Сочинение на тему: Образ Ивана Петровича в повести Пожар. «Характеристики главных героев повести «Пожар Эпизоды из рассказа детство горького
Урок 54 А. М. ГОРЬКИЙ. ГЛАВЫ ИЗ ПОВЕСТИ «ДЕТСТВО»
02.02.2012 22743 1837
Урок 54 А. М. ГОРЬКИЙ. главы из повести «детство»
Цели : углубить представление о персонажах повести, анализируя их поведение в эпизодах праздничного вечера в доме Каширина, сцене пожара; уяснить роль сравнений, эпитетов, выразительных глаголов в описании происходящего.
Ход урока
I. Организационный момент.
II. Работа по карточкам.
- Перечитайте, как плясали Цыганок и бабушка Акулина Ивановна. Сравните их пляску. Как в танце проявляются характеры этих героев?
Бешено звенела гитара, дробно стучали каблуки, на столе и в шкапу дребезжала посуда, а среди кухни огнем пылал Цыганок, реял коршуном, размахнув руки, точно крылья, незаметно передвигая ноги; гикнув, приседал на пол и метался золотым стрижом, освещая все вокруг блеском шелка, а шелк, содрогаясь и струясь, словно горел и плавился.
Цыганок плясал неутомимо, самозабвенно, и казалось, что, если открыть дверь на волю, он так я пойдет плясом по улице, по городу, неизвестно куда…
Бабушка не плясала, а словно рассказывала что-то. Вот она идет тихонько, задумавшись, покачиваясь, поглядывая вокруг из-под руки, и все ее большое тело колеблется нерешительно, ноги щупают дорогу осторожно. Остановилась, вдруг испугавшись чего-то, лицо дрогнуло, нахмурилось и тотчас засияло доброй, приветливой улыбкой. Откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то; опустив голову, замерла, прислушиваясь, улыбаясь все веселее, – и вдруг ее сорвало с места, закружило вихрем, вся она стала стройней, выше ростом, и уже нельзя было глаз отвести от нее – так буйно красива и мила становилась она в эти минуты чудесного возвращения к юности!
Цыганок пляшет весело, самозабвенно, увлекая своим настроением всех зрителей. В пляске проявляется его темперамент, стремление к свободе и какой-то совсем иной, лучшей жизни. Бабушкин танец больше похож на лирическую песню, где всему есть место: и грусти, и тоске, и доброму веселью. Пляска преображает Акулину Ивановну и одновременно открывает ее сердце, где много не только мудрости и тревоги много жившего человека, но и молодого задора, не утраченного с годами упоения жизнью, удивления перед ней.
III. Работа по IV главе повести.
Маменька в повести Толстого Детство (образ мамы)
... на ее становление. Вот почему повесть Л.Н. Толстого называется «Детство». Мама в повести Детство Многие произведения Толстого знакомы нам еще со ... Только руки мамы самые крепкие и держат руку ребенка по всему пути начала его жизни. В этой главе Толстой показывает ... Сочинение 3 Данное произведение написано Львом Николаевичем Толстым в 1952 году. Оно входит в состав его романа. Конкретно эта повесть ...
1. Рассказать о поведении бабушки по время пожара.
Беседа по вопросам.
– Какие чувства и особенности характера проявились у каждого из героев во время сложной драматической ситуации? (Наиболее ярко характер человека раскрывается в минуту опасности, в критические моменты жизни. Дед растерялся, пришел в отчаяние, сразу поверил, что уже ничего нельзя изменить, и почти не сопротивлялся несчастью. Он то тихонько выл, то оглушительно кричал, давал бессмысленные приказания, бегал, суетился. Увидев, что бабушка бежит прямо в огонь за купоросом, он Григорию Ивановичу приказывает остановить ее, сам же ни одного шага не делает в сторону бабушки.
При спасении коня… выпускает повод из рук и бросается в сторону, приказывая бабушке остановить обезумевшее от страха животное. Когда нянька жалуется, что не может отыскать Алешу, он прогоняет ее, не заботясь об исчезновении мальчика. После пожара он говорит бабушке: «Милостив Господь бывает до тебя, большой тебе разум дает…» И тут же добавляет оскорбительную фразу: «На краткое время, на час, а дает!..» Бабушка только усмехнулась, хотела что-то сказать, но не сказала. По тем временам доля жены такова, что она должна была подчиняться мужу беспрекословно, выполнять его волю. Вот она, умная, сильная, решительная, смелая, должна была подчиняться тщедушному, безмерно злобному существу.)
– Каков Яков во время пожара? («…Яков, обувая сапоги, прыгал на них, точно ему жгло подошвы, и кричал: «Это Мишка поджег, поджег да ушел, ага!» После пожара сидел на крыльце и плакал, и дед послал бабушку его успокаивать. Из этой драматической ситуации дед извлекает для себя выгоду: он понимает неблаговидность своего поведения во время пожара и как можно скорее старается стереть это впечатление и снова заявить о своих хозяйских правах: «Григория рассчитать надо – это его недосмотр! Отработал мужик, отжил!» А Григорий – совладелец этой мастерской.
Бабушка ведет себя как настоящая героиня. В первые же минуты несчастья она преображается, исчезают привычная легкость и уступчивость, на смену приходит смелость, решительность. Она говорит строгим, крепким голосом, дает четкие и нужные распоряжения. Она бросается в огонь, чтобы предотвратить взрыв и уберечь всех от неминуемой смерти. Бабушка просит людей о помощи сердечно и рассудительно. Она останавливает коня, смело бросается ему под ноги и спокойствием и лаской воздействует на животное. Она успевает позаботиться и об Алеше: «Уйди! Задавят, уйди…» И после пожара бабушка, вся обоженная, не чувствует свою боль, а чужую. «Не спишь, боишься? Не бойся…» Она находит силы утешать и поддерживать других.)
IV. Изучение V и VII глав повести.
1. Чтение по ролям V главы повести (с. 61–63).
2. Подведение итогов
(Грамоте, «…будь хитер, это лучше, а простодушность – та же глупость, понял? Баран простодушен».)
3. Чтение учителем VII главы повести.
Беседа по вопросам
– Почему Алеша «дома смирный, а на улице ни на что не похож!»?
– Почему он был виновником всех скандалов? («…в озмущала жестокость уличных забав… Я не мог терпеть, когда ребята стравливали…» «Мальчишки бежали за ним, …камнями… на голову пригоршни пыли».)
«Чернец», киевская повесть. Ивана Козлова
... смертный одр молодого чернеца; пред ним игумен, внимающий повести страдальца. При самом рождении чернец уже познакомился с ... В особенности же, кажется, отличается красотами вторая половина повести. Описание возвращения чернеца на родину, посещения кладбища, встречи ... с коварным злодеем, убиения его, повесть о том, что чувствовал страдалец по совершении мести, - ...
– «…е ще более тяжелым впечатлением улицы был мастер Григорий Иванович».
– Сбылось ее предсказание?
Выво д. Заложенные в характере Алексея доброта и справедливость живут в нем и в условиях стяжательства, жестокости; живет в нем по-прежнему тяга к чистому, светлому; добрые начала его души поддерживают бабушка, Цыганок, мать, прежняя, не сломленная жизнью, Григорий Иванович, отец, о котором постоянно напоминали мастер, восхищаясь им, и дед, явно не любивший отца, а затем Хорошее Дело.
Домашнее задание:
– Каким человеком представляется нам Алексей?
– Кто оказал на него влияние и какое?
Полный текст материала смотрите в скачиваемом файле.
На странице приведен только фрагмент материала.
Центральный персонаж повести — шофер Иван Петрович Егоров. Но главным героем можно назвать саму действительность: и многострадальную землю, на которой стоит Сосновка, и бестолковую, временную, а потому изначально обреченную Сосновку, и самого Егорова как неотъемлемую часть этого посёлка, этой земли — тоже страдающего, сомневающегося, ищущего ответ.
Он устал от неверия, он понял вдруг, что ничего не сможет изменить: видит, что все идёт не так, что рушатся основы, и не может спасти, поддержать. Больше двадцати лет прошло с тех пор, как приехал Егоров сюда, в Сосновку, из родной своей затопленной Егоровки которую вспоминает теперь каждый день. За эти годы на его глазах, как никогда ранее, развивалось пьянство, почти распались былые общинные связи, люди стали, словно чужими друг другу, озлобились. Пытался Иван Петрович противостоять этому — сам едва жизни не лишился. И вот подал заявление об уходе с работы, решил уехать из этих мест, чтоб не травить душу, не омрачать ежедневным огорчением оставшиеся годы.
Огонь мог перекинуться на избы и выжечь посёлок; об этом в первую очередь подумал Егоров, бросившись к складам. Но в других головах были и другие мысли. Скажи кто о них Ивану Петровичу полтора десятка лет назад — не поверил бы. Не уложилось бы в его сознании, что люди на беде могут нажиться, не боясь потерять себя, своё лицо. Он и сейчас не хотел в это верить. Но уже — мог.
Потому что всё к этому шло. Сама Сосновка, ничем уже не похожая на старую Егоровку, располагала к тому.
Продовольственный склад горел вовсю, «сбежался едва не весь поселок, но не нашлось, похоже, пока никого, кто сумел бы организовать его в одну разумную твёрдую силу, способную остановить огонь». Словно бы и впрямь совсем никому ничего не надо. Иван Петрович, да его приятель ещё по Егоровке Афоня Бронников, да тракторист Семён Кольцов — вот и все почти, кто прибежал тушить. Остальные — как бы тушить, а больше помогали именно пожару, ибо тоже разрушали, находя в этом свое удовольствие и свою корысть.
Внутренний, никому из окружающих не видимый пожар в душе героя пострашнее того, который уничтожает склады. Одежду, продукты, драгоценности, прочие товары можно затем восполнить, воспроизвести, но вряд ли когда-либо оживут угасшие надежды, начнут вновь плодоносить с такой же щедростью выжженные поля былой доброты и справедливости.
ОБРАЗ БАБУШКИ АКУЛИНЫ ИВАНОВНЫ (По повести М. Горького «Детство») ...
... бы». Бабушка Акулина Ивановна оказала огромное влияние на формирование ... Акулина Ивановна мужественно переносит все невзгоды. Женщина, несмотря на свою тяжелую судьбу, всегда старается помочь окружающим и поддержать их. Читатель видит Акулину Ивановну глазами ... пожара бабушка рассказала о своей боли неугасимой лампаде. Бабушка ... покорность она объясняет тем, что дед «старше! ... прожила здесь 7 лет. Сына ...
Иван Петрович чувствует в себе страшное разорение потому, что не смог реализовать данную ему созидательную энергию, — в ней, вопреки логике, не было потребности, она наталкивалась на глухую стену, оказывавшуюся её принимать. Поэтому и одолевает его разрушительный раздор с самим собой, что душа возжаждала определённости, а он не смог ей ответить, что для него теперь — правда, что — совесть, ибо и сам он, помимо своей воли выдернутый, вырванный с корнем из микромира Егоровки.
Пока Иван Петрович и Афоня пытались спасти муку, крупу, масло, архаровцы первым делом набросились на водку. Кто-то пробежал в новых валенках, взятых на складе, кто-то натягивал на себя новую одежду; Клавка Стригунова ворует драгоценности.
«Что ж это делается-то, Иван?! Что делается?! Всё тащат!» — в испуге восклицает жена Егорова, Алёна, не понимающая, как вместе с пожаром могут дотла сгорать и такие человеческие качества, как порядочность, совесть, честность. И если б только архаровцы волокли всё, что на глаза попадётся, но ведь и свои, сосновские, тоже: «Старуха, за которой ничего похожего никогда не водилось, подбирала выброшенные со двора бутылки — и, уж конечно не пустые»; однорукий Савелий таскал мешки с мукой прямиком в собственную баню.
Что ж это делается? Мы почему такие-то? — вслед за Алёной мог бы воскликнуть, если б умел говорить, дядя Миша Хампо. Он словно перешёл в
«Пожар» из «Прощания с Матёрой», — там его звали Богодулом. Не зря автор подчёркивает это, называя старика «духом егоровским». Он так же, как и Богодул, почти не говорил, был так же бескомпромиссен и предельно честен. Он считался прирождённым сторожем — не потому, что любил работу, а просто «так он выкроился, такой из сотни сотен уставов, недоступных его голове, вынес первый устав: чужого не трожь». Увы, даже дяде Мише, который как самую большую беду воспринимал воровство, пришлось смириться: сторожил он один, а тащили почти все. В поединке с архаровцами дядя Миша удушил одного из них, Соню, но и сам был убит колотушкой.
Алёна, жена Ивана Петровича, по сути, единственный в повести женский образ. В этой женщине воплощено то лучшее, с исчезновением чего мир теряет свою прочность. Умение прожить жизнь в ладу с собой, видя её смысл в работе, в семье, в заботе о близких. На протяжении всей повести мы ни разу не застанем Алёну размышляющей о чём-то высоком, — она не говорит, а делает, и так получается, что малое её, привычное дело всё же значимей самых красивых речей.
Образ Алёны — один из второстепенных образов «Пожара», и это действительно так, особенно если учесть, что в большей части повестей Распутина именно женщины — главные героини (Анна в «Прощании с Матёрой», Настёна в «Живи и помни»).
Но и в «Пожаре» героине отводится целая глава, содержащая своего рода мини-свод философских воззрений прозаика на предмет исследования.
Эпизод «Пожар» является одним из главных эпизодов в рассказе. Он играет большую роль в развитии сюжета и композиции.
Большое про бабушку
... деревню, забираться на чердак и там искать мои сочинения, — говорит бабушка, — если я их в макулатуру не сдала. ... меня и братьев — мыли в печке в большой шайке. Прогорят дрова, и долго-долго еще в ... как бросится на меня. Тут я сказку про гусей-лебедей вспомнила, брата схватила и бегом ... бабушка Поля, мы ее тоже мамой звали, тесто замешивая, шептала: “Ладно, усладно жить богато, творите славно долю, Боже, ...
В этом эпизоде главным героем является бабушка Акулина Ивановна. Второстепенными героями являются Алёша и дед. Акулина Ивановна во время пожара не растерялась и оперативно предприняла меры для сохранения имущества и животного хозяйство: «Евгения снимай иконы! Наталья, одевай ребят! Строго, крепким голосом командовала бабушка», «Купорос, дураки! Взорвёт купорос», «Она бросилась под ноги взвившегося коня, встала перед ним крестом». Дед же не был готов к этому: «А дед тихонько выл: И-и-ы…». А Алёша следил за происходящим: «Я выбежал на кухню; окно на двор сверкало, точно золотое; по полу текли-скользили желтые пятна…».
И даже в этом эпизоде чувствуется вражда в семье: «Это Мишка поджёг, поджёг да ушел, ага!» кричал Яков на Мишку, обвиняя его в поджоге, хотя пожар был вызван из-за оплошности Григорья.
Наши эксперты могут проверить Ваше сочинение по критериям ЕГЭ
Эксперты сайта Критика24.ру
Учителя ведущих школ и действующие эксперты Министерства просвещения Российской Федерации.
Они нам помогают лучше воссоздать картину, которая происходит в рассказе.
Я лежу на широкой кровати, вчетверо окутан тяжёлым одеялом, и слушаю, как бабушка молится богу, стоя на коленях, прижав одну руку к груди, другою неторопливо и нечасто крестясь.
На дворе стреляет мороз; зеленоватый лунный свет смотрит сквозь узорные – во льду – стёкла окна, хорошо осветив доброе носатое лицо и зажигая тёмные глаза фосфорическим огнём. Шёлковая головка, прикрыв волосы бабушки, блестит, точно кованая, тёмное платье шевелится, струится с плеч, расстилаясь по полу.
Кончив молитву, бабушка молча разденется, аккуратно сложит одежду на сундук в углу и подойдёт к постели, а я притворяюсь, что крепко уснул.
– Ведь врёшь, поди, разбойник, не спишь? – тихонько говорит она. – Не спишь, мол, голуба душа? Ну-ко, давай одеяло!
Предвкушая дальнейшее, я не могу сдержать улыбки; тогда она рычит:
– А-а, так ты над бабушкой-старухой шутки шутить затеял!
Взяв одеяло за край, она так ловко и сильно дёргает его к себе, что я подскакиваю в воздухе и, несколько раз перевернувшись, шлёпаюсь в мягкую перину, а она хохочет:
– Что, редькин сын? Съел комара?
Но иногда она молится очень долго, я действительно засыпаю и уже не слышу, как она ложится.
Долгие молитвы всегда завершают дни огорчений, ссор и драк; слушать их очень интересно; бабушка подробно рассказывает богу обо всём, что случилось в доме; грузно, большим холмом стоит на коленях и сначала шепчет невнятно, быстро, а потом густо ворчит:
– Ты, господи, сам знаешь, – всякому хочется, что получше. Михайло-то старшой, ему бы в городе-то надо остаться, за реку ехать обидно ему, и место там новое, неиспытанное, что будет – неведомо. А отец – он Якова больше любит. Али хорошо – неровно-то детей любить? Упрям старик – ты бы, господи, вразумил его.
Глядя на тёмные иконы большими светящимися глазами, она советует богу своему:
Бедными родные не были бабушка работала музейным экскурсоводом
... неудобных сапсановских креслах обнявшись, переплетя руки, переплетя ноги, глаза в глаза. Боже, какая любовь! Запертые в волшебной капсуле, куда никому ... дороге посмотреть, как несется на бешеной скорости смертельная лента огня: скоростной поезд либо туда, либо сюда – а ... рублей за бутерброд, шестьдесят целковых за стакан чая. Крестьянин не едет на «Сапсане», житель маленьких городков – Раменок или ...
– Наведи-ко ты, господи, добрый сон на него, чтобы понять ему, как надобно детей-то делить!
Крестится, кланяется в землю, стукаясь большим лбом о половицу, и, снова выпрямившись, говорит внушительно:
– Варваре-то улыбнулся бы радостью какой! Чем она тебя прогневала, чем грешней других? Что это: женщина молодая, здоровая, а в печали живёт. И вспомяни, господи, Григорья, – глаза-то у него всё хуже. Ослепнет — по миру пойдет, нехорошо! Всю свою силу он на дедушку истратил, а дедушка разве поможет… О, господи, господи…
Она долго молчит, покорно опустив голову и руки, точно уснула крепко, замёрзла.
Что еще? — вслух вспоминает она, приморщив брови. — Спаси, помилуй всех православных; меня, дуру окаянную, прости,- ты знаешь: не со зла грешу, а по глупому разуму.
И, глубоко вздохнув, она говорит ласково, удовлетворенно:
Все ты, родимый, знаешь, все тебе, батюшка, ведомо.
Мне очень нравился бабушкин бог, такой близкий ей, и я часто просил ее:
Расскажи про бога!
Она говорила о нём особенно: очень тихо, странно растягивая слова, прикрыв глаза и непременно сидя; приподнимется, сядет, накинет на простоволосую голову платок и заведет надолго, пока не заснешь:
Сидит господь на холме, среди луга райского, на престоле синя камня яхонта, под серебряными липами, а те липы цветут весь год кругом; нет в раю ни зимы, ни осени, и цветы николи не вянут, так и цветут неустанно, в радость угодникам божьим. А около господа ангелы летают во множестве,- как снег идёт али пчелы роятся,- али бы белые голуби летают с неба на землю да опять на небо и обо всем богу сказывают про нас, про людей. Тут и твой, и мой, и дедушкин — каждому ангел дан, господь ко всем равен. Вот твой ангел господу приносит: «Лексей дедушке язык высунул!» А господь и распорядится: «Ну, пускай старик посечёт его!» И так всё, про всех, и всем он воздаёт по делам — кому горем, кому радостью. И так все это хорошо у него, что ангелы веселятся, плещут крыльями и поют ему бесперечь: «Слава тебе, господи, слава тебе!» А он, милый, только улыбается им — дескать, ладно уж!
И сама она улыбается, покачивая головою.
Ты это видела?
Не видала, а знаю! — отвечает она задумчиво.
Говоря о боге, рае, ангелах, она становилась маленькой и кроткой, лицо её молодело, влажные глаза струили особенно теплый свет. Я брал в руки тяжёлые атласные косы, обертывал ими шею себе и, не двигаясь, чутко слушал бесконечные, никогда не надоедавшие рассказы.
Бога видеть человеку не дано — ослепнешь; только святые глядят на него во весь глаз. А вот ангелов видела я; они показываются, когда душа чиста. Стояла я в церкви у ранней обедни, а в алтаре и ходят двое, как туманы, видно сквозь них всё, светлые, светлые, и крылья до полу, кружевные, кисейные. Ходят они кругом престола и отцу Илье помогают, старичку: он поднимет ветхие руки, богу молясь, а они локотки его поддерживают. Он очень старенький был, слепой уж, тыкался обо всё и поскорости после того успел, скончался. Я тогда, как увидала их,- обмерла от радости, сердце заныло, слезы катятся,- ох, хорошо было! Ой, Ленька, голуба душа, хорошо все у бога на небе и на земле, так хорошо…
Про бабушку и дедушку
... ветеранов педагогического труда и учащихся. А также прошёл конкурс сочинений о бабушках и дедушках. Лучшие сочинения мы разместили на этих страницах. Моя бабушка. Моя бабушка умеет всё, у неё просто золотые руки, то есть она ... Оля (моя мама) , сын Слава ( моя дядя) и 4 внучки. Самая старшая из них я, самая младшая Катя , а Таня и Алёна посерединке. За каждой из нас бабушка ухаживает по ...
А у нас хорошо разве?
Осенив себя крестом, бабушка ответила:
Слава пресвятой богородице,- все хорошо!
Это меня смущало: трудно было признать, что в доме всё хорошо; мне казалось, в нем живётся хуже и хуже. Однажды, проходя мимо двери в комнату дяди Михаила, я видел, как тетка Наталья, вся в белом, прижав руки ко груди, металась по комнате, вскрикивая негромко, но страшно:
Господи, прибери меня, уведи меня…
Молитва ее была мне понятна, и я понимал Григория, когда он ворчал:
Ослепну, по миру пойду, и то лучше будет…
Мне хотелось, чтобы он ослеп скорее, — я попросился бы в поводыри к нему, и ходили бы мы по миру вместе. Я уже говорил ему об этом; мастер, усмехаясь в бороду, ответил:
Вот и ладно, и пойдём! А я буду оглашать в городе: это вот Василья Каширина, цехового старшины, внук, от дочери! Занятно будет…
Не однажды я видел под пустыми глазами тетки Натальи синие опухоли, на жёлтом лице её — вспухшие губы. Я спрашивал бабушку:
Дядя бьет ее?
Вздыхая, она отвечала:
Бьет тихонько, анафема проклятый? Дедушка не велит бить её, так он по ночам. Злой он, а она — кисель…
И рассказывает, воодушевляясь:
Все-таки теперь уж не бьют так, как бивали! Ну, в зубы ударит, в ухо, за косы минуту потреплет, а ведь раньше-то часами истязали! Меня дедушка однова бил на первый день Пасхи от обедни до вечера. Побьёт — устанет, а отдохнув — опять. И вожжами н всяко.
Не помню уж. А вдругорядь он меня избил до полусмерти да пятеро суток есть не давал,- еле выжила тогда. А то еще…
Это удивляло меня до онемения: бабушка была вдвое крупнее деда, и не верилось, что он может одолеть её.
Разве он сильнее тебя?
Не сильнее, а старше! Кроме того — муж! 3а меня с него бог спросит, а мне заказано терпеть…
Интересно и приятно было видеть, как она оттирала пыль с икон, чистила ризы; иконы были богатые, в жемчугах, серебре и цветных каменьях по венчикам; она брала ловкими руками икону, улыбаясь смотрела на неё и говорила умиленно:
Эко милое личико!..
Перекрестясь, целовала.
Запылилася, окоптела,- ах ты, мать всепомощная, радость неизбывная! Гляди, Леня, голуба душа, письмо какое тонкое, фигурки-то махонькие, а всякая отдельно стоит. Зовется это Двенадцать праздников, в середине же божия матерь Феодоровская, предобрая. А это вот — Не рыдай мене, мати, зряще во гробе…
Иногда мне казалось, что она так же задушевно и серьезно играет в иконы, как пришибленная сестра Катерина — в куклы.
По пьесе «На дне»: истина или сострадание, правда или ложь, образы ...
... определенными людьми лучше слукавить, проявив сострадание и подарив надежду. Подготовка к ЕГЭ и ГИА: Сочинение по пьесе «На дне»: истина или сострадание, правда или ложь, образы Луки и Сатина в повести Горького» / Январь ... имя, и любимые стихотворения. Так что же важнее – истина или сострадание? Сам драматург, на мой взгляд, предпочитает позицию Сатина, считая, что только правда может служить ...
Она нередко видала чертей, во множестве и в одиночку.
Иду как-то великим постом, ночью, мимо Рудольфова дома; ночь лунная, молосная, вдруг вижу: верхом на крыше, около трубы, сидит чёрный, нагнул рогатую-то голову над трубой и нюхает, фыркает, большой, лохматый. Нюхает да хвостом по крыше и возит, шаркает. Я перекрестила его: «Да воскреснет бог и расточатся врази его», — говорю. Тут он взвизгнул тихонько и соскользнул кувырком с крыши-то во двор,- расточился! Должно, скоромное варили Рудольфы в этот день, он и нюхал, радуясь…
Я смеюсь, представляя, как черт летит кувырком с крыши, и она тоже смеётся, говоря:
Очень они любят озорство, совсем как малые дети! Вот однажды стирала я в бане, и дошло время до полуночи; вдруг дверца каменки как отскочит! И посыпались оттуда они, мал мала меньше, красненькие, зелёные, черные, как тараканы. Я — к двери,- нет ходу; увязла средь бесов, всю баню забили они, повернуться нельзя, под ноги лезут, дёргают, сжали так, что и окститься не могу! Мохнатенькие, мягкие, горячие, вроде котят, только на задних лапах все; кружатся, озоруют, зубёнки мышиные скалят, глазишки-то зелёные, рога чуть пробились, шишечками торчат, хвостики поросячьи — ох ты, батюшки! Лишилась памяти ведь! А как воротилась в себя — свеча еле горит, корыто простыло, стиранное на пол брошено. Ах вы, думаю, раздуй вас горой!
Закрыв глаза, я вижу, как из жерла каменки, с её серых булыжников густым потоком лъются мохнатые, пёстрые твари, наполняют маленькую баню, дуют на свечу, высовывают озорниковато розовые языки. Это тоже смешно, но и жутко. Бабушка, качая головою, молчит минуту и вдруг снова точно вспыхнет вся.
А то, проклятых, видела я; это тоже ночью, зимой, вьюга была. Иду я через Дюков овраг, где, помнишь, сказывала, отца-то твоего Яков да Михайло в проруби в пруде хотели утопить? Ну, вот, иду; только скувырнулась по тропе вниз, на дно, ка-ак засвистит, загикает по оврагу! Гляжу, а на меня тройка вороных мчится, и дородный такой чёрт в красном колпаке колом торчит, правит ими, на облучок встал, руки вытянул, держит вожжи из кованых цепей. А по оврагу езды не было, и летит тройка прямо в пруд, снежным облаком прикрыта. И сидят в санях тоже всё черти; свистят, кричат, колпаками машут, — да эдак-то семь троек проскакало, как пожарные, и все кони вороной масти, и все они — люди, проклятые отцами-матерьми; такие люди чертям на потеху идут, а те на них ездят, гоняют их по ночам в свои праздники разные. Это я, должно, свадьбу бесовскую видела…
Не верить бабушке нельзя — она говорит так просто, убедительно.
Но особенно хорошо сказывала она стихи о том, как богородица ходила по мука земным, как она увещевала разбойницу «князь-барыню» Енгалычеву не бить, не грабить русских людей; стихи про Алексея божия человека, про Ивана-воина; сказки о премудрой Василисе, о Попе-козле и божьем крестнике; страшные были о Марфе Посаднице, о Бабе Усте, атамане разбойников, о Марии, грешнице египетской, о печалях матери разбойника; сказок, былей и стихов она знала бесчисленно много.
Не боясь ни людей, ни деда, ни чертей, ни всякой иной нечистой силы, она до ужаса боялась чёрных тараканов, чувствуя их даже на большом расстоянии от себя. Бывало, разбудит меня ночью и шепчет:
Полное описание бабушки из рассказа горького «детство». ...
... в отличие от заученных слов, что произносил дед. Вот так, эпизод за эпизодом, складывается образ бабушки в повести Горького «Детство». Это портрет доброй, отзывчивой, искренней, нравственно чистой, смелой, решительной женщины. ... домом, хозяйством; огонь сжигал то, что считал своей добычей. Пожар был потушен, бабушка получила ожоги, но еще и находила слова утешения для других. М. Горький прошел школу ...
Олёша, милый, таракан лезет, задави. Христа ради!
Сонный, я зажигал свечу и ползал по полу, отыскивая врага; это не сразу и не всегда удавалось мне.
Нет нигде,- говорил я, а она, лёжа неподвижно, с головой закутавшись одеялом, чуть слышно просила:
Ой, есть! Ну, поищи, прошу тебя! Тут он, я уж знаю…
Она никогда не ошибалась — я находил таракана где-нибудь далеко от кровати.
Убил? Ну, слава богу! А тебе спасибо…
И, сбросив одеяло с головы, облегчённо вздыхала, улыбаясь.
Если я не находил насекомое, она не могла уснуть; я чувствовал, как вздрагивает её тело при малейшем шорохе в ночной, мёртвой тишине, и слышал, что она, задерживая дыхание, шепчет:
Около порога он… под сундук пополз…
Отчего ты боишься тараканов?
Она резонно отвечала:
А непонятно мне — на что они? Ползают и ползают, чёрные. Господь всякой тле свою задачу задал: мокрица показывает, что в доме сырость; клоп — значит, стены грязные; вошь нападает — нездоров будет человек, — всё понятно! А эти — кто знает, какая в них сила живёт, на что они насылаются?
Однажды, когда она стояла на коленях, сердечно беседуя с богом, дед, распахнув дверь в комнату, сиплым голосом сказал:
Ну, мать, посетил нас господь,- горим!
Да что ты! — крикнула бабушка, вскинувшись с пола, и оба, тяжко топая, бросились в темноту большой парадной комнаты.
Евгенья, снимай иконы! Наталья, одевай ребят! — строго, крепким голосом командовала бабушка, а дед тихонько выл:
Я выбежал в кухню; окно на двор сверкало, точно золотое; по полу текли-скользили жёлтые пятна; босой дядя Яков, обувая сапоги, прыгал на них, точно ему жгло подошвы, и кричал:
Это Мишка поджег, поджег да ушел, ага!
Цыц, пёс,- сказала бабушка, толкнув его к двери так, что он едва не упал.
Сквозь иней на стёклах было видно, как горит крыша мастерской, а за открытой дверью её вихрится кудрявый огонь. В тихой ночи красные цветы его цвели бездымно; лишь очень высоко над ними колебалось темноватое облако, не мешая видеть серебряный поток Млечного Пути. Багрово светился снег, и стены построек дрожали, качались, как будто стремясь в жаркий угол двора, где весело играл огонь, заливая красным широкие щели в стене мастерской, высовываясь из них раскалёнными кривыми гвоздями. По тёмным доскам сухой крыши, быстро опутывая её, извивались золотые, красные ленты; среди них крикливо торчала и курилась дымом гончарная тонкая труба; тихий треск, шёлковый шелест бился в стёкла окна; огонь всё разрастался; мастерская, изукрашенная им, становилась похожа на иконостас в церкви и непобедимо выманивала ближе к себе.
Накинув на голову тяжёлый полушубок, сунув ноги в чьи-то сапоги, я выволокся в сени, на крыльцо и обомлел, ослеплённый яркой игрою огня, оглушённый криками деда, Григория, дяди, треском пожара, испуганный поведением бабушки: накинув на голову пустой мешок, обернувшись попоной, она бежала прямо в огонь и сунулась в него, вскрикивая:
Купорос, дураки! Взорвет купорос…
Григорий, держи ее! — выл дедушка. — Ой, пропала…
Но бабушка уже вынырнула, вся дымясь, мотая головой, согнувшись, неся на вытянутых руках ведёрную бутыль купоросного масла.
Отец, лошадь выведи! — хрипя, кашляя, кричала она. — Снимите с плеч-то,- горю, али не видно!..
Григорий сорвал с плеч её тлевшую попону и, переламываясь пополам, стал метать лопатою в дверь мастерской большие комья снега; дядя прыгал около него с топором в руках, дед бежал около бабушки, бросая в неё снегом; она сунула бутыль в сугроб, бросилась к воротам, отворила их и, кланяясь вбежавшим людям, говорила:
Амбар, соседи, отстаивайте! Перекинется огонь на амбар, на сеновал, — наше всё дотла сгорит и ваше займётся! Рубите крышу, сено — в сад! Григорий, сверху бросай, что ты на землю-то мечешь! Яков, не суетись, давай топоры людям, лопаты! Батюшки-соседи, беритесь дружней, — бог вам на помочь.
Она была так же интересна, как и пожар: освещаемая огнем, который словно ловил её, чёрную, она металась по двору, всюду поспевая, всем распоряжаясь, всё видя.
На двор выбежал Шарап, вскидываясь на дыбы, подбрасывая деда; огонь ударил в его большие глаза, они красно сверкнули; лошадь захрапела, упёрлась передними ногами; дедушка выпустил повод из рук и отпрыгнул, крикнув:
Мать, держи!
Она бросилась под ноги взвившегося коня, встала пред ним крестом; конь жалобно заржал, потянулся к ней, косясь на пламя.
А ты не бойся! — басом сказала бабушка, похлопывая его по шее и взяв повод. — Али я тебя оставлю в страхе этом? Ох ты, мышонок…
Мышонок, втрое больший её, покорно шёл за нею к воротам и фыркал, оглядывая красное её лицо.
Нянька Евгенья вывела из дома закутанных, глухо мычавших детей и закричала:
Василий Васильич, Лексея нет…
Пошла, пошла! — ответил дедушка, махая рукой, а я спрятался под ступени крыльца, чтобы нянька не увела и меня.
Крыша мастерской уже провалилась; торчали в небо тонкие жерди стропил, курясь дымом, сверкая золотом углей; внутри постройки с воем и треском взрывались зелёные, синие, красные вихри, пламя снопами выкидывалось на двор, на людей, толпившихся пред огромным костром, кидая в него снег лопатами. В огне яростно кипели котлы, густым облаком поднимался пар и дым, странные запахи носились по двору, выжимая слезы из глаз; я выбрался из-под крыльца и попал под ноги бабушке.
Уйди! — крикнула она.- Задавят, уйди…
На двор ворвался верховой в медной шапке с гребнем. Рыжая лошадь брызгала пеной, а он, высоко подняв руку с плеткой, орал; грозя:
Раздайсь!
Весело и торопливо звенели колокольчики, всё было празднично красиво. Бабушка толкнула меня на крыльцо:
Я кому говорю? Уйди!
Нельзя было не послушать её в этот час. Я ушел в кухню, снова прильнул к стеклу окна, но за тёмной кучей людей уже не видно огня,- только медные шлемы сверкают среди зимних чёрных шапок и картузов.
Огонь быстро придавили к земле, залили, затоптали, полиция разогнала народ, и в кухню вошла бабушка.
Это кто? Ты-и? Не спишь, боишься? Не бойся, всё уже кончилось…
Села рядом со мною и замолчала, покачиваясь. Было хорошо, что снова воротилась тихая ночь, темнота; но и огня было жалко.
Дед вошёл, остановился у порога и спросил:
Обожглась?
Он зажёг серную спичку, осветив синим огнём своё лицо хорька, измазанное сажей, высмотрел свечу на столе и, не торопясь, сел рядом с бабушкой.
Умылся бы,- сказала она, тоже вся в саже, пропахшая едким дымом.
Дед вздохнул:
Милостив господь бывает до тебя, большой тебе разум дает…
На краткое время, на час, а дает!..
Бабушка тоже усмехнулась, хотела что-то сказать, но дед нахмурился.
Она встала и ушла, держа руку перед лицом, дуя на пальцы, а дед, не глядя на меня, тихо спросил:
Весь пожар видел, с начала? Бабушка-то как, а? Старуха ведь… Бита, ломана.. То-то же! Эх вы-и…
Согнулся и долго молчал, потом встал и, снимая нагар со свечи пальцами, снова спросил:
Боялся ты?
И нечего бояться…
Сердито сдернув с плеч рубаху, он пошёл в угол, к рукомойнику, и там, в темноте, топнув ногою, громко сказал:
Пожар — глупость! За пожар кнутом на площади надо бить погорельца; он — дурак, а то — вор! Вот как надо делать, и не будет пожаров!.. Ступай спи. Чего сидишь?
Я ушел, но спать в эту ночь не удалось: голько что лёг в постель — меня вышвырнул из нее нечеловеческий вой; я снова бросился в кухню; среди нее стоял дед без рубахи, со свечой в руках; свеча дрожала, он шаркал ногами по полу и, не сходя с места, хрипел:
Мать, Яков, что это?
Я вскочил на печь, забился в угол, а в доме снова началась суетня, как на пожаре; волною бился в потолок и стены размеренный, всё более громкий, надсадный вой. Ошалело бегали дед и дядя, кричала бабушка, выгоняя их куда-то; Григорий грохотал дровами, набивая их в печь, наливал воду в чугуны и ходил по кухне, качая головою, точно астраханский верблюд.
Да ты затопи сначала печь-то! — командовала бабушка.
Он бросился за лучиной, нащупал мою ногу и беспокойно крикнул:
Кто тут? Фу, испугал.. Везде ты, где не надо…
Что это делается?
Тетка Наталья родит,- равнодушно сказал он, спрыгнув на пол.
Мне вспомнилось, что мать моя не кричала так, когда родила.
Поставив чугуны в огонь, Григорий влез ко мне на печь и, вынув из кармана глиняную трубку, показал мне её.
Курить начинаю, для глаз! Бабушка советует: нюхай, а я считаю — лучше курить…
Он сидел на краю печи, свесив ноги, глядя вниз, на бедный огонь свечи; ухо и щека его были измазаны сажей, рубаха на боку изорвана, я видел его рёбра, широкие, как обручи. Одно стекло очков было разбито, почти половинка стекла вывалилась из ободка, и в дыру смотрел красный глаз, мокрый, точно рана. Набнвая трубку листовым табаком, он прислушивался к стонам роженицы и бормотал бессвязно, напоминая пьяного:
Бабушка-то обожглась-таки. Как она принимать будет? Ишь как стенает тётка! Забыли про неё; она, слышь, ещё в самом начале пожара корчиться стала — с испугу… Вот оно как трудно человека родить, а баб не уважают! Ты запомни: баб надо уважать, матерей то есть..
Я дремал и просыпался от возни, хлопанья дверей, пьяных криков дяди Михаила; в уши лезли странные слова:
Царские двери отворить надо…
Дайте ей масла лампадного с ромом да сажи: полстакана масла, полстакана рому да ложку столовую сажи…
Дядя Михаило назойливо просил:
Пустите меня поглядеть…
Он сидел на полу, растопырив ноги, и плевал перед собою, шлёпая ладонями по полу. На печи стало нестерпимо жарко, я слез, но когда поравнялся с дядей, он поймал меня за ногу, дёрнул, и я упал, ударившись затылком.
Дурак,- сказал я ему.
Он вскочил на ноги, снова схватил меня и взревел, размахнувшись мною:
Расшибу об печку…
Очнулся я в парадной комнате, в углу, под образами, на коленях у деда; глядя в потолок, он покачивал меня и говорил негромко:
Оправдания же нам нет, некому…
Над головой его ярко горела лампада, на столе, среди комнаты,- свеча, а в окно уже смотрело мутное зимнее утро.
Дед спросил, наклонясь ко мне:
Что болит?
Всё болело: голова у меня была мокрая, тело тяжёлое, но не хотелось говорить об этом, — всё кругом было так странно: почти на всех стульях комнаты сидели чужие люди: священник в лиловом, седой старичок в очках и военном платье и ещё много; все они сидели неподвижно, как деревянные, застыв в ожидании, и слушали плеск воды, где-то близко. У косяка двери стоял дядя Яков, вытянувшись, спрятав руки за спину. Дед сказал ему:
На-ко, отведи этого спать…
Дядя поманил меня пальцем и пошёл на цыпочках к двери бабушкиной комнаты, а когда я влез на кровать, он шепнул:
Умерла тетка-то Наталья…
Это не удивило меня — она уже давно жила невидимо, не выходя в кухню, к столу.
А где бабушка?
Там,- ответил дядя, махнув рукою, и ушел всё так же на пальцах босых ног.
Я лежал на кровати, оглядываясь. К стеклам окна прижались чьи-то волосатые, седые, слепые лица; в углу, над сундуком, висит платье бабушки, — я это знал,- но теперь казалось, что там притаился кто-то живой и ждет. Спрятав голову под подушку, я смотрел одним глазом на дверь; хотелось выскочить из перины и бежать. Было жарко, душил густой тяжёлый запах, напоминая, как умирал Цыганок и по полу растекались ручьи крови; в голове или сердце росла какая-то опухоль; всё, что я видел в этом доме, тянулось сквозь меня, как зимний обоз по улице, и давило, уничтожало…
Дверь очень медленно открылась, в комнату вползла бабушка, притворила дверь плечом, прислонилась к ней спиною и, протянув руки к синему огоньку неугасимой лампады, тихо, по-детски жалобно, сказала:
Рученьки мои, рученьки больно…
Главная задача Горького — показать ту темную и грязную жизнь, которой приходится жить всем персонажам повести. Как они относятся к образу своего существования? Воспринимая читатель проходит через пристрастную призму взгляда автора и почти всегда отождествляет его с главным героем, Алешей. Это произведение — не сказка, не быль, а рассказ о реальных событиях, о детстве великого писателя. Автор, взявший псевдоним Горький, всем персонажам оставил подлинные имена и фамилии. Алеша, живущий в семье Кашириных, победит крепкие и цепкие силы мрачного мира. А пока он просто живет, наблюдает и пытается анализировать.
Вскоре случится беда. Мы попробуем провести анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство». Сочинение покажет поведение всех героев этой истории.
Художественное владение словом
В описании пожара и всех действующих лиц отразилось мастерство владения Горьким русским языком. Он ярко показывает все краски пожара, ужасные и завораживающие, постоянно меняющиеся. Эпитеты и описания таковы, что картина этой драмы кажется нарисованной на холсте. Пожар — самостоятельное живое действующее грозное лицо, перед которым, кажется, невозможно устоять. В его свете видна решительность и собранность бабушки, а также растерянность всех остальных персонажей.
На фоне грандиозной картины огня бестолково мечутся мелкие фигурки деда, Якова, женщин. Величественна, смела и решительна только одна Акулина Ивановна. Только она все видит и замечает, везде все успевает и всем умно и быстро распоряжается. Это подчеркивается теми глаголами, которыми пользуется Горький, описывая все действия бабушки.
Как гром с неба
В дом ворвался пожар. Бабушка резко вскочила на ноги, ахнула и рванулась в другую, темную комнату. С этого начнется анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство». Такое поведение очень отличает бабушку от всех остальных, которые не могут мгновенно собраться и действовать в необычной ситуации. Акулина Ивановна торопливо отдавала команды потерявшим головы женщинам, которые сами не могли сообразить, что делать: спасти иконы, одеть и вывести детей. Озлобленный дядя Яков никак не мог второпях надеть сапоги и кричал, что в пожаре виноват Мишка, который все поджег и убежал.
Бабушке не понравился назревающий некстати скандал. Она резко и сильно толкнула Якова, да так, что он чуть не упал, и прекратила его истерику. Это говорит о том, что все должны действовать дружно, не сваливая вину на кого-то. Злобные люди, как это покажут потом действия Якова на пожаре, ничего толком не могут.Все эти описаниятребуются, чтобы провести анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство».
Картина пожара
Она резко выделяется из всей главы своей захватывающей страшной красотой. Здесь идет не взгляд мальчика, а описание автора, который вспоминает захватывающий до ужаса и изумления бушующий огонь, ту стихию, которую, кажется, невозможно ни понять, ни остановить. Это настоящий пейзажный калейдоскоп зеленого, синего, красного, золотого цветов. Перед читателем предстает с удивительно точным подбором деталей.
Перед тем как будет задано сочинение на тему: «Анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство», урок в классе дает устный разбор этого момента.Тихой безветренной ночью горела мастерская Кашириных, над которой сияли Стожары. Было светло, как днем — даже были видны кривые гвозди, торчавшие из стен. Огонь уже поднялся к старой сухой крыше. Он быстро извивался по ней золотыми и красными узкими потоками. У Кашириных в красильной мастерской, бушуя, мечась и все уничтожая на своем пути, огонь набирает полную силу. Старое помещение все золотилось, как церковный иконостас.
В 13-14 лет уже можно и нужно учиться обобщать и обдумывать прочитанное произведение. Анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство» (7 класс) должен обязательно освоить каждый школьник. Маленького Алешу влекло к огню. Он накинул чей-то тулуп и вышел во двор.
Промедление — это гибель
А бабушке любоваться пожаром и слушать причитания деда было некогда: она первая вспомнила про взрывоопасную смесь. Закрывшись тряпками, она сунулась прямо в огонь с криками: «Взорвет купорос, дураки!». Моментально бабушка вынырнула из огня с тяжеленной бутылью горючего вещества. Она вся дымилась. «Выводите лошадь! Распрягай лошадь! Снимите горящую попону!» — распоряжалась она. Это еще одна деталь, которая будет способствовать тому, чтобы был полноценным анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство». Сочинение на эту тему нужно написать с живописными картинами пожара.
Но бабушка не успокоилась. Она бросилась за помощью к соседям, кланяясь им, прося помочь, чтобы пожар не перекинулся на их дома. «Соседушки, дружней — бог вам на́ помощь! Берегите свое добро, чтобы огонь не перекинулся к вам! А пока помогите нам!» Она приказывала Григорию и Якову дать соседям топоры и лопаты, чтобы разрубить крышу и сбросить сено в сад.
Однако нужен более глубокийанализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство». Сочинение на эту тему нужно написать, характеризуя поведение всех персонажей. Поведение бабушки — особенное, она ничуть не думает о себе. У нее только одна мысль — спасти всех и все. Это героический человек, который не осознает своего героизма, а воспринимает его буднично, естественно. Маленький Алеша, боясь пропустить неизгладимое зрелище, спрятался под крыльцом и внимательно за всем наблюдал. Мальчик не боялся огня, он только беспокоился за бабушку: сопереживание и желание помочь, если возможно, — одна из отличительных черт Алеши.
Крыши у мастерской уже не было. Она прогорела. Из ее остатков торчали золотившиеся от огня стропила. Они были толстые, поэтому сгореть быстро не могли. Над ними вился дым. Внутри мастерской все завывало и трещало. Из нее вылетали языки пламени. А внизу стояли люди, которых собрала бабушка, и забрасывали огонь снегом. От пара и дыма у Алеши заслезились глаза. Он вылез из-под крыльца и натолкнулся на бабушку. В сердцах она ему велела уйти, чтобы не задавили.
Шарап
На двор от страха выбежал конь — огромный и сильный Шарап. Он испугался яркого огня, который осветил его большие и умные глаза. От ужаса он захрапел и уперся, не двигаясь. Дед даже не смог удержать испугавшегося коня. Бабушка бросилась к Шарапу, который вздыбился, твердо встала перед ним, и конь поверил ее силе, только жалобно косился на огонь.
Бабушка говорила с ним строго и спокойно, похлопывая по крупу, по шее. Но именно так и можно успокоить любое животное — своим не наигранным спокойствием. И Шарап пошел за ней. А ведь он был в три раза больше человека. И бабушке большое умное животное поверило. Анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство» показывает, что все — и люди, и животные, слушали только бабушку. Алеша понимает, как важно быть внимательным к окружающим.
Заботы Акулины Ивановны
После пожара вернулась уставшая и перенервничавшая бабушка. Она тяжело села рядом с Алешей. Женщина молчала и покачивалась. Они с мальчиком сидели бок о бок, молча пересматривая кошмары ночи. Они оба понимали, что все сделанное бабушкой спасло их всех: она была терпелива, упорна и сильна, как никто другой. Но покоя ей не было. Появился измазанный дед, которому бабушка велела умыться. Он даже не нашел в себе силы сказать, как правильно вела себя умная женщина на пожаре. Желчно и едко он изрек: « Господь тебе разум на час дает». На это бабушка только усмехнулась: она отлично понимала, что в нем говорит злоба.
Дед только желчно оскалился и сказал, что за недосмотр надо уволить Григория и утешить плачущего никчемного Якова. Усталая бабушка ушла . Анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство» объясняет, что все держалось только на поведении Акулины Ивановны. Она дула на обожженную руку. Видно, что деда снедала зависть к бабушкиному мужеству и умению все правильно организовать. В мире старика не хватало доброты и сострадания, милосердия, которыми был наполнен мир Акулины Ивановны.
Чем закончилась ночь
От испуга у беременной тетки Натальи начались преждевременные роды. И тут бабушка всем распоряжалась, несмотря на ожоги и усталость. Трудная ночь никак не заканчивалась, она все тянулась и тянулась. Алеша лежал в постели, и все давило на него и уничтожало. Позже он будет пристально наблюдать, изучать темную жизнь. Он поймет, что надо быть сильным, как бабушка, никогда не падать духом, чтобы все преодолеть. Он до конца познает все радости и муки сопереживания.
Казалось бы, что этот жуткий мир должен озлобить и ожесточить ребенка. Но происходит обратное. В его душе постепенно растет любовь и щемящая жалость к людям, стремление во что бы то ни стало им помочь, крепнет вера в добро. Анализ эпизода «пожар» из повести Горького «Детство» по плану, составленному мысленно, легко и просто ляжет на бумагу:
- Введение. Реальны ли происходящие действия?
- Художественное мастерство автора — эпитеты и краски описания пожара, глаголы, описывающие действия бабушки.
- Организаторские способности и героизм бабушки.
- Остальные персонажи во время пожара.
- Заключение. Что хотел сказать Горький?
Алеша не сросся со своей средой. Он духовно вырос. Мальчик сопротивлялся тому, что противоречит пониманию добра и зла, красоты и уродства. Он верил, что добрые дела преодолеют злобу и зависть, сделают мир лучше. Алеша мучительно противился вековым традициям собственнического мира. Случайность, пожар в красильной мастерской, подводит к мысли, что идущая в России промышленная революция не пощадит бессмысленно жестокого дряхлого мира. Она его просто уничтожит.
