Раздел «Русская мысль»
Поляков Андрей Николаевич
Родился 4 июля 1988 г.
Проживает: Брянск.
Родители: Поляковы Н.С. и Н.Г., русские
Ко всем моим 8-ми сочинениям (единого замеса).
Чтобы раскрыть тему «Что значит быть русским сегодня», я, конечно же, буду говорить, исходя из настоящего времени, из реалий нынешнего дня. Но при этом сама история и логика событий вынуждают меня обращаться к ретроспекциям. То есть, чаще всего, к недалекому прошлому — начала 90-х годов ХХ века, иначе, на мой взгляд, трудно будет понять наше русское «сегодня»; оно же возникло не на пустом месте — ведь ничто из ничего не возникает. Думаю, тем самым, не сделаю тему скучной и неинтересной, не утомлю тех, кто будет читать мои сочинения. Зато будут видны и понятны корни событий… Важно обнажить эти корни.
Факты и фамилии во всех сочинениях — подлинные. Эти сочинения — не выдумка, не моя фантазия. Я постарался проанализировать реальные и даже, может быть, многим известные факты. Но со своей точки зрения. По-своему. Опираясь на свои взгляды, убеждения. Я брал только факты. Ибо факты священны, комментарий — свободен.
Автор — Андрей ПОЛЯКОВ
РУССКИЕ — В НИЖНЕЙ ТОЧКЕ???
А НИЖЕ… СМЕРТЬ ?
Я не думаю, что можно знать кого-либо, кроме своих соотечественников.
Сомерсет Моэм
| «Не было на свете ближе и милей,
Не было прекрасней Родины моей, Вечная святая, добрая страна, Была страна-необъятная моя Россия, Была страна, где встречала с мамой я рассвет, Была страна, где влюблялась я под небом синим, Была страна, а теперь мне говорят, что — нет…» |
| |
Мне 15 лет. Как говорит мой дедушка, Бог не обидел меня ни разумом, ни ростом, ни силушкой, потому что слились во мне воедино три нации, три крови : русская, украинская, белорусская. Я рано осознал, что я — русский.
Это случилось в выходной день осенью 1994 года. В то время мне шел седьмой год. Мама на два дня уехала из Брянска на свою родину, в село Чернооково — это на границе трёх республик: России, Украины и Белоруссии, чтобы проведать своего 80-летнего отца, моего дедушку Гришу — Григория Михайловича (ныне ему — без малого 90, и он единственный из оставшихся в живых моих дедушек; живёт один).
Мы с папой были дома. Папа просматривал местную рекламную газету, пытаясь найти себе подходящую работу. Неожиданно кто-то робко позвонил. Я открыл дверь: передо мной стояли худенькая девочка (наверное, моя ровесница) и совсем крошка-мальчик, который хотел есть и просил хлеба, размазывая слезы грязными тоненькими ладошками по глазам.
Я впервые в жизни увидел такое. И, взволнованный, потрясённый, с ущемленным сердцем, подбежал к папе и сказал, что пришли чужие дети. Вернее, я хотел сказать совсем иное, но не смог: комок подступил к горлу. Папа продолжал спокойно сидеть на стуле. Очевидно, он сразу и не понял, что за дети. Или подумал, что это пришли ко мне поиграться , как обычно, соседские ребятишки. И тогда я страшно заплакал и закричал:
— Дай ребёнку скорее хлеба, а то он умрёт!..
Папа, ошарашенный, удивленно глядел на меня.
Я в выплаке-крике снова повторил свои слова.
Мы пригласили детей в квартиру. Они были бедно и грязно одеты. Изношенные не по размеру башмаки. Великоватая, не по росту одежда… В те минуты, пока папа готовил для малышей обед, я завел их в ванную, дал им мыло и свежее полотенце…
Когда они поспешно, жадно, не стесняясь меня ели украинский борщ, быстро уминая и беря новые скибки хлеба, их большие голодные глаза пронзали меня, как бы говоря: «Не спрашивай ни о чём — дай нам вволю спокойно поесть…» Дети словно боялись, что мы в какой-то момент отберем у них еду. Это были братик и сестричка. От их пшеничных волос на голове, в которых запутались травинки, на кухне стало светлее. Кто же они? Дети тихо ответили, почти в один голос: «Беженцы мы. Русские.»
Мы с папой узнали, что их папу и маму, бабушку и самого младшего братика Алёшу убили в Узбекистане, где они родились и жили. Убили за то, что не хотели «злым» узбекам отдавать свою большую квартиру. Дети хорошо запомнили иззверённые гневом, лоснящиеся жирные лица, кричащие и на них: «За-арэ-эж-жэм на шишлик, рускай свиньня…», «Вон с нашэй зимля..», «В своя Расия едз-жай…». Спасла этих сироток одинокая соседская русская тетя, не родная им, которая привезла их на свою историческую родину — в село Супонево, под Брянском. И они теперь жили с ней в деревенской, пустовавшей до них, хате — с протекающей крышей. Ничего у них не было. Спали они на охапке нажатой серпом травы.
Я дернул папу за рукав и прошептал:
— Пап, дай им еды с собой.
Папа дал им довольно вместительный пакет с едой. И — даже сколько-то денег. Мы переобули девочку в мои еще крепкие ботинки, а её братику отыскали кое-что из моей «малышовой» обуви. И проводили до остановки, посадили на автобус №1, строго-настрого наказав ехать домой…
Папа сказал мне, что надо бы этих детей устроить в детский дом или в сиротский приют. Но, как я потом понял, ему было не до этого :он сам тогда был безработным.Сам ощущал себя неполноценным русским человеком, согласным на любую, даже малоквалифицированную работу. И это — при двух высших образованиях.
И — не только он был подавленным, униженным. К нам приходили многочисленные наши русские друзья, родичи. Все они в одночасье оказались ненужными, пропащими, выброшенными за двери предприятий, учреждений, организаций. Некоторые чистосердечно говорили:»Лучше бы мы были евреями, а — не русскими».
Евреи уезжали в Израиль, в Америку. Там их ждали. Давали жилье, работу, платили подъёмные. Там у них была обеспеченная жизнь. Как им было не позавидовать?! Они уезжали от нищеты, голода, чернобыльской радиации, накрывшей почти всю Брянскую область, а значит, и — от раковых заболеваний… Сейчас «вся онкология» забита русскими детьми и взрослыми… Евреи уезжали и от бездумной перестройки…
В то время в России царил хаос (кстати, царит он и сейчас, но, думаю, в ином виде).
В Брянске тогда, судя по моей поздней реконструкции событий, умирали в агонии известные всей России и зарубежью заводы: Брянский машиностроительный, а это — тепловозы и судовые дизельные моторы с пятиэтажный дом; завод дорожных машин — это грейдеры и другая, очень нужная техника; литерный «Кремний», выпускающий радиоэлектроаппаратуру для оборонной промышленности… Загибались буквально тысячи предприятий. Больших и малых. Страх и неизвестность парализовали русских людей.
Десятки тысяч из них оказались безработными. Ненужными. Изгоями в своей же стране. Это — никогда не забудется.
Тогда миллионы людей почувствовали, как плохо быть русским! Кстати, это горькое ощущение сохраняется у многих до сих пор: перемен-то к лучшему не видно.
И — началось расслоение русской нации: одни — строили финансовые пирамиды, наподобие «Русского Дома Селенга», как спрутом сжимавшего всю несчастную Россию, и грабя доверчивых русских вкладчиков; другие — открывали различные «АО», «ТОО», «ООО», захватывая газ, нефть, лес и наживая миллиарды, переправляя их в надежные евробанки, а большинство русского народа было превращено в быдло, в бомжей — без роду и племени, в рабов, подвергшихся эксплуатации своими же — «новыми русскими», учинившими иго над русской нацией похлеще татарского.
И — иго это процветает, приобрело изощренные формы. Особенно выгодно стало эксплуатировать нелегализованных, неодокументированных русских мигрантов — «новые русские» берут их на работу «подпольно», тайно, не платя за них налоги, не делая им отчисления в пенсионный фонд, не внося записи в их трудовые книжки. А кто заикнется о трудовом законодательстве — того вон, за ворота. Ибо за воротами тысячи таких же несчастных русских мигрантов, согласных на любые условия, лишь бы им заплатили хотя бы какую-нибудь сумму — на пропитание…
Как сообщило как-то Брянское областное управление паспортно-визовой службы, только на одной Брянщине таких более 12 тысяч человек. Но, как я знаю по обращениям в нашу правозащитную организацию, эта цифра намного занижена. Наверное, для престижа самой паспортно-визовой службы. Вместо того, чтобы помогать русским мигрантам в скорейшем получении российского гражданства и новых российских паспортов, эта служба, как цербер, встала на их пути к гражданству и своим зловещим рычанием отпугивает беззащитных людей…
Конечно, в семилетнем возрасте я ничего этого не знал.Это мои сегодняшние размышления. Рано от невзгод, бурей ворвавшихся и в нашу семью, повзрослело моё сознание. И сейчас я ощущаю себя не пятнадцатилетним, а — двадцатилетним, если не старше. Потому что я знаю: мы, русские, в своей же стране оказались на самой нижней точке. Ниже — некуда: там — распад, смерть, небытиё!
Может, эти мысли во многом навеяны моими горькими детскими воспоминаниями? Может, сейчас что-то меняется к лучшему?
НЕОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ:
РУССКИЙ ИСХОД
| «Слезы людские, о слезы людские,
Льётесь вы ранней и поздней порой… Льётесь безвестные, льётесь незримые, Неистощимые, неисчислимые, — Льётесь, как льются струи дождевые В осень глухую, порою ночной.» |
| Фёдор ТЮТЧЕВ. 1849. |
Но откуда — беженцы? Войны же такой, как Великая Отечественная, на которой был тяжело ранен и контужен мой дедушка Гриша, погибли многие мои родичи, которая породила миллионы беженцев, сейчас нет?!
Поодиночке и группами русские беженцы ходили от дома к дому, стучались в квартиры, просили хоть чем-то помочь: старой одеждой, обувью, деньгами, лекарствами, хотя бы куском хлеба…
И тогда папа не выдержал: рассказал мне, как взрослому, что развалился Союз народов — СССР, и многие коренные жители республик, входивших в этот Союз, ныне поспешно отделившихся, теперь считают русских (а русских в этих республиках постоянно живёт сотни тысяч) — оккупантами, захватчиками, грязными свиньями…
И это — тех русских, которые своим трудом, разумом и талантом подняли эти республики — от феодального до современного, цивилизованного уровня.
Может, эти республики снова хотят в свой прежний феодализм?! К примеру, русские учили-учили узбекских детей и самих узбеков, проживающих в сельской местности, подтирать попку туалетной бумагой — ученье не впрок: по-прежнему «подтирают» попки, после известного «священнодейства», острым камешком, как бы срезая то, что там повисло… Дешево и быстро! И — не переубедишь… А мы их к развитой Европе тянем… Запад есть Запад, Восток есть Восток.
В бывших советских республиках начали уничтожать русских, выдавливать в Россию, захватывая их квартиры, имущество, оскорбляя и унижая…
Рассказывая обо всём этом, папа, в конце концов, почему-то недовольно резанул рукой воздух: «Да не спрашивай ты об этом. Ты еще мал. Может, когда ты вырастешь, все эти перемены окажутся к лучшему…»
Почему он так думал — не знаю. Наверное, предполагал, что от этой трагедии прозреют все русские и, наконец-то, объединяться против мусульманского «оскала», «рыка», против надвигающегося мусульманского нашествия на Москву, на Россию. Против открытого ущемления прав русских в Литве, Эстонии, Латвии — в этих странах, ну надо же, разумным, холодным прибалтам свихнуться! — русских стариков — Героев Великой Отечественной войны — объявили чуть ли не врагами всех литовцев, эстонцев и латышей и сажают за решетку умирать… Это — сверхжестоко и страшно.
Папины слова — не расспрашивать о случившемся с Россией и с русскими — меня не остановили. Ведь я с малолетства любил смотреть новости по телевизору (потому что это — жизнь!) и видел, что творилось в Молдавии, Чечне, Узбекистане, Таджикистане, Казахстане… Как легко и просто расправлялись там с русскими: отрезали им головы, отрубали пальцы, руки, ноги; выкалывали глаза; раздавливали каблуками сапог половые органы; убивали; жгли их дома и документы; самих сжигали на огне; лишали работы; продавали им к праздникам отравленное шампанское… А в ответ на протесты — сажали в глубокие сырые ямы, в каменные «мешки»-колодцы, тюрьмы; пытали, избивали… Не у каждого психика выдержит смотреть всё это по телевизору. Как выдержала у меня — не знаю. Наверное, потому, что — надо было выдержать! Надо! Во что бы то ни стало — НАДО!!!
— Пап, — не унимался я, — а мы тоже — русские, да?
— И деды, и прадеды — все у тебя русские… Есть в нашем роду украинцы и белорусы — но это одна нация: русская. Древняя Русь где начиналась? Не знаешь — так знай: в столице Украины — Киеве…
Но однажды я увидел по телевизору, как на Западной Украине, во Львове, тысячи разъяренных, недовольных демонстрантов шли с лозунгами и кричали почти тоже самое, что и в Чечне, и в Узбекистане, и в Казахстане: «Русские оккупанты, убирайтесь вон!». Вот тебе и Древняя Русь! Ничего не понятно. И спросить не у кого. Родители умоляли, чтобы я не задавал такие больные, «слишком русские», вопросы, иначе я могу свихнуться, «чокнуться», а раз Бог дал мне жизнь — живи, мол, и наслаждайся жизнью…
Я быстро подрастал, потому что ел много «железной» каши — гречки, играл в подвижные игры — не сидел на месте. Я быстро понял, что надо быть здоровым, сильным, умным, чтобы меня уважали и считались с моим мнением. Чтобы я смог защитить себя и своих близких. Ведь добро, как сказал один поэт, должно быть с кулаками. Я с детства вырабатывал бесстрашие, залезая по железной узкой лесенке на высоченную каменную трубу котельной всего нашего микрорайона. Она — неподалеку от нашего дома.
Я теперь хорошо знал, как поступают в жизни со слабыми. Даже в нашем детско-подростковом мире идёт расслоение: если ты слабак, ты становишься объектом шуток, насмешек — сначала вроде бы безобидных, а потом — всё более омерзительных, неприятных, делающих тебя маленьким ничтожным человечком. И — душа твоя сжимается до постыдной жалкости. Душа уже не способна к большому делу, поступку… Она принижена, приземлена.
…Шли годы. К русским беженцам из стран СНГ и Балтии все брянцы давно привыкли. Мало кто им сочувствовал. Даже часто раздавалось недовольное в их адрес — сам слышал не раз: «Понаехали тут всякие, а у нас у самих — ни работы, ни денег, ни жилья…»
И я подумал: «А если бы моя русская семья, в том числе и я, жили бы, скажем, в Чечне, Молдавии, Казахстане или еще где — ведь мы бы запросто могли там жить, что тогда?!»
Ясно было одно: мы были бы уничтожены, или стали бы изгоями, как тысячи русских… Бездомные, голодные, русские мигранты наводнили Брянск… Россию… Но не нашли подлинно человеческого приюта…
Непонятно было, почему ничем не помогли им в странах исхода наши консульства, наши посольства? Теперь-то я знаю, они — бездействовали, а ныне вовсю наживаются на несчастье русских — за любую справку берут с них втридорога. А за приобретение гражданства РФ — русским надо платить тысячи рублей. Процветает узаконенное взяточничество. А не дашь на лапу русским же чиновникам, скажут: мол, мы уже не то, что на 2003 год, но и на два года вперед набрали документов для оформления гражданства РФ, а вы ждите, сейчас уже документы не принимаем… Всё это махровая ложь. Обман. Чтобы русские поняли, что надо давать взятки… Солидные взятки — в долларах…Вот тебе и — российские консульства! Вот тебе и — российские посольства!
Сейчас мне известно, что за последнее десятилетие в Брянской области побывали около 300 тысяч мигрантов. И только около 17 тысячам миграционная служба дала статус вынужденных переселенцев. А двести с лишним тысяч мигрантов подались в другие, более благополучные края, где есть работа, жилье…
Свыше 50 тысяч украинцев и белорусов сами обустроились на Брянщине: осели в городах, селах. Они не обращались в миграционную службу, заранее зная, что им там не дадут статус. Помогло то, что на Брянщине у них много родичей, да и сама Брянская земля — это их историческая родина: когда-то, до Октябрьской революции, большая часть её принадлежала Украине и Белоруссии; а две другие части — гораздо меньшие — Смоленской и Орловской губерниям. Брянской губернии, как таковой, тогда не существовало. Наша область возникла после освобождения Брянщины от немецко-фашистских захватчиков, после 1943 года.
Приток украинцев и белорусов в наш край продолжается. Живем с ними — душа в душу. Никаких черных кошек не пробегает между нами… И — не пробежит: ведь мы одного родового корня, мы — славяне.
Сам собой, еще тогда, в малолетстве, вставал передо мной вопрос: быть русским хорошо или плохо? Но полного ответа на него я тогда дать не мог. Однако своим детским умом осознал: то, что я — жив, что живы мои русские папа, мама, дедушка, мои многочисленные русские родичи — значит, быть русским — хорошо; но то, что русских преследуют, ненавидят в бывших — «братских» — республиках, — там быть русским — ужасно плохо! Это — русская трагедия. Мы как можно скорее должны забрать всех русских из этих республик, спасти их. Но как спасти — я не знал…
ДВОЙНОЙ ТЕРРОР
«…Кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме,
и во тьме ходит, не знает, куда идёт,
ибо тьма ослепила ему глаза.»
Иоанн, 2, 11.
Это было в самом начале июля 2000 года. Мне тогда только исполнилось 12 лет, пошел — 13-й. Но физически я выглядел старше своих лет.
Так как я с детства рос общительным, открытым, страшно любопытным, то у меня было много друзей. Однажды я с ребятами зашел в одну из русских правозащитных организаций Брянска. Свободного времени у нас было предостаточно, и мы решили спросить: может, нас примут работать волонтерами (добровольцами).
Эта организация оказывала (и оказывает!) бесплатную юридическую помощь мигрантам (статус, жилье, гражданство РФ, регистрация, трудоустройство, восстановление документов, защита в судах…).
Следя за приемом мигрантов, мы увидели, что мигранты — это, в основном, русские. Немало многодетных семей. Среди них часто бывают и неполные семьи: нет или отца, или матери (убиты или отравлены в республиках СНГ).
Русские люди, рыдая, рассказывали, как издевались над ними в бывших советских республиках… Как забирали их имущество, квартиры, дома… Как из автоматов стреляли над головами их детей, парализуя страхом, до заикания… Как тайно ночами, бросив всё — и жилье, и годами нажитое имущество — они, голодные, раздетые, пробирались в Россию…
То, что я услышал из уст русских мигрантов, меня потрясло. Мои друзья тоже были в шоке. Кто-то из них даже всерьёз сказал: «Надо создавать партизанские отряды из добровольцев и пробираться в республики, чтобы спасти оставшихся там русских».
Эта мысль была близка нам всем, ибо наши деды и прадеды во все времена партизанили в легендарных Брянских лесах, громили половцев, хазаров, татарву, польских и литовских панов, а в Великую Отечественную — ох, и досталось же от них фашистам: горела земля под ногами!
Но мысли мыслями, а дело — делом. Так как я в свободное от учебы время уже закончил с отличием курсы программистов-пользователей, в совершенстве владел компьютером, легко разбирался в любых программах, знал английский язык, то меня приняли в правозащитную организацию программистом, при этом проверив мою грамотность. Но сразу же сказали, чтобы я денег не ждал — работал бесплатно.
Я подумал: «Какие деньги?! Да и с кого их брать — с обездоленных, униженных мигрантов?! Ни за что, и — никогда! Русские — на грани выживания, им нужна и моя помощь…»
Конечно, надо было думать не в пафосных тонах, а приземлённее, ведь речь шла о кропотливой будничной, может и нудной, неинтересной работе. Но тогда я думал именно так, а — не иначе.
Уже три года после занятий в Брянской средней школе №60 я работаю программистом-волонтером в правозащитной организации. Печатаю на компьютере заявления, жалобы мигрантам, обращения в различные инстанции. Делаю по их запросу распечатку законов. Готовлю все материалы в суды… Работа далека от поэзии, но она нужна мигрантам, она облегчает их обустройство, горе, беды…
Теперь в России всем известно, что в республиках СНГ и странах Балтии развязан против русских самый настоящий террор. Но мало кто знает, что и в России против русских мигрантов существует узаконенный изощренный террор. Так что они — под двойным террором. Это — не ложь, не сгущение красок, такова действительность. И тому подтверждением — сотни искалеченных, затравленных русских людей. Они не знают, что делать. Где найти спасение от этого двойного террора?!
…С Эдуардом Васильевичем Дерябиным, русским, родившимся в России в 1941 году, я познакомился год назад. В двухлетнем возрасте, в 1943 году, он попал вместе с матерью в гитлеровские лагеря военнопленных — в города Триер и Готинген. Остался в живых. После войны уехал в Узбекистан. Завел семью. Проработал там честно более 40 лет. А в 2002 году из-за постоянного ущемления прав узбеками-националистами решил с семьей бежать в Россию.
В Консульском отделе российского Посольства в Узбекистане за свои личные две тысячи рублей ему выдали справку о получении гражданства РФ. Выдал завотделом А.А. Зедгенизов.
Справке той Брянская областная паспортно-визовая служба не поверила — начались многомесячные проверки. Почти год бывший малолетний узник не может получить в Брянске законно приобретенное им в Консульском отделе гражданство РФ, а также — новый российский паспорт, и, следовательно, — пенсию. Живет — чем Бог послал. Но чиновники равнодушны к искалеченному инвалиду — жертве Великой Отечественной войны, который во время пребывания в фашистских лагерях потерял слух, приобрел логоневроз (сильное заикание)…
Мы, правозащитники, пытаемся помочь ему, и поможем, но придется Эдуарду Васильевичу ждать и ждать… А вдруг у него не выдержит сердце? Всё может быть…
Таких обращений в нашу правозащитную организацию буквально сотни. Пришлось дать объявления в газеты, чтобы к нам приходили родичи тех русских, кто проживает в других республиках и собирается переезжать в Россию. Мы разъясняем родичам, чтобы они срочно сообщали своим близким о том, что при получении справок о гражданстве РФ в консульских отделах российских посольств в странах СНГ и Балтии необходимо сразу брать и справки, подтверждающие, что первая справка — не поддельная, не ложная, что они за нее, действительно, заплатили по четыре-шесть тысяч рублей (такие теперь расценки).
Короче, справку — о справке! Иначе реально получить гражданство РФ и новый российский паспорт в России будет очень трудно: процедура может растянуться на долгое время, потому что консульские отделы наших посольств в странах СНГ и Балтии просто-напросто игнорируют проверочные запросы паспортно-визовых служб, потому что принадлежат к МИДу, а ПВС — к MBД. Да и не хотят они вообще вступать в переписку: между ними и МИДом РФ действует своя дипкурьерская почта…
Как видим, маразм бюрократов крепчает.
Если ты — исконно русский человек, но родился, скажем, в Туркмении от русских родителей, которых, как отличных специалистов, правительство СССР, еще при И.В. Сталине, Н.С. Хрущеве или Л.И. Брежневе, методом оргнабора направило поднимать отсталую феодальную мусульманскую страну, а теперь, когда твои родители умерли и ты оказался туркменам не нужен, ибо из тебя тоже выдавили все полезные соки, то знай: в России тебя ждут чиновники-бюрократы не лучше туркменских.
Ты для них — по ихним же бюрократическим дискриминационным законам -иностранец. Хуже американца или француза, потому что те богатые и могут легализовать себя с помощью взяток. Тебя же при приезде в Россию ждет бессмысленное собирание различных справок, да еще в Посольстве Туркмении в Москве с тебе сдерут за гадючную, никому не нужную справчонку о выходе из ихнего гражданства долларов двести — не меньше (в Азербайджанском посольстве, например, — аж четыреста долларов!!!).
Но собрав все справки, заполнив все анкеты, Брянская (и — любая другая!) паспортно-визовая служба (ПВС) будет еще решать: оставлять тебя и твою семью на постоянное жительство или нет? Ей — опять же по Закону РФ «О гражданстве РФ» — дано такое право. Не дай Бог, когда ты с семьей бежал из Туркмении в Россию, то какому-нибудь тупоголовому туркмену-националисту набил морду, защищая своего ребенка или жену. Ах, скажет наша ПВС, на тебе еще заведено уголовное дело и тебя разыскивают в Туркмении, нет, голубчик, ты нам не нужен. Знаем что — русский, а — не нужен.
Но, допустим, морду ты никому не бил, ты вёл себя — тише воды, ниже травы, ты всем угодил, ничего не нарушил. Тебя оставляют на постоянное место жительства (ПМЖ) в Брянске. Но не спеши радоваться: хотя ты и вышел из Туркменского гражданства, но льгот у тебя никаких: тебе, истинно русскому, выдадут всего лишь вид на жительство, поставят штамп прописки в нём и тебе придется безропотно и безвыездно ждать 5 лет гражданства РФ.
Можешь ежегодно выезжать месяца на три за пределы России — не больше. Но ты под колпаком. За тобой следит ПВС. Пройдет 5 лет, а гражданство РФ могут снова не дать: скажут, что ты нарушал режим проживания. Еще продлят на пять лет вид на жительство… Один убеленный сединой россиянин, с орденами и медалями, пришел на прием в ПВС, узнал про всё это и заявил от безнадежности тамошним сидельцам-бюрократам-звёздопогонникам: «Обвяжу себя динамитом, гады, и подорву весь ваш змеюшник…» Зажиревшие молодцы с широкими рассиженными задами, как у зажиревших узбеков-националистов, взяли деда под белы рученьки и вывели. Что с его нищенской пенсии взять — на взятку не расколешь!
Бюрократический террор против русских, проживавших в странах СНГ и Балтии и бежавших в Россию для спасения своих семей, с принятием другого Закона РФ — » О правовом положении иностранных граждан в РФ» от 25 июля 2002 года №115-ФЗ еще больше усилился в России-матушке. Теперь, действительно, русские — это уже не русские: строго требуют приглашение на въезд в РФ, миграционную карту-разрешение на временное проживание, вид на жительство, разрешение на работу… На сбор одних справок уходит несколько месяцев, а то и — год. Русские мигранты, придя в ПВС, плачут, рыдают: «Помогите!..» А помощи — никакой.
Я знаю, нашей стране повсеместно нужны высококлассные специалисты. Среди мигрантов их — большинство. Так что мигранты — это не обуза, а — благо для России. Но на практике — всё наоборот. К примеру, недавно приехала из Казахстана на постоянное место жительства в районный город Сураж Брянской области, на историческую родину мужа, семья Натальи Александровны Востриковой. Сама — опытнейший банковский экономист-финансист. Муж её — мастер по ремонту железнодорожного подвижного состава. Сын-школьник. Вместо того, чтобы правильно разъяснить им, какие надо справки собирать для получения гражданства РФ, регистрации, работники Суражской ПВС сказали — как отрезали: «Сейчас хаос творится с законами, мы не знаем, что вам и сказать… Езжайте обратно в Казахстан годика на полтора, а когда у нас хаос уляжется, законы начнут действовать, то — милости просим…»
Вот такие непрофессиональные ответы районные паспортно-визовые службы дают русским мигрантам повсеместно.
Оказывается, сначала не было «Положения о порядке рассмотрения вопросов гражданства РФ» — необходимого подзаконного акта к Закону РФ » О гражданстве РФ», и тогда тоже всем прибывшим в Россию русским мигрантам говорили: «Ждите! Ждите!…»; теперь — не начала еще действовать Инструкция к Закону РФ «О правовом положении иностранных граждан РФ» (слава Богу, с недавнего времени действует, но судьбу русских мигрантов эта Инструкция не облегчила).
Русские мигранты по-прежнему не нужны России.
КАЖДЫЙ — НА СВОЁМ МЕСТЕ…
| «Помоги же собственной кровью.
Ну хоть что-то, но людям — дай… Милосердием и любовью Русь от тёмной воли спасай!» |
| Андрей ПОЛЯКОВ |
Мне могут некоторые сказать: «Мальчик, не высокоумь! Зачем тебе какие-то мигранты?! Живи — как все в твоём возрасте…»
То есть, прожигай время в компьютерном клубе за играми-убийствами; смотри «порнуху» по видику; бренчи на гитаре «в горяченькой» компании; кури «травку»; девчата к тебе липнут, сами садятся на колени — лови момент… Иди в кафе, пей пиво, вино и что — покрепче… Иди на дискотеки, «отрывайся» там, безумствуй… Ты -здоровый. Красивый. Ты — созрел, это твой праздник жизни, не пропусти его… Он короток, он быстро проходит…
А я вот не хочу — всего этого! Я считаю всё это — террором среды. А может быть — разновидностью изощренного международного терроризма. Можете посмеяться над моими сравнениями, но, согласитесь, нам, русским, подсовывают лже-ценности, доводящие нас до тупости, до бездумности, до духовной сонливости.
Весело, без мозгов жить, наверное, кому-то «в кайф», но только — не мне. Конечно, чтобы вникнуть в идеи наших самобытных философов, провидцев — В.В. Розанова, одно время жившего и работавшего в Брянске, или И.А. Ильина, много размышлявшего об особом русском пути, надо напрягать мозги, вчитываться, размышлять и только тогда получишь наслаждение от прочитанного. Не каждому это дано. А стакан водки — выпил, и сразу — захорошело! Но это — обман, это эрзац-жизнь, это путь — в никуда.
Я знаю, что мои ровесники помешаны на компьютерных героях: зверюге Диабло, безжалостном Спауне и других. Но при этом мало кто знает, кто такие Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович — героев былин, защищавших Россию и русских.
А в жизни реальными героями многих моих ровесников стали: березовские, гусинские, потанины, дерипаски и иже с ними. То есть те, кто хитростью и обманом завладел русским газом и русской нефтью, русским лесом и русским золотом… Кто в открытую, узаконенно грабит русские национальные богатства.
Где же наш Президент — спортсмен, с нюхом всевидящего, всёпонимающего праведного чекиста?! Где же наше прозорливое, мудрейшее Правительство?! Даже я, подросток, понимаю: не они правят Россией, а — олигархи! А олигархи, что же, будут беречь наши природные ресурсы? Ни за что и — никогда. Они поняли: надо ловить момент, пока русскую нацию им удалось временно усыпить, отключить, отстранить от власти, от размышляющей жизни, от политики и экономики — с помощью водки и наркотиков, «порнухи» и чеченских войн… И — даже с помощью продающихся флаконов лосьёна «Троя», из денатурата.
Эту «Трою» (а название соответствует задуманному!!!) миллионами флаконов изготавливают в Санкт-Петербурге и оптово, задёшево развозят по России. Только в одном Брянске наши русские, совсем обедневшие от безработицы и невзгод мужики раскупают по 4200 флаконов. Ежедневно. Покупают, пьют и — слепнут, сходят в могилу от рака… Это же не просто «Троя» — это узаконенный терроризм. И он будет продолжаться, дошел уже до детей, подростков… Они тоже пьют вовсю этот губительно-смертельный, но дешевый лосьон и — будут пить, погибать, пока русская нация удалена от власти… Пока она одурачена лжеперестройкой… Пока мы — заблудились и никак не выйдем из коммунистической сказки — нам хочется и хочется её продлевать, она же — как наркотик: обещает приятные видения кисельных берегов и молочных рек…
Да, об этом пишут чуть ли не каждый день и в газетах. Но что толку?! Всё остается по-прежнему: миллиарды русских денег они, эти пришельцы-оккупанты-инопланетяне, перекачивают за границу.
Мы ничего не можем противопоставить им: наша нация разобщена, разрублена, раздроблена, задавлена бедностью; русским сегодня быть не престижно, не выгодно. Мы унижены, мы с протянутой рукой просим денег у Запада.
Все русские об этом знают. И все — молчат. Сидят по своим квартирам-каморкам и ждут: когда же кто-то поможет им всё переделать по-иному, по-человечески, по русски? Чтобы придти на готовенькое… Не дождётесь, господа мещане-страусы. Ваше сонное сознание еще более усыпит вас.
Но, я убежден, мы, русские, всё можем сделать. Всё зависит от нас, и — только от нас!
Я считаю, не надо резни, кровавого месива новой гражданской войны — из миллионов человеческих тел, а надо,чтобы каждый из нас, истинно русских, укрепился в жизни именно на своём месте и «держал оборону»: каждая наша квартира, каждый наш дом, каждый наш избирательный участок должны стать нашей «крепостью».
Наши «партизанские» деды и прадеды умели это делать. Мы должны объединить всех, в ком «русских дух и Русью пахнет», и с помощью голосования «свергнуть» ненавистный антинародный режим олигархов, который только и способен на то, чтобы создать (и то — не для всех — для избранных!) сносно-«приличную» жизнь лишь в двух городах — Москве и Санкт-Петербурге.
Меня могут спросить: «Что ты сделал лично сам?»
За три года моей бесплатной работы в правозащитной организации подготовил на компьютере десятки судебных дел, сотни обращений в различные инстанции… Не всё удавалось. На то есть — обстоятельства. И они порой сильнее не только меня, но, к примеру, даже сильнее Президента Украины Леонида Даниловича Кучмы.
Десятки тысяч украинцев и русских переселенцев из Украины живут теперь на Брянской земле, а их денежные вклады остались в Сбербанке Украины.Они часто приходят к нам с просьбой: «Помогите получить вклады…» Пришел как-то с сопровождающим и тяжелобольной, слепой Иван Николаевич Заровный, который ныне постоянно проживает в Дарковичском доме-интернате для инвалидов и престарелых Брянского района. В городе Ирпени, под Киевом, у него лежит вклад, равный двенадцати тысячам долларов. Как получить его? Мне было поручено написать письмо Президенту Украины Л.Д. Кучме. Написал. Отправил. Не думал, что ответит. Вдруг получаем уведомление на красивой оранжевой бумаге, что наше обращение дошло до адресата, ждите ответа. Ответ был неутешительным: все те, кто имеет вклады на Украине, должны завещать их своим внукам и правнукам. Может, они-то когда-нибудь и получат их. Сейчас же Украина не в состоянии выплатить эти вклады: если начнёт выплачивать, то республика сразу же обанкротится. И чтобы не выплачивать вклады, принят целый ряд дискриминационных законов, указов, положений, инструкций…
Узнав об этом, И.Н. Заровный, одинокий — без внуков и правнуков, чуть ли не заплакал: нет никакой возможности получить ему, русскому человеку, свои же деньги. А они очень нужны при жизни: улучшил бы свое питание, лечение, нанял бы сиделку, чтоб приглядывала за ним… Но — нет и нет, это только — в мечтах… Горько и обидно от бессилия.
Но что-то же сможет сделать каждый русский на своем месте? Я полагаю,что даже маленькие хорошие дела незаметно образуют ручейки добрых дел, а ручейки — превращаются в реки… И именно там, где живём, где учимся, где работаем, мы должны что-то делать… Делать что-то каждый день — хотя бы для тех же обездоленных русских людей — мигрантов, а также — для самих же нас, русских, ради нашего же сплочения, объединения, душевного породнения, слияния.
Я заметил, что к нам в правозащитную организацию приходит много детей с родителями. Они, как и их мамы, папы, убиты горем, с погасшими душами. Мне, русскому — здоровому, счастливому от того, что целы и невредимы мои родители, что есть крыша над головой, что я не испытываю голод и холод, — стыдно смотреть в глаза этим детям. Я долго думал, чем я, кроме работы в правозащитной организации, могу помочь им? Ну, чем?
Да, у меня водятся свои деньги: то папа даст 50 рублей, то мама — столько же; крёстная и крёстный при встрече, как обычно, по 100 рубликов суют в карман; дедушка прямо истоскуется, если раз в месяц не пришлет или не передаст через кого-то мне сотенку… И братья, и сестры двоюродные иногда подбрасывают… В общем, порой набегает у меня на карманные расходы и — 500, и — 1000 рублей. И — больше. А это -зарплата сторожа или уборщицы у нас в Брянске.
И как-то пришла ко мне мысль — разве я имею право за эти вольные деньги объедаться сладостями, видя несчастных русских детей-беженцев?! Конечно же, нет. Лучше будет, если я создам кассу помощи детям-мигрантам. И касса такая уже давно действует! И теперь, когда я вижу, что у пришедшего в нашу правозащитную организацию русского ребенка-беженца рваные ботиночки или рубашка, я под предлогом погулять с ним, чтобы он не плакал — пока мать беседует с нашим адвокатом — вывожу его на улицу. А центральный брянский рынок — рядом: идем с малышом туда и покупаю ему в дар обновки… Самые простые, но — новые вещи. К примеру, те, что качественно шьёт предприятие глухих в Брянске.
Мать или отец малыша потом допытываются у него, откуда, мол, одежка с обувкой, а я уже научил крошку отвечать им шутейно: «Зайчик подарил…». А один крошка, видно, от радости, выдал меня: «Это зайчик — дядя Андрей купил мне». Все присутствующие заулыбались…
То, что я делаю, этого мало. До обидного мало. Но я заметил, что у русских мигрантов и от малой радости появляется надежда… Надежда на лучшее… А это — главное, не должно быть у них депрессии, бессилия. Впереди — уйма дел, борьба с российскими чиновниками-бюрократами, чтобы спасти детей, себя… Чтобы обустроиться на новом месте, где тебя никто не ждет — хоть в городе, хоть в селе. Побег, переезд на Брянщину из любой республики СНГ — хуже пожара. Вдвойне-втройне. Ведь при этом утрачивается всё нажитое. А в России — бюрократический террор…
Изранена психика, душа. Потеряно здоровье…
НА ГРАНИЦЕ ТРЁХ РЕСПУБЛИК,
ИЛИ РАССКАЖИТЕ БОЛЬ СВОЮ, МОИ РОДНЫЕ…
| «Кружит, кружит вороньё надо мною.
Над головушкой моей. Над судьбою. Ждёт дороженька меня, да — лихая, Да от чёрного крыла — рана злая…
Глянул я в родную даль, а там — смрадно. И страдает Русь — раны ножевые. Помоги нам, Бог, сохранить Россию…» |
| Андрей ПОЛЯКОВ |
В селе Чернооково Климовского района Брянской области живет мой дедушка по маме — Григорий Михайлович Лопатко. Бывший русский солдат, бывший узник гитлеровских концлагерей. Инвалид войны. Живет один в своем доме. Бабушка умерла «от сердца» десять лет назад.
У дедушки есть собачка Чара, кошка Катя и куры. А сразу за домом — большой старый сад, участок земли. Здесь жили его деды и прадеды. Здесь его родовое гнездо.
Всё здесь… В молодости, когда он еще был холостым и ходил на танцы, на деревенский «пятачок», окруженный высокими березами, однажды ухитрился с хлопцами незаметно, в вечерней тьме легко привязать (только наживить!) к березовым веткам -цветущие полевые ромашки. А потом, сразу же после одного из русских танцев с девушками, которые стояли под этими берёзами, юный дедушка и его друзья тихонько поколыхали стволы берез и неожиданно посыпались с неба… ромашки! Дождь из ромашек! Их любимые подставляли ладони и ловили ромашки… Это не забылось до сих пор…
На огороде дедушка выращивает картофель, свёклу, капусту, морковь… Собрать урожай — нелёгкое дело, поэтому дети и внуки, в том числе и я, помогаем ему, припасаем на зиму всё необходимое.
Дедушке идёт 90-й год. Но на переезд к нам в Брянск он никак не соглашается. «Умру, — говорит, — там, где родился и пригодился…» Пока он крепок и телом, и духом. Наверное, за его раны и контузию, полученные в сражениях под Вязьмой, за тяжелую работу в фашистских концлагерях, а потом — в фильтрационном сталинском лагере, то есть за его мучения и смертельную опасность, Богом дана ему долгая жизнь. Дедушка работал и рядовым колхозником, и был счетоводом, и бригадиром, и помощником председателя колхоза… И это — при четырёх классах образования. Природный, здоровый славянский ум.
Он и сейчас (ну, надо же!) выписывает шесть газет: районную «Авангард», самую тиражную «Десницу» (о частной жизни в ней трогательно пишут), оппозиционные «Брянское время» и «Брянский перекресток» (режут правду-матку в глаза властям), губернаторскую, коммунистическую — «Брянский рабочий» и центральную «Сельская жизнь». Когда почтальон приносит ему газеты, дедушка садится на веранде и начинает читать-анализировать, ставя шариковой ручкой «галочку» у заголовка прочитанных материалов…
Любит он слушать и колхозное радио, особенно когда сверхзаботливый и сверхответственный — свой в доску! — бригадир объявляет наряды на следующий день. Например, так: «Мария Бородёнок, ты должна пойти завтра на зерносклад, оденься потеплее, грудя не студи… А ты, Микола Цапелко хватит третий день горилку пить, да «казаковать», бери вилы, иди завтра на кучи навоза…» (то есть вручную разбрасывать навоз по полям в качестве удобрения).
Улыбнется дедушка таким речам — своё, родное…
Одному жить трудно. Но дедушка не ропщет, живёт и будет — жить, потому что ему хочется дождаться более справедливого времени, когда три народа — русские, украинцы и белорусы, поломав границы, снова станут жить по-семейному, тепло и душевно.
Того же хочу и я, его внук, ведь по линии дедушки у меня — украинские корни; по линии бабушки Евдокии, пусть земля ей будет пухом, — белорусские.
Я хочу, чтобы вы тоже узнали о Климовском районе Брянской области. Это — Россия, родина дедушки. Именно к землям этого района и прилегают земли Украины и Белорусии. Как говорят местные жители, здесь сразу на три республики «зорю бьёт петух». Промешаны языки. Скажем, своего петуха дедушка зовет кочетом, а соседка своего — певнем. Тато, батя, тятя — всё одно отец, по-всякому — правильно.
Реки Снов и Десна навечно связали Брянщину с Украиной, а реки Ипуть и Беседь — с Белоруссией. Их не перегородить — не разрубить. Они — общие, многонациональные.
От дедушкинова села Чернооково не так уж и далеко.
Чернобыльская АЭС, на которой и сейчас что-то, да — случается. Вредные выбросы в малых дозах. В Чернооково тоже есть радиация, но поменьше, чем, скажем, в городе Новозыбкове. Жить можно. Отсюда редко кто уезжает. Но умирают часто. Запустевают дома. В них тайно и открыто поселяются приблудные — бывшие бомжи и сбежавшие из лагеря зэки. Живут воровством и падаянием. С землей возиться у них охоты нет.
В мае этого года я снова приехал к дедушке. Попив нахоложенной хрустальной водицы из здешней древней криницы, объявленной памятником природы, захожу во двор дедушкиного дома — никого. Открываю калитку в сад — за летним вольным семейным столом сидит мой дедушка — Григорий Михайлович, помолодевший лет на 15, распаренный — кровь играет на щеках. Он только что вышел из своей жаром дышащей баньки и расслабленно отдыхал. Обнялись. Троекратно расцеловались. Я достал водку «Радикс», еще раньше прилюбившуюся дедушке. Радикс — это корень женьшеня. Водка мягкая, приятная, сама пьётся: глядишь — уже и бутылки нет. В Арабских Эмиратах — там сухой закон, и то нашей брянской водки — «Радиксу» закупили аж на 300 тысяч долларов. Для дипломатических приемов.
Достал я и гостинцев. И — копченой мягкой грудинки на закуску. Дедушка сперва подумал, что это — сало (грудинка-то с кожей) и немного укорил меня:
— Зачем ты на «бодрило»-то тратился. У меня ж вон, в погребе, целый лазбень этого «бодрила»?!
— Да это не «бодрило», это — грудинка. Вкусная очень…
Бодрилом в Чернооково называют сало. Действительно, перед трудной работой поешь его, да еще с куриными вареными яйцами, и бодрость, и сила — на целый день. А лазбень — это разнобидность бочки: к низу — расширяется, к верху — сужается.
Дедушка налил себе «наркомовские » сто граммов и выпил.
— Хо-о-ро-шаа! А горилка украинская — хуже самогонки. Не люблю. Читал я, что у наших брянских спиртовиков американцы хотели задорого купить секретный старинный рецепт на нашу водку — не согласились. Молодцы хлопцы! Разве ж можно продавать такую радость?! Это ж — наше золото…
— А сам-то ты выпьешь? — спросил дедушка.
— Нет, не пью…
— И — правильно. Раз таким лобастым уродился — лучше в науку иди. Читал твои статьи в газетах. Дельно пишешь. Пиши. Пиши. Буду читать, — и дедушка повторил ту же норму.
Слово за слово. Разговорились. Дедушка был рад моему приезду, беседе. Надоело одиночество — хочется выговориться:
— Раньше-то — как было? Как какой праздник — престольный или старинный русский, или советский — к своим родичам на Украину или в Белоруссию едем. А потом — они к нам. Застолья — под открытым небом. Особенно — на Духов День, на Троицу. По двести-триста человек. Как грянем в сотни голосов — то «Реве тай стогне…», то — «Шумел камыш…» Понаедет, бывало, родня, за один день всем миром и посеем, и пожнём… А теперь что натворили: на Украину до своего родного брата не пускают, и его — ко мне… Кругом — погранзаставы с овчарками, таможни, омоновцы с автоматами… Шагу не дают ступить… Куска «бодрила» не провезешь — могут запросто отнять. Ироды… Жили б — как жилось, вместе бы — лучше б было. Аж ум за разум заходит: украинцы теперь — как американцы или французы для наших властей. И мы — для ихних… А там же, на Украине, только у меня одного — как-то подсчитал — с полтыщи родичей -близких и дальних… А друзей — не считано… С белорусами — с теми хоть полегче стало: на границе меньше проверок всяких… Эх, пропади они пропадом, эти границы! И — кто их надумал?! Нет, не народ простой, а отдельные самостийники. «Надо отделяться — без москалей гарно будет», — орали бандеровцы во Львове. Вот и доорались — теперь сами не рады… Светлое сделали чёрным, доброе превратили во зло…
— Но никто ведь не покаялся?
— Верно сказано в Библии: в начале было слово. А у них, у самостийников, слово стало ложью, то есть — разрушителем… У нас была одна ведь «кровеносная система»: мы что-то нужное давали им, они — нам… Вот живем же мы в Чернооково — и русские, и украинцы, и белорусы… И никому в голову не приходит — отделиться друг от друга, превратить свои дома в крепости… Живём — как люди одной нации, одного корня. Всё делим без обид…
— Эй, балагуры, гостей принимаете? — раздался бас моего двоюродного дяди -Сергея Николаевича Бондаренко, главного механика местного колхоза, окончившего Брянскую государственную сельхозакадемию. Ярого спорщика-мыслителя.
— Принимаем всех, без исключения, — улыбнулся дедушка. — Наливай и мне, и себе, а потом и — поговорим…
— Ух,ты — люкс! — после первых сто граммов забасил мозговитый дядя Сережа и начал рассматривать золотые медали на водочной этикетке. — Такую три раза в день, как французы, можно пить: у меня ж сразу сосуды расширились, светлота в мозгу.
— И — Президенту нашему, и Правительству… всей России нашей надо расширять сосуды, — философски заметил дедушка. — Дальше носа своего не видят.
— Григорий Михалыч, ты меня поймёшь правильно: у меня даже в своем родном селе — сознание собственной временности, — начал размышлять дядя Сережа. -Чувство какого-то одиночества, незащищенности. Колхоз разваливается… Вот поросята, весь пол съели — кормов нету… Чую, что нашим сознанием манипулируют: телевизор, радио, газеты, журналы, жириновцы, зюгановцы… Почти все основные средства массовой информации захвачены олигархами… Как будто наступила долгая ночь, а мы заплутали в ночи…
— Ты, Сергей, сперва-то глянь, что вокруг нас с тобой творится, — остановил главного механика дедушка. — Лес наш низводят на корню — кругом подпольные лесопилки; электропровод воруют километрами — убивает током, всё равно крадут; предприятия стоят — на них растащиловка; нефть, и ту научились красть: сделают врезку в нефтепровод и тоннами откачивают нефть…
— Ты прав, ты тысячу раз прав, Григорий Михалыч. Никто из честных людей не знает, что делать? Сам посуди, разве ж можно было разобщать наши культуры -российскую, украинскую, белорусскую?! Это, можно сказать, одна единая культура. Она создавалась тремя народами, движениями их души, по многовековому зову этой единой души… Как близоруки наши политики!
— Но что же теперь делать? — не вытерпел я.
— Что-что, а помнишь Сергея Радонежского, того, который благословил нас, русских, и Дмитрия Донского перед Куликовской битвой? — вопрощающе глянул на меня дядя Сережа. — Помнишь. Так знай: нет у нас такого человека, чтобы сплотил нас. И — не будет. Поэтому мы, простые русские люди, вместе с украинцами и белорусами сами должны объединиться. И чем раньше поймем это — тем лучше для всех нас. А страха, отчаяния не должно быть. У нас, у трех народов, должна быть духовная цельность.
— Да, раньше большим сплотителем была наша православная церковь, — тихо промолвил дедушка. — Любое дело России — было и её делом. Святым делом…
— Церковь саму пробуждать надо, — неожиданно заявил басовито дядя Серёжа. — Малодушие церкви — налицо. Многих священников — как будто подменили: не трогают, мол, нас и — слава Богу! Почему они не обличают тех, кто грабит Россию? Почему они молчали, когда тысячи русских полегли в Афгане? В Афгане погибло только наших, брянских, ребят — более 130! А всего — тысяч пятнадцать, не меньше. 34 тысячи калек — это три дивизии… А Чечня? Это ж — тринадцатилетняя мясорубка — и конца не видно… Церковь должна объявить анафему тем, кто губит русский народ. Но она молчит. Она сдала свои святыни, свои храмы врагам…
— Ладно, Серёж, не заводись, — урезонил дедушка. — Какая тебе Русь нужна, а? Скажи, какая?
— То есть, как какая?
— Святая… Православная… Допетровская… Петровская… Крестьянская… Имперская… Либерально-Жириновская? Русь славы воинской?..
— Ну, ты меня, дорогой Григорий Михалыч, прямо ошарашил… Давай-ка лучше допьём «Женьшеневую». Андрей, ты не возражаешь?
— Нет, нет, допивайте. На здоровье. Да закусывайте — как надо.
Выпили. Посидели. Поговорили о том, о сём. И — дядя Серёжа продолжал размышлять:
— Вопросик у тебя заковыристый, Григорий Михалыч. Не простой. Но я раскусил тебя. Потому что я не близорук — вижу в даль пока хорошо. Действительно, почему мы боимся заглянуть в прошлое? Да, боимся. Нам страшно. И — совестно. Россия-то тогда была — единой и неделимой. Державой и сверхдержавой. С русскими считались, мнение русских уважали. Само слово «русский» звучало героически и свято. Наше великое прошлое, именно оно-то и разоблачает наше мелко-жульническое настоящее.
— А-а-а, вот так-то, наконец-то ты понял, что к чему, — заулыбался дедушка. -Запомни, Серёжа, и ты, Андрей, есть три кита: соборность, державность и вера. Именно на них всегда стояла Русь, ими и — сохранится.
— Я, когда смотрю на картину Андрея Рублёва «Троица», — признался я, — мне кажется, что эта картина, прежде всего, о единении трёх славянских народов: русского, украинского, белорусского. У одной святой чаши…
— Раз тебе так видится — так и будет. Попомнишь потом мои слова, внучек, — тихо произнес дедушка. — Ты еще будешь очень и очень гордиться тем, что ты — русский, что в тебе кровь — трёх славянских народов… Были у нас тут несметные полчища татар — нету: перегной истории. Были литовско-польские паны… Были гитлеровцы… Все стали песком. А мы были и — есть. И — будем всегда…
Уже темнело. И мы пошли в дедушкин дом вечерять…
В тот же вечер я написал стихи. Приведу последнюю строфу:
| … Испрошу у России
Прощенья — За греховность, Смятенность ума… Неужель нам нужны Во спасенье — Дыба, Схима, Тюрьма И — сума?! |
МОЁ ОТКРЫТИЕ РУССКОГО КАЗАХСТАНА
| «Вековать ли нам в разлуке?
Не пора ль очнуться нам И подать друг другу руки, Нашим кровным и друзьям?» |
| Фёдор ТЮТЧЕВ |
Больше всего русских мигрантов прибывает в Брянск из Казахстана. Они приходят в нашу правозащитную организацию и рассказывают о своей жизни в этой республике, которой правит, на первый взгляд, спокойный, рассудительный, благоразумный Назарбаев. У нас в России о нём сложилось хорошее мнение: это — государственный муж, идеи его со здравым смыслом; он, конечно же, за союз Казахстана с Россией.
Но неужели он закрывает глаза на то, что делают казахи с русским народом? Оказывается, сам Назарбаев как-то заявил, что «русского вопроса» в его республике не было и нет. Лукавил Назарбаев!
Когда Казахстан вышел из СССР, то в нем проживало всего лишь 37% казахов. Русских было больше. Казахи бросили клич своим зарубежным соотечественникам, чтобы они съезжались на свою историческую родину. Для создания превосходства в количественном отношении. Казахи — по численности — сравнялись с русскими. Потом — превысили и русских; правда, не столь значительно.
Четыре русских казачьих войска: Семиреченское, Оренбургское, Уральское, Сибирское находится в Казахстане.
Было также около 900 тысяч украинцев, примерно 700 тысяч немцев. Русские, украинцы, немцы хотели бы там жить и работать.
Однако в конституции этой республики было такое определение: «Казахстан есть государство самоопределяющейся казахской нации». Это фраза, на мой взгляд, была настолько шовинистична, что она могла разжечь русско-казахскую войну. Слава Богу, что Назарбаев додумался убрать её из своей конституции.
Но казахские националисты нашли другие способы, чтобы избавиться от русских. От русских, которые, будучи отличными специалистами, трудягами, трудоголиками, создали в этой отсталой республике промышленность, построили десятки городов и сел.
Сначала вокруг русских был создан вакуум: нельзя было выписать русские газеты и журналы, смотреть русское телевидение (все телепередачи — на казахском); при поступлении в вузы требовали знания казахского языка; закрывали русские школы, переименовывали русские города и населенные пункты; кандидатами в депутаты становились, как правило, казахи; землю — только казахам. Таким образом из простодушных казахов получились ярые националисты. Поистине: в тихом омуте… Всё это безумство творится в Казахстане и сейчас.
Не жалеют ни русских детей, ни русских стариков.
…Простая русская женщина — Прасковья Лобаскова родилась в беднейшей многодетной крестьянской семье в одном из сел Погарского района Брянской области. Пережила немецкую оккупацию. После войны уехала — по зову партии и правительства» -в Казахстан. В молодые годы ей всё было — нипочём. Строила железные дороги. Ремонтировала их. С ломом и киркой в руках. Создала семью. Муж и сын также работали на железной дороге. От железной дороги дали им новый большой просторный дом.
Но тяжелая работа, на износ, породила болезни. Болезни свели в могилу мужа и сына. У Прасковьи Ивановны отказали ноги. Ослепли глаза. А вокруг — ни одного родного человека. Некому ухаживать за ней. Написала в районный центр — поселок Погар Брянской области, где жил её племянник с семьей: мол, Витя, забери меня отсюда — хочу умереть на родине. У Виктора, при двух несовершеннолетних дочках и безработной жене, денег не было на поездку в Казахстан, и он написал, чтобы тетя как-нибудь приезжала сама.
Прасковья Ивановна обратилась к казахам-соседям, с которыми всю жизнь жила — не разлей водой: «Помогите, мои хорошие, оформить документы, чтоб смогла уехать. Слепая — ничего не вижу… Там, в Брянске, племянник Виктор встретит меня…»
Казахи сразу поставили условия, чтобы дом бесплатно отдала им. Дом -пятистенка; в России такой дом, с пристройками, с участком земли, с садом, стоит не меньше 500 тысяч рублей.
Прасковья Ивановна ничего не ответила им — её, больную, начали терроризировать: то — грозились поджечь дом с подворьем, то — убить или отравить… И тогда она взмолилась: «Ну хоть сколько-нибудь дайте за дом, у меня же нет ни копейки на дорогу… И выпишите меня в Россию, заполните листок убытия…» То есть, снимите с регистрационного учета.
Казахи дали ей за дом всего лишь 300 долларов, но выписали не в Брянскую область — в Карагандинскую: так как у Прасковьи Ивановны было лишь удостоверение личности в виде карточки, по нему нельзя снимать с регистрационного учета для выезда в Россию. А сказали ей, что в листке убытия написано: выезжает в Россию, в Брянскую область.
Лобасковой обязательно нужно было бы получить заграничный казахский национальный паспорт. А лучше всего следовало бы обратиться в Консульский отдел нашего российского Посольства за справкой о приобретении гражданства РФ. Никто из казахов не разъяснил ей этого. Никто не помог ей в этом.
Казахи-соседи рады были поскорее избавиться от тяжелобольной русской старухи и занять её дом. Посадили в поезд и сказали: «Езжай, все документы мы тебе оформили…»
Приехала Лобаскова в Погар, две недели не могла придти в себя — дорога так её, слепую, обезноженную, измотала, что — хоть в гроб ложись. По натуре стеснительная, она даже не попросила пассажиров, чтобы её сводили в туалет. Всё терпела… Не ела-не пила всю дороженьку…
Через две недели пошел племянник Виктор в Погарскую ПВС регистрировать её, а там говорят: «Пусть едет обратно в Казахстан и оформляет документы: у неё же, по существу, никаких документов нет…»
Обратился Виктор в Брянское областное управление паспортно-визовой службы, и там — от ворот поворот. Пришел в нашу правозащитную организацию. Мы написали жалобу в Паспортно-визовое управление МВД России в Москву. Просили одокументировать Лобаскову без выезда в Казахстан, к своим гонителям, преступникам, и без обращения в Казахское посольство в Москве за справкой о выходе из казахского гражданства. И только через четыре месяца пришел ответ в Брянское областное управление ПВС: выдать Лобасковой все документы. Выдали. Стала получать пенсию. А до этого жила — перебивалась кое-как…
Вот такая история.
Я рассказал об этом Екатерине Ивановне Заверняевой — самой младшей родной сестре моей ушедшей в иной мир бабушки по материнской линии. Екатерину Ивановну — я тоже зову бабушкой.
В молодости, будучи живой, красивой,быстрой (любое дело в руках у неё горело!), она с подругами, после окончания третьего Брянского строительного училища, уехала по комсомольской путевке — добровольно-принудительно — на целину, в Казахстан. Работала в составе строительно-монтажного поезда. Они строили дома. Тянули из Павлодара в степь железную дорогу… Жила с подругами в щитовом домике, пробиваемом всеми морозами и ветрами. Она была убеждена, что они, русские, делают великое дело. И вправду, трудились, не жалея себя. По-геройски! Да кому это теперь нужно? Жаль ей, что те «почины» бывших вождей сгубили многих ее подруг. Кто — погиб, кто — потерял здоровье… И сама Екатерина Ивановна застудила почки. Но вовремя она поняла, что надо уезжать из Казахстана. И — уехала. С болью вспоминает те нечеловеческие условия, в которых она жила и трудилась…
Она уехала, а вот Прасковья Лобаскова осталась. И теперь — ни мужа, ни детей, ни внуков. Казахстан жесток и безжалостен. Что же делать тысячам русским: уезжать или продолжать жить там?
Екатерина Ивановна Заверняева считает, что если есть в России родственники, то надо немедленно уезжать и обустраиваться на своей исторической земле.
Или же обращаться всем миром к Президенту РФ, к нашему Правительству, чтобы они оказали политическое и экономическое давление на казахские власти — заставили их создать нормальные условия в Казахстане для проживания русских. Чтобы казахские власти не закрывали русские школы… Чтобы русский язык стал вторым национальным языком… Чтобы живы были православные храмы и открывались новые…
И — сами русские, проживающие в Казахстане — пока их много — должны срочно объединиться, создавать свои организации, избираться во властные структуры…
Укреплено должно быть и русское казачество.
— Мы, русские, обязаны помогать соотечественникам, живущим не только в Казахстане, но и в любой другой стране, — говорит много повидавшая на своём веку простая русская женщина Екатерина Ивановна Заверняева. — Мы должны определить — как помогать… Каким образом… Сидеть без дела нельзя — изведут вражины русский народ… Изведут…
Утерев слезу, продолжала:
— Может, Казахстан, коль там почти половина русских, снова присоединить к России? Это было бы нашей великой победой. Но как это сделать — я пока не знаю. Знают политики, экономисты… Но согласны ли они это сделать? Если — не согласны, то слово «русский» в Казахстане будет унизительным, презренным словом…
Я тоже этого не хочу.
Я тоже этого не желаю.
Мне тоже больно от этого…
Потому что я тоже — РУССКИЙ!
РУССКИЕ НА ГОЛГОФЕ
«Не выходите в поле и не ходите по дороге,
ибо меч неприятелей, ужас со всех сторон.»
Иеремия, 6,25.
«Духа не угашайте.»
1-ое послание к фессалоникийцам
апостола ПАВЛА, 5, 19.
В семи километрах к северо-востоку от древнего русского города Карачева Брянской области, почти на границе с Орловщиной, находится село Одрино. Кстати, в нескольких километрах от этого села родились — в деревнях одного куста, одной местности — революционер-ленинец Алексей Бадаев и нынешние известные лица — губернатор Орловской области Егор Строев, лидер нынешних коммунистов Геннадий Зюганов. Это я так, к слову — изменить-то к лучшему они ничего не смогут.
Село Одрино знаменито тем, что здесь находился Одринско-Николаевский мужской монастырь, который был известен далеко за пределами нашего края.
До Октябрьской революции монастырь имел красивые храмы, гостиницу, бесценную библиотеку, старинные чудотворные иконы, иконописную мастерскую, скотные дворы, большой сад, рощу, пасеку, две школы: садоводческую и пчеловодческую, погреб с ледником, рыбные пруды, кузницу, глубинный колодец со святой целебной водой; и всё это было окружено каменной стеной с четырьмя башнями по углам и въездными воротами.
Огромная площадь монастыря напоминала роскошный сад со множеством аллей, палисадников, газонов, посреди которого величественно возвышался соборный пятипрестольный храм во имя Святителя Николая.
Всего было около ста добротных — «вечных» — зданий, которые строились моими прадедами и прапрадедами по отцовской линии — на века! Раньше цемента не было -применяли известь; её гасили по несколько лет, добавляя в неё яичный желток — для увеличения скрепляющих свойств.
До нашего времени сохранились только трапезная и настоятельский корпус. А где же делись другие, почти сто зданий? Их разрушили. Уничтожили. Взорвали. Растащили. Даже под склады не стали использовать, чтоб хранить хотя бы конную сбрую — хомуты да седёлки…
Как известно, В.И. Ленин после Октябрьского переворота 1917 года выбросил «в массы» лозунг: «ГРАБЬ НАГРАБЛЕННОЕ!» Я, простой русский юноша, и то понимаю, что такой лозунг мог зародиться только в больной голове. В здоровой — он просто не укладывается в мозгу.
Взяв этот лозунг на вооружение, убийцы, бандиты, жулики, воры, приспособленцы, люмпены-пролетарии, сифилитики и всякий хмельной сброд, вроде горьковского Челкаша, ринулись грабить РУССКОЕ НАРОДНОЕ ДОСТОЯНИЕ.
Был разграблен и древний, процветающий, богатый Одринско-Николаевский мужской монастырь.
Я могу еще представить, как уносили золотую и серебряную церковную утварь, древние книги, как на монастырском кладбище взламывали ломами склепы-могилы знаменитых людей России — русских князей-меценатов, политиков-графов, боевых генералов… Как хватали из цинковых гробов дорогие нательные крестики, иконки, ангелочков… Но я не могу понять и представить, зачем разрушали здания?! Это был вандализм особого рода — против русских, против России.
Потом, как рассказывал мне мой папа, начиная с 1917 года по 1990 годы, в селе Одрино не было построено ни одного добротного здания. В местных мелких колхозах, а их здесь было несколько («Пчёлка», «Красный Октябрь» и др.), негде было развивать животноводство, хранить корма.
Мужиков заставляли плести из лозы сараи, обмазывать их глиной — с добавкой в нее коровьего и конского навоза; и в этих промороженных — с минусовой температурой — сараях содержали колхозных свиней, коров, быков, лошадей, овец. Животные гибли десятками. Новорожденные поросята — сотнями…
И — никто не покаялся в смертных грехах: зачем надо было разрушать теплые, светлые, надежные монастырские скотные дворы? Они бы послужили тем же колхозам — до полного бы развала колхозов в 90-х годах XX века, и служили бы сейчас новым сельхозпредприятиям, которые можно было создать на месте умерших колхозов. И — продолжали бы служить… не знаю сколько ещё лет… Вечно!
Одринско-Николаевский мужской монастырь был центром духовной культуры всего Карачевского края. Сюда приходили тысячи людей со всей Брянщины, из Ближнего и Дальнего зарубежья, чтобы укрепить свою веру и волю, чтобы почувствовать себя истинно православными, истинно русскими. Архитектурно-художественные храмы возвышали простых людей, заряжали силой и энергией, распрямляли их, чтобы они могли постоять за себя, за своих детей, за Россию-матушку… Делали из них несгибаемых воинов и заботливых кормильцев, защитников всего праведного, русского…
В Великую Отечественную войну немецкий гарнизон расположился в оставшихся святых строениях монастыря. Бессовестные немцы, считавшие себя великой цивилизованной нацией, грабили всю округу. Они свозили сюда, в бывший монастырь, то, что хранилось в русских сундуках: памятные родовые вещи, старинные евангелия в серебряных окладах; пригоняли отобранных у русских коров, лошадей, поросят, овец; тащили кур, яйца, коровье масло… Они гадили в сохранившихся храмах, прямо в наших русских святых алтарях! Они похищали всё, что представляло хоть какую-то ценность…
В «Памятке солдату» гитлеровской армии говорилось: «…убивай всякого русского,.. не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, убивай, этим ты спасёшь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки. Ты, немец, абсолютный хозяин мира, ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки. Как подобает германцу, уничтожай всё живое…»
За время оккупации только одной Брянской области фашисты убили и замучили — 74.744 человека, в том числе свыше 5 тысяч детей; угнали в немецкое рабство — 153773 человека (см.: ГАБО. Ф.6, оп.1, д.54, часть 1, л.2-27).
На территории Брянщины было убито и замучено в лагерях более 56 тысяч военнопленных (см.: Дандыкин Т.К. Во имя павших и живых. — Брянск, 2000. — С.33).
Национальное достояние, уничтоженное и разграбленное немцами только в городах и селах нашей области, никогда не будет восполнено, возвращено; его ничем нельзя окупить — никакими немецкими подачками: в виде марок, гуманитарной помощи и т.д.
И сейчас, когда я, русский юноша, узнаю, что министр культуры РФ Михаил Швыдкой пытается добиться возвращения трофейной Балдинской коллекции Бременскому Кунстхалле (364 произведения великих мастеров — от Тициана до Дюрера), это можно уподобить предательству интересов России; это — небрежение памятью миллионов замученных немцами русских — взрослых и детей, в том числе и моих родичей; это — тоже своего рода разграбление народного достояния России, которое г-н Швыдкой, конечно же, называет по-иному, опираясь на международное право.
Вспомните: русский воин, (офицер) рискуя жизнью, спас эту коллекцию от уничтожения, найдя среди руин и привезя из разбитой Германии в Россию; сохранил её.
Разве отдельные высокопоставленные лица в Москве имеют право поспешно решать судьбу этой бесценной коллекции?! Однозначно: НЕТ, несмотря на то, что по нынешним международным законам, как утверждает министр культуры РФ, возвращать, вроде бы, надо.
Но… тысячи уничтоженных и разграбленных немцами русских городов и селений, картинных галерей, музеев, школ — как это можно забыть? Преступлениям против человечности не бывает амнистии. Мои родичи и я — мы злодеяния немцев будем помнить всегда… Никакие законы не помогут стереть, вырубить из нашей памяти сердца, из генетическо-исторической памяти поколений то, что сотворили мясники Гитлера.
Почему бы не обудить дальнейшую судьбу Балдинской коллекции в СМИ: пусть скажут своё слово простые люди, ветераны войны и труда, политики, художники, артисты, писатели, учёные… Думаю, будет немало здравых, глубоко осознанных предложений. К примеру, хотя бы такое: пусть немцы за свои средства восстановят в нескольких российских особенно пострадавших от их преступлений городах православные храмы. И только тогда можно будет возвратить им названную коллекцию. Если же мы не будем бороться за разумное решение судьбы, скажем, все той же Балдинской коллекции, за сохранение всего нашего национального достояния — грош цена нам. Миллионы погиьбших русских не простят ни мне, ни тебе этого. Не простят разграбленные немцами Новгород, Брянск, Киев…Не простят тысячи русских городов… Не простят мои убитые немцами родные и близкие… В этом будет доля и моей вины — так я чувствую, так считаю.
…И снова я на родине моих предков по отцовской линии — в селе Одрино. Именно здесь, в Одринско-Николаевском монастыре, Карачевского района Брянской (тогда — Орловской) области фашисты допрашивали, пытали мою прабабушку -простую русскую женщину, многодетную мать Прасковью Илларионовну Полякову. Она не выдала ни председателя, ни секретаря сельсовета — она всё взяла на себя. Её, семидесятилетнюю, расстреляли за хранение боевого оружия, предназначенного для партизанского отряда. Расстреляли в ноябре 1942 года на тюремном дворе города Карачева. Управление КГБ по Брянской области потом своей справкой подтвердило это. Справка у меня имеется.
Здесь, в Одрино, 07 апреля 1901 года родился мой дедушка по папе — Семен Андреевич Поляков. Он воевал в гражданскую, белофинскую Великую Отечественную. Был ранен, контужен. Он защищал русских, Россию.
Старший дедушкин брат — Павел Андреевич Поляков, стойко и умело сражаясь с врагами на фронтах первой мировой войны, стал Георгиевским кавалером.
Другой дедушкин брат — красивый, статный — косая сажень в плечах — Василий Андреевич Поляков — тоже участник первой мировой. А в Великую Отечественную освобождал Румынию, Венгрию. Потом был в Одрино председателем колхоза…
Самый младший дедушкин брат — пулеметчик Афанасий Андреевич Поляков геройски погиб при освобождении села Дымня, под Ленинградом.
Мои прадеды были земледельцами и воинами. Умельцами — на все руки. Они с простым аршином в руках возводили чудесные храмы в Одрино. Возводили — как красота и мера скажет.
Я назван в честь прадедушки, папиного дедушки — Андрея Ивановича Полякова. Именно такого умельца. Не разрушителя, а — созидателя.
Мои бабушки и прабабушки тоже умели всё делать: шить, вязать, прясть, ткать, рожать, растить детей и внуков… Партизанить. Защищать Брянщину…
Все они были — истинно русскими людьми. Они мыслили и творили по-русски. И — любили по-русски.
Они гордились своей русской нацией. Своим языком. Своей православной верой. Своими традициями, обычаями. Своими предками. При любых, даже сверхжестоких обстоятельствах, не забывали, что они — русские люди, а русским — не резон падать, в сучьей дрожи, на колени — ни перед татарвой, ни перед литовцами, ни перед поляками, ни перед немчурой… ни перед березовскими, гусинскими, потаниными, дерипасками…
К великому сожалению, я не застал, не увидел на земле в живых ни одного родного лица — из вышеназванных. И многих-многих других родичей. Я опоздал увидеть… Могилы многих — не в Одрино. А где-то — в других краях. Знаю точно: не в чужеземных краях, а на русской земле, которую они защищали и спасли ценой своих жизней…
Но я чувствую, что все они, мои погибшие за русских, за Россию — в моей душе.
Скажем, не было бы на Белом Свете Прасковьи Илларионовны Поляковой — не было бы и меня, её правнука. В ней — моё начало, а во мне — её продолжение..Жизнь нашей семьи, нашего рода — не пресеклась. И — не пресечется. Может, поэтому на моих ладонях такие длинные линии жизни…
Я должен помянуть добрым словом бывшую простую русскую прихожанку Тихвинской церкви в Брянске. Всю жизнь она проработала штукатуром-маляром. Была в мирской жизни глубоко верующим человеком. Имела семью. И когда вышла на пенсию, то она сказала детям и мужу: «А теперь вы отпустите меня — я хочу послужить Богу, посвятить ему все оставшиеся дни на земле».
Дети и муж — плакали, отговаривали её, но потом — согласились. В апреле 1995 года она приехала на родину моего отца — в село Одрино и стала возрождать здешний монастырь. Но уже — женский. Она стала настоятельницей монастыря — игуменьей Матушкой Мариам.
Её и первых насельниц не смутил унылый вид заброшенной территории. Деятельно принялись они за восстановительные работы. Уже сделано немало возведены святые врата, звонница, отремонтирован братский корпус, начато строительство ограды и реставрация игуменского дома. Возросла и община, ныне она составляет уже более тридцати сестер. Большую помощь в их духовном становлении оказывают монахи Оптиной пустыни.
Прежде, чем писать все эти сочинения — на конкурс, я поехал в Николо-Одринский женский монастырь, и попросил у Матушки Мариам благословения, и она благословила меня на духовное созидание. Дала молитвы, которые помогли мне быть терпеливым, усидчивым и довести сочинение до логического конца.
Пречистая Богородица и Николай Чудотворец не отвратили от меня Своего милостивого ходатайства.
К СЛАВЕ И ВЕЛИЧИЮ РУССКОГО НАРОДА
| «…Встань, Русь! Поднимись,
Оживи, соберись, срастись — Царство к царству, племя к племени!..» |
| Древнее церковное пение |
| «…Живёт страна — необъятная моя Россия,
Живёт страна, где встречала с мамой я рассвет, Живёт страна, где влюблялась я под небом синим, Живёт страна, и напрасно говорят, что — нет. Также входит утро в наши города, И большое солнце светит, как всегда, И людьми всё также улицы полны, Что вы лжёте, будто нету у меня страны! Нам того, что было, зачеркнуть нельзя, Чтоб ни говорили новые князья, Будет жить на свете вечная страна, Что ни делай, никуда не денется она. Живи, страна, — необъятная моя Россия, Живи, страна, где встречала с мамой я рассвет, Живи, страна, где влюблялась я под небом синим, И не слушай тех, кто скажет: » Нет…» -..И не слушай тех, кто скажет:»Нет…» |
| Русская современная песня |
Нас, русских, унижают, оскорбляют, гонят, убивают, пытают; хотят резко уменьшить рождаемость русских детей — нашу численность… Хотят растоптать нашу русскую культуру. Вытеснить наши традиции, обычаи, сделать нас послушным рабским народом…
Что же делать?
Во все времена перед русскими вставал этот вопрос, и они находили на него ответ — делом, поступком, самопожертвованием, подвигом… Что же, действительно, делать? Продолжать подобные сочинения?! Но этого мало, это страшно мало. Это — почти на грани ничегонеделания…
Однажды, копаясь в развалах старого брянского букиниста Владислава Сергеевича Пасина («Бери — что хочешь…»), я отыскал книгу одного московского раввина, изданную еще в середине 19 века. Полистал её для любопытства и глаза мои наткнулись на такое умозаключение раввина: «Нас, евреев, называют жидами… Считают хитрыми, неискренними, делающими людям только плохое… Нас ненавидят во всём мире… Но мы не должны озлобляться и отвечать тем же… Ибо зло порождает ещё большее зло… Давайте людям делать добро, только добро…»
Можем ли мы, русские, последовать указаниям этого раввина? НЕТ И — НЕТ!!! Почему? Потому что Россия уже разъединена на части и захвачена олигархами.
Возможно, кто-то из глупых и сонливых русских (таких немало!), потерявших стыд и совесть, продавшихся захватившим русскую землю «инопланетянам» типа Березовского, скажет, что, мол, ты еще не дорос до подобных сочинений и размышлений.
Но стоит ли слушать всякую чушь предателей? Конечно же, нет.
Я не сравниваю себя с великими русскими, не жалевшими живота ради народа своего, ради Руси святой… Но я знаю, и это дает мне веру и силы: все они были юными, молодыми… Александр Невский… Дмитрий Донской… И сейчас рядом с неподкупными русскими людьми, убеленными, как говорят, сединой, должны быть юные и отважные. Иначе нельзя. Иначе мы не победим.
Мы должны:
Но это — голые, общие, ничего не говорящие слова. Их надо оживить, сделать идеей, наполнить содержанием.
И прежде всего перед нами, русскими, встал вопрос вопросов — КАК ВЕРНУТЬ РУССКИМ ВЛАСТЬ В РОССИИ?
Это можно сделать совершенно законными методами:
Единством всех этих методов.
Мы должны немедленно довести до русского народа: свою чёткую, понятную программу первоочередных и последующих действий; свою намеченную русскую Конституцию; выдвинуть в наши лидеры кристально честных и чистых, заслуженных русских людей: ученых, творческих работников, политиков; срочно — без промедления -объединить региональные русские национальные организации, партии, всех тех, кто любит Россию и не мыслит жизни без нее; мы должны возродить свои угасшие газеты, журналы, другие средства массовой информации и вытеснить правдой, и только правдой «инопланетянскую» олигархическую прессу, все их безумные, лживые СМИ; мы должны открывать свои бесплатные юридические консультации из русских волонтёров;
— в каждой республике СНГ и странах Балтии, а также в странах Дальнего Зарубежья создавать: русские клубы, славянские союзы, объединения, музеи; научно-технические общества;
— организовывать: выставки русских картин, русских книг и журналов и т.д.;
— проводить: русские аукционы, конкурсы, лекции, семинары — по истории России, её культуре, её науке, её искусству, её самобытным ремеслам; различные культурно-массовые мероприятия;
— открывать: школы художественного и прикладного творчества для русских детей;
— создать: систему стипендий, чтобы готовить для наших национально-русских организаций России будущих юристов, экономистов, политологов;
— открывать: кассы денежной помощи русским, попавшим в экстремальные условия жизни;
и так далее, и тому подобное: есть тысячи способов спасения русских и русской нации — мы их должны обдумать, выбрать самые нужные, оптимальные…
Всё это — незначительная толика того, что мы должны сделать.
Но главное — единение всех русских национальных сил — во имя спасения русского народа, во имя возрождения его славы и величия.
Своей ежедневной работой мы должны приблизить день воссоединения трех славянских народов — русского, украинского, белорусского. Это будет — праздник души. Это — будет великое дело. Мы, славяне, будем непобедимы.
Мы должны обдумать, что нам делать с националистическо-экстремистским Казахстаном. Не создать ли на его территории автономную русскую или славянскую республику? Это было бы спасением для всех русских, для всего казачества, для всех украинцев, живущих там. Тогда бы ни о каком исходе из этой страны славян не могло бы быть и речи.
Мы должны сделать всё для того, чтобы каждый наш ребенок — с самых малых лет — открыто, гордо осознавал, что он — русский, что он принадлежит к великой русской нации, к великой Русской (!) России.
И если мы осуществим всё это, если даже, не откладывая, начнем осуществлять всё это, — ЭТО И ЕСТЬ ОТВЕТ НА СВОЕВРЕМЕННЫЙ ВОПРОС: «ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ РУССКИМ СЕГОДНЯ?»
Начнется очищение от скверны. От ига. Станут возрождаться наша духовность, наша соборность, наша державность и наша вера.
Откуда у меня такие мысли? Я что, семи пядей во лбу? Эти мысли, эту душевную боль я только постарался изложить на бумаге, а вылилось всё это в минуты бесед, тяжких размышлений о судьбах русских и России из праведных уст моего 90-летнего дедушки — Григория Михайловича Лопатко, из уст бабушкиной родной сестры -Екатерины Ивановны Заверняевой, её мужа Андрея Елисеевича Заверняева, из уст главного механика сельхозпредприятия «Чернооково» Климовского района Брянской области, моего двоюродного дяди по маме — Сергея Николаевича Бондаренко, из уст моего дяди по папе — Ивана Семеновича Полякова, из уст моего крестного — Василия Николаевича Котенка, моей крестной — Лидии Григорьевны Ященко, из уст моих двоюродных братьев — студента 4-го курса юридического факультета Брянского госуниверситета Андрея Васильевича Котенка и студента 2-го курса инженерного факультета Брянской сельскохозяйственной академии — Романа Афанасьевича Ященко… Из уст многих и многих русских, украинцев, белорусов. Я мог бы назвать сотни фамилий, но тогда сочинение — не будет сочинением.
Что касается моего сугубо личного мнения, говорю откровенно: и в нынешних жестоких условиях, унизивших русскую нацию, сознавать, что я — РУССКИЙ — это значит сознавать великую возможность, которая дадена Богом, — послужить делом возрождению русского народа и России.
И никто не поколеблет меня в этом мнении.
Если я буду поступать иначе, если я буду говорить иначе — то предам расстрелянную фашистами прабабушку Прасковью Илларионовну Полякову; предам раны и контузии дедушки, уже умершего Семена Андреевича Полякова, предам другого — живущего на русской земле дедушку — Григория Михайловича Лопатко, предам весь наш славный русский род… предам, в конце концов, Россию…
Вспомните, какие только враги, оккупанты ни захватывали русскую землю: хазарские и половецкие племена, польские и литовские паны, французы Наполеона, немцы, румыны, итальянцы… Захвачена она и сегодня олигархами.
Как сгинули все те иноземцы, так сгинут и эти галстучные оккупанты.
Русский дух и православная вера помогут нам очистить русскую землю от всего наносного, временного, неистинного…
Но надо помочь земле русской в том, чтобы начался процесс очищения…
Поможем!
Возможно, это моё последнее сочинение — самое слабое из предыдущих сочинений по художественно-изобразительным средствам. Может, я наговорил много банального, известного, избитого, набившего оскомину в душе… Но без этого нельзя: мы должны знать свой русский путь, его продолжение. Должны знать наши цели.
И некоторые из этих целей мне уже ясны и понятны, они вполне достижимы, если каждый из нас, русских, особенно молодых, займется рядовой будничной работой, которая поможет нам достичь желаемого.
Это тоже будет ответом на: ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ РУССКИМ СЕГОДНЯ…
А Бог должен быть в душе у каждого из нас…
Да поможет нам Бог!
Брянск — с. Одрино — Николо-Одринский монастырь —
с. Чернооково — Оптина пустынь — Брянск,
март — июнь 2003 года
