|
|||||||
О Марине ЦветаевойНиколай Доля |
И несколько слов о…
и «Невозможные диалоги» И. Бродского
Две статьи или, так скажем, заметки, мне попались практически одновременно. Начну с наименее информативной: И.Бродский «Невозможные диалоги» Парнок и Цветаевой ) — сказано в заголовке, но, увы, это очередной интернетный обман, по поводу которого так возмущалась О. Курбская. На самом деле по этому адресу расположена статья Соломона Волкова. О Цветаевой: Диалог с Иосифом Бродским./ В кн.: Бродский о Цветаевой: Интервью, эссе. — М.: Независимая газета, 1997. — 208с.. А из интервью с И. Бродским приведено только одно высказывание по поводу эротизма стихов Марины Цветаевой:
«Бродский:
Ну что тут можно сказать? Начал за здравие… как всегда впрочем, когда речь идет об чем-то малознакомом. Начал про стихи Цветаевой к С. Парнок, а строки цитирует из стихотворения «Приметы», которое написано 29 ноября 1924 года в самый разгар «любви» к К. Родзевичу, когда она металась между долгом и блажью. Я думаю не стоит описывать данную любовь, тем более любовь к Сергею Яковлевичу… Можно просто прочитать свидетельство очевидца и непосредственного участника этих событий — самого С.Я. Эфрона. А вообще, данная тема хорошо раскрыта в книге Д.Л. Бургин «Марина Цветаева и трансгрессивный эрос».
Библиографическая справка о С. Парнок и о любви с М. Цветаевой написана в традиционной манере, и повторяет, уже всем набившую оскомину, версию. А неточности… оставим на совести автора. Это я про моментально распавшийся брак с В. Волькенштейном — полтора года: сентябрь 1907 — январь (официально развод в апреле) 1909 г. — это, наверное, одно мгновение. Остальные неточности и трактовки некоторых приведенных высказываний слишком долго объяснять, да и не нужно, наверное.
Теперь о подборке стихотворений, то есть ради чего все писалось. Посмотрим порядок:
М. Цветаева: «Могу ли не вспомнить я…» из цикла «Подруга» 10-е — 28.01.1915
С.Парнок Сонет — 9.05.1915 (это как раз написано через три дня после 17-го (последнего) стихотворения цикла «Подруга»)
М.Цветаева: «Ты проходишь своею дорогой…», «Подруга» 9-е — 14.01.1915 г.
С. Парнок: «Смотрят снова глазами незрячими» 5.08.1915 (во время совместной поездки Парнок и Цветаевой в Святые горы)
М.Цветаева: «Как весело сиял снежинками…» (7-е «Подруга») — декабрь 1914 (совместная поездка Парнок и Цветаевой в Ростов Великий).
С. Парнок «Этот вечер был тускло-палевый…» (в статье стоит 5.02.1915 г., но написано было раньше, потому как это стихотворение приводится в письме С.Парнок Е.Я. Эфрон от 5.02.15 г. как известное Лиле, по-моему мнению, оно написано в декабре 1914 г.).
М.Цветаева «Сегодня в часу восьмом…» (5-е «Подруга») — 26.10.1914 г. (после первой же размолвки).
С.Парнок «Ты молодая, длинноногая! С таким…» — осень 1929 года, (через 13,5 лет после расставания).
М. Цветаева «Повторю в канун разлуки…» (13-е «Подруга») — 28.04.1915 (до разлуки еще 9 месяцев… Уж никак не канун).
М. Цветаева «Вспомяните: всех голов мне дороже…» (17-е «Подруга») — 6.05.1915 г.
Вот… если прочесть все подряд, то вырисовывается образ демонически-властной роковой женщины Софии Парнок, совращающей такую гениальную маленькую и неопытную овечку Мариночку Цветаеву. Но мне почему-то в это совсем не верится.
Как выглядела она в глазах современников? «…Очень красивая особа, с решительными, дерзкими до нахальства манерами… богатая и жадная, вообще, несмотря на стихи, — баба кулак!» Так отозвалась о ней в своем дневнике 12 июля 1914 года Р.М. Хин-Гольдовская, в чьем доме жили некоторое время семья Цветаевой и сестры мужа. Позоева Е.В. так вспоминала: «Марина была очень умна. Наверное, очень талантлива. Но человек она была холодный, жесткий; она никого не любила». (СС 6/1 99 (15 прим. к письму 8, адресованному Е.Я. Эфрон)).
Это декабрь 1915 года.
А еще, мне бы хотелось для окончания разговора по этой статье привести одно стихотворение Марины Ивановны, которое не любят цитировать, но по-моему, оно очень многое объясняет во всей этой запутанной истории, тем более, что написано оно в самый разгар этой любви.
Теперь пора переходить к «Огненным вечерам» О.Курбской.
Причины, побудившие автора написать свое эссе, изложены в первых трех абзацах, и по большому счету к делу не относятся, поэтому их пропустим. Есть там, правда, одна мысль, что одно дело поэзия, а другое дело «жизнь, как она есть». Возможно ли за строками стихов увидеть эту самую жизнь? И если ты увидел, насколько твое видение будет близким к реальности.
Я, конечно, не понимаю, что имеет ввиду автор под «настоящими поэтическими встречами»? Если я правильно для себя перевел, то это скорее всего то состояние, когда и в жизни любовь и в стихах то же самое. Как потом в «Письме к Амазонке» выразится Марина Цветаева: «Слишком цельное целое. Слишком единое единство».
По поводу третьего стихотворения из цикла «Подруга» М.Цветаевой и «Узорами заволокло…» Софии Парнок. Промежуток между ними в месяц быть должен. Если Марина видит лужи в которых расплескался небосвод, то София видит первую стужу. В конце октября сугробов, перерастающих забор не бывает. Да, сюжет один. А насчет одинаковости мыслей, вот тут уж позвольте возразить, Марина бросила (САМА) и хочет забыть, а Софию бросили. Но если что это одно и то же… то я не берусь дальше комментировать.
Да, расставание состоялось, УЖЕ состоялось. Но ведь любовь есть. Только одна — Марина — отрезвилась, умиротворилась, вспомнила о том, что она «любит» мужа и дочь и решила забыть свое большое чувство, которое еще вчера называла: «В том, для чего не знаю слова, Была ль любовь?». Передумала и перемучила и решила правильно. «Какое-то большое чувство // Сегодня таяло в душе». И я не заметил, что в пользу большого чувства героиня отказывается от мира. По-моему, она как раз отказалась от своего большого чувства. Да, она выздоровела от любви, неправильной любви, которую она не может взять на себя одну. Она отдала собственное ненавидящее сердце на службу долгу — выздоровела.
У Софии же, наоборот, тоскующие руки, опустошенные глаза, садик как парчовый гроб… и жестокость одиночества. Даже молчание телефона… С одной подругой она сама рассталась, вторая — ее бросила… А, может, есть надежда? Но в тоне стихотворения, как правильно заметила Ольга, абсолютная обреченность. И лирическая героиня уже готова принять и любовь, то есть жизнь, и разрыв, то есть смерть.
Да, еще, для сведения. Дом в Хлебном переулке С. Парнок сняла в середине декабря 1914 г.. Примерно тем же периодом датируется окончательный разрыв с Ираидой Альбрехт.
Про вторую… но увы, не последнюю поэтическую встречу Парнок и Цветаевой. Цитируемое стихотворение М. Цветаевой «Уж часы — который час?..» написано 1 ноября 1914 года. Это стихотворение, как раз укладывается в мое видение этой любви, которая описана в статье «Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою».
Но ведь мы только говорили про третье стихотворение цикла «Подруга» — там есть решение Марины забыть и бросить. Она и бросила С. Парнок на следующий же день — 25.10.14 г.. Марина мало того, что нашла повод для расставания, потом для ревности (5-е «Подруга»), так теперь и вообще, в этом стихотворении «Уж часы — который час?..» перевернула все с ног на голову. Это, оказывается, ее предпочли кому-то…
Но мое восприятие — это мое, и я никому его не навязываю.
По поводу Цветаевского влияния в стихотворении «Этот вечер был тускло-палевый…». Известно же, с кем поведешься, от того и забеременеешь. Да, взаимовлияние — огромное. А кто и что кому дал, кто, как и чему научил… Вот этого мы, наверное, никогда не узнаем.
Надо только учитывать, что С. Парнок была признанным критиком и поэтом. Ее уже регулярно печатали, а Марина Цветаева, издавшая за счет карманных денег три своих книги, получила признание только первой. Все остальные были приняты более чем прохладно. Да и муссировать впечатления полового созревания и тему смерти, присущую юношескому максимализму… доколе?
Я могу сказать, по своим ощущениям, что в период с 1914-по 1916 год Марина Цветаева состоялась как поэт, да и самые лучшие ее стихи, за малым исключением, относятся именно к этому периоду. Каким образом это произошло? Я не знаю, но… ясно одно, что к началу 1916 года в России появилось 2 поэта: Марина Цветаева и София Парнок.
Да, что еще хотел добавить. О поэтических встречах этих двух поэтов:
- Посмотрите не только период их любви, но и на всю оставшуюся жизнь они помнили одна другую. А встречи, вот они: май 1915 Подруга: 13-е, 15-е и 17-е у С. Парнок Сонет («Следила ты за играми мальчишек…»), Святые горы: С. Парнок 15.06.15 г. «Я не знаю моих предков, — кто они?..» вспоминает свои корни, а через неделю Марина 23.06.15 «Какой-нибудь предок мой был — скрипач…»;
- или еще: София 1 августа: «Журавли потянули к югу…», а пятого Марина: «Спят трещотки и псы соседовы…», оба стихотворения посвящены Испании, Кармен… А расставание? Марина — «В оны дни ты была как мать…» София — «Краснеть за посвященный стих…»
Они не связаны? Или не в той мере отражают единое единство и собственные ненавидящие сердца?
