Имя Джейн Остин, даже в пору наименьшей ее известности, никого не оставляло равнодушным. Ею восторгались — либо возмущались; ее любили — либо третировали; в ее романах находили все новый и новый смысл и глубину — либо все новые и новые поводы для недовольства. Середины не было. Уже у первых критиков Джейн Остин особенность эта проявилась полностью.
Одним из самых ранних и преданных поклонников ее таланта был Вальтер Скотт. Вскоре после ее смерти он пишет в дневнике (14 марта 1826 года): «Снова, вот уже, по крайней мере, в третий раз, перечитал превосходно написанный роман мисс Остин «Гордость и предубеждение». Эта молодая дама обладает талантом воспроизводить события, чувства и характеры обыденной жизни, талантом самым замечательным из всех, которые мне приходилось встречать. О глубокомысленных и высоких материях я пишу с такой же легкостью, как и любой другой в наше время; но мне не дан тот поразительный дар, который благодаря верности чувства и описания делает увлекательными даже самые заурядные и обычные события и характеры. Какая жалость, что такое талантливое существо умерло так рано!».
А в статье, специально посвященной Джейн Остин, Скотт пишет: «Понимание человеческих отношений, тот особый такт, с которым она рисует характеры, столь знакомые всем нам, напоминает о достоинствах фламандской школы». Он восхищается «силой повествования, необычайной точностью и четкостью, простым и в то же время комическим диалогом, в котором собеседники выявляют свои характеры, как в настоящей драме». Ту же мысль высказал Р. Шеридан, прославленный драматург и острослов. Он рекомендует всем, кто не читал «Гордости и предубеждения», познакомиться с этим романом и добавляет: «Ничего не читал умнее и остроумнее этого романа!».
Т.Б. Маколей сравнивает Джейн Остин с Шекспиром. Его мнение разделяют Дж.Г. Льюис и А. Теннисон. Льюис пишет: «Мисс Остин называют Шекспиром в прозе; этого мнения придерживается, в частности, и Маколей. Несмотря на чувство несообразности, которое овладевает нами при звуках слов — Шекспир и проза, признаемся, что величие Джейн Остин, ее удивительное драматическое чувство сродни этому высочайшему свойству Шекспира…» И еще: «По силе созидания и оживления характеров Шекспир поистине нашел в Джейн Остин младшую сестру. Заметьте, однако, что взамен его поэзии мы должны поставить ее смелую прозу — смелую благодаря своей скромной правдивости». Теннисон уточняет сравнение с Шекспиром: «Реализм и правдивость Dramatis Personae Джейн Остин ближе всего Шекспиру. Правда, Шекспир это солнце, в то время как Джейн Остин — маленький астероид, правдивая и блестящая звезда».
Статья «Как писать отзыв по литературному произведению»
... общее впечатление о фильме, свои размышления о сюжете. Как написать отзыв о прочитанной книге Реализовать план ... мнение о фильме. Заключение (насколько полно фильм передает художественную основу). Сочинение-отзыв о просмотренном ... практик Редкая разновидность отзывов — на прохождение практик студентами. Их пишут в виде отчетов ... Но старайтесь вложить в 2-4 предложения всю необходимую информацию. На ...
Среди первых «противников» Остин — Уордсворт, возражавший против «правды жизни, не озаренной всепроницающим светом воображения»; Т. Карлейль, презрительно называвший ее романы «обмывками» («dish-washings»); Шарлотта Бронте, обвинявшая Остин в отсутствии подлинных чувств. Последняя бросила вызов Льюису, восторженному поклоннику творчества Остин. Льюис ответил на вызов. Возникшая полемика заслуживает, как нам кажется, внимания.
В одном из своих писем Шарлотте Бронте Льюис признается, что «гораздо больше хотел бы быть автором «Гордости и предубеждения», чем любого романа Вальтера Скотта». Бронте, не читавшая ранее Остин, торопится достать роман, но, прочитав, не понимает восторга своего учителя. «И что же я там нашла? — пишет она в ответ. — Точное, как на дагерротипе, изображение банального лица, тщательно отгороженный, хорошо ухоженный сад с ровными бордюрами и нежными цветами; ни одной яркой, дышащей физиономии, ни открытых просторов, ни синих гор, ни серебристых ручьев»… Она сравнивает Джейн Остин с Жорж Санд и отдает решительное предпочтение последней. Жорж Санд она находит «глубокой и мудрой», Джейн Остин всего лишь «наблюдательной и неглупой». Льюис возмущен; в своем ответе он пишет: «Мисс Остин — не поэтесса (Тут следует иметь в виду, что для Льюиса слова «поэтический», «эмоции» и пр. носили всегда отрицательный смысл (недаром последнее из них он сам берет в презрительные кавычки).
Эти слова означали для него непомерное преувеличение, восторженность, ложный пафос), в ней нет ни «эмоций», ни красноречия, никаких безумств и поэтических восторгов, — и все же вы должны научиться ценить ее, ибо она принадлежит к величайшим художникам, величайшим знатокам человеческих характеров».
Спор этот окончен не был и продолжается до наших дней.
Как видно из вышесказанного, отношение к творчеству Джейн Остин никогда не было однозначным. Это и обуславливает актуальность данной курсовой работы.
Как отмечает Демурова, первая заметка о Дж. Остин на русском языке появилась в печати полтора столетия тому назад. Это было извещение о выходе «Эммы», напечатанное в «Вестнике Европы» за 1816 год (ч. 87, №12, с. 319).
Затем наступило долгое молчание, прерванное лишь в середине 30-х годов XX века. Краткую характеристику творчества Джейн Остин найдем в «Истории западноевропейской литературы нового времени» Ф.П. Шиллера (Гослитиздат, 1935, с. 324); в статье А.А. Елистратовой о В. Скотте в «Истории английской литературы» (Изд. АН СССР, т. II, вып. 1, 1953, с. 174 — 175); в книгах С.А. Орлова «Исторический роман Вальтера Скотта» (Горький, 1960, с. 117 — 119) и Б.Г. Реизова «Творчество Вальтера Скотта» (Москва — Ленинград, 1965, с. 368 — 370).
Упоминается имя Джейн Остин в книгах В.В. Ивашевой «Творчество Диккенса» (М., 1954, Примечания, с. 454) и «Теккерей-сатирик» (М., 1958, с. 54 — 55).
Единственной специальной работой является брошюра О.А. Поюровской «Борьба за реализм в английской литературе конца XVIII — начала XIX века» (по материалам творчества Джейн Остин; Харьков, 1957), где дается сжатый очерк творческого пути писательницы. В 1961 году «Издательство литературы на иностранных языках» выпустило «Гордость и предубеждение» на английском языке (Москва).
Как писать декабрьское по литературе в 11 классе
... одним-двумя предложениями, записывая их в черновике. Это может быть началом, отправной точкой твоих рассуждений и вступительной частью твоего сочинения. 6. Потом займи другую (противоположную) позицию по отношению к ... аргументу! Переход ко второму аргументу: - Еще одно произведение, где поднимается тема…. - …. o О…(озвучиваем проблему, о которой пишем) рассуждает и …(имя автора) в произведении ...
[Демурова Н., 2001:13]
И если в XIX веке Джейн Остин нашла ценителей в лице Вальтера Скотта и Дж.Г. Льюиса, то в XX веке о ней пишут Вирджиния Вульф и Эдвард Морган Форстер, Ричард Олдингтон и Сомерсет Моэм, Ральф Фокс и Кингсли Эмис, Сильвия Таунсенд Уорнер и Ребекка Уэст, Джон Бойнтон Пристли и В.С. Притчет.
Пожалуй, ближе всего к пониманию Джейн Остин подошли Вирджинии Вульф и Эдвард Морган Форстер. Это и неудивительно; при всем несходстве их дарований, в них есть черты, роднящие их с Джейн Остин. Для Вирджинии Вульф это «непроницаемость», о которой уже говорилось выше, свойство, которым сама она владела в высокой степени. «Из всех великих писателей Джейн Остин труднее всего «поймать на величии», — писала Вирджиния Вульф, восхищаясь «особой законченностью и совершенством ее искусства». Для Э.М. Форстера это, наряду с «непроницаемостью», — удивительная объемность характеров (свойство это характерно и для первых, лучших романов Вульф).
Форстер называет эти характеры «объемными» в отличие от «плоских», которыми изобилует литература не только прошлого, но и настоящего. Он пишет: «Почему герои Джейн Остин доставляют нам каждый раз новое наслаждение по сравнению с тем же наслаждением, которое мы испытываем, читая Диккенса? Почему они так хорошо комбинируются в диалоге? Почему заставляют друг друга выявлять себя, не прилагая к тому никаких усилий? Почему они никогда не актерствуют?. Наилучший ответ заключается в следующем: герои ее, хотя они меньше, чем герои Диккенса, размерами, организованы более сложно. Они проявляют себя во всех отношениях, и, предъяви мы к ним требования еще более высокие, они все равно оказались бы на высоте».
Сомерсет Моэм посвящает Джейн Остин специальную главу в книге «Десять авторов и их романы», в которой рассказывает о десяти шедеврах мировой литературы. «Гордость и предубеждение» занимает почетное место в списке, включающем также «Тома Джонса», «Красное и белое», «Отца Горио», «Дэвида Копперфилда», «Мадам Бовари», «Моби Дика», «Грозовой перевал», «Братьев Карамазовых» и «Войну и мир».
«Юмор был самым драгоценным ее свойством», — пишет Сомерсет Моэм, который воссоздает картину жизни в английской провинции тех лет, восхищаясь редким умением Джейн Остин осветить блеском таланта даже самые, казалось бы, обыденные темы. «Ее интересовало обыкновенное, а не то, что зовется необыкновенным. Однако благодаря остроте зрения, иронии и остроумию, все, что она писала, было необыкновенно». Моэму вторит Сильвия Таунсенд Уорнер, которая восхищается сатирой Остин «с ее неуловимой абсурдностью, с ее сведением величественного к смешному», объектами которой были «та или иная разновидность притворства — в чувствах, манерах, помпезности». Интересны наблюдения Уорнер над стилем Остин, в частности, мысль об использовании разговорных штампов тех дней — «штампы используются для того, чтобы передать презрение автора к штампам». Не менее интересны замечания о роли детали в романах Остин: часто через деталь Остин передает мысль, которая нигде в тексте романа не выражается прямо.
Образ провинции в романе Джейн Остен Гордость и предубеждение
... века. Целью курсовой работы является анализ образа английской провинции в романе Джейн Остен «Гордость и предубеждение». Несмотря на то, что творчество и жизнь Джейн Остен изучали такие знаменитые критики, как Р.Лиддел, ... благодаря остроте зрения, иронии и остроумию, все, что она писала, было необыкновенно». [10, c.15] Причина вечной молодости Остин - в ее тонкой иронии и веселом смехе. Непреложные ...
Джоя Бойнтон Пристли пишет об Остин в книге «Английские комические герои». Величайшим достижением Джейн Остин в плане комедии он считает характер мистера Коллинза. «Джейн Остин знакомит нас с целым собранием снобов, — пишет Пристли, — и мистер Коллинз, конечно, член этого общества. Он стоит в стороне от всех, ибо он не обычный сноб. То, что мы называем снобизмом, стало для него всепоглощающей страстью; низкопоклонство и чинопочитание превратилось для него в поэзию».
Целью данной работы является рассмотрение стилистических средств, используемых автором для раскрытия внутреннего мира героя, на примере романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Данная цель позволила сформулировать следующие задачи работы:
1. Рассмотреть жизнь и творчество Джейн Остин.
2. Проанализировать структуру и язык романа «Гордость и предубеждение».
3. Показать лингвостилистические способы описания характеров в романе.
1.1 Творчество Джейн Остин
Джейн Остин родилась 16 декабря 1775 года, пятью годами позже Уордсворта и Скотта. Отец ее, Джордж Остин, происходивший из старинной кентской семьи, был стипендиатом колледжа св. Иоанна в Оксфорде, а затем, по рекомендации отдаленного родственника, стал приходским священником в Стивентоне (графство Хэмпшир).
Женился он на Кассандре Ли, дочери дворянина из старого, но обедневшего рода. Джейн Остин была предпоследним ребенком в семье; у нее было шестеро братьев и одна сестра, Кассандра, старше ее на три года.
О самой Джейн Остин нам известно очень немного. Она вела замкнутую жизнь — жила в деревне, в небольших провинциальных городах: сначала в Стивентоне, потом в Бате, Саутхэмптоне, Чотэне, последние месяцы своей жизни — в Уинчестере, куда она уехала с Кассандрой для лечения. Там она и скончалась 18 июля 1817 г. от неизвестной болезни, омрачившей ее последние годы. Лишь изредка Джейн Остин наезжала в Лондон, но и там знакомства ее не выходили за пределы семейного круга. В отличие от своей знаменитой соотечественницы Марии Эджуорт, она не путешествовала и не переписывалась с великими умами Европы. За год до ее смерти вышла восторженная статья В. Скотта, посвященная ее первым четырем романам; но знакома с ним Джейн Остин не была. Вероятно, она встретилась где-то с M. Эджуорт, ибо, как нам известно, она послала ей экземпляр «Мэнсфилд Парка». Она получила записку от Ханны Мур, когда гостила в Лондоне, возможно, видела мельком — на улице, или в театре — своего любимого поэта Крабба.
Отзывы современников , дошедшие до нас, очень кратки и противоречивы.
Джейн «совсем не хорошенькая: она очень чопорна для своих двенадцати лет, — пишет ее кузина Филадельфия Остин после первого знакомства. — Она ведет себя капризно и принужденно». Некая миссис Митфорд, знавшая, по ее словам, сестер Остин в молодости, вспоминает, что «в жизни своей не видела другой такой хорошенькой вертушки, поглощенной поисками мужа, как Джейн». Правда, позже выяснилось, что в последний раз она видела Джейн, когда той было восемь лет.
Безымянная подруга миссис Митфорд, посещавшая Джейн Остин за два года до смерти, заявляет в 1815 году, что Джейн «превратилась в застывший, молчаливый, перпендикулярный образчик «счастливого безбрачия» и, что до той поры, пока «Гордость и предубеждение» не открыли всем, какой драгоценный алмаз скрывается в этом жестком футляре, в обществе на нее обращали не больше внимания, чем на кочергу, или на каминную решетку, или на любой другой тонкий и прямой предмет из дерева или железа, который мирно стоит себе в своем углу. Сейчас все изменилось, это все та же кочерга, но как все боятся этой кочерги! Сознаюсь, что такая молчаливая наблюдательность устрашает, — острослов, который в обществе слова не проронит, но зато так умеет обрисовать характеры, это действительно ужасно!». В приведенных словах звучит личная, недоброжелательная нота, — последние строки, пожалуй, все объясняют.
Джейн Остин. Первая леди английского романа
... одном, резко очерченном, запоминающемся, характере. Чего стоят герои романа "Гордость и предубеждение": мисс Элизабет Беннет, ее отец, всегда погруженный в ... ней не очень много, хотя семья Джейн, преданная ее памяти, благоговейно сохранила ее сочинения: все, включая и незаконченные отрывки! ... Джейн Остин до сих пор считают по праву "Первой леди" английской литературы. Ее произведения обязательны для ...
Демурова отмечает, что это мнение оспаривает сэр С.Э. Бриджес, брат близкого друга Джейн Остин миссис Лефрой: «В те годы, когда я был знаком с Джейн Остин, я и не подозревал, что она пишет. Глядя на нее, я понимал, что она привлекательна и хороша собой, тонка и изящна, только щеки ее, пожалуй, несколько слишком круглы». Единственный достоверный портрет писательницы, сделанный Кассандрой Остин в ранней юности, вполне отвечает этому описанию.
Интересно стихотворное послание, принадлежащее, как полагают, юному племяннику Джейн Остин, Джеймсу Эдварду (род. в 1798 году).
Оно написано, по-видимому, незадолго до публикации «Гордости и предубеждения» в 1813 году и посвящено «Мисс Джейн Остин, прославленному автору «Разума и чувства»».
Юный автор восхищается писательницей, соединившей два столь противоречивых начала — «чувство, любимицу стерновской музы» и «тонкий, отточенный разум».
Вот текст этого стихотворения:
On such Subjects no Wonder that she should write well,
In whom so united those Qualities dwell.
Where «dear Sensibility», Sterne’s darling Maid,
With Sense so attempered is finely portray’d;
Fair Elinor’s Self in that Mind is Exprest,
And the Feelings of Marianne live in that Breast;
Oh then, gentle lady! Continue to write,
And the Sense of your Readers t’amuse and delight!
Прозаический перевод этого сочинения звучал бы приблизительно так: «Немудрено, что она так хорошо пишет об этих предметах, ибо в ней самой совмещены эти качества; чувство, любимица стерновской музы, тонко соединено в ней с отточенным разумом; в этом уме отражена прекрасная Элинор, а это сердце волнуется чувствами Мэриэн; что ж, нежная душа! Продолжай писать, восхищая и радуя сердца своих читателей».
Чтение любого романа Джейн Остин утверждает нас в этой мысли. В самом деле, только тот, кто сам испытал борьбу этих противоречивых начал, мог так верно их изобразить. Здесь снова приходится пожалеть о том, что в нашем распоряжении нет писем Джейн к Кассандре — в частности, тех, которые могли бы пролить свет на единственную привязанность Джейн. Внезапная смерть лишила Джейн надежды на счастье. Впоследствии она отвергла несколько предложений и так же, как Кассандра, посвятила себя семье.
Писать Джейн Остин начала очень рано. От первых, незавершенных опытов она с удивительной быстротой перешла к созданию зрелых произведений. При жизни писательницы были опубликованы четыре ее романа — «Разум и чувство» (1811), «Гордость и предубеждение» (1813), «Мэнсфилд Парк» (1814) и «Эмма» (1816).
Сюжет романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение
... в романе. В ней Джейн Остин тончайше передала любовь, вопреки рассудку, вопреки предубеждениям, недоумение Дарси из-за этого чувства, его трезвый взгляд на Элизабет и ее семью, и, тем не менее, любовь. Его ...
В 1818 году посмертным изданием вышли «Нортенгерское аббатство» и «Убеждение» (даты публикаций не совпадают с датами работы над романами).
Все первые издания вышли без имени автора. В том обществе, в котором жила Джейн Остин, считалось неприличным, чтобы женщины писали романы. Она довольно долго скрывала свое авторство; многие из ее друзей и не подозревали того, что она пишет. Писала Джейн Остин на небольших листках почтовой бумаги — если бы кто-нибудь неожиданно вошел, их легко можно было бы спрятать или прикрыть. Дверь в холле скрипела, но Джейн не позволяла ее исправить, вероятно, потому, что скрип двери предупреждал о приходе гостей.
Джейн Остин обладала одним качеством, которое не часто встречается у романистов, а особенно у романисток: она знала свои возможности и их пределы. Пятнадцатилетней девочкой, сочиняя в уголке классной комнаты свой первый, неоконченный роман, она уже твердо очертила школьным мелком тот круг тем, характеров и отношений, которые она признает «своими», тот круг, который она не преступит и в годы зрелого творчества. По словам самой Джейн Остин, самой интересной для романиста темой ей представлялась «жизнь нескольких семейств, живущих в сельской местности». На этом скромном, как может показаться на первый взгляд, материале писательнице удалось создать удивительно емкие образы и ситуации, сатирически освещающие жизнь так называемых «средних классов» английской провинции на рубеже столь различных веков. Джейн Остин смотрит на события эпохи в собственном, своеобразном ракурсе. Она пишет только о том, что знает досконально, по своему наблюдению и опыту, не из вторых рук. Обыденная жизнь обыденных людей, мелочи жизни провинциального существования — вот неизменная сфера применения таланта Остин. Однако благодаря тонкому уму и блестящей иронии ей удалось достигнуть в этой сфере необычайной глубины. Войны и революции, замки, синие горы и серебристые ручьи (см. ниже: письмо Шарлотты Бронте) находились по ту сторону круга. Она держалась своей сферы.
Характерны в этом отношении письма, написанные ею на склоне жизни племяннице, Энн Остин, затеявшей по примеру своей знаменитой родственницы писать роман. Энн собирается отправить Портмэнов, героев своего романа, в Ирландию, где сама никогда не была. Джейн Остин решительно возражает: «Мы думаем, что будет лучше, если ты останешься в Англии. Пусть Портмэны едут в Ирландию, но так как ты ничего не знаешь о тамошнем образе жизни, то будет лучше, если ты с ними не поедешь. Иначе ты рискуешь дать всему неверное изображение. Оставайся в Бате с Форестерами. Там тебе ничего не грозит» (В Бате в течение долгих лет жила семья Остин. «Мы» — это, конечно, Кассандра и миссис Остин; роман Энн читался вслух в семейном кругу).
Исследователи указывают, что в произведениях Джейн Остин мы не найдем ни одного эпизода, который не был бы основан на жизненном опыте самой писательницы. Было отмечено даже, что она избегает оставлять своих героев мужчин одних, без дамского общества. Когда же сюжет требовал чисто мужского общества, писательница ограничивалась коротким пересказом.
Обычно исследователи делят творчество Джейн Остин на два периода: ранний, когда были созданы романы «Разум и чувство» (1795), «Гордость и предубеждение» (1796-1797), «Нортенгерское аббатство» (1797-1798), и зрелый, когда она работала над романами «Мэнсфилд Парк» (1811-1813), «Эмма» (1814-1815), «Убеждение» (1815-1816).
Джейн Остен «Гордость и предубеждение»
... 144]. "Гордость и предубеждение", самый известный роман Джейн Остен, издатель отверг, сочтя его скучным и незначительным. Современники Остен, даже самые благосклонные, были не слишком высокого мнения о ее сочинениях и искренне ...
Деление это очень условно. По свидетельству самой писательницы, она не раз возвращалась к работе над ранними романами в более поздние годы. Создавая зрелые произведения, она продолжала тщательно редактировать своих первенцев, которым всегда отдавала решительное предпочтение. И первые, и вторые вышли в свет почти одновременно; в них мало различий в манере. Только в ранних романах, пожалуй, больше непосредственности, живого веселья и остроумия, тогда как в зрелых появляется налет дидактической серьезности («Эмма», «Мэнсфилд Парк») или грусти («Убеждение»).
1.2 Роман Джейн Остин «Гордость и предубеждение»
остин предубеждение роман характер
Роман «Гордость и предубеждение» создавался в 1796-1797 годах. Джейн Остин начала работу над ним, когда ей едва исполнился 21 год, а закончила ее спустя 17 лет. Издатели отвергли рукопись, и она пролежала под спудом более пятнадцати лет. Лишь после успеха «Разума и чувства» Джейн Остин смогла опубликовать свой первый роман, который, по ее собственным словам, был ее «любимым детищем». Перед публикацией она подвергла его тщательной переработке, чем достигла необычайного сочетания: веселости, непосредственности, эпиграмматичности, зрелости мысли и мастерства.
Многие считают этот роман наиболее совершенным из всего, что написала Джейн Остин. Как бы то ни было, в нем нашли ярчайшее выражение многие особенности ее мастерства.
«Какие прелестные гиацинты! Я только недавно научилась любить гиацинты!
- Что может этому научить? Случай или размышление?. Как бы то ни было, я рад, что вы научились любить гиацинты. Научиться любить — это очень важно».
Разговор этот происходит в Нортенгерском аббатстве; его ведут простодушная Кэтрин Морлэнд и любящий ее Генри Тилни. В коротком этом диалоге есть слова, в которых сжато выражен основной принцип построения не только этого, но — с известными вариациями — и всех других романов Джейн Остин. Слова эти, конечно, — «научиться любить». Все основные герои Джейн Остин — Элизабет Беннет и Фицуильям Дарси; Мэриэн и Элинор Дэшвуд; Кэтрин Морлэнд и Генри Тилни; Энн Эллиот и капитан Уэнтворт, даже капризная Эмма и благонравный Эдмунд Бертрам — все они «учатся любить», и всем им — и в этом особенность «счастливого конца» Джейн Остин — после долгих заблуждений и страданий, удается этому «научиться». Благодаря «случаю» или «размышлению»?
Структурное построение романов Остин можно было бы, в самых общих чертах, изложить так. Все героини (или герои) начинают с заблуждения. Оно может принимать самые различные формы: они любят не тех, кого следует (Мэриэн Дэшвуд, Эдмунд Бертрам) или не так любят (Энн Эллиот, капитан Уэнтворт, в известной степени Кэтрин Морлэнд, Эмма, даже Генри Тилни).
Случай — обычно где-то в середине романа — открывает им глаза на собственное заблуждение; на помощь случаю приходят размышления; вторая половина романа раскрывает сложный процесс освобождения от ошибок и заблуждений, поиски своего нового «я».
Что стоит на пути ее героинь (или героев) к обретению себя? На этот вопрос Джейн Остин дает недвусмысленный ответ. Это наследства, имения, земли или виды на наследства, имения, земли, — словом, соображения материальной корысти, характерные для английского общества начала XIX века; либо боязнь уронить себя, породнившись с человеком более низкого положения, и многочисленные запреты — словом, снобизм во всех его видах. В четырех из шести романов Джейн Остин (исключение составляют «Эмма» и «Убеждение») героини стоят по отношению к своим избранникам в положении Золушки: они гораздо ниже своих принцев родом и положением и часто страдают от вульгарности собственных родных. Вульгарность эта выражается не только в отсутствии манер, но и просто в бедности (Элизабет Беннет; Фэнни Прайс).
Творчество джейн остин
... экранизации Джейн Остин на Манхэттене · Бестолковые · Гордость и предрассудки · Невеста и предрассудки · Жизнь по Джейн Остин · Ожившая книга Джейн Остин · Айша · Prada и чувства Джейн Остин 5. ... дочери английского священника. 1.3. Влияние на творчество Юность и зрелость Джейн Остин пришлись на беспокойные времена: шли Наполеоновские ... Reading, [1973]. Примечания Данный реферат составлен на основе .
Вместе с тем Золушки эти часто значительно выше своих избранников душой и сердцем, а подчас и умом. Прозрение их, а вместе с ними и их избранников, состоит в том, что они отказываются от общепринятой оценки людей (происхождение, наследство, связи), осознав, что человеческие достоинства не определяются ни сословием, ни богатством.
Приведем мнение Чапмана, который считает, что эта структурная схема осуществляется в романе «Гордость и предубеждение» следующим образом. Элиэабет Беннет, безусловно, выше своей среды, — она не только непосредственна, наблюдательна, весела, остроумна, но и образованна, умна и наделена высокими моральными принципами. Гордость ее страдает: она остро чувствует ничтожество своей матери и младших сестер, а также бесплодность парадоксальной иронии отца. Чувство это усиливается при знакомстве с Бингли и Дарси и с их окружением. Причин к тому великое множество — миссис Беннет отправляет Джейн в дождь верхом в имение Бингли, сестры Бингли не скрывают своего презрения к миссис Беннет, Дарси открыто пренебрегает Беннетами и пр. Все это Элизабет воспринимает как унижение. Попытки защититься ироническим смехом оказываются тщетными. Уязвленная гордость в соединении со случаем — знакомство с Уикхемом — порождают заблуждение. Элизабет уверена, что Дарси не только холодный и высокомерный гордец, но и злодей. Таким образом, причиной предубеждения Элизабет против Дарси служит, прежде всего, ее собственная гордость. Заблуждение Элизабет двойное: она не только считает Дарси лицемером и злодеем, погубившим не одну невинную жертву; Уикхем, подлинный элодей и лицемер, кажется ей невинно загубленной жертвой. Таковы экспозиция и завязка романа, занимающие первую его половину.
Кульминация романа — письмо Дарси, вызвавшее поток размышлений в уме Элизабет. С него начинается медленное, мучительное освобождение от ложных мыслей и толкований. Этому способствует «случай» — Уикхем соблазняет младшую сестру Элизабет; появляются и другие неопровержимые доказательства его вины. Элизабет осознает всю меру собственной гордости и предубеждения и, осознав, поднимается над ними.
В несколько измененном виде схема эта повторяется в линии Дарси. Вначале его основная черта также гордость, — не просто сословная гордость, но и гордость человека умного, образованного, сильного, сознающего свое превосходство не только над ничтожным обществом, которое его окружает, но даже и над друзьями (Бингли).
Гордость эта так же, как и у Элизабет, ведет к предубеждению: он предубежден против семейства Беннет, так как они не ровня ему ни по положению в обществе, ни по уму, ни по образованию, ни по силе характера; и даже против самой Элизабет, ибо она принадлежит к этому семейству.
Натура глубокая и страстная, он не может, однако, долго сопротивляться велениям собственного сердца. Он решается поступить наперекор всем соображениям и, не скрывая своих мыслей, предлагает Элизабет руку. Страсть, овладевшая Дарси вопреки всем его взглядам, такое же заблуждение, как и его предубеждение против семейства Беннет и против самой Элизабет. Недаром Элизабет воспринимает письмо Дарси как тяжкое оскорбление. Затем наступают нелегкие для Дарси дни (тем более нелегкие, что это натура недюжинная), дни осознания собственных заблуждений. В конце романа он освобождается от ложных принципов и от своего предубеждения. Обретая истинную любовь, он обретает и Элизабет.
«Гордость и гордыня» классный час ( класс)
... если ссылаться на религию. Подведем итог моим рассуждениям. Можно сделать вывод, что гордость – это хорошее и даже полезное чувство. Гордые люди обычно ... окружающих, а также всегда признавать свои ошибки. Сочинение 2 Что такое гордость? Какую роль в нашей жизни играет это ... весьма занимательно наблюдать за жизнью слов. Предлагаем нашим читателям вместе с нами рассмотреть историю гордости и гордыни в ...
2.1 Характеры романа «Гордость и предубеждение»
Структура романа точна, гармонична и закончена. Действие связано симметричным повторением основного композиционного хода (Элизабет и Дарси — гордость; Элизабет и Дарси — заблуждение; Элизабет и Дарси — предубеждение; Элизабет и Дарси — осознание ошибки; Элизабет и Дарси — торжество подлинных принципов и чувств).
Вынесенные в заглавие слова — «Гордость и предубеждение» — раскрываются не однолинейно (Дарси — гордость, Элизабет — предубеждение); они в равной степени относятся как к герою, так и к героине.
«Джейн Остин, великолепный психолог и бытописатель, — художник глубоко трезвый и реалистический. Мысль ее проникает в скрытые причины поступков, на которые она указывает без дальних околичностей. Вспомним появление Дарси на балу, внимание к нему всего общества, вызванное не столько его внешностью, сколько известием о десяти тысячах годового дохода. Вспомним всеобщее благоволение к Бингли (Незерфилд Парк, дом в Лондоне, четверка лошадей, пять тысяч годового дохода), увлечение гарнизонными офицерами, отвращение, которое испытывала миссис Беннет к Дарси, пока не поняла, что он претендует на руку ее дочери, ее внезапную восторженность и многое другое. С беспощадной иронией показывает Джейн Остин общество, мысли и чувства которого полностью подчинены материальным соображениям».
Особенный смысл приобретают в этом плане образы леди де Бёр и мистера Коллинза, в которых Джейн Остин изобразила тех, кто с легкой руки Теккерея стали повсюду называться снобами. В этих характерах ясно видны черты сатирического преувеличения и гротеска. Здесь писательница идет вслед за великими романистами XVIII века и, в первую очередь, за Филдингом.
Современники живо реагировали на сатирическую остроту этих образов. Джейн Остин неоднократно упрекали в том, что священники в ее романах предстают в большинстве случаев как себялюбцы и снобы. Друзья ее отца и брата решительно не одобряли такой сатиры, а одна из современниц, как передают биографы, заметила, что «не следует в подобные времена создавать таких священников, как мистер Коллинз или мистер Элтон». Замечание весьма знаменательное: «подобные времена» — это начало века, время революционных потрясений на континенте и в самой Англии. Сатира Остин приобретала на этом фоне особую остроту. Интересно, что имя Коллинз стало нарицательным в английском языке, так же, как имя Домби или Пиквик. Коллинз — это напыщенность, помпезность, низкопоклонство, упоение титулом и положением. Существует даже выражение «Не sent me a Collins» (Он послал мне «коллинза»), где «Collins», по принципу метонимии, означает письма того типа, которые мистер Коллинз был такой мастер писать.
Джейн Остин отказалась от деления героев на злодеев, «голубых» и резонеров, — деления, которого придерживались все ее предшественники. «Смешанные характеры» стали основным ее принципом.
Правда, на первый взгляд может показаться, что Джейн Остин следует теории «гуморов», разработанной еще Беном Джонсоном. Элизабет в таком случае — воплощенное предубеждение, Дарси — гордость, мистер Коллинз — низкопоклонство, леди де Бёр — высокомерие, мистер Беннет — насмешка, Мэри — педантизм, Лидия — кокетство и пр. Такое впечатление, однако, может возникнуть лишь при самом первом, поверхностном чтении. Джейн Остин действительно использует порой метод «гуморов», но только порой и с очень существенными ограничениями. Он применяется лишь к персонажам, которые условно можно было бы назвать комическими (или сатирическими), — мать и младшие сестры Беннет, мистер Коллинз, леди де Бёр. У этих персонажей одно общее свойство — они находятся на периферии действия. Ни миссис Беннет, ни даже леди де Бёр, хоть ее поступки, а еще более намерения, ведут к немаловажным поворотам сюжета, не находятся в центре повествования. Эти второстепенные персонажи выпуклы и ярки, однако в обрисовке их Джейн Остин нарочито «двухмерна». «Двухмерность» эта вызвана, очевидно, тем, что каждый из этих персонажей представляет собой сатиру на определенное явление. Однако и эти характеры не так просты, как кажется на первый взгляд; все они, по меткому выражению Э.М. Форстера, «склонны к объемности» («Она миниатюристка, но миниатюры ее никогда не двухмерны, — пишет Форстер. — Все ее характеры объемны или склонны к объемности»).
Там же, где сатиры нет, меняется и метод изображения. Вглядимся попристальнее в центральные фигуры романа. Разве Дарси — только гордость, а Элизабет — только предубеждение? Разве мистер Беннет — одна лишь насмешка и отрицание? Нет, в Дарси «смешано» множество черт: тут не только снобизм и сословная гордость, но и способность нежно и преданно любить (сестру, а позднее Элизабет), и редкий дар дружбы (пусть с людьми, мало достойными истинной дружбы, — Бингли, милым, пустым, податливым, как воск, в сильных руках Дарси), и знание людей и света, и недюжинный ум, и независимость, и сила характера. Все это «смешано в разных пропорциях»; на протяжении действия мы видим, как пропорции изменяются и как меняется сам характер. «Смесь» и изменение пропорций поражают и в характере Элизабет, и даже — правда, не без оговорок, — в характере мистера Беннета. Можно отметить склонность к «смешанным» характерам у Элизабет Беннет, с которой писательница не раз себя отождествляет. Вот одна из сцен романа — Элизабет беседует с Дарси и Бингли: «Я и не подозревал, — продолжал Бингли, — что вы занимаетесь изучением человеческой природы. Это, должно быть, весьма интересный предмет.
- Да, особенно интересны сложные характеры. У них, по крайней мере, это преимущество.
- Провинция, — сказал Дарси, — дает немного материала для такого изучения.
Слишком ограничен и неизменен круг людей, с которыми здесь можно соприкоснуться.
- Люди, однако, сами меняются так сильно, что то и дело можно подметить что-нибудь новое в каждом человеке».
Припоминая другие романы писательницы, видишь немало «смешанных» героев и героинь; самые удачные из них — Кэтрин Морлэнд и Генри Тилни («Нортенгерское аббатство»), Энн Эллиот и капитан Уэнтворт («Убеждение»).
Романистка любит своих «смешанных» героев. Правда, это не мешает ей ясно видеть их заблуждения и недостатки и слегка иронизировать над ними (а заодно и над собой).
2.2 Лингвостилистические особенности передачи характеров в романе «Гордость и предубеждение»
Итак, Джейн Остин удалось создать «смешанные» характеры и показать различные «пропорции смеси». Она замечает малейшие изменения в этих пропорциях, а значит, и изменения — органические, изнутри — и самих характеров. Джейн Остин любила дядю Тоби и знала «Тома Джонса» до мельчайших подробностей. В двадцать лет она пишет в письме: «Мистер Том Лефрой и его кузен Джордж нанесли мне визит. Последний был на этот раз чрезвычайно любезен, а что касается первого, то я нашла в нем всего один недостаток, но время, как я надеюсь, избавит его от него. Недостаток этот заключается в том, что утренний его сюртук слишком светлого цвета. Он большой поклонник Тома Джонса и потому носит, как я решила, сюртук того же цвета, что и он, при ранении».
Безусловно, Джейн Остин многому научилась у Филдинга. Однако в изображении «смешанных» характеров Джейн Остин идет гораздо дальше своих предшественников. И дело здесь не только в том, что у нее этих персонажей значительно больше или что они даже составляют подавляющее большинство. Важнее другое: «смеси» эти значительно тоньше, переходы гораздо главнее и незаметнее, пропорции подвижнее и живее. Словом, Джейн Остин, как, пожалуй, никому другому из ее современников, удалось проникнуть в ту заповедную область, которую XX век зовет диалектикой души.
Замечательно, что в этом она превзошла не только своих предшественников, но и многих своих последователей (по времени).
Действительно, ни Диккенс, ни Теккерей, ни сестры Бронте, ни Гаскелл, ни Джордж Элиот не создали «смесей», которые выдерживали бы сравнение с характерами Остин. Величие этих романистов проявлялось в других областях.
Лишь на рубеже нового, XX, века принцип «смешанных» характеров получил подлинное развитие. Возможно, в этом и ключ (или, вернее, один из ключей) к пониманию того, почему XX век «открыл» для себя Остин. Джейн Остин современна, как ни один из ее современников.
С XX веком Джейн Остин роднит и другая ее особенность. Это нелюбовь к прямым декларациям, к плоско преподанной морали, к дидактизму, к проповеди. Вирджинии Вульф называет эту особенность Джейн Остин «непроницаемостью». «Непроницаемость» эта, конечно, не означает отсутствия авторской оценки. Такая оценка героев и событий есть. Джейн Остин вовсе не ставит себе цели полностью ее скрыть, она лишь убирает ее с поверхности, прикрывая то внешней бесстрастностью повествования, то иронией. Джейн Остин не поддается поверхностному чтению.
«Тот же эффект «непроницаемости» (употребим этот термин весьма условно) достигается использованием одного из любимых приемов Дж. Остин — несобственно прямой речи. Автор словно смотрит на мир глазами своего героя и передает — просто передает, как бы не привнося в это собственного отношения, — его мысли и чувства. Но в том-то и дело, что все это «как бы» и «словно», все это только кажется на первый, поверхностный взгляд. Вглядитесь пристальнее — тончайший, почти неуловимый разворот фразы, точно выбранное слово, модальность, слегка преувеличенная или преуменьшенная эмоциональность интонации — и за этой «непроницаемостью» встает ироническое лицо автора».
В конце IV главы первой книги: Джейн Остин излагает впечатления Дарси и Бингли о меритонском обществе и бале. Писательницу «не схватишь за руку» — она как будто просто передает мысли двух своих героев, но в то же время ее отношение ясно чувствуется, хоть оно и не прямо выражено.
В более поздних романах Джейн Остин пошла дальше — там она уже не только передает речи героев, но и воссоздает целые картины и сцены не в своем, авторском, а в их восприятии, хоть этот подтекст неизменно присутствует. Исследователи заметили, что «Эмма» почти полностью написана этим приемом. Принято считать, что наследником Джейн Остин в этом плане стал, спустя более чем полстолетие, Генри Джеймс. Цитируют по этому поводу рассказ Киплинга «Джейнисты», посвященный офицерам одного полка, поклонникам творчества Остин, которых имя писательницы, словно некий тайный пароль, связывало в одно единое братство. Рассказ ведется от лица официанта кокни, который, подвыпив, заявляет собравшимся офицерам: «Нет уж, простите, господа хорошие, но тут я кое-что знаю, я можно даже сказать, достаточно проинформирован по этому вопросу. У нее-таки есть один законный отпрыск, сынок, — да-с. И зовут его — Генри Джеймс!».
Джейн Остин, как выяснили ее биографы, работала с календарем и справочником; в тех случаях, когда в ее романах появляются морские офицеры («Нортенгерское аббатство», «Убеждение»), она советовалась с братьями. Однако при всей приверженности к точному факту и знанию Джейн Остин прекрасно понимала важность отбора наиболее характерных явлений. Она далека от позитивистов, пытающихся позже, в середине XIX века, объявить ее своей единомышленницей. Она решительно восстает против простого копирования действительности. Вот что пишет она по этому поводу Энн Остин: «Я вычеркнула эпизод, где сэр Томас отправляется с друзьями в конюшню в тот самый день, когда сломал себе руку. Несмотря на то, что мне известно, что твой папенька именно так и поступил сразу же после того, как ему вправили руку, все же, пожалуй, это так непривычно, что может показаться неестественным в романе…».
Стиль Остин необычайно сдержан и лаконичен. Она избегает излишних описаний и сцен, ненужных деталей и характеров, строго подчиняя все элементы повествования основному его развитию. В одном из писем к Энн Джейн Остин критикует романы, в которых «вводятся обстоятельства, имеющие видимое значение, которые, однако, ни к чему не ведут». В романах самой Остин таких обстоятельств не было; в них все нужно для дальнейшего развития действия или характеров.
В романах Джейн Остин почти нет описаний внешности героев, их туалетов, убранства их жилищ; почти отсутствует пейзаж. Она представляет в этом смысле разительный контраст с большинством своих современников. Исключение делается лишь для того, что строго необходимо для характеристики, развития действия или для комического эффекта. Больше всего боявшаяся красивости, Джейн Остин избегает «поэтических» эпитетов; в тех же случаях, когда она их употребляет, они всегда подчеркнуто «смысловые», сдержанные, рациональные. Про мужчин она говорит — handsome, of good manners; про женщин — pretty, beautiful, fine. Цвет глаз на протяжении всего романа «Гордость и предубеждение» она упоминает два раза и то либо в прямой речи, либо иронически; туалеты не описывает вовсе. А ведь роман писался, когда самой Джейн едва исполнился 21 год! В сохранившихся письмах мы находим восторженные описания и шляпок, и платьев, и шарфов — Джейн вовсе не была «синим чулком».
В воображении Джейн Остин видела своих героев до малейших подробностей. Об этом свидетельствует одно из ее писем сестре Кассандре, где она рассказывает о посещении картинной галереи в Лондоне. Писательница ищет там своих героинь и, наконец, находит портрет, совпадающий с тем образом Джейн Беннет, впоследствии миссис Бингли, который она создала в своем воображении. «Это сама миссис Бингли, до малейших подробностей, рост, общее прелестнее выражение, — ничего более похожего я не видела! Она одета в белое платье с зеленой отделкой, и это убеждает меня в том, что я всегда подозревала: зеленый — ее любимый цвет. Думаю, что миссис Дарси (т.е. Элизабет Беннет) будет в желтом». В том же письме она сообщает, что побывала на выставке Дж. Рейнолдса. Однако и там портрета Элизабет не оказалось. «Мне остается только подумать, что мистер Дарси настолько ценит любое ее изображение, что не захотел выставлять его на обозрение публики. Я полагаю, что у нас тоже было бы подобное чувство — смесь любви, гордости и сдержанности». Это утверждает нас в мысли о том, что Джейн Остин не описывает внешности своих героев не потому, что сама их не видит; сдержанность ее обусловлена художественной манерой романистки, стремящейся к предельной экономии используемых средств. Внимание Джейн Остин сосредоточено на внутреннем, скрытом, определяющем характер, а не на внешних деталях портрета, одежды. От этого герои ее романов нисколько не проигрывают.
В тех редких случаях, когда Джейн Остин дает хоть сколько-нибудь развернутый портрет, она преследует обычно юмористические цели. Таково описание внешности толстушки миссис Масгров («Убеждение»).
Пейзажа в романах Джейн Остин также почти нет. Несколько строк описания Розингса и Пемберли («Гордость и предубеждение»), полстранички о Лайме и описание лунной ночи в две строчки («Убеждение»).
Интересно, что в обоих случаях описывается не столько сам пейзаж, сколько производимое им впечатление. Описания Розингса и особенно Пемберли даются, очевидно, потому, что они чрезвычайно важны для характеристики состояния Элизабет. В описании лунной ночи слово «луна» отсутствует, зато говорится о «безоблачном небе» и «глубоких тенях».
Язык Джейн Остин соответствует всей рационалистической манере ее письма. Он ясен и точен, чрезвычайно тонко оттенены отдельные значения слова. Вместе с тем он прост. Джейн Остин избегает сложных и запутанных конструкций, построение ее фразы лаконично, изящно и недвусмысленно; она очень сдержанна в употреблении всяческих стилистических фигур; не выносит литературных штампов и многозначительностей. В письме к Энн она замечает: «Мне хотелось бы, чтобы ты не разрешала ему (одному из героев романа Энн Остин. Роман этот, кстати, так и не был закончен. Уже после смерти Джейн Остин Энн сожгла его) погружаться в «вихрь наслаждений». Я против наслаждений ничего не имею, но не выношу этого выражения. Это такой пошлый писательский жаргон, и он настолько стар, что, думаю, еще Адам нашел его в первом романе, который взял в руки».
Исследователи отмечают влияние С. Джонсона на строение ее фраз. Замечено было также, что в тех случаях, когда ей представляется выбор между словом с англосаксонским и с латинским корнем, Джейн Остин отдает предпочтение последнему. Это придает ее прозе оттенок рационализма и некоторой формальной сдержанности.
Сжатость и емкость давались писательнице нелегко. Она подолгу редактировала свои романы, добиваясь лаконичной выразительности. «Я резала и кромсала вовсю», — пишет она в одном из писем. Принцип этот хорошо выражен в ее письме к Энн: «Мои исправления были так же несущественны, как и раньше; кое-где, как мне казалось, можно передать смысл меньшим количеством слов». Писательница не без горечи повторяет слова Вальтера Скотта, сравнившего ее роман с миниатюрами на слоновой кости. «Не более двух дюймов в ширину, — добавляет она, — и я пишу на них такой тонкой кистью, что, как ни огромен этот труд, он дает мало эффекта». Она грустно замечает, что читатель был бы «точно так же удовлетворен, будь узор менее тонок и закончен». Впрочем, она хорошо понимала, что «художник ничего не может делать неряшливо».
Произведения Джейн Остин отмечены тончайшей и всепроникающей иронией. Она окрашивает все события, все характеристики, все размышления в совершенно особые тона; она разлита повсюду — но неуловима; ее остро чувствуешь — но она не поддается анализу. Можно, конечно, привести примеры различных комических приемов. Джейн Остин любит прием, который англичане называют «understatement», — то есть, она говорит немного меньше того, что думает, — или, напротив, «overstatement», — то есть, она говорит немного больше того, что думает: примеров тому и другому можно было бы найти множество. Она постоянно употребляет еще один прием, который англичане называют «bathos», неожиданно и резко снижая весь тон (или значение) сказанного. Вспомним мистера Беннета, винящего себя в позоре своей младшей дочери, убедившей с Уикхемом. Он говорит Элизабет, пытающейся утешить его: «Нет, Лиззи, дай мне хоть раз в жизни почувствовать всю глубину своей вины. Не бойся, это меня не сломит. Все это быстро выветрится у меня из головы».
Сама Остин не без иронии писала о «Гордости и предубеждении»: «Роман этот слишком легковесен, слишком блестит и сверкает; ему не хватает рельефности: растянуть бы его кое-где с помощью длинной главы, исполненной здравого смысла (да только где его взять!), а не то с помощью серьезной и тяжелой бессмыслицы, никак не связанной с действием, — вставить рассуждение о литературе, критику Вальтера Скотта, историю Буонапарте или еще что-нибудь, что дало бы контраст, после чего читатель с удвоенным восторгом вернулся бы к игривости и эпиграмматичности первоначального стиля».
Спор о «литературности» произведений Джейн Остин можно было бы характеризовать как спор между реалистами и романтиками, понимая под этими терминами не столько литературные школы, сколько более общее восприятие жизни, особенности темперамента и самовыражения. Положение осложняется еще и тем, что Джейн Остин обладала редким даром иронии, в то время как романтикам типа Бронте эта область человеческого духа заповедана. Джейн Остин была мастером особой темы и окружения, манера ее была сжатой и лаконичной, — далеко не всем удавалось увидеть за этой спецификой темы и формы более широкие обобщения. Изысканный рационализм и глубокая, но сдержанная лиричность, — это своеобразное сочетание было чуждо пафосу романтиков.
Ирония заключалась в том, что Джейн Остин жила и писала именно в те годы, когда романтические волны захлестнули не только Англию, но и всю Европу. Еще при жизни она, по странному парадоксу авторских судеб, была осуждена на безвестность. Позже умами читающей публики завладели критические реалисты. Прошло столетие со дня смерти писательницы, и вот в канун первой мировой войны Англия вдруг «открыла» Джейн Остин. Начиная с 30-х годов, ее популярность необычайно растет, а за последние десятилетия творчество ее получает, наконец, широчайшее признание. Романы Остин выдерживают все новые и новые издания; их ставят в театре, экранизируют (интересно, что сценарий «Гордости и предубеждения» был написан Олдосом Хаксли).
Выходят многочисленные исследования, биографии, комментарии. В Англии создаются Музей и Общество Джейн Остин. Публикуются многочисленные переводы на французский, немецкий, испанский, венгерский, итальянский языки, наконец, восполняется, правда, только отчасти, досадный пробел, существовавший до сих пор в русской переводной литературе.
Ричард Олдингтон задает вопрос, который волнует всех, кто задумывается о популярности Джейн Остин в XX веке. Почему ее романы живут? Почему, несмотря на то, что манеры и эпоха, породившие их, давно ушли в прошлое, они продолжают трогать и волновать читателей? Ответ на этот вопрос Олдингтон видит в том, что Джейн Остин была большим художником, обладавшим умением «жить жизнью своих героев и передавать это чувство читателям». Он добавляет: «Диккенс владел этим даром, но погрешности вкуса, предрасположенность к мелодраме, сентиментальности и карикатуре часто ослабляли его. Дар этот у Джейн Остин был, возможно, более скромным и сдержанным, но зато вкус ее был безупречен, и она никогда ему не изменяла».
К сказанному Олдингтоном хотелось бы добавить всего несколько слов. Джейн Остин принадлежит к тем редким художникам, которые появляются задолго до того времени, когда их достижения могут быть должным образом оценены. Не случайно то, что она не нашла подлинного понимания ни у своих современников, ни в XIX веке. Лишь в XX веке, когда жанр романа пережил значительные изменения, творчество ее получило, наконец, признание. Это связано, в первую очередь, с предельной, по тем временам, объективизацией повествования, со стремлением отказаться от прямого поучения, заставив героев жить собственной, независимой от автора, жизнью. Не случайно также и то, что «наследники» у Джейн Остин появились лишь на рубеже XX века. Выше говорилось уже о Генри Джеймсе, сознательно проводившем принцип «непроницаемости» через все свое творчество. Э.М. Форстер, так же как Остин, блестяще владеет даром иронической «инсинуации». Из мелких событий обыденной жизни он воссоздает удивительно емкие и значимые картины эпохи («Путешествие в Индию», «Хауардс Энд»).
Айви Комптон-Бернетт сделал остиновский диалог сердцевиной своего повествования, сведя до минимума авторский текст. Можно было бы назвать еще нескольких «наследников». Впрочем, употреблять этот термин следует с осторожностью; лучше говорить, по-видимому, о чертах сходства между Джейн Остин и этими писателями, которых отделяет от нее столетие.
И, наконец, причина вечной молодости Остин — в ее тонкой иронии и веселом смехе. Непреложные истины, внешне с почтением принимаемые ею, подвергаются ироническому осмеянию; смех ее не только веселит, но и будит мысль и подтачивает самые основы ложных общественных принципов. В этом непреходящее значение иронии Остин, ее гуманность и этическая ценность.
1. Амосова Н.Н. Английская контекстология. — Л., 1968. — 221 с.
2. Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка. — Л.: Просвещение, 1973. — 346 с.
3. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» как филологическая проблема // Вопросы языкознания. — 1977. — №6. — С. 35 — 60.
4. Бенвенист Э. Общая лингвистика. — М., 1974. — 519 с.
5. Вейхман Г.А. Формализация компонентов семантической структуры текста // Семантика целого текста. — М., 1987. — С. 23 — 34.
6. Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. — М., 1963. — 392 с.
7. Гальперин И.Р. О принципах семантического анализа стилистически маркированных отрезков текста // Принципы и методы семантических исследований. — М., 1976. — С. 56 — 192.
8. Гальперин И.Р. Ретроспекция и проспекция в тексте // Филологические науки. — 1990. — №5. — С. 12 — 48.
9. Гюббенет И.В. К проблеме понимания литературно-художественного текста (на английском материале).
— М.: Изд-во Моск. ун-та, 1981. — 110 с.
