Начиная с 90-х годов выходят несколько работ по поэтике М. Зощенко. Это такие работы как А. К. Жолковский «Поэтика недоверия», и А. Старков «Михаил Зощенко». М. Зощенко рассматривается уже не как «советский сатирик». Но до сих пор мало работ, посвященных предметно-вещному миру в рассказах Зощенко. Малоизученность творчества М. Зощенко в предметно вещном мире определяет актуальность работы.
Цель: исследовать предметно — вещный мир в рассказах М. Зощенко 20-х годов.
Цель определяет задачи:
1. Сформулировать понятие предметно-вещный мир и обозначить его составляющие.
2.Выявить специфику реализации предметно-вещного мира в рассказах М. Зощенко 20-х годов.
Объект исследования — рассказы Михаила Зощенко 20-х годов.
Предмет исследования — предметно-вещный мир в рассказах М. Зощенко 20-х годов.
Теоретико-методологической основой послужили положения теоретических и историко-культурных работ А. К. Жолковского, М. О. Чудаковой, А. Старкова и др.
Методология. Исследование опирается на биографический, мифопоэтический подход, структурно-семантический, используются элементы анализа.
Практическая ценность работы заключается в возможности использования ее положений и выводов в дальнейшем исследовании русской литературы и культуры 20-х годов. Опыт анализа творчества М. Зощенко может быть использован в вузовских курсах по истории русской литературы ХХ века, в спецсеминарах и спецкурсах по анализу текста, вузовском и школьном преподавании.
Структура работы: состоит из введения, 2 глав, заключения и списка литературы. Апробация данной работы была проведена на «Дне Науки АлтГПА»-2010.
Глава 1. Предметно-вещшый мир рассказов М. Зощенко в литературном контексте
Сатирик и юморист Михаил Михайлович Зощенко (1894-1958) вошел в литературу в начале 20-х годов, в эпоху сложную и драматическую, полную социальных перемен и нововведений. Уже первые произведения молодого писателя свидетельствовали о том, что сатирический цех пополнился мастером ни на кого не похожим, с особым взглядом на мир, систему общественных и человеческих отношений, культуру и мораль и, наконец, со своим особым зощенковским языком, разительно отличавшимся от языка всех до него и после него работавших в жанре сатиры писателей.
Название работы: «Моя мама — пионерская вожатая» Номинация: ...
... в конкурсе «Пишем историю семьи «Красный галстук в моей семье!». Итак, мама родилась в 1964 году. Ходила в советскую школу, хорошо училась, была октябрёнком, потом вступила в ряды Всесоюзной пионерской ... на практику в летние пионерские лагеря, носила красный галстук и воспитывала подрастающее поколение. В её памяти остались эти чудесные годы! Наш разговор о маминой юности с красным галстуком на ...
В настоящее время материала, рассказывающего о вещном мире М. Зощенко, практически нет. Практически все зощенковеды обращают свое внимание на лексику и стилистику рассказов М. Зощенко.
Интересно то, что сам Зощенко говорил, что первые работы свои он сделал, подражая А. П. Чехову. Ориентация на А. П. Чехова ощутима в некоторых поздних рассказах 1922-1925г. Зощенко легко и естественно воспроизводит тот «хороший» классический стиль, который импонирует ему, по-видимому, энергичной сменою фраз, коротких и просто построенных, своем языке: » Я пишу очень сжато. Фраза у меня короткая. Доступная бедным. Может быть, поэтому у меня много читателей «. Сжатое письмо, короткая фраза — вот, оказывается, в чём секрет небывалого успеха его литературы. «Герои и рассказчики Зощенко уже в начале 20-х годов охотно прибегают к новообразующей речи и понимают даже те ее слова, которые им совершенно не понятны» [Чудакова, 1979:31]. Зощенко с тщанием изучает окружающую среду и на ее реальной речевой жизни возводит художественную работу. «Обращение Зощенко к Чехову скорее всего восходит к релевантному для них топосу «покоя» «порядка» позволяет задаться более серьезными корпоративными целями».
Некоторые самые общие сходства между двумя классиками русской новеллы бросаются в глаза. Это: юмор, жанр «несолидно»-короткого газетно-журнального рассказа, ранний читательский успех вопреки сомнениям критиков, постепенное движение к более крупной и серьезной «форме», изображение и осмеяние повседневной мелочной «пошлости» у Чехова, «мещанства» у Зощенко, работа с бытовыми и литературными штампами, знаменитый полуграмотный сказ у Зощенко. Многочисленны также сходства на уровне конкретных сюжетов и мотивов: сюжет рассказа «Аристократка» не нов. Есть он еще в «Записных книжках»: «Гимназист угощает даму обедом в ресторане. Денег у него 1р. 20к. Счет 4р. 30к. Денег нет. Он заплакал. Содержатель выдрал за уши» [Жолковский, 2007:176].
Зощенко любил соотносить себя с Н. В. Гоголем. Это было единственное сравнение, на которое он не обижался. Он разрабатывал многие типично гоголевские сюжеты, в частности, мотив «шинели» украденной у маленького человека. Если внимательно вслушиваться в его смех, нетрудно уловить, что беззаботно-шутливые нотки являются, только лишь фоном для нот боли и горечи. За внешней непритязательностью того или иного рассказа, который на первый, поверхностный взгляд мог показаться и мелким по теме и пустяковым по мысли, за всеми его шуточками, остротами и курьезами, призванными, казалось бы, только повеселить «уважаемых граждан», у него всегда таилась взрывчатой силы остронасущная, живая проблема дня. Своими рассказами Зощенко как бы призывал не бороться с людьми — носителями обывательских черт, а помогать им от этих обывательских черт избавляться. И еще — насколько возможно — облегчить их заботы по устройству сносного быта, для чего строго спрашивать с тех, чье равнодушие, чванство и злоупотребление властью подрывают и без того еще не окрепшую веру людей в грядущую новую жизнь. Как и Гоголю, Зощенко сопутствовала сформированная «социально» настроенной критикой репутация бытописателя, отражающая реальность во всей неприглядности и возводящая его в жерл творения силой комического таланта.
По литературе «Традиции святочного рассказа в произведении ...
... тем, образов и мотивов, возникшего на почве реальных исторических событий, преданий о далеком прошлом и фантастических происшествий. Вероятно, жанр святочного рассказа появился в творчестве Н. Полевого под влиянием святочных рассказов ... рассказы существовали только в устной традиции. Позже календарные рассказы стали попадать в работы ... отражена в перечне целей литературного образования, обозначенных в ...
Ходасевич сделал статистику краж, пьянок, драк и мордобоев фигурирующих в зощенковских рассказах. Таким образом пролив свет на советскую реальность. Ведь после премьеры гоголевского «Ревизора», выходящий из театра царь сказал: «Вот спектакль!!! А царю-то больше всех досталось!». Но зощенковские герои, как и гоголевские «не портреты с ничтожных людей». И техника их изготовления, как мы видели в общем, та же, что и у Гоголя: «преследование собственной дряни в разжалованном виде дряни чужой — мещанской, непманской, советской» [Жолковский, 2007:17]. Проблема состоит в том, чтобы увидеть смеховой мир Зощенко как систематическую проекцию «душевного города» его автора. А. Ремизов сказал: « Берегите Зощенко. Это наш современный Гоголь».
Связь же с Ф. М. Достоевским по сей день остается необъявленной и только литературной. На внутренней соотнесенности с ранним Достоевским будут построены позже и «Сентиментальные повести». Наиболее очевидна при этом связь с «Двойником» Достоевского. Самой «гоголевской» из всех повестей Достоевского. В рассказе «Любовь» воспроизводится частично фабульная ситуация «Двойника». Так же внутренние монологи героя построены цуликом по Достоевскому.
Прозу же Ильфа и Петрова, которую по традиции помещают от прозы Зощенко, резко отличает от последней именно ориентация на авторитетное авторское слово, построенное на фундаменте разнообразных стилей.
Хотелось бы обозначить черты стиля Зощенко:
Краткость
Предварение собственно повествования «философскими рассуждениями»
Глуповатость рассказчика
Причастность перволичного рассказчика
Наивно-бесконфликтная развязка сюжета.
В противоположность А. Ремизову, Зощенко, однако, не ищет опоры в какой-либо языковой традиции. Тем более не обращается он к старорусским устным и письменным языковым формам. Начиная с 1922 года, Зощенко обращается только к самым новым речевым явлениям, жизнеспособность которых еще не прояснилась. Это оказывала влияние на реальную жизнь языка.
Очень интересна форма повествования в рассказах. Б. Эйхенбаум и В. Виноградов дали ей определение «сказа». Согласно словарю ЛЭС:
«Сказ, в современной фольклористике термин, обозначающий жанры устной прозы, повествующей о современности или недавнем прошлом. Не содержит фантастического, сказочного элемента» [ЛЭС, 1987:750] . Речь рассказчика (реального или подразумеваемого) выходит за пределы письменно-литературной нормы данного времени и может быть ориентирована на просторечие, диалект, профессиональную речь или представлять сложную комбинацию их с литературной нормой . Произведение может состоять из сказа или сопровождаться авторским введением, послесловием, перебивами. От стилизации сказ отличается использованием внелитературных жанровых и речевых форм». Самая общая установка на рассказывание , которая позволяет автору строить «живое» повествование , иногда столь же далекое от устной речи, как и от письменной традиции. Это лишь позволяет достигнуть желаемой трансформации узаконенных форм повествования, ведущегося от автора. Сказ «без рассказчика, характерен для большинства ранних рассказов Зощенко. Внутри этого сказа появляются «островки» сказа иного типа- с рассказчиком, выступающим вперед, стремящимся не рассказать о ситуации, а воссоздать ее, инсценировать, разыграть ее перед читателем. Писателю понадобился рассказчик «не умеющий» рассказывать. Этот рассказчик то забегает вперед, то затягивает рассказ многословными, нередко беспомощными объяснениями. Следовательно, такой речи присущ спутанный синтаксис, повторяющиеся словечки и рассуждения. Рассказчик обычно словоохотлив. Но уже к середине двадцатых годов функция зощенковского сказа заметно усложняется. Сказ все более превращается в средство характеристики рассказчика. Происходит отделение героя-рассказчика от автора-писателя. У Зощенко появляется «соавтор». Возникает возможность двойной оценки событий. Описания мира вещей, глазами героя-рассказчика. Отношения к изображению рассказчика-повествователя и стоящего за его спиной автора постепенно скрещиваются, чем и достигается возможность иронической оценки событий. Человек недалекий, но твердо убежденный в своем праве безапелляционно высказываться обо всем, что оказывается в его поле зрения. Герои Зощенко то и дело попадают впросак. Впрочем и косность, и дремучесть его сознания, и смехотворность поступков предстают скорее как беда, нежели как вина. Ибо Зощенко иронизирует не над человеком как таковым, но над отдельными его еще не изжитыми приметами обывательского поведения.
По произведению : Над кем смеется Зощенко (по рассказам «Галоша», ...
... гоголевский «смех сквозь слезы», который присущ большинству коротких рассказов Зощенко» и особенно его, как он сам их называл, сентиментальным ... ни на кого не похожий, с особым взглядом на мир, систему общественных и челове ческих отношений, культуру, мораль ... Писатель получал большое число писем от своих многочисленных почитателей. Чем же можно объяснить этот феномен? Сложно ответить однозначным ...
Почти все исследователи рассматривают стиль рассказов Зощенко. Исключение может составить А. К. Жолковский. В своей работе «Поэтика недоверия» он подробно останавливается на некоторых деталях вещного мира. Следует ввести понятие вещного мира. Говоря о вещи в литературном произведении, мы обращаемся ко всей совокупности создаваемых человеком предметов, входящих в мир произведения. Это может быть костюм персонажа, интерьер его дома, личные предметы и многое другое, что составляет привычную сферу культурного быта.
Если в самом начале своего литературного пути Зощенко отдал, подобно В. Волкову, М. Козыреву, Г. Никифорову, В. Катаеву, многим другим писателям-сатирикам известную долю увлечения комизмом случайного, лежащего на поверхности жизни, то уже к середине двадцатых годов с уверенностью можно было сказать, что он идет своим собственным путем. По существу, герой большинства рассказов Зощенко- это средний человек, окруженный деталями, хоть и не явно выраженного быта.
Чудакова М. О. говорит о связи Ю. Олеши с Зощенко. Но эта связь скорее принижает достоинства прозы Зощенко чем возвышает. В частности, она говорит, что «вряд ли мы найдем у Зощенко хотя бы одно удачное сравнение. Художественные задачи, которые ставят перед собой В. Катаев, Ю. Олеша, Ильф и Петров, Паустовский, вообще не свойственны его прозе. Поражает, например, последовательное отсутствие пейзажа (а в «Сентиментальных повестях» пейзаж преследует, как правило, цели пародийные).
Интересный рассказ зощенко
... стихи, а в 1907 году он написал свой первый рассказ «Пальто». 11.Издаваться же Зощенко стал уже после революции, начиная с 1921 года. ... литературой. 8.При сдаче экзамена на аттестат зрелости за свое сочинение он получил единицу, хотя к тому моменту мальчик уже ... рассказы были разобраны на цитаты, и по всему Дому Искусств только и слышно было о «нарушении беспорядков», «перетыках», «любезных штанах» ...
Нельзя представить в его рассказах фразу, такого, скажем, рода «Вода в пруду почернела» (М. Булгаков).
У него некому заметить, как спускаются на город сумерки. Все заняты, все целиком погружены в улаживание житейских неурядиц, наступающих на героев сплошной цепью.
Так же она дает очень интересную заметку насчет вещного мира в рассказах Зощенко: «Бытописи в привычном смысле слова в прозе Зощенко тоже нет. Владение изобразительной деталью, к тому времени достигшее у многих писателей, как мы видели, уровня настоящей виртуозности, этому писателю как бы вовсе не знакомо. Нет красок, нет ни формы, ни цвета предметов. Те шайки, примусы, «ежики», шкафы, кастрюли, которые обступают героев Зощенко и почти физически ощутимо наползают на его читателя, скорее только названы, чем описаны. Жирным угольным контуром обведены они, и контур этот не заполнен. Зощенко не выдергивает, как Олеша, вещь из привычного обихода, чтобы рассмотреть ее заново (вспомним «вазу-фламинго») Напротив, вещам у него придана заведомая, пугающая читателя знакомость. Все эти предметы «коммунального быта только упомянуты скороговоркой, вскользь, как нечто само собой разумеющееся, то, без чего нельзя существовать. В его прозе вещи не только ни на сантиметр не сдвинуты с привычных мест — его герой-рассказчик помыслить не может, что где-то (или когда-то) необходимые человеку для жизни предметы могут существовать в другом наборе» [Чудакова, 1972:40]. Вряд ли можно согласиться с этим утверждением. Обилие вещей в рассказах Зощенко — это не просто примета времени. Создавая основной «свод» сатирических рассказов в 20-х гг., Зощенко, несомненно, зафиксировал формирование нового советского быта, появление новых вещей. Но мир вещей Зощенко функционирует как система культурных символов и как таковой нуждается в интерпретации. Рассматривая в нашей курсовой работе вещный мир рассказов Зощенко, мы опираемся на понимание его как «совокупности предметов, созданных человеком. Мир вещей стал служить воссозданию социально-исторического колорита изображаемой жизни. Для большинства писателей характерно обстоятельное изображение современного, близкого им быта. Описание вещного мира характеризует уклад жизни персонажей. Характеристики вещного мира, обычно вспомогательные, в ряде произведений выдвинуты на первый план и становится доминирующим художественным средством. Мир вещей помогает писателю проникнуть в глубину сознания героя.
Зощенко не занимается подробным описанием быта и вещей, но изображение предметно-вещного мира помогает показать эпоху и внутренний мир персонажей.
зощенко предмет вещь рассказ
Глава 2. Предметно-вещный мир в рассказах М. Зощенко 20-х годов
Материалами для нашего исследования рассказы М. Зощенко периода 1920-х годов. Конкретно остановимся на пятнадцати рассказах. Это рассказы « На живца» 1923 г., «Исповедь» 1923 г., «Беда» 1923 г., «Богатая жизнь» 1923 г., «Жертва революции» 1923 г., «Аристократка» 1923 г., «Стакан» 1923 г., «Собачий нюх» 1923 г., «Любовь» 1923 г., «Жених» 1923 г., «Брак по расчету» 1924 г., «Баня» 1924 г., «Нервные люди» 1924 г., «Кризис» 1925 г., «Лимонад» 1925 г..
Психологизм в детской художественной литературе 20-30-х гг. (на ...
... произведений для детей М.М. Зощенко и Р.И. Фрайермана с точки зрения психологизма ... современным подросткам. Это составляет актуальность практической части исследования, так как в данной работе впервые предпринимается попытка научного осмысления влияния произведений для детей, ... психологизма произведений детской литературы на примере рассказов М.М. Зощенко («Лёля и Минька», «Самое главное», «Рассказы ...
Исходя из того, что вещи имеют разный характер и разные свойства в предметном мире, мы предлагаем классифицировать их по категориям:
костюмы;
кулинарный ряд;
предметы бытового обихода;
деньги
.1 Костюм
Достаточно частотными деталями костюма являются штаны. Упоминание о них встречается в четырех из пятнадцати рассказах. Далее по два раза упоминается шуба, пальто, портянки, платок, пиджак и сапоги. Единожды затрагиваются такие детали костюма как галстук, жилет, шляпка, мужская кепочка, чулочки фильдекосовые, золотой зуб и калоши. Каждая из этих деталей имеет свое значение в тексте.
Начнем с наиболее повторяющейся детали костюма — это штаны. Штаны — одежда, покрывающая нижнюю часть туловища и каждую ногу в отдельности [Ушаков, 2008:51]. Жолковский отмечает, что у Зощенко было много фобий и страхов. Одним из распространенных страх был страх перед женщинами. В частности, страх быть осмеянным перед ними в своих романтических чувствах. В рассказе «Богатая жизнь» герой после получения пяти тысяч рублей по займу в первую очередь из одежды собирается приобрести штаны. Новые штаны символизируют новую жизнь. В конечном итоге новые штаны из светло- коричневого костюма висят на герое мешком, показывая непричастность главного героя к новой жизни, то, что старые штаны шли ему куда лучше новых. Следующий рассказ, где упоминалась эта деталь гардероба — это «Собачий нюх». Собака- ищейка подходит к гражданину и теребит его за штаны и он признается, что «подчистил» год в трудовой книжке. Прикосновение к штанам вызывает у гражданина желание сказать всю правду. В рассказе «Жених» у главного героя умерла жена и он «надев новые штаны» уезжает свататься к новой жене. Предполагается, что эта деталь гардероба лежала в сундуке и одевалась по большим праздникам. Мысли о сватовстве ассоциируются с обязательным преображением. Одним из символов такового и являются штаны. В рассказе «Баня» они уже являются доказательством подмены. Герой приходит мыться в общественную баню. По выходе из нее он обнаруживает, что «все мое, штаны не мои. На моих тут дырка была, а на этих эвон где» [Зощенко, 1993:48]. Герой пытается обличить этим банщика, на что получает грубый словесный отпор. «Надеваю эти штаны»- герой так и не примирился с мыслью, что это не его деталь гардероба. Но поделать с этим ничего не может. В рассказах Зощенко часто фигурирует тема отъема вещей. Она связана, как уже было сказано со страхами и фобиями самого Зощенко. В рассказе «Баня» мы можем проследить также и эту тему.
Следующим по упоминанию является шуба. Шуба — зимняя верхняя одежда на меху или вате. Состоятельная часть российского населения, проживающая в столицах, предпочитала носить шубы исключительно «на выход», когда надо было показать свой статус. И шились они до сих пор мехом внутрь. При этом молодежь носила шубы на котике, а люди постарше предпочитали хорька, енота или лису. Воротники и лацканы по-прежнему делали из другого меха — каракуля, бобра, соболя, а застежки были круглыми или из палочек, обшитых шнурком. В рассказе «Собачий нюх» вокруг шубы закручивается весь сюжет. У купца Еремея Бабкина «сперли» енотовую шубу. Купец пригласил «сыщика», который пришел с собакой. Собака разоблачила много народа, но самым главным стало то, что купец признался, что шубу «зажилил» у своего брата. Шуба является символом чужого богатства, с которым не хочет расставаться купец, и которое, в конечном счете, придется отдать.
Маленький человек в рассказах Зощенко
... рассказов Зощенко, в которых изображение грубости, крайнего неуважения к человеку, душевной черствости доведено до предела. Человек, ... чувствует тот самый маленький человек, в данном случае шофер Егоров? Что происходит в его душе? ... Вы читали сочинение по Зощенко: для урока литературы разных классов школы. Текст сочинения можно ... кто из нее кушает. Когда же герой окончательно поправляется, ему никак не ...
В рассказе «Любовь» шуба также является важной вещью. После вечеринки Вася Чесноков провожает Машеньку до дома. Надевает шубу и они выходят на улицу, где встречают грабителя, который снимает эту шубу с Васи. Причем Васю оскорбляет факт того, что только с него снимают шубу, а даму не трогают. И по манере поведения и по этой детали (шуба) мы можем говорить о статусе Васи Чеснокова. Потребность быть одетым в шубу перекрывает у него желание помочь и защитить даму. Речь идет о грабеже, трусости, подлости. «Отнятие шубы порождает букет мотивов, страхов Зощенко: «ипохондрический страх заболевания», «боязнь удара», «подрыв романтической переоценки любви», «ужас раздевания» [Жолковский, 2007:21]. Мы можем увидеть мотив гоголевской «шинели». Мотив отъема у слабого человека жизненно нужной ему вещи.
Еще одна деталь, упоминаемая дважды — это пальто. Пальто — это верхняя одежда обычно ниже колен. Различались: мужское, женское, зимнее, летнее, демисезонное. Различного рода платье и пальто, имеющие длину ниже колена, известны достаточно давно, и обычно использовались как официальная одежда, демонстрируя социальный статус его обладателя. Пальто часто шили из набивных тканей, плюша или бархата с рисунком, фетра и парчи. Зимние пальто делали из толстой английской шерсти, гладкой или в клетку, отделывали длинноворсовым мехом по воротнику и подолу. Длинные меховые шарфы, муфты и маленькие шапочки, украшенные перьями, дополняли зимний туалет. Все пальто шили на подкладке из шелка или сатина, а если подкладки не было, швы обрабатывались тесьмой. Застегивали пальто на крупные пуговицы, петли делали из витого шнура. В 20-30 годах сохранились свободными формы пальто предыдущего десятилетия. Кроме длинных носили и полупальто.
Рассмотрим снова рассказ «Любовь». Машенька одета в пальто. Оно меньше всего интересует напавшего на них грабителя, ввиду того, что рядом с Машенькой была более дорогая деталь гардероба — это шуба. Причем можно заметить, что в этом рассказе происходит подмена одного образа другим. Вначале рассказа говорится, что Вася надел шубу, а грабитель приказывает снять ему уже пальто. В рассказе «Баня» главному герою из-за утерянного номерка не хотели выдавать пальто. Выдали его по приметам, которые назвал герой: «Один, говорю, карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, — то, говорю, верхняя есть, нижних же не предвидится» [Зощенко, 1993:48]. Банщик выдал герою то, что и нормальным пальто назвать-то трудно. Но видно, что и это пальто нужно герою. Иначе он бы просто махнул рукой и купил бы новое. Это значит, что новое пальто ему не по карману, значит социальный статус героя невысок.
Проблема циклизации в детской художественной литературе (на материале ...
... к ним, заключения, списка литературы. Фрагмент работы для ознакомления 2.1 Авторская концепция личности как основа циклов рассказов для детей писателя Творчество Михаила Зощенко ... иначе отражались в его произведениях. После Февральской революции Зощенко служил в Петрограде в ... «зощенковский герой». Наконец, Зощенко создал свой, совершенно неповторимый художественный стиль. Михаил Зощенко больше известен ...
Дважды в тексте упоминаются также и портянки. «Портянка — кусок ткани для обматывания ног, нижнее белье, прямоугольный (примерно 35 см x 90 см) кусок тёплой и прочной ткани, который использовался вместо носка» [Ожегов, 2003:1402]. Портянки носили с лаптями или с сапогами. Все в том же рассказе «Баня» герой на примере портянок рассказывает об устройстве бани в Америке. После бани, одежда, которую тебе выдает банщик, чистая. «Портянки небось белее снега» [Зощенко, 1993:47]. В рассказе «Беда» главный герой в портянки заворачивает деньги, скопленные на лошадь. Портянки в этом рассказе выполняют роль своеобразного тайника. Примечательно и то, что герой не просто прячет деньги в портянку, которой обматывает ногу, но и надевает на нее сапог, тем самым увеличив степень защиты. Герой считает, что там деньги никто не найдет и не украдет.
Следующая деталь предметно-вещного мира — это платок. «Платок- предмет одежды — кусок ткани, обычно квадратный, или вязаное изделие такой формы» [Ушаков, 2008:692]. Упоминается в рассказе «На живца». В вагоне сидит «гражданка — в телом платке». В прицепном вагоне, в котором едет гражданка — холодно. И теплый платок ей необходим, чтобы не замерзнуть. Кроме того, она ловит «на живца» вора. Тогда платок можно рассматривать как символ сокрытия другого умысла. Под видом усталой дамы в платке гражданка ловит преступников. Еще одно упоминание о теплом плаке есть в рассказе «Аристократка». Только в этом рассказе речь идет о платке байковом. Здесь байковый платок, несомненно, связан с представлениями, скорее, о женщинах мещанского и купеческого сословий, нежели об аристократках. Жест «заворачивания» в платок имеет семантику сокрытия, утаивания, подмены истинной сущности: «И сама кутается в байковый платок, и ни мур-мур больше. Только глазами стрижет. И зуб во рте блестит» [Зощенко, 1993:21].
Пиджак также дважды упоминается в анализируемых нами рассказах. «Пиджак (от англ. pea-jacket, в свою очередь от нидерл. pijjekker (pij — разновидность грубой ткани и jekker — куртка) — куртка с длинными рукавами и открытым отложным воротником, застёгивающаяся на пуговицы» [Ушаков, 2008:697]. Служит верхней частью классического костюма. Упоминается в рассказе «Жертва революции». Главного героя вызвали на «дознание» к графу, у которого он служил. «Я пиджачишко накинул…». Интересна сама форма этого слова: «пиджачишко». Как что-то небольшое, ветхое, незначительное, пренебрижительное. Это вполне допустимо. Герою, вполне возможно, удобнее было бы ходить в куртке, но он вынужден соблюдать приличия, приходя к графу. Еще одно упоминание в рассказе «Богатая жизнь». Здесь нет явного упоминания слова пиджак. Он присутствует как верхняя часть костюма. Пиджак этот висит мешком на его владельце, что говорит о том пиджак этот явно не по размеру для владельца.
Сапоги также повторяются в рассмотренных нами текстах дважды. «Сапоги — вид обуви, обычно с высокими голенищами» [Ушаков 2008, 931]. Получили распространение на Руси от тюркских кочевников. На Руси первое время считались обувью для знати (простолюдины носили поршни или лапти), в последующем получили распространения твердые сапоги. До середины ХХ века сапоги в России были мужской и женской обувью. В рассказе «Беда» сапог функционирует как тайник. В совокупности с портянкой, в которую герой заворачивает деньги, сапоги образуют защитную функцию капитала. Следующий рассказ «Жертва революции» начинается так: «Ефим Григорьевич снял сапог и показал мне свою ногу…». Сапог закрывает, защищает израненную ногу Ефима Григорьевича. В рассказах Зощенко часто функционирует тема сапог, вплоть до отрыва сапога вместе с ногой. Но здесь мы видим, что нога пострадала не существенно: «…только при внимательном осмотре можно было увидеть на ступне какие-то зажившие ссадины и царапины» [Зощенко, 1993:16]. Но для героя эта травма значима и он периодически снимает сапог и рассматривает ногу. В рассказе «Любовь» с Васи Чеснокова грабитель снимает сапоги. Знакомая нам уже ситуация отъема присутствует и здесь. Грабитель забирает у него сапоги, а герой находится в такой растерянности, что не в состоянии противостоять, а только беспомощно и жалко что-то отвечает. Ему обидно, что с дамы калоши не снимают, а его оставили на снегу в одних носках.
Комический образ героя-обывателя в сатирических рассказах М.М.Зощенко
... образ героя-обывателя в сатирических рассказах Зощенко. II. Основная часть. Биография. Михаил Михайлович Зощенко родился в 1895 году. После окончания гимназии учился на юридическом факультете Петербургского университета. ... не только произведения Луцилия, но и популярные беседы на разные темы философов комического направления. Жанр сатиры на почве античного мира достиг высокого уровня у Ювенала ...
Единожды упоминается галстук. «Галстук (галстух) — полоска ткани, завязанная вокруг шеи. Используется как украшение, аксессуар» [Ушаков, 2008:138]. Название галстука в русском языке произошло от немецкого Halstuch, что означает «шейный платок». Галстук упоминается в рассказе «Богатая жизнь»: «Розовый галстук лез в лицо и щекотал подбородок. Илья Иванович ежесекундно отдергивал его и сплевывал от злости» [Зощенко, 1993:14]. Иван Иванович по профессии кустарь — мелкий ремесленник, занимающийся производством товаров на дому. Он не привык носить галстуки. Желание приукрасить себя, приобщиться к миру интеллигенции, не приводит к желаемому результату. Эта деталь гардероба не подходит ему и выглядит на нем нелепо. Подчеркивает это и эпитет «пышный».
Следующая деталь вещного мира — это жилет. «Жилет (от фр. gilet) — мужская или женская верхняя одежда без рукавов» [Ушаков, 2008:221]. В классическом варианте надевают под пиджак. Вот и герой того же рассказа «Богатая жизнь» одет в костюм. Под пиджаком у него «…узкий жилет…». Этот жилет явно мешал ему нормально дышать. Это еще одна деталь гардероба, которая подчеркивает непричастность Ильи Ивановича к миру интеллигенции.
Еще одна деталь — это шляпка, которую носит аристократка. За представлением об аристократке как о «бабе в шляпке» стоит традиция моды. Собственно, женские шляпки вошли в моду лишь во второй половине XVIII столетия. Шляпа, как и европейский покрой костюма, означали сословную принадлежность человека. В России XIX века женская шляпка стала неотъемлемой частью облика любой женщины, которая хотела бы подчеркнуть свою причастность к высокой культуре. Женская шляпка свидетельствовала о том, что девушка или дама имеют соответствующее образование, знают правила светского этикета и в театр, на бал или прогулку выберут именно ту шляпку, которая соответствует случаю. Однако шляпка у Зощенко отсылает еще и к собственно литературной традиции, в первую очередь к «Незнакомке» Блока, где среди прочих портретных деталей упомянута «шляпа с траурными перьями». Блок, по сути, завершает классическую эпоху русской культуры и литературы, его Незнакомка завершает ряд идеальных женских типов: от пушкинской Татьяны, тургеневских героинь до «спасительниц» Толстого и Достоевского. Однако не следует забывать, что в художественной системе Блока Незнакомка в сравнении с Прекрасной Дамой — образ сниженный, идеал, низведенный в земную атмосферу. Примечательно и то, что с женской шляпой связан интересный сюжет в жизни Зощенко: «Маленький Зощенко стоит у калитки и ждет возвращения матери из города и с ужасом воображает ожидающие ее опасности (в частности кафе, где она что-нибудь скушала и заболела).
Наконец она появляется: «С криком бегу я к ней навстречу. Мама в огромной шляпе. На плечах у нее белое боа из перьев. И бант на поясе. Мне не нравится, что мама так одевается.
Зощенко рассказывает и о мужском головном уборе. Речь идет о кепочке из рассказа «Собачий нюх». «Кепка — род фуражки с маленьким твердым донышком состоящий из высокого относительно мягкого околышка, и длинного, широкого, прямого козырька» [Ушаков, 2008:345]. Считается что появился в армии и среднеучебных заведениях Франции и в России 19 в. Существовал в русских вооруженных силах с 1862 по 1881 г под названием «шапок нового образца». В 1870-х гг. был также головным убором учеников классических гимназий и реальных училищ. В кепочке приходит агент, которого вызвал купец Еремее для розыска пропавшей у него шубы. Интересна форма слова: кепочка. Подразумевается, что агент этот имеет какое-то звание, но тогда почему же так нелепо называется его головной убор? Возможно дело в том, что серьезность его работы не подтверждается заявленным образом. Приходит человек не в строгом костюме, а в «…кепочке и обмотках».
Следующая деталь — фильдекосовые чулочки из рассказа «Аристократка». После того как многие столетия длинные платья скрывали женские ноги, мода после первой мировой войны наконец-то открыла их и очень скоро превратила в фетиш, во многом благодаря именно чулкам. «Фильдекос — это гладкая крученая хлопчатобумажная пряжа с шелковистым оттенком» [Ушаков, 2008:1129]. Чулочки из фильдекоса — деталь женского туалета, актуализирующая сексуальную, эротическую составляющую образа аристократки. Помещенные в один ряд со шляпкой, чулочки образуют оппозицию верх-низ, голова-ноги, скрытая красота, внутренняя (через отсылку к Блоку: «И очи синие бездонные / Цветут на дальнем берегу»)-обнаженная, акцентированная телесность. В контексте скрепляющих текст блоковских аллюзий чулочки ассоциативно связываются с гетрами Катьки из поэмы «Двенадцать», поскольку гетры (фр. Guêtre) — род теплых чулок, надеваемых поверх обуви:
«Гетры серые носила,
Шоколад «Миньон» жрала,
С офицерами ходила,
С солдатьем теперь пошла?» [А. Блок, 1960:352]
В отличие от блоковской модели, где Катька — персонаж, стоящий неизмеримо ниже по шкале авторских оценок в сравнении даже с Незнакомкой, в сознании рассказчика у Зощенко они совмещаются, так как атрибуты аристократки — и шляпа, и чулочки.
Золотой зуб из рассказа «Аристократка» попадает в общий ряд «снижающих классические первоисточники», образующий в тексте мотив: «зуб золотой» — «зуб золоченый» — «во рте зуб блестит» с общей семантикой уменьшения ценности. Обесценивание понятий и замена их на внешние, вещные атрибуты — лейтмотив всего рассказа. Если Павел Петрович Кирсанов у Тургенева утверждал, что «аристократизм — принсип», то в представлении зощенковского рассказчика аристократизм — это именно шляпка, чулочки, мопсик и зуб золотой.
Зуб, кроме того, согласно словарю символов под редакцией В. Л. Телицына, это «символ агрессии, устрашения» [Телицин, 2003:196]. А К. Жолковский в «Поэтике недоверия» рассказывает, что Михаил Зощенко боялся женщин. Поэтому зуб можно рассмотреть как деталь, вскрывающую глубинную психоаналитическую подоплеку рассказа.
Последняя деталь гардероба, рассмотренная нами в этом параграфе — это калоши. «Кало́ши, или гало́ши (фр. galoches и нем. Galoschen) — непромокаемые (обычно резиновые) накладки на обувь» [Ушаков, 2008:1118]. Галоша, калоша — верхняя обувь, башмак от грязи или холода сверх сапог или башмаков. Обычно их носят с валенками. В прошлые века их носили для защиты обуви, и на туфли, и на ботинки. Эта деталь гардероба присутствует в рассказе «Любовь». После вечеринки Машенька, собираясь домой надевает калоши. Надевает она их скорее всего поверх валенок т. к. идти «по морозу холодно». Так требовали традиции того времени. Она защищает, таким образом, свою обувь от грязи или соли на дорогах. Даже когда на них (ее и Васю Чеснокова) нападет на улице грабитель, то он не трогает ее обувь, раздевая только кавалера Машеньки. Таким образом, калоши выполняют защитную функцию обуви, тема отъема которой прослеживается в творчестве Зощенко.
Таким образом, мы видим, что за, казалось бы, обычными деталями костюма могут скрываться характеры персонажей. Через детали костюма также проявляются глубинные страхи и фобии М. Зощенко.
.2 Кулинарный ряд
А. К. Жолковский заметил: «Та или иная тень, если не внешней угрозы, то хотя бы повествовательной иронии ложиться у Зощенко даже на самый положительный образ еды». [Жолковский, 2007:234].
Из пятнадцати рассмотренных нами рассказов упоминание о чае есть в двух. О спиртном нам говорят такие детали как пиво и водка, которая в столовой называется лимонад. Также упоминаются такие продукты как пшено, арбуз, вареное мясо и пирожные.
Первое упоминание о чае встречается в рассказе «Стакан». Хозяйка на сороковой день после кончины мужа устроила «небольшой пикничок». У нее ничего особенного не будет на столе, но вот чаю можно пить сколько угодно. Россия издавна славилась своими традициями собираться за столом и пить совместно чай. Чай играет объединяющую роль в семье. За вечерним или утренним чаем обычно встречаются все члены семьи. Герой пришел в гости не на чай, как он сам выразился «В чае интерес небольшой…», а чтобы почтить умершего. На чай же пришло множество народа. Но герою не хочется пить больше одного стакана чаю. Ведь чай — это предлог для совместных посиделок, для общения. А ему поговорить и не с кем, вдобавок он еще и разбил хозяйкин стакан. После пререканий с одним из родственников он оценивает чай, приготовленный хозяйкой: «…чай у вас шваброй пахнет. Оскорбив хозяйку. Еще раз чай упоминается в рассказе «Нервные люди». Тут чай является причиной ссоры, которая потом переходит в драку. Щипцова, жиличка коммунальной квартиры каждый вечер в девять часов пьет чай. Для того, чтобы подогреть чай, надо зажечь примус, а он закоптился. Она берет ершик и из-за него у нее происходит сначала ссора, потом драка с участниками всей коммуналки. Таким образом, если бы Щипцова отказалась от своего желания попить чай в тот вечер, то и драки никакой бы и не было. Таким образом, чай не объединяет, а разъеденяет.
Первое упоминание об алкоголе в рассказе «Богатая жизнь». Герой сидит «…за пивом, а в груди сосет» [Зощенко, 1993:16]. Если принимать во внимание менталитет России, то пиво и другие спиртные напитки употребляются для снятия напряжения и некоторого напряжения. Но Илью Ильича это не успокаивает. Даже за кружкой пива он не может успокоится и все ждет, когда же к нему залезут воры. Еще один спиртной напиток — это водка. Ее главному герою из рассказа «Лимонад» не рекомендуют употреблять. В этом рассказе происходит подмена, замена одного понятия другим. Герой, придя в столовую заказывает лимонад, вместо привычной водки. Выпив стаканчик он понимает, что в графине налита водка. Подошедший официант пояснил: «Так что это у нас завсегда лимонад зовется» [Зощенко, 1993:57].
Пшено упоминается в рассказе «Богатая жизнь». После выигрыша Илья Ильич закупается пшеном на два года вперед. Пшено употребляется в пищу довольно часто в этом доме, без этого не было бы надобности покупать его на два года вперед. Пшено на муку почти не перерабатывается, а употребляется главным образом в виде крупы. Пшённая каша или пшённая похлёбка, сдобренная салом, молоком или растительным маслом, составляла обыкновенную пищу рабочего люда южной России, особенно во время полевых работ. В том и другом виде пшено представляет питательную и здоровую пищу подобно хлебу, редко способную наскучить даже при ежедневном употреблении. Пшено несет функцию насыщения, заменяя хлеб.
Еще одна деталь «питательного» кода — это арбуз. Он присутствует в рассказе «Стакан». Арбуз стоит на поминальном столе. Примечательно то, что пришедший на поминки герой рассказа не получает ни одной арбузной дольки. Напротив арбуза сел Петр Антонович Блохин и, деловито отрезая дольками арбуз, поглощает его. Здесь мы можем видеть тему еды и смерти, часто повторяющаяся в рассказах Зощенко. «Готовым предметом, сополагающим еду со смертью в, казалось бы, безобидную причинно-следственную пару, осложненную, однако гостевой ситуацией, всегда чреватой опасностями, является излюбленная Зощенко тема поминок». [Жолковский, 2007:234].
Вареное мясо употребляет в столовой главный герой рассказа «Лимонад». Мясо является одним из источников белка. Придя в столовую герой заказывает суп, а после супа кушает вареное мясо. Мясо употребляется для восстановки сил в обеденный перерыв после трудового дня.
Принадлежность пирожных к вещному миру может быть спорной (рассказ «Аристократка»), однако тот факт, что пирожные у Зощенко входят в семантическое поле «аристократических деталей», не образуют особого кулинарного кода и представлены в акцентированной вещности, предметности («на блюде пирожные», «цоп с кремом и жрет», «хотя оно и на блюде находится, но надкус на ем сделан и пальцем смято») может служить, как нам представляется достаточным основанием рассматривать эту деталь как часть вещного мира рассказа.
Пирожные — это десерт, необязательная еда. Обычно подаются в конце трапезы, после обеда из трех блюд как своего рода завершение ритуала приема пищи. Очень важна эстетическая сторона десерта: внешний вид, запах, цвет, украшения. В рассказе Зощенко все наоборот: необязательная еда становится средством насыщения:
«Я говорю:
Натощак — не много ли? Может вытошнить.
А она:
Нет, — говорит, — мы привыкшие.
И берег четвертое» [Зощенко, 2007:22]
Героиня и рассказчик обнаруживают неспособность увидеть и оценить нематериальную, неутилитарную сторону вещей, поскольку первая кушает пирожные «натощак», а второй озабочен вопросом их стоимости: «А денег у меня — кот наплакал. Самое большое, что на три пирожных. Она кушает, а я с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег» [Зощенко, 1993:23].
Виден мотив «объедания». Дама «обжиралась» у него перед носом, за его счет, в то время как он до еды не дотрагивался. «Даже пирожное с надкусом, за которое «заплочено», «докушал за мои-то деньги» посторонний «дядя» [Зощенко, 1993:23].
Кулинарный ряд также имеет сою семантику в рассказах Зощенко. Он раскрывает отношение к еде персонажей и через это мы можем увидеть их характер.
.3 Предметы бытового обихода
Мы относим к предметам бытового обихода свечу, пакет (сверток), сундучок, самовар, стакан (стакан с трещиной), нож перочинный, шайку, примус.
Первая вещь — это свечка. Ее мы видим в рассказе «Исповедь». Свечи используются в религиозных церемониях различных верований. Их использование восходит к древней форме языческого мировоззрения, выражавшегося в уважительном отношении к огню, солнцу. Свечи церковные — принадлежность богослужения, восходящая к древним представлениям об очистительной силе огня». В христианстве свечи используются для выражения поклонения Богу, как символ божественного света. Бабка Фекла «старательно прилаживала свечку…» — это говорит о том, что этот поход в церковь очень важен для нее. При выходе из церкви она еще раз посмотрела на свечку, поправила обгоревший фитиль, словно прощаясь с Богом.
Пакет или сверток также часто упоминаются в рассказах Зощенко. Мы можем рассмотреть это на примере рассказа «На живца». Сверток выступает в роли ловушки. С помощью него собираются ловить воров. Тема свертка и своеобразного розыгрыша видна еще в далеком детстве: «Леля и Минька (Зощенко) кладут на вид красивый пакет, прохожий хватает его и ему на руку выпрыгивает лягушка» [Жолковский, 2007:19]. Отметим единый нерв, связывающий «гражданку в теплом платке» и автобиографического Миньку.
«Сунду́к (тюркское сандык) — контейнер для хранения предметов обихода, драгоценностей и других ценных вещей» [Ушаков, 2008:1023] из рассказа «Богатая жизнь». В деревнях существовала традиция складывать вещи в сундуки. В сундуках хранили нажитое за всю жизнь добро и ценные вещи. Часто в текстах можно встретить упоминание о том, что кто-то «сидит на сундуке». Это признак того, что человек охраняет нажитое им добро. Иногда дело доходило до абсурда и таких людей называли скрягами. Тут можно рассмотреть перекличку со «Скупым рыцарем» А. С. Пушкина. Жена Ильи Ильича как и персонаж «Скупого рыцаря» сидит на сундуке с деньгами, совершенно не «видя жизни». Можно предположить, что деньги, после выигрыша были спрятаны в сундук, который теперь и охраняет хозяйка дома, оплакивая скучную жизнь.
«Самова́р — устройство для кипячения воды и приготовления чая».
Самовар является таким же символом России, как балалайка, матрёшка и медведи. Самовар, как устройство для приготовления чая — очень важный символ. По вечерам, за чаепитием собиралась вся семья. Но не это волнует Илью Ильича из «Богатой жизни», а боязнь того, что пока него нет дома у него украдут этот самовар. Таким образом, символ самовара, как объединения семьи не выполняется. Здесь он важен, как символ богатства, после получения денег герой купил себе новый самовар.
Еще одна яркая деталь — стакан. «Стака́н — чаще всего стеклянный сосуд близкий по форме к цилиндру или усечённому конусу, обычно без ручки, применяющийся для употребления как холодных, так и горячих напитков (чай)» [Ушаков, 2008:1006]. В последнем случае часто подаётся с подстаканником. В одноименном рассказе становится причиной ссоры. Характерен мотив порчи чужого имущества. Герой нечаянно ударил стакан о ручку сахарницы. Стакан дал трещину. Такую же трещину дали и ровные отношения с хозяйкой дома.
Все, что связано с колюще-режущими предметами, у Зощенко является отдельной темой. Известно, что у Зощенко была страх, связанный с острыми предметами. Страх операции. Характерный для Зощенко хирургический сюжет. Нож находится в руке «ядовитого мужчины», что может напоминать о человеке проделывающем болезненную операцию.
Следующая деталь — это шайка. «Шайка — перевернутая невысокая кадка; используется для стирки и мытья в бане» [Ушаков, 2008:1195]. В рассказе «Баня» герой ищет свободную шайку в общественной бане. Шаек на всех не хватает — это примета времени. Народ в бане запасливый. Один гражданин моется в трех шайках, причем одну просто держит рукой. Мы видим что шайка является предметом спора. Далее появляется мотив воровства, когда какой-то дядя зазевался и выпустил из рук шайку. Герой хочет обладать вещью, которая ему не принадлежит, но вещь постоянно «ускользает» из рук героя. Шайка — главный символ общественных бань, символ времени.
Еще одна деталь — примус. «При́мус — бесфитильный нагревательный прибор, работающий на жидком топливе (бензине или керосине)» [Словарь современног русского языка, 1961: 226]. В связи с тем, что в СССР были широко распространены коммунальные и просто неблагоустроенные квартиры, не имеющие газоснабжения, а электроэнергия была слишком дорога, чтобы использовать электроплитки, примус был наиболее удобным прибором для приготовления пищи. Действие рассказа «Нервные люди» происходит в коммунальной квартире. Примус в рассказе «Нервные люди» является одним из мотивов ссоры.
Предметы бытового обихода — ярчайшие приметы времени. Многие из них уже не используются в настоящее время. Показывают историческую эпоху.
.4 Деньги
Денежная тема довольно часто поднимается в рассказах Зощенко. Из пятнадцати проанализированных нами текстов упоминание о деньгах есть в таких рассказах как: «Исповедь», «Беда», «Богатая жизнь», «Стакан», «Собачий нюх», «Брак по расчету», «Баня» и «Кризис».
Деньги — это общепринятый символ материального благосостояния, богатства и торговли. В аристократической культуре средних веков и нового времени деньги — «мусор», «презренный метал», который аристократ должен раскидывать направо и налево. Буржуазная культура выработала совершенно иное отношение к деньгам. Деньги считаются здесь не только символом благосостояния, власти и силы, но и универсальным мерилом всех ценностей, в том числе и духовных. Отголосок этого понятия мы можем видеть в рассказе «Исповедь», в котором бабка Фекла покупает за двугривенную монету церковную свечку. Она с особым трепетом относиться к этой свечке: «долго прилаживала ее перед образом» [Зощенко, 1993:9] и при выходе из церкви «посмотрела на свечку и поправила обгоревший фитиль» [Зощенко, 1993:7]. Свечка, пусть даже и церковная, но все таки купленная за двугривенную монету очень дорога для нее.
Тема покупки прослеживается и в рассказе «Беда». Егор Иванович два года собирал деньги на лошадь. Ради накопления нужной суммы отказывал себе почти во всем. Жалко было ему отдавать свои накопленные деньги: «…ему было невыносимо смотреть, как скрюченные пальцы разворачивали его деньги» [Зощенко, 1993:12].
В рассказе «Баня» за гривенник покупается «место» в общественной бане. Таких бань много и все они стоят гривенник. В рассказе «Кризис» за деньги приобретается жилищная площадь. За тридцать рублей приобретается ванная комната, так как более приличная комната стоит гораздо больше. Характерно то, что героя не смущает то, что он будет жить в ванной комнате, которую постоянно посещают остальные жильцы коммунальной квартиры.
В рассказе «Собачий нюх» можно увидеть мотив обмана через деньги. Хозяин собаки «обманывает» ее. На ее содержание ему выделяют три червонца, два из которых он забирает себе. Обманывается бессознательное существо, которое не может постоять за свои права.
В рассказах «Богатая жизнь» и «Брак по расчету» деньги являются символом покупки благоприятной жизни. В «Богатой жизни» после выигрыша денег герой надеется жить благополучно. Он покупает пшено, дрова, новый самовар, но деньги не приносят ему радости и спокойной жизни. Он постоянно думает, что у него украдут эти деньги. И, тем не менее, он ждет нового розыгрыша для «ровного счета». В «Браке по расчету» деньги также символ обеспеченной жизни. Жених выбирает себе невесту по наличию приданного. А приданное может быть разным: «…деньгами или, быть может, домик на фундаменте» [Зощенко, 1993:39]. Далее из-за денежного вопроса главный герой расстается со своей невестой. Ему важно материальное состояние, а чувства при этом в расчет не ставятся.
«Деньги кажутся верным, а оказываются ненадежным «гарантом» покоя и благополучия [Жолковский, 2007:61].
Достаточно частотным является мотив нехватки денег. В рассказе «Аристократка» герой приводит даму в буфет. Сам герой говорит: «сам с беспокойством по карманам шарю, смотрю рукой, сколько у меня денег».
Заключение
Таким образом обилие вещей в рассказах Зощенко — это не просто примета времени. Создавая основной «свод» сатирических рассказов в 20-х гг., Зощенко, несомненно, зафиксировал формирование нового советского быта, появление новых вещей.
Вещи в рассказах Зощенко делятся на несколько семантических рядов, а именно:
костюмы;
кулинарный ряд;
-предметы бытового обихода;
деньги.
Каждая из деталей отражает эпоху, в которой жили герои Зощенко. Часто эти предметы (детали) являлись причинами ссоры. Достаточно частотными являются несколько мотивов:
недостатка/избытка денег;
лишения вещи;
желание обладать вещью.
Список литературы
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/kursovaya/po-tvorchestvu-zoschenko/
1.Абрамович, Г. Л. Введение в литературоведение: учебник для студентов педагогических институтов. — М.: Просвещение, 1979. — 352 с.
2.Андреева, Л. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. — М.: Локид, 2005. — 576 с.
.Антонов, С. Творчество М. Зощенко//Писатель и жизнь. — М.: 1987. — 253 с.
.Блок, А. Полн. Собрание сочинений в 8 т. Т. 3/А. Блок. — М.: Гос. Изд. Худож. Лит. — 1960. 453 с.
.Введение в литературоведение: литературное произведение: основные понятия и термины: учебное пособие для студентов вузов/ под ред. Л. В. Чернец. — М.: Высшая школа: Академия, 2000. — 556 с.
6. Вертянкина, Н. Н. Поэтика анекдота в рассказах М. М. Зощенко 1920-х годов: автореф. дис. канд. филол. наук Н. Н. Вертянкина. — Самара, 2001 — 20
. Воспоминания М. Зощенко: сборник/ сост. Ю. В. Томашевского. — Л.: Художественная литература, 1990. — 512 с.
. Ершов, Л. Ф. Из истории советской сатиры: М. Зощенко и сатирическая проза 20-40-х годов. — Л.: Наука, 1973 — 153 с.
. Зощенко М. Рассказы.- Барнаул.: День, 1993.-448 с.
. Зощенко в воспоминаниях современников. — М.: Сов. Писатель, 1981 — 263 с.
. Катарова, Н. А. Герой и его слово в сказе М. Зощенко 20-х г.Проблемы литературных жанров. — Томск, — 1999 — 132 с.
13. Костюм: сапоги, жилет, платок, шляпка, кепка, калоши, чулочки, брюки, шуба, пальто [Электронный ресурс] — режим доступа: http://www. wikipedia.ru (24.05.2010 г.)
. Литературный энциклопедический словарь / под ред. В. М. Кожевникова. М.: Советская энциклопедия, 1987. — 750 с.
. Молдавский, Д. М. Повести М. Зощенко конца 20-30-годов /Д. М. Молдавский // Русская литература. — 1970. — №4. — 43 с.
. Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия/под ред. В. Л. Телицына. — М.: Локид-Пресс, 2003. — 495 с.
. Старков, А. Н. Михаил Зощенко. — М.:Советский писатель, 1990. — 256 с.
. Старков, А. Н. Юмор Зощенко. — М.: Художественная литература, 1974. — 158 с.
. Ушаков, Д. Н. Большой толковый словарь современного русского языка. М.: Альта-Принт, 2008. — 1239 с.
. Чудакова, М. О. Мастерство Юрия Олеши. М.: Наука, 1972. — 100 с.
. Чудакова, М. О. Поэтика Зощенко. — М.: Наука, 1979. — 200 с.
