Чичиков, судя по его подорожным, сумел везде побывать — и на севере, и на юге, и на Волге, и бог знает где. Он и на границе служил, и Малороссию объездил, и в Белоруссии и Польше побывал. Он вольный казак, в отличие от своих прикрепленных к департаментским стульям предшественников. Он перекати-поле, он «запорожец» в некотором роде, хотя и носит чин коллежского советника. По чину ему положено было бы сидеть на месте, расти на этом месте и произрастать, накапливать крестики и оклад, пенсию и всякое имущество, движимое и недвижимое. Он же волею судеб брошен в житейское море и носится по его бурным волнам, как челн, ломая в щепы борта и обрывая парус, прибиваясь и не прибиваясь то к одному берегу, то к другому.
Чичиков, надорвавшись на легких предприятиях (имевших, правда, в перспективе капитальную цель), ищет покоя и прочности. Он хочет осесть, перестать ездить — и для того ездит.
Сравнивая его с прежними гоголевскими героями, мы видим, как противоположен он им, как замешен совсем на иных дрожжах, как даже готов отречься от них, посмеяться над ними, над всеми их воздушными замками, несуществующими невинными красавицами, Испаниями, орденами Владимира III степени. Он «хозяин», «приобретатель», не вертопрах. Я бы назвал его реалистом в отличие от Хлестакова, Поприщина, майора Ковалева и даже поручика Пирогова.
Те были романтики. Они пускались за шлейфом женского платья, который, как тот снег, который черт напускает в гла- за голове в «Ночи перед Рождеством», приводил их не туда, обещал им конфуз и посмеяние. Они начинали с неопределенных мечтаний и упований на случай, на бог знает что — Чичиков начал с копейки. С одной-единственной, неделимой, которую превратил в пятьсот тысяч. Не в том смысле, что копейку эту пустил в оборот (на самом деле была полтина, которую оставил ему отец), а копейку души своей положил в основание того Дома, который он собирается строить где-то в Херсонской губернии.
[sms]
Вспомните дорожную шкатулку Чичикова — это же поэма! Это поэма о приобретательстве, накопительстве, выжимании пота во имя полумиллиона. Там все в порядке, все разложено по полочкам — и чего там только нет! И сорванная с тумбы городская афишка, и приглашение на свадьбу, и театральный билет, и какие-то записочки, счетца. И гербовая бумага лежит отдельно, и деньги в потайном ящичке, и приспособления для туалета. И романчик всунут на случай праздного препровождения времени. Та же куча Плюшкина, только не растрепанная, неорганизованная, бессмысленно наваленная, а приведенная в симметрию, где каждый предмет — к делу, где все спланировано, лишнее отметено, нужное не позабыто. Куча Плюшкина — это бессмысленное накопительство и уничтожение накопленного, шкатулка Чичикова — уже предвестие деловитости Штольца, да и сам Чичиков говорит, как бы обещая гончаровского героя: «Нужно дело делать».
Анализ эпизода «Чичиков у Плюшкина» (по поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души»)
... нарисовать живые, яркие картины встречи Чичикова с самым отталкивающим помещиком, с «прорехой на человечестве». Плюшкина Чичиков Павел Иванович посетил последним ... Павла Ивановича Чичикова к Плюшкину В первую очередь обращает на себя внимание реакция Плюшкина на предложение Чичикова. От радости ... даже собственная душа его напоминает пыльную, гниющую кучу в углу комнаты. Это жалкое подобие человека ...
Да, Чичиков реалист, да, он не Хлестаков, не Поприщин, не Собачкин, не Ковалев. Да, его надуть трудно. Сам он надувать мастак. Но мечта Чичикова в той ситуации, в которой он действует, — разве не мечта? Разве это тоже не некая ненадежность, некий воздушный замок, хотя и выстроенный, кажется, на прочном фундаменте миллиона? Почему же то и дело сгорает и прогорает гоголевский герой, почему его аферы, сначала так возносящие его вверх, всякий раз лопаются, не удаются? Риск, закон риска? Конечно. Ведь он плутует, а плут не может не рисковать. И из взлетов и падений состоит жизнь плута — таков уж закон. Но все же, но все же…
Смог ли бы отъявленный и прожженный плут так довериться Ноздреву, так ему сразу и ляпнуть насчет «мертвых»? Разве не понял бы он, что Ноздрев все разболтает? Афера Чичикова фантастична, романтична, потому что действует он в фантастической стране, и он вынужден, несмотря на логику своего «приобретательства», подчиняться законам действительности. Он вынужден увлекаться против своего желания, он не может иначе, потому что дело делать там, где он плутует, по законам дела немыслимо. Потому что тут, с одной стороны, — Собакевич, который все понимает и будет врать до конца, который молчун и себе на уме, а с другой — пребывающий в именинах сердца Манилов, который может брякнуть о деле совсем не по-деловому, или Коробочка, которая вовсе не понимает, что на свете происходит, и простодушно отправляется в город, чтобы узнать, не продешевила ли она «мертвых».
Тут хаос, неразбериха, никакого закона — и потому незаконен при этих условиях пытающийся «законно» плутовать Чичиков, плутовать по своему внутреннему «закону» плутовства, то есть в согласии с логикой и расчетом. Логика и расчет прекрасная вещь, но они отказывают там, где только безумие и несообразность могут спасти, русское авось, как расцепляются вдруг, сами по себе, неизвестно отчего сцепившиеся на дороге тройка Чичикова и шестерня губернаторской дочки, и не могут им помочь в этом бестолковые усилия дяди Митяя и дяди Миняя.
Особое место занимает в композиции биография Чичикова. Она дается только в конце поэмы, как заключение, обобщение, выяснение психологических и социальных корней чичиковщины. То, что должно было находиться в начале поэмы, здесь — в конце, как у Пушкина в романе «Евгений Онегин» «вступленье» («Пою приятеля младого…») дано лишь в конце предпоследней главы. В обоих случаях ощущается какая-то необычность, иррациональность этого композиционного приема. В принципе никто из исследователей не объяснил, почему она находится именно в конце.
В этом можно усмотреть и пародийный прием Гоголя — пародиро- вание композиции романтического произведения, в котором герой — «таинственный незнакомец», и только в конце приоткрывается завеса тайны над его прошлым: иногда это страшная тайна, роковое проклятие и т. п.; иногда даже после этого читатель ничего толком не узнаёт, ощущение тайны сохраняется. В принципе так построена композиция романа «Герой нашего времени». У Гоголя, возможно, есть элемент пародии такого рода, тем более что непосредственно перед этой биографией есть еще одно композиционное отступление — о том, почему писатель выбрал в герои «подлеца». Это отступление носит явно полемический характер: автор иронически замечает, что привычный читателю герой должен непременно нравиться дамам, а чичиковские «полнота и средние лета» «много повредят» ему в глазах дам.
Лирический герой Лермонтова. Основные мотивы лирики поэта
... пессимистический", а в "Мцыри" - "гармонический вариант лирического героя". Лирический герой, гордый и непреклонный, всегда платит сполна не только за свободу (ключевое для поэзии Лермонтова понятие), как ... полезнее истории целого народа..." Лирический герой Лермонтова сам творит свою Судьбу. Один из важнейших мотивов творчества Лермонтова - Земля и Небо в противостоянии их символических значений. ...
Автор обращается к читателю, говоря о необходимости на время расстаться с героем — «добродетельным человеком» и «припрячь подлеца». После детализированного жизнеописания Чичикова (в ипостаси плута и безнравственного «подлеца») следует риторическое дидактическое рассуждение о том, «нет ли и в нас какой-нибудь части Чичикова» и как важно об этом задуматься.
Какой же нравственный урок преподносится? В биографии Чичикова легко обнаруживается важный для русской литературы мотив денег. Завещание отца «пуще всего береги копейку» заставляет вспомнить известный монолог Молчалина «Мне завещал отец…». Можно провести аналогию между этими персонажами; в критике известно восприятие Чичикова как литературного «сына» Молчалина. Но для Молчалина пока что важнее чины, он живет в иную эпоху, а здесь большее значение имеют деньги. Гоголь замечает новый социальный симптом, который отличает капиталистическую эпоху от феодальной: «Чины его (Чичикова) не интересовали…»; «Приобретение — вина всему…».
Мотив «копейки» в биографии Чичикова отсылает к фамилии Копейкина. Выясняется, что Чичиков не благородный разбойник, как Копейкин, а «подлец», человек «копейки», воплощение конкретного бытового и социального зла, а не абстрактного, книжно-романтического, поэтизируемого в романтической традиции. Но зло чичиковщины может быть преодолено покаянием, герой должен будет очиститься. Образы этих двух героев композиционно зеркальны: сюжет-«Повести о капитане Копейкине» — превращение честного гражданина и патриота в разбойника; сюжет с участием Чичикова, задуманный Гоголем, — решение вопроса, как «припрячь подлеца», заставить его очиститься, стать честным человеком, с которым, возможно, даже будет связано возрождение России (а через него — судьбоносные изменения в масштабах всего человечества).
История жизни Чичикова, его «подвиги» и «чудеса» — все это как бы «антижитие». Существенно, что Чичиков во всех своих крупных предприятиях терпит крах, это подчеркивается. Усиливается ощущение тщетности его потуг, но в то же время это дает Чичикову шанс стать потом положительным героем. Но пока что с каждым новым крахом он еще сильнее закаляется, становится еще циничнее, круче его «размах».
В заключительной сцене едущий на тройке Чичиков постепенно утрачивает свои собственно «чичиковские» очертания и как бы «растворяется» в образе «птицы-тройки»: это уже не Чичиков, а обобщенно-символический образ русского, которому в следующих томах должен был соответствовать обобщенно-символический образ. [/sms]
Чичиков предприниматель или приобретатель? 9 класс (2)
... Тем самым наводя читателя на мысль, что Чичиков больше относится к классу предпринимателей-авантюристов, нежели к мошенникам. ... Чичиков – великий предприниматель или жулик? Русская литература в XIX веке не интересовалась предпринимателями. Единственное исключение – Гоголь. Всем известен сюжет поэмы – Чичиков ... хорошего не ждешь. А когда стал видной персоной, Чичиков все же не упускает момента ...
