В октябре, после отъезда дачников, в Балаклаве становится свежо, уютно и по-домашнему деловито. На улицу выползает всё исконное греческое население города. Теперь весь интерес жителей сосредоточен на рыбе. В кофейнях собираются рыбаки и избирается атаман. В девять часов вечера город погружается в сон, и нигде в России нет такой тишины, как в Балаклаве.
Возле Балаклавы находится гора, похожая на сказочное чудовище. При взгляде на неё в уме проносится стих Гомера об узкогорлой черноморской бухте, в которой Одиссей видел кровожадных листригонов.
Листригоны Куприн А.И. краткое содержание.
Читать онлайн «Листригоны» автора Куприн Александр Иванович — RuLit — Страница 1
Куприн Александр
Листригоны
Александр Куприн
Листригоны
1. ТИШИНА
В конце октября или в начале ноября Балаклава — этот оригинальнейший уголок пестрой русской империи — начинает жить своеобразной жизнью. Дни еще теплы и по-осеннему ласковы, но по ночам стоят холода, и земля гулко звенит под ногами. Последние курортные гости потянулись в Севастополь со своими узлами, чемоданами, корзинами, баулами, золотушными детьми и декадентскими девицами. Как воспоминание о гостях, остались только виноградные ошкурки, которые, в видах своего драгоценного здоровья, разбросали больные повсюду — на набережной и по узким улицам — в противном изобилии, да еще тот бумажный сор в виде окурков, клочков писем и газет, что всегда остается после дачников.
И сразу в Балаклаве становится просторно, свежо, уютно и по-домашнему деловито, точно в комнатах после отъезда нашумевших, накуривших, насоривших непрошеных гостей. Выползает на улицу исконное, древнегреческое население, до сих пор прятавшееся по каким-то щелям и задним каморкам.
На набережной, поперек ее, во всю ширину, расстилаются сети. На грубых камнях мостовой они кажутся нежными и тонкими, как паутина, а рыбаки ползают по ним на четвереньках, подобно большим черным паукам, сплетающим разорванную воздушную западню. Другие сучат бечевку на белугу и на камбалу и для этого с серьезным, деловитым видом бегают взад и вперед по мостовой с веревкой через плечи, беспрерывно суча перед собой клубок ниток.
Атаманы баркасов оттачивают белужьи крючки — иступившиеся медные крючки, на которые, по рыбачьему поверью, рыба идет гораздо охотнее, чем на современные, английские, стальные. На той стороне залива конопатят, смолят и красят лодки, перевернутые вверх килем.
У каменных колодцев, где беспрерывно тонкой струйкой бежит и лепечет вода, подолгу, часами, судачат о своих маленьких хозяйских делах худые, темнолицые, большеглазые, длинноносые гречанки, так странно и трогательно похожие на изображение богородицы на старинных византийских иконах.
МИФ О ЮГЕ В ПРОЗЕ А. И. КУПРИНА Пособие по спецкурсу для судентов-филологов ...
... в Лациуме, средней части западной Италии. Таким образом, с людоедами-лестригонами Гомера листригоны Куприна ничего общего не имели» [13, с. 123]. Возникает закономерный вопрос о причинах ... 9, с. 123). Гиперболично веселье, когда, напившись «бешеного вина», «все мужское население Балаклавы ходит недели две подряд пьяное, разгульное, шатающееся, но благодушное и поющее» (т. ...
И все это совершается неторопливо, по-домашнему, по-соседски, с вековечной привычной ловкостью и красотой, под нежарким осенним солнцем на берегах синего, веселого залива, под ясным осенним небом, которое спокойно лежит над развалиной покатых плешивых гор, окаймляющих залив.
О дачниках нет и помину. Их точно и не было. Два-три хороших дождя — и смыта с улиц последняя память о них. И все это бестолковое и суетливое лето с духовой музыкой по вечерам, и с пылью от дамских юбок, и с жалким флиртом, и спорами на политические темы — все становится далеким и забытым сном. Весь интерес рыбачьего поселка теперь сосредоточен только на рыбе.
В кофейнях у Ивана Юрьича и у Ивана Адамовича под стук костяшек домино рыбаки собираются в артели; избирается атаман. Разговор идет о паях, о половинках паев, о сетях, о крючках, о наживке, о макрели, о кефали, о лобане, о камсе и султанке, о камбале, белуге и морском петухе. В девять часов весь город погружается в глубокий сон.
Нигде во всей России, — а я порядочно ее изъездил по всем направлениям, — нигде я не слушал такой глубокой, полной, совершенной тишины, как в Балаклаве.
Выходишь на балкон — и весь поглощаешься мраком и молчанием. Черное небо, черная вода в заливе, черные горы. Вода так густа, так тяжела и так спокойна, что звезды отражаются в ней, не рябясь и не мигая. Тишина не нарушается ни одним звуком человеческого жилья. Изредка, раз в минуту, едва расслышишь, как хлюпнет маленькая волна о камень набережной. И этот одинокий, мелодичный звук еще больше углубляет, еще больше настораживает тишину. Слышишь, как размеренными толчками шумит кровь у тебя в ушах. Скрипнула лодка на своем канате. И опять тихо. Чувствуешь, как ночь и молчание слились в одном черном объятии.
Гляжу налево, туда, где узкое горло залива исчезает, сузившись между двумя горами.
Там лежит длинная, пологая гора, увенчанная старыми развалинами. Если приглядишься внимательно, то ясно увидишь всю ее, подобную сказочному гигантскому чудовищу, которое, припав грудью к заливу и глубоко всунув в воду свою темную морду с настороженным ухом, жадно пьет и не может напиться.
На том месте, где у чудовища должен приходиться глаз, светится крошечной красной точкой фонарь таможенного кордона. Я знаю этот фонарь, я сотни раз проходил мимо него, прикасался к нему рукой. Но в странной тишине и в глубокой черноте этой осенней ночи я все яснее вижу и спину и морду древнего чудовища, и я чувствую, что его хитрый и злобный маленький раскаленный глаз следит за мною с затаенным чувством ненависти.
В уме моем быстро проносится стих Гомера об узкогорлой черноморской бухте, в которой Одиссей видел кровожадных листригонов. Я думаю также о предприимчивых, гибких, красивых генуэзцах, воздвигавших здесь, на челе горы, свои колоссальные крепостные сооружения. Думаю также о том, как однажды бурной зимней ночью разбилась о грудь старого чудовища целая английская флотилия вместе с гордым щеголеватым кораблем «Black Prince» [«Черный принц» (англ.)], который теперь покоится на морском дне, вот здесь, совсем близко около меня, со своими миллионами золотых слитков и сотнями жизней.
Урок с презентацией «Текст для исследования: Ю. И. Коваль «Вода ...
... появились до чтения произведения, и на которые нам нужно постараться ответить? Почему вода глаза закрывает? Какое по жанру произведение: сказка или рассказ? Давайте разбираться. Продолжить предложение: ... умру Автор шутит, это юмористическая ситуация Внеурочная деятельность. Экскурсия в библиотеку с целью знакомства с творчеством Ю. И. Коваля. Презентация его произведений. Цель: формировать умение ...
Старое чудовище в полусне щурит на меня свой маленький, острый, красный глаз. Оно представляется мне теперь старым-старым, забытым божеством, которое в этой черной тишине грезит своими тысячелетними снами. И чувство странной неловкости овладевает мною.
Раздаются замедленные, ленивые шаги ночного сторожа, и я различаю не только каждый удар его кованых, тяжелых рыбачьих сапогов о камни тротуара, но слышу также, как между двумя шагами он чиркает каблуками. Так ясны эти звуки среди ночной тиши, что мне кажется, будто я иду вместе с ним, хотя до него — я знаю наверное — более целой версты. Но вот он завернул куда-то вбок, в мощеный переулок, или, может быть, присел на скамейку: шаги его смолкли. Тишина. Мрак.
2. МАКРЕЛЬ
Идет осень. Вода холодеет. Пока ловится только маленькая рыба в мережки, в эти большие вазы из сетки, которые прямо с лодки сбрасываются на дно. Но вот раздается слух о том, что Юра Паратино оснастил свой баркас и отправил его на место между мысом Айя и Ласпи, туда, где стоит его макрельный завод.
Конечно, Юра Паратино — не германский император, не знаменитый бас, не модный писатель, не исполнительница цыганских романсов, но когда я думаю о том, каким весом и уважением окружено его имя на всем побережье Черного моря, — я с удовольствием и с гордостью вспоминаю его дружбу ко мне.
Юра Паратино вот каков: это невысокий, крепкий, просоленный и просмоленный грек, лет сорока. У него бычачья шея, темный цвет лица, курчавые черные волосы, усы, бритый подбородок квадратной формы, с животным угибом посредине, — подбородок, говорящий о страшной воле и большой жестокости, тонкие, твердые, энергично опускающиеся углами вниз губы. Нет ни одного человека среди рыбаков ловчее, хитрее, сильнее и смелее Юры Паратино. Никто еще не мог перепить Юру, и никто не видал его пьяным. Никто не сравнится с Юрой удачливостью — даже сам знаменитый Федор из Олеиза.
Ни в ком так сильно не развито, как в нем, то специально морское рыбачье равнодушие к несправедливым ударам судьбы, которое так высоко ценится этими солеными людьми.
Когда Юре говорят о том, что буря порвала его снасти или что его баркас, наполненный доверху дорогой рыбой, захлестнуло волной и он пошел ко дну, Юра только заметит вскользь:
- А туда его, к чертовой матери! — и тотчас же точно забудет об этом.
Про Юру рыбаки говорят так:
- Еще макрель только думает из Керчи идти сюда, а уже Юра знает, где поставить завод.
Завод — это сделанная из сети западня в десять сажен длиною и саженей пять в ширину. Подробности мало кому интересны. Достаточно только сказать, что рыба, идущая ночью большой массой вдоль берега, попадает, благодаря наклону сети, в эту западню и выбраться оттуда уже не может без помощи рыбаков, которые поднимают завод из воды и выпрастывают рыбу в свои баркасы. Важно только вовремя заметить тот момент, когда вода на поверхности завода начнет кипеть, как каша в котле. Если упустить этот момент, рыба прорвет сеть и уйдет.
Листригоны
В конце октября или в начале ноября Балаклава – этот оригинальнейший уголок пестрой русской империи – начинает жить своеобразной жизнью. Дни еще теплы и по-осеннему ласковы, но по ночам стоят холода, и земля гулко звенит под ногами. Последние курортные гости потянулись в Севастополь со своими узлами, чемоданами, корзинами, баулами, золотушными детьми и декадентскими девицами…
Подумай о чем ты расскажешь в сочинении какие описания включишь в текст
... сразу определить, какой тип текста будет лежать в основе сочинения. Таблица 4, Тематика сочинений в начальной школе Тематика сочинений-повествований Тематика сочинений-описаний Тематика сочинений-рассуждений “Прогулка в осенний парк ... темы (умение озаглавить текст своего сочинения в соответствии с типом текста-повествования так, чтобы заголовок отражал тему текста и сообщал о предмете повествования ( ...
Первый пришедший баркас продаёт рыбу по самой высокой цене. И первым приходит Юра. Пока он торгуется, остальные баркасы только входят в бухту, стараясь обогнать друг друга, так как цены на рыбу всё падают и падают.
После прибытия баркасов Юра заходит в кофейню и широким жестом угощает всех кофе. А вся Балаклава нестерпимо воняет рыбой.
Листригоны Куприн А.И. краткое содержание.
Статья опубликована в рамках:
Международной заочной научно-практической конференции «В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии» (Россия, г. Новосибирск, 05 августа 2013 г.)
Выходные данные сборника:
«В мире науки и искусства: вопросы филологии, искусствоведения и культурологии»: материалы международной заочной научно-практической конференции. (05 августа 2013 г.)
ПОВТОР В ОЧЕРКАХ А.И. КУПРИНА «ЛИСТРИГОНЫ», Викторина Татьяна Валентиновна
канд. филол. наук, доцент Хакасского государственного университета им. Н.Ф Катанова, г. Абакан
E-mail:
THE REPETITION IN THE A.I. KUPRINS SKETCH «LISTRIGONY»
Viktorina Tatiana Valentinovna
candidate of Philology, senior lecturer, Khakassian State University. N.F. Katanov, Abakan
АННОТАЦИЯ
В статье описываются основные типы повторов, использованные автором в анализируемом произведении, рассматриваются их функции в соответствии с художественно-эстетическими задачами. Выявлены доминирующие повторы и их роль в создании эмоционального, поэтического восприятия созданного мира художественной действительности.
ABSTRACT
The article describes the main types of repetitions in A.I. Kouprin’s sketch “Listrigony” and examines its functions. The author analyses dominant repetitions creating emotional and poetic perception of the world of art reality.
Ключевые слова
Keywords : repetition; text; linguistic analysis; idiostyle.
В «Листригонах» — очерках о балаклавских рыбаках — рассказывается о «трудной, но радостной жизни простого человека в его единстве с природой» [3, с. 70], описываются мужественные, сильные люди. Любовь к человеку проступает ясным подтекстом на протяжении всего произведения.
Как писал К. Паустовский, «Листригоны» — удивительная по простоте и прелести поэма русской прозы. Двумя – тремя лаконичными фразами Куприн дает тонкое, эмоциональное, если можно так выразиться, представление о Балаклаве» [5, 488]. Поэтическое описание мужества, бесстрашия рыбаков, их отважную борьбу с морской стихией, простую жизнь автор изображает с помощью различных выразительных языковых средств, среди которых немаловажное значение занимают повторы. Повторы присутствуют в каждом тексте и определяют его связность и целостность. Они выполняют в тексте разные функции, а их творческое применение предопределяется художественно-эстетическими задачами и пристрастиями автора.
Значительное место в анализируемом тексте занимает повтор ключевого слова, как правило, вынесенного в название очерка. Так, например, в первом очерке тему тишина, заявленную в заглавии, формируют лексемы, представляющие точный повтор и повтор однокоренных слов с наименьшим изменением семантики: «…нигде я не слушал такой глубокой, полной, совершенной тишины , как в Балаклаве.
Особенности творчества куприна
... очерков «Листригоны», появляется фантастическая повесть «Жидкое солнце», несколько необычная для Куприна по экзотичности материала. Противоречивость творчества Куприна 1910-х ... Костанди. Живя из года в год в Балаклаве, Куприн сразу «сдружился с некоторыми рыбацкими «атаманами», ... искусства, которая занимает важное место в творчестве писателя. Текст данного произведения послужил материалом для нашего ...
Выходишь на балкон — и весь поглощаешься мраком и молчанием. Черное небо, черная вода в заливе, черные горы. Вода так густа, так тяжела и спокойна, что звезды отражаются в ней, не рябясь и не мигая. Тишина не нарушается ни одним звуком человеческого жилья. Изредка, едва расслышишь, как хлюпнет маленькая волна о камень набережной. И этот одинокий, мелодичный звук еще больше углубляет, еще больше настораживает тишину . Слышишь, как размеренными толчками шумит кровь у тебя в ушах. Скрипнула лодка на своем канате. И опять тихо . Чувствуешь, как ночь и молчание слились в черном объятии». Описание тишины поддержано синонимическим повтором, точным повтором других лексем, в том числе отрицательной частицы не, подчеркивающей отсутствие движения. Ощущение тишины усиливается присутствием в тексте синонимичных лексем с семантикой предельной меры признака полной, совершенной.
Описание в тексте нередко дается через отрицание, отсюда активность повторяющихся отрицательных приставок и отрицательных частиц. Ср.: Конечно, Юра Паратино — не германский император, не знаменитый бас, не модный писатель, не исполнительница цыганских романсов.
С помощью антонимического повтора актуализируется контрастность описываемого пространства: «Только вода в заливе остается жутко черной и неспокойно плещется в этой белой тихой раме».
белой, серебряной
Повторы синтаксических конструкций одной структуры или их частей весьма активны в анализируемом литературном тексте и, как и в предыдущем примере, часто усилены точным повтором. Ср., например: Никто еще не мог перепить Юру, и никто не видел его пьяным. Никто не сравнится с Юрой удачливостью. В данном случае используется анафорический повтор, который в целом характерен для анализируемого текста.
В начале 6 очерка «Бора» мы наблюдаем перифрастический повтор: «О, милые простые люди, мужественные сердца, наивные первобытные души, крепкие тела, овеянные соленым морским ветром, мозолистые руки, зоркие глаза, которые столько раз глядели в лицо смерти, в самые ее зрачки!», который включается в текст для формирования автором «определенного художественного, поэтического образа при его эстетической нацеленности» [4, с. 68]. В основе перифраз лежит метонимия и синекдоха. Подобное стилизованное обращение способствует активизации особого читательского восприятия. Дальнейшее анафорическое повторение в нескольких абзацах числительного три, имеющего особое символическое значение, в разных грамматических формах, продолжает стилизацию сказочной манеры повествования и кроме того акцентирует внимание на длительности времени, протяженность которого увеличивается психологически из-за напряженного ожидания. Ср. начало нескольких абзацев в очерке «Бора»: «третьи сутки дует бора», «третьи сутки дует бора», «три раза со своей артелью», «в эти дни» (в данном случае числительное заменяется указательным местоимением), «а вернулся он домой только через трое суток», «трое суток без сна», «в эти трое суток». Подобную манеру повествования можно объяснить характером главных действующих персонажей этих очерков, мужественных, сильных людей, в целом, положительных героев, как и в сказках.
«Мир природы в прозе А.И. Куприна. Мир природы и мир человеческой ...
... аргументы из литературы о человеке и природе можно использовать. Другие сочинения по этому произведению «Любовь должна быть трагедией. Величайшей тайной в мире» (по повести А. И. Куприна «Олеся») ... личности героя, источником которого становится сама природа. Один из важнейших феноменов любви для Куприна состоит в том, что даже предчувствие счастья всегда омрачено страхом потерять его. ...
Дважды в произведении повторяется описание Балаклавы в начале первого и последнего очерка. Сравните: 1) В конце октября или в начале ноября Балаклава — этот оригинальнейший уголок пестрой русской империи — начинает жить своеобразной жизнью. Дни еще теплы и по-осеннему ласковы. Но по ночам стоят холода, и земля гулко звенит под ногами. Последние курортные гости потянулись в Севастополь со своими узлами, чемоданами, корзинами, баулами, золотушными детьми и декадентскими девицами. Как воспоминание о гостях, остались только виноградные ошкурки, которые, в видах своего драгоценного здоровья, разбросали больные повсюду — на набережной и по узким улицам — в противном изобилии, да еще тот бумажный сор в виде окурков, клочков писем и газет, что всегда остается после дачников.
И сразу в Балаклаве становится просторно, свежо, уютно и по-домашнему деловито, точно в комнатах после отъезда нашумевших, накуривших, насоривших непрошеных гостей.
2) В Балаклаве конец сентября просто очарователен. Вода в заливе похолодела; дни стоят ясные, тихие, с чудесной свежестью и крепким морским запахом по утрам, с синим безоблачным небом, уходящим бог знает в какую высоту, с золотом и пурпуром на деревьях, с безмолвными черными ночами. Курортные гости — шумные, больные, эгоистичные, праздные и вздорные — разъехались кто куда — на север, к себе по домам. Виноградный сезон окончился.
Точный и синонимический повтор, которые лежат в основе этих описаний вначале формируют и затем активизируют восприятие читателями этого прелестного уголка Земли, который так полюбил А.И. Куприн.
Анализируемый текст насыщен точными повторами, которые способствуют актуализации необходимых для интерпретации произведения смыслов, создают определенную «градацию усиления признака» [4, с. 62], например: «черное небо, черная вода в заливе, черные горы». Они используются как контактно, так и дистантно. В то же время, по мнению И. Голуб, именно точные повторы характерны для эмоционально окрашенной речи, а потому «часто встречаются в поэзии» [1, с. 24].
Таким образом, наблюдения над использованием повторов речевых средств позволяют сделать вывод о том, что наряду с разнообразными функциями, которые они выполняют в тексте, повторы в данном произведении являются одним из средств создания эмоционального, поэтического восприятия описываемого мира художественной действительности.
Список литературы:
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/sochinenie/kuprin-listrigonyi/
1.Голуб И.Б. Стилистика русского языка. М.: Айрис-пресс, 2002. — 448 с.
2.Куприн А.И. Сочинения. В 2-х т. М.: Худож. лит., 1981. Т. 2. Романы; Рассказы. 1981. — 398 с.
3.Лилин К. Александр Иванович Куприн. Л: Просвещение, 1975. — 112 с.
4.Папина А.Ф. Текст: его единицы и глобальные категории: Учебник для студентов-журналистов и филологов. М.: Едиториал УРСС, 2002. — 368 с.
5.Паустовский К. Поток жизни (Заметки о прозе Куприна)//Собрание сочинений. В 9 т. Т. 7. Сказки; Очерки; Литературные портреты. М.: Худож. Лит., С. 470—492.
Анализ произведения Э. Хемингуэя «Старик и море»
... деталям и описанию мучений старика, которые читатели воспринимают как собственные страдания. Подобный прием делает произведение очень проникновенным, заставляет задуматься о том, что жизнь каждого — это борьба с обстоятельствами. Многогранное сочинение ...
Белуга
Зимой рыбаки ловят белугу. В огромных сапогах, непромокаемых плащах и кожаных штанах они выходят на баркасах в открытое море. Каждый атаман имеет свои тайные места. За длинный путь в открытое море помощник делает снасти. На другой день или через день рыбаки вытаскивают снасти и, если повезёт, привозят белугу.
Однажды молодой рыбак Ваня Андруцаки выходит в море в плохую погоду, чего рыбаки обычно не делают. Сначала попадается несколько белужонков, потом ловля идёт хуже, крючки пустые. Вдруг одна из пойманных рыб встрепенулась. Это хорошая примета у рыбаков — поджидает подругу. Ваня тут же видит в своём перемёте огромную рыбину и сообщает об этом своей артели, хотя предупреждать события запрещает рыбацкий обычай. Рыба стремительно несётся вниз и увлекает за собой снасти. Рыбаки бросаются за ней, крючок перемёта вонзается Ване в ладонь, снасти путаются, лодка скачет по волнам, но Ваня доводит свою работу до конца. Артель продаёт рыбу по хорошей цене, балаклавские рыбаки едут в Севастополь, гуляют там на славу, и за Ваней закрепляется слава настоящего солёного атамана.
Урок по книге очерков А.И. Куприна «Листригоны» в 10 классе
Урок
Тема: А.И. Куприн «Листригоны». Изображение жизни балаклавских рыбаков.
Цель: познакомить учащихся с личностью А. И. Куприна, с его Крымским периодом жизни; в ходе выразительного чтения отрывков из книги, пересказа отдельных глав дать целостное, эмоциональное восприятие текста; воспитывать любовь к родному краю, людям, его населяющим.
Оборудование: портрет А. И. Куприна, иллюстрации видов Севастополя, выставка книг, написанных А. И. Куприным в Крыму.
Ход урока
- Вступительное слово учителя может быть примерно таким.
Крым был светлой и неизменной любовью А. И. Куприна, нежной и пламенной страстью этого впечатлительного, чуткого, необыкновенно отзывчивого на все красивое и доброе большого художника.
Крым пленил, покорил его с первого взгляда, вызвав в душе радостно-поэтическое чувство.
«Кто знал однажды прихоти моря, его чудеса и радости, его гнев и сладкую ласку, тот уже пленник моря навеки». Это Куприн писал много лет спустя, уже в эмиграции. И писал он, несомненно, о самом себе.
Когда же писатель впервые увидел Крым, познал «прихоти моря» и стал его добровольным пленником?
- Сообщения учащихся о пребывании А. И .Куприна в Крыму, в которые включаются отрывки из воспоминаний писателя.
В сообщениях учащиеся говорят о том, что Куприн впервые посетил Крым весной 1990 года. Это была Ялта. С 1901 года до мая 1907 года жил то в Мисхоре, то в Ялте, то в тихой Балаклаве под Севастополем, которую «открыл» для себя в 1904 году. В Крыму Куприн испытывал состояние высокого творческого подъема, много работал, охотно писал.
Необходимо рассказать и о встречах Куприна с Л. Н. Толстым, с Н. Гариным-Михайловским, о создании им очерков-воспоминаний, которые являются ценнейшим вкладом в русскую мемуарную литературу.
- Рассказ учителя о жизни А. И. Куприна в Балаклаве, о его дружбе с балаклавскими рыбаками, об истории создания книги очерков «Листригоны».
Хотя очерки писались во время политической реакции (1907-1911гг), они поражают жизнерадостностью повествовательного тона и яркостью словесных красок, которыми Куприн поэтически-вдохновенно рисует морские пейзажи и на их фоне живописные, несколько романтизированные образы тружеников моря – рыбаков. «О, милые простые люди, мужественные сердца, наивные первобытные души!» — восклицает Куприн, обращаясь к своим героям, которых он любит всем сердцем.
О каждом из них в отдельности и обо всех вместе Куприн рассказывает в «Листригонах» доверительно, тепло, языком высокой поэзии.
- Вопросно-ответная беседа с учащимися по тексту книги с пересказом отдельных глав:
- прочитайте описание природы. Каким рисует писатель море? (часть1 «Тишина»)
- каким рисует Куприн Юру Паратина? (перескажите часть2 «Маркель»)
- что и как рассказывает Куприн о приготовлениях рыбаков к выходу в открытое море? (часть4 «Белуга»)
- что он рассказывает о Ване Андруцаки? Чем его привлекает этот паренек? (часть4 «Белуга»)
- почему Колю Констанди автор называет своим учителем? Чему учил его Коля Констанди? (часть5 «Господня рыба»)
- как в части 6 «Бора» автор рассказывает о дружеской отзывчивости, доброте, стыдливо скрываемой за молчаливой суровостью?
- прочитайте часть 8 «Бешеное вино»
- Заключительное слово учителя.
Сила любви и сердечной привязанности Куприна к балаклавским рыбакам была столь глубокой и устойчивой, что он часто вспоминал этих людей с чувством трепетной радости.
Своеобразным продолжением очеркового цикла «Листригоны» явился написанный в эмиграции очерк «Светлана» (1934 год).
Печально окрашены звучащие в финале слова расставания с Крымом, с Балаклавой, с рыбаками: «…Прощай, прощай навсегда, моя милая Балаклава. Прощайте, дорогие друзья, балаклавские рыбаки…с которыми я разделял прелесть опасности и труды морской жизни.»
- Рефлексия.
- понравился ли вам сегодняшний урок?
- что нового вы узнали о людях, живших в Балаклаве?
- о чем бы вы хотели поговорить на следующем уроке?
7. Домашнее задание: в зависимости от того, что предложат ребята.
Я предлагаю: Сергеев-Ценский, повесть «Маяк в тумане».
Господня рыба
Другой солёный атаман Коля Костанди знает множество легенд. Однажды улов был плохой, но в нём была одна маленькая рыбка с двумя мелкими пятнами на боках, которая называлась господней. Если её на секунду вытащить из моря, то ей уже не жить. Когда Иисус воскрес, и никто его не признал, он пришёл к матери, которая жарила рыбу. Мать сказала, что он должен сотворить чудо, тогда она уверует. Иисус взял рыбу двумя пальцами и рыба ожила. С тех пор на рыбе два пятна, след пальцев господних. Также её ещё называют Зевесова рыба.
Листригоны IV. Белуга
Бора
Когда дует бора, или норд-ост, яростный таинственный ветер, который валит деревья и телеграфные столбы, рыбаки в море не идут — можно пропасть без вести. Один из рыбаков, Ваня Андруцаки, вышел, несмотря на бора, и вернулся обратно. Трое суток его баркас носился по морю. После трёх суток без сна, еды и питья, Ваня не мог вспомнить, что с ним было. Никто в Балаклаве не спал, все ждали возвращения рыбаков.
Вернувшись, рыбаки пошли в кофейню, потребовали вино и под музыку плясали как сумасшедшие. Отоспавшись, они смотрели на свою поездку, как на прогулку в Севастополь.
Макрель
Идет осень. Вода холодеет. Пока ловится только маленькая рыба в мережки, в эти большие вазы из сетки, которые прямо с лодки сбрасываются на дно. Но вот раздается слух о том, что Юра Паратино оснастил свой баркас и отправил его на место между мысом Айя и Ласпи, туда, где стоит его макрельный завод.
Конечно, Юра Паратино – не германский император, не знаменитый бас, не модный писатель, не исполнительница цыганских романсов, но когда я думаю о том, каким весом и уважением окружено его имя на всем побережье Черного моря, – я с удовольствием и с гордостью вспоминаю его дружбу ко мне.
Юра Паратино вот каков: это невысокий, крепкий, просоленный и просмоленный грек, лет сорока. У него бычачья шея, темный цвет лица, курчавые черные волосы, усы, бритый подбородок квадратной формы, с животным угибом посредине, – подбородок, говорящий о страшной воле и большой жестокости, тонкие, твердые, энергично опускающиеся углами вниз губы. Нет ни одного человека среди рыбаков ловчее, хитрее, сильнее и смелее Юры Паратино. Никто еще не мог перепить Юру, и никто не видал его пьяным. Никто не сравнится с Юрой удачливостью – даже сам знаменитый Федор из Олеиза.
Ни в ком так сильно не развито, как в нем, то специально морское рыбачье равнодушие к несправедливым ударам судьбы, которое так высоко ценится этими солеными людьми.
Когда Юре говорят о том, что буря порвала его снасти или что его баркас, наполненный доверху дорогой рыбой, захлестнуло волной и он пошел ко дну, Юра только заметит вскользь:
- А туда его, к чертовой матери! – и тотчас же точно забудет об этом.
Про Юру рыбаки говорят так:
- Еще макрель только думает из Керчи идти сюда, а уже Юра знает, где поставить завод.
Завод – это сделанная из сети западня в десять сажен длиною и саженей пять в ширину. Подробности мало кому интересны. Достаточно только сказать, что рыба, идущая ночью большой массой вдоль берега, попадает, благодаря наклону сети, в эту западню и выбраться оттуда уже не может без помощи рыбаков, которые поднимают завод из воды и выпрастывают рыбу в свои баркасы. Важно только вовремя заметить тот момент, когда вода на поверхности завода начнет кипеть, как каша в котле. Если упустить этот момент, рыба прорвет сеть и уйдет.
И вот, когда таинственное предчувствие уведомило Юру о рыбьих намерениях, вся Балаклава переживает несколько тревожных, томительно напряженных дней. Дежурные мальчики день и ночь следят с высоты гор за заводами, баркасы держатся наготове. Из Севастополя приехали скупщики рыбы. Местный завод консервов приготовляет сараи для огромных партий.
Однажды ранним утром повсюду – по домам, по кофейным, по улицам разносится, как молния, слух:
- Рыба пошла, рыба идет! Макрель зашла в заводы к Ивану Егоровичу, к Коте, к Христо, к Спиро и к Капитанаки. И уж конечно, к Юре Паратино.
Все артели уходят на своих баркасах в море.
Остальные жители поголовно на берегу: старики, женщины, дети, и оба толстых трактирщика, и седой кофейщик Иван Адамович, и аптекарь, занятой человек, прибежавший впопыхах на минутку, и добродушный фельдшер Евсей Маркович, и оба местных доктора.
Особенно важно то обстоятельство, что первый баркас, пришедший в залив, продает свою добычу по самой дорогой цене, – таким образом для дожидающих на берегу соединяются вместе и интерес, и спорт, и самолюбие, и расчет.
Наконец в том месте, где горло бухты сужается за горами, показывается, круто огибая берег, первая лодка.
- Это Юра.
- Нет, Коля.
- Конечно, это Генали.
У рыбаков есть свой особенный шик. Когда улов особенно богат, надо не войти в залив, а прямо влететь на веслах, и трое гребцов мерно и часто, все как один, напрягая спину и мышцы рук, нагнув сильно шеи, почти запрокидываясь назад, заставляют лодку быстрыми, короткими толчками мчаться по тихой глади залива. Атаман, лицом к нам, гребет стоя; он руководит направлением баркаса.
Конечно, это Юра Паратино!
До самых бортов лодка наполнена белой, серебряной рыбой, так что ноги гребцов лежат на ней вытянутыми прямо и попирают ее. Небрежно, на ходу, в то время когда гребцы почти еще не замедляют разгона лодки, Юра соскакивает на деревянную пристань.
Тотчас начинается торг со скупщиками.
- Тридцать! – говорит Юра и хлопает с размаху о ладонь длинной костлявой руки высокого грека.
Это значит, что он хочет отдать рыбу по тридцать рублей за тысячу.
- Пятнадцать! – кричит грек и, в свою очередь, высвободив руку из-под низу, хлопает Юру по ладони.
- Двадцать восемь!
- Восемнадцать!
Хлоп-хлоп…
- Двадцать шесть!
- Двадцать!
- Двадцать пять! – говорит хрипло Юра. – И у меня там еще идет один баркас.
А в это время из-за горла бухты показывается еще один баркас, другой, третий, еще два сразу. Они стараются перегнать друг друга, потому что цены на рыбу все падают и падают. Через полчаса за тысячу уже платят пятнадцать рублей, через час – десять и, наконец, пять и даже три рубля.
К вечеру вся Балаклава нестерпимо воняет рыбой. В каждом доме жарится или маринуется скумбрия. Широкие устья печей в булочных заставлены глиняной черепицей, на которой рыба жарится в собственном соку. Это называется: макрель на шкаре – самое изысканное кушанье местных гастрономов. И все кофейные и трактиры наполнены дымом и запахом жареной рыбы.
А Юра Паратино – самый широкий человек во всей Балаклаве – заходит в кофейную, где сгрудились в табачном дыму и рыбьем чаду все балаклавские рыбаки, и, покрывая общий гам, кричит повелительно кофейщику:
- Всем по чашке кофе!
Момент всеобщего молчания, изумления и восторга.
- С сахаром или без сахару? – спрашивает почтительно хозяин кофейни, огромный, черномазый Иван Юрьич.
Юра в продолжение одной секунды колеблется: чашка кофе стоит три копейки, а с сахаром пять… Но он чужд мелочности. Сегодня последний пайщик на его баркасе заработал не меньше десяти рублей. И он бросает пренебрежительно:
- С сахаром. И музыку!..
Появляется музыка: кларнет и бубен. Они бубнят и дудят до самой поздней ночи однообразные, унылые татарские песни. На столах появляется молодое вино – розовое вино, пахнущее свежераздавленным виноградом; от него страшно скоро пьянеешь и на другой день болит голова.
А на пристани в это время до поздней ночи разгружаются последние баркасы. Присев на корточки в лодке, двое или трое греков быстро, с привычной ловкостью хватают правой рукой две, а левой три рыбы и швыряют их в корзину, ведя точный, скорый, ни на секунду не прекращающийся счет.
И на другой день еще приходят баркасы с моря.
Кажется, вся Балаклава переполнилась рыбой.
Ленивые, объевшиеся рыбой коты с распухнувшими животами валяются поперек тротуаров, и когда их толкнешь ногой, то они нехотя приоткрывают один глаз и опять засыпают. И домашние гуси, тоже сонные, качаются посредине залива, и из клювов у них торчат хвосты недоеденной рыбы.
В воздухе еще много дней стоит крепкий запах свежей рыбы и чадный запах жареной рыбы. И легкой, клейкой рыбьей чешуей осыпаны деревянные пристани, и камни мостовой, и руки и платья счастливых хозяек, и синие воды залива, лениво колышущегося под осенним солнцем.
Водолазы
В Балаклавскую бухту корабли не заходят, зато во время Севастопольской осады бухта вмещала в себя чуть ли не четверть союзной флотилии. По легенде греков считается, что только благодаря стойкости греческого батальона столько времени продержался Севастополь. Однажды приехал сюда Николай I. На его приветствие «Здорово, ребята!», балаклавский батальон не ответил, а удивлённому императору объяснили, что здесь нет ребят, одни капитаны. И до сих пор добрая треть балаклавских жителей носит фамилию Капитанаки.
Говорят, что здесь, ища спасения от бури, когда-то затонула английская эскадра с большим количеством золота на борту. И вдруг неожиданно в бухту зашёл огромный, старинной конструкции, необыкновенно грязный корабль «Генуя». Всё мужское население Балаклавы собралось на пристани, гадая, кто это. Моряки оказались итальянцами. Пошли слухи, что они хотят поднять английские корабли. В успех этого никто не верит, так как многие безуспешно пытались добыть затонувшее золото.
Среди итальянцев был водолаз Сальваторе Трама, рассказавший диковинные вещи. Как он спускался на дно Бискайского залива и встречался там с электрическим скатом, как видел мёртвых моряков, брошенных за борт корабля, и как с его родственником случились галлюцинации.
Итальянцы жили на судне и на берег сходили редко. С рыбаками у них были вежливые, холодные отношения. Правда, однажды рыбаки оказали итальянцам услугу — спасли их маленький катер, когда он в шторм вышел в море.
С помощью нового аппарата Трама погрузился в воду. Погружение прошло успешно, но вернувшись, задыхаясь, с черным от прилива крови лицом Трама сказал, что корабль сильно засосан дном, и поднять его невозможно.
Итальянцы собирались уже отплыть, но тут наступил день крещения господня. Они встретили аплодисментами того, кто вытащил из воды брошенный священником крест.
Краткое содержание «Листригонов» Куприна
Тишина
В октябре, после отъезда дачников, в Балаклаве становится свежо, уютно и по-домашнему деловито. На улицу выползает все исконное греческое население города. Теперь весь интерес жителей сосредоточен на рыбе. В кофейнях собираются рыбаки и избирается атаман. В девять часов вечера город погружается в сон, и нигде в России нет такой тишины, как в Балаклаве.
Возле Балаклавы находится гора, похожая на сказочное чудовище. При взгляде на нее в уме проносится стих Гомера об узкогорлой черноморской бухте, в которой Одиссей видел кровожадных листригонов.
Макрель
Идет осень, вода холодеет, и пока ловится только маленькая рыбка макрель. Среди рыбаков особым уважением пользуется Юра Паратино, невысокий, крепкий, просоленный и просмоленный грек лет сорока. Юра — самый смелый, самый ловкий и самый хитрый среди рыбаков. Еще макрель только думает из Керчи идти, а уже Юра знает, где поставить завод.
Первый пришедший баркас продает рыбу по самой высокой цене. И первым приходит Юра. Пока он торгуется, остальные баркасы только входят в бухту, стараясь обогнать друг друга, так как цены на рыбу все падают и падают.
После прибытия баркасов Юра заходит в кофейню и широким жестом угощает всех кофе. А вся Балаклава нестерпимо воняет рыбой.
Воровство
Вечером в кофейнях заняты все столики. Кто-то во что-то играет, кто-то скучает. Несколько рыбаков выходят из кофейни, так как бухта полна кефалью. Дельфины, или, как их называют тут, свиньи, загнали рыбу в бухту и носятся по заливу, пожирая ее. Рыбаки расставили свои сети, хотя это преступление: в бухте разрешается ловить рыбу только на удочку.
Рыбаки возвращаются в кофейню и ловят на себе плутоватые взгляды: не они одни промышляют браконьерством.
Белуга
Зимой рыбаки ловят белугу. В огромных сапогах, непромокаемых плащах и кожаных штанах они выходят на баркасах в открытое море. Каждый атаман имеет свои тайные места. За длинный путь в открытое море помощник делает снасти. На другой день или через день рыбаки вытаскивают снасти и, если повезет, привозят белугу.
Однажды молодой рыбак Ваня Андруцаки выходит в море в плохую погоду, чего рыбаки обычно не делают. Сначала попадается несколько белужонков, потом ловля идет хуже, крючки пустые. Вдруг одна из пойманных рыб встрепенулась. Это хорошая примета у рыбаков — поджидает подругу. Ваня тут же видит в своем перемете огромную рыбину и сообщает об этом своей артели, хотя предупреждать события запрещает рыбацкий обычай. Рыба стремительно несется вниз и увлекает за собой снасти. Рыбаки бросаются за ней, крючок перемета вонзается Ване в ладонь, снасти путаются, лодка скачет по волнам, но Ваня доводит свою работу до конца. Артель продает рыбу по хорошей цене, балаклавские рыбаки едут в Севастополь, гуляют там на славу, и за Ваней закрепляется слава настоящего соленого атамана.
Господня рыба
Другой соленый атаман Коля Костанди знает множество легенд. Однажды улов был плохой, но в нем была одна маленькая рыбка с двумя мелкими пятнами на боках, которая называлась господней. Если ее на секунду вытащить из моря, то ей уже не жить. Когда Иисус воскрес, и никто его не признал, он пришел к матери, которая жарила рыбу. Мать сказала, что он должен сотворить чудо, тогда она уверует. Иисус взял рыбу двумя пальцами и рыба ожила. С тех пор на рыбе два пятна, след пальцев господних. Также ее еще называют Зевесова рыба.
Бора
Когда дует бора, или норд-ост, яростный таинственный ветер, который валит деревья и телеграфные столбы, рыбаки в море не идут — можно пропасть без вести. Один из рыбаков, Ваня Андруцаки, вышел, несмотря на бора, и вернулся обратно. Трое суток его баркас носился по морю. После трех суток без сна, еды и питья, Ваня не мог вспомнить, что с ним было. Никто в Балаклаве не спал, все ждали возвращения рыбаков.
Вернувшись, рыбаки пошли в кофейню, потребовали вино и под музыку плясали как сумасшедшие. Отоспавшись, они смотрели на свою поездку, как на прогулку в Севастополь.
Водолазы
В Балаклавскую бухту корабли не заходят, зато во время Севастопольской осады бухта вмещала в себя чуть ли не четверть союзной флотилии. По легенде греков считается, что только благодаря стойкости греческого батальона столько времени продержался Севастополь. Однажды приехал сюда Николай I. На его приветствие «Здорово, ребята!», балаклавский батальон не ответил, а удивленному императору объяснили, что здесь нет ребят, одни капитаны. И до сих пор добрая треть балаклавских жителей носит фамилию Капитанаки.
Говорят, что здесь, ища спасения от бури, когда-то затонула английская эскадра с большим количеством золота на борту. И вдруг неожиданно в бухту зашел огромный, старинной конструкции, необыкновенно грязный корабль «Генуя». Все мужское население Балаклавы собралось на пристани, гадая, кто это. Моряки оказались итальянцами. Пошли слухи, что они хотят поднять английские корабли. В успех этого никто не верит, так как многие безуспешно пытались добыть затонувшее золото.
Среди итальянцев был водолаз Сальваторе Трама, рассказавший диковинные вещи. Как он спускался на дно Бискайского залива и встречался там с электрическим скатом, как видел мертвых моряков, брошенных за борт корабля, и как с его родственником случились галлюцинации.
Итальянцы жили на судне и на берег сходили редко. С рыбаками у них были вежливые, холодные отношения. Правда, однажды рыбаки оказали итальянцам услугу — спасли их маленький катер, когда он в шторм вышел в море.
С помощью нового аппарата Трама погрузился в воду. Погружение прошло успешно, но вернувшись, задыхаясь, с черным от прилива крови лицом Трама сказал, что корабль сильно засосан дном, и поднять его невозможно.
Итальянцы собирались уже отплыть, но тут наступил день крещения господня. Они встретили аплодисментами того, кто вытащил из воды брошенный священником крест.
Бешеное вино
К концу сентября в Балаклаве поспевает виноград. Молодое вино не успевает осесть в бочках, как его разливают по бутылкам. Если на следующий после попойки день выпить стакан холодной воды, то вино начинает бурлить в желудке, поэтому его и называют «бешеное вино».
Выпив вина, рыбаки веселятся, танцуют и устраивают бои тарантулов. А вечером сидят в кофейнях и мысленно твердят те слова, которые так часто вытатуированы на их телах: «Боже, храни моряка».
Рейтинг
( 1 оценка, среднее 4 из 5 )
| Часть: 4 Назад Вперед
IV. Белуга Наступает зима. Как-то вечером пошел снег, и все стало среди ночи белым: набережная, лодки у берега, крыши домов, деревья. Только вода в заливе остается жутко черной и неспокойно плещется в этой белой тихой раме. На всем Крымском побережье — в Анапе, Судаке, Керчи, Феодосии, Ялте, Балаклаве и Севастополе — рыбаки готовятся на белугу. Чистятся рыбачьи сапоги, огромные до бедер сапоги из конской кожи, весом по полупуду каждый, подновляются непромокаемые, крашенные желтой масляной краской плащи и кожаные штаны, штопаются паруса, вяжутся переметы. Набожный рыбак Федор из Олеиза задолго до белужьей ловли теплит в своем шалаше перед образом Николая Угодника, Мир Ликийских чудотворца и покровителя всех моряков, восковые свечи и лампадки с лучшим оливковым маслом. Когда он поедет в море со своей артелью, состоящей из татар, морской святитель будет прибит на корме как руководитель и податель счастья. Об этом знают все крымские рыбаки, потому что это повторяется из года в год и потому еще, что за Федором установилась слава очень смелого и удачливого рыбалки. И вот однажды, с первым попутным ветром, на исходе ночи, но еще в глубокой тьме, сотни лодок отплывают от Крымского полуострова под парусами в море. Как красив момент отплытия! Сели все пятеро на кормовую часть баркаса. «С богом! Дай бог! С богом!» Падает вниз освобожденный парус и, похлопав нерешительно в воздухе, вдруг надувается, как выпуклое, острое, торчащее концом вверх белое птичье крыло. Лодка, вся наклонившись на один бок, плавно выносится из устья бухты в открытое море. Вода шипит и пенится за бортом и брызжет внутрь, а на самом борту, временами моча нижний край своей куртки в воде, сидит небрежно какой-нибудь молодой рыбак и с хвастливой небрежностью раскуривает верченую папиросу. Под кормовой решеткой хранится небольшой запас крепкой водки, немного хлеба, десяток копченых рыб и бочонок с водой. Уплывают в открытое море за тридцать и более верст от берега. За этот длинный путь атаман и его помощник успевают изготовить снасть. А белужья снасть представляет собою вот что такое: вообразите себе, что по морскому дну, на глубине сорока сажен, лежит крепкая веревка в версту длиной, а к ней привязаны через каждые три-четыре аршина короткие саженные куски шпагата, а на концах этих концов наживлена на крючки мелкая рыбешка. Два плоских камня на обеих оконечностях главной веревки служат якорями, затопляющими ее, а два буйка, плавающих на этих якорях на поверхности моря, указывают их положение. Буйки круглые, пробковые (сотня бутылочных пробок, обернутых сеткой), с красными флажками наверху. Помощник с непостижимой ловкостью и быстротой насаживает приманку на крючки, а атаман тщательно укладывает всю снасть в круглую корзину, вдоль ее стен, правильной спиралью, наживкой внутрь. В темноте, почти ощупью, вовсе не так легко исполнить эту кропотливую работу, как кажется с первого взгляда. Когда придет время опускать снасть в море, то один неудачно насаженный крючок может зацепиться за веревку и жестоко перепутать всю систему. На рассвете приходят на место. У каждого атамана есть свои излюбленные счастливые пункты, и он их находит в открытом море, за десятки верст от берега так же легко, как мы находим коробку с перьями на своем письменном столе. Надо только стать таким образом, чтобы Полярная звезда очутилась как раз над колокольней монастыря св. Георгия, и двигаться, не нарушая этого направления, на восток до тех пор, пока не откроется Форосский маяк. У каждого атамана имеются свои тайные вехи в виде маяков, домов, крупных прибрежных камней, одиноких сосен на горах или звезд. Определили место. Выбрасывают на веревке в море первый камень, устанавливают глубину, привязывают буек и от него идут на веслах вперед на всю длину перемета, который атаман с необычайной быстротой выматывает из корзины. Опускают второй камень, пускают на воду второй буек — и дело окончено. Возвращаются домой на веслах или, если ветер позволяет лавировать, под парусом. На другой день или через день идут опять в море и вытаскивают снасть. Если богу или случаю будет угодно, на крючьях окажется белуга, проглотившая приманку, огромная остроносая рыба, вес которой достигает десяти-двадцати, а в редких случаях даже тридцати и более пудов. Так-то вот и вышел однажды ночью из бухты Ваня Андруцаки на своем баркасе. По правде сказать, никто не ожидал добра от такого предприятия. Старый Андруцаки умер прошлой весной, а Ваня был слишком молод, и, по мнению опытных рыбаков, ему следовало бы еще года два побыть простым гребцом да еще год помощником атамана. Но он набрал свою артель из самой зеленой и самой отчаянной молодежи, сурово прикрикнул, как настоящий хозяин, на занывшую было старуху мать, изругал ворчливых стариков соседей гнусными матерными словами и вышел в море пьяный, с пьяной командой, стоя на корме со сбитой лихо на затылок барашковой шапкой, из-под которой буйно выбивались на загорелый лоб курчавые, черные, как у пуделя, волосы. В эту ночь на море дул крепкий береговой и шел снег. Некоторые баркасы, выйдя из бухты, вскоре вернулись назад, потому что греческие рыбаки, несмотря на свою многовековую опытность, отличаются чрезвычайным благоразумием, чтобы не сказать трусостью. «Погода не пускает», — говорили они. Но Ваня Андруцаки возвратился домой около полудня с баркасом, наполненным самой крупной белугой, да, кроме того, еще приволок на буксире огромную рыбину, чудовище в двадцать пудов весом, которое артель долго добивала деревянными колотушками и веслами. С этим великаном пришлось порядочно-таки помучиться. Про белугу рыбаки вообще говорят, что надо только подтянуть ее голову в уровень с бортом, а там уж рыба сама вскочит в лодку. Правда, иногда при этом она могучим всплеском хвоста сбивает в воду неосторожного ловца. Но бывают изредка при белужьей ловле и более серьезные моменты, грозящие настоящей опасностью для рыбаков. Так и случилось с Ваней Андруцаки. Стоя на самом носу, который то взлетал на пенистые бугры широких волн, то стремительно падал в гладкие водяные зеленые ямы, Ваня размеренными движениями рук и спины выбирал из моря перемет. Пять белужонков, попавшихся с самого начала, почти один за другим, уже лежали неподвижно на дне баркаса, но потом ловля пошла хуже: сто или полтораста крючков подряд оказались пустыми, с нетронутой наживкой. Артель молча гребла, не спуская глаз с двух точек на берегу, указанных атаманом. Помощник сидел у ног Вани, освобождая крючки от наживки и складывая веревку в корзину правильным бунтом. Вдруг одна из пойманных рыб судорожно встрепенулась. — Бьет хвостом, поджидает подругу, — сказал молодой рыбак Павел, повторяя старую рыбачью примету. И в ту же секунду Ваня Андруцаки почувствовал, что огромная живая тяжесть, вздрагивая и сопротивляясь, повисла у него на натянувшемся вкось перемете, в самой глубине моря. Когда же, позднее, наклонившись за борт, он увидел под водой и все длинное, серебряное, волнующееся, рябящее тело чудовища, он не удержался и, обернувшись назад к артели, прошептал с сияющими от восторга глазами: — Здоровая!.. Как бык!.. Пудов на сорок… Этого уж никак не следовало делать! Спаси бог, будучи в море, предупреждать события или радоваться успеху, не дойдя до берега. И старая таинственная примета тотчас же оправдалась на Ване Андруцаки. Он уже видел не более как в полуаршине от поверхности воды острую, утлую костистую морду и, сдерживая бурное трепетание сердца, уже готовился подвести ее к борту, как вдруг… могучий хвост рыбы плеснул сверх волны, и белуга стремительно понеслась вниз, увлекая за собою веревку и крючки. Ваня не растерялся. Он крикнул рыбакам: «Табань!» — скверно и очень длинно выругался и принялся травить перемет вслед убегавшей рыбе. Крючки так и мелькали в воздухе из-под его рук, шлепаясь в воду. Помощник пособлял ему, выпрастывая снасть из корзины. Гребцы налегли на весла, стараясь ходом лодки опередить подводное движение рыбы. Это была страшно быстрая и точная работа, которая не всегда кончается благополучно. У помощника запуталось несколько крючков. Он крикнул Ване: «Стоп травить!» и принялся распутывать снасть с той быстротой и тщательностью, которая в минуты опасности свойственна только морским людям. В эти несколько секунд перемет в руке Вани натянулся, как струна, и лодка скакала, точно бешеная, с волны на волну, увлекаемая ужасным бегом рыбы и подгоняемая вслед за ней усилиями гребцов. «Трави!» — крикнул наконец помощник. Веревка с необычайной быстротой вновь побежала из ловких рук атамана, но вдруг лодку дернуло, и Ваня с глухим стоном выругался: медный крючок с размаха вонзился ему в мякоть ладони под мизинцем и засел там во всю глубину извива. И тут-то Ваня показал себя настоящим соленым рыбаком. Обмотав перемет вокруг пальцев раненой руки, он задержал на секунду бег веревки, а другой рукой достал нож и перерезал шпагат. Крючок крепко держался в руке своим жалом, но Ваня вырвал его с мясом и бросил в море. И хотя обе его руки и веревка перемета сплошь окрасились кровью и борт лодки и вода в баркасе покраснели от его крови, он все-таки довел свою работу до конца и сам нанес первый оглушающий удар колотушкой по башке упрямой рыбе. Его улов был первым белужьим уловом этой осени. Артель продала рыбу по очень высокой цене, так что на каждый пай пришлось почти до сорока рублей. По этому случаю было вылито страшное количество молодого вина, а под вечер весь экипаж «Георгия Победоносца» — так назывался Ванин баркас отправился на двуконном фаэтоне с музыкой в Севастополь. Там храбрые балаклавские рыбаки вместе с флотскими матросами разнесли на мелкие кусочки фортепиано, двери, кровати, стулья и окна в публичном доме, потом передрались между собою и только к свету вернулись домой, пьяные, в синяках, но с песнями. И только что вылезли из коляски, как тотчас же свалились в лодку, подняли парус и пошли в море забрасывать крючья. С этого самого дня за Ваней Андруцаки установилась слава, как за настоящим соленым атаманом.
|
