудок должен господствовать над чувствами, управлять ими, то и разум должен направлять рассудок.

В итоге, опять же основываясь на идее совпадения противоположностей, Николай Кузанский формулирует концепцию “ученого незнания”. Суть концепции состоит в том, что познаваемость мира реализуется на признании непознаваемости Бога. Иначе говоря, никакое, даже самое глубокое научное знание, не устраняет незнания. Более того, самая глубокая ученость необходимо приводит человека к осмыслению своего незнания: “Знает по-настоящему тот, кто знает свое незнание”, — говорил Николай Кузанский.

“Ученое незнание” доступно лишь разуму и недоступно рассудку. Поэтому разум, постигающий совпадение противоположностей и руководствующийся концепцией “ученого незнания”, полностью лишен ограниченности рассудка, ведь “разум относится к рассудку, как Сам Бог к разуму”. По мнению Николая Кузанского, задача использования способностей разума и состоит в преодолении догматической ограниченности рассудка, ибо приводит человека к пониманию процесса познания истины, как процесса все большего углубления знания на пути к принципиально непознаваемому Богу, являющемуся высшей, абсолютной истиной.

Сочинения Николая Кузанского были впервые опубликованы после его смерти в 1488 г., затем в 1514 и 1565 гг., поэтому его философская концепция практически не была известна современникам. Затем, до 1862 г. его труды более не переиздавались. В XVI—XVII вв. идеи Кузанца высоко ценились Джордано Бруно, Декартом и Лейбницем. Позднее они привлекали внимание Гёте и Шеллинга. Впрочем, в полном объеме философские взгляды Николая Кузанского стали известны в Европе только во второй половине XIX в., после новой публикации его трудов.

Расцвет гуманизма, Марсилио Фичино

Марсилио Фичино (1433–1499 гг.) родился в местечке Фильине близ Флоренции. Образование он получил во Флорентийском университете, где изучал философию и медицину. Уже в начале 50-х годов XV века он пишет свои первые самостоятельные работы, отмеченные влиянием идей античных философов. Чуть позднее Фичино изучает греческий язык и начинает заниматься своими первыми переводами. В эти же годы Фичино становится секретарем у главы Флорентийской республики Козимо Медичи.

Вообще, Марсилио Фичино является как бы обобщенным образом, символом философа-гуманиста, в мировоззрении которого оказались перемешаны совершенно разнообразные философско-религиозные традиции. Будучи католическим священником (он принял сан в сорокалетнем возрасте), Фичино страстно увлекался античной философией, посвящал некоторые свои проповеди “божественному Платону”, а дома даже ставил свечу перед его бюстом, и в то же время занимался магией. При этом, все данные, казалось бы, противоречащие друг другу качества, для самого Фичино были наоборот неотделимы друг от друга.

Марсилио Фичино в своем творчестве ярко показал основную черту всего гуманистического движения, ибо, как и большинство гуманистов впоследствии, он считал, что разработка новых гуманистических идеалов возможна только в том случае, если христианское вероучение заново обосновать с помощью древних мистических и магических учений, а также с помощью философии Платона, которого он признавал как бы продолжателем Гермеса Трисмегиста, Орфея и Зороастра. При этом необходимо отметить, что для Фичино и других гуманистов философия Платона и неоплатонизм представлялись неким единым философским учением. И вообще, впервые разницу между платонизмом и неоплатонизмом в Европе осознали только в XIX столетии.

Во всех многообразных занятиях Марсилио Фичино можно выделить три наиболее важные вида деятельности. Прежде всего, Марсилио Фичино прославился как переводчик. Именно он в 1462—1463 гг. перевел на латинский язык произведения, приписываемые Гермесу Трисмегисту, “Гимны Орфея”, а также “Комментарии к Зороастру”. Затем в течении пятнадцати лет Фичино перевел почти все диалоги Платона. В 80—90-х гг. XV в. им были переведены сочинения Плотина и других поздних античных философов, а также “Ареопагитики”.

Вторая сфера деятельности Марсилио Фичино связана с философией. Он написал два философских сочинения: “О христианской религии” и “Платоновская теология о бессмертии души”.

Опираясь на труды Гермеса Трисмегиста, Фичино утверждал, что философия рождается как “озарение” и потому смысл всякой философии заключается в том, чтобы подготовить душу к восприятию Божественного откровения.

По сути дела, флорентийский мыслитель не разделял религию и философию, ибо, по его мнению, и та и другая берут свое начало в древних мистических учениях. Гермесу Трисмегисту, Орфею и Зороастру был дарован Божественный Логос, именно как Божественное откровение. Затем эстафета тайного Божественного знания была передана Пифагору и Платону. Иисус Христос своим явлением на землю уже воплотил Логос-Слово в жизнь и открыл Божественное откровение всем людям.

Следовательно, и античная философия и христианское вероучение проистекают из одного Божественного источника — Логоса. Поэтому для самого Фичино священническая деятельность и занятия философией представлялись в абсолютном и неразрывном единстве. Более того, он считал, что необходимо разработать единую религиозно-философскую концепцию, совместить древнюю мистику, философию Платона со Священным Писанием.

В соответствии с такой логикой, у Фичино возникает концепция “всеобщей религии”. По его убеждению, изначально миру дана Богом единая религиозная истина, которую люди, в силу своего несовершенства, не могут понять до конца, поэтому создают отдельные религиозные культы. Однако все различные религиозные верования являются всего лишь проявлением “всеобщей религии”. В христианстве же единая религиозная истина нашла свое наиболее точное и достоверное выражение.

Пытаясь показать содержание и смысл единой “всеобщей религии”, Фичино следует уже известной нам неоплатонической схеме. С его точки зрения, мир состоит как бы из пяти нисходящих уровней: Бог, ангел, душа, качество (или форма), материя.

Бог и ангел — это высшие метафизические понятия. Они неделимы, бессмертны, нематериальны, бесконечны. Качество и материя — низшие понятия, связанные с материальным миром, поэтому делимы, временны, смертны, ограничены в пространстве.

Единственным и главным связующим звеном между высшими и низшими ступенями бытия является душа. Душа, по мнению Фичино, триедина, потому что выступает в трех ипостасях — душа мира, душа небесных сфер и душа живых тварей. Проистекающая от Бога, душа оживляет материальный мир. Фичино буквально воспевает душу, утверждая, что она является истинной связью всего, ибо, когда она вселяется в одно, то при этом не оставляет другого. Душа вообще все проницает и все поддерживает. Поэтому Фичино называет душу “центром природы, посредницей всех вещей, сцеплением мира, лицом всего, узлом и связкой мира”.

Исходя из всего сказанного, вполне ясно, почему Марсилио Фичино уделяет столько внимания душе отдельного мыслящего человека. В его понимании, душа, примыкая к Божественному, управляет телом, является “госпожой тела”. Поэтому познание собственной души, которая проявляется в телесном выражении, — это главное занятие всякого человека.

Тему отдельного человека, сущности человеческой личности Фичино продолжает в своих рассуждениях о “платоновской любви”. Под понятием любви он подразумевает воссоединение в Боге реального, плотского человека с идеей человека. В соответствии со своими христианско-неоплатоническими представлениями, Фичино пишет о том, что все в мире происходит от Бога и все в мире вернется к Богу. Поэтому необходимо любить Бога во всех вещах и тогда люди поднимутся до любви всех вещей в Боге. “Все возвращается к Идее, для которой было создано”, — утверждает мыслитель.

Следовательно, истинный человек и Идея человека — это тоже одно целое. Однако, на земле не существует истинного человека, ибо все люди отделены от самих себя и друг от друга. Вот здесь и вступает в силу Божественная любовь, посредством которой люди приходят к истинной жизни: если все люди воссоединятся в любви, то они найдут свой путь к Идее, и значит любя Бога, люди сами становятся возлюбленными Им.

Проповедь “всеобщей религии” и “платоновской любви” стала очень популярна в XV в., и позднее сохраняла свою привлекательность для многих мыслителей Западной Европы.

Но сам Марсилио Фичино не останавливался на чисто теоретических рассуждениях о сущности Бога, мира и человека. Он пытался постичь таинства мира всеми доступными ему способами, в том числе и с помощью магических обрядов. И с этим связана третья сфера деятельности флорентийского гуманиста.

Вообще, Фичино считал, что магия является одной из сфер “всеобщей религии” и не противоречит христианству. В своем трактате “О жизни” он, упоминая известный евангельский сюжет о поклонении волхвов только что рожденному Христу, спрашивает: “Чем, как не магией занимался тот, кто первый поклонился Христу?”. Сам Фичино, признавая наличие Божественной души во всех вещах (“Бог во всех вещах”), стремился познать, открыть эту душу и потому совершал магические действия над камнями, травами, ракушками. Под влиянием пифагорейства, Фичино с помощью некой магической музыки и орфических гимнов пытался услышать тайную “гармонию сфер” и тем самым уловить звучание души мира. И все это он делал для того, чтобы найти способы, посредством которых человеческая душа может слиться с душой Божественной.

В деятельности Марсилио Фичино, как в фокусе, нашли свое отражение практически все формы и направления развития гуманистической мысли Западной Европы — философия, религия, магия, литературные занятия. И потому, вполне правомерно признать, что Марсилио Фичино является одной из центральных фигур всей философии Эпохи Возрождения.

ДЖОВАННИ ПИКО ДЕЛЛА МИРАНДОЛА

Происходивший из семьи графов Мирандолы, Джованни Пико (1463—1494 гг.) с 14 лет изучал каноническое право, филологию, философию и греческий язык в университетах Болоньи, Феррары, Падуи и Павии. В 1484 г., будучи во Флоренции, он познакомился с Марсилио Фичино, Лоренцо Медичи и другими участниками Платоновской Академии. В 1485—1486 гг. Пико продолжал обучение в Парижском университете. Вернувшись в Италию, он углубился в изучение еврейской Кабаллы, а также стал учить арабский, халдейский и еврейский языки. В этот же период Пико закончил несколько сочинений, в том числе “900 тезисов по философии, каббалистике и теологии”, которые должны были стать основой для публичного диспута в Риме, который Пико задумал провести в начале 1487 г. В качестве предисловия к “900 тезисам” он написал “Речь о достоинстве человека”.

Тезисы к диспуту, разошедшиеся по итальянским университетам, рассмотрела комиссия, назначенная папой Иннокентием VIII и тринадцать из них признала еретическими. Необходимо также отметить, что тезисы вызывали сомнения и у некоторых друзей Пико. В марте 1487 г. диспут был запрещен решением папы римского. В ответ Пико опубликовал “Апологию” в защиту тезисов. В результате, решением папы еретическими были признаны все 900 тезисов. Чтобы не представать перед судом инквизиции, Пико бежал в Париж, но по дороге его арестовали. От строгого суда его спасло только заступничество Лоренцо Медичи. Освобожденный из-под ареста, Пико поселился во Флоренции. Здесь он продолжал свои занятия философией, а в 1493 г. был прощен новым папой Александром VI. Но творческий путь Пико делла Мирандолы был прерван ранней смертью — 17 ноября 1494 г. в возрасте 31 года умер от тяжелой болезни.

Помимо уже названных, Пико делла Мирандола принадлежит еще несколько сочинений: “Комментарий к канцоне о любви Джироламо Бенивьени”, “Гептапл”, “О Сущем и Едином” и “Рассуждение против божественной астрологии”.

Джованни Пико делла Мирандолла — яркий представитель гуманистической тенденции, стремящейся к синтезу многих начал в философии. Сам Пико говорил: “Для себя же я решил, никому не присягая на верность, пройдя путями всех учителей философии, все исследовать, изучать все школы”. В этой решимости выразилось его стремление к созданию некой “единой философии”, которая, совокупив достижения всех предшествующих учений, могла бы полностью ответить на все вопросы ищущего познания истины человеческого разума. Интересно, что незадолго до смерти Пико высказал мысль о возможности примирить в одном учении даже Платона и Аристотеля. В этом смысле, он был солидарен со своим старшим товарищем по Платоновской Академии Марсилио Фичино, который разрабатывал идею создания “всеобщей религии”.

Исследователи отмечают, что мировоззрение Пико делла Мирандола “носит печать многих влияний”: пифагореизма, аристотелизма и аверроизма, платонизма и неоплатонизма, христианской и арабской схоластики. Серьезно занимался он изучением популярных в эпоху Возрождения сочинений Гермеса Трисмегиста, Зороастра, “Халдейских оракулов”. Так же как и Фичино, Пико придавал большое значение магии. При этом, он попытался предать магии рациональный смысл, лишив ее ореола таинственности и “демоничости”. По его убеждению, магия — это один из способов познания высшего смысла бытия и тайн природы, т.е. “естественная магия”.

Наибольшее внимание Пико делла Мирандола уделял еврейским мистическим учениям, прежде всего Каббале. В эпоху Возрождения считалось, что Каббала имеет древнейшие корни и восходит к самому Моисею, поэтому она содержит глубинные тайные знания, передававшиеся из поколения в поколение. Так считал и сам Пико. Позднее было установлено, что Каббала появилась намного позднее, в Средние века, а наиболее завершенный вид она получила в кругу средневековых испанских евреев XII—XIII вв.

Стоит отметить, что в еврейской теологии Каббала предназначена для обнаружения тайного смысла Танаха, как следствие, познания Божиего замысла о мире. Каббала основывается на ряде очень специфических способов познания, напрямую связанных с мистикой и магией, использующих при этом свойства еврейского языка. Поэтому понять учения Каббалы без досконального знания еврейского языка невозможно. Это и стало причиной того, что Пико делла Мирандола занялся изучением еврейского и других древних восточных языков. В дальнейшем, он использовал каббалистические принципы, как один из краеугольных камней всей своей философской концепции, призывая включить их в сферу общего знания, наряду с другими древними и современными ему учениями.

В философском отношении мировоззрению Пико делла Мирандола присущи пантеистические взгляды, сходные с идеями Фичино: Бог как некое абстрактное единство, обязательно присутствует во всем, однако, являя собой полноту мира, Бог находится вне мира. По этой причине, Бог, как цельная самосущность, в принципе непознаваем. Но так как мир одушевлен Им, то существует возможность познания мира, его души, причем, с помощью математики — пифагорейским “числом”: “Повсюду, где есть жизнь, там есть и душа, а там, где душа, есть и разум”, — писал Пико делла Мирандола.

Признавая Бога центром мира, Пико, в то же время, заметно смещает акценты в сторону человека, что свидетельствует об общей антропоцентрической направленности его философии. В “Речи о достоинстве человека” он повторяет, вслед за многими гуманистами, слова, приписываемые Гермесу Трисмегисту: “Великое чудо есть человек!”. А затем утверждает, что Бог поставил человека в центре всего мира: “Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире”. Излагая собственное понимание акта Божиего Творения, Пико делла Мирандола пишет, что Бог создал человека, как “посредника между всеми созданиями”, земными и небесными. Человек не имеет ничего своего собственного, но имеет общее со всем, что было создано Богом, с каждым отдельным Божиим творением.

Поэтому человек изначально наделен свободой воли, свободой выбора. Он сам определяет свой образ по собственному решению. Человек может стать низшим, неразумным существом, а может переродиться в высшее, божественное существо. Если же человека не удовлетворит ни одно из возможных состояний, то он может вернуться к своей изначальной единичности, и “став духом единым с Богом в уединенной мгле Отца, Который стоит над всем, будет превосходить всех”. В сочинении “Рассуждение против божественной астрологии” Пико подчеркнул, что человек находится вне иных божественных творений: “Чудеса человеческого духа превосходят чудеса небес… На земле нет ничего более великого, кроме человека, а в человеке — ничего более великого, чем его ум и душа. Если возвыситься над ними, значит возвыситься над небесами…” Таким образом, в произведениях Пико делла Мирандола ярко прозвучал один из важнейших тезисов всей философии гуманизма — судьба человека находится в руках самого человека, ибо он облечен свободой воли.

Основной путь для совершенствования человека, для приближения к божественным существам — познание. Причем, познание с использованием всех имеющихся в арсенале средств: философии, теологии, мистики, магии. Характерно, что именно философию Пико считал первой и важнейшей ступенью познания, ибо философия готовит человека к высшему знанию, очищает его разум, смиряет страсти, успокаивает душу. Итальянский мыслитель утверждал, что философия, как и познание вообще, не является достоянием избранных, наоборот, философией должны заниматься все люди: “Без философии нет человека”.

Сочинения Пико делла Мирандола оказали большое влияние на современников. А “Речь о достоинстве человека”, впервые в полном объеме опубликованная в 1496 г., уже после смерти итальянского мыслителя, стала одни из самых ярких манифестов всей эпохи Возрождения.

ДЖОРДАНО БРУНО

Джордано Бруно (1548—1600 гг.) родился в местечке Нола недалеко от Неаполя. Позднее, по месту рождения, он сам называл себя Ноланцем. Бруно происходил из семьи мелкого дворянина, но уже в ранние годы увлекся науками, теологией и еще юношей стал монахом доминиканского монастыря. Впрочем, исключительно богословское образование, которое Бруно мог получить в монастыре, вскоре перестало удовлетворять его поискам истины. Ноланец увлекся идеями гуманизма, стал изучать философию, как древнюю, прежде всего античную, так и современную. Уже в юные годы четкое выражение приобрела одна характерная черта Джордано Бруно — обладая бескомпромиссным характером, он с юных лет и до конца жизни жестко и бестрепетно отстаивал свои взгляды, не боялся вступать в споры и диспуты. В этой бескомпромиссности нашел выражение тезис о “героическом энтузиазме”, которое Бруно выдвигал как главное качество истинного ученого — в борьбе за истину нельзя испытывать страха даже перед смертью. Но для самого Бруно героическая борьба за истину всю жизнь служила источником его бесконечных конфликтов с окружающими.

Один из таких конфликтов, случившийся у молодого монаха с начальством монастыря, привел к тому, что Бруно пришлось бежать из обители. В течение нескольких лет он скитался по городам Италии и Франции. Лекции, которые Бруно посещал в университетах Тулузы и Парижа, тоже нередко заканчивались жаркими спорами Ноланца с профессорами и студентами. Более всего итальянского мыслителя возмущала приверженность преподавателей университетов схоластике, которая, как он считал, уже давно изжила себя. Конфликты с ученым сообществом продолжались и в Англии, где Бруно посещал Оксфордский университет.

В эти же годы Джордано Бруно плодотворно работает над собственными сочинениями. В 1584—1585 гг. в Лондоне были опубликованы шесть его диалогов на итальянском языке, в которых он изложил системы своего мировоззрения. Именно в этих сочинениях впервые прозвучали идеи множественности миров, отрицающие традиционное представление о Земле, как центре Вселенной. Эти идеи вызвали резкое неприятие у Римско-католической Церкви, как еретические, преступающие церковные догматы. Кроме того, в диалогах Бруно содержалась жесткая и едкая критика, которой он подверг ученых-схоластов. Вновь оказавшись в центре конфликта, вызвав неудовольствие ученых кругов, Ноланец был вынужден покинуть Англию и уехать во Францию.

Вскоре он перебрался в Германию, где читал лекции в разных университетах. В 1591 г. он опубликовал новый цикл сочинений, представлявших собой большей частью поэмы, написанные на латинском языке, в которых Бруно развивал свои философские взгляды.

Весной 1592 г. Джордано Бруно направился в Италию, с намерением возглавить кафедру математики в Падуанском университете. Но, оказавшись в Венеции, в мае того же года он был арестован местной инквизицией. Через год, по требованию самого папы римского, Бруно был выдан римской инквизиции. В течение нескольких лет, которые он провел в застенках, инквизиторы добивались у Ноланца отречения от его философских взглядов, как еретических. Однако Джордано Бруно все это время продолжал оставаться столь же бескомпромиссным человеком, каким был с юных лет. Наконец, через семь лет состоялся суд, приговоривший философа к смертной казни — сожжению на костре. 17 февраля 1600 года, в юбилейный год папы Климента VIII, когда в Риме собрались десятки тысяч верующих католиков со всего мира, на Площади цветов Джордано Бруно был сожжен. История донесла до нас его последние слова, обращенные к судьям инквизиции: “Быть может, вы с бо’льшим страхом произносите этот приговор, чем я его выслушиваю!”.

В 1603 г. все произведения Бруно были зачислены в Индекс запрещенных книг, а его имя запретили даже упоминать. Лишь в конце XIX столетия вновь заговорили о бесстрашном философе. 9 июня 1889 г. в Риме на месте казни торжественно открылся памятник Джордано Бруно. Начались и публикации его сочинений на разных языках, в том числе и на русском языке.

Перу Джордано Бруно принадлежит большое число произведений, причем некоторые из них не опубликованы до сих пор и хранятся в рукописях. В философском отношении наиболее значимыми являются диалоги “О причинах, начале и едином” и “О бесконечности, вселенной и мирах”.

Философские воззрения Ноланца формировались под влиянием многих предшествующих учений: неоплатонизма, стоицизма, идей Демокрита и Эпикура, Гераклита, гуманистических теорий. Заметно воздействие концепций арабоязычных философов Аверроэса и Авиценны, а также еврейского философа Авицеброна (которого, впрочем, тогда считали арабом Ибн Гебиролем).

Внимательно изучал Бруно и тексты Гермеса Трисмегиста, которого в собственных сочинениях Бруно называл Меркурием. Большое значение для Бруно имела теория Коперника о гелиоцентрическом строении Вселенной, послужившая отправной точкой для его собственных космологических представлений. Современные исследователи подчеркивают серьезное влияние философии Николая Кузанского, особенно учения о совпадении противоположностей. Наверное, только Аристотеля и основывавшихся на нем философов-схоластов Бруно не принимал вовсе и постоянно критиковал.

Философским контрапунктом учения Джордано Бруно является учение о совпадении противоположностей, почерпнутое им, как уже говорилось, у Николая Кузанского. Размышляя о совпадении бесконечного и конечного, высшего и низшего, Бруно развивает учение о совпадении максимума и минимума. Используя в том числе и математические термины, он приходит к выводу, что, раз максимум и минимум совпадают, то минимум, как наименьшее, является субстанцией всех вещей, “неделимым началом”. Но так как минимум — это “единственная и коренная субстанция всех вещей”, то “невозможно, чтобы она имела точное определенное имя и такое название, которое обладало бы положительным, а не отрицательным значением”. Поэтому сам философ подчеркивает, что следует различать три рода минимумов: в философии — это монада, в физике — атом, в геометрии — точка. Но разные наименования минимума не отменяют главного его качества: минимум, как субстанцией всех вещей, является основой всего, в том числе и максимума: “Так, субстанция вещей нисколько не изменяется, она является бессмертной, ее не рождает никакая возможность и никакая не уничтожает, не портит, не уменьшает и не увеличивает. Благодаря ей рождаются рожденные и в нее они разрешаются”.

Учение о совпадении минимума и максимума переносится Бруно и в теологию. Его представления о Боге можно охарактеризовать как пантеизм: “Бог есть бесконечное в бесконечном, он находится во всем и повсюду, не вне и над, но в качестве наиприсутствующего”, — писал Ноланец. Развивая свои пантеистические представления, Бруно утверждает: “Природа… есть не что иное, как Бог в вещах”. Таким образом, в теологическом плане итальянский мыслитель сближает Бога и природу, а в философском — форму и материю. В результате саму материю Бруно называет не иначе как “божественное бытие в вещах”, тем началом, которое “все производит из собственного лона”.

Следовательно, мир, в каждом элементе которого присутствует Бог, является одушевленным: “Мир одушевлен со всеми его членами”. При этом душа — это “ближайшая формирующая причина, внутренняя сила, свойственная всякой вещи”. Бруно близка неоплатоническая идея о Душе Мира, как формирующей силе, поэтому в его диалогах Душа Мира иногда подменяет собой Бога, ибо является неким мировым Разумом (интеллектом).

Учение о совпадении противоположностей, пантеистическая трактовка сущности Бога, и признание всемирной одушевленности материального бытия, приводят Джордано Бруно к утверждению идеи абсолютного единства мира: “Вселенная едина, бесконечна, неподвижна. Едина говорю я, абсолютная возможность, едина действительность, едина форма, или душа, едина материя, или тело, едина вещь, едино сущее, едино величайшее и наилучшее”. Таким образом, вселенная “в своем бытии заключает все противоположности в единстве и согласии”. Поэтому он приходит к выводу, что “все вещи находятся во вселенной и вселенная во всех вещах; мы в ней, она — в нас”. Именно единство — это “единое вечное” в мире.

Познание единства мира, по убеждению Джордано Бруно, является главной целью познания вообще. “Те философы, — пишет он, — которые нашли это единство, обрели себе в подруги мудрость”. И продолжает: “Мудрость, истина, единство фактически являются одной и той же вещью”.

Сами способы познания и их взаимоотношения, Бруно определяет также, как и Николай Кузанский: чувственное познание (sensus) служит основой рассудочного познания (ratio), которое, с вою очередь, является фундаментом разумного или интеллектуального познания (intellectus).

Правда, Бруно придает гораздо меньшее значение чувственному познанию, зато он верил в бесконечные возможности разума.

Анализируя свойства разума, Бруно, в отличие от Кузанца, не употребляет латинского понятия “интуиция”, а использует понятие “ум” (“mens”, которое можно перевести и как “дух”).

Задача “ума” состоит в том, чтобы вносить высшее единство в познавательную деятельность человека, доводя его до постижения единства мира, выражаемого божественной субстанцией.

Само познание представляет собой познание совпадений противоположностей, прежде всего максимума и минимума: “Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает минимумы и максимумы противоречий и противоположностей. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположность, предварительно найдя точку объединения”, — писал Ноланец.

Интересным в этом отношении представляется мнение Бруно, что любое познание с помощью “ума” (“интеллекта”) должно сводиться к упрощению, т.е. к познанию минимума как субстанции всех вещей: “Когда интеллект хочет понять сущность какой-либо вещи, он прибегает к упрощению, насколько это возможно; я хочу сказать, что он удаляется от сложности и множественности, сводя преходящие акциденции, размеры, обозначения и фигуры к тому, что лежит в основе всех вещей”. В этом случае, по мнению Бруно, “интеллект ясно этим показывает, что субстанция вещей состоит в единстве, которое он ищет в истине или в уподоблении”.

Космологические представления Джордано Бруно также определялись его учением о единстве вселенной. Используя мысль Николая Кузанского о том, что центр универсума находится повсюду, а окружности у него в сущности нет нигде, Бруно не только дополняет теорию Коперника, но и развивает ее, утверждая в духе Демокрита идею множественности миров. Иначе говоря, Солнце не может быть центром вселенной, ибо центр находится повсюду. И границ вселенной не существует. Следовательно, не только наша Земля является одной из планет Солнечной системы, но и само Солнце — это лишь одна из бесчисленных звезд. Следуя этой логике, Бруно пришел к выводу, что и у других звезд, также как и Солнца, должны существовать планетные системы.

Более того, множество миров, существующих во вселенной, являются столь же одушевленными, поскольку одушевленным является и наш мир. Таким образом, Бруно приходит к убеждению, что миры вселенной не просто одушевлены, но и населены, ибо необходимы носители Души Мира. При этом итальянский мыслитель предполагал существование разных форм жизни, чувственной и разумной, отличной от тех, которые существуют на Земле.

Учение Джордано Бруно стало логическим завершением развития всей гуманистической мысли Западной Европы XIV—XVI вв. доведя до абсолюта философский потенциал, заложенный в гуманизме. В дальнейшем западноевропейская философия стала развиваться по пути углубленного познания естественных причин существования мира.

ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ МОРАЛЬ И ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ УТОПИЯ

НИККОЛО МАКИАВЕЛЛИ

Никколо Макиавелли (1469—1527 гг.) родился во Флоренции в семье небогатого юриста. В юности Никколо не получил широкого образования, в отличие от большинства других гуманистов, однако эти недостатки он восполнил самостоятельно — с одной стороны, путем самообразования, а с другой стороны, наблюдая за реальной жизнью современной ему Флоренции и подробно анализируя результаты своих наблюдений.

Этот реальный жизненный опыт и оказался, может быть, главным источником всего творчества Макиавелли. Недаром, говоря о самом себе, он однажды написал: “Сначала жить, потом философствовать”.

Уже в молодые годы он оказался приближенным к республиканским властям Флоренции. Занимая пост секретаря комиссии Десяти — фактического правительства Флорентийской республики, — Никколо Макиавелли оказался в самой гуще европейской политики, неоднократно исполняя различные политические и дипломатические поручения. На этом посту Макиавелли проявил недюжинные организаторские и дипломатические способности, уже тогда прославившись, так сказать, как “человек действия”.

В 1512 году, после свержения республиканского строя во Флоренции, Макиавелли оказался в опале, а в следующем, 1513 году, по подозрению в участии в заговоре он был даже арестован и подвергнут пыткам.

В итоге, Никколо Макиавелли запретили проживание во Флоренции и он был удален в свое небогатое поместье. Находясь в вынужденном бездействии, он занялся литературным и философским творчеством, написав несколько сочинений — “Рассуждение на первую декаду Тита Ливия”, “История Флоренции”, а также трактат под названием “Государь”, ставший наиболее известным из всех его работ и принесший ему посмертную мировую славу. Произведения Макиавелли были опубликованы только после смерти мыслителя в начале 30-х гг. XVI в.

Главное отличие Макиавелли от всех предшествующих ему мыслителей Эпохи Возрождения заключается в том, что он руководствовался в своих сочинениях не абстрактными идеями торжества добра и Бога, а реальным опытом конкретной жизни, идеями пользы и целесообразности. “Имея намерение написать нечто полезное для людей понимающих, — писал он в “Государе”, — я предпочел следовать правде не воображаемой, а действительной — в отличие от тех многих, кто изобразил республики и государства, каких в действительности никто не знавал и не видывал”. И далее продолжал: “… Расстояние между тем, как люди живут и как должны жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует, скорее, во вред себе, нежели на благо, так как желая исповедовать добро во всех случаях жизни, он неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру”.

В этом смысле Никколо Макиавелли проявил себя сторонником самого жесткого реализма, ибо считал, что благодушные мечтания о прекрасном будущем только мешают жизни обычного человека.

Наблюдения над жизнью привели Макиавелли к глубочайшему убеждению, что человек — это существо сугубо эгоистическое, во всех своих поступках руководствующееся лишь собственными интересами. Вообще, по мнению Макиавелли, интерес — это самый могущественный и чуть ли не единственный стимул человеческой деятельности. Проявления интереса достаточно различны, однако самый важный интерес связан с сохранением собственности, имущества и с приобретением новой собственности и нового имущества. Он утверждал, что “люди скорее простят смерть отца, чем потерю имущества”. В одной из работ встречается и такой, довольно резкий пассаж, подчеркивающий неискоренимый эгоизм человеческой природы: “…О людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность, влечет нажива”. Иначе говоря, Макиавелли показывает, что человек — это бесконечное сочетание добра и зла, и зло столь же присуще человеческой природе как и добро.

Человек, по мнению Макиавелли, не только эгоистичен, но и свободен в своих поступках. Если христианское понимание сущности человека утверждало, что человек во всем подчинен высшему Божественному Провидению, заранее определенной Богом судьбе, то Макиавелли формулирует совершенно новое понимание человеческой судьбы. Он говорит о том, что судьба человека не “фатум” (рок, неизбежность), а “фортуна”. Судьба-фортуна никогда не может полностью определить жизнь человека. Более того, в “Государе”, флорентийский мыслитель пытается даже вычислить соотношение — насколько жизнь человека зависит от высших обстоятельств, а насколько от него самого. И приходит к выводу, что “фортуна распоряжается половиной наших поступков, но управлять другой половиной или около того она предоставляет нам самим”.

И недаром, утверждая свободу воли человека, Макиавелли призывает людей “лучше быть смелым, чем осторожным”, ибо “фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать”.

Будучи сам “человеком действия”, Макиавелли приходит к выводу, что главное в человеке — это способность к деятельности, воля, стремящаяся к осуществлению больших целей, основанная на эгоистическом интересе. Данную способность к деятельности он назвал “доблестью” (“вирту”).

“Вирту” присуща далеко не всем людям, почему они и прозябают в своей жалкой жизни. Однако в истории всегда были и всегда есть отдельные личности, чья “доблесть” заставляет их совершать выдающиеся поступки и тем самым двигать всю историю человечества. И Макиавелли призывает брать пример с этих людей, осознающих потребности своего времени и способных делать то, что необходимо в данный момент.

С этой точки зрения, в работах Макиавелли как бы получают свое реалистическое завершение все предшествующие гуманистические рассуждения о сущности человеческой личности. Отказавшись от чисто религиозно-философских рассуждений на эти темы, он трезво и жестко формулирует определенные правила и нормы человеческого общежития, которые, по его мнению, определяют жизнь каждого конкретного человека. Отдельный человек предстает в сочинениях Макиавелли во всей своей неприкрашенной, трезво оцененной реальности, с присущими ему добрыми намерениями и злыми поступками.

Наиболее ярко эти идеи были выражены флорентийским мыслителем в рассуждениях на тему власти и значении государя. Само государство, в понимании Макиавелли, возникло как результат все той же эгоистической природы человека. Государство — это высшая сила, способная поставить достаточно жесткий предел эгоистическим устремлениям отдельных людей и тем самым спасти их от самоуничтожения. Люди, руководствуясь интересом самосохранения, и создают государство.

Говоря о формах государства, Макиавелли, несмотря на все свои республиканские убеждения, приходит к выводу, что наиболее целесообразным и полезным государственным устройством является все же монархия. Отсюда возникает его идея “нового государя”. “Новый государь” должен опираться не на теории и философские представления о жизни, а на саму реальную жизнь. Люди не могут быть только добрыми и хорошими, они — и хорошие, и плохие одновременно. Государь, если он хочет править долго, обязан в своем правлении опираться и на хорошее и на плохое. Иначе говоря, в руках государя должен находиться не только пряник, но и плеть. Более того, как только государь выпускает плеть из своих рук, тотчас же нарушается всякий порядок.

Никколо Макиавелли, говоря, что мудрый правитель государства обязан “по возможности не удаляться от добра, но при надобности не чураться и зла”, по сути дела признает — реальное управление государством невозможно без насилия, без самых изощренных поступков. Недаром, характеризуя “нового государя”, он пишет, что такой правитель должен сочетать в одном лице качества льва, способного повергнуть любого врага, и лисицы, способной обмануть самого большого хитреца.

Однако у Макиавелли нет воспевания насилия и жестокости. Более того, с его точки зрения, жестокость и насилие оправданы только в том случае, когда они подчинены государственным интересам, когда целью их применения является государственный порядок. Жестокость призвана исправлять, а не разрушать — утверждает флорентийский мыслитель.

В трактате “Государь” Макиавелли много места посвящает конкретным рекомендациям, направленным политическим руководителям. По большому счету, “Государь” — это настоящий учебник власти, пособие, в котором очень реально рассказывается о том, как получить власть, как осуществлять власть и о том, как сохранить власть. Впоследствии, в политической науке даже возник специальный термин — “макиавеллизм”, который характеризует собой такой образ правления, когда используются любые средства для сохранения власти. В принципе, содержание этого современного термина не имеет отношения к тому, что писал сам Макиавелли. Ведь для него власть — не самоцель, а средство обеспечения государственного порядка. Власть ради власти, жестокость ради жестокости Макиавелли порицал.

Философско-политическое учение Никколо Макиавелли вызвало неоднозначную реакцию в тогдашней Европе. Его проповедь свободного эгоистического человека, размышления о правах и возможностях светских государей послужила поводом для резкого неприятия со стороны Римско-католической Церкви. В 1559 г. его книги были внесены в “Индикт запрещенных книг”.

В то же время внешне осуждая Макиавелли, многие европейские политики на деле, в своем собственном правлении применяли все те средства, о которых писал Флорентиец. Это не говорит о том, что они основывались на трудах Макиавелли, а лишь о том, насколько реалистичен он был при анализе существа власти и законов управления обществом.

И до сих пор в науке не сложилось однозначной оценки творчества флорентийского мыслителя. В одних работах он подвергается критике за аморализм, в других, наоборот, восхваляется за реализм. Наверное, однозначной оценки творчества Никколо Макиавелли и невозможно дать.

ДЕЗИДЕРИЙ ЭРАЗМ РОТТЕРДАМСКИЙ

Имя Эразма Роттердамского (ок. 1469—1536 гг.) стало своего рода символом Эпохи Возрождения. В самом деле, человек выдающегося литературного таланта и огромнейшего трудолюбия, Эразм Роттердамский еще при жизни был назван «королем гуманистов», став как бы общеевропейским лидером гуманистического движения.

Настоящее его имя — Герхард Герхардс (Дезидерий Эразм — это латинское прочтение).

Родился он в нидерландском городе Роттердаме и был незаконнорожденным сыном священника и его служанки. Еще в молодости он принялся серьезно изучать теологию, философию, литературу, историю. В 1492 году он был возведен в сан священника, обязанности которого исполнял в течение восьми лет.

В конце XV века Эразм оказался в Лондоне, где встретился с членами гуманистического кружка Джона Колета. Участие в этом кружке несомненно оказало значительное влияние на становление мировоззрения нидерландского мыслителя.

Впоследствии Эразм Роттердамский проживал в различных европейских странах. Практически все свое время он посвящал литературным занятиям. Одним из важнейших результатов его трудов стало издание Нового Завета: в 1519 году — на греческом языке, а в 1519 — в переводе Эразма на латинский язык. Новый перевод Эразма Роттердамского заменил старый латинский перевод («Вульгату»), изобилующий многочисленными ошибками. Столь же большое значение имели и новые исправленные издания сочинений Отцов Церкви — Аврелия Августина, Дионисия Ареопагита, Василия Великого, Оригена и других, чем Эразм занимался в течение последних двадцати лет жизни (с 1516 по 1536 гг.).

И, конечно же, важную роль в развитии европейской общественной мысли сыграли произведения самого Эразма, ставшие очень популярными — «Оружие христианского воина» (1503 г.), «О свободе воли» (1524 г.) и другие. А наибольшую известность получила его знаменитейшая «Похвала глупости» (1509 г., издана в 1511 г.).

Дезидерий Эразм Роттердамский никоим образом не вписывается в классический образ философа-ученого, всего себя отдающего познанию мудрости этого мира. Наоборот, можно сказать, что его философская деятельность посвящена была поиску ответа на вопрос, заданный еще апостолом Павлом — «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор., 1:20).

И практически вся предшествующая традиция схоластической философии, которая пыталась с помощью разума трактовать вопросы веры, Эразму и представляется тем самым «безумием».

Поэтому в большинстве своих сочинений, а особенно в «Похвале глупости», Эразм Роттердамский с присущими ему сарказмом и иронией выводит образы философов-схоластов, «почитаемых за длинную бороду и широкий плащ, которые себя одних полагают мудрыми». «А ведь природа посмеивается свысока над всеми их догадками, — горестно заключает Эразм, — и нет в их науке ничего достоверного».

По мнению Эразма мудрость заключается вовсе не в многознании, к которому стремится человеческий разум, но в возвращении в простоте Христовой Благой Вести, заключенной в Евангелие. Из этого убеждения и рождается идея «философии Христа» (или «христианский гуманизм»), которую проповедовал «король гуманистов».

В «философии Христа» Эразм Роттердамский напрямую связал гуманистические взгляды своих предшественников с христианским вероучением, считая, что истинный смысл гуманизма Эпохи Возрождения — обновление человеческой природы путем возрождения Христовых заповедей в душе всякого человека. «Что есть философия Христа, которую Он Сам называет возрождением, если не обновление природы, сотворенной благой? — спрашивает Эразм. Следовательно, искренняя вера, истинная христианская любовь, истовая надежда на спасение — все это и составляет суть «философии Христа».

С другой стороны, Эразм наполняет христианским содержанием многие гуманистические лозунги. Так он толкует популярную в Эпоху Возрождения «апологию наслаждения». Для Эразма истинное наслаждение состоит в отказе от удовольствий земных, телесных. Более того, речь у нидерландского мыслителя идет об иноческой жизни, монашеском презрении к миру, как об идеале земного существования. А смысл борьбы с мирскими наслаждениями в одном — надежда на обретение неизмеримо больших, а именно, духовных, наслаждений. Ибо единственное истинное наслаждение состоит в духовном воссоединении с Богом.

Наиболее ярко философский дух концепции «христианского гуманизма» прочитывается в «Похвале глупости». Зачастую эту работу Эразма трактуют очень прямолинейно, находя в ней критику чуть ли не самой христианской веры. На самом деле, вся «Похвала глупости» проникнута только одним пафосом — пафосом осмеяния «безумия» мира сего во имя «немудрого Божиего».

Впрочем, истинный смысл слов Эразма увидеть не так уж просто. Дело в том, что он с истинно сократической иронией показывает читателям всю многомерность и неоднозначность понятия «глупость». Само это сочинение Эразма и написано от лица «Глупости», которая как бы похваляется своей распространенностью в мире. Более того, создается впечатление, что именно «глупость» миром-то и правит.

И тем не менее, после чтения «Похвалы», становится вполне понятно, что, в толковании Эразма, под «глупостью, в принципе, понимаются два разных явления. С одной стороны, «глупость» — это желание человека познать весь мир в его полноте и стать чуть ли не выше Бога. В сочинении Эразма выведены удивительные образчики таковой «глупости» — это и ученые, и правители, и священнослужители, и даже сама Церковь . И в данном случае «глупостью» можно считать все, что стремится быть выше и лучше Бога, но растворяется в безумии мира сего.

Но есть другая «глупость» — «глупость» искренней веры. «Среди глупцов всякого города наиболее безумными кажутся те, кого воодушевляет христианское благочестие…» Что же это такое, если не помешательство?» — спрашивает Эразм. Но оказывается, что эта «глупость» может считаться помешательством только тогда, когда на нее смотрят с позиции мирского «безумия». И недаром высшим проявлением таковой «глупости» становится «глупость небесная», «когда человек в краткие миги беспамятства и безумия вдруг соединяется с Богом», а потом, вернувшись в сознание, скорбит «о том, что снова образумился».

В принципе, главной идеей Эразма был призыв к очищению — гуманистический идеал человека воплотим в жизнь лишь тогда, когда сам человек в простоте и искренности веры максимально приблизится к образу Христа. Именно этот тезис лежал в основе критического отношения Эразма и к социально-политической действительности тогдашней Европы, и к нравственному состоянию людей, и к роли Церкви, которая, по мнению Эразма, слишком отдалилась от идеала первой, апостольской Церкви .

Эразм Роттердамский оказал столь многомерное влияние на западноевропейское сознание своего времени, что уже при своей жизни вызывал различную реакцию. Церковь и преследовала его, и привечала, научный мир и спорил с ним, и восхищался его талантом. Мартин Лютер, с его идеей реформации веры и Церкви , очень близкой по сути идеям Эразма, жестоко и жестко спорил с «королем гуманистов». Да и до сих пор, сочинения Эразма оцениваются неоднозначно.

МИШЕЛЬ ДЕ МОНТЕНЬ

Известнейший французский мыслитель Мишель де Монтень (1533–1592) родился на юго-западе Франции в замке Монтень, принадлежащем его отцу. С двух лет началось обучение маленького Мишеля — отец нанял ему учителей латыни. Более того, в семье все — и отец, и мать, и слуги, — разговаривали с ним только на латыни, поэтому с детства Монтень освоил латынь как родной язык. Отец Мишеля вообще стремился привить ему любовь к наукам и потому, едва Мишелю исполнилось шесть лет, отдал его в коллеж города Бордо.

В двадцать один год Мишель де Монтень стал советником Счетной палаты в Периге, а вскоре советником парламента города Бордо. На этой должности он находился до 1570 г., после чего вышел в отставку и занялся литературной деятельностью, проживая в своем родовом замке. Как писал Монтень, он, «давно утомленный рабским пребыванием при дворе и общественными обязанностями… решил скрыться в объятия муз, покровительниц мудрости». В результате, в 1580 г. вышли в свет две первые книги его «Опытов» — произведение, которое принесло Монтеню еще при жизни широкую известность, а впоследствии всемирную славу.

Однако желаниям Монтеня до конца дней своих провести жизнь в уединении не суждено было сбыться. В 1581 г. он был избран мэром города Бордо и по повелению короля Франции занял эту должность. Франция, раздираемая в тот период религиозными войнами между католиками и гугенотами, переживала тяжелые времена. И Монтеню, занимавшему столь значительный пост, не раз приходилось участвовать в решении многих спорных вопросов. Сам он всецело находился на стороне короля и не поддерживал гугенотские притязания. Но в своей политической деятельности Монтень все же старался большинство проблем решать мирным путем.

В 1586–1587 гг. Монтень, уже свободный от обязанностей мэра, продолжил литературные занятия и написал третью книгу «Опытов». Позднее ему вновь пришлось принять участие в политических баталиях и за свою приверженность королю он даже оказался на недолгое время заключенным в Бастилию (1588 г.).

Умер Мишель де Монтень 13 сентября 1592 г. от обострения давно мучавшей его каменной болезни.

Если говорить о философских воззрениях Монтеня, то следует заметить — в своем духовном развитии он пережил увлечение разными философскими учениями. Так, из первой книги «Опытов» видно, что философские предпочтения отдаются Монтенем стоицизму. Затем значительное влияние на его мировоззрение оказывал эпикуреизм. И все же основное направление рассуждений французского мыслителя лежит в русле другого учения, известного с древности — скептицизма.

Сомнение — в силах человеческого разума, в возможности соблюдения человеком нравственных принципов, в исполнении неких общих для всех людей идеалов — вот что пронизывает все содержание «Опытов». Недаром главный вопрос, который ставится в этом сочинении, звучит следующим образом — «Что я знаю?».

Ответ на этот вопрос, который дает Монтень, в принципе, неутешителен — человек знает слишком мало, и, что еще более неутешительно, даже не может знать многого. Причина подобного положения вещей заключена в природе самого человека: «Изумительно суетное, поистине непостоянное и вечно колеблющееся существо — человек. Нелегко составить себе о нем устойчивое и единообразное представление».

О суетности, непостоянстве и несовершенстве человечской природы говорилось задолго до Монтеня. Но он оказался первым, кто вдруг обнаружил — в этом несовершенстве и спрятана вся прелесть человеческого существования. Монтень как бы призывает своих читателей — признайте свое несовершенство, согласитесь со своей собственной посредственностью, не стремитесь подняться над своей неполноценностью. И тогда вам станет легче жить, ибо смысл жизни откроется в самой обыденности и повседневности, а вовсе не в служении каким-то оторванным от реальности идеалам. «Жизнь — вот мое занятие и мое искусство», — утверждает Монтень.

И тогда получается, что истинная мудрость выражается не в многознании или безраздельной вере, а совсем в другом: «Отличительный признак мудрости — это неизменно радостное восприятие жизни…»

Монтень утверждает, что не стоит предаваться страданиям или, наоборот, всячески стремиться к наслаждениям — и то, и другое только прячут от человека радость повседневности. Так, Монтень удивляется стремлению людей к свершению «великих дел» и тому, что люди мучаются собственной посредственностью, восклицая — «Я сегодня ничего не совершил!» «Как! А разве ты не жил? — спрашивает французский мыслитель и продолжает: — Просто жить — не только самое главное, но и самое значительное из твоих дел… А сумел ли ты обдумать свою повседневную жизнь и пользоваться ею как следует? Если да, то ты уже совершил величайшее дело».

Как можно заметить, признавая несовершенство человеческого разума, Монтень призывает именно таким разумом и руководствоваться в жизни, ибо другого нам все равно не дано: «Лучшее наше творение — жить согласно разуму. Все прочее — царствовать, накоплять богатства, строить — все это, самое большее, дополнения и довески».

И Монтень приходит к выводу — жить нужно так, как подсказывает тебе твой разум, не претендуя ни на что большее: «Надо не сочинять умные книги, а разумно вести себя в повседневности, надо не выигрывать битвы и завоевывать земли, а наводить порядок и устанавливать мир в обычных жизненных обстоятельствах».

По сути дела, в своих «Опытах» Мишель де Монтень как бы завершает этические поиски мыслителей Эпохи Возрождения. Отдельное человеческое сознание, личное Я, свободное от поиска ответов на «вечные», «проклятые» вопросы о смысле жизни — вот на чем держится все человеческое общество. Гуманистический лозунг «Великое чудо — человек!» находит в рассуждениях Монтеня свое логическое заключение и практическое применение. Ибо вся мудрость веков состоит только в одном — признать несовершенство человека, успокоиться и радоваться жизни. «Мы стремимся быть чем-то иным, не желая вникнуть в свое существо, и выходим за свои естественные границы, не зная, к чему мы по-настоящему способны, — пишет Монтень. — Незачем нам вставать на ходули, ибо и на ходулях надо передвигаться с помощью своих ног. И даже на самом высоком из земных престолов сидим мы на своем заду».

Исходя из подобного мироощущения, Монтень по-новому решает и проблему, которая волновала многих мыслителей с момента возникновения христианства — проблема соотношения веры и разума, религии и науки. Французский философ просто-напросто разделяет сферы действия этих форм человеческого сознания: религия должна заниматься вопросами веры, а наука — познанием природных законов.

При этом, только вера способна дать человеку хоть какую-то незыблемость в этом суетном и непостоянном мире: «Узы, которые должны связывать наш разум и нашу волю и которые должны укреплять нашу душу и соединять ее с Творцом, такие узы должны покоиться не на человеческих суждениях, доводах и страстях, а на Божественном и сверхъестественном основании; они должны покоиться на авторитете Бога и Его Благодати: это их единственная форма, единственный облик, единственный свет».

И так как вера руководит и управляет человеком, то она заставляет служить себе и все другие человеческие способности. Наука же, как продукт несовершенного разума, может лишь немного помочь человеку в освоении религиозной истины, но никогда не сможет заменить ее: «Нашу веру следует подкреплять всеми силами нашего разума, но всегда памятуя при этом, что она зависит не от нас и что наши усилия и рассуждения не могут привести нас к этому сверхъестественному и Божественному познанию». Более того, наука без веры приводит человеческое сознание к атеизму — «учению чудовищному и противоестественному», по определению Монтеня.

Учение Мишеля де Монтеня о мудрости повседневной жизни стало крайне популярным в XVI–XVII вв., а его «Опыты» — одной из самых читаемых книг. Связано это было с тем, произведения Монтеня оказались полностью созвучны новой социально-политической и духовной реальности, в которой начала жить Западная Европа в XVI–XVII столетиях. Все более набирающий силу буржуазный уклад жизни постепенно приводил западноевропейскую цивилизацию к торжеству принципов индивидуализма.

Монтень оказался одним из первых, кто откровенно заявил о нуждах и желаниях «личного Я» в условиях новой исторической эпохи. И не зря многие мыслители последующих времен столь часто обращались к мудрости «Опытов» французского философа. Подводя своеобразный итог развитию гуманистических учений, идеи Монтеня были обращены в будущее. Потому и сегодня «Опыты» стоят в ряду книг, в которых современный человек открывает для себя прелести повседневности.

ТОМАС МОР

Томас Мор (1478—1535 гг.) родился в семье известного лондонского юриста, королевского судьи. После двух лет учебы в Оксфордском университете, Томас Мор, по настоянию отца, закончил юридическую школу и стал адвокатом. Со временем Мор приобрел известность и был избран в английский парламент.

В начале XVI века Томас Мор сближается с кружком гуманистов Джона Колета, в котором знакомится с Эразмом Роттердамским. Впоследствии Мора и Эразма связывала тесная дружба.

Под влиянием друзей-гуманистов формируется и мировоззрение самого Томаса Мора — он начинает изучать труды античных мыслителей, выучив греческий язык, занимается переводами античной литературы.

Не оставляя литературных трудов, Томас Мор продолжает свою политическую деятельность — он был шерифом Лондона, председателем палаты общин английского парламента, получил рыцарское звание. В 1529 году Мор занял высший государственный пост в Англии — стал лордом-канцлером.

Но в начале 30-х годов XVI века положение Мора резко изменилось. Английский король Генрих VIII решил осуществить в стране церковную реформу и встать во главе Церкви . Томас Мор отказался присягнуть королю, как новому главе Церкви , покинул пост лорда-канцлера, но был обвинен в государственной измене и в 1532 году заточен в Тауэр. Через три года Томас Мор был казнен.

В историю философской мысли Томас Мор вошел прежде всего как автор книги, ставшей своего рода триумфом гуманистической мысли. Написал ее Мор в 1515—1516 гг. и уже в 1516 году, при активном содействии Эразма Роттердамского, вышло в свет первое издание под названием «Весьма полезная, а также занимательная, поистине золотая книжечка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия». Уже при жизни это сочинение, кратко называемое «Утопией», принесло Мору всемирную славу.

Само слово «Утопия» придумано Томасом Мором, составившем его из двух греческих слов: «ou» — «не» и «topos» — «место». Буквально «Утопия» означает «место, которого нет» и недаром сам Мор переводил слово «Утопия» как «Нигдея».

В книге Мора рассказывается о неком острове под названием Утопия, жители которого ведут идеальный образ жизни и установили у себя идеальный государственный строй. Само название острова подчеркивает, что речь идет о явлениях, которых нет и, скорее всего, не может быть в реальном мире.

Книга написана в форме бесед между путешественником-философом Рафаэлем Гитлодеем, самим Томасом Мором и нидерландским гуманистом Петром Эгидием. Повествование состоит из двух частей. В первой части Рафаэль Гитлодей высказывает свое критическое мнение об увиденном им современном положении в Англии. Во второй, написанной, кстати, раньше первой, — Рафаэль Гитлодей излагает своим собеседникам утопийский образ жизни.

Уже давно замечено, да этого не скрывает и сам автор, что «Утопия» задумана и написана как своеобразное продолжение платоновского «Государства» — как и у Платона, в сочинении Томаса Мора дается описание идеального общества, так, как его представляли себе гуманисты XVI столетия. Поэтому вполне понятно, что в «Утопии» можно найти определенный синтез религиозно-философских и социально-политических взглядов Платона, стоиков, эпикурейцев с учениями самих гуманистов и прежде всего с «философией Христа».

Так же как и Платон, Мор видит основной принцип жизни в идеальном обществе в одном — общество должно быть построено на принципе справедливости, который недостижим в реальном мире. Рафаэль Гитлодей обличал своих современников: «Разве что ты сочтешь справедливым, когда все самое лучшее достается самым плохим людям, или посчитаешь удачным, когда все распределяется между совсем немногими, да и они живут отнюдь не благополучно, а прочие же вовсе несчастны».

Утопийцам же удалось создать государство, построенное на принципах справедливости. И недаром Гитлодей с восхищением описывает «мудрейшие и святейшие установления утопийцев, которые весьма успешно управляют государством с помощью весьма малочисленных законов; и добродетель там в цене, и при равенстве всем всего хватает».

Как возможно существование общества справедливости? Томас Мор обращается к идеям Платона и устами своего героя заявляет: «Для общественного благополучия имеется один-единственный путь — объявить во всем равенство». Равенство предполагается во всех сферах — в хозяйственной, социальной, политической, духовной и т.д. Но прежде всего в имущественной сфере — в Утопии отменена частная собственность.

Именно отсутствие частной собственности, по мнению Томаса Мора, создает условия для рождения общества всеобщей справедливости: «Здесь, где все принадлежит всем, ни у кого нет сомнения, что ни один отдельный человек ни в чем не будет иметь нужды, если только он позаботится о том, чтобы были полны общественные житницы». Более того, «оттого что здесь нет скаредного распределения добра, нет ни одного бедного, ни одного нищего». И — «хотя ни у кого там ничего нет, все, однако же, богаты».

В том же ряду стоит и тезис Томаса Мора о вреде денег — деньги в Утопии также отменены и, следовательно, исчезли все отрицательные моменты, порождаемые деньгами: жажда наживы, скаредность, стремление к роскоши и т.д.

Однако устранение частной собственности и денег не является для Томаса Мора самоцелью — это всего лишь средство для того, чтобы общественные условия жизни предоставили возможность развитию человеческой личности. Более того, сам факт добровольного согласия утопийцов жить без частной собственности и денег связан прежде всего с высокими нравственными качествами жителей острова.

Рафаэль Гитлодей описывает утопийцев в полном соответствии с теми идеалами гармонически развитой личности, которые вдохновляли мыслителей Эпохи Возрождения. Все утопийцы — это высокообразованные, культурные люди, которые умеют и любят трудиться, сочетая физический труд с умственным. Будучи самым серьезным образом озабочены идеями общественного блага, они не забывают заниматься собственным телесным и духовным развитием.

В Утопии, по убеждению Томаса Мора царит полная веротерпимость. На самом острове мирно сосуществуют несколько религий, при этом никто не имеет право вести споры по религиозным вопросам, ибо это расценивается как государственное преступление. Мирное сосуществование разных религиозных общин связано с тем, что постепенно на острове распространяется вера в Единого Бога, которого утопийцы называют Митрой.

В этом смысле на Мора несомненное влияние оказало учение Марсилио Фичино о «всеобщей религии». Но в то же время Томас Мор идет и дальше Фичино, ибо напрямую связывает идею Единого Бога с пантеистической идеей Божественной природы: «При том, что в Утопии не у всех одна и та же религия, все ее виды, несмотря на их разнообразие и множество, неодинаковыми путями как бы стекаются к единой цели — к почитанию Божественной природы». И пантеизм выражен Мором с наибольшей силой из всех предшествующих гуманистов.

Религиозные убеждения утопийцев гармонично сочетаются с их великолепным знанием светских наук, в первую очередь, философии: «…Никогда они не говорят о счастье, чтобы не соединить с ним некоторые начала, взятые о религии, а также философии, использующей доводы разума, — без этого, они полагают, само по себе исследование истинного счастья будет слабым и бессильным». Причем, удивительным образом, философские учения утопийцев в точности похожи на учения гуманистов, хотя, как известно, остров Утопия никак не связан с другой землей.

Религиозно-философские воззрения утопийцев в сочетании с принципами равенства, создают условия для высокого уровня развития нравственных начал на острове. Рассказывая о добродетелях жителей Утопии, Томас Мор, устами Рафаэля Гитлодея, излагает опять же гуманистическую «апологию наслаждения». Ведь в понимании гуманистов сами человеческие добродетели были напрямую связаны с духовными и телесными наслаждениями.

По сути дела, Утопия — это гуманистический образ совершенного общежития. В этом образе гармонично сочетаются торжество индивидуального с общественными интересами, ибо само общество и создано для того, чтобы дать возможность расцветать человеческим талантам. В то же время, каждый утопиец прекрасно понимает — его благополучие и духовная свобода напрямую связаны с тем общественным строем всеобщей справедливости, который установлен на Утопии.

Самый образ утопийского общежития, где упразднены частная собственность, денежное обращение, привилегии, производство роскоши и т.д. стал своего рода кульминацией гуманистических мечтаний об «идеальном государстве».