Крылатые слова и выражения в бардовской песне

метки: Бардовский, Выражение, Слово, Музыка, Цитата, Крылатый, Высоцкий, Песня

Появление авторской песни в начале 50-х годов ХХ века связано с именем Б. Окуджавы, Ю. Визбора, М. Анчарова, Н. Матвеевой, А. Городницкого, позднее А. Галича, В. Высоцкого, Ю. Кима и других. К середине 60-х годов ХХ века авторская песня сформировалась как особый вид искусства. К концу 60-х годов состояние авторской песни уже требовало серьезного искусствоведческого анализа, систематического освещения и изучения. Но с окончанием периода «оттепели» количество опубликованных песен бардов, а так же работ об их творчестве резко сократилось. Идеологический прессинг времен «застоя» по отношению к авторской песне был достаточно жестким, Одни это связывали с органическими особенностями самих песен бардов, например, с их искренностью. Другие представляли дело так, будто авторская песня сплошь состоит из остросоциальных песен, характерных для творчества А. Галича, В. Высоцкого.

В действительности же неугодной оказалась не только социальная песня, а вся авторская в целом, включая и чисто лирические песни. Дело здесь в изначальных особенностях этого вида искусства, главное из которого – синкретичность, т. е. Органическое единство трех составляющих – поэзии, музыки и исполнения. Для авторской песни характерен «эффект целого».

Бардовское искусство стало своеобразной отдушиной для узкой прослойки интеллигентов, своеобразным рупором диссидентского движения. Песни бардов можно без всяких натяжек назвать поэтическим воплощением кухонных разговор, о которых в то время ходили легенды. Сегодня эти разговоры можно назвать отдельной страницей политической жизни страны на рубеже 70-80 гг. Именно в них нашли свое отражение все печали и чаяния лучших умов России того времени.

Актуальность работы связана, прежде всего, с масштабами распространения, массовой популярностью и новаторским характером авторской песни.

Владимир Высоцкий несомненно являлся ярчайшим представителем интеллигенции того времени, был негласным лидером, кумиром, на его песнях выросло не одно поколение интеллигентов. Для многих он стал олицетворением всего того лучшего, что было сосредоточено в этих людях.

В своей работе мы попытаемся проследить и проанализировать использование и значение крылатых выражений русских бардов в творчестве публицистов.

Данная работа посвящена изучению крылатых слов и выражений, заимствованных из произведений русских бардов, на примере публицистических статей.

В задачи работы входит:

• изучить тексты и язык бардовских песен и выяснить, насколько продуктивны произведения в отношении пополнения речевого фонда русского языка,
• указать количество крылатых выражений, вошедших во фразеологическую систему русского языка из песен русских бардов, и зафиксированность их в словарях крылатых выражений,
• рассмотреть изменения, вносимые в крылатые выражений бардов в современной публицистике.

В работе использованы следующие справочные материалы:

Бардовская песня вчера и сегодня

... в авторской песне? Почему бардовская песня была, есть и будет актуальной? Каким образом она завоевала любовь миллионов людей? Эти песни вошли ... творчества, известный культурам едва ли не всех народов, и не случайно представителей авторской песни часто называют «бардами», сопоставляют с древне- ... за ценой не постоим. Его голос кажется сегодня совсем негромким рядом с оглушительной полемикой митингов. ...

1. Ашукин Н. С., Ашукина М. Г. Крылатые слова. – М.: Худ. литература, 1966.

2. Берков В. П., Мокиенко В. М., Шулежкова С. Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. – М.: Русские словари, Астрель, АСТ, 2000.

3. Мифологический словарь./ Под ред. Е.М. Мелетинского. — М.: Советская энциклопедия. 1991 г.

4. Ожегов. Словарь русского языка. – М.: Русский язык, 1978.

5. Современный словарь иностранных слов. – М.: Русский язык, 1992.

ГЛАВА 1. ОСОБЕННОСТИ И КОРНИ БАРДОВСКОЙ ПЕСНИ

1.1 Истоки российской бардовской песни

Песни бардов до середины 70-х годов ХХ века почти не публиковались в периодике, не передавались по телевидению, не выпускались на пластинках. Однако интерес к песням бардов из года в год возрастал.

Несмотря на почтенный возраст, жанр авторской песни вплоть до сегодняшнего дня не избалован вниманием специалистов-исследователей. Обратимся к ее корням.

С древних времен музыка играла большую роль в жизни славян. Об этом свидетельствуют многие исторические и литературные памятники. В этих документах отмечается необычная любовь славян к пению, недаром их называли «песнелюбцами».

Нельзя не указать на представителей раннего музыкального исполнительства певцов-сказителей и скоморохов. Скоморохи соединили в себе черты потешника, лицедея, музыканта, певца. Скоморошество стало искусством обличающим – высмеивало уродливые стороны жизни государства. Б. Астафьев назвал их «критическим элементом» уклада Древней Руси.

В ХХ веке глашатаем правды, «обнаженной совестью эпохи» можно назвать В. Высоцкого.

К истокам жанра авторской песни можно отнести «Слово о полку Игореве» (1187 г.).

Его автор называет свое произведение то «словом», то «песнью», то «повестью», а своим предшественником считает певца и поэта Бояна. Русских певцов-дружинников, гусляров, украинских лирников также можно считать прародителями данного жанра. В образе Садко сказалось высокое воззрение на искусство, которому приписывалась магическая сила воздействия на людей и стихии природы. Современная авторская песня также привлекает внимание особой спецификой общения, искренностью высказываний, высокой поэзией.

В ХV-XVI веке рождается русская лирическая песня, которая характеризуется усилением психологической выразительности, правдивым воплощением человеческих чувств. Певец свободно изливал в ней свои чувства, пел ее тогда, когда испытывал внутреннюю потребность. Современная авторская песня – тоже результат внутреннего побуждения, желание поделиться с окружающими своими мыслями и чувствами.

Генетические корни авторской песни восходят к XVIII – XIX веку, когда возникает и формируется демократический стиль городской песенной лирики.

В народном быту достаточную известность приобретают песни служилого люда, солдат, матросов, песни городских мещан, фабричных рабочих, крестьян. Большое значение для музыкальной жизни России ХIХ века приобретают художественные кружки. Они способствовали расцвету городской бытовой песни и романса.

Колыбельная песня в жизни ребенка

... самому родному, наиболее дорогому человеку в жизни доброй судьбы, трепетно и нежно воспевает над колыбелью свою душу. Именно из колыбельных песен новый человечек впервые учится познавать мир, ... поля приносит ребенку три цветка, что является ручательством здорового сна и счастья. Колыбельные песни небольшие, немногословные, но глубокие по смыслу. В центре сюжета - всегда ребенок, его ...

Эпоха декабристов положила начало революционной песни в России. Особая роль принадлежала К. Рылееву и А. Бестужеву. Их песни – остро сатирического содержания.

Сатирическо-обличительное направление прослеживается в песнях А. Галича, В. Высоцкого.

Октябрьская революция, Гражданская и Отечественная войны, годы сталинских репрессий дали этому жанру дворовые песни беспризорников, «лагерный» и «блатной» репертуар.

ХХ век – эпоха формирования авторской песни, ее утверждения и включения в систему массовой музыкальной культуры. В это время появляются песни А. Вертинского – законченные авторские миниатюры. Его по праву называют предтечей авторской песни или даже ее основателем. В его песнях огромная палитра человеческих чувств, богатство собственного опыта, выверенность каждого слова, неповторимая индивидуальность.

Скоморошье лицедейство, сентиментальная любовная лирика XVIII века – все это переплавилось в творчестве А. Вертинского и послужило основой творческого направления в дальнейшем развитии жанра авторской песни.

Яркая театрализация песен наблюдается и у В. Высоцкого.

50-60 годы ХХ века – это время «оттепели» в культурной жизни страны. Приметой времени стал массовый интерес к поэзии. Свои стихи на концертных площадках читали Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский, Б. Ахмадулина. В музыкальной жизни общества военные песни ушли в историю, а мирные песни стали приобретать официально-помпезный характер. В противовес этому появляется в узких кругах единомышленников «поэзия под гитару» (термин Б. Окуджавы).

Авторская песня продолжает еще одну русскую традицию ХIХ века – песня стала зеркалом времени.

Б. Окуджава дал свое определение этому виду искусства: «Говоря об авторской песне, часто имеют в виду движение, объединяющее поэтов, композиторов, исполнителей и почитателей этого жанра. Для меня же это понятие имеет конкретный и узкий смысл – поэты, поющие стихи. Нас родило время – время всем памятных событий, связанных с разоблачением культа личности, большими надеждами на обновление общества, на перестройку. Тогда и возник круг таких поэтов, как А. Галич, В. Высоцкий, Н. Матвеева, Ю. Ким, Ю. Визбор, Е. Клячкин, А. Городницкий.

…Благодаря триединству: стихи свои, гитара своя, сам пою, – песня становится голосом личности, Тем то она сильна.

… Для того чтобы противостоять массовой культуре, нужно нечто серьезное, личностное».

Обращаясь к словарю Ожегова и современному словарю иностранных слов, можно найти определения, полностью подтверждающие слова Б. Окуджавы.

Бард – певец-поэт у древних кельтов.

Бард (кельтское «bard») — 1. Певец-поэт у древних кельтов; в торжественном стиле речи – поэт. 2. Поэт и музыкальный исполнитель собственных песен.

Б. Окуджава выражал песнями личное – свою любовь, свои печали, свой арбатский двор и свою красную розу в банке из-под импортного пива, свой, наконец, личный взгляд на отечество и на современников. Петь такое ему было легче от того, что все делал сам: стихи свои, гитара своя, голос свой. «Грузин московского разлива» (как он сам о себе говорил), он прославился такими песнями как «Живописцы, окуните ваши кисти», «Песенка об Арбате», «Молитва Франсуа Вийона», «Вы слышите: грохочут сапоги», «Бумажный солдат», «Надежды маленький оркестрик», «Грузинская песня», «Часовые любви», «Дежурный по апрелю», «Не клонись-ка ты, головушка», «Опустите, пожалуйста, синие шторы», «Давайте восклицать!», «По Смоленской дороге», «Прощание с новогодней ёлкой», «Наша жизнь – не игра», «Песенка о голубом шарике», «Простите пехоте», «Последний троллейбус», «До свидания, мальчики», «Надя-Наденька», «Не бродяги, не пропойцы…» и сотнями других. Утончённый поэт, мастер русского слова, он воспел кривые московские улочки и тишину летнего неба, одиночество и грусть позднего столичного пешехода, «подвиг героев гражданской войны и романтику трудовых будней» (так принято было писать в те годы, когда эти песни были особенно популярны).

Бардовская песня: Булат Окуджава

... или иного поэта? ту или иную песню?» Но с произведениями Б.Ш. Окуджавы это очень просто. Ведь такие разные песни Окуджавы постоянно напоминают ... взор, Устремленный в века... И вера в песнях Окуджавы тоже необычная. Окуджава, который участвовал в Великой Отечественной войне, верит ... пожила., А шарик вернулся,, А он голубой. Меня с песнями Окуджавы познакомили мои родители. И хотя сегодня его не ...

На киноэкранах Окуджава впервые появился в фильме «Застава Ильича» – вышел на сцену вместе с поэтами Вознесенским, Рождественским, Евтушенко, Ахмадулиной, Высоцким… А потом, позже, песни на его стихи (а нередко и мелодия принадлежала ему) зазвучали в таких фильмах, как «Звезда пленительного счастья», «Белое солнце пустыни», «Соломенная шляпка», «Покровские ворота», «Белорусский вокзал» (песня «Мы за ценой не постоим»), «Женя, Женечка и Катюша» (песня «Капли датского короля»), «На ясный огонь», «Жизнь и смерть Фердинанда Люса», «От зари до зари» (знаменитая «Бери шинель, пошли домой»), «Ключ без права передачи» и других. И песни эти служили не просто заполнением пустот – нет, они дополняли смысл фильма, работали на идею, а часто и украшали картину, открывали в ней что-то, на первый взгляд, скрытое, подспудное. Достаточно вспомнить, как заблистал образ таможенника Верещагина, когда он запел песню Шварца и Окуджавы «Ваше благородие, госпожа Разлука…» И что-то новое, трагическое открывается в образе декабриста И.А. Анненкова, когда он гарцует на резвом коне вокруг брички, где сидит возлюбленная француженка («Звезда пленительного счастья»), а в этой время за кадром звучит «Песня кавалергарда» («Не обещайте деве юной любови вечной на земле»).

А уж знаменитый «шансон» «Женюсь, женюсь» («Иветта, Лизетта, Жоржетта, Жанетта…»), который поёт в «Соломенной шляпке» Андрей Миронов в роли прощелыги, повесы, бабника, – пела вся страна.

Булата Окуджаву знала вся страна. А вот о другом корифее авторской песни – Александре Галиче – как-то быстро забыли (на время, всего лишь на время!) после того, как он был вынужден уехать из СССР. Тому, кого волнует недавнее прошлое нашей страны, очень много могут рассказать песни А. А. Галича (1918-1977).

Он родился во время гражданской войны, юношей пережил Великую Отечественную, хорошо помнил сталинское время, в годы хрущёвской «оттепели» стал известным драматургом и сценаристом, а в период брежневского «застоя» эмигрировал из СССР. Он не понаслышке знал советскую историю и честно писал о ней – писал правду. Именно потому расходились по всей стране его песни на магнитофонных кассетах. Именно за это – за правду – его ненавидели властьимущие. Сначала они исключили его из Союза писателей, а потом изгнали из страны. Но песни его возвращались к нам и звучали удивительно свежо и злободневно:

Где полегла в сорок третьем пехота,

Пехота, пехота,

Где полегла в сорок третьем пехота

Без толку, зазря,

Там по пороше гуляет охота…

История и современность в стихах-песнях Александра Дольского о России

... г., оглядываясь на пройденный путь, бард признавался: "Первым моим прочным учителем был, очевидно, Сергей Есенин"[2] . Существенную роль в исповедальных стихах-песнях Дольского о России играют образы пространства и ... всегда носил я, где песни слагались в пути, болит у меня Россия, и лекаря мне не найти. Неординарность образа странствующего по России барда сопряжена в песне как с его ...

Трубят егеря!

(«Ошибка»)

Мы слушаем песни Галича и возвращаемся в страну, где чуть не каждый второй – бывший узник:

Я подковой вмёрз в санный след,

В лёд, что я кайлом ковырял!

Ведь недаром я двадцать лет

Протрубил по тем лагерям.

(«Облака»)

Трудно поэту в мире, где личную жизнь граждан «разбирают» на собраниях («А из зала мне кричат: «Давай подробности!»), касса взаимопомощи не выдаёт человеку денег, потому что «каждый рупь идёт на стройку», а в это время на столе у начальства «икра и балычок»…

В песнях Галича пьют водку, играют в домино, скандалят из-за жилплощади – ведут убогую и тусклую жизнь. И эти же люди получают какие-то почётные звания, выступают на собраниях, знают наизусть лозунги. Они окружены, задушены официальной ложью: «Что ни день – фанфарное безмолвие славит многодумное безмыслие». Здесь завидуют и сплетничают:

И в кино я не ходил: «Ясно, немец!»

И на танцах не бывал: «Академик!»

И в палатке я купил чай и перец:

«Эко денег у него, эко денег!»

(«Баллада о стариках и старухах, с которыми я вместе жил и лечился в санатории областного совета…»)

Здесь подслушивают и пишут доносы:

• ..Я сижу, гитарой тренькаю.

Хохот, грохот, гогот, звон…

И сосед-стукач за стенкою

Прячет в стол магнитофон…

(«Желание славы»)

К стукачам и даже к «пассивным наблюдателям» у Галича особое отношение: «Промолчи – попадёшь в стукачи. Промолчи – попадёшь в палачи. Промолчи, промолчи, промолчи…»

Но сквозь «фанфарное безмолвие» прорывается голос, который говорит, выкрикивает правду. О себе самом, о своих единомышленниках, писавших «в стол», публиковавшихся в «самиздате» и за границей, – о них, рисковавших свободой, но сохранивших совесть и честь, пел Александр Галич:

Я выбираю Свободу, –

Но не из боя, а в бой,

Я выбираю Свободу

Быть просто самим собой.

(«Я выбираю Cвободу»)

Александр Галич прожил в Париже всего лишь три с половиной года. Погиб он нелепо, случайно (во всяком случае, такова официальная версия причины этой смерти).

В конце 1977 года поэт купил стереокомбайн «Грюндиг» (магнитофон, телевизор и радиоприемник) и решил, не дожидаясь специалиста, самостоятельно включить аппаратуру. Пишут, что Галич перепутал антенное гнездо и вставил антенну не в то отверстие на задней стенке комбайна. Его ударило током, он упал, коснулся ногами батареи отопления, замкнул цепь высокого напряжения…

Дом в столице на Неглинной 8/10, где в конце 50-х — начале 60-х годов жили Юрий Визбор, Ада Якушева и их дочь Таня, был «штабом» самодеятельной песни. Тогда, еще до начала магнитофонной эры, основным средством передачи песни был личный контакт: из уст в уста, из тетрадки в тетрадку. К ним приходили и приезжали со всех концов Советского Союза.

Пели чисто, жили просто —

На какие-то шиши.

Было жанра первородство,

Три аккорда, две души.

На Неглинной у Адели,

Где игрушки на полу,

Пили, ели, песни пели,

Дочь спала в своем углу

так вспоминал эти годы поэт Дмитрий Сухарев, один из зачинателей самодеятельной песни.

«Когда мы были на войне…» и статьи о стихах, песнях, прозе и ...

... и иные военные стихи Исаковского, ставшие песнями: «До свиданья, города и хаты…», «Ой, туманы мои, растуманы…». Можно воскликнуть: да кто ж не знает всех этих сочинений! Сегодняшний ответ: ... службу долгую / Службу трудную, службу ратную…» (Следует, меж тем, помнить, что это авторская песня, с интересной историей, написанная за одну ночь в 1944 г. поэтом Константином ...

В октябре 1962 года вышла в эфир радиостанция «Юность», инициатива создания которой принадлежала и Визбору. До «Юности» молодежный отдел вещал скудно, неуверенно, разбросанно в эфире. Нужно было стать голосом самой молодежи, а не «вещанием» для нее. «Помню, рассказывал потом Визбор, — каких усилий требовали первые программы. И я нисколько не жалею о том тяжелом времени — это было прекрасное время поисков. Нам очень повезло в том смысле, что мы начинали совершенно новое дело…» Это «новое дело» сегодня, через 25 лет, можно оценить как существенный качественный сдвиг не только в формах работы радиовещания, но и вообще в духовной жизни нашей страны. Мы уже не представляем эфир без позывных радиостанции «Юность».

Другое детище Визбора и его единомышленников на радио — первый в нашей стране журнал с гибкими грампластинками — «Кругозор». Уже в первом номере в апреле 1964 года появляется песня-репортаж Визбора «На плато Расвумчорр». Все с волнением ждали откликов. Волновался и Визбор: как воспримут читатели-слушатели столь необычную форму — песню-репортаж? Ведь не только сторонников, но и противников у нее было немало и в редакции и на радио! Поступившие отклики окрылили создателей и авторов «Кругозора» — журнал понравился и раскупался, что называется, нарасхват. Особенность песен-репортажей состояла в том, что Визбор встречался со строителями, ракетчиками, моряками, летчиками, нефтяниками, даже работал вместе с ними, делал документальные записи и сочинял песни о конкретных людях, событиях, но так, чтобы каждая песня носила какой-то обобщающий характер, могла звучать самостоятельно. Наверное, можно назвать эту работу радиожурналиста Юрия Визбора песенной летописью 60-х годов, правдивым рассказом о современниках.

1.2 Кто такие барды

Почему людей, поющих собственные песни под гитару, часто называют именно бардами, а не иначе? Английское слово bard — кельтского происхождения. Барды — это древние певцы-сказители у кельтских племен, проживавших когда-то на территории сегодняшних Ирландии и Шотландии.

Ирландские барды могли быть и придворными, и бродячими певцами. Аккомпанировали они сами себе на струнном смычковом инструменте — кроте. Инструмент этот с тремя или шестью струнами чем-то похож на маленькую лиру или русские гусли. Но если гусли всегда лежат горизонтально, часто на коленях, то кроту держали вертикально, оперев инструмент на одно колено, или же у плеча, водя смычком по струнам. Барды пели различные песни: героические песни-баллады, религиозные, боевые, лирические и сатирические.

Но не всегда барды были обыкновенными бродячими песенными сказителями. Такими они стали со временем. А когда-то барды, евбаги и друиды составляли три ступени духовной власти у кельтских племен. Высшая власть у кельтов принадлежала друидам. Друиды были главными духовными руководителями и учителями мудрости кельтов. Служители кельтских богов — евбаги. Они выполняли обряды, приносили жертвы, занимались гаданием и иногда исполняли обязанности судей.

И третьим звеном были барды — мудрые поэты-певцы, глашатаи истины, рыцари правды и добра, вдохновлявшие воинов на великие подвиги и провозглашавшие мир и любовь. Проще говоря, барды пропагандировали учение друидов, были посредниками между жрецами-друидами и народом. Роль этих певцов была огромна, как и уважение, которым они пользовались. Многие из кельтских вождей и королей с гордостью носили почетное звание «бард». Существует предание о том, как враждующие станы, готовые к сражению, при звуке лиры-кроты именитого барда складывали оружие и, прослушав песню, из врагов превращались в друзей.

Жизнь и творчество Булата Окуджавы

... труду. Жил в Москве. Жена - Ольга Владимировна Арцимович, физик по образованию. Сын - Булат Булатович Окуджава, музыкант, композитор. 12 июня 1997 скончался после непродолжительной болезни в Париже. Последнее ... через художественный совет. И художественные советы боялись этих песен и отвергали их. Но кое-кто пел. Потом эти песни зазвучали в фильмах, в некоторых, в спектаклях. ...

Часто певец-бард состоял в свите вождя или на службе у короля, но со временем барды все более становились независимыми профессиональными музыкантами и сказителями, они могли странствовать от двора ко двору, следуя туда, где их лучше принимали.

Сегодня на гербе Ирландии красуется музыкальный инструмент арфа — как знак уважения к великому искусству древних и мудрых сказителей-певцов — бардов. И это не случайно. Барды были самыми активными участниками освободительных войн против римлян, высадившихся на Британских островах, чтобы покорить живущие там народы. Тогда барды песнями призывали народ сплотиться и дать отпор завоевателям. Барды со своими кротами, с венками на головах, одетые в белые одежды, шли впереди войска, поддерживая героический дух воинов. А во время сражения барды поднимались на возвышенные места и продолжали петь, аккомпанируя себе на арфо-подобных кротах.

1.3 Русская бардовская песня – это искусство профессионалов или дилетантов?

Бардовская или авторская песня в узком смысле, это исполнение собственных стихов под музыку, а в широком — целый пласт в российской культуре.

«Мы, люди шестидесятых годов, дожили до полной надежд и тревог эпохи, когда песни и стихи как будто перестали быть нужны. Пугающими фактами наполнены газеты и журналы.» — пишет известный российский бард Александр Городницкий. – «Они кричат и обличают друг друга как ораторы на митингах. Всеобщая усталость, разочарование и раздражение достигли опасного предела. Еще не говорят пушки (автоматы кое-где уже слышны), а поэты уже умолкли, и это опасный признак. Не до песен. И поневоле охватывает ностальгия по безвозвратно ушедшей эпохе «поющих шестидесятых», времени наших недолгих юношеских надежд, короткой хрущевской оттепели и первой волны гласности, вызвавшей к жизни среди прочего такое странное явление как авторская песня.»

«Авторская песня, самодеятельная песня, поющие поэты, барды и менестрели» — какие только названия не находили для того странного на первый взгляд творческого направления, которое, возникнув в конце пятидесятых годов, на исходе короткой и ненадежной хрущевской оттепели, начало набирать неожиданную силу в шестидесятые. Раньше все было просто и понятно: композитор писал музыку для песни, поэт придумывал на эту музыку стихи. Так создавалась песня, которая потом в исполнении профессионального певца (или певицы, или, что еще лучше, хора) звучала с эстрады, кино- или телеэкрана, по радио или с пластинки, а народ радостно эту песню подхватывал. При этом официальное песенное искусство, превратившееся к этому времени в могучую социалистическую индустрию, предусматривало для потребляющей массы довольно широкий ассортимент – от «В буднях великих строек» или «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин» до «Ясной ночкою весенней при луне» или «Мишка, Мишка, где твоя улыбка». И вдруг весь этот гигантский государственный, отлаженный десятилетиями песенный конвеер, где все роли были четко расписаны и закреплены, начал давать сбои, а потом и вовсе затормозился где-то к середине шестидесятых.

Вместо предусмотренных Музгизом, худсоветами и Главлитом песен, тиражирование которых не только не сократилось, но даже возросло, на тесных московских и ленинградских кухнях блочных «хрущевских» домов, у дымных костров геологических экспедиций и в только возникших тогда студенческих строительных отрядах «технари», студенты, рабочие, интеллигенция стали распевать какие-то странные песни под гитару: «Неистов и упрям, гори, огонь, гори», «Из окон корочкой несет поджаристой», а альпинисты – «Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой». При этом все смешалось – запели вчерашние слушатели, совершенно не обращая внимания на свои вокальыне данные. И совсем не то, что пели вчера. Так неожиданно песня стала средством общения людей.

Поэзия Б. Окуджавы

... Б. Окуджава выражал песнями личное – свою любовь, свои печали, свой арбатский двор и свою красную розу в банке из-под импортного пива, свой, наконец, личный взгляд на отечество и на ... Б. Окуджава дал свое определение этому виду искусства: «Говоря об авторской песне, ... Тема войны - одна из главных в творчестве Б. Окуджавы. В 1942 г. прямо из IX класса Окуджава ушел на фронт, воевал под Моздоком на ...

Исчезло «цеховое» разделение. Авторами новых песен неожиданно стали литераторы, геологи, актеры, учителя. Например, выпускники МГПИ им.Ленина Юрий Визбор, Ада Якушева, Юлий Ким, литератор Булат Окуджава, драматург и киносценарист Александр Галич, актер Владимир Высоцкий, поэтесса Новелла Матвеева и другие. Так, в противовес официозному песенному искусству, возникло второе песенное направление, основанное на несложном гитарном сопровождении. Главным в авторской песне была не музыка, которая, как правило, достаточно проста, а стихи. Само слово «авторская песня», кажется, придумал Владимир Высоцкий, чтобы подчеркнуть, что в этой песне все делает один и тот же человек: см придумывает стихи и мелодию, сам поет. В 1963 году Алла Гербер опубликовала в «Юности» статью, в которой авторы этих песен назывались «бардами и менестрелями», и слово «барды» осталось, хотя оно и не очень точно. Что же касается официальной прессы, и прежде всего комсомольской печати, которая сразу же приняла новое направление в штыки, то она сразу же присвоила этой песне снисходительное название «самодеятельная», решительно отказав этим унижающим термином авторам в какой бы то ни было профессиональности. Как будто можно назвать Булата Окуджаву или Новеллу Матвееву «самодеятельными поэтами», а Владимира Высоцкого или Юлия Кима «самодеятельными исполнителями».

Основоположником авторской песни обычно считают Булата Окуджаву, и для шестидесятых годов это, пожалуй, верно. Но если мы заглянем подальше, в нашу раннюю историю и даже в античные времена, то немедленно убедимся, что авторская песня существовала всегда. Задолго до появления печатных станков и даже письменности. Именно она легла в основу всех форм современной литературы. При этом изустное творчество неизменно было связано со струнным инструментом – арфа, гусли, саз, гитара. Музыкальное сопровождение древних авторов было, видимо, несложным. Нехитрое струнное звучание не претендовало на оригинальную мелодию, а скорее создавало музыкальный фон для повествования, силовое поле, заставляющее слушателей быть внимательными. Что касается нашей отечественной истории, то одним из основоположников авторской песни можно считать легендарного Бояна или не менее легендарного Садко. Вот уж этот-то, по-видимому, был и впрямь самодеятельным автором, так как по основной своей профессии работал в системе Внешторга Древнего Новгорода, а песни сочинял явно «идейно невыдержанные», что и привело, если верить былинам, однажды к тому, что реакционная боярская администрация вытолкала его с пира взашей.

Если все это так, то как же получилось, что авторская песня вновь появилась в нашей стране в середине двадцатого века? Ну, средние века – это понятно: из-за низкого письменности, отсутствия радио, телевидения, печати единственной формой песенного общения было изустное. Но теперь-то все это есть! В том-то и дело, что в шестидесятые и семидесятые годы, которые теперь называют «эпохой застоя», все эти могучие средства, находящиеся под строгим контролем государства и партийной бюрократии, для настоящего искусства оказались наглухо закрыты. И народ, со свойственной ему изобретательностью, снова вернулся к средневековым формам общения. Правда, не совсем. С появлением и развитием магнитофонной техники в нашей стране, наряду с «самиздатом», появился «магнитофониздат». Так что сам факт появления авторской песни в затхлые брежневские времена, после того как «наш дорогой Никита Сергеевич» успел напоследок изрядно погромить изобразительное искусство и печатную поэзию, уже был крамольным. Он свидетельствовал о большом непорядке в «датском королевстве». И это было сразу же правильно понято ревнивыми хранителями идейной чистоты нашего искусства, исходившими из принципа, метко сформулированного в одной из сатирических песен Юлия Кима:

Булат окуджава анализ молитва

... семейное счастье категорически требует гнезда, и стало быть, счастливый остепенится. Иными словами, если допустить, что «Молитва» Окуджавы обращена к женщине, выстраивается следующий смысл: пусть любовь – как ... Ленинграде. Музыка, согласно свидетельству самого Окуджавы, была сочинена три года спустя, и это, по его признанию, самый долгий промежуток между сочинением текста и мелодии. Первые ...

А как у нас по линии искусства? –

Рады стараться, — Боже, ЦеКа храни!

Творчество Булата Окуджавы произвело революцию в песне и в стихах, уничтожив «железный занавес» между ними, что не раз приводило в ярость ревнителей «чистой поэзии» и «чистой песни».

Сейчас, когда одна за другой начинают формироваться различные партии и «неформальные объединения», думается, что именно клубы самодеятельной песни в безпросветное, казалось бы, застойное время – в семидесятые годы, когда Суслов «над страною простер совиные крылья», образовали первое в России «неформальное объединение». Песни, вокруг которых объединились люди, были не самоцелью, а лишь условным опознавательным знаком «свой-чужой» как на современных реактивных истребителях. «Ты любишь эти песни? Значит, мы любим одно и то же. Тогда иди к нам. У нас общие друзья, а следовательно, общие враги.» Как правильно написал Юрий Визбор в одной из своих песен: «Слава Богу, мой дружище, есть у нас враги – значит, есть, наверно, и друзья.»

Повсюду – в институтах, на заводах, в городских районах создавались поющие «кусты», входившие в состав городских, районных и республиканских клубов. Места многочисленных фестивалей сохранялись в глубочайшей тайне, чтобы не пришли «хвосты». И хотя ничего «крамольного» в движении самодеятельной песни не было, оно все время находилось под неусыпным оком КГБ, которое, в частности, неоднократно бесцеремонно вмешивалось в работу жюри и составление концертной программы Грушинских фестивалей. Подсчитывали, например, «число людей еврейской национальности» в оргкомитете фестиваля и среди участников. Бдительно слушали у ночных костров, не запоет ли кто-нибудь сдуру запрещенные песни Галича или Кима.

В начале девяностых, в бурную эпоху перестройки, авторская и самодеятельная песня как будто потеряла свое значение. Из некогда крамольного направления она стала как бы искусством ретро. Но кому нужно было тихое звучание гитары, когда под рев саксофонов певцы современного «тяжелого рока» громко выкрикивают со сцен под одобрительный гул приплясывающей толпы куда более политически острые строки.

Несмотря на продолжающийся интерес, фестивали самодеятельной песни, теперь вполне разрешенные, как правило, не открывают ничего интересного по части новых авторов и превращаются в песенные «тусовки». В последние годы в серии своих интервью, в том числе во время выступлений в США, в штате Вермонт, где он читал лекции в Университет об авторской песне, Булат Окуджава неоднократно подчеркивал, что авторская песня шестидесятых годов умерла раз и навсегда, что родилась она на «московских кухнях» и была своеобразным творческим протестом московской пишущей интеллигенции, сродни тогда же возникшему и раздавленному позднее Андроповым диссидентскому движению…

Это можно считать справедливым только в том случае, если свести все движение авторской и самодеятельной песни только к творчеству ведущей «московской группы» — Окуджавы, Галича, Кима Анчарова и в известной степени Высоцкого. Несмотря на их определяющий вклад в развитие авторской песни в шестидесятые годы, одно их творчество не в состоянии исчерпать все многообразие массового песенного движения, вдруг объявившегося на рубеже пятидесятых и шестидесятых. Булат Окуджава прав, если брать в расчет только неширокий круг московской интеллигенции, однако кроме интеллигенции был еще многомиллионные обманутый и угнетенные народ, который начал обретать свой собственный голос. Не только на московских кухнях родилась авторская песня, а в «чистом поле» на тяжелом подневольном труде, и в дальнем изнурительном походе, на Воркуте и Колыме в свинцовых потемках ГУЛАГа, где остались безымянными песни сгинувших авторов «Идут на север срока огромные» или «Черные сухари». Так что не на кухнях ей кончаться. Смертелен ли нынешний кризис авторской песни? Трудно сказать – время покажет. Думаю, однако, что как не раз было в многовековой истории народной песни, за падением последует новый взлет.

1.4 Поющие поэты России

Булат Шалвович Окуджава родился 9 мая 1924 г. в Москве на Арбате, в семье коммунистов-партработников. Отец – Ш. Окуджава, хорошо зарекомендовавший себя кутаисский комсомолец, в 1922 г. был послан на учебу в Москву. Не позднее 23 февраля 1937 г. его арестовали, а 14 декабря 1938 г. Ш. Окуджава был расстрелян. Сыну в момент ареста отца было без малого 13 лет. По обстоятельствам жизни родителей Булат видел отца очень редко. В середине 1980-х гг. в нескольких интервью, а затем в процессе подготовки книги воспоминаний о детстве поэт сформулирует роль отца в своем интеллектуальном развитии: «В доме царил культ книги. Сын прачки, отец был начисто лишен «пролетарского» снобизма, напротив, очень тянулся к интеллигенции, к культуре. И меня приучал. Каждую неделю водил в книжный магазин, причем обставлял это с такой торжественностью и столь серьезно предлагал мне самому выбрать книгу, что я и по сей день помню эти походы и благодарен ему. Когда отца, первого секретаря Нижнетагильского горкома, арестовали в 37-м и нам пришлось оставить казенную квартиру, мы взяли с собой чемодан одежды и несколько картонных ящиков с книгами. Больше ничего не было. Абсолютно». [8] Но оформившейся (с годами) в сознании поэта бытовой конкретике за 30 лет до того предшествовала иная:

…в ношеной буденовке подросток,

на отца похожий моего.

Это первое упоминание отца в творчестве Окуджавы появилось в печати 8 августа 1956 г., через полгода после XX съезда КПСС. Оно было поэтической реакцией Окуджавы на реабилитацию репрессированных коммунистов, которая для него означала возрождение имени отца. И в последовавшем затем «Сентиментальном марше» (самим заглавием указывавшем, что в основе текста не идеология, а чувства, то есть что это не политическое стихотворение, а интимная лирика) в облике «комиссаров в пыльных шлемах» вызывался к жизни, конечно же, не абстрактный комиссар, а его – Булата Окуджавы – собственный отец. В 1962 г. Окуджава опубликует стихотворение «О чем ты успел передумать, отец расстрелянный мой…», которое впоследствии датируется 1957 г., и эта датировка вполне вероятна, поскольку текст соответствует тому эмоциональному и психологическому состоянию, которое поэт переживал в послесъездовскую пору. Вторую по счету и первую изданную в Москве стихотворную книгу «Острова» (1959 г.) Окуджава посвятит «Памяти отца» и откроет ее (а над первым стихотворением поместит посвящение) едва ли не прощанием с отцом:

«До свиданьица,

До свиданьица» —

до конца твоих лет

вослед.

Постепенно припоминая впоследствии свои первые литературные опыты, Окуджава называл некоторые из них: «…в детстве сочинял патриотические стихи»; «Учась в пятом классе, я решил написать роман почему-то о китайском добровольце»; «В 1946 году я писал колоссальны роман о гражданской войне» [10] ; «Вспоминаю, что, когда я сам, еще мальчишкой, начал писать песни, у меня было страшное желание: найти бы каких-нибудь энтузиастов-гитаристов, двух-трех, и каждый вечер, например в восемь часов, выходить на бульвар в определенном месте и там петь свои песни под их аккомпанемент»[11] .

В 1977 г. Окуджава впервые напечатал стихотворение «Неистов и упрям», которое в интервью при публикации и в многочисленных последующих высказываниях стал называть своей первой песней: «Однажды студентом я написал для своих друзей песню «Неистов и упрям, гори, огонь, гори…». Она была печальна, как многие старые студенческие песни. Теперь она, наверное, не лучшее из моих созданий, но она – первая. Этим и дорога».

Самая очевидная и узнаваемая здесь примета поэтики Окуджавы – поговорка, ставшая отдельным стихом: «Семь бед – один ответ». Густая насыщенность стихотворений Окуджавы, на всем протяжении его творчества, пословицами и поговорками, как частный случай широко используемой им фольклорной традиции, отмечена и неоднократно проакцентирована в исследовательской литературе о нем. Да и сам поэт хотел, чтобы это было заметно: «Пожалуй, главный мой учитель – русский фольклор» [14] ; «…был период в моей жизни, когда я очень увлекался фольклором, особенно же русским фольклором»[15] .

О том, что бурный успех песен Окуджавы был для него не только неожиданным, но и «нежеланным» с точки зрения его понимания своего назначения как поэта, свидетельствует особенно усердное в первые годы (но сохранившееся и в дальнейшем) настойчивое акцентирование поэтического начала (в противовес песенному) в своем творечестве.

Наиболее пристрастные его читатели и слушатели (а это, конечно, недоброжелатели) согласно отмечали, что поэзия Окуджавы способна «вышибать слезу у непритязательных обывателей»; рассчитана на людей, которым «хочется поныть вслух на людях, пройтись под гитару по струнам собственной, якобы не всеми понятой души» [17] ; даже в «защитительной» статье в журнале «Коммунист» пришлось отметить, что у Окуджавы «есть просто лирические песенки, будящие в людях хорошие чувства. Сама грусть в них настолько светла, что действует не угнетающе, а облагораживающее на человека».Некоторые истоки этого жизнеощущения очевидны и уже обозначены: так трансформировались в поэтическом мире Окуджавы ранние личные потери: отца, матери, устойчивого места обитания – двора, мальчишеские представления о войне-игре. Но для упрочения такой всепроникающей и постоянной на протяжении более чем сорокалетнего творческого пути эмоциональной атмосферы поэзии Окуджавы должны были, по-видимому, иметься и другие источники.

Александр Галич не имел ничего общего со старателями, твердо знающими, что молчание – золото, и овладевшими искусством молчать «не против, конечно, а за!». Но к крикунам, к начальникам тоже смолоду не принадлежал. Как всем в его поколении обреченных, Галичу была оставлена одна возможность – существовать незаметно. «Молчи, скрывайся и таи…» Не умевшие этого либо сгинули в ГУЛАГе, либо – хуже – непоправимо запятнали себя.

Судьба уберегла Галича и от того, и от другого. Он жил, «не изведав бесчестья чинов и милость сановных наград». Впрочем, говоря о тех, кто не бряцал «ни гневом, ни порицаньем», он подразумевает и себя. Подобно большинству, он просто жил, запретив себе желанную свободу быть самим собой.

Как он потом будет казнить себя за эти годы, проведенные «в сонности», за «непротивление совести – удобнейшее из чудачеств!» По самым разным поводам возникает в его песнях эта тема. И «мы», наиболее частая форма его повествования, безусловно включает в себя авторское «я».

А случается, и прямо от первого лица сказано им о том же самом – о том, до чего противно оглядываться на прожитое, до чего тягостна память древних лет. Особенно настойчиво звучит этот мотив в песнях, которые Галич писал накануне своей вынужденной эмиграции. Например, в «Черновике эпитафии»:

Дуралеи спешат смеяться,

Чистоплюи воротят морду…

Как легко мне было сломаться,

И сорваться, и спиться к черту!

Или в «Опыте ностальгии», где ни малейшей умиленности не вызывают даже образы детства:

Я не вспомню, клянусь, я и первые годы не вспомню,

Севастопольский берег,

Почти небывалая быль.

И таинственный спуск в Херсонесскую каменоломню.

И на детской матроске –

Эллады певучая пыль.

Я не вспомню, клянусь!

Вспоминается совсем другое: усмешка «на гладком чиновном лице», и собственные неуклюжие старания к чиновным понятиям приладиться, и «жалкая ярость в конце». Галич беспощаден к эпохе, но и к себе тоже. Хотя казнить все-таки надлежало бы в первую очередь время, заставившее выучиться науке компромиссов.

Нет необходимости подробно излагать биографию Александра Аркадьевича. Он сделал это сам в «Генеральной репетиции», своей исповеди, написанной еще в России. «Я ни о чем не жалею, — сказано там. – Я не имею на это права. У меня есть иное право – судить себя и свои ошибки, свое проклятое и спасительное легкомыслие, свое долгое и трусливое желание верить в благие намерения тех, кто уже давно и определенно доказал свою неспособность не только совершать благо, а просто даже понимать, что это такое – благо и добро!»

Прибавить к этому нечего: Галич был не из тех, кто легко кается (ни к чему себя этим не обязывая) или, наоборот, самодовольно любуется каждым своим поступком, не ведая сомнений. Самого себя он неизменно воспринимал в потоке своего времени, разделяющим все его горести, и все иллюзии, и всю наивность, за которую приходилось дорого платить. Искус гордыни, побуждающий вознестись на котурны, сурово бичуя современников за их малодушие и близорукую веру в «благие намерения», был органически ему чужд. Этим многое объясняется в его искусстве. И в судьбе.

Я люблю вас – глаза ваши, губы и волосы,

Вас, усталых, что стали до времени старыми,

Вас, убогих, которых газетные полосы

Что ни день, то бесстыдными славят фанфарами.

И пускай это время в нас ввинчено штопором,

Пусть мы сами почти до предела заверчены,

Но оставьте, пожалуйста, бдительность «операм»!

Я люблю вас, люди

Будьте доверчивы!

Называя Галича Гомером наших будней, а каждую его песню «Одиссеей», «путешествием по лабиринтам души советского человека», Владимир Буковский, думаю, преувеличил, но главное в подобной оценке уловлено точно. Ведь и вправду песни Галича, если хотите, род современного эпоса, охватившего самые разные грани нашей действительности.

В этом смысле Галич, конечно, прямой предшественник Владимира Высоцкого и до какой-то степени антагонист чистейшего лирика Булата Окуджавы. Впрочем, мне кажется, не следует слишком уж увлекаться противопоставлениями такого рода. Окуджава и Галич появились почти одновременно и были очень разными поэтами, что только естественно, — оба наделены сильной, яркой индивидуальностью, а она неповторима.

В шестидесятые все обстояло иначе: ни Лужников, ни телевидения, одни разносные статьи, за которыми следовали оргвыводы в виде грозных предостережений властей.

Зато была в авторской песне тех лет поэзия первооткрытия самых мучительных тем, прикосновения к самым больным точкам нашей жизни. И оттого был безнадежно ею теперь утраченный престиж. В ней безошибочно чувствовали правду, замалчиваемую и теснимую В ней находили истинную литературу о современности.

Об этом сказано у Галича:

Время сеет ветер, мечет молнии,

Создает советы и комиссии,

Что ни день – фанфарное безмолвие

Славит многодумное безмыслие.

Бродит Кривда с полосы на полосу,

Делится с соседской Кривдой опытом,

Но гремит напетое вполголоса,

Но гудит прочитанное шепотом…

Так что напрасно уговаривал себя автор: «Быть бы мне поспокойней, не казаться, а быть». Этого Галич просто не умел. Зато и доставалось ему больше других бардов. Над ними издевались в газетах, не давали выступать, но, в общем-то, терпели. С Галичем начальство не успокоилось, пока буквально не вытолкало в эмиграцию, полностью перекрыв ему кислород.

А ведь не так уж у него и много песен, впрямую затрагивающих политику. «Петербургский романс», конечно, знали в любой интеллигентской компании, и разговор в ресторане из «Поэмы о Сталине» тоже, и «Я выбираю Свободу», и цикл с посвящениями нашим замученным, оплеванным писателям – Мандельштаму, Хармсу, Ахматовой, Пастернаку. Но вот и все, пожалуй. Правда, для гонителей Галича этого криминала хватило с избытком.

В песнях Галича соединены блоковский щемящий надрыв и убийственный сарказм Заболоцкого, но питательной их почвой остались низовые, почти лубочные вирши, которые с давних времен сочиняли, распевая под гитару, анонимные авторы из приказчиков и канцеляристов. Как свидетельство поверий, пристрастий, понятий этой среды, как ее трагифарсовая исповедь они незаменимы, и Галич нашел в них художественный ход, позволивший говорить об эпохе языком внятным ей и вполне ее достойным. Он понял, что такой язык необыкновенно пластичен, ибо подходит для патетики и шаржа, для высокой гражданственности и ситуаций, граничащих с абсурдом, но в особенности – для монолога героя, любимого его героя, маленького человека наших дней. И вот эти монологи, эти баллады, в которых общество, смеясь, досадуя и плача, узнавало себя самое, сделались центром поэтического мира Галича.

Высоцкий творил рассчитываю на слушателя, а не на читателя своих произведений, и вследствие этого его рукописи в подавляющем большинстве автокоммуникативны, то есть предназначены лишь для собственного пользования: автор как бы являлся «переводчиком» своих текстов перед аудиторией.

То же относится и к авторскому построению строф. Вопреки утверждениям авторов сценической программы «Творческий поиск Владимира Высоцкого» (В. Абдулов, Г. Антимоний, И. Шевцов, В. Янклович) о том, что пот уделял большое внимание разбивке стихов на строфы и расположению их на листе, мы пришли к противоположным выводам.

В то же время, работая с авторскими рукописями, нельзя не заметить стремление Высоцкого к непременному выделению всех рифм, которые в иных условиях можно было бы считать внутренними. Например, в различных автографах песни «Случай на таможне»:

Над Шере-

метьево

В ноябре

третьего… —

или:

Над Шере метьево

В ноябре третьего…

Отдельно необходимо сказать еще об одной специфической особенности текстологии песенных произведений Высоцкого.

Автор, исполняя свои песни, часто вводил в некоторые тексты предлоги, местоимения, частицы вводные слова и пр., удлиняющие строку, нарушая тем самым стихотворный размер и создавая дополнительные ритмические оттенки. В одних случаях это было вызвано стремлением приблизить поэтический текст к разговорной речи, в других – пояснить смысл перепетой строки, то есть заменить знак препинания, которые невозможно выразить интонацией. Например:

Некий чудак и поныне за правду воюет,

Правда, в речах его правды – на ломаный грош

(он говорит):

«Чистая правда со временем восторжествует,

Если проделает то же, что явная ложь!»

Настоящий поэт – это человек, который знает действительность так, как знаешь свое собственное творение – изнутри, в его глубинных внутренних связях и в закономерностях его собственного развития. Вот почему В. Высоцкий так правдив в тех сказках, которые написал: он создал их из собственной души, столь широко вместившей и жизнь человека, и его поверья. Нет числа свидетельствам о его демократизме и народности его.

Владимир Высоцкий был поэтом-песенником, то есть стихи его обращены прежде всего к живому восприятию слушателя. Иначе говоря, гражданским нервов его творчества была его правдивость, острота реакции на волновавшие нас общественные вопросы – острота, которой так недоставало в нарочитой пустоте и бездумности эстрадной песни. Взятое в этом плане творчество Высоцкого являло собой нормальные речения нормальных людей, чуждых жизни с двойным дном (одно видим – говорим другое), возведенные великолепным художественным даром и талантом искренности в степень высокого народного искусства. Таковы корни возникновения его популярности.

Нелепо утверждать, да, кажется, никто этого и не утверждает, что все его песни одинаково совершенны. Нет, конечно. Среди них встречаются и проходные, и композиционно неуравновешенные, и написанные «по случаю», для какого-либо дружеского юбилея или для совершенно определенной, узкой компании. Это так. Но при том: «Банька по-белому» — сказание о трагической судьбе человека, прошедшего через облыжные обвинения и репрессии. «Чужая колея» — притча об инерции бессмысленного движения и пагубности ее.

ГЛАВА 2. КРЫЛАТЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ ЯЗЫКЕ

2.1 Стилистическое расслоение песенной лексики

В любом языке можно выделить стилистические классы слов, которые как бы образуют вертикальное расслоение лексики, где один пласт слов расположен над другим. Центральный пласт включает нейтральную лексику, т.е. слова, лишенные особой стилистической окраски и потому используемые во всех стилях. Таковы, например, русские «река», «город», «ходить», «кашлять», «трамвай» и т.п. К нейтральной лексике относятся и редкие слова, если они не ограничены стилистически: «прискакать», «мокнуть», «вуаль» и т.п.

Во многих языках мира выделяется особый пласт поэтической лексики. В современных языках поэтическая лексика сохраняется благодаря тому, что читатели знакомы с традиционной поэзией. В прошлом (например, во времена Пушкина) поэтизмы активно использовались поэтами, сравните: «дева», «нега», «наперсник», «услада»; народно-поэтические слова – «красны» («красивый»), «девица». В поэтической лексике особенно велика доля архаизмов. Многие поэтизмы (например, «уста») были когда-то нейтральными словами, затем вышли из всеобщего употребления, но сохранились в языке поэзии.

Ниже нейтральной лексики выделяется слой разговорной лексики, т.е. слова, не используемые в письменных стилях речи: «невзначай», «остряк», «девчата» и т.п. В большинстве случаев разговорные слова эмоционально окрашены, сравните: «деточка», «поп», «неказистый» и т.п. Нередко эмоциональная окраска объясняется самим характером денотата. Таковы названия некоторых черт, которые кажутся смешными («лысина», «плешь», «жирный» и др.), многочисленные названия глупости («белиберда», «чушь» и т.д.), все, что связано с пьянством.

Разговорная лексика незаметно переходит в «низкую» лексику, характеризующуюся еще больше эмоциональностью и часто грубостью Таковы «холупа» — «бедный дом», «горланить» — «орать, громко кричать» и т.д. Особенно много здесь слов, презрительно и грубо обозначающих человека и его качества: «кретин», «плюгавый», «растяпа». В современном языке выделяется еще один разряд разговорной лексики, отличающийся особо экспрессивностью, часто шутливой окраской, иногда связанной с «языковой игрой». За неимением устоявшегося русского термина будем обозначать этот класс слов английским термином «сленг». Примерами могу служить «кайф» — «удовольствие, наслаждение», «тачка» — «автомобиль», «чувиха» — «девушка». Многие слова сленга отмечены очень широким и неопределенным смыслом, особенно те из них, которые возникли недавно и не успели еще «наладить» отношения со смежными словами.

2.2 Крылатые слова как лингвистическое явление

Термин «крылатое слово», восходящий еще к Гомеру, в современном значении был впервые употреблен немецким филологом Георгом Бюхманом (1822-84), выпустившим в 1864 г. словарь. Словарь этот сразу же приобрел у себя на родине огромную популярность. Только при жизни Бюхмана, за 20 лет, вышло 13 изданий.

Словарь Г. Бюхмана 1864 г. вызвал появление подобных словарей в других странах. Правда, типы их, как будет показано ниже, весьма существенно варьируются, а сам термин «крылатое слово» употребляется преимущественно в странах немецкого, славянских и скандинавских языков, но существо от этого не меняется. Очевидно, что такие словари отвечают бесспорной общественной потребности.

Эта популярность словарей крылатых слов и выражений вполне естественна. Крылатые слова выполняют в речи очень важную и специфическую функцию. Они дают возможность ярко и сжато выразить мысль, метко и кратко охарактеризовать явление, ситуацию, отношение, человека, в превосходной литературной форме высказать свое чувство. Это – «готовые» формулировки человеческого опыта, жизненной мудрости, емкие обозначения характеров и положений, выражение восхищения и иронии, благоговения и насмешки, печали и шутки и т.д. – это облеченные в отточенную языковую форму мысли выдающихся философов, ученых, писателей, государственных деятелей. Это – золотой фонд мировой и национальной культуры. В памяти любого образованного человека хранятся многие сотни крылатых слов и выражений, которые употребляются в родном языке, а нередко и многие популярные иноязычные цитаты. Не случайно, что словари крылатых слов и выражений относятся к числу лексикографических пособий, особенно популярных у читателей, тиражи их обычно оказываются недостаточными, они как правило неоднократно переиздаются.

Есть у крылатых слов еще один немаловажный аспект. Хотя в фонде крылатых слов, используемых каким-либо народом, множество цитат восходит к иноязычным источникам, весь он в совокупности носит отчетливый национальный отпечаток. Этот фонд крылатых слов и выражение определенным образом отражает национальный характер, культуру народа, историю страны. Действительно, из бесчисленных источников, из необозримого количества потенциальных цитат – будь то произведения античных авторов, Библия, отечественная и иностранная литература, высказывания исторических лиц, афоризмы философов, изречения ученых и т.д. – народ отобрал, в ряде случаев видоизменив и придав новое значение, лишь то, что соответствует его представлениям об истине, справедливости, добре, прекрасном, выражает его чаяния, совместимо с его понятием о человеческом достоинстве, удовлетворяет его требованиям выразительности, емкости и, не в последнюю очередь, чувству юмора. Сказанное, разумеется не исключает того, что народ может использовать для характеристики чуждой идеологии, чуждой системы моральных ценностей такие крылатые слова и выражения, которые не только не соответствуют его морали, но и в корне противоречат ей, сравните, например, русские крылатые выражения «человек человеку волк», «цель оправдывает средства»; «разделяй и властвуй»; «пушки вместо масла» и т.п. Они, конечно, используются особым образом – с осуждением, иронически и т.д., и именно такое отношение к подобным крылатым выражениям, отражающим иную, враждебную идеологию, также хорошо характеризует мораль и этику языкового коллектива. Таким образом, словарь крылатых слов и выражений – это также правдивый рассказ, источник объективной информации о народе, его культуре, духовном складе.

Точное определение объема понятия термина «крылатое слово», установление критериев, позволяющих четко отделить крылатые слова от других единиц, описание всех их признаков сопряжено с рядом трудностей.

В литературе, посвященной крылатым словам и выражениям, отмечается, что практически все их определения до некоторой степени отличаются друг от друга.

В Первом издании 1864 г. Георг Бюхман определял крылатые слова как «отмеченные в литературе, широко распространенные выражения». В последующих изданиях это определение было расширено: под «литературой» понимались уже печатные источники любого характера. К категории крылатых слов и выражений относят традиционно также высказывания исторических лиц (понимая под последними любого реально существовавшего или существующего человека).

В общем, те, кто занимался крылатыми словами и выражениями, сходятся в том, что под ними понимаются достаточно широко распространенные цитаты из определенного письменного источника или высказывания определенного лица.

Однако даже если принять это строгое и жесткое определение, остается несколько моментов, требующих существенных уточнений.

Всякий, кто внимательно знакомился со словарями крылатых слов и выражений, обнаруживал, что в них включено определенно количество единиц, источник которых либо не установлен вообще, либо установлен предположительно. Казалось бы, в этих случаях составитель отходит от основного принципы выделения крылатых слов и выражений: коль скоро источник неизвестен, мы уже по определению имеем дело не с крылатым словом или выражением, а с пословицей, поговоркой или иным фразеологизмом фольклорного происхождения. Однако такой прямолинейный подход был бы неправилен: обычно стилистические, лексические и иные особенности такие единиц указывают на их книжной происхождение. Немало случаев, когда не установлено происхождение и сравнительно новых выражений. Так, в общем, неясно возникновение крылатого слова «развесистая клюква», которое устной традицией приписывается Александру Дюма-отцу, но, видимо, безосновательно; оно появилось предположительно в начале 1900-х гг., но получило широкое распространение после 1910 г., когда в петербургском театре «Кривое зеркало» была поставлена пародийная пьеса «Любовь русского казака». Из совсем недавно возникших крылатых слов и выражений, первоисточник которых не установлен, можно назвать, например, такие: «методом проб и ошибок», «утечка мозгов», «тактика выжженной земли». Дорога, проложенная во время Великой отечественной войны по льду Ладожского озера и связывавшая осажденный Ленинград с «большой землей», была впервые названа «дорогой жизни», очевидно, в статье в «Правде» 9 мая 1942 г., но вполне возможно, что это название возникло раньше. Число подобных примеров можно было бы увеличить.

Немалое количество крылатых слов и выражений может быть приписано тому или иному лицу. Так обстоит дело с рядом устных высказываний исторических лиц: когда отсутствует письменная фиксация современниками, нет уверенности, что эти сведения точны, что, например, авторство не было приписано данному лицу позднее – его приверженцами, подданными и т.п. Формулой «разделяй и властвуй» руководствовался еще римский сенат, но автор ее неизвестен, и ее приписывали и Филиппу Македонскому, и Макиавелли, и Людовику XI. Считается, что выражение «мир тесен» восходит к Христофору Колумбу – трудно сказать, верно ли это. Историки полагают, что крылатое выражение «победителей не судят» приписывается Екатерине II без оснований, точное его происхождение не установлено. Принято считать, что широко известное выражении «О, святая простота!» было произнесено на костре Яном Гусом (1415), увидевшим, что какая-то крестьянка (или какой-то крестьянин) в слепом религиозном рвении подбрасывает хворост в костер, на котором он погибал, однако этот факт оспаривается; с другой стороны, согласно церковному историку Руфину, именно при помощи слов «святая простота» некий богослов победил в споре и обратил в христианскую веру одного философа на первом Никейском соборе в 325 г., т.е. за 11 веков до сожжения Яна Гуса. Выражение «Северная Пальмира» (о Петербурге) впервые употребил, вопреки утверждению писателя Д.В.Григоровича, не Ф.В.Булгарин в 20-е гг. 19 в.: оно использовалось (в форме «Пальмира Севера») с середины 18 века. Весьма вероятно, что в ряде таких случаев мы сталкиваемся с ситуацией, когда одна и та же мысль возникала в разных людей в разные периоды и получала независимо более или менее сходное языковое выражение. Распространенность подобных случаев хорошо отражена французским крылатым выражением «великие умы сходятся». Что же касается случаев типа «победителей не судят», когда можно считать доказанными неправильность принятой атрибуции и тем самым отсутствие атрибуции, нет, представляется, оснований исключать выражений из разряда крылатых.

Другую обширную группу спорных случаев представляют собой крылатые слова и выражения, восходящие к мифологии, космогоническим представлениям прошлого, средневековой науке, древнему праву и т.п. Для них источник определяется только приблизительно. Выражение «terre incognita» встречалось на старинных картах и глобусах; более точно определить его возникновение едва ли возможно. К древним космогоническим представлениям восходят крылатые слова и выражения «пуп земли», «три кита», «витать в эмпиреях» и т.п. Средневековой науке мы обязаны употребляемым метафорически крылатым словам «философский камень» и «эликсир жизни». В отношении юридического правила «следует выслушивать и противную сторону» можно с достоверностью утверждать лишь то, что оно – видимо, в различной форме – встречалось в Древней Греции и в Древнем Риме, а в варианте «выслушай противную сторону» употреблено Блаженным Августином (в трактате «О двух душах»).

Не укладывается в жесткое определение крылатых слов и выражений многочисленные метафорические употребления названий исторических событий (типа «Мамаево побоище», «Ходынка»), исторических явлений («крестовый поход», «старая гвардия», «пятая колонна»), исторических лиц (Меценат, Крез, Демосфен, Лукулл – обычно в сочетаниях типа «лукуллов пир и аналогичных – «серый кардинал» или «серое преосвященство», Ксантиппа) и т.п. Строго говоря, источником этих крылатых слов и выражений как таковых являются не сами исторические события, явления, лица, а люди, впервые использовавшие эти названия метафорически. Однако для большей части крылатых слов такого происхождения автор их – в указанном выше смысле – неизвестен. Характерно, что в отношении крылатых слов и выражений подобного типа словари непоследовательны и не регистрируют многие весьма употребительные имена исторических лиц, названия исторических событий и т.д. Между тем, если в словарь крылатых слов и выражений включаются статьи «старый режим», «золотая молодежь», «лаконизм», то логично было бы отметить и метафорическое использование, например, таких историзмов, как «плебей», «спартанец», «опричник», «ландскнехт», «гренадер», «иезуит», «еретик», «ауто да фе», «инквизиция», «энциклопедист» и т.п. Такие единицы не укладываются в определение крылатых слов, и поэтому нет основания включать их в словари крылатых слов и выражений.

Особый круг проблем представляет собою включение в словари крылатых слов и выражений пословиц, поговорок и других фразеологических единиц. Здесь можно выделить несколько вопросов.

Во-первых, среди составителей словарей крылатых слов и выражений нет единства в отношении включения, так сказать, «чистых» пословиц и поговорок, т.е. таких единиц, которые являются результатом народного творчества и определение авторства которых невозможно. Например, норвежский словарь крылатых слов и выражений включает множество подобных выражений, в особенности тех, которые зарегистрированы в старинных сборниках пословиц и поговорок. Однако как правило «чистые» пословицы и поговорки в словари крылатых слов и выражений не включаются.

Во-вторых, заслуживает внимания вопрос о включении таких пословиц и поговорок, которые стали известными благодаря популярным литературным произведениям, высказываниям выдающихся лиц и т.п. Мало известные доселе, эти пословицы и поговорки как бы переживают второе рождение, получают широкое хождение и прочно связываются у читателей с определенным литературным произведением или историческим лицом. Ограничимся несколькими примерами. Крылатое выражение «стрелять из пушек по воробьям» получило широкое распространение после того, как Мольер употребил его в «Школе мужей» (1661), но, видимо, это – старое выражение. Английская поговорка «факты – упрямая вещь» приобрела известность после того, как Т.Дж.Смоллет употребил ее в своем переводе «Истории Жиль Блаза» Лесажа. «Великие умы сходятся», встречающееся в переписке Вольтера и обычно ему приписываемое, является французской пословицей. Думается, выражения подобного типа должны рассматриваться как крылатые.

Наконец, в-третьих, значительно сложнее вопрос, представляющий собой, так сказать, обратный случай: вопрос о цитатах, потерявших признак цитатности, т.е. переставших восприниматься как цитаты и вошедшие, по выражению С.И.Ожегова, «в ряды «безымянных» фразеологических единиц языка». Нередко встречается мнение, что выражения такого рода являются фразеологическими единицами, а не крылатыми выражениями, и по этой причине не должны включаться в словари крылатых слов и выражений. Такая точка зрения представляется основанной на недоразумении.

Как известно, основным признаком фразеологических единиц является устойчивость, т.е. заданность состава. Этот признак полностью присущ и крылатым выражениям. Что же касается другого существенного признака фразеологических единиц – сдвига значения, или семантического обособления, то он характерен и для большого количества «бесспорных» крылатых выражений, т.е. цитат, сохраняющих признак «цитатности», сравните, например, «камень преткновения»; «глас вопиющего в пустыне»; «возвращается ветер на круги своя»; «мавр сделал свое дело, мавр может уходить»; «подпоручик Киже»; «царевна Несмеяна»; «летучий голландец» и т.п. Поэтому противопоставление крылатых слов фразеологизмам просто некорректно. Не случайность, что в теоретических работах крылатые слова рассматриваются как вид фразеологических единиц. В общем, в мире принято включать в словари крылатых слов и выражений такие цитаты, утратившие для среднего носителя языка печать «авторства». Вообще степень ощущения говорящими «цитатности» крылатых слов и выражений, т.е. их литературного происхождения, весьма различна. Безусловно, очень многие цитаты четко ассоциируются с определенным автором и произведением, говорящие точно помнят, кому принадлежит данное высказывание, сравните, к примеру, «а ларчик просто открывался»; «речь не мальчика, но мужа»; «а судьи кто?»; «я тебя породил, я тебя и убью»; «лишние люди»; «человек – это звучит гордо», и т.д. Однако с очень большим числом крылатых слов и выражений, широко используемых в речи, дело обстоит иначе: говорящие отчетливо ощущают, что это выражение – цитата, но источника не помнят или не знают. Так, видимо, мало кто может сказать, что источник крылатого выражения «я человек, и ничто человеческое мне не чуждо» — комедия Теренция «Самоистязатель». Оценка говорящими «цитатности» какого-либо выражения, вообще, не может не быть субъективной. Если источник данного выражения известен, то не оснований не считать его крылатым, как бы ни была стерта его «цитатность».

Важным критерием «крылатости» выражения является его употребительность. Теоретически вполне определенный, критерий известности цитаты, ее широкой распространенности оказывается в приложении к конкретному материалу достаточно расплывчатым и субъективным.

Конечно, есть множество цитат, широкая употребительность которых ни у кого из образованных членов данного языкового коллектива не вызывает сомнений. Таковы, например, русские крылатые выражения (русского и иноязычного происхождения): «слона-то я и не приметил», «есть еще порох в пороховницах»; «времен очаковских и покоренья Крыма»; «без божества, без вдохновенья»; «отцы и дети»; «из искры возгорится пламя»; «никто не забыт и ничто не забыто»; «пришел, увидел, победил»; «камня на камне не оставить», и множество других. Однаком имеется достаточно много случаев, когда решить вопрос об употребительности той или иной цитаты совсем не просто, а этот вопрос, естественно, встает перед каждым. Лингвостатистические исследования частоты использования крылатых слов и выражений в письменной и устной речи отсутствуют, и лексикографу приходится руководствоваться двумя критериями: своим субъективным ощущением употребительности цитаты (возможно, уточненным консультацией с несколькими лицами) и фактом использования данной цитаты в текстах других авторов. Легко показать, что оба эти критерия не вполне надежны.

Совершенно очевидно, что человеческие память и вкус весьма избирательны. Особенно это относится к литературным произведениям. Читая один и тот же текст, разные люди, в зависимости от своих индивидуальных особенностей, в частности, от вкуса и памяти, а порой и случайных внешних обстоятельств, запоминаются его с разной степенью полноты и обращают внимание на разные детали. У нас, видимо, все читали «Мертвые души», но один может на всю жизнь запомнить слова Чичикова в разговоре с Маниловым «в натуре находится много вещей, неизъяснимых даже для обширного ума», другой может эту цитату вскоре забыть, а третий и вовсе не заметит ее. Многие ли у нас в стране используют цитаты «потный вал вдохновения» или «бензин ваш – идеи наши» И.Ильфа и Е. Петрова, но они известны не всем.

Использование цитаты другими авторами также, в общем, не вполне надежный критерий. С.И.Ожегов в свое время справедливо упрекал Н.С. и М.Г. Ашукиных в том, что они включили в свой сборник «Крылатые слова» некоторые, с его точки зрения, малоупотребительные и вовсе неупотребительные цитаты на том основании, что они приводятся у других авторов. Он писал: «Прежде всего надо сказать, что некоторые цитаты, приведенные в книге, вообще сомнительны как «крылатые слова». Ведь нередко пишущие по ходу своей мысли, чтобы иллюстрировать ее сжатым резюме или яркой характеристикой, приводят цитату. Таковы, например, цитата из Пушкина «Мечты поэта, историк строгий гонит вас!» в статье Н.Д.Добролюбова, цитата из Жуковского «В боренье с трудностью силач необычайный» в письмах Пушкина, цитата из И.И.Дмитриева «Мышонок, не видавший света» в статье Н.К. Михайловского. Вряд ли подобные цитаты следует рассматривать как «крылатые выражения», вошедшие или входившие в общий язык». К этому остается добавить, что далеко не всегда, приводя в подтверждение своей мысли цитату, автор ограничивает себя кругом употребительных цитат, напротив, нередко он как раз стремится дать цитату малоизвестную, ранее не использовавшуюся, яркую именно этой своей новизной. Причины такого отбора цитат бывают разные: начитанный автор может вполне естественно процитировать полюбившееся ему место, с другой стороны, возможно и просто желание щегольнуть своей эрудицией, произвести впечатление. Тут уместна параллель с использованием цитат в качестве эпиграфов: как правило, используются цитаты малоизвестные.

Существенен еще один момент, также отмечаемый С.И.Ожеговым. Корпус цитат, используемых каким-либо языковым коллективом, естественно, не остается неизменным во времени. Меняется круг чтения людей, забываются популярные в свое время второстепенные произведения литературы, популярные некогда цитаты теряют актуальность, уходят в прошлое события и отношения, вызывавшие появление модного для своего времени выражения.

К сказанному выше, впрочем, следует сделать одно дополнение. Встречаются случаи, когда сам факт цитирования – обычно крупным автором – способствует широкому распространению цитаты, как бы дает путевку в жизнь. Вряд ли во 2-ой половине XIX века средний русский читатель был хорошо знаком с творчеством П.А.Вяземского, а уж в наше время его произведения читают, в общем, те, кто занимается историей литературы. Однако цитата из Вяземского «и жить торопится и чувствовать спешит» стала известным крылатым выражением благодаря тому, что Пушкин использовал ее в качестве эпиграфа к I главе «Евгения Онегина».

Рассмотрим еще два вопроса – типы цитации и смысловые особенности крылатых выражений

Типология цитатности – обширная самостоятельная тема. Ограничимся здесь лишь общими соображениями.

Случаи цитации можно рассматривать с разных сторон, в зависимости от чего возможны разные их классификации.

1) С точки зрения характера использования выделяются случаи эксплицитного и имплицитного цитирования.

Под первым понимаем использование цитаты таким образом, что в тексте отмечается сам факт цитирования, т.е. автор тем или иным способом сигнализирует о том, что данный отрезок текста является цитатой. Естественно, что таких способов несколько: это – прямое указание на автора цитаты, использование слов, указывающих на то, что источник цитаты – иной текст, употребление кавычек и т.д. Сравните: Словно предвосхищая изречение Станиславского или Немировича-Данченко: «Театр начинается с вешалки», Гете показал скрытую от зрительских глаз внутреннюю жизнь «Дома Талии»…; «Когда боги хотят покарать человека, они лишают его рассудка» — так, кажется, говорили древние?

Имплицитное цитирование, т.е. цитирование без какой-либо сигнализации о том, что данная единица взята из другого текста, — явление значительно более распространенное, нежели эксплицитное цитирование. Имплицитное цитирование может быть осознанным и неосознанным, последнее обычно характерно для широко употребительных цитат, авторство которых уже перестало или перестает ощущаться, о чем говорилось выше. Часто это – цитаты, синтаксически эквивалентные членам предложения (т.е. не целые предложения), и они «органически входят в синтаксическую структуру речи». Примерами имплицитного цитирования могу служить следующие: «…мы пошлем товарища Потапова в Озерное разбираться в этом вопросе. И пусть он сам себя высечет, как унтер-офицерская вдова. Или наоборот: пусть расскажет нам, что ни в чем не виноват»; «Резонно, — одобрил Юра. – Продолжим наши игры. – Он опять взял фотографию, молча пробежал строчки и, найдя нужное место, прочел…» [26] .

Как явствует из приведенных примеров употребления цитат, они используются в разных частях текста: в авторской речи, в речи героев и т.д. Есть, однако, один тип элементов текста, где цитаты употребляются особенно широко. Это – заглавия книг, журнальные и особенно газетные заголовки. Почти в каждом номере газеты можно обнаружить заголовки – цитаты из популярных произведений, в первую очередь поэтических. Особенно популярны в качестве заголовков цитаты из известных песен. Цитаты приводятся в таких заглавиях и заголовках в усеченном виде. Стоит отметить, что в заглавиях и заголовках очень часто используются цитаты, не являющиеся крылатыми выражениями в обычном смысле слова: их употребление ограничено. Вместе с тем вопрос о цитатах – заглавиях и заголовках заслуживает внимания. Членами языкового коллектива они воспринимаются как знакомые цитаты, в большинстве случаев читатель знает их источник, а это означает, что человеку, для которого русский язык не является родным, желательно иметь пособие, которое помогало ему установить «цитатность» такого отрезка речи.

2) Цитаты, в том числе и крылатые выражения, приводимые в текстах, различаются по степени точности их воспроизведения. Их можно разделить на цитаты точные и неточные. Неточность цитирования бывает либо неумышленной, либо умышленной.

Неумышленное искажение цитаты, в свою очередь, может быть индивидуальным, объясняющимся тем, что цитирующий помнит цитату неточно (случай наименее интересный, хотя и весьма частый), либо массовым, когда весь языковой коллектив использует цитату в несколько измененном виде, сравните ряд библейских цитат, например, «не хлебом единым жив человек» (в Библии: «не о хлебе едином жив будет человек»), или некоторые цитаты из произведений классиков марксизма-ленинизма, например, «пролетариат – могильщик буржуазии» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Манифест коммунистической партии: «Она (буржуазия – авт.) производит прежде всего своих собственных могильщиков. Ее гибель и победа пролетариата одинаково неизбежны).

Умышленные изменения цитат бывают грамматические и лексические и преследуют различные цели. Грамматическое изменение осуществляется обычно для того, чтобы цитата могла быть использована в синтаксическом контексте предложения, сравните: «Она (Барбара Пим – авт.) не «оглядывалась во гневе», не требовала всеобщего внимания, а просто и спокойно рассказывала о незаметных драмах незаметных людей». Сознательные лексические и, следовательно, смысловые изменения цитат имеют целью использование знакомой читателю языковой формы для передачи изменения цитат имеют целью использование знакомой читателю языковой формы для передачи нового содержания. Благодаря «эффекту обманутого ожидания» такие переиначенные цитаты привлекают читателя, производят на него особое впечатление. Сравните, например: «Рыцарь сатиры без страха и упрека, рыцарь Светлого образа – так, пожалуй, можно его назвать» [29] . Как видно из примера, слова-заменители нередко имеют звуковое сходство с заменяемыми словами. В отдельных случаях звуковым подобием исходной цитате сходство и исчерпывается, так как никакой смысловой связи замены и источника может и не быть, здесь только элемент языковой игры.

3) В текстах цитаты-крылатые выражения используются в нескольких функциях.

Наиболее частое их употребление – в функции номинационных единиц: для обозначения явлений, ситуаций, типов, отношений и т.п., например, «В прокрустово ложе ритма ты должен вместить без остатка себя и плюс еще кое-что очень важное – народную, национальную интонацию».

Несколько реже крылатые выражения используют в качестве аргумента в пользу развиваемой автором мысли, либо в качестве формулировки в большей или меньшей степени распространенного взгляда: «… «кандиды», которые, подобно герою Вольтера, верят, что все идет к лучшему в этому лучшем из миров». Вариантом такого употребления, впрочем, не слишком частым, является характеризация какого-либо исторического лица принадлежащими ему же цитатами.

Третий тип использования цитат-крылатых выражений состоит в «отталкивании» от них, когда выражаемая ими идея ставится под сомнение или опровергается. Например: «Лицом к лицу лица не увидать – неправда это, еще как увидать!».

Наконец, крылатые выражения и вообще цитаты широко используются для оживления речи и перевода ее в шутливую тональность, цитация является часто своего рода языковой игрой. Такое употребление цитат характерно для юмористической литературы. Сравните, например, И. Ильф и Е. Петров. Двенадцать стульев, гл.12: «Остап наклонился к замочной скважине, приставил ко рту ладонь трубой и внятно сказал:

• Почем опиум для народа?». Особенно типично подобное использование цитат для разговорной речи. Частным случаем здесь является ассоциативное присоединение цитаты к слову-стимулу, входящему в текст сообщения;
• при этом она не несет смысловой нагрузки. Исследователи особенностей цитирования в разговорной речи отмечают частое изменение цитаты ее «переиначивание», выделяя несколько типов (в частности, ситуативное переосмысление;
• замену одного из слов ситуативно актуальным;
• преднамеренный обрыв, порождающий новый смысл), а также прием псевдоцитации, т.е. шутливое приписывание какого-либо выражения лицу, не имеющему к нему никакого отношения. [34]

К характерным чертам крылатых выражений принято относить афористичность, глубину сообщаемой ими мысли, особую выразительность, свежесть, образность. Действительно, эти черты характерны для множества крылатых выражений, сравните, например, «кто не работает, тот не ест»; «ищите и обрящите»; «в карете прошлого далеко не уедешь»; «мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь»; «а ларчик просто открывался»; «становиться на горло собственной песне» и т.п. Такого рода цитаты образуют как бы один полюс массива крылатых выражений. На другом полюсе находятся многочисленные цитаты, широко используемые и порой весьма выразительные, но не несущие какой-либо глубокой мысли, не передающие жизненной мудрости, человеческого опыта, а описывающие простые бытовые ситуации. Таковы, например, русские цитаты: «спой, светик, не стыдись»; «я пришел к тебе с приветом»; «давненько не брал я в руки шашек» и т.д. и т.п. Такого рода цитаты, в отличие от крылатых слов и выражений собственном смысле слова можно назвать разговорными. Видимо, основной источник разговорных цитат – это тот обязательный литературный минимум, который осваивается в школе, в особенности тексты, в обязательном порядке озвучиваемые наизусть. Другие их источники в современном обществе – это популярные литературные произведения (в том числе и детские), кинофильмы, песни, эстрадные представления, анекдоты, считалки, в последние годы – реклама и т.п. Разговорные цитаты по преимуществу используются в речи для достижения комического эффекта. Разумеется, состав их весьма текуч, очень многое быстро уходит и забывается, но многое, с другой, стороны, обнаруживает поразительную устойчивость. Описание корпуса разговорных цитат современного русского языка впервые осуществлено в данном словаре.

Между этими крайними полюсами – крылатыми выражениями, выражающими глубокие мысли, и разговорными цитатами, не имеющими серьезного содержания, — располагается широкий спектр промежуточных слоев. Среди них следует особо выделить обширнейшую группу таких цитат из литературных произведений, которые отличаются отточенностью языковой формы, свежестью и красотой образа, но лишены философски-обобщающего смысла. Они либо описывают, подобно разговорным цитатам, несложные, житейские ситуации и имеют, в общем, довольно обычный смысл, либо дают образное, поэтическое изображение какого-либо единичного явления, скажем, какого-то момента в истории и т.п. Пушкинское «я помню чудное мгновенье» запоминается именно благодаря своей поэтичности. Массив подобных цитат в каждой литературе велик, а в такие богатых, как русская – огромен, и достаточно полный их учет – задача очень сложная.

2.3 Типология крылатых выражений

Крылатые выражения различаются по видам сообщаемой ими информации.

гномическими

характеризующими.

поэтическим цитатам

юмористические

Приведенное разделение цитат, разумеется, условно. Характеристика ситуации может содержать в себе ее оценку, и тем самым цитата получает назидательный смысл (сравните «ты все пела? это дело: так поди же попляши!»).

Характеризующие цитаты, конечно, часто бывают поэтическими по своей форме и т.д.

Иногда проводится разделение употребительных цитат на крылатые выражения и «популярные цитаты».Под последними понимаются обладающие четким признаком «цитатности» цитаты, не имеющие смыслового сдвига. Они вводятся в текст именно как цитаты (т.е. эксплицитно – см. выше), часто с указанием автора и, представляя собою синтаксически законченные предложения, не вплетаются в грамматический контекст высказывания. Примерами таких «популярных цитат» могу служить следующие: «В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам» (К. Маркс).

Граница между собственно крылатыми выражениями и «популярными» цитатами достаточно нечеткая, и их особое выделение едва ли оправдано.

2.4 Словари крылатых слов и выражений

Словари крылатых слов и выражений до самого недавнего времени были исключительно одноязычными. Переводные словари появились совсем недавно. Поэтому рассмотрение их естественно ограничить одноязычными словарями.

Они очень различны как по своему объему, так и по структуре. Словарь Н.С. и М.Г. Ашукиных, к примеру, с дополнениями содержит около 1 800 единиц, различные немецкие словари – около 4 500 единиц, норвежский словарь крылатых слов – около 13 000 единиц, а Оксфордский словарь цитат – около 40 000 единиц.

Разумеется, данный цифры ни в коей мере не отражают реального количества крылатых слов и выражений, бытующих в том или ином языковом коллективе. Расхождения в объеме словников словарей крылатых слов и выражений или цитат объясняются различиями в установках лексикографов, разными подходами к понятию «крытые выражения», несходством трактовки критерия употребительности и т.д. Вместе с тем, из этих цифр явствует, что задача создания достаточно полного словаря русских крылатых слов и выражений еще не может считаться окончательно решенной.

Далее, рассчитанный на образованного русского читателя, словарь Н.С. и М.Г. Ашукиных в ряде случаев не объясняет значения и не указывает сферы употребления включенных в него единиц, сравните такие статьи, как «А судьи кто?»; «Легкость необыкновенная в мыслях»; «О честности высокой говорит» и др.

В мировой практике лексикографирования крылатых слов и выражений применяется несколько основных типов расположения материала, которые можно свести к двум основным принципам: «от источника к цитате» и «от цитаты к источнику».

Первый принцип особенно четко представлен в английских словарях цитат типа названного выше Оксфордского. Материал расположен по алфавитному порядку авторов цитат. В алфавитном же порядке, т.е. перемежаясь с фамилиями авторов, помещены такие разделы словника, как Anonymous (автор неизвестен), Ballads (баллады), Holy Bible (Священное писание), Nursery Rhymes (детские стихи), Prayer Book (молитвенник), Scottish Psalter (шотландская псалтирь), Punch (юмористический журнал «Панч»).

Цитаты каждого отдельного автора располагаются в алфавитном порядке названий его произведений.

В словарях, выпускаемых в Германии, по традиции, восходящей к 1-ому изданию словаря Г. Бюхмана, материал расположен в хронологическом порядке по отдельным литературам или видам литературных произведений. Так, в современных изданиях бюхмановского словаря в начале идут цитаты из Библии, затем следуют фольклорные цитаты, потом – цитаты из произведений писателей немецких (их, естественно, всего больше), скандинавских, французских, английских и американских, итальянских, испанских, русских, польских, «восточных», греческих, латинских, после чего приводятся цитаты исторического происхождения. В некоторых немецких словарях крылатых слов и выражений корпус разбит на главы по хронологическому принципу (Древний мир; Средний века; Возрождение, гуманизм, Реформация; Феодальный абсолютизм; от Французской революции до Октябрьской социалистической революции; XX век), в пределах которых материал разделен по странам. Цитаты и пояснения к ним соединены более или менее связанным текстом. Также словари являются не только справочными пособиями, но и рассчитаны на то, чтобы их читали подряд.

Принцип «от цитаты к источнику» последовательно проведен в словаре Н.С. и М.Г. Ашукиных: все цитаты расположены строго в алфавитном порядке. Встречается модификация этого принципа: крылатые слова или выражения помещаются под опорными тематическими словами, которые располагаются в алфавитном порядке. Так, в одном Норвежском словаре цитат на букву В помещены рубрики… Blod (Кровь), Blomst (Цветок), Blonde piker (Блондинки) и т.д. Используются и комбинации алфавитного и тематически-алфавитного расположения: норвежский словарь «Bevingede ord» дате цитаты, в общем, по алфавиту, но содержит и отдельные тематические гнезда. Напротив, шведский словарь крылатых слов и выражений дает цитаты под расположенными по алфавиту опорными словами, но включает отдельными статьями иноязычные цитаты, а также некоторые шведские.

Конечно, каждый из указанных принципов расположения материала имеет свои преимущества. Не вдаваясь в детальное обсуждение достоинств и недостатков разнообразных подач, практикуемых в словарях крылатых слов и выражений, отметим, что по нашему мнению, всего предпочтительнее алфавитное расположение цитат. Наличие при организованном таким образом словаре различных указателей – алфавитного (в которой, отметим попутно, можно не включать первые слова крылатых слов и выражений) и списка авторов – с отсылкой к соответствующей статье – позволяют не только с минимальной затратой времени найти нужно крылатое слово или выражение и уточнить его источник, значение и сферу употребления, но и установить весь комплекс цитат с данным опорным словом (т.е. тематическим стержнем), определить все множество цитат, принадлежащих данному автору, и т.д.

Очень рознятся словари крылатых слов и выражений и по структуре статьи. Английские «словари цитат» вообще не содержат никаких пояснений, в них указывается лишь источник цитаты. Другие словари подробно освещают происхождение и судьбу крылатого выражения, но их общий недостаток заключается в том, что не во всех случаях достаточно полно раскрывается значение и область применения цитаты: они, в общем, рассчитаны на образованного читателя с определенным культурным багажом. Думается, такой подход неправилен, и статься словаря крылатых слов и выражений должна содержать точную информацию как о происхождении цитаты, так и о ее значении, употреблении, стилистической окраске, кроме, конечно, тех случаев, когда значение цитаты самоочевидно.

Сказанное, разумеется, не означает, что все статьи словаря крылатых слов и выражений должны строиться по единому структурному образцу. Сам материал во многих случаях подсказывает целесообразность той или иной подачи. В общем, видимо, все разнообразие трактовок крылатых слов и выражений можно свести к десятку-полутора типовых схем, которых стоит придерживаться.

Переводная лексикография крылатых слов и выражений имеет целых круг своих специфических проблем. Хотя жанр переводных словарей очень молод, в этой области уже накоплен определенный опыт. Но это – отдельная тема.

Каков массив цитат, реально используемых в современной русской речи? Точного ответа на этот вопрос, естественно, дать нельзя, речь может идти лишь о приблизительной цифре. Ясно одно – массив этот, если включить сюда и бесспорные крылатые слова и выражения, и те цитаты, что выше были названы «разговорными», по сути дела, полностью он еще не лексикографирован.

Создание достаточно полного, построенного на продуманных, четких лексикографических принципах и вместе с тем доступного массовому читателю словаря русских крылатых слов и выражений – назревшая и очень важная проблема. Описание лучшего в сокровищнице русской и мировой литературы, отлитого в сжатые, емкие формулировки и выражающего идеалы и чаяния народа, его представления о добре и зле, о человеке и обществе, о грустном и веселом – актуальная культурная задача. Эта задача представляется еще более насущной, если иметь в виду, что русский язык – это также язык межнационального общения, его изучают десятки миллионов граждан, он получает все более широкое распространение во всем мире. Видимо, создание полного, научного словаря русских крылатых слов и выражений – также важная патриотическая задача российских лексикографов.

ГЛАВА 3. УПОТРЕБЛЕНИЕ ТРАНСФОРМИРОВАННЫХ КРЫЛАТЫХ ВЫРАЖЕНИЙ РУССКИХ БАРДОВ В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИХ СТАТЬЯХ

3.1 Трансформированные крылатые выражения в публицистических статьях

Фразеологизмы, пословицы и поговорки, крылатые слова и выражения широко используются в современной отечественной публицистике. Желание привлечь наибольшее количество читателей приводит к тому, что современные журналисты ищут наиболее яркие способы для выражения своих мыслей. Одним из самых распространенных приемов становится трансформация фразеологических единиц. Первое, на что обращает читатель в газете или журнале – это заголовки. Умение правильно подобрать заголовок для статьи часто определяет, обратит ли читатель внимание на ту или иную статью. Цель нашей работы рассмотреть использование трансформированных фразеологических единиц, пословиц и поговорок и крылатых выражений в заголовках журнальных и газетных статей. Материалом исследования послужили еженедельная общественно-политическая газета ˝Восточный экспресс˝ и еженедельный журнал ˝Профиль˝.

С.М.Гуревич отмечает, что «в процессе редакционной практики возникли своеобразные стереотипы использования заголовков различных жанровых публикаций разных типов. Так, для новостных информационных заметок характерно вынесение в заголовок опорных фактов, цифровых данных и тому подобных данных». Однако наш материал показывает, что в названии новостных информационных заметок достаточно часто появляются фразеологические единицы. Рассмотрим несколько примеров и проанализируем эффективность использования трансформированных фразеологических единиц в публикациях этого жанра.

В заголовке заметки А.Самоторовой «Чесноком по инфляции» используется трансформированное крылатое выражение «ударим автопробегом по бездорожью», восходящее к роману И.Ильфа и Е.Петрова «Золотой теленок». В «Большом словаре крылатых слов русского языка» отмечается, что все компоненты этого выражения могут быть переменными, оно используется как призыв к активным действиям в сфере, названной переменными компонентами. В заметке рассказывается о заседании правительства, на котором обсуждался вопрос о годовом прогнозе инфляции. Герман Греф заявил, что инфляцию можно удержать, если разрушить монополию на региональных овощных рынках. По его словам, из-за этого цены на томаты с начала года выросли на 20%, на яблоки на 30%, а на чеснок и вовсе на 70%. Автор заметки также цитирует слова министра сельского хозяйства А.Гордеева: ˝Лук, чеснок, капуста – звучит странно применительно к макроэкономическим показателям˝. Таким образом, мы можем отметить, что название заголовка звучит иронично и необычно, оно сразу привлекает внимание читателя, вызывает ассоциации с крылатым выражением, лежащим в его основе, заставляет задуматься о связи между чесноком и инфляцией и, в конечном итоге, прочитать статью. С другой стороны, это название придает легкомысленный характер затронутой в заметке государственной проблеме. Нам также кажется неудачным название статьи «Вагончик тронулся» [41] о назначении В.Морозова первым вице-президентом ОАО РЖД. В заголовке использована строка из песни «Вагончик тронется, перрон останется» из популярного художественного фильма «Ирония судьбы, или с легким паром». В заметке дана информация о В.Морозове и кратко обрисовано состояние Российских железных дорог. Игривый тон названия не сочетается с сухим информативным стилем заметки.

В заметке «Что написано пером» (Профиль.- 2006.- №10) используется усеченный вариант пословицы «Что написано пером, не вырубишь топором». В статье рассказывается о том, как были пойманы злоумышленники, похитившие из саранского кафе автограф президента России В.Путина. Никакой связи между названием заметки и ее содержанием нет. Такой заголовок был бы уместен, если бы в ней говорилось об ошибках, допущенных в каких-то официальных документах и т.д.

В рассмотренных выше примерах использование трансформированных фразеологизмов едва ли можно назвать эффективным. Нам кажется, что заголовки информационных статей не должны содержать образных выражений. Наш материал подтверждает мнение Л.А.Маньковой о том, что роль заголовка в текстах информационных новостей – нейтральными средствами кратко выражать релевантное содержание материала.

Особым случаем неудачного использования трансформированных фразеологических единиц в заголовках является нарушение культурных запретов. Н.С.Цветова с негодованием приводит примеры языковой игры с фразеологизмами в заголовках материалов, напечатанных в газете «Аргументы и факты», о событиях в Бесланской школе: «Кровь возвращает имена», «Чему учит смерть?», «Адский мартен». Отношение к смерти в русской культуре очень осторожное и трепетное, поэтому так неприятно читать статью Е.Юшиной ˝Убить пересмешницу˝ (Восточный экспресс).

В заголовке используется трансформированный вариант названия хорошо известной книги в нашей стране «Убить пересмешника» Х.Ли. Нам хочется отметить, что связи между сюжетом книги и статьи нет. В подзаголовке также используется трансформированный вариант фразеологической единицы «на почве ревности» — «на почве верности». В заметке рассказывается о том, как молодой юноша, уволенный с работы, в нетрезвом состоянии изменил своей жене. Когда он протрезвел, он испугался, что его беременная жена узнает об адюльтере, и убил свою любовницу. Он раскаялся и пришел в милицию с повинной. Совершено отвратительное преступление, а журналистка смакует подробности и называет статью «Убить пересмешницу», потому что жертва насмехалась над фиаско мужчины. Нам не хочется в данном случае говорить о профессионализме журналиста, т.к. это не является целью нашей статьи, а отметить неэтичное использование трансформированной фразеологической единицы.

Еще один пример неэтичного использования трансформированного фразеологизма – заголовок статьи «Горе от безумия». В заметке рассказывается о пожаре в психоневрологическом интернате, во время которого сгорело семеро пациентов. Пациенты интерната не могли даже обслуживать сами себя, поэтому версия о поджоге маловероятна, скорее всего, пожар произошел из-за неисправностей в электропроводке старого здания. В заголовке использовано трансформированное крылатое выражение ˝горе от ума˝, которое употребляется, чтобы подчеркнуть, что ум приносит человеку несчастье, глупым людям живется спокойнее, чем умным. Таким образом, использование в заголовке трансформированного крылатого выражения является не только неэтичным, но и некорректным.

В заключение, нам хотелось бы отметить, что использование трансформированных фразеологических единиц эффективный способ привлечения внимания читателя к заголовку, но использовать его нужно осторожно и в соответствии с содержанием и жанром статьи.

3.2 Особенности творчества Владимира Высоцкого

Уж кого-кого, а Владимира Высоцкого знали все! Творчество Высоцкого – биография нашего времени. В своих песнях он охватил очень важные и очень больные «пункты» советской истории. У него были стихи и песни о войне, о трудном послевоенном времени, когда он был мальчиком, но всё хорошо понял и почувствовал. Есть песни о больших стройках и трудных временах тридцать седьмого года, о космосе и спортсменах, об альпинистах и пограничниках, о солдатах и поэтах – о ком угодно. Он охватил огромный спектр нашей жизни, поэтому так велика популярность этого человека. Он вошёл в самую гущу народа как самый популярный песенник нашего времени.

Слово писателю Юрию Трифонову. «Я думаю, во-первых, у него был большой талант певца и поэта. Но что ещё очень важно – это то, что он не боялся в своих песнях, а стремился даже к этому – выражать самое насущное: то, чем народ болел, о чём думал. Он не стремился свои песни как-то узаконить, сделать их официальными и даже напечатать. Это пришло позже, и было естественным желанием. Но начинал он с того, что пел и писал для людей, просто его окружающих, для простых слушателей. Его песни звучали в квартирах самых высоколобых интеллигентов, его любила молодёжь и любит, конечно, и школьники, и студенты. Он вошёл во все квартиры. Его популярность была настолько всеобщей, что его любили даже те, которые как будто и не должны были его любить, те, кого он высмеивал. А высмеивал он многих. Он был поэт и певец остросатиричный, высмеивал бюрократов, чиновников, подхалимов, дураков и в особенности обывателей, пожирателей благополучия. У него очень много злых и чрезвычайно острых песен об этом слое городского мещанского населения, и, тем не менее, все эти люди его очень любили, как будто не понимали, что он над ними издевается…»

По своим человеческим качествам и в своём творчестве Высоцкий был очень русским человеком. Менталитет русского народа он выражал, пожалуй, как никто другой. Причём он касался глубин, иногда уходящих очень далеко, даже в блатную жизнь, к криминальным слоям. И всё это было спаяно вместе: и пограничники, и космонавты, и рабочие, и чиновники, и блатные – и это всё была картина России.

Однажды я уехал в Магадан –

Я от себя бежал как от чахотки.

Я сразу там напился вдрабадан

Водки!

(«Я уехал в Магадан»)

Но чаще песни Высоцкого – это рассказы о настоящих мужчинах, героях военного времени и мирных будней.

Нет алых роз и траурных лент,

И не похож на монумент

Тот камень, что покой тебе подарил, –

Как Вечным огнём, сверкает днём

Вершина изумрудным льдом –

Которую ты так и не покорил.

(«Здесь вам не равнина»)

Он молчал невпопад и не в такт подпевал,

Он всегда говорил про другое,

Он мне спать не давал, он с восходом вставал, –

А вчера не вернулся из боя.

(«Он не вернулся из боя»)

Мороз по коже, когда слушаешь эти песни. Удивляешься: откуда он знал, как сумел вжиться в эту ситуацию, в эту жизнь? Ведь не был же ни альпинистом, ни военным, ни шофёром, ни уголовником…

Песни Высоцкого весьма афористичны и остроумны. Едкие, а нередко и ехидные фразы поэта надёжно вошли в нашу жизнь, и сегодня их повторяют по поводу и без повода: «И жить хорошо, и жизнь хороша…», «Коль Святой, так Машку брось», «Жираф большой – ему видней», «Обидно мне, досадно мне, ну ладно», «Страшно – аж жуть!», «Где деньги, Зин?», «Тоже мне – хорош друг, – обошёл меня на круг!», «И если б водку гнать не из опилок, то чё б нам было с пяти бутылок?», «Но на меня как рвотное то зелье приворотное: здоровье у меня добротное, и закусил отраву плотно я», «Мы с тобой в Париже нужны – как в бане пассатижи»…

Но это всё – юмор. Немало, однако, в поэзии Высоцкого и строчек серьёзных, которые навсегда остаются в сердце того, кто понял их: «Возвращаются все, кроме лучших друзей, кроме самых любимых и преданных женщин», «Я дышу, и значит – я люблю! Я люблю, и значит – я живу!», «Сколь, верёвочка, не вейся, а совьёшься ты в петлю», «Купола в России кроют чистым золотом – чтобы чаще Господь замечал».

Почему-то принято считать, что Высоцкий почти не писал о любви. Но достаточно присмотреться, прислушаться – да это всё ей написано, любимой, Марине. «Дом хрустальный на горе для неё, сам, как пёс, бы так и рос в цепи…», «Он писал ей стихи на снегу. К сожалению, тают снега…», «Почему мне в кредит, по талону предлагают любимых людей?!», «Куда мне до неё – она была в Париже, и сам Марсель Марсо ей что-то говорил…» (впрочем, это, про Марселя Марсо, уже написано не для М. Влади, а Ларисе Лужиной, партнерше по кинофильму «Вертикаль»).

«Поздний» Высоцкий никогда не упускал случая пожонглировать словами, поиграть звуками: «Мне хоть чё – хоть чёрта в ступе – привези!», «Мимо носа носят чачу, мимо рота – алычу. Я на Вачу еду – плачу, над собою хохочу!»,

Турецкий паш`а нож сломал пополам,

Когда ему крикнул я: «П`аша, салам!»

И просто кондрашка хватила паш`у,

Когда он узнал, что ещё я пишу,

Читаю, пою и пляшу.

(«Песня Попугая» из радиопьесы «Алиса в Стране Чудес»)

Стихи Высоцкого несколько теряют, когда они записаны на бумаге. Владимир Высоцкий был выдающимся актёром. Исполнял свои песни он блестяще, точно передавая интонацию и особенности образа. Он великолепно владел голосом. «Голос В. Высоцкого впору назвать на старинный лад – «органом», так певуч, силён и благороден его звук», – писала критик С. Васильева.

«Поэтов в России всегда было много, – продолжает Ю. Трифонов. – Но любовь такого масштаба, такого характера, как к Высоцкому, уникальна, её можно сравнить только, допустим, с Есениным. На могилы Пушкина, Пастернака, Есенина приходят люди, читают стихи, то есть выказывают такое чувство любви, которое в других странах просто неизвестно. Теперь так будет с Владимиром Высоцким».

Весть о смерти Высоцкого застала меня в астраханской степи, где я работал врачом студенческого сельхозотряда. Мы жили на берегу реки Ашулук в бараках, вдали от городов, фактически на острове, со всех сторон наш лагерь окружала вода притоков Волги. Централизованного электричества у нас не было, а в дизеле, который давал нам ток, то и дело рвался ремень. Три месяца мы не смотрели телевизор, не слушали радио. Почему три месяца? Это был год московской Олимпиады, и нас, студентов, да и другую «проблемную» молодёжь (учащихся профтехучилищ, юных завсегдатаев милицейских участков и уличённых в проституции девиц) постарались пораньше и надолго выпроводить из Москвы. Чтобы добраться из нашего лагеря до ближайшего райцентра Харабали, нужно было пересечь реку на пароме, но паром работал только до семи часов вечера. Главным нашим вечерним развлечением была дискотека под западную музыку, да ещё пение под гитару песен наших бардов и невероятно модной тогда «Машины времени». Мы были отрезаны от всего мира.

И тем не менее, о смерти Владимира Высоцкого мы узнали сразу: у кого-то из студентов был транзисторный радиоприёмник, о кончине советского барда сообщили «вражеские» радиостанции – «Свобода» и «Голос Америки». Примерно в это же время умер и французский певец Джо Дассен. Мы были настолько изолированы от цивилизации, что думали примерно так: «Что У НИХ ТАМ происходит?» Поверить в смерть Высоцкого был трудно. Ещё вчера мы жили с ним в одном городе, при удачном стечении обстоятельств (хотя, как правило, мало кому везло) могли попасть к нему на концерт или спектакль – и что же теперь, Высоцкого больше нет? Конечно, мы знали, что актёр страдает алкоголизмом, но, ей-богу, никогда не думали, что он ещё и наркоман. Не сразу мы узнали об этом и позже. Это сегодня уже не скрывают тот факт, что Высоцкий умер он недостатка дозы, потому что доставать эту дозу в кишащей милицией олимпийской Москве было попросту опасно. Как следствие – остановка сердца на фоне сильнейшей ломки и инфаркта миокарда.

Подробности о похоронах Высоцкого я узнал от своего друга, который был не так глуп, как я, умудрился остаться в Москве, видел Олимпиаду и побывал на похоронах великого барда. Друг рассказал мне то, что теперь уже хорошо известно: тысячи людей на Таганке, милицейские кордоны, отчаянные парни на крышах автобусов, поставленных в оцеплении, долгие аплодисменты, когда выносили гроб, гневные требования многотысячной толпы («Портрет! Портрет!»), когда почему-то вдруг убрали с фасада театра фотографию Высоцкого…

Поэт умер рано утром 25 июля 1980 года, и уже в шесть часов у дома на Малой Грузинской стали собираться люди. Как только московский телефонистки узнали о смерти Высоцкого (друзья актёра позвонили его матери и отцу, Всеволод Абдулов – во Францию Марине Влади), весть быстро распространилась по городу.

Поражают многочисленные факты всеобщей скорби, которые находишь в воспоминаниях очевидцев событий тех дней.

Вениамин Смехов, узнав о случившемся, помчался в театр и нарушил правила дорожного движения. Постовой милиционер остановил его и потребовал документы. «Не могу, товарищ инспектор, – взмолился актёр. – Пустите. Высоцкий умер!» «Постовой резко изменился, взглянул на меня, подтолкнул рукой – мол, езжай, – а другой рукой вцепился в свой транзистор и аж простонал по всей трассе: «Слушайте! Высоцкий умер!» И тут рухнула на меня каменная гора, и мир в глазах помрачился», – пишет Смехов.

В этот день Олег Ефремов вышел из дому, сел в машину, проехал несколько метров, остановился. Понял, что не поедет на похороны: нервы не выдержат…

Когда стало ясно, что место на Новодевичьем кладбище Высоцкому не дадут, Марина Влади в сопровождении друзей (среди них был и Иосиф Кобзон) поехала к директору Ваганьковского. Тот долго водил их по окраинам кладбища, а потом Кобзон зашёл с ним в кабинет, поговорил и добился места для могилы у входа. Директор кладбища чуть не заплакал, когда ему предложили деньги: «За кого вы нас принимаете?! Для Высоцкого? Да любое место!»

Во время похорон Юрий Любимов вынес из театра стопку фотографий поэта. К нему бросилась толпа. Растерявшийся режиссёр, боясь, что его разорвут на части, отдал всю пачку ближайшему милиционеру. И тогда какая-то пожилая женщина воскликнула: «Кому ты отдал фотографии Высоцкого? Менту!» Милиционер снял фуражку, бросил её на землю, зарыдал: «Да что же я, не человек, что ли?!» Любимов потом признался, что эти похороны заставили его по-иному взглянуть на москвичей, не побоявшихся в таком количестве прийти на Таганку.

Иностранный журналист снимал похороны на бытовую видеокамеру. К нему подошёл генерал МВД и запретил съёмку. И тогда к генералу обратился Кобзон: «Вам не стыдно, что я, еврей Кобзон, должен просит вас, чтобы эти люди могли снять похороны русского поэта?»

Лишь две советские газеты в те дни коротко упомянули о смерти Высоцкого: «Советская культура» и «Вечерняя Москва». Когда я вернулся осенью в столицу, мой однокурсник сказал: «Смотри!» Вынул из кармана паспорт, открыл – в паспорте лежала вырезка из «Вечёрки», где сообщалось о кончине поэта. Мой товарищ хранил эту вырезку, как дорогую реликвию…

«Есть древнее слово – бард, – сказал во время панихиды Ю. Любимов. – У древних племён галлов и кельтов так называли певцов и поэтов. Они хранили ритуалы своих народов. Они пользовались доверием у своего народа. Их творчество отличалось оригинальностью и самобытностью. К этому чудесному племени принадлежал ушедший, который лежит перед вами и который играл на этих подмостках долгое время своей зрелой творческой жизни…»

Булат Окуджава сказал: «Неправда, будто его творчество столь просто, что всеми воспринимается абсолютно и с любовью. Он не кумир людей с низким уровнем, им не восторгаются приверженцы эстрадной пошлятины. Он раздражает унылых ортодоксов и шокирует ханжей. Он – истинный поэт, и его широкое и звонкое признание есть лучшее оружие в борьбе с возбуждённым невежеством, с ложью и с так называемой массовой культурой».

3.3 Песни русских бардов как источник чужого слова на примере творчества В. Высоцкого

Наследие любого автора измеряется не только его вкладом в литературную/поэтическую традицию, но и тем вкладом, который он оставил в языке и речи. Хрестоматийным примером глубокого освоения литературного произведения речевой средой является знаменитая комедия А. Грибоедова, которая дала большое количество ходячих цитат, притом популярных не только в своё время, но и по сей день.

В. Высоцкий входит сейчас в список самых цитируемых авторов. Это подтверждают данные словарей цитат (см., например, «Словарь современных цитат» К.В. Душенко /М., 2002/, в который включено 72 выражения В. Высоцкого. В другом справочнике этого же автора, выпущенном через пять лет, количество цитат поэта достигает 80 — Цитаты из русской литературы: 5350 цитат от «Слова о полку…» до Пелевина. М., 2007) и крылатых выражений (см., напр., «Словарь крылатых выражений из области искусства. Более 1000 крылатых выражений» С.Г. Шулежковой /М., 2003/, в котором представлено 47 выражений из 28 песен поэта. Примерно такое же соотношение у крылатых выражений, принадлежащих перу А.С. Пушкина — 54 фразы из 20 произведений, положенных в основу опер или романсов. Больше ни одному автору, упоминаемому в словаре, не принадлежит такое количество выражений. Заметим также, что здесь учтены далеко не все фрагменты текстов Высоцкого, которые, согласно нашим данным, претендуют на «крылатость»).

Уже в начале 1990-х авторы словарей и справочников начали активно осваивать цитаты из песен Высоцкого. Например, в словаре-пособии «Из истории русских слов» (Аникин А.Е. и др. М., 1993) пяти статьям («До, нота», «Жлоб», «Майка», «Отрада, ради, радеть и рад», «Си, нота») были предпосланы эпиграфы из его песен. И этот пример не единичен. Сейчас вряд ли можно найти словарь без примеров из произведений поэта.

Исследования по теме, вынесённой в заглавие этой статьи, нельзя назвать систематическими, потому что, с одной стороны, они ведутся в рамках более широкого охвата материла (например, работы Л.П. Дядечко и С.Г. Шулежковой), а с другой — представляют собой наблюдения-заметки интересующихся творчеством поэта авторов (С.В. Вдовин, А.Е. Крылов).

Впервые цифровые данные о «степени проникновения поэтического слова В. Высоцкого в родной язык» были представлены в статье А.Е. Крылова, в которой автор, в частности, проследил использование цитат из песен поэта в журнально-газетных заголовках в период с 1989 по 1999 гг. (Здесь цифры приводятся с корректировкой по состоянию на 1 сент. 2007 г.):

Год — Количество заголовков, не менее

1989 — 60

1990 — 140

1991 — 130

1992 — 250

1993 — 360

1994 — 160

1995 — 180

1996 — 100

1997 — 220

1998 — 330

1999 — 430

В последующие годы цитаты из песен поэта были также востребованы прессой. (Далее мы основывались на всём массиве полученных данных за 2000–2006 гг. Как и в статье А.Е. Крылова, в расчёт не брались заголовки материалов, посвящённых непосредственно Высоцкому):

2000 — 490

2001 — 400

2002 — 370

2003 — 310

2004 — 240

2005 — 280

2006 — 210

Как видно из таблицы, цифры остаются достаточно высокими. Вместе с тем наблюдается и относительное их снижение.

Нельзя однозначно определить причины уменьшения случаев цитирования. Конечно, это может быть связано с «забыванием» творчества поэта. Но с другой стороны — причиной могло послужить сокращение количества периодических изданий, выписываемых Музеем Высоцкого, и сужение круга людей, отслеживающих такие публикации. Придерживаться последней точки зрения нас заставляют результаты опроса, в котором участвовало 400 студентов (16–19 лет).

Наш опрос показал, что более трёхсот респондентов с легкостью восстановили в своей памяти три строчки из произведений поэта.

Таким образом, подсчёт точного (не случайного) «объёма и динамики цитирования Высоцкого» в прессе остаётся делом дальнейшего изучения. И одна из его перспектив — сравнительный (по авторам) анализ сплошной выборки всех цитатных заголовков внутри одной газеты или группы изданий за определённый отрезок времени.

Помимо этого на данном этапе можно выделить ещё несколько аспектов, которые задают направления анализа материала.

Состав цитируемых текстов. Данный аспект затрагивает следующие вопросы: какие песни и какие части песен чаще всего становятся источником цитат.

1. Определение круга цитируемых в прессе песен приводит к распределению их на два корпуса: основные (ядро) и периферийные. В основе такого деления прежде всего лежит частота встречаемости фрагментов той или иной песни. К основным мы отнесли песни, строчки из которых встретились нам не менее пяти раз. При этом песни мы условно распределили по трём группам: а) от пяти употреблений; б) от пятидесяти, в) свыше ста пятидесяти.

К первой (а) группе, например, можно отнести такие тексты, как: «Большой Каретный», «Моя цыганская», «Он не вернулся из боя», «Песенка ни про что, или Что случилось в Африке», «Песенка о переселении душ», «Письмо в редакцию телевизионной передачи…», «Баллада о детстве» и многие другие.

Заметим, что в уже упоминаемой нами статье А.Е. Крылова, где перечислены самые цитируемые песни до 1998 года, «Большой Каретный» входил в число лидеров наравне с песнями «Диалог у телевизора» и «Охота на волков». Последние две сохраняют свою популярность в 2000–2006 гг. (группа в).

Кроме того, к этой же группе по-прежнему относится и текст «Прощание с горами», а самой популярной у журналистов является «Песня о друге» (свыше 200 зафиксированных заголовков).

В группу (б) вошли такие тексты, как «Утренняя гимнастика», «Кони привередливые» и «Песня-сказка о нечисти».

На периферии находятся песни, которые не получили широкого распространения, цитируются нерегулярно, и обращение к ним можно отнести к индивидуальной эрудированности и пристрастиям авторов статей. Окказиональность их употребления подчёркивается более частым закавычиванием цитат и / или ссылкой на источник. Например, как в следующих случаях цитирования песен «Антисемиты» и «Песенка про йогов» соответственно:

«Он вилки, гвозди ел, как колбасу…». Лид: Эти строки из шуточной композиции Владимира Высоцкого могут иметь отношение и к 44-летней крестьянке из северо-восточной китайской провинции Ляонин, которая убеждена, что установила «мировой рекорд» в… поедании камней — почти 4 тонны! (Сударушка. 2005. 13–20 июля).

Разделение на два корпуса связано не только с частотой обращаемости, но и со степенью прецедентности цитат. Чем популярнее песня, тем выше их прецедентность, поэтому цитаты из периферийных песен менее прецедентны и требуют введения в текст дополнительной информации о песне (автор, жанр, другие строчки и пр.).

2. Частому цитированию (а в дальнейшем и переходу в крылатые выражения) подвергаются наиболее запоминаемые фрагменты источника. Такими запоминаемыми частями в песне являются неоднократно повторяемые — припевы (рефрены).

Очень часто именно какая-нибудь одна строчка из припева обусловливает включение песни в разряд основных. Например, выражение «Идёт охота на волков» обнаружено более чем в восьмидесяти процентах случаев цитирования песни «Охота на волков» (свыше 160).

Другие цитаты из данной песни также занимают сильные позиции текста (в плане запоминания).

Это, во-первых, строчки из начального куплета, повторяющегося в песне дважды: «Рвусь из сил — и из всех сухожилий» и «Обложили меня, обложили»; и во-вторых, срединные строчки припева: «Кровь на снегу — и пятна красные флажков».

Аналогично расположены и цитируемые части текстов песен. Так крылатое выражение В. Высоцкого «Где твои семнадцать лет?» из песни «Где твои 17 лет? На Большом Каретном» частично цитирует газета «Комсомольская правда» от 17.01.2002. Здесь произошла полная трансформация первоначального выражения. Исконное выражение символизирует молодость, лихие «золотые годы» в жизни каждого человека. Итоговое крылатое выражение, видоизмененное журналистом – «Где твой черный пистолет?» непосредственно происходит из главного тезиса публикации – «К чему приведет свободная продажа оружия для самозащиты, о которой мечтают миллионы простых россиян» — «самооборона, степень вашей безопасности».

Другими запоминаемыми элементами текста являются фрагменты, стоящие с «краю» — зачин и концовка. Так, именно благодаря зачину «Песня о друге» занимает лидирующую позицию по частоте цитирования. И это подтверждают не только материалы прессы (свыше 180 заголовков), но и результаты нашего опроса студентов (более 97% студентов из числа знающих творчество Высоцкого назвали фразу Если друг оказался вдруг…).

Другие случаи известных зачинов: Здесь вам не равнина [, здесь климат иной] (53, «Здесь вам не равнина») и На братских могилах не ставят крестов… (9, «Братские могилы»).

Концовкой является цитата Бег на месте общепримиряющий (8, «Утренняя гимнастика»).

Редко источником цитаты становится название песни Высоцкого. Пожалуй, единственным примером в прессе может служить выражение Кони привередливые (10).

С.Г. Шулежкова приводит в словаре также крылатое название «Жертва телевиденья», ни разу нами не зафиксированное в заголовках. Кроме того, в прессе обнаружены фразы «Прерванный полёт» и «Ещё не вечер», источник которых определить однозначно нельзя. С.Г. Шулежкова при описании крылатого выражения «Ещё не вече» песню Высоцкого даёт как один из источников (наравне с советским фильмом 1974 г. и песней Р.В. Паулса и И.Р. Резника).

Источником фразы «Прерванный полёт» мог явиться одноимённый польский кинофильм 1964 г., который демонстрировался в СССР, хотя заметим, что и К.В. Душенко и С.Г. Шулежкова связывают её появление с песней Высоцкого. Нами эти два заголовка при подсчётах не учитывались.

Конечно, названиями являются и такие распространённые цитаты, как: Здесь вам не равнина; Лукоморья больше нет; Тот, который не стрелял; Он не вернулся из боя. Интересная трансформация произошла с песней «Лукоморья больше нет». 10.02.2009 г. в газете «Московский комсомолец» была опубликована статья под названием «Братьев Гримм» больше нет». Высоцкий в своем произведение, как видно из контекста, подразумевал гнетущую атмосферу, предвидение неудачи, несчастья:

… Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,

Но явился всем на страх вертопрах!

Добрый молодец он был, ратный подвиг совершил —

Бабку-ведьму подпоил, дом спалил!

Ты уймись, уймись, тоска

У меня в груди!

Это только присказка —

Сказка впереди…

…Ну-ка, расступись, тоска,

Душу мне не рань.

Раз уж это присказка —

Значит, дело дрянь.

Публикация же в газете информирует о роспуске современной музыкальной группы, ее будущем отсутствии на небосклоне российской эстрады. Здесь произошла частичная трансформация. Значение «нехорошего предчувствия», горечи, тоски обратилось в легкое, нетяжелое («мало ли у нас подобных групп-однодневок?») сожаление.

Среди песен Высоцкого выделяются такие, практически весь текст которых «разошёлся» на цитаты. Это «Песня о друге», «Диалог у телевизора», «Утренняя гимнастика». Так, например, «Диалог у телевизора» дал следующие выражения — популярные:

«Где деньги, Зин?..»

Трансформироваться может любой компонент выражения. Чаще всего происходит замена обращения. Например, — в заголовке статьи о справедливости распределения финансов в период предвыборной агитации «Чьи деньги, Зин?», опубликованной в газете «Московский комсомолец» 18 марта 2005 г. Здесь первоначальное значение бытового, семейного разговора обывателей заменяется сугубо экономическими отношениями, с точки зрения активной гражданской позиции.

Также одновременно могут быть изменены несколько компонентов —публикация «Чьи деньги, Гарри?» в «Московском комсомольце» от 8 ноября 2005 г.

Функционирование этого выражения в прессе сходно с предыдущими. 3 раза встретился точный вариант (КП. 2002. 20 февр.; Впрок. 2000. №2; Т-д. 2000. 25 апр.).

Трансформируется в основном обращение (5): «Я, мам, такую же хочу…» (Т-д. 2004. 20 нояб.).

2 раза встретилась нам морфологическая трансформация — изменение категории числа местоимения — Я, Вов, такие же хочу! (МК. 2005. 23 июня) и Я, Вик, такого же хочу (МКБ. 2001. 19–25 марта).

Среди цитат из песни «Утренняя гимнастика» (более 80 заголовков) нет такой, которая бы сильно опережала остальные по количеству употреблений (типа «Если друг оказался вдруг» и «Где деньги, Зин?»).

Абсолютно не востребована четвёртая строфа этой песни, что частично можно объяснить её отсутствием на оркестровой фонограмме для прижизненной пластинки.

Основная цель обращения в речи к чужому слову — придание своему высказыванию большей выразительность. Кроме того, сформулированное до нас чужое выражение экономит наши слова и мысли. Такая выразительность и экономичность особенно актуальна в публицистике. Анализ коммуникативного потенциала чужого слова в газетном заголовке показал, что оно выполняет следующие функции: (косвенно) сообщает о предмете речи, задаёт тональность общения, привлекает внимание читателя (рекламная функция), служит средством установления контакта. Так, например, сравним следующие употреблённые в заголовках цитаты из упоминавшейся песни «Одна научная загадка, или Почему аборигены съели Кука»:

• «За что аборигены съели Деппа?» — о кинофильме «Пираты Карибского моря», в котором главную роль получил актёр Д. Депп (Антенна. 2006. 17–23 июля);

• «Почему госбезопасность не съела Кука?» — интервью с Васылем Куком, помощником Бандеры, командующим повстанческой армии Украины, который был арестован КГБ, но не расстрелян (Московский Комсомолец. 2004. 21 дек.);

— «Контора съеденного Кука» — статья о новом африканском племени, найденном в глубине континента (Московский Комсомолец. 2004. 5 июня).

Во всех трех заголовках произошла полная трансформация первоначального крылатого выражения В. Высоцкого. Если сам автор имел в виду «опасность путешествий к представителям другой культуры», то в публикациях смысл или просто имеет отношение к экзотике и тематике самой статьи («За что аборигены съели Деппа?»), или слово «съел» использует в значении «уничтожил, захватил» («Почему госбезопасноть не съела Кука?»).

Цитаты группы (а) помогают заголовку выполнять информативно-номинативную функцию: тексты посвящены известному мореплавателю или тому, что с ним связано (острова, университет).

Группы (б) и (в) объединяет то, что в заголовке обыгрывается один из компонентов цитаты — фамилия мореплавателя. Такие заголовки рождаются в результате цепочки ассоциаций: Кук (фамилия акционера или спортсмена, название ресторана, название-аббревиатура) — известный мореплаватель — песня. При этом первый член даже может быть не точным, а только созвучным. Но в этих двух группах по-разному выполняется информативная функция (называние темы публикации).

Так, в группе (б) она реализуется с помощью лексических средств, благодаря трансформации известной цитаты. Читатель понимает, что в тексте вряд ли пойдёт речь о средневековом мореплавателе, если в заголовке встречаются слова акционеры, госбезопасность, Депп, «британские аборигены» и др. В группе (в) информативную функцию выполняют графические средства — прописные буквы и кавычки. Различаются и целевые установки этих двух групп: заголовки группы (б) направлены на создание ироничного отношения к материалу статьи и предмету речи, а заголовки группы (в) стремятся заинтриговать читателя отрицанием всем известного факта (Кука не съели).

Помимо перечисленных функций чужое слово может служить средством организации всего текста публикации. Автор отталкивается от трансформированной цитаты, употреблённой в заголовке, раскрывая её содержание в лиде, и переходит к основному предмету своей речи.

Чужое слово может выполнять и сюжетообразующую функцию. Так, в публикации под заголовком «Так почему аборигены съели Кука?» (Неделя. Приложение к «Российской газете». 2006. 31 марта) строчки из песни пронизывают весь текст статьи, организуют движение мысли её автора. Приведём только начало текста:

• «Не хватайтесь за чужие талии, вырвавшись из рук своих подруг, вспомните, как к берегам Австралии подплывал покойный ныне Кук», — советовал в своей песне Владимир Высоцкий. «Не хватаюсь» и «вспоминаю»: в 1976 году правительство Британии поручило морскому капитану Джеймсу Куку <…>
• Автор этих строк «высадился» <…>
• И продолжал «слушать» песню: «Там, в кружок усевшись под азалии, поедом с восхода до зари ели в этой солнечной Австралии друга дружку злые дикари». Ошибочка вышла: никаких азалий, вечнозеленых кустарников с махровыми цветками, в Австралии я не увидел. Насчет дикарей — тоже неизвестно <…>

— С функционированием чужого слова связан и вопрос его трансформации. Трансформированные цитаты есть результат сознательного изменения фразы в целях адаптации к материалу статьи. От трансформированных следует отличать цитаты неточные, или искажённые, порождённые неверным запоминанием/припоминанием источника (разночтения с оригиналом в них не оправданы текстами соответствующих статей).

Наиболее распространённой адаптацией (трансформацией) является замена одного из компонентов цитаты на слово / слова, связанные с предметом речи.

При трансформации главное — узнаваемость цитаты, что достигается разными способами — созвучием, сохранением ритма и стихотворного размера (сравните «Где деньги, Зин?» и «Чьи деньги, Зин?», рифм, а также ключевых слов и синтаксической конструкции: Так, например, среди прочих нами зафиксированы следующие трансформации выражения «Лучше гор могут быть только горы»:

• Лучше гор могут быть только… горы денег (Комсомольская Правда. 2001. 16–23 марта);
• Лучше гор могут быть только Альпы (Коммерсантъ.

2003. 24 нояб.);

• Лучше гор могут быть только горки (Сударушка. 2002. 3–9 июня);
• Лучше гор могут быть только…

горнолыжные романы (Cosmopolitan. 2003. № 1);

• Лучше гор может быть только море (Лица. 2001. № 3);
• Круче гор могут быть только башни (Новые Известия.

2004. 29 апр.);

• Лучше евро может быть только евро (Газета. 2003. 23 янв.);
• Лучше «шпор» могут быть только «шпоры» (Московский Комсомолец. 2003. 17 июня);
• Лучше льгот могут быть только деньги (Российская Газета.

2005. 14 февр.);

• Выше звёзд могут быть только звёзды (Время Новостей. 2005. 26 дек.);
• Вместо льгот могут быть только деньги (Парламентская Газета.

2005. 8 дек.).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Термин «авторская песня» ещё не фигурирует в словарях, энциклопедиях и учебниках, но приблизительно с середины 1960-х гг. активно употребляется в прессе, в сообщениях и репортажах, в критических и полемических статьях, посвящённых творчеству поэтов-«бардов». С начала 1990-х гг. появляются литературоведческие исследования поэзии Высоцкого, Галича, Окуджавы, и понятие «авторская песня», введённое в научный обиход, употребляется уже без скобок.

Формирование авторской песни как современного оригинального жанра полностью совпадает по времени с эпохой так называемой «оттепели»; расцвет «первой волны» авторской песни приходится на начало 1960-х гг. Вследствие потепления политического климата и ослабления цензуры происходит постепенное оживление общественной и культурной жизни, литературного процесса. В общественном самосознании возрастает роль индивидуальных, личностных начал, интерес к жизни «частного человека».

Поэтическое творчество в начале шестидесятых приняло воистину массовый характер. Студенческая молодёжь рубежа пятидесятых-шестидесятых была охвачена лирическим настроением, желанием высказать что-то своё, личное, поделиться, объясниться и реализоваться в собственных глазах и в глазах читателя, слушателя, зрителя. Отсюда стремление к публичности, легальности, работа напоказ, с трибуны, с кафедры, с эстрады. Отсюда публицистичность и полемический задор молодой поэзии, её зависимость от декламации. Отсюда вкрапление в лирику эпических и драматургических элементов. Как писал позднее поэт Давид Самойлов, «пришло свежее поколение со свежим кругом ощущений и мыслей, которые в ту пору были очень близки ощущениям и мыслям общества. Поэзия сформулировала то, что хотело сформулировать для себя общество. И общество откликнулось на это».

Уже в начале 1990-х авторы словарей и справочников начали активно осваивать цитаты из песен Высоцкого.

Среди песен Высоцкого выделяются такие, практически весь текст которых «разошёлся» на цитаты. Это «Песня о друге», «Диалог у телевизора», «Утренняя гимнастика», «Роман о девочках».

«Сыт, пьян и нос в табаке» — значит — полностью и всем удовольствован. Hо если слово «сыт» из этой приговорки сохранило старое значение, то с двумя другими радостями жизни всё не так просто. Пьян — вовсе не значит, что напился пьяным и наутро будет страдать с похмелья. Старое значение слова «пьян» — напоен, возможно — пивом, а скорее всего, чем-то безалкогольным: сытой, сбитнем или уваром. В сказке про козу-Дерезу козы ели траву шелковую, пили воду студёную, после чего старик спрашивал: «Вы сыты, вы пьяны?» А ведь зелена вина в козьем меню и не предполагалось.

Что касается странного словосочетания «нос в табаке», то оно напоминает о старинном обычае нюхать молотый табак. Придумка это чисто европейская, индейцы, научившие бледнолицых курить, табак не нюхали. В середине XVII века в медицине господствовала ятрофизическая теория, полагавшая, что все болезни проистекают от накопления в организме вредных веществ или, как сказали бы современные сторонники первобытных методов лечения, — шлаков. Для их удаления назначались кровопускания, рвотные, желчегонные и мочегонные средства. Особо полезным считалось чихать, чтобы удалить из носоглотки вредную слизь. Тут-то и оказалось, что молотый табак идеально подходит на роль чихательного средства, ибо другие препараты вызывали раздражение слизистой и неудержимое, изнурительное чихание. К концу XVIII века ятрофизическая теория была отброшена, но привычка нюхать табак осталась. Помните, с каким удовольствие гоголевские герои потчуют друг друга табачком? К началу ХХ века привычка нюхать табак канула в Лету, нюхательный табак, когда-то насчитывавший десятки сортов, сейчас если и выпускается, то в мизерных количествах, как говорится, ни на понюшку табаку. Хорошо бы, если бы это же случилось и с табаком курительным!

«Она-то думает, что это она виновата, растолстела, дескать, не крашусь, хожу бог знает в чём, а он просто сыт, пьян, нос в табаке и сегодня у него уже две было», — Владимир Высоцкий «Роман о девочках».

Нами был сделан вывод, что основная цель обращения в речи к чужому слову — придание своему высказыванию большей выразительность. Кроме того, сформулированное до нас чужое выражение экономит наши слова и мысли. Такая выразительность и экономичность особенно актуальна в публицистике. Анализ коммуникативного потенциала чужого слова в газетном заголовке показал, что оно выполняет следующие функции: (косвенно) сообщает о предмете речи, задаёт тональность общения, привлекает внимание читателя (рекламная функция), служит средством установления контакта.

Частому цитированию (а в дальнейшем и переходу в крылатые выражения) подвергаются наиболее запоминаемые фрагменты источника. Такими запоминаемыми частями в песне являются неоднократно повторяемые — припевы (рефрены).

С функционированием чужого слова связан и вопрос его трансформации. Трансформированные цитаты есть результат сознательного изменения фразы в целях адаптации к материалу статьи. Наиболее распространённой адаптацией (трансформацией) является замена одного из компонентов цитаты на слово/слова, связанные с предметом речи. Одновременно при трансформации главное — узнаваемость цитаты.

ЛИТЕРАТУРА

[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/diplomnaya/bardovskaya-muzyika/

1. Авдеева А. Что-то слышится родное…//Искусство в школе. – 1997. — №5 – с. 20.

2. Адов И. Бремя славы//Вечерняя Москва. – 1962. – 20 апреля.

3. Антология бардовской песни. Автор-составитель Р. Шипов — М.: Эксмо, 2006.

4. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. — СПб.: СПбГУ, 1999.

5. Ашукин Н. С., Ашукина М. Г. Крылатые слова. – М.: Худ. литература, 1966.

6. Ашукин Н.С. и Ашукина М.Г. Крылатые слова. – М.:Художественная литература, 1987.

7. Берков В. П., Мокиенко В. М., Шулежкова С. Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. – М.: Русские словари, Астрель, АСТ, 2000.

8. Вагончик тронулся.// Профиль. – 2005. — №30.

9. Горе от безумия.// Московский комсомолец. – 2005. — №298.

10. Городницкий А.М. И вблизи, и вдали. – М.:Полигран, 1991.

11. Гуревич С.М. Газета: Вчера, сегодня, завтра: учебное пособие для вузов / С.М.Гуревич.- М.: Аспект Пресс, 2004.

12. Злобина Л. Рец. на книгу: Барбара Пим. Осенний квартет. — М.: Политиздат, 1983.

13. Иванов С. Из жизни Потапова.//НМ. – 1983. – №7. – с.10.

14. Известия – 1990. — №2.

15. Из книги воспоминаний А. Райкина. Райкин А. – Переделкино. // #»#_ftnref1″ name=»_ftn1″ title=»»>[1] Шитов Р. Стихи, что с музыкой слились (Авторская песня в периодической печати).

//Библиография. – 1883. — №2. – с. 51.