«Все в этом холсте в еще не завершившемся движении, хотя все в нем — уже произошло, все исчерпалось, ничего более — не будет. Демон низвергнут с высоты, на которую так дерзко посягнула его гордыня, но падение не приносит ему физической гибели, которая избавляет от страданий смертных, и мучительное бессмертие, оковы вечной жизни, которую он не в силах прервать — едва ли меньшая мука, чем само падение на эту прекрасную землю, которая отторгла его, как прежде — небо.
Здесь мало от лермонтовской поэмы — разве тот же мотив одиночества. У поэта Демон возвращается в свой прежний холодный мир: «надменный, / Один как прежде, во вселенной / Без упованья и любви…» [Там же. С. 46.]
У Врубеля же крушение надежд на обретение человеческого счастья оборачивается полной потерей физического и нравственного «я» при сохранении стократ усилившейся способности к страданию.
Конечно, параллели с судьбой и мироощущением самого Врубеля чрезвычайно соблазнительны. Ими трудно пренебречь, но вряд ли стоит ими увлекаться.
Каждое художественное произведение в какой-то мере автобиографично, но ни одно не может быть прямой аналогией — тем более, когда эта аналогия лежит на поверхности.
Впрочем, в картине и в самом деле немало внешнего и напоминающего о декадансе: и изломанная «пыточно-вывернутая» поза, и кровавый отблеск в распахнутых глазах, и орнаментально-вычурные узоры драгоценных перьев, распластанных на поверхности холста в соответствии с принятыми в модерне формами и ритмами, и угрюмый пафос страдания, и сам образ гибели, ставший предметом эстетического переживания.
Стремление Врубеля к большой форме разбилось, как Демон о землю, о вновь усилившуюся зависимость художника от внешней стилистики модерна. Цельности впечатления тщетно было бы искать в этой картине.
Врубель создал именно образ смерти как формы жизни, образ гибели, с которой жизнь не прекращается. Очищения, катарсиса — нет. Его нет не только для Демона, нет его и для художника.
Трагизм колорита, нечеловеческая боль в глазах демона — это иная мера художественной условности, чем изломанная поза, где изощренность сочетается с долей жестокого натурализма.
Эмоциональная, поэтическая, интеллектуальная линия картины последовательна так же, как линия пластическая.
М. А. ВРУБЕЛЬ «ДЕМОН» ( по картине)
... года по 1839 год, работа над образом демона художником длилась 12 лет. Врубель Михаил Александрович «Демон сидящий» начал писать в 1890 году, и ее увидел свет в 1891 году, картину «Демон летящий» ... зла над добром. И это сотворил он, тоскливо, но равнодушно взирающий на гибель земной жизни: «И все, что пред собой он видел, он презирал иль ...
Но даже не зная, с какой страстью и встревоженностью переписывал свою картину Врубель до последней возможности, смятение и неуверенность художника можно было бы прочитать в этом «алогизме».
Как знать, доведи Врубель «Демона поверженного» до стилистической целостности, стала бы картина столь мучительно, болезненно красноречивой. В этом смешении стилистики, в этом сочетании суетной изысканности (павлиньи перья крыльев) с возвышенной трагедийностью (лицо Демона; колорит), не скрыта ли главная сила воздействия картины?
В открытой справедливым укорам, так откровенно незавершенной, запутанной вещи не угадывается ли с пронзительной ясностью невозможность возвышенной очищающей трагедии, эпического обобщения в искусстве начала столетия?
Блок писал в «Возмездии»:
Двадцатый век… Еще бездомней, Еще страшнее жизни мгла
(Еще чернее и огромней Тень Люциферова крыла).
Пожары дымные заката
(Пророчества о нашем дне),
Кометы грозной и хвостатой Ужасный призрак в вышине,
И отвращение от жизни, И к ней безумная любовь, И страсть и ненависть к отчизне…
И черная, земная кровь Сулит нам, раздувая вены, Все разрушая рубежи, Неслыханные перемены, Невиданные мятежи…
(Блок А. Стихотворения. Поэмы / Сост., вступ. ст. и коммент. Н. П.
Крыщук. — СПб.: Респект, 1996. — С. 163.)
В поэме Блока (точно также незаконченной — эпический жанр поэзии не уживался с эпохой, как и монументальная живопись) — та атмосфера, которая, пусть неосознанно, жила в сознании художника. Начинающаяся болезнь еще обострила его чуткость.
Из искусства Врубеля исчезали паузы, свершения, мгновения удовлетворенности — все почти его работы после «Демона поверженного» кажутся прерванными: и не потому, что они не завершены, но потому, что процесс постижения натуры и выражения своего восприятия у Врубеля уже не мыслится как завершающийся процесс — творческий акт становится непрерывным.
Заключение
Итак, имя Александра Блока было одним из самых магически притягивающих и значимых имен в русской поэзии. Еще при жизни поэта оно стало легендой.
Блок — поэт трудный для понимания. Стремление понять его поэзию неотделимо от стремления понять его жизнь. Одной из своих корреспонденток он советовал читать в сборниках стихов предисловия и комментарии, чтобы представлять в общих чертах, когда и чем жил писатель.
Переплетение личного и исторического превращает в конечном счете жизненный путь поэта в то, что потомки называли судьбой. Случается иногда, что, как листья с деревьев, многие произведения, устарев, будут разметены ветром лет, но и тогда судьба художника останется самым бесценным и потрясающим его произведением.
Картины петербургской жизни в стихах Блока еще напоминали порой бред внезапно пробудившегося человека [https:// , 25].
Герои «Распутий» и «Города» юродствуют, пляшут, хохочут и вдруг плачут, осознав ужас своего положения. В стихах поселяются «косматые, кривые и рогатые» существа.
В этом была для мистика своя закономерность: коли существует доброе начало, то должны быть и носители злого. И все же с каждым новым стихотворением все определеннее проступили черты самой жизни.
Утонченный индивидуализм рубежа веков не был средой, где возможности художника могли раскрыться вполне. Но индивидуализм этот был свойствен и самому Врубелю.
Жизнь и творчество Михаила Врубеля
... поверженный», в которой Демон находился на грани смерти. Неужели, Демоны изображенные художником забрали жизнь самого Врубеля? Это лишь предположение, но посмотрев на эти картины внимательно, вы поймете, ... Прахов. Тут главной его темой являлись религиозные мотивы, в этот период своего творчества он создавал иконы и стенные росписи во время реставрации Кирилловской церкви. Остались ...
Интимность, лиричность его художественного «я» не выдерживали монументализации, ломались о слишком острую грань столетий; распадались, как «Демон поверженный».
В «век девятнадцатый, железный / Воистину жестокий век», умея прозревать «эффект неуловимого горизонта», Врубель жил воспоминаниями о золотом веке и надеждой на его возвращение. Но своему времени он остался чужим.
№ 1. Блок А. Стихотворения.
Поэмы / Сост., вступ. ст. и коммент. Н. П.
Крыщук. — СПб.: Респект, 1996. — 368 с.
№ 2. Врубель М. / Сост. альбома, автор вступ. ст., летописи жизни и творчества
М. Ю. Герман. — Л.: Изд-во Аврора, 1990. — 264 с.
К. Д. История
Лит, 2000. — 320 с.
№ 4. Максимов Д. Поэзия и проза Александра Блока. — Л.: Сов. писатель, 1981. — 552 с.
А. И. Серебряный
Бондаренко. — СПб.: Предприниматель Громов Алексей Александрович, 1996. — 320 с.
№ 6. Смола О. Черный вечер. Белый снег. Творческая история и судьба поэмы А. Блока Двенадцать.
- М.: Наследие, 1993. — 272 с.
№ 7. Энциклопедия символизма: Живопись, графика и скульптура.
Литература
[Электронный ресурс]//URL: https://litfac.ru/referat/vrubel-i-simvolizm/
Музыка / Сост. Ж. Кассу, П.
В. М. Толмачев
— 430 с.: ил.
