Анализ эссе набокова кембридж

Пробовать свои силы в написании скитце очень полезно – это развивает творческие способности, чувство слова, формирует стиль.

Если вы хотите познакомиться с этим жанром не только в теории, но и на примере конкретных произведений, перечитайте эссе О. Мандельштама, М. Цветаевой, В. Набокова, И. Бродского, А. Солженицына, Ф. Искандера, Т. Толстой.

Получить практическое представление об этом жанре вам поможет эссе Владимира Набокова «Кембридж» (Набоков я люблю тебя. – М., 1994)

Владимир Набоков

Кембридж

Есть милая поговорка: на чужбине и звезды из олова. Не правда ли? Хороша природа за морем, да она не наша и кажется нам бездушной, искусственной… Спервоначала, оранжерейным чем-то веет от чуждых деревьев, и птицы все на пружинках, и заря вечерняя не лучше сухонькой .

С такими чувствами въезжал я в провинциальный английский городок, в котором, как великая душа в малом теле, живёт гордой жизнью древний университет. Готическая красота его многочисленных зданий (именуемых колледжами) стройно тянется ввысь; горят червонные циферблаты на стремительных башнях; в проёмах вековых ворот, украшенных лепными гербами, солнечно зеленеют прямоугольники газона, а против этих самых ворот пестреют выставки современных магазинов, кощунственные, как цветным карандашом набросанные рожицы на полях вдохновенной книги.

Взад и вперёд по узким улицам шмыгают, перезваниваясь, обрызганные грязью , кудахтают мотоциклы и, куда ни взглянешь, везде кишат цари города Кембриджа – студенты: мелькают галстухи наподобие полосатых шлагбаумов, мелькают необычайно мятые, излучистые штаны, всех оттенков серого, начиная с белёсого, облачного и кончая тёмно-сизым, диким, – штаны, подходящие на диво под цвет окружающих стен.

По утрам молодцы эти, схватив в охапку тетрадь и форменный плащ, спешат на лекции, гуськом пробираются в залы, сонно слушают, как с кафедры мямлит мудрая мумия, и, очнувшись, выражают одобренье своё переливчатым топаньем, когда в тусклом потоке научной речи рыбкой плеснётся красное словцо. После

завтрака, напялив лиловые, зеленые, синие куртки, улетают они, что вороны в павлиньих перьях, на бархатные лужайки, где до вечера будут щелкать мячи, или на реку, протекающую с венецианской томностью мимо серых, бурых стен и чугунных

24 стр., 11856 слов

Барабтарло Геннадий: Набокова Приложение I. Берег Женевского озера

... здания, застившего теперь ее дом. Теперь приходилось с улицы сворачивать под арку ворот, чтобы попасть во двор, лужайку которого покрыли корой асфальта, а сероствольные грабы ... гостевой спальней: в алькове гам стояла железная кровать, над которой висел на стене стеклянный ящик с засушенными враспялку бабочками, пойманными не братом, как легко можно ...

решеток, – и тогда Кэмбридж на время пустеет: дюжий городовой зевает, прислонясь к фонарю, две старушонки в смешных черных шляпах гагакают на перекрестке, мохнатый пес дремлет в ромбе солнечного света…

К пяти часам всё оживает снова, народ валом валит в кондитерские, где на каждом столике, как куча мухоморов, лоснятся ядовито-яркие пирожные.

Сижу я, бывало, в уголке, смотрю по сторонам на все эти гладкие лица, очень милые, что и говорить, – но всегда как-то напоминающие объявления о мыле для бритья, и вдруг становится так скучно, так нудно, что хоть гикни и окна перебей…

Между ними и нами, русскими, некая стена стеклянная; у них свой мир, круглый и твёрдый, похожий на тщательно расцвеченный глобус. В их душе нет того вдохновенного вихря, биения, сияния, плясового неистовства, той злобы и нежности, которые заводят нас Бог знает в какие небеса и бездны; у нас бывают минуты, когда облака на плечо, море по колено, – гуляй, душа! Для англичанина это непонятно, ново, пожалуй, заманчиво. Если, напившись, он и буянит, то буянство его шаблонно и благодушно, и глядя на него, только улыбаются блюстители порядка, зная, что известной черты он не переступит… Во всякое время – откровенности коробят его. Говоришь, бывало, с товарищем о том, о сем, о скачках и стачках, да и сболтнешь по

простоте душевной, что вот, кажется, всю кровь отдал бы, чтобы снова увидеть какое-нибудь болотце под Петербургом, – но высказывать мысли такие непристойно; он на тебя так взглянет, словно ты в церкви рассвистался. Оказалось, что в Кэмбридже есть целый ряд самых простых вещей, которых, по традиции, студент делать не должен. Нельзя, например, кататься по реке в гребной лодке, – нанимай пирогу или плот; не принято надевать на улице шапку – город-де наш, нечего тут стесняться; не полагается здороваться за руку,– и, не дай бог, при встрече поклониться профессору: он растерянно улыбнется, пробормочет что-то, споткнется. Немало законов таких, и свежий человек нет-нет да и попадет впросак. Если же буйный иноземец будет поступать все-таки по-своему, то сначала на него подивятся – экий чудак, варвар, – а потом станут избегать, не узнавать на улице. Иногда, правда, подвернется добрая душа, падкая на зверей заморских, но подойдет она к тебе только в уединенном месте, боязливо озираясь, и навсегда исчезнет, удовлетворив свое любопытство.

Вот отчего, подчас, тоской набухает сердце, чувствуя, что истинного друга оно здесь не сыщет. И тогда все кажется скучным, – и очки юркой старушки, у которой снимаешь комнату, и сама комната с ее грязно-красным диваном, угрюмым камином, нелепыми вазочками на нелепых полочках, и звуки, доносящиеся с

улицы, – крик мальчишек-газетчиков: пайпа! пайпа!..

Но ко всему привыкаешь, подлаживаешься, учишься в чуждом тебе подмечать прекрасное.

Блуждая в дымчатый весенний вечер по угомонившемуся городу, чуешь, что кроме пестряди и суеты жизни нашей, есть в самом Кембридже ещё иная жизнь, жизнь пленительной старины. Знаешь, что её большие, серые глаза задумчиво и безучастно глядят на выдумки нового поколения, как глядели сто лет назад на хромого, женственного студента Байрона и его ручного медведя, запомнившего навсегда родимый бор да хитрого мужичка в баснословной Московии.

10 стр., 4717 слов

Обычаи и обряды ключ к пониманию души народа

... в их проведении. В течение многих веков формировались русские обычаи и обряды. Они, на мой взгляд, отражают вековую мудрость русских людей. Так в чем же заключается красота и мудрость русских обрядов? Основная часть сочинения ... Рождество. К нему украшают елки. Это, пожалуй, единственный обычай, который объединяет Новый год и Рождество. В ночь с 6 на 7 января, в Сочельник, девушки гадают на суженого, ...

Промахнуло восемь столетий: саранчой налетели татары; грохотал Иоанн; как вещий сон, по России веяла смута; за ней новые цари вставали золотыми туманами; работал Пётр, рубил сплеча и выбрался из лесу на белый свет; – а здесь эти стены, эти башни все стояли, неизменные, и все так же, из году в год, гладкие юноши собирались при перезвоне часов в общих столовых, где, как ныне, лучи, струясь сквозь расписные стекла высоких окон, обрызгивали плиты бледными аметистами, – и все так же

перешучивались они, юноши эти, – только, пожалуй, речи были бойчее, пиво пьянее… Я об этом думаю, блуждая в дымчатый весенний вечер по затихшим улицам. Выхожу на реку. Долго стою на выгнутом, жемчужно-сером мостике, и поодаль такой же мостик образует полный круг со своим отчётливым, очаровательным отражением. Плакучие ивы, старые вязы, празднично пышные каштаны холмятся там и сям, словно вышитые зелеными шелками по канве поблекшего, нежного неба. Тускло пахнет сиренью, тиневеющей водой. И вот по всему городу начинают бить часы… Круглые, серебряные звуки, отдалённые, близкие, проплывают, перекрещиваясь в вышине и на несколько мгновений повиснув волшебной сеткой над чёрными, вырезными башнями, расходятся, длительно тают, близкие, отдалённые, в узких, туманных переулках, в прекрасном вечернем небе, в сердце моём…

И глядя на тихую воду, где цветут тонкие отражения – будто рисунок по фарфору, – я задумываюсь всё глубже, – о многом: о причудах судьбы, о моей родине и о том, что лучшие воспоминания стареют с каждым днём, а заменить их пока ещё нечем… (http://thelib. ru/books/nabokov_vladimir/kembridzh_esse-read. html)

Остановимся ещё раз на главных особенностях жанра эссе:

  • небольшой объём и конкретность темы;
  • личностный подход к её раскрытию, субъективность, иногда парадоксальность суждений;
  • свободная композиция, определяющаяся прихотливым движением мысли, впечатлениями, воспоминаниями, ассоциациями;
  • свободное использование лексического состава языка – от слов высокого стиля до разговорной лексики;
  • атмосфера доверия к читателю, разговорная интонация.