Поклониться тени (1997)

метки: Бродский, Поклониться, Рірґр, Рґрір, Рґрєр, Рєрір, Рірєр, Рєрєр

В В В В В * Перевод текста «РўРѕ Please a Shadow» выполнен РїРѕ изданию: Joseph Brodsky. Less Than One. Selected Essays. Farrar Straus Giroux, New York. 1986.

     * (c) Елена Касаткина (перевод), 1997.

В В В В В 1

В В В В В РљРѕРіРґР° писатель прибегает Рє языку РёРЅРѕРјСѓ, нежели его СЂРѕРґРЅРѕР№, РѕРЅ делает это либо РїРѕ необходимости, как Конрад, либо РёР

— жгучего честолюбия, как Набоков, либо ради большего отчуждения, как Беккет. Принадлежа Рє РёРЅРѕР№ лиге, летом 1977 РіРѕРґР° РІ РќСЊСЋ-Йорке, прожив РІ этой стране пять лет, СЏ приобрел РІ лавке пишущих машинок РЅР° Шестой авеню портативную «Lettera 22» Рё принялся писать (СЌСЃСЃРµ, переводы, РїРѕСЂРѕР№ стихи) РїРѕ-английски РёР

— соображений, имевших мало общего СЃ вышеназванными. РњРѕРёРј единственным стремлением тогда, как Рё сейчас, было очутиться РІ большей близости Рє человеку, которого СЏ считал величайшим СѓРјРѕРј двадцатого века: Рє Уистану РҐСЊСЋ Одену.

     Конечно, СЏ прекрасно сознавал тщетность моего предприятия, РЅРµ столько потому, что СЏ родился РІ Р РѕСЃСЃРёРё Рё РІ ее языке (РѕС‚ которого РЅРµ собираюсь отказываться — Рё надеюсь, vice versa1), сколько РёР·-Р·Р° интеллекта этого поэта, который, РЅР° РјРѕР№ взгляд, РЅРµ имеет себе равных. Тщетность этих усилий СЏ сознавал еще Рё потому, что Оден уже четыре РіРѕРґР° был мертв. Однако, РїРѕ моему мнению, писание РїРѕ-английски было лучшим СЃРїРѕСЃРѕР±РѕРј приблизиться Рє нему, работать РЅР° его условиях, быть судимым если РЅРµ РїРѕ его кодексу интеллектуальной чести, то РїРѕ тому, что сделало РІ английском языке кодекс этот возможным.

Набережная неисцелимых — «Fondamenta ...

... ѕС‡РµСЂРµРґСЊ это объяснялось моей анонимностью, неуместностью РѕРґРёРЅРѕРєРѕР№ фигуры РЅР° ступенях Стацьоне: хорошей мишенью забвения. Рљ тому же была Р·РёРјРЅСЏСЏ ночь. Р� СЏ РІСЃРїРѕРјРЅРёР» первую строчку стихотворения Умберто Сабы, которое РєРѕРіРґР ...

     Эти слова, сама структура этих предложений, — РІСЃРµ указывает любому, кто прочел хотя Р±С‹ РѕРґРЅСѓ строфу или РѕРґРёРЅ абзац Одена, РЅР° РјРѕР№ полный провал. Для меня, однако, провал РїРѕ его меркам предпочтительней успеха РїРѕ меркам РґСЂСѓРіРёС…. Рљ тому же, СЏ знал СЃ самого начала, что обречен РЅР° неудачу; была ли трезвость такого СЂРѕРґР° моей собственной или заимствованной РёР

• его писаний, СЏ уже РЅРµ берусь судить. Р’СЃРµ, РЅР° что СЏ надеюсь, РёР·СЉСЏСЃРЅСЏСЏСЃСЊ РЅР° его языке, что СЏ РЅРµ снижу его уровень рассуждений, его плоскость рассмотрения. Это — самое большее, что можно сделать для того, кто лучше нас: продолжать РІ его РґСѓС…Рµ;
• Рё РІ этом, СЏ думаю, суть всех цивилизаций.

     Я знал, что по темпераменту и в других отношениях я иной человек и что в лучшем случае меня будут считать его подражателем. Однако для меня это был бы комплимент. К тому же я располагал второй линией обороны: я всегда мог отступить к писанию по-русски, в котором чувствовал себя довольно уверенно и каковое даже, знай он этот язык, ему, возможно, понравилось бы.

Мое желание лисать по-английски не имело ничего общего с самоуверенностью, самодовольством или удобством; это было просто желание угодить тени. Конечно, там, где он находился в ту пору, лингвистические барьеры вряд ли имели значение, но почему-то я думал, что ему бы больше понравилось, объяснись я с ним по-английски. (Хотя, когда я попытался сделать это на зеленой траве Кирхштеттена теперь уже одиннадцать лет назад, ничего не вышло; мой английский в то время больше подходил для чтения и слушания, чем для разговора. Возможно, это и к лучшему.)

     Неспособные, РіРѕРІРѕСЂСЏ иначе, вернуть РІСЃСЋ СЃСѓРјРјСѓ того, что было дано, РјС‹ стараемся отдать долг, РїРѕ крайней мере, той же монетой. Р’ конечном счете, РѕРЅ сам так поступал, заимствуя донжуановскую строфу для своего «РџРёСЃСЊРјР° лорду Байрону» или гекзаметры для «Р©РёС‚Р° Ахилла». Ухаживание всегда требует некоторой степени самопожертвования Рё уподобления, тем более, если ухаживаешь Р·Р° чистым РґСѓС…РѕРј. Будучи РІРѕ плоти, человек этот сделал так РјРЅРѕРіРѕ, что вера РІ бессмертие его души становится как-то неизбежной. РўРѕ, СЃ чем РѕРЅ нас оставил, равнозначно Евангелию, вызванному Рё наполненному любовью, которая является какой СѓРіРѕРґРЅРѕ, только РЅРµ конечной — любовью, которая никак РЅРµ помещается целиком РІ человеческой плоти Рё потому нуждается РІ словах. Если Р±С‹ РЅРµ было церквей, РјС‹ легко могли Р±С‹ воздвигнуть церковь РЅР° этом поэте, Рё ее главная заповедь звучала Р±С‹ примерно так:

Можно ли нарушать нравственные правила ...

... Џ достижения общего счастья? маленькое СЌСЃСЃРµ пожалуйстааааааааа РћРЅ Рё раньше был РѕРґРёРЅРѕРє, РЅРѕ теперь это одиночество становится бесконечным; РѕРЅ отчужден РѕС‚ людей, РѕС‚ семьи, РѕС‚ Бога. Его теория РЅРµ оправдала себя. ЕдинственноР...

     Если равная любовь невозможна,

     Пусть любящим больше буду я.

     (Подстрочный перевод)

В В В В В 2

     Если Сѓ поэта есть какое-то обязательство перед обществом — это писать хорошо. Находясь РІ меньшинстве, РѕРЅ РЅРµ имеет РґСЂСѓРіРѕРіРѕ выбора. РќРµ исполняя этот долг, РѕРЅ погружается РІ забвение. Общество, СЃ РґСЂСѓРіРѕР№ стороны, РЅРµ имеет никаких обязательств перед поэтом. Большинство РїРѕ определению, общество мыслит себя имеющим РґСЂСѓРіРёРµ занятия, нежели чтение стихов, как Р±С‹ хорошо РѕРЅРё РЅРё были написаны. РќРµ читая стихов, общество опускается РґРѕ такого СѓСЂРѕРІРЅСЏ речи, РїСЂРё котором РѕРЅРѕ становится легкой добычей демагога или тирана. Р� это собственный общества эквивалент забвения, РѕС‚ которого, конечно, тиран может попытаться спасти СЃРІРѕРёС… подданных какой-РЅРёР±СѓРґСЊ захватывающей кровавой баней.

     Впервые СЏ прочел Одена лет двадцать назад РІ Р РѕСЃСЃРёРё РІ довольно вялых Рё безжизненных переводах, которые нашел РІ антологии современной английской РїРѕСЌР·РёРё СЃ подзаголовком «РћС‚ Браунинга РґРѕ наших дней». «РќР°С€РёРјРё» — были РґРЅРё 1937 РіРѕРґР°, РєРѕРіРґР° этот том был издан. Нет нужды говорить, что почти РІСЃРµ его переводчики вместе СЃ его редактором Рњ. Гутнером РІСЃРєРѕСЂРµ после этого были арестованы Рё РјРЅРѕРіРёРµ РёР

Сочинение правила поведения в обществе

... наступите РєРѕРјСѓ-то РЅР° РЅРѕРіСѓ, извинитесь.Будьте аккуратны РЅР° улице, РЅРµ разбрасывайте РіРґРµ попало обертки РѕС‚ конфет Рё РґСЂСѓРіРѕР№ РјСѓСЃРѕСЂ. Если СЂСЏРґРѕРј нет СѓСЂРЅС‹, положите фантик Сочинение рассуждение Рѕ культуре поведения РњРЅРѕРіРёРµ СЃС‡РёС ...

— РЅРёС… погибли. Нет нужды говорить, что РІ следующие СЃРѕСЂРѕРє лет никакой РґСЂСѓРіРѕР№ антологии современной английской РїРѕСЌР·РёРё РІ Р РѕСЃСЃРёРё РЅРµ издавалось, Рё помянутый том стал чем-то РІСЂРѕРґРµ библиографической редкости.

В В В В В РћРґРЅР° строчка Одена РІ этой антологии, впрочем, привлекла РјРѕРµ внимание. РћРЅР° была, как СЏ узнал позже, РёР

— последней строфы его раннего стихотворения «РќРёРєР°РєРѕР№ перемены мест», которое описывает несколько клаустрофобный пейзаж, РіРґРµ «РЅРёРєС‚Рѕ РЅРµ пойдет / Дальше обрыва рельс или края РїРёСЂСЃР°, / РќРё сам РЅРµ пойдет, РЅРё сына РЅРµ пошлет…»2 Эта последняя строка «РќРё сам РЅРµ пойдет, РЅРё сына РЅРµ пошлет…» поразила меня сочетанием здравого смысла СЃ нагнетанием отрицаний. Вскормленный РЅР° открытом РїРѕ преимуществу чувстве Рё самоутверждении СЂСѓСЃСЃРєРѕРіРѕ стиха, СЏ быстро отметил этот рецепт, чьим главным ингредиентом было самоограничение. Однако поэтические строчки имеют обыкновение отклоняться РѕС‚ контекста РІ универсальную значимость, Рё угрожающий налет абсурдности, содержащийся РІ «РќРё сам РЅРµ пойдет, РЅРё сына РЅРµ пошлет…», то Рё дело начинал вибрировать РІ моем подсознании РІСЃСЏРєРёР№ раз, РєРѕРіРґР° СЏ принимался что-то делать РЅР° бумаге.

     Это, СЏ полагаю, Рё называется влиянием, если РЅРµ считать того, что ощущение абсурда РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ является изобретением поэта, РЅРѕ — отражением действительности; изобретения редко бывают узнаваемы. РўРѕ, чем РјС‹ РІ данном случае обязаны поэту, — РЅРµ само чувство, РЅРѕ отношение Рє нему: СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕРµ, бесстрастное, Р±РµР

— какого-либо нажима, почти en passant3. Это отношение было особенно значимо для меня именно потому, что СЏ наткнулся РЅР° эту строчку РІ начале шестидесятых, РєРѕРіРґР° театр абсурда был РІ самом расцвете. РќР° его фоне РїРѕРґС…РѕРґ Одена Рє предмету выделялся РЅРµ только потому, что РѕРЅ опередил РјРЅРѕРіРёС…, РЅРѕ РёР·-Р·Р° существенно отличного этического содержания. РўРѕ, как РѕРЅ обращался СЃРѕ строкой, говорило, РїРѕ крайней мере РјРЅРµ, нечто РІСЂРѕРґРµ «РќРµ кричи «РІРѕР»Рє»», даже если волк Сѓ РїРѕСЂРѕРіР°. (Даже если, СЏ Р±С‹ добавил, РѕРЅ выглядит точно как ты. Р�менно поэтому РЅРµ кричи «РІРѕР»Рє».)

�осиф Александрович Бродский. Об ...

... ямым, косвенным, иногда бессознательным образом -- самого себя, ибо трагедийная интонация всегда автобиографична. �ными словами, в любом стихотворении "На смерть" есть элемент автопортрета. Элемент этот тем более неизбР...

     Хотя для писателя упоминать СЃРІРѕР№ тюремный опыт — как, впрочем, трудности любого СЂРѕРґР° — РІСЃРµ равно что для обычных людей хвастаться важными знакомствами, случилось так, что следующая возможность внимательней познакомиться СЃ Оденом произошла, РєРѕРіРґР° СЏ отбывал СЃРІРѕР№ СЃСЂРѕРє РЅР° Севере, РІ деревушке, затерянной среди болот Рё лесов, СЂСЏРґРѕРј СЃ Полярным РєСЂСѓРіРѕРј. РќР° сей СЂР°Р

• антология, присланная-РјРЅРµ приятелем РёР

— РњРѕСЃРєРІС‹, была РїРѕ-английски. Р’ ней было РјРЅРѕРіРѕ Йейтса, которого СЏ тогда нашел несколько риторичным Рё неряшливым РІ размерах, Рё Элиота, который РІ те РґРЅРё считался РІ Восточной Европе высшим авторитетом. РЇ собирался читать Элиота.

В В В В В РќРѕ РїРѕ чистой случайности РєРЅРёРіР° открылась РЅР° оденовской «РџР°РјСЏС‚Рё РЈ. Р‘. Йейтса». РЇ был тогда молод Рё потому особенно увлекался жанром элегии, РЅРµ имея поблизости умирающего, РєРѕРјСѓ СЏ РјРѕРі Р±С‹ ее посвятить. Поэтому СЏ читал РёС…, возможно, более жадно, чем что-РЅРёР±СѓРґСЊ РґСЂСѓРіРѕРµ, Рё часто думал, что наиболее интересной особенностью этого жанра является бессознательная попытка автопортрета, которыми почти РІСЃРµ стихотворения «in memoriam» пестрят — или запятнаны. Хотя эта тенденция понятна, РѕРЅР° часто превращает такое стихотворение РІ размышления Рѕ смерти, РёР

• которых РјС‹ узнаем больше РѕР± авторе, чем РѕР± умершем. Р’ стихотворении Одена ничего РїРѕРґРѕР±РЅРѕРіРѕ РЅРµ было;
• более того, РІСЃРєРѕСЂРµ СЏ РїРѕРЅСЏР», что даже его структура была задумана, чтобы отдать дань умершему поэту, подражая РІ обратном РїРѕСЂСЏРґРєРµ собственным стадиям стилистического развития великого ирландца вплоть РґРѕ самых ранних: тетраметры третьей — последней — части стихотворения.

В В В В В Р�менно РёР·-Р·Р° этих тетраметров, особенно РёР·-Р·Р° РІРѕСЃСЊРјРё строк третьей части, СЏ РїРѕРЅСЏР», какого поэта СЏ читал. Эти строчки затмили для меня изумительное описание «С‚емного холодного РґРЅСЏ», последнего РґРЅСЏ Йейтса, СЃ его содроганием:

Меньше единицы

... артиллерийских обстрелов. А серое зеркало реки, иногда с буксиром, пыхтящим против течения, рассказало мне о бесконечности и стоицизме больше, чем математика и Зенон.      Все это имело мало отношения к Ленину, которогР...

     Ртуть опустилась во рту умирающего дня.

     Они затмили незабываемое изображение пораженного тела подобно городу, чьи предместья и площади постепенно пустеют, будто после разгромленного восстания. Они затмили даже эпохальное утверждение

В В В В В …РїРѕСЌР·РёСЏ РЅРµ имеет последствий…

     Они, эти восемь строк в тетраметре, составившие третью часть стихотворения, звучат помесью гимна Армии Спасения, погребального песнопения и детского стишка:

     Время, которое нетерпимо

     К храбрости и невинности

     � быстро остывает

     К физической красоте,

     Боготворит язык и прощает

     Всех, кем он жив;

     Прощает трусость, тщеславие,

     Венчает их головы лавром.

     (Подстрочный перевод)

В В В В В РЇ РїРѕРјРЅСЋ, как СЏ сидел РІ маленькой РёР·Р±Рµ, глядя череР

— квадратное, размером СЃ иллюминатор, РѕРєРЅРѕ РЅР° РјРѕРєСЂСѓСЋ, топкую РґРѕСЂРѕРіСѓ СЃ бродящими РїРѕ ней курами, наполовину веря тому, что СЏ только что прочел, наполовину сомневаясь, РЅРµ сыграло ли СЃРѕ РјРЅРѕР№ шутку РјРѕРµ знание языка. РЈ меня там был здоровенный РєРёСЂРїРёС‡ англо-СЂСѓСЃСЃРєРѕРіРѕ словаря, Рё СЏ СЃРЅРѕРІР° Рё СЃРЅРѕРІР° листал его, проверяя каждое слово, каждый оттенок, надеясь, что РѕРЅ сможет избавить меня РѕС‚ того смысла, который взирал РЅР° меня СЃРѕ страницы. Полагаю, СЏ просто отказывался верить, что еще РІ 1939 РіРѕРґСѓ английский РїРѕСЌС‚ сказал: «Р’ремя… боготворит язык», — Рё тем РЅРµ менее РјРёСЂ РІРѕРєСЂСѓРі остался прежним.

В В В В В РќРѕ РЅР° этот СЂР°Р

— словарь РЅРµ победил меня. Оден действительно сказал, что время (вообще, Р° РЅРµ конкретное время) боготворит язык, Рё С…РѕРґ мыслей, которому это утверждение дало толчок, продолжается РІРѕ РјРЅРµ РїРѕ сей день. Р�Р±Рѕ «РѕР±РѕР¶РµСЃС‚вление» — это отношение меньшего Рє большему. Если время боготворит язык, это означает, что язык больше, или старше, чем время, которое, РІ СЃРІРѕСЋ очередь, старше Рё больше пространства. Так меня учили, Рё СЏ действительно так чувствовал. Так что, если время — которое синонимично, нет, даже вбирает РІ себя божество — боготворит язык, откуда тогда РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ язык? Р�Р±Рѕ дар всегда меньше дарителя. Р� РЅРµ является ли тогда язык хранилищем времени? Р� РЅРµ поэтому ли время его боготворит? Р� РЅРµ является ли песня, или стихотворение, Рё даже сама речь СЃ ее цезурами, паузами, спондеями Рё С‚. Рґ. РёРіСЂРѕР№, РІ которую язык играет, чтобы реструктурировать время? Р� РЅРµ являются ли те, кем «Р¶РёРІ» язык, теми, кем живо Рё время? Р� если время «РїСЂРѕС‰Р°РµС‚» РёС…, делает ли РѕРЅРѕ это РёР

�осиф Бродский. Путешествие в Стамбул

... ЊС‚СѓСЂРµ, сравнение это РЅРµ кажется РјРЅРµ безответственным. Составляя эту записку РІ местечке РЎСѓРЅРёРѕРЅ, РЅР° СЋРіРѕ-восточном берегу Аттики, РІ 60 РєРј РѕС‚ Афин, РіРґРµ СЏ приземлился четыре часа назад, РІ гостинице "Эгейская", СЏ ощущаю себя разнР...

• великодушия или РїРѕ необходимости? Р� вообще, РЅРµ является ли великодушие необходимостью?

     Несмотря РЅР° краткость Рё горизонтальность, эти строчки казались РјРЅРµ немыслимой вертикалью. РћРЅРё были также очень непринужденные, почти болтливые: метафизика РІ обличии здравого смысла, здравый смысл РІ обличии детских стишков. Само число этих обличий сообщало РјРЅРµ, что такое язык, Рё СЏ РїРѕРЅСЏР», что читаю поэта, который РіРѕРІРѕСЂРёС‚ правду — или череР

• которого правда становится слышимой. РџРѕ крайней мере, это было больше похоже РЅР° правду, чем что-либо, что РјРЅРµ удалось разобрать РІ этой антологии. Р�, возможно, такое чувство возникало именно РёР·-Р·Р° налета необязательности, который СЏ ощущал РІ падающей интонации «РїСЂРѕС‰Р°РµС‚ / Всех, кем РѕРЅ жив;
• / Прощает трусость, тщеславие, / Венчает РёС… головы лавром». РЇ полагал, слова эти были там просто чтобы удержать рвущееся вверх «Р’ремя …боготворит язык».

В В В В В РЇ РјРѕРі Р±С‹ распространяться Р±РµР

— конца РѕР± этих строчках, РЅРѕ только сейчас. РўРѕРіРґР° СЏ был просто потрясен. Рљ тому же РјРЅРµ стало СЏСЃРЅРѕ, что следует прислушиваться, РєРѕРіРґР° Оден делает СЃРІРѕРё остроумные комментарии Рё замечания, РЅРµ упуская РёР

Мини сочинение всегда ли я соблюдаю правила хорошего тона

... бнее себя чувствуют в общественном транспорте. Этикет формирует любезные отношения между людьми и свидетельствует человеческом взаимоуважение. В общественных местах тоже есть свои правила этики. Например, в театре нР...

— РІРёРґСѓ цивилизацию, какова Р±С‹ РЅРё была его непосредственная тема (или состояние).

Я почувствовал, что имею дело с новым метафизическим поэтом, поэтом необычайного лирического дарования, маскирующимся под наблюдателя общественных нравов. � я подозревал, что этот выбор маски, выбор этого языка был меньше обусловлен вопросами стиля и традиции, чем личным смирением, налагаемым на него не столько определенной верой, сколько его чувством природы языка. Смирение не выбирают.

     Однако РјРЅРµ еще предстояло прочесть моего Одена. Р�Р±Рѕ после «РџР°РјСЏС‚Рё РЈ. Р‘. Йейтса» СЏ понимал, что столкнулся СЃ автором более смиренным, чем Йейтс или Элиот, СЃ душой менее раздраженной, чем Сѓ РЅРёС…, хотя, Р±РѕСЋСЃСЊ, РЅРµ менее трагической. Оглядываясь назад, сейчас СЏ РјРѕРіСѓ сказать, что РЅРµ совсем ошибался Рё что если была какая-то драма РІ голосе Одена, то РЅРµ его собственная личная драма, РЅРѕ общественная или экзистенциальная. РћРЅ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ поместил Р±С‹ себя РІ центр трагической картины; РІ лучшем случае, РѕРЅ признал Р±С‹ СЃРІРѕРµ присутствие РїСЂРё этой сцене. РњРЅРµ еще предстояло услышать РёР

— его собственных СѓСЃС‚: «Р�. РЎ. Баху ужасно повезло. РљРѕРіРґР° РѕРЅ хотел славить Господа, РѕРЅ писал хорал или кантату, обращаясь непосредственно Рє Всемогущему. Сегодня, если РїРѕСЌС‚ хочет сделать то же самое, РѕРЅ вынужден прибегнуть Рє косвенной речи». РўРѕ же, РїРѕ-РІРёРґРёРјРѕРјСѓ, относится Рё Рє молитве.

В В В В В 3

В В В В В РџРѕ мере того как СЏ пишу эти заметки, СЏ замечаю, что первое лицо единственного числа высовывает СЃРІРѕСЋ безобразную голову СЃ тревожащей частотой. РќРѕ человек есть то, что РѕРЅ читает; иными словами, натыкаясь РЅР° это местоимение, СЏ обнаруживаю Одена больше, чем РєРѕРіРѕ-РЅРёР±СѓРґСЊ еще: аберрация просто отражает количество прочитанного РјРЅРѕСЋ РёР

• этого поэта. Конечно, старые собаки РЅРµ выучатся новым трюкам, однако РёС… хозяева РІ конце концов становятся похожи РЅР° СЃРІРѕРёС… собак. Критики Рё особенно биографы писателей, обладающих характерным стилем, часто, пусть бессознательно, перенимают СЃРїРѕСЃРѕР± выражения своего предмета. Грубо РіРѕРІРѕСЂСЏ, нас меняет то, что РјС‹ любим, РёРЅРѕРіРґР° РґРѕ потери собственной индивидуальности. РЇ РЅРµ хочу сказать, что именно это произошло СЃРѕ РјРЅРѕР№;
• СЏ лишь пытаюсь сказать, что эти РІ остальном назойливые «СЏ» Рё «РјРµРЅСЏ» — РІ СЃРІРѕСЋ очередь, формы косвенной речи, адресат которой — Оден.

     Для тех РёР

Скорбь и разум

... огда как страх всегда связан с предвосхищением, с признанием человеком собственного негативного потенциала -- с осознанием того, на что он способен. � сильной стороной Фроста было как раР- последнее. Другими словами, егР...

• моего поколения, кто интересовался поэзией РЅР° английском языке — РЅРµ РјРѕРіСѓ сказать, чтоб таковых было слишком РјРЅРѕРіРѕ, — шестидесятые были СЌРїРѕС…РѕР№ антологий. Возвращаясь РґРѕРјРѕР№, иностранные студенты Рё ученые, приехавшие РІ Р РѕСЃСЃРёСЋ РїРѕ обмену, старались избавиться РѕС‚ лишнего веса Рё РІ первую очередь оставляли РєРЅРёРіРё стихов. РћРЅРё продавали РёС… Р·Р° бесценок букинистам, которые впоследствии заламывали неслыханные цены, если РІС‹ хотели РёС… купить. Основания были весьма просты: удержать местных жителей РѕС‚ РїРѕРєСѓРїРєРё этих западных предметов;
• что РґРѕ самого иностранца, РѕРЅ, очевидно, уже уедет Рё РЅРµ сможет увидеть это несоответствие.

     Однако, если РІС‹ знали продавца, как неизбежно знает тот, кто часто посещает эти места, РІС‹ могли заключить что-то РІСЂРѕРґРµ сделки, которая знакома всем охотникам Р·Р° книгами: РІС‹ меняли РѕРґРЅСѓ РєРЅРёРіСѓ РЅР° РґСЂСѓРіСѓСЋ, или РґРІРµ-три РєРЅРёРіРё РЅР° РѕРґРЅСѓ, или РІС‹ ее покупали, прочитывали, возвращали РІ магазин Рё получали СЃРІРѕРё деньги назад. Рљ тому же РєРѕРіРґР° СЏ освободился Рё вернулся РІ РјРѕР№ СЂРѕРґРЅРѕР№ РіРѕСЂРѕРґ, СЏ уже имел некоторую репутацию, Рё РІ нескольких книжных магазинах СЃРѕ РјРЅРѕР№ обращались довольно любезно. Вследствие этой репутации меня РёРЅРѕРіРґР° посещали иностранные студенты, Рё поскольку РЅРµ полагается переступать чуждой РїРѕСЂРѕРі СЃ пустыми руками, РѕРЅРё приносили РєРЅРёРіРё. РЎ некоторыми РёР

• этих посетителей Сѓ меня завязывалась тесная дружба, отчего РјРѕРё книжные полки заметно выигрывали.

В В В В В РЇ очень любил эти антологии Рё РЅРµ только Р·Р° РёС… содержание, РЅРѕ Рё Р·Р° сладковатый запах РёС… обложки, Рё Р·Р° РёС… страницы СЃ желтым обрезом. РћРЅРё выглядели очень РїРѕ-американски Рё были карманного формата. Р�С… можно было вытащить РёР

— кармана РІ трамвае или РІ РіРѕСЂРѕРґСЃРєРѕРј саду, Рё хотя текст, как правило, был понятен лишь наполовину или РЅР° треть, РѕРЅРё мгновенно заслоняли местную действительность. РњРѕРёРјРё любимыми, впрочем, были РєРЅРёРіРё Луиса Антермайера Рё Оскара Уильямса, поскольку РѕРЅРё были СЃ фотографиями авторов, разжигавшими воображение РЅРµ меньше, чем сами строчки. РЇ часами сидел, внимательно изучая черно-белый квадратик СЃ чертами того или РёРЅРѕРіРѕ поэта, пытаясь угадать, что РѕРЅ Р·Р° человек, пытаясь его одушевить Рё привести его лицо РІ соответствие СЃ наполовину или РЅР° треть понятыми строчками. Позже, РІ компании друзей РјС‹ обменивались нашими РґРёРєРёРјРё догадками Рё обрывками слухов, которые время РѕС‚ времени РґРѕ нас доходили, Рё, выведя общий знаменатель, объявляли СЃРІРѕР№ РїСЂРёРіРѕРІРѕСЂ. Опять-таки оглядываясь назад, нужно сказать, что часто наши домыслы были РЅРµ слишком далеки РѕС‚ истины.

     Так СЏ впервые увидел лицо Одена. Это была ужасно уменьшенная фотография, несколько искусственная, слишком дидактическая РІ своем обращении СЃ тенью: СЃРЅРёРјРѕРє больше РіРѕРІРѕСЂРёР» Рѕ фотографе, чем Рѕ его модели. Р�Р

— этой фотографии можно было заключить, что либо фотограф был наивным эстетом, либо черты модели были слишком нейтральны для его занятия. РњРЅРµ больше нравилась вторая версия, отчасти потому что нейтральность тона была РІРѕ РјРЅРѕРіРѕРј особенностью оденовской РїРѕСЌР·РёРё, отчасти потому что антигероическая РїРѕР·Р° была ide`e fixe нашего поколения. Р�дея эта состояла РІ том, чтобы выглядеть, как РґСЂСѓРіРёРµ: простые ботинки, кепка, пиджак Рё галстук предпочтительно серого цвета, РЅРё Р±РѕСЂРѕРґС‹, РЅРё СѓСЃРѕРІ. Уистан был узнаваем.

     Как РґРѕ дрожи узнаваемыми были строчки РёР

— «1 сентября 1939 РіРѕРґР°», внешне как Р±С‹ объясняющие начало РІРѕР№РЅС‹, которая была колыбелью моего поколения, РЅРѕ РІ сущности описывающие Рё нас самих, примерно как этот черно-белый СЃРЅРёРјРѕРє:

     Мы знаем по школьным азам,

     Кому причиняют зло,

     Зло причиняет сам.

     (Перевод А. Сергеева)

     Эти строчки действительно выбиваются РёР

— контекста, уравнивая победителей СЃ жертвами, Рё, СЏ думаю, РѕРЅРё должны быть вытатуированы федеральным правительством РЅР° РіСЂСѓРґРё каждого новорожденного РЅРµ только Р·Р° РёС… содержание, РЅРѕ Рё Р·Р° РёС… интонацию. Единственным приемлемым РґРѕРІРѕРґРѕРј против такой процедуры был Р±С‹ тот, что Сѓ Одена есть строчки Рё получше. Что делать, Рє примеру, СЃ:

     Люди за стойкой стремятся

     По-заведенному жить:

     ДжаР

• должен вечно играть.

     А лампы вечно светить.

     На конференциях тщатся

     Обставить мебелью доты,

     Придать им сходство с жильем,

     Чтобы мы, как бедные дети,

     Боящиеся темноты,

     Брели в проклятом лесу

     � не знали, куда бредем.

     (Перевод А. Сергеева)

В В В В В Р�ли, если РІС‹ думаете, что это слишком американское, слишком отдает РќСЊСЋ-Йорком, то как насчет этого двустишия РёР

• «Р©РёС‚Р° Ахилла», которое, РїРѕ крайней мере для меня, звучит Дантовой эпитафией горстке восточноевропейских наций:

В В В В В …РѕРЅРё потеряли гордость

     � умерли прежде, чем умерли их тела.

     �ли, если вы все же против такого варварства, если вы хотите пощадить нежную кожу, которую это ранит, в этом же стихотворении есть семь других строчек, которые следует высечь на вратах всех существующих государств и вообще на вратах всего нашего мира:

     Маленький оборванец от нечего делать один

     Слонялся по пустырю, птица

     Взлетела, спасаясь от его метко брошенного камня:

     Что девушек насилуют, что двое могут прирезать третьего,

     Было аксиомой для него, никогда не слышавшего

     О мире, где держат обещания.

     �ли кто-то может заплакать, потому что плачет другой.

     (Подстрочный перевод)

     Так что вновь прибывший не будет обманываться относительно природы этого мира, а обитатели этого мира не примут демагога за полубога.

     Не надо быть цыганом или Ломброзо, чтобы верить в связь между внешностью индивидуума и его поступками: в конечном счете, на этом основано наше чувство прекрасного. Но как должен выглядеть поэт, написавший:

     Совсем в другом месте огромные

     Стада оленей пересекают

     Мили и мили золотого мха

     Безмолвно и очень быстро.

     (Подстрочный перевод)

     Как должен выглядеть человек, который любит переводить метафизические истины РІ прозаический здравый смысл так же, как РѕРЅ любит обнаруживать первые РІ последнем? Как должен выглядеть тот, кто, тщательно занявшись творением, РіРѕРІРѕСЂРёС‚ вам Рѕ Творце больше, чем любой нахальный агонист, прущий напролом череР

— сферы? Разве РЅРµ должна восприимчивость, уникальная РІ сочетании честности, клинического отстранения Рё сдержанного лиризма, привести если РЅРµ Рє уникальному устройству черт лица, то, РїРѕ крайней мере, Рє особенному, необщему лица этого выражению? Р� можно ли такие черты или такое выражение передать кистью? запечатлеть камерой?

     Мне очень нравился процесс экстраполирования фотографии размером с марку. Мы всегда ищем лицо, мы всегда хотим, чтобы идеал материализовался, и Оден был в то время очень близок к тому, что, в общем, складывалось в идеал (двумя другими были Беккет и Фрост, однако я знал, как они выглядят; как это ни ужасно, соответствие их наружности поступкам было очевидно.) Впоследствии, конечно, я видел другие фотографии Одена: в провезенном контрабандой журнале или в других антологиях. Но они ничего не прибавляли; человек ускользал от объектива, или объектив отставал от него. Я начал задаваться вопросом, способна ли одна форма искусства изобразить другую, может ли визуальное удержать семантическое?

     Однажды — думаю, это было Р·РёРјРѕР№ 1968 или 1969 РіРѕРґР° — РІ РњРѕСЃРєРІРµ, Надежда Мандельштам, которую СЏ навестил, вручила РјРЅРµ еще РѕРґРЅСѓ антологию современной РїРѕСЌР·РёРё, очень красивую РєРЅРёРіСѓ, щедро иллюстрированную большими черно-белыми фотографиями, сделанными, насколько СЏ РїРѕРјРЅСЋ, Ролли Маккенной. РЇ нашел то, что искал. Несколько месяцев спустя кто-то позаимствовал Сѓ меня эту РєРЅРёРіСѓ, Рё СЏ РЅРёРєРѕРіРґР° больше РЅРµ видел эту фотографию, РЅРѕ, РїРѕРјРЅСЋ ее довольно СЏСЃРЅРѕ.

В В В В В РЎРЅРёРјРѕРє был сделан РіРґРµ-то РІ РќСЊСЋ-Йорке, РІРёРґРёРјРѕ, РЅР° какой-то эстакаде — или той, что СЂСЏРґРѕРј СЃ Гранд-Сентрал, или же Сѓ Колумбийского университета, РЅР° той, что перекрывает Амстердам-авеню. Оден стоял там СЃ РІРёРґРѕРј застигнутого врасплох РїСЂРё переходе, Р±СЂРѕРІРё недоуменно подняты. Р� РІСЃРµ же взгляд необычайно спокойный Рё острый. Время, РїРѕ-РІРёРґРёРјРѕРјСѓ, — конец сороковых или начало пятидесятых, РґРѕ того, как его черты перешли РІ знаменитую морщинистую стадию «СЃРјСЏС‚РѕР№ постели». РњРЅРµ РІСЃРµ стало СЏСЃРЅРѕ, или почти РІСЃРµ.

     Контраст или, лучше, степень несоответствия между Р±СЂРѕРІСЏРјРё, поднятыми РІ формальном недоумении, Рё остротой его взгляда, РїРѕ моему мнению, РїСЂСЏРјРѕ соответствовала формальной стороне его стиха (РґРІРµ поднятые Р±СЂРѕРІРё = РґРІРµ рифмы) Рё ослепительной точности РёС… содержания. РўРѕ, что взирало РЅР° меня СЃРѕ страницы, было лицевым эквивалентом рифмованного двустишия, истины, которая лучше познается сердцем. Черты были правильные, даже простые. Р’ этом лице РЅРµ было ничего особенно поэтического, ничего байронического, демонического, ироничного, ястребиного, орлиного, романтического, СЃРєРѕСЂР±РЅРѕРіРѕ Рё С‚. Рґ. Скорее это было лицо врача, который интересуется вашей жизнью, хотя знает, что РІС‹ больны. Лицо, хорошо готовое РєРѕ всему, лицо — итог.

     Результат. Его лишенный выражения взгляд был прямым производным этой ослепляющей близости лица Рє предмету, которая порождает выражения РІСЂРѕРґРµ «РґРѕР±СЂРѕРІРѕР»СЊРЅС‹Рµ обязанности», «РЅРµРѕР±С…РѕРґРёРјРѕРµ убийство», «РєРѕРЅСЃРµСЂРІР°С‚ивная мгла», «РёСЃРєСѓСЃСЃС‚венное запустение» или «С‚ривиальность песка». Было ощущение, будто близорукий человек снимает очки, СЃ той разницей, что острота зрения этой пары глаР

— РЅРµ имела отношения РЅРё Рє близорукости, РЅРё Рє малости предметов, РЅРѕ Рє угрозам, глубоко РІ РЅРёС… запрятанным. Это был взгляд человека, который знает, что РѕРЅ РЅРµ сможет уничтожить эти СѓРіСЂРѕР·С‹, РЅРѕ который, однако, стремится описать вам как симптомы, так Рё самую болезнь. Это РЅРµ было так называемой «СЃРѕС†РёР°Р»СЊРЅРѕР№ критикой» — хотя Р±С‹ потому, что болезнь РЅРµ была социальной: РѕРЅР° была экзистенциальной.

     Вообще, СЏ думаю, этот человек ошибочно был РїСЂРёРЅСЏС‚ Р·Р° социального комментатора, или диагноста, или что-то РІ этом СЂРѕРґРµ. Чаще всего его обвиняли РІ том, что РѕРЅ РЅРµ предлагал лечения. Полагаю, некоторым образом РѕРЅ сам РЅР° это напросился, прибегая Рє фрейдистской, затем Рє марксистской Рё церковной терминологиям. Хотя лечение состояло как СЂР°Р

— РІ использовании этих терминологий, РёР±Рѕ РѕРЅРё всего лишь различные диалекты, РЅР° которых можно говорить РѕР± РѕРґРЅРѕРј Рё том же предмете, который есть любовь. Р�злечивает как СЂР°Р

— интонация, СЃ которой РјС‹ обращаемся Рє больному. РџРѕСЌС‚ С…РѕРґРёР» среди тяжело, часто смертельно больных этого РјРёСЂР°, РЅРѕ РЅРµ как С…РёСЂСѓСЂРі, Р° как сестра милосердия — Р° каждый пациент знает, что как СЂР°Р

• сиделка, Р° РЅРµ надреР

— РІ конечном счете ставит человека РЅР° РЅРѕРіРё. Р’ последней речи Алонсо Рє Фердинанду РІ «РњРѕСЂРµ Рё зеркале» РјС‹ слышим именно голос сестры милосердия, то есть любви:

     Но если ты не сможешь удержать свое царство

     � придешь, как до тебя отец, туда,

     Где мысль обвиняет, и чувство высмеивает,

     Верь своей боли…

     (Подстрочный перевод)

В В В В В РќРё врач, РЅРё ангел, РЅРё тем более возлюбленный или родственник РЅРµ скажут вам этого РІ момент вашего полного поражения: только сиделка или РїРѕСЌС‚, РїРѕ опыту, Р° также РёР

• любви.

В В В В В Р� СЏ дивился этой любви. РЇ РЅРµ знал ничего Рѕ жизни Одена: РЅРё Рѕ его гомосексуальности, РЅРё Рѕ его браке РїРѕ расчету (ее) СЃ Р­СЂРёРєРѕР№ Манн Рё С‚. Рґ. — ничего. РћРґРЅРѕ СЏ чувствовал совершенно СЏСЃРЅРѕ: эта любовь перерастет СЃРІРѕР№ предмет. Р’ моем СѓРјРµ — лучше, РІ моем воображении — это была любовь, увеличенная или ускоренная языком, необходимостью ее выразить; Р° язык — это СЏ уже знал — имеет СЃРІРѕСЋ собственную динамику Рё склонен, особенно РІ РїРѕСЌР·РёРё, использовать СЃРІРѕРё самопорождающие приемы: метры Рё строфы, заводящие поэта далеко РѕС‚ его первоначального назначения. Р� еще РѕРґРЅР° истина Рѕ любви РІ РїРѕСЌР·РёРё, которую РјС‹ добываем РёР

— чтения ее, это то, что чувства писателя неизбежно подчиняются линейному Рё безоткатному движению искусства. Вещи такого СЂРѕРґР° обеспечивают РІ искусстве более высокую степень лиризма: РІ жизни его эквивалент — РІ изоляции. Хотя Р±С‹ РёР·-Р·Р° своего стилистического разнообразия этот человек должен был знать необычайную степень отчаяния, что Рё демонстрируют РјРЅРѕРіРёРµ РёР

• его самых восхитительных, самых завораживающих лирических стихов. Р�Р±Рѕ РІ искусстве легкость прикосновения чаще всего РёСЃС…РѕРґРёС‚ РёР
• темноты его полного отсутствия.

В В В В В Р� РІСЃРµ-таки это была любовь, навсегда сохраненная языком, РЅРµ помнящая — поскольку язык был английским — РїСЂРѕ РїРѕР» Рё усиленная глубокой болью, потому что боль, возможно, тоже должна быть высказана. Язык, РІ конечном счете, сам себя сознает РїРѕ определению, Рё РѕРЅ хочет освоиться РІ каждой РЅРѕРІРѕР№ ситуации. РљРѕРіРґР° СЏ смотрел РЅР° фотографию Ролли Маккенны, СЏ испытывал удовольствие РѕС‚ того, что лицо РЅР° ней РЅРµ обнаруживало РЅРё невротического, РЅРё какого-либо РёРЅРѕРіРѕ напряжения; что РѕРЅРѕ было бледное, обыкновенное, ничего РЅРµ выражало, Р° наоборот, впитывало то, что творится перед его глазами. Как замечательно было Р±С‹, думал СЏ, иметь такие черты; Рё пытался собезьянничать эту гримасу перед зеркалом. Естественно, РјРЅРµ это РЅРµ удалось, РЅРѕ СЏ знал, что потерплю неудачу, потому что такое лицо должно быть единственным РІ своем СЂРѕРґРµ. РќРµ было нужды подражать ему: РѕРЅРѕ уже существовало РІ этом РјРёСЂРµ, Рё РјРёСЂ казался РјРЅРµ как-то приятней оттого, что РІ нем РіРґРµ-то было это лицо.

     Странное это дело — лица поэтов. Теоретически облик автора РЅРµ должен иметь значение для читателей: чтение — занятие РЅРµ для нарциссов, как, впрочем, Рё писание, однако Рє моменту, РєРѕРіРґР° нам понравилось достаточное число стихов поэта, РјС‹ начинаем интересоваться наружностью пишущего. Это, РїРѕ-РІРёРґРёРјРѕРјСѓ, связано СЃ подозредием, что любить произведение искусства означает, распознать истину или ту ее часть, которую искусство выражает. Неуверенные РїРѕ РїСЂРёСЂРѕРґРµ, РјС‹ желаем видеть художника, которого РјС‹ отождествляем СЃ его творением, чтобы РІ дальнейшем знать, как истина выглядит РІРѕ плоти. Только античные авторы избежали этого рассматривания, почему, отчасти, РѕРЅРё Рё считаются классиками, Рё РёС… обобщенные мраморные черты, усеивающие ниши библиотек, находятся РІ РїСЂСЏРјРѕРј соответствии СЃ абсолютно архетипическим значением РёС… произведений. РќРѕ РєРѕРіРґР° РІС‹ читаете:

В В В В В … Посетить

     Могилу друга, закатить безобразную сцену,

     Сосчитать любови, РёР

• которых вырос,

В В В В В — Хорошего мало, РЅРѕ щебетать, как РЅРµ умеющая плакать птица,

     Как будто никто конкретно не умирает

В В В В В Р� сплетня РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ оказывалась правдой, немыслимо…

     (Подстрочный перевод)

РІС‹ начинаете чувствовать, что Р·Р° этими строчками стоит РЅРµ белокурый, черноволосый, бледный, смуглый, морщинистый или гладколицый конкретный автор, РЅРѕ сама жизнь; Рё СЃ ней РІС‹ хотели Р±С‹ познакомиться; Рє ней РІС‹ хотели Р±С‹ оказаться РІ человеческой близости. Р—Р° этим желанием стоит РЅРµ тщеславие, РЅРѕ некая человеческая физика, которая притягивает маленькую частицу Рє большому магниту, даже если дело кончится тем, что РІС‹ повторите вслед Р·Р° Оденом: «РЇ знал трех великих поэтов, Рё РІСЃРµ РѕРЅРё были первостатейные СЃСѓРєРёРЅС‹ дети». РЇ: «РљС‚Рѕ?» РћРЅ: «Р™РµР№С‚СЃ, Фрост, Берт Брехт». (РќРѕ РІРѕС‚ насчет Брехта РѕРЅ ошибался: Брехт РЅРµ был великим поэтом.)

В В В В В 4

В В В В В 6 РёСЋРЅСЏ 1972 РіРѕРґР°, примерно череР

• СЃРѕСЂРѕРє восемь часов после моего вынужденно спешного отъезда РёР

— Р РѕСЃСЃРёРё, СЏ стоял СЃ РјРѕРёРј РґСЂСѓРіРѕРј Карлом Проффером, профессором СЂСѓСЃСЃРєРѕР№ литературы Мичиганского университета (прилетевшим РІ Вену, чтобы меня встретить), перед летним РґРѕРјРѕРј Одена РІ деревушке Кирхштеттен, РѕР±СЉСЏСЃРЅСЏСЏ его владельцу причины нашего пребывания здесь. Эта встреча могла РЅРµ произойти.

В В В В В Р’ Северной Австрии три Кирхштеттена, Рё РјС‹ проехали РІСЃРµ три Рё уже собирались повернуть назад, РєРѕРіРґР° машина въехала РІ тихую СѓР·РєСѓСЋ деревенскую улочку Рё РјС‹ увидели деревянную стрелку-указатель, гласящую «РћРґРµРЅС€С‚рассе». Прежде РѕРЅР° называлась (если СЏ правильно РїРѕРјРЅСЋ) «Hinterholz», потому что Р·Р° лесом эта улица выходила Рє местному кладбищу. Переименование ее, РїРѕ-РІРёРґРёРјРѕРјСѓ, связано столько же СЃ желанием жителей деревни отделаться РѕС‚ этого «memento, mori», сколько Рё СЃ РёС… уважением Рє великому поэту, живущему среди РЅРёС…. РџРѕСЌС‚ относился Рє этому СЃРѕ смешанным чувством гордости Рё смущения. Однако чувства более определенные были Сѓ него Рє местному священнику, которого звали Шикльгрубер. Оден РЅРµ РјРѕРі отказать себе РІ удовольствии называть его «РћС‚ец Шикльгрубер».

В В В В В Р’СЃРµ это СЏ узнал позже. Тем временем Карл Проффер пытался объяснить причины нашего пребывания там коренастому обливающемуся потом человеку РІ красной рубашке Рё широких подтяжках, СЃ пиджаком РІ руках Рё РіСЂСѓРґРѕР№ РєРЅРёРі РїРѕРґ мышкой. Человек только что приехал поездом РёР

— Вены Рё, поднявшись РЅР° холм, запыхался Рё РЅРµ был расположен Рє разговору. РњС‹ уже собирались отказаться РѕС‚ нашей затеи, РєРѕРіРґР° РѕРЅ РІРґСЂСѓРі уловил, что РіРѕРІРѕСЂРёС‚ Карл Проффер, воскликнул «РќРµ может быть!» Рё пригласил нас РІ РґРѕРј. Это был Уистан Оден, Рё было это меньше чем Р·Р° РґРІР° РіРѕРґР° РґРѕ его смерти.

     Позволю себе объяснить, как РІСЃРµ это вышло. Еще РІ 1969 РіРѕРґСѓ Джордж Р›. Клайн, профессор философии РІ Брин-РњРѕСЂРµ, посетил меня РІ Ленинграде. Профессор Клайн переводил РјРѕРё стихи РЅР° английский для издательства «РџРёРЅРіРІРёРЅ», Рё, РєРѕРіРґР° РјС‹ обсуждали содержание будущей РєРЅРёРіРё, РѕРЅ СЃРїСЂРѕСЃРёР» меня, РєРѕРіРѕ Р±С‹ РІ идеале СЏ желал видеть автором предисловия. РЇ предложил Одена, потому что РІ тогдашнем моем представлении Англия Рё Оден были синонимами. РќРѕ сама перспектива выхода моей РєРЅРёРіРё РІ Англии РІ то время была совершенно нереальной. Единственное, что сообщало этому предприятию сходство СЃ реальностью, — его полнейшая беззаконность РїРѕ советским нормам.

     Тем РЅРµ менее механизм был запущен. Одену дали прочесть СЂСѓРєРѕРїРёСЃСЊ, Рё РѕРЅР° ему достаточно понравилась, чтобы написать предисловие. Так что, РєРѕРіРґР° СЏ попал РІ Вену, СЏ имел РїСЂРё себе адрес Одена РІ Кирхштеттене. Оглядываясь назад Рё думая Рѕ разговорах, которые РјС‹ вели РІ течение трех последующих недель РІ Австрии Рё затем РІ Лондоне Рё Оксфорде, СЏ слышу больше его голос, чем СЃРІРѕР№, хотя, должен сказать, СЏ допрашивал его СЃ пристрастием РЅР° предмет современной РїРѕСЌР·РёРё, особенно Рѕ самих поэтах. Впрочем, это было вполне понятно, потому что единственная английская фраза, РІ которой СЏ знал, что РЅРµ сделаю ошибки, была: «РњРёСЃС‚ер Оден, что РІС‹ думаете Рѕ…» — Рё дальше следовало РёРјСЏ.

     Возможно, это было Рє лучшему, РёР±Рѕ что РјРѕРі СЏ сообщить ему такого, Рѕ чем Р±С‹ РѕРЅ РЅРµ знал уже так или иначе? Конечно, СЏ РјРѕРі Р±С‹ ему рассказать, как СЏ перевел несколько его стихотворений РЅР° СЂСѓСЃСЃРєРёР№ язык Рё отнес РёС… РІ РѕРґРёРЅ РјРѕСЃРєРѕРІСЃРєРёР№ журнал, РЅРѕ случилось это РІ 1968 РіРѕРґСѓ. Советы вторглись РІ Чехословакию, Рё однажды ночью Би-Би-РЎРё передала его «Р§СѓРґРѕРІРёС‰Рµ делает то, что умеют чудовища…», Рё это был конец данного предприятия. (Р�стория эта, вероятно, расположила Р±С‹ его РєРѕ РјРЅРµ, РЅРѕ СЏ был РЅРµ слишком высокого мнения РѕР± этих переводах РІ любом случае.) Что СЏ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ читал удачного перевода его стихов РЅРё РЅР° РѕРґРёРЅ язык, Рѕ котором имел какое-то представление? РћРЅ сам это знал, вероятно, слишком хорошо. Что СЏ обрадовался, узнав Рѕ его преданности триаде Кьеркегора, которая Рё для РјРЅРѕРіРёС… РёР

• нас была ключом Рє пониманию человеческого РІРёРґР°? РќРѕ СЏ опасался, что РЅРµ СЃРјРѕРіСѓ это выразить.

     Лучше было слушать. Поскольку СЏ был СЂСѓСЃСЃРєРёРј, РѕРЅ обычно высказывался Рѕ СЂСѓСЃСЃРєРёС… писателях. «РЇ Р±С‹ РЅРµ хотел жить РїРѕРґ РѕРґРЅРѕР№ крышей СЃ Достоевским», — заявлял РѕРЅ. Р�ли: «Р›СѓС‡С€РёР№ СЂСѓСЃСЃРєРёР№ писатель — Чехов». — «РџРѕС‡РµРјСѓ?» — «РћРЅ единственный РёР

• вас, Сѓ РєРѕРіРѕ есть здравый смысл». Р�ли РѕРЅ задавал РјРЅРµ РІРѕРїСЂРѕСЃ, который, казалось, больше всего озадачивал его РІ моем отечестве: «РњРЅРµ говорили, что СЂСѓСЃСЃРєРёРµ всегда крадут РґРІРѕСЂРЅРёРєРё СЃ автомобилей. Почему?» РќРѕ РјРѕР№ ответ — потому что нет запчастей — РЅРµ удовлетворял его;
• РѕРЅ, очевидно, имел РІ РІРёРґСѓ более непостижимую причину, Рё, прочитав его, СЏ почти начал понимать это сам. Затем РѕРЅ предложил перевести некоторые РёР

• РјРѕРёС… стихов. Это меня сильно потрясло. Кто СЏ такой, чтобы меня переводил Оден? РЇ знал, что, благодаря его переводам, стихи некоторых РјРѕРёС… соотечественников сильно выгадали, хотя Рё РЅРµ заслуживали того;
• тем РЅРµ менее СЏ как-то РЅРµ РјРѕРі допустить мысли, что РѕРЅ работает РЅР° меня. Поэтому СЏ сказал: «РњРёСЃС‚ер Оден, что РІС‹ думаете Рѕ… Роберте Лоуэлле?» — «РЇ РЅРµ люблю мужчин, — последовал ответ, — которые оставляют Р·Р° СЃРѕР±РѕР№ дымящийся шлейф плачущих женщин».

В В В В В Р’ течение этих недель РІ Австрии РѕРЅ занимался РјРѕРёРјРё делами СЃ усердием хорошей наседки. Начать СЃ того, что РјРЅРµ необъяснимо стали поступать телеграммы Рё другая почта СЃ указанием «РЈ. X. Одену для Р�. Р‘.». Затем РѕРЅ отправил РІ Академию американских поэтов РїСЂРѕСЃСЊР±Сѓ предоставить РјРЅРµ некоторую финансовую помощь. Так СЏ получил РјРѕРё первые американские деньги — тысячу долларов, если быть точным, — РЅР° которые СЏ протянул РґРѕ моей первой получки РІ Мичиганском университете. РћРЅ поручил меня своему литературному агенту, инструктировал меня, СЃ кем встречаться, Р° РєРѕРіРѕ избегать, знакомил СЃРѕ СЃРІРѕРёРјРё РґСЂСѓР·СЊСЏРјРё, защищал РѕС‚ журналистов Рё СЃ сожалением РіРѕРІРѕСЂРёР» Рѕ том, что оставил СЃРІРѕСЋ квартиру возле Святого Марка — как будто СЏ собирался поселиться РІ его РќСЊСЋ-Йорке. «Р”ля вас это было Р±С‹ хорошо. Хотя Р±С‹ потому, что там СЂСЏРґРѕРј армянская церковь, Р° службу лучше слушать, РєРѕРіРґР° РЅРµ понимаешь слов. Р’С‹ же РЅРµ знаете армянского? » РЇ РЅРµ знал.

     Затем РёР

— Лондона пришло — РЈ. X. Одену для Р�. Р‘. — приглашение принять участие РІ Международном фестивале РїРѕСЌР·РёРё РІ РљСѓРёРЅ-Элизабет-Холле, Рё РјС‹ заказали билеты РЅР° РѕРґРёРЅ Рё тот же рейс Британской авиакомпании. Р’ это время Сѓ меня появилась возможность хотя Р±С‹ частично отблагодарить его. Случилось так, что РІРѕ время моего пребывания РІ Вене СЏ познакомился СЃ семьей Разумовских (потомками графа Разумовского, РїРѕ заказу которого Бетховен писал квартеты).

РћРґРЅР° РёР

— РЅРёС…, Ольга Разумовская, работала РЅР° австрийских авиалиниях. Узнав Рѕ том, что Оден Рё СЏ летим РѕРґРЅРёРј рейсом РІ Лондон, РѕРЅР° позвонила РІ Британскую компанию Рё попросила принять этих РґРІСѓС… пассажиров РїРѕ-королевски. Что РјС‹ Рё получили. Оден был доволен, Р° СЏ РіРѕСЂРґ.

     Несколько СЂР°Р

— Р·Р° это время РѕРЅ требовал, чтобы СЏ звал его РїРѕ имени. Естественно, СЏ сопротивлялся — Рё РЅРµ только РёР·-Р·Р° моего преклонения перед этим поэтом, РЅРѕ Рё РёР·-Р·Р° разницы РІ возрасте: СЂСѓСЃСЃРєРёРµ ужасно щепетильны РІ таких вещах. Р’ конце концов РІ Лондоне РѕРЅ сказал: «РўР°Рє РЅРµ пойдет. Р�ли РІС‹ будете называть меня Уистан, или РјРЅРµ придется обращаться Рє вам: мистер Бродский». Эта перспектива показалась РјРЅРµ столь нелепой, что СЏ сдался. «РҐРѕСЂРѕС€Рѕ, Уистан, — сказал СЏ, — как скажете, Уистан». После чего РјС‹ пошли РЅР° чтения. РћРЅ облокотился РЅР° кафедру Рё добрых полчаса наполнял зал строчками, которые РїРѕРјРЅРёР» наизусть. Если СЏ Рё желал РєРѕРіРґР°-РЅРёР±СѓРґСЊ, чтобы время остановилось, то именно тогда, РІ этом большом темном зале РЅР° южном берегу Темзы. Рљ сожалению, этого РЅРµ произошло. РќРѕ РіРѕРґРѕРј позже — Р·Р° три месяца РґРѕ его смерти РІ австрийской гостинице — РјС‹ СЃРЅРѕРІР° читали вместе. Р’ том же зале.

В В В В В 5

В В В В В Рљ тому времени ему было почти шестьдесят шесть. «РњРЅРµ пришлось переехать РІ Оксфорд. РЇ Р·РґРѕСЂРѕРІ, РЅРѕ РјРЅРµ необходимо, чтобы Р·Р° РјРЅРѕР№ кто-то присматривал». Насколько СЏ РјРѕРі понять, посещая его там РІ январе 1973 РіРѕРґР°, Р·Р° РЅРёРј присматривали лишь четыре стены коттеджа шестнадцатого века, предоставленного ему колледжем, Рё РѕРґРЅР° прислуга. Р’ столовой преподаватели оттесняли его РѕС‚ стола СЃ едой. РЇ предположил, что это просто школьные манеры англичан, мальчишки остаются мальчишками. Однако, глядя РЅР° РЅРёС…, СЏ РЅРµ РјРѕРі РЅРµ вспомнить еще РѕРґРЅРѕ РёР

• уистановских ослепительных приближений: «С‚ривиальность песка».

     Это дурачество было просто РѕРґРЅРѕР№ РёР

— вариаций РЅР° тему: «РћР±С‰РµСЃС‚РІРѕ РЅРµ имеет обязательств перед поэтом», особенно перед старым поэтом. РўРѕ есть общество охотно прислушивается Рє политику того же возраста, или даже старше, РЅРѕ РЅРµ Рє поэту. РўРѕРјСѓ есть разные причины, РѕС‚ антропологических РґРѕ подхалимских. РќРѕ вывод РїСЂРѕСЃС‚ Рё неизбежен: общество РЅРµ имеет права жаловаться, если политик его надует. Р�Р±Рѕ, как однажды это выразил Оден РІ своем «Р ембо»:

     Но в ребенке этом ложь ритора

     Лопнула, как труба: холод создал поэта.

     (Подстрочный перевод)

     Если ложь взрывается таким образом РІ «СЌС‚РѕРј ребенке», то что же РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ СЃ нею РІ старике, который острее чувствует холод? Как Р±С‹ самонадеянно это РЅРё звучало РІ устах иностранца, трагическим достижением Одена как поэта было именно то, что РѕРЅ РѕСЃРІРѕР±РѕРґРёР» СЃРІРѕР№ стих РѕС‚ обмана любого РІРёРґР°, Р±СѓРґСЊ РѕРЅ риторическим или бардовским. Подобные вещи отчуждают РЅРµ только РѕС‚ коллег-преподавателей, РЅРѕ Рё РѕС‚ собратьев РїРѕ перу, РёР±Рѕ РІ каждом РёР

• нас СЃРёРґРёС‚ прыщавый юнец, жаждущий бессвязного пафоса.

     Заделавшись критиком, этот апофеоР

— прыщей РІРёРґРёС‚ РІ отсутствии пафоса дряблость, неряшливость, болтовню, распад. Таким, как РѕРЅ, РЅРµ РїСЂРёС…РѕРґРёС‚ РІ голову, что стареющий РїРѕСЌС‚ имеет право писать хуже — если РѕРЅ действительно пишет хуже — что нет ничего менее приятного, чем неприличествующие старости «РѕС‚крытие любви» Рё пересадка обезьяньих желез. Между шумливым Рё мудрым публика всегда выберет первого (Рё РЅРµ потому, что такой выбор отражает ее демографический состав или РёР·-Р·Р° романтического обыкновения самих поэтов умирать молодыми, РЅРѕ вследствие присущего РІРёРґСѓ нежелания думать Рѕ старости, РЅРµ РіРѕРІРѕСЂСЏ уже Рѕ ее последствиях).

Печально РІ этой приверженности Рє незрелости то, что сама РѕРЅР° есть состояние далеко РЅРµ постоянное. РђС…, если Р± РѕРЅРѕ было таковым! РўРѕРіРґР° РІСЃРµ можно было Р±С‹ объяснить присущим РІРёРґСѓ страхом смерти. РўРѕРіРґР° РІСЃРµ эти «Р�збранные» стольких поэтов были Р±С‹ такими же безобидными, как жители Кирхштеттена, переименовавшие СЃРІРѕР№ «Hinterholz». Если Р±С‹ это было лишь страхом смерти, то читатели Рё особенно восторженные критики должны были Р±С‹ безостановочно кончать СЃ СЃРѕР±РѕР№, следуя примеру РёС… любимых молодых авторов. РќРѕ этого РЅРµ РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚.

     Подлинная история этой приверженности нашего РІРёРґР° Рє незрелости гораздо печальней. РћРЅР° связана РЅРµ СЃ неохотой человека знать Рѕ смерти, РЅРѕ СЃ его нежеланием слышать Рѕ жизни. Однако невинность — последнее, что может поддерживаться естественно. Р’РѕС‚ почему поэтов — особенно тех, что жили долго — следует читать полностью, Р° РЅРµ РІ избранном. Начало имеет смысл только если существует конец. Р�Р±Рѕ, РІ отличие РѕС‚ прозаиков, поэты рассказывают нам РІСЃСЋ историю: РЅРµ только череР

• СЃРІРѕР№ действительный опыт Рё чувства, РЅРѕ — Рё это наиболее для нас важно — посредством языка, то есть череР
• слова, которые РѕРЅРё РІ конечном счете выбирают.

     Стареющий человек, если РѕРЅ РІСЃРµ еще держит перо, имеет выбор: писать мемуары или вести дневник. РџРѕ самой РїСЂРёСЂРѕРґРµ своего ремесла, поэты ведут дневник. Часто против собственной воли, РѕРЅРё честно прослеживают то, что РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ (Р°) СЃ РёС… душами, Р±СѓРґСЊ это расширение души или — более часто — ее усадка Рё (Р±) СЃ РёС… чувством языка, РёР±Рѕ РѕРЅРё первые, для РєРѕРіРѕ слова становятся скомпрометированными или обесцениваются. Нравится нам это или нет, РјС‹ здесь для того, чтобы узнать РЅРµ только что время делает СЃ людьми, РЅРѕ что язык делает СЃ временем. Рђ поэты, РЅРµ будем этого забывать, это те, «РєРµРј РѕРЅ (язык) жив». Р�менно этот закон учит поэта большей праведности, чем любая вера.

     Поэтому РЅР° РЈ. X. Одене можно создать РјРЅРѕРіРѕРµ. РќРµ потому, что РѕРЅ умер будучи РІРґРІРѕРµ старше Христа, Рё РЅРµ благодаря кьеркегоровскому «РїСЂРёРЅС†РёРїСѓ повторения». РћРЅ просто служил бесконечности большей, чем та, СЃ которой РјС‹ обычно считаемся, Рё РѕРЅ СЏСЃРЅРѕ свидетельствует Рѕ ее наличии; более того, РѕРЅ сделал ее гостеприимной. БеР

— преувеличения, каждый РёРЅРґРёРІРёРґСѓСѓРј должен знать РїРѕ крайней мере РѕРґРЅРѕРіРѕ поэта РѕС‚ РєРѕСЂРєРё РґРѕ РєРѕСЂРєРё: если РЅРµ как РїСЂРѕРІРѕРґРЅРёРєР° РїРѕ этому РјРёСЂСѓ, то как критерий языка. Р’ обеих областях РЈ. X. Оден справляется отлично, хотя Р±С‹ РёР·-Р·Р° РёС… сходства соответственно СЃ адом Рё Лимбом4.

В В В В В РћРЅ был великим поэтом (единственное, что неправильно РІ этом предложении — его время, поскольку язык РїРѕ своей РїСЂРёСЂРѕРґРµ ставит то, что РІ нем достигнуто, неизменно РІ настоящее время), Рё СЏ считаю, что РјРЅРµ необычайно повезло, что СЏ его встретил. РќРѕ если Р±С‹ СЏ вообще его РЅРµ встретил, РІСЃРµ равно существовала Р±С‹ реальность его стихов. Следует быть благодарным СЃСѓРґСЊР±Рµ Р·Р° то, что РѕРЅР° свела тебя СЃ этой реальностью, Р·Р° обилие даров, тем более бесценных, что РѕРЅРё РЅРµ были предназначены РЅРё для РєРѕРіРѕ конкретно. Можно назвать это щедростью РґСѓС…Р°, если Р±С‹ РґСѓС… РЅРµ нуждался РІ человеке, РІ котором РѕРЅ РјРѕРі Р±С‹ преломиться. РќРµ человек становится священным РІ результате этого преломления, Р° РґСѓС… становится человечным Рё внятным. РћРґРЅРѕРіРѕ этого — вдобавок Рє тому, что люди конечны, — достаточно, чтобы преклоняться перед этим поэтом.

     Каковы Р±С‹ РЅРё были причины, РїРѕ которым РѕРЅ пересек Атлантику Рё стал американцем, итог состоял РІ том, что РѕРЅ сплавил РѕР±Р° английских наречия Рё стал — перефразируя РѕРґРЅСѓ РёР

— его собственных строчек — нашим трансатлантическим Горацием. Так или иначе, РІСЃРµ путешествия, которые РѕРЅ предпринимал — РїРѕ странам, пещерам дущи, доктринам, верам — служили РЅРµ столько для того, чтобы усовершенствовать его аргументацию, сколько чтобы расширить его речь. Если РїРѕСЌР·РёСЏ РєРѕРіРґР°-РЅРёР±СѓРґСЊ Рё была для него делом чести, РѕРЅ жил достаточно долго, чтобы РѕРЅР° стала просто средством Рє существованию. Отсюда его автономность, душевное Р·РґРѕСЂРѕРІСЊРµ, уравновешенность, РёСЂРѕРЅРёСЏ, отстраненность — короче, мудрость. Что Р±С‹ это РЅРё было, чтение его — РѕРґРёРЅ РёР

• очень немногих — если РЅРµ единственный — доступных СЃРїРѕСЃРѕР±РѕРІ почувствовать себя порядочньнм человеком.

     Последний СЂР°Р

— СЏ видел его РІ июле 1973 РіРѕРґР° Р·Р° ужином Сѓ Стивена Спендера РІ Лондоне. Уистан сидел Р·Р° столом, держа сигарету РІ правой СЂСѓРєРµ, бокал — РІ левой, Рё распространялся Рѕ холодной лососине. Поскольку стул был слишком РЅРёР·РєРёРј, С…РѕР·СЏР№РєР°-РґРѕРјР° подложила РїРѕРґ него РґРІР° растрепанных тома Оксфордского словаря. РЇ подумал тогда, что вижу единственного человека, который имеет право использовать эти тома для сидения.

В В В В В 1983

     Перевод с английского Елены Касаткиной

В В В В В 1 Здесь — взаимно (лат.).

В В В В В 2 Р’ антологии — перевод Р’Р». Зуккау-Невского (РџСЂРёРј. перев.).

     Ведь не пойдет никто

     Дальше вокзала или дальше дамбы,

     Сам РЅРµ пойдет Рё сына РЅРµ пошлет…

     3 Мимоходом (фр.).

В В В В В 4 Лимб — преддверие ада.