Зооморфные образы в произведениях И. Бунина (цикл «Темные аллеи»)
К.Н. Галай
Аннотация
Зооморфные образы, выбранные автором для описания персонажа, не только дают читателю представление о его внешности, но и позволяют выделять особенности поведения героев, описывать их эмоциональное состояние. Сравнение с животным в произведении может быть снабжено авторским комментарием, а может действовать само по себе. В этом случае автор отсылает читателя к его собственным ассоциациям. При этом сравнение персонажа с животным — вещь довольно условная, так как зависит от культуры данной страны, ее истории, верований и т. п. Многие произведения И.А. Бунина снабжены такими сравнениями. В статье рассматривается цикл рассказов «Темные аллеи», которые сам автор считал лучшими своими произведениями. Он использует различные коннотации, связанные с общей характеристикой персонажа и животного: и образные идиомы, связанные с бытом народа, и сравнение персонажа с животным, которое идет как бы вразрез с устоявшейся символикой — часто в бунинских рассказах внешнее сходство персонажа с каким-либо животным уходит во внутреннюю характеристику и позволяет читателю сделать вывод об эмоциональном состоянии персонажа или о его сущности.
Ключевые слова:
Сравнение персонажа с животными довольно традиционно в мировой литературе. Такого рода сравнения встречаются уже в древнерусской и античной литературе. Такие сравнения возникают в результате творческого осмысления мира, они формируются на основе общечеловеческих или национальных представлений о животных. Некоторые ученые считают, что разным народам известны в основном одни и те же наборы названий животных, выполняющих характеристическую функцию. И ассоциации людей с животными являются практически универсальными для всех языков 1. И. Бунин, как известно, был очень наблюдателен, поэтому его зооморфные образы дают читателю подсказки для более глубокого понимания поведения персонажей. Созданные им образы акцентируют характерные черты внешности, физические, интеллектуальные или нравственные качества персонажей, позволяют понять особенности их поведения или их эмоциональное состояние. Такие сравнения содержат в себе определенную оценочность, описывают культуру той или иной страны. Основная цель этих сравнений — это «приписать человеку некоторые признаки, которые всегда или почти всегда имеют оценочный смысл, так как перенос на человека признаков животных подразумевает оценочные коннотации»2. Сравнения эти возникают в результате творческого осмысления мира, они формируются на основе общечеловеческих или национальных представлений о животных.
Образ животных в народном искусстве (2)
... образ животных в народном искусстве. Задачи работы: выявить специфику народного искусства; рассмотреть образ птицы в народном искусстве. Глава I. Животные как символ в народном искусстве 1.1 Народное искусство: специфика и символизм В ... используемое в искусстве, -- атрибут -- предмет, животное, знак -- которое изображается с определенным персонажем и по которому его можно идентифицировать. В ...
В творчестве И. Бунина таких сравнений немало. Есть у него зооморфные образы, которые помогают читателю легко представить внешний вид персонажа или понять его характер. Например, в рассказе «Камарг» (1944) девушка шелушила фисташки «с обезьяньей быстротой и ловкостью»3. Или в рассказе «Гость» (1940) в описании кухарки: «и с недоумением смотрит невысокая, плотная, как рыба, девка…»4. Такое тонкое наблюдение над повадками животных помогает И. Бунину находить яркие, прямые соответствия человек — животное, и это может быть как сходство с прототипами по внешности, так и отражение существенных черт характеристики персонажей. Зооморфные образы, встречающиеся в произведениях И. Бунина, в большинстве своем несут глубокий смысл. Они могут отражать как настоящее, так и будущее, отсылать читателя в прошлое, они могут быть связаны с мифами и литературой, или с различными верованиями.
Например, рассказ «Пароход «Саратов»» (1944).
Здесь представлена женщина, которую автор сравнивает со змеей. Она «длинная, волнистая, в узком и пестром, как серая змея, капоте с висящими, разрезанными до плеча рукавами. Длинны были и несколько раскосые глаза ее. В длинной бледной руке дымилась папироса в длинном янтарном мундштуке»5. Сравнение со змеей едва уловимо и как будто теряется в общем описании ее внешности, ее поведения, ее поз и походки. И она сводит с ума мужчину, жестоко играет с ним, доводит его до умопомрачения, до убийства.
И. Бунин создает здесь распространенный в мифах образ женщины-змеи — трансцендентной силы зла, которая символизирует коварство и дьявольское искушение и против которой невозможно устоять. Можно сказать, что искусительница женщина-змея, которая играет страстями мужчин, предстает здесь как фаллический символ древних религий.
Оригинальны зооморфные образы в рассказе «Ворон» (1944).
В этом произведении рассказчик сравнивает внешность своего отца с птицей, и вряд ли какой-либо другой зооморфный образ так точно и так глубоко характеризовал бы этот персонаж: «Отец мой похож был на ворона… Невысокий, плотный, немного сутулый, грубо черноволосый, темный длинным бритым лицом, большеносый, был он и впрямь совершенный ворон — особенно когда бывал в черном фраке… сутуло и крепко стоял… поводил своей большой вороньей головой, косясь блестящими вороньими глазами…»6. Внешнее сходство в данном случае уходит во внутреннее — это отображение сущности персонажа. Известно, что ворон зачастую предстает как символ несчастья, что и подтверждается сюжетом рассказа. Разлучив влюбленных, лишив сына наследства, отец, в конце концов, женится на возлюбленной героя. Ассоциативно ворон в этом рассказе связывается с образом ворона в ветхозаветных писаниях. Эту птицу винили в том, что она не сообщила Ною о конце всемирного потопа. Когда Ной выпустил его из ковчега, ворон нашел себе пропитание и не принес вести о состоянии Земли. Таким образом, он стал символом человека, оказавшегося во власти желаний. Так же и отец рассказчика оказался настолько во власти своей страсти к молодой девушке, что отказался от своего сына.
Истинные и мнимые ценности в рассказе Господин из Сан-Франциско, Бунин
... и участливость. Удивительно, как Иван Бунин смог посредством портретных характеристик, контрастных образов, нескольких реплик и эпитетов показать разницу между истинными и мнимыми ценностями. ... персонаж и его жизненные ценности всем пассажирам “Атлантиды”. Лоренцо живет в соответствии со своими стандартами. У него нет огромного состояния, но есть свобода личности и индивидуальность. Это красивый и ...
Во многих рассказах И. Бунин дает довольно беглую характеристику персонажа, сравнивая его с животным, но даже такое сравнение дает читателю вполне отчетливое представление о его внешней и внутренней сущности. Например, в рассказе «Антигона» (1940) старая служанка среди ночи заходит в комнату к сиделке хозяина и застает там его племянника. При этом, «глаза Марьи Ильиничны уже круглились, как у змеи: говоря, она увидала возле кровати мужские туфли»7. Это сравнение говорит не столько о внешнем сходстве, сколько именно характеризует служанку, и, более того, отсылает читателя к устойчивому образу, бытующему в русской культуре, — «змея подколодная». Это очень русское фольклорное выражение раскрывает коварство и подлость человека. Еще в русской словесной культуре подколодной змеей принято называть женщин-разлучниц. Так и получается в рассказе, Марья Ильинична доносит на героиню и становится виновницей ее разлуки с влюбленным в нее молодым человеком.
Случается у И. Бунина и такое сравнение персонажа с животным, которое идет как бы вразрез с устоявшейся символикой, с представлением человека о характере этого животного. Вот, например, в рассказе «Дурочка» (1940) И. Бунин сравнивает своего персонажа с хищником: «дьяконов сын, побагровев, кинулся на него подобно тигру и с такой силой швырнул вон из комнаты, что мальчик кубарем покатился в прихожую»8. Тигр — тотемное животное во многих культурах, хозяин леса и рассудительный царь. Гордый зверь выступает, как правило, символом красоты, мощи, добра. Всё это противоречит и внешности и характеру указанного персонажа, который «жил с дурочкой… и прижил мальчика», который в порыве стыда и ярости выгнал их обоих из дома.
Нередко при характеристике своих персонажей посредством сравнения их с животными, И. Бунин использует образные идиомы, связанные с бытом народа, которым присуща наглядность и зримость. Например, в рассказе «Баллада» (1938) странница-старушка Машенька сравнивает себя с птицей: «Старому человеку много ли сна полагается? Как птице на ветке»9. Тем самым она характеризует свое состояния ночного бодрствования. Птицы не засыпают полностью: во время сна у них всегда бодрствует одно из полушарий мозга. Отсюда и сравнение непродолжительного сна старушки с птичьим сном.
Однако на это сравнение можно посмотреть и с другой стороны. Птица — обязательный элемент в религии, в мифах и ритуалах. Чаще всего они рассматриваются как положительный символ, как правило — воплощение божества, олицетворение человеческой души, посланник божественной мудрости — и не только в христианстве. Эта символика вполне соответствует описанию странницы Машеньки. Она представляется, как и птица, воплощением какой-то высокой мудрости, которую передает герою в виде баллады. И. Бунин не случайно выбирает такую сказовую форму повествования — баллада переносит читателя в далекое прошлое, подчеркивая, как близки люди и животные по своим характеристикам.
Темные аллеи бунин волки анализ. : «Анализ рассказа И. Бунина «Темные аллеи
... средств, наглядная образность и психологическая проникновенность - вот черты стиля Бунина. Некоторые его рассказы благодаря совершенству формы принадлежат к лучшим произведениям мировой новеллистики. К.Г. ... аллеи» посвящен извечной теме любого вида искусства – любви. И рассказы, которые вошли в сборник Бунина, потрясают своими разнообразными сюжетами и необычайным слогом, именно они – ...
Встречается у И. Бунина и сравнение с орлом. Например, в рассказе «Дубки» (1943) героиня, влюбленная в соседа, открывается ему и говорит о своем муже: «при нем даже взглядом не откроешься, зорок, как орел, заметит что — убьет, рука не дрогнет!»10. Здесь автор использует вполне известное выражение «быть зорким, как орел». Вообще, орел как один из древних символов тотемического происхождения, из всего многообразия определений, обозначает, кроме зоркости, еще и прозорливость, умение оценивать ситуацию. И как эта царственная птица, персонаж был «велик, плечист, туго подпоясан зеленой подпояской.. крепко обут в казанские валенки, кирпичное лицо горит с ветру, борода блестит тающим снегом, глаза — грозным умом…»11.
Однако бывает в рассказах И. Бунина и так, что он заменяет традиционное основание образа синонимичной конструкцией. Например, в рассказе «Камарг» (1944) попутчик рассказчика, о котором упоминается всего один раз, был «мощный, как бык, провансалец, с черным в кровяных жилках румянцем»12. Здесь можно узнать синоним всем известного выражения — «силен, как бык». Или в другом рассказе — «Постоялец» (1930) есть такая характеристика персонажа: «сидит, как мышь, даже дыханья не слышно». Это также является синонимом фразеологизма «сидеть тихо, как мышь»13.
Таким образом, видно, что зооморфные образы в творчестве И. Бунина несут в себе большую характерологическую функцию, они могут раскрывать как внешнюю характеристику персонажа, так и его внутреннее состояние. При этом автор может снабжать такое описание своим комментарием, объяснять и раскрывать связь портрета и характера либо описание может действовать само по себе. В этом случае автор как бы рассчитывает на ассоциации читателя. При этом соответствие каких-либо черт персонажа чертам животного довольно условно, так как зависит от взглядов и убеждений той или иной культуры, верований, мифологии.
Литература
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/referat/bunin-kamarg/
1. Например, см.: Гутман Е.А., Литвин Ф.А., Черемисина М.И. Сопоставительный анализ зооморфных характеристик (на материале русского, английского и французского языков) // Национально-культурная специфика речевого поведения. М.: Наука, 1977. С.147-165.
2. Вольф Е.М. Метафора и оценка // Метафора в языке и тексте. М.: Наука, 1988. С. 52-65.
3. Бунин И.А. Собрание сочинений в 8 томах: Т.6. М.: Московский рабочий, 1999. С. 383.
4. Там же. С. 232.
5. Там же. С. 373.
6. Там же. С. 377.
7. Там же. С. 229.
8. Там же. С. 221.
9. Там же. С. 187.
10. Там же. С. 348.
11. Там же. С. 349.
12. Там же. С. 384.
13. Там же. С. 509
