Если в раннем творчестве М.Е. Салтыкова-Щедрина почти отсутствовали приёмы резкого сатирического преувеличения, то ко времени создания «Истории одного города» писатель уже максимально использовал необыкновенные сравнения и уподобления, составившие основу его сатирической фантастики. Автор развил все способы типизации, которые воплотились у него в образах глуповских градоначальников. Так он пришёл к созданию гротескного образа, сатирико-фантастического персонажа. Основная функция его преувеличений — выявление сущности человека, подлинных мотивов его речей, поступков и действий. В своём произведении Салтыков-Щедрин направил острые стрелы сатирического обличения в правящую верхушку страны, поставив в центре повествования критическое изображение взаимоотношений власти и народа. Основной целью сатирика было создание обобщённого образа России, в котором синтезируются вековые слабости национальной русской истории, достойные сатирического освещения, коренные пороки русской государственной и общественной жизни. Именно для наилучшего достижения этой задачи он избрал самую удачную форму — гротеск и фантастику. Причём эта форма нисколько не искажает действительности, а лишь доводит до парадокса те качества, которые таит в себе бюрократический режим. Художественное преувеличение здесь играет роль своеобразного увеличительного стекла, сквозь которое становится явным всё тайное, обнажается истинная суть вещей, укрупняется реально существующее зло. Гипербола помогает Щедрину сорвать покровы действительности, выводя наружу настоящую природу явления. Именно гиперболический образ в наилучшей степени помогал приковать внимание читателя к тем отрицательным сторонам, которые уже примелькались и стали привычными.
Кроме того, гиперболическая форма вскрывала все негативное, что только зарождалось в обществе, но ещё не приняло своих угрожающих размеров. С помощью гротеска и фантастики Салтыков-Щедрин ставит диагноз социальным болезням общества, выводит на поверхность все те последствия социального зла, которые ещё не проявились, но которые непременно вытекают из существующего строя.
Странен и причудлив образ города Глупова. В одном месте мы узнаём, что «прибывши домой, головотяпы немедленно выбрали болотину и, заложив на ней город, назвали Глуповым» [IV,14]. В другом месте утверждается, что «родной наш город Глупов имеет три реки и, в согласность Древнему Риму, на семи горах построен, на коих в гололедицу великое множество экипажей ломается» [IV, 7]. Ясно, что город вбирает в себя признаки двух русских столиц — Петербурга и Москвы. Парадоксальны и его социальные характеристики. То он появляется перед читателями в образе уездного городишки, то примет облик губернского и даже столичного, а то вдруг обернётся захудалым русским селом или деревенькой, имеющей свой выгон для скота. Но при этом окажется, что границы глуповского выгона соседствуют с границами Византийской империи.
Размышление: Читать ли нам научную фантастику
... Но как самостоятельное литературное направление научная фантастика выделилась только в 20 веке. Одним из первых писателей, работавших в этом жанре, считается Ж. Верн. Сочинение на тему Научная фантастика Научная фантастика — это жанр, который относится ...
Фантастичны и характеристики глуповских обывателей: временами они походят на столичных или губернских горожан, но эти «горожане» пашут и сеют, пасут скот и живут в деревенских избах. Столь же несообразны и причудливы лики глуповских властей: градоначальники совмещают в себе повадки, типичные для русских царей и вельмож, с действиями и поступками, характерными для губернатора, уездного городничего или даже сельского старосты.
«Глупов выступает у Щедрина как образ условный, иносказательный. Перед нами не просто типический российский город. Перед нами город-гротеск», — отмечает Д.П. Николаев [III, 173].
Для чего потребовалось Салтыкову-Щедрину сочетание несочетаемого, совмещение несовместимого? Д.П. Николаев так отвечает на этот вопрос: «В «Истории одного города», как это уже видно из названия книги, мы встречаемся с одним городом, с одним образом. Но это такой образ, который вобрал в себя признаки сразу всех городов. И не только городов, но и сёл, и деревень. Мало того, в нём нашли воплощение характерные черты всего самодержавного государства, всей страны» [III, 174].
Другая характерная особенность художественной структуры «истории одного города» состоит в том, что все события, сцены правдоподобные и достоверные сочетаются с ней с фигурами и сценами фантастическими, в реальной жизни невозможными.
Заглянем, например, в «Опись градоначальников», в которой Щедрин знакомит нас с многообразием лиц, в разное время правивших Глуповым. С первого взгляда нет ничего необычного: фамилия есть, имя-отчество есть и чин. И качествами некоторые наделены правдоподобными.
В то же время встречаются необычные характеристики и детали.
Так, бригадир Иван Матвеевич Баклан описан следующим образом: «Был роста трёх аршин и трёх вершков, и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (известная в Москве колокольня).
Переломлен пополам во время бури, свирепствовавшей в 1761 году» [IV, 16]
Маркиз де Санглот «летал по воздуху в городском саду и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят» [IV,17].
Статский советник Никодим Осипович Иванов «был столь малого роста, что не мог вмещать пространных законов. Умер в 1819 году от натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ» [IV,18].
Достоверное, правдоподобное и фантастическое в сатире Щедрина сосуществуют, взаимодействуют между собой. Благодаря этому те или иные стороны жизни поворачиваются к читателю как бы заново, обнажается их истинная сущность.
В реальной действительности внутренние жизненные закономерности оказываются скрытыми в однообразной повседневности. Но если в этой повседневности происходит что-то необыкновенное, человек останавливается и начинает размышлять над тем, что бы это могло означать.
Жизнь в уездном городе перед приездом ревизора (по комедии Н. ...
... мы получаем довольно полное представление об уездном городе. В нашей голове складывается представление о нем как об архитектурном ... жизнью, в первую очередь и страдают от них. Поэтому, на мой взгляд, современным российским «градоуправителям» будет полезно перечитать «Ревизора». ... разных сословий и непосредственно. Все они приходят с просьбами к «чиновнику» Хлестакову. Сначала ему «бьют челом» купцы. ...
Сочетание достоверного и фантастического в сатире Щедрина преследует аналогичную цель. Вторжение фантастики в повседневную действительность призвано привлечь внимание читателя к таким закономерностям жизни, которые обычно ускользали от взора.
В описи градоначальников даются краткие характеристики глуповских государственных деятелей, воспроизводится сатирический облик наиболее устойчивых особенностей русской истории, неизменно повторяющихся во все эпохи и все времена. Феофилакт Беневоленский и Василиск Бородавкин вошли в историю повсеместным и насильственным насаждением в Глупове игры ламуш, горчицы и лаврового листа, прованского масла и персидской ромашки. Амадей Клементий прославил себя усердным принуждением обывателей к стряпне макарон. Онуфрий Негодяев размостил вымощенные его предшественниками улицы и из добытого камня настроил монументов. Угрюм-Бурчеев разрушил старый город и построил другой на новом месте. Перехват-Залихватский сжёг гимназию и упразднил науки. Уставы и циркуляры, сочинением которых прославились губернаторы, бюрократически регламентируют жизнь обывателей вплоть до бытовых мелочей, вплоть до указов «О добропорядочном пирогов печении».
Заострения и преувеличения художественных образов писатель достигает многообразными художественными средствами. Создавая образы гардоначальников, сатирик широко пользуется приёмом, который можно было бы назвать приёмом «кукольности».
Его градоначальники напоминают мерзких и свирепых марионеток. Этот приём избран Щедриным не случайно. В его основу положена правда жизни и глубокая мысль. Потребность творить насилие вошла в их плоть и кровь, грабёж стал повседневной привычкой. Поэтому они и лишены всяких человеческих черт и даже человеческого облика. Властители Глупова — это уже не люди, а живые куклы. Свои функции они способны выполнять автоматически. Им для этого, как то доказывает пример Брудастого, даже головы не нужно. В голове этого администратора вместо мозга действует нечто вроде шарманки («органчика»), наигрывающей два слова-окрика: «разорю!» и «не потерплю!». Рассказывается о том, как однажды сломался механизм в голове Брудастого, как он исчез с глаз обывателей, удалившись в свой кабинет. Письмоводитель, вошедший утром с докладом, «увидел в кабинете такое зрелище: градоначальниково тело, облечённое в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье пустая градоначальникова голова [IV,25]. Пока местный мастер пытался починить сломавшийся «органчик», в Глупове начался «бунт», первопричиной которого стало неистребимое начальстволюбие. Взбесившаяся толпа сбежалась к дому помощника градоначальника с истошным криком: «Куда ты девал нашего батюшку?!».
Так высмеивает Щедрин бюрократическую бездумность русской государственной власти, а также безграничное доверие к ней обывателей. К Брудастому примыкает другой градоначальник с искусственной головой — Прыщ. У Прыща голова фаршированная, поэтому он совершенно неспособен управлять, а его девиз — «отдохнуть-с». И хотя глуповцы вздохнули при новом правителе, суть их жизни мало изменилась: и в том, и в другом случае судьба города находилась в руках безмозглых властей.
Сатирическое и трагическое в «Истории одного города» ...
... Щедрин). Одним из шедевров М.Е. Салтыкова-Щедрина как мастера общественно-политической сатиры стала "История одного города". Это произведение уникально не только по остроте, не только по масштабности охваченных явлений общественной и политической жизни, ... что глуповцы могут оказаться способными на протест. В этом отношении очень важны эпизоды с рекою, которую вознамерился запрудить Угрюм-Бурчеев. ...
Нельзя не заметить, что в основе щедринской фантастики и гротеска лежит народный взгляд на вещи, что многие фантастические образы являются не чем иным, как развёрнутыми метафорами, почерпнутыми из русских пословиц и поговорок. И «органчик» у Брудастого, и «фаршированная голова» у Прыща восходят к распространённым в народе пословицам, поговоркам и фразеологическим выражениям: «на тулово без головы шапки не пригонишь», «тяжело голове без плеч, худо телу без головы», «у него голова трухой набита», «потерять голову», «хоть на голове-то густо, да в голове пусто». Богатые сатирическим смыслом народные присловья без всякой переделки попадают в описание глуповских войн и междоусобиц.
Атмосфера гневного презрения, беспощадной издёвки, решительной критики окружает все фигуры градоначальников. Однако наибольшего накала, силы, насыщенности сатира Салтыкова-Щедрина достигает в образе Угрюм-Бурчеева, где слились и бездушный автоматизм Органчика, и карательная неуклонность Фердыщенки, и педантизм Двоекурова, и жестокость Бородавкина, и одержимое идолопоклонничество Грустилова. «Угрюм-Бурчеев был прохвост в полном смысле этого слова. Не потому только, что он занимал эту должность в полку, но прохвост всем своим существом, всеми помыслами» [IV,151]. В понятии «прохвост», в узком (профессиональном) и широком (ругательном) смысле слова, соединилось для писателя всё зло, какое существует в мире, враждебном жизни, человеческой и природной. Рассказ об Угрюм-Бурчееве развёртывается в сурово-трагической интонации. Здесь автор охватил своей сатирой и ярко отобразил весь набор всевозможных ухищрений антинародной власти, все её политические постулаты, всю её законодательно-административную систему, основанную на принуждении, муштре, постоянном порабощении и угнетении народных масс. В казарменном идеале Угрюм-Бурчеева запечатлены эксплуататорские режимы не одной только эпохи и не одной конкретной страны, а многих эпох и многих стран.
Сатира Щедрина направлена также против аморальной, наполненной бесчинством фаворитизма, дворцовыми интригами жизни представителей власти. Особенно ярко их жизнь и нравы разоблачатся в сказании о шести градоначальницах, в котором можно увидеть намёк на систему правления многих русских цариц. Нарисованные здесь сатирические картины наиболее ярко изображают жизнь, находящуюся под «игом безумия». В образе целого полчища разъярённых клопов автор разоблачает бескультурье, невежество, нечистоплотность и паразитизм правящих слоёв. Ненавидящий царизм как систему, писатель стремился таким образом вызвать у читателей чувство такого же отвращения и омерзения.
Глупов в книге Щедрина — это особый порядок вещей, составными элементами которого являются не только администрация, но и народ — глуповцы. Щедрин подвергает сатире наиболее слабые стороны народного миросозерцания. Писатель показывает, что народная масса в основе своей политически наивна, что ей свойственно неиссякаемое терпение и слепая вера в начальство, в верховную власть.
Трагическое в сатире М. Е. Салтыкова-Щедрина — по творчеству ...
... в пример еще много произведений Салтыкова-Щедрина: “Дикий помещик”, “Карась-идеалист”, “Медведь на воеводстве”… Лишний раз мы подтверждаем их сегодняшнюю актуальность ... в его сатире мораль. За это перед Салтыковым-Щедриным можно смело снимать шляпу. В ... слов в их адрес. Приходишь в недоумение от таких управленцев и поражаешься, как все это терпит простой народ. Салтыков-Щедрин ... это исправить? В чем смысл ...
«Мы люди привышные! — говорят глуповцы. — Мы перетерпеть могим. Ежели нас теперича в одну кучу сложить и с четырёх концов запалить — мы и тогда противного слова не молвим!» [IV,52]. Энергии административного действия противопоставляется энергия бездействия, «бунт» на коленях: «Что хошь с нами делай! — говорили одни, — хошь — на куски режь; хошь — с кашей ешь, а мы не согласны!» — «С нас, брат, не что возьмёшь! — говорили другие, — мы не то что прочие, которые телом обросли! Нас, брат, и уколупнуть негде!». И упорно стояли при этом на коленях» [IV,81]. «Мало ли было бунтов! — с гордостью говорят о себе глуповские старожилы. — У нас, сударь, насчёт этого такая примета: коли секут — так уж и знаешь, что бунт!» [IV,80].
Когда же глуповцы «берутся за ум», то, «по вкоренившемуся исстари крамольническому обычаю», они или посылают ходока, или пишут прошения на имя высокого начальства: «’’Ишь, поплелась! — говорили старики, следя за тройкой, уносившей их просьбу в неведомую даль, — теперь, атаманы-молодцы, терпеть нам недолго! ’’. И действительно, в городе вновь сделалось тихо; глуповцы никаких новых бунтов не предпринимали, а сидели на завалинках и ждали. Когда же проезжие спрашивали: как дела? — то отвечали: ’’Теперь наше дело верное! Теперича мы, братец мой, бумагу подали! ’’» [IV,58].
В сатирическом свете предстаёт и «история глуповского либерализма» в рассказах об Ионке Козыреве, Ивашке Фарафонтьеве и Алёшке Беспятове. Мечтательность и незнание практических путей осуществления своих мечтаний — таковы характерные признаки глуповских либералов. Политическая наивность народа звучит даже в самом его сочувствии своим заступникам: «Небось, Евсеич, небось! — провожают глуповцы в острог правдолюбца Евсеича, — с правдой тебе везде будет жить хорошо!.» [IV,56]. Следует отметить, что в сатире на народ, в отличие от обличения градоначальников, Щедрин строго соблюдает границы той сатиры, которую сам народ создал на себя, широко использует фольклор. И если сатира на градоначальников беспощадна в своей разоблачающей силе, то смех над «обывателями» наполнен теплотой и сочувствием. «Чтобы сказать горькие слова обличения о народе, он взял эти слова у самого народа, от него получил санкцию быть его сатириком», — писал А.С. Бушмин [I, 665].
В заключительных главах всё ярче проявляются мысли писателя о том, что глупость, пассивность, которую, казалось бы, автор высмеивает в глуповцах, на самом деле образуют лишь «искусственные примеси». Жители, по твёрдому убеждении автора, могут быть способны и на протест, и на упорство. Есть в народной массе смелые, отважные люди, героические личности, правдолюбцы, наделённые незаурядной нравственной силой. В этом отношении символичным является сравнение с рекою, которая, несмотря на все ухищрения Угрюм-Бурчеева, упрямо текла в прежнем направлении.
Сатирика, равного по масштабу Салтыкову-Щедрину, не знала ни русская, ни мировая литература XIX века. Его сатира включает в себя изображение действительности в форме самой жизни, глубокий психологизм, тонкость анализа человеческой души. И в то же время она наполнена ярким гротеском, фантастичностью сюжетов. Сатирические типы и образы, созданные писателем, пережили своё время. Ярко запечатлев всё зло, все уродства своей эпохи, нарисованные им картины продолжают жить, не теряя и в наши дни своей силы и актуальности. А всё потому, что образы Салтыкова-Щедрина — не сатирические однодневки, а масштабные художественные обобщения.
Салтыков-Щедрин Михаил
... Щ. за вятские годы. Известны лишь внешние факты. Салтыков преследует взяточников, выступает против административного и помещичьего ... качественно отличных от позиций помещичьего либерализма. Но Щедрину предстояло еще пройти период самоопределения, изживания всяких ... без учета их невозможно понимание процесса созревания щедринской сатиры. Этот процесс определен ускоренным ими отмежеванием крестьянской ...
1. Бушмин А.С. М.Е. Салтыков-Щедрин // История русской литературы: В 4 т. — Л., 1982. — Т.3.
2. Николаев Д.П. Смех Щедрина: Очерки сатирической поэтики. — М.: Советский писатель, 1988.
3. Николаев Д.П. Сатира Щедрина и реалистический гротеск. — М.: Художественная литература, 1977.
4. Салтыков-Щедрин М.Е. История одного города. — М.: Советская Россия, 1973.
5. Соколова К.И. Михаил Ефграфович Салтыков-Щедрин. — М.: Просвещение, 1993.
6. Эльсберг Я.Э. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1953.
Сборник сочинений русской литературы с XIX века до 80-х годов XX века
Жанровые особенности произведения М.Е. Салтыков-Щедрина «Господа Головлевы»
Тема народа в Истории одного города
Особенности поэтики романов М. Булгакова в системно-типологическом аспекте
Билеты по литературе
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/kontrolnaya/grotesk/
Женский мир у Д.И. Фонвизина и Н.И. Новикова: аспекты комического
Шпора на экзамен в 2002 году
«Бедный человек» в произведениях М. Зощенко 20-30-х гг.
Особенности сатиры и юмора М.Е. Салтыкова-Щедрина
Салтыков-Щедрин Михаил
Литературная сказка в отечественной детской литературе
Сатира в творчестве Булгакова
Сочинения по произведениям русских классиков
Фантастические новеллы Эдгара По в контексте американской новеллистики первой половины XIX века
Советская сатира в журналистике 20-30 годов ХХ века
Литература мира
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/kontrolnaya/grotesk/
Жанровое своеобразие сказок М.Е. Салтыкова-Щедрина
