Китайская цивилизация является автохтонной, т. е. возникла на собственной земле автономно и независимо от внешних заимствований, в V — II тысячелетии до н. э. Сложившаяся традиция никогда не прерывалась, даже когда многие столетия на Драконовом троне сидели завоеватели. Более того, Китай как страна-доминант создал целый очаг культуры в регионе Дальнего Востока: в Японии, Корее, странах Юго-Восточной Азии. Здесь распространилась иероглифическая письменность, конфуцианство, даосизм, специфическая форма буддизма — чань, императорская форма правления. Китайская этика, эстетика, многие виды искусства стали предметом подражания и заимствования.
Под термином «традиционное общество», «традиционный Китай» имеется в виду Китай с третьего века по 1912 г. (разгар Синьхайской революции, конец монархической системы правления и учреждение республики) когда все традиции в социально-экономической, политической, культурной областях четко обозначились и их преемственность приняла устойчивый характер.
1. Традиционная космологическая система китайцев
По китайским представлениям, в процессе космогенеза первоначальный хаос разделился на инь-ци и ян-ци. Инь (yоn) — это сырое, темное, тяжелое, женское начало. Ян (yбng) — твердое, светлое, легкое, мужское начало. Тяжелая и мутная инь опустилась вниз и образовала Землю, а легкая и чистая ян поднялась вверх и образовала Небо. Началось круговращение ян и инь, их взаимный обмен, и они в разнообразных сочетаниях друг с другом образовали все сущее в мире — «десять тысяч вещей». Инь и ян рассматривались как равно необходимые и взаимодополняющие начала, идеальное гармоничное состояние которых запечатлено на знаменитой эмблеме Великого Предела — главной схеме-формуле Вселенной: «То движение, то покой — они коренятся друг в друге», «Покой доходит до предела, и появляется движение, движение доходит до предела, и появляется покой». Избытка ян и инь не может быть, поскольку Целое не разрушается, существует Великий Предел. Отсюда возник закон Середины, равновесия.
Рис. Эмблема Великого предела
Инь и ян не являются самостоятельными субстанциями, они — форма существования, определенные состояния субстанции ци. Ци — это жизненная энергия или жизненная сила, которая идет из космоса. Ею физически наполнен мир, и она энергетически заряжает все вещи и существа, даруя им тем самым факт бытия. Человек рассматривается как существо, вобравшее в себя чистейшую и совершеннейшую сущность инь и ян в их полной гармонии, он как бы объединяет в себе Небо и Землю. Каждый человек — это малый мир, микрокосм, поэтому он считается в китайской культурной традиции космическим началом, равномощным и равнозначным Небу и Земле. В триаде Небо (космос)-Земля-Человек человек занимает центральное место. Это духовный элемент космологической системы.
Здания и сады китая как воплощение гармонии неба и земли
... великой триаде: Небо -- Земля -- Человек, определявшей специфику взаимоотношений человека и природы в Китае. Поскольку мир в целом виделся как единый ... сложились две устойчивые формы китайского сада: императорские и частные сады. Традиции их создания развивались в ... взаимоотношений человека с естественной средой. Помимо того, что этот вид искусства предполагает визуальное воплощение образа ...
«Огню и воде присуща ци, но не присуща жизнь. Деревьям и травам присуща жизнь, но не присуще знание. Птицам и зверям присуще сознание, но не присущи Долг-Справедливость. Человеку же присущи ци, жизнь, сознание, и к тому же Долг-Справедливость, потому-то он — самое дорогое в Поднебесной».
Доминантной для культуры Китая и всей в целом китайской цивилизации является пятичленная космологическая модель, согласно которой мировое пространство распределяется строго по четырем сторонам света плюс выделяется особый пространственно-временной отрезок — центр (zhфng, чжун), ассоциируемый с центром мира. Под центром понимается сакрально-политический фокус мирового пространства, воплощенный в правителе и соотносимый с царской резиденцией и столицей. Это нашло выражение в самоназвании Китая — Центральное или Срединное государство (Zhфng guу, чжун го).
Считалось, что небо символически выражается формой круга, отражающей его бесконечность, а земля — формой квадрата, способной отобразить четыре стороны света. Та часть земного квадрата, на которую падает проекция небесного круга, и есть Срединное государство (Китай).
Оставшиеся же вне этой проекции углы земного квадрата считались варварскими землями, на которые не распространяется покровительство небес, а потому они лишены каких-либо признаков цивилизации.
Рис. Пространственная китайская космологическая модель
Главными временными координатами в этой модели служили четыре времени года и специальный пятый сезон (середина лета) для центра.
Высшее начало мира — Дао (путь, закон, принцип действия, алгоритм) понималось как всепорождающее, бесконечное превращение мира, без начала и конца, невидимая «пружина», дыхание, ритм Вселенной. Все рождается из Дао и уходит в Дао. Когда Дао имеет возможность беспрепятственно, неискаженно осуществляться в мире — это проявляется в виде дэ — добродетели. Соответственно, чем ближе человек или страна к точному следованию Пути (Дао), тем больше у них дэ. Было дэ правителя, дэ благородного мужа, дэ обыкновенного человека.
Человек считался настолько важным элементом мироустройства, что если он утрачивал добродетель (уклонялся от надлежащего Пути), то последствием становилось расшатывание всех основ мироздания: «Туда, где соберется много праведных, счастье не может не прийти, а там, где соберется масса нечестивых, беда не заставит себя ждать. И вот ветры и дожди начинаются не ко времени, сладостный дождь не орошает землю, иней и снег не по сезону. Холод и жар не когда следует, инь и ян не по порядку, четыре времени года не в срок сменяют друг друга. Происходит упадок нравов. Сердца ожесточаются, как у зверей, жажда выгоды растет, а это вызывает еще большие знамения». Выход для человека в подобные времена один: «при дурных знамениях творить добрые дела — несчастья не будет». Иными словами, работа над собой, взращивание добродетели — главная задача человека для поддержания равновесия и гармонии в мире.
Мифология Древнего Востока и античного мира
... и у народов Древнего Востока и Средиземноморья. Глава II. Мифы Древнего Востока К мифам Древнего Востока относятся практически все мифы народов мира, такие как: Египетская мифология Индийская мифология Китайская мифология ... людьми, некогда жившими на земле и по какой-то причине поднявшимися на небо, в других – создание солнца (не олицетворённого) приписывается какому-либо сверхъестественному ...
«Есть я и мир. Что же должен делать я в этом мире и как относиться к нему оптимальным образом» — вот главный вопрос, на который должен был ответить китаец.
2. Личность правителя в китайской традиции
Правитель, согласно конфуцианской традиции, лично отвечал за сохранение и оптимальное функционирование всего общества. Его называли «сыном Неба», «отцом народа». Фигура монарха рассматривалась традиционной китайской культурой как весьма существенный элемент мироздания. Монарх был человеком-посредником между Небом и Землей. Дэ правителя могло накапливаться в династии, от поколения к поколению, т. к. весь клан «работал» на него. Дэ могло иссякать при нерадивом отношении к своим обязанностям, и это приводило к падению династии.
Поэтому задачей правителя было не столько собственно править, сколько неукоснительно копить и сохранять дэ.
Для этого он должен был уметь понимать волю Неба — то есть обладать мудростью и знаниями. Считалось, что император получает благословение Неба на занятие престола, а в случае плохого управления народ имеет право низложить его. Известны случаи, когда императорами становились предводители крестьянских восстаний — простые земледельцы, и это встречало понимание у жителей государства: значение имело не собственно происхождение, а количество дэ и воля Неба.
Главным принципом управления государством полагался даосский принцип «недеяния» (увэй), смысл которого состоял в том, чтобы не мешать, не противодействовать законам природы, уловить ритм дыхания Дао: «Небо и Земля бездействуют и все совершают».
Лаоцзы говорил: «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже тот правитель, который требует от народа его любить и возвышать. Еще хуже правитель, которого народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает».
Управление государством приравнивалось в китайской традиции к управлению водным потоком: не надо прилагать усилий для того, чтобы заставить воду течь туда, куда стремится сама река. Горе тому, кто вздумает преградить ей путь. Следовать природе — не значит ущемлять свою свободу, а, напротив, означает сделаться свободным. Властвует тот, кто покоен и безмолвствует. Высшая мудрость состоит в том, чтобы следовать обстоятельствам, быть способным к недеянию, несвершению, что и означало правильную деятельность. Другими словами, все сделается само собой, в результате естественного хода закономерно обусловленных событий. Например, большинство утоплений людей происходит потому, что человек, попав в экстремальную ситуацию, в панике растрачивает силы и воздух на попытки бороться с водой, вместо того чтобы замереть и позволить сработать объективным законам физики — дать воде вытолкнуть тело на поверхность, а потом позволить течению поднести себя поближе к берегу. Принцип недеяния не означает бездумной пассивности — он подразумевает величайшую мудрость, способную постигать суть вещей и процессов, а также доверие законам, действующим в мире и поддерживающим его на протяжении всего его существования.
Подумайте над притчей из «Чжуан-цзы»: «Повар Дин разделывал бычьи туши для царя Вэнь-хоя. Взмахнет рукой, навалится плечом, подопрет коленом, притопнет ногой, и вот: вжик! бах! Сверкающий нож словно пляшет в воздухе — то в такт мелодии «Тутовая роща», то в ритме песен Цзиншоу.
Обломов — лишний человек
... в произведении о «лишнем человеке», восходящем прежде всего к традиции романтизма. Можно вспомнить Печорина, который ожидает ... считать этот финал окончательной гибелью героя и победой в нем нечеловеческого, животно-растительного, желудочного начала. Но не стоит забывать, что Пшеницына именно через общение с Обломовым ... — это постоянный мотив романа (едва ли не это послужило основной причиной разрыва ...
- Прекрасно! — воскликнул царь Вэнь-хой. — Сколь высоко твое искусство, повар!
Отложив нож, повар Дин сказал в ответ: «Ваш слуга любит Путь, а он выше обыкновенного мастерства. Поначалу, когда я занялся разделкой туш, я видел перед собой только туши быков, но минуло три года — и я уже не видел их перед собой! Теперь я не смотрю глазами, а полагаюсь на осязание духа, я перестал воспринимать органами чувств и даю претвориться во мне духовному желанию. Вверяясь Небесному порядку, я веду нож через главные сочленения, непроизвольно проникаю во внутренние пустоты, следуя лишь непреложному, и потому никогда не наталкиваюсь на мышцы или сухожилия, не говоря уже о костях. Хороший повар меняет свой нож раз в год — потому что он режет. Обыкновенный повар меняет свой нож раз в месяц — потому что он рубит. А я пользуюсь своим ножом уже девятнадцать лет, разделал им несколько тысяч туш, а нож все еще выглядит таким, словно он только что сошел с точильного камня. Ведь в сочленениях туши всегда есть промежуток, а лезвие моего ножа не имеет толщины. Когда же не имеющее толщины вводишь в пустоту, ножу всегда найдется предостаточно места, где погулять. Вот почему даже спустя девятнадцать лет мой нож выглядит так, словно он только что сошел с точильного камня. Однако же всякий раз, когда я подхожу к трудному месту, я вижу, где мне придется нелегко, и собираю воедино мое внимание. Я пристально вглядываюсь в это место, двигаюсь медленно и плавно, веду нож старательно, и вдруг туша распадается, словно ком земли рушится на землю. Тогда я поднимаю вверх руку, с довольным видом оглядываюсь по сторонам, а потом вытираю нож и кладу его на место».
- Превосходно! — воскликнул царь Вэнь-хой. — Послушав повара Дина, я понял, как нужно вскармливать жизнь.
В канонической книге «Даодэцзин» («Книга о Дао и Дэ») написано: «Наказаний и штрафов недостаточно, чтобы изменить нравы, казни и убийства не могут пресечь зло. Только там, где чтят преобразование духа, совершенные частицы цзин становятся духом. Ведь окрик не слышен далее 100 шагов, в то время как воля способна распространиться на 1000 ли». О том, как научиться искусству править: «Те, кто хотел передать светлое дэ древних Поднебесной, прежде учились управлять своей страной. Те, кто хотел управлять своей страной, прежде устанавливали порядок в своей семье. Те, кто хотел установить порядок в своей семье, прежде учился управлять самим собой. Те, кто хотел владеть самим собой, прежде исправлял свое сердце. Тот, кто исправлял свое сердце, прежде делал искренними свои мысли. Тот, кто хотел сделать искренними свои мысли, прежде развивал свой ум. Развитие же ума зависит от постижения вещей».
3. Цзюньцзы, сяожэнь, жэнь
В сознании китайцев сущность человека не могла быть отделена от его социальной природы.
Личность в китайской культуре — это не индивид, она есть то, чем является для других, социальные связи и отношения — составная часть ее бытия.
Конфуцианская традиция делила людей на несколько категорий: цзюньцзы (jыnzi) или благородных мужей, сяожэнь (xiгorйn) или низких людей, т. е. маленьких людей, и жэнь (rйn) (дословно — «человек»).
Примерное «Проблема неприятия человека обществом»
... сделать. Он готов преодолевать километры, только бы вернуть людям забытое. Вот тот момент истины, когда должно измениться отношение к Селивану, ведь «у него прекрасное, доброе лицо», оказывается, ... тем более изменений в репутации, в своей жизни. Так вот теперь к нему идут люди без страха, а позже и вовсе о н «для всех сделался ...
Жэнь — это масса людей, которая в нравственном и культурном отношении стоит между цзюньцзы и сяожэнь, т. е. это обычные, средние люди.
Разделение между цзюньцзы и сяожэнь особо подчеркивалось, чтобы показать радикальность различий между этими категориями населения. Водораздел шел не столько по социальной, сколько по нравственной линии. «Цзюньцзы думает об истине, сяожэнь — о собственном благе. Цзюньцзы думает о том, как не нарушить путь, а сяожэнь — как извлечь выгоду. Цзюньцзы предъявляет требования к себе, низкий человек — к другим. Мелкие люди любят объединяться — ради собственной выгоды. Цзюньцзы ни с кем не объединяется, но служит всеобщему благу. Он не коллективен, но всеобщ. Мелкий — коллективен, но не всеобщ. Цзюньцзы держит себя строго, не вступает в споры, живет со всеми в согласии, но не идет на сговор, не следует за другими. Цзюньцзы следует Срединности, а сяожэнь ее нарушает».
Сяожэнь — это люди, не способные учиться, не желающие учиться. Они не блещут добродетелями, они вульгарны и эгоистичны. По своему невежеству они постоянно нарушают правильный ритм ян и инь, тем самым нарушая гармонию Мира. Из-за этого начинаются всякие невзгоды. Сяожэнь создают искусственный мир человеческого общества, который утрачивает естественный ритм, а это чревато большими неприятностями для человеческого рода.
Но это — большинство населения, это — простолюдины, обычные люди, реальные люди, они — основная масса населения, которая все производит, трудится день и ночь.
Уже поэтому о них должны заботиться верхи, а миссия цзюньцзы заключается в том, чтобы очищать благородными делами биосферу, обогащать человеческое общество энергетическими частицами ци, подвигать людей к самосовершенствованию. Иными словами, цзюньцзы, культивируя в себе добродетель (дэ) способствуют выправлению пути общества в направлении следования Дао.
Сравните с современным анекдотом: «Интеллигенция — это совершенно бесполезные люди, но они — воздух, которым мы дышим».
В «Луньюй» сохранился наказ Конфуция благородным мужам: «Не ходите туда, где беспорядки. Не живите там, где смута. Если Поднебесная следует Дао, будьте на виду, если нет — скройтесь. Если страна следует Дао, стыдно быть бедным и не в чести. Если страна не следует Дао, стыдно быть богатым и в чести».
Конфуций полагал, что человек, лишенный жэнь и вэнь, уже не цзюньцзы. Термин жэнь (rйn) (звучит одинаково с китайским словом «человек», рассмотренным ранее, но имеет другой иероглиф) переводят по-разному: благорасположенность, добродетель, человеколюбие, человеческое начало в человеке, гуманность. Цзюньцзы должен был отвечать всем требованиям носителя жэнь. Он должен был быть человеколюбивым, искренним, честным, преданным государственным делам, т. е. правителю. И он должен был обязательно обладать вэнь. Термин вэнь (wйn) означал духовную культуру. В «Луньюе» вэнь — это то, что человек приобретает в процессе обучения, и каждый человек должен стремиться овладеть духовной культурой предков.
Благородный муж должен был быть, прежде всего, человеком образованным. Образование в традиционном китайском обществе было только гуманитарным и основывалось на изучении и запоминании классических текстов канонических книг: Шицзин (Книга песен), Ицзин (Книга перемен), Луньюй, Даодэцзин и других. Специальных знаний китайцы не получали.
Мышление человека и интеллект
... развивает свой интеллект. И мышление, и интеллект являются с давних пор отличительными и важнейшими чертами человека. Люди, имеющие физические дефекты не перестают быть людьми, а потерявший ... творческое мышление и репродуктивное мышление, где намек на творчество отсутствует. По степени произвольности мышление может быть произвольным, когда человек контролирует мыслительный процесс и непроизвольным, ...
Главной наукой считалось превращение обычного человека в совершенного мужа, а главным процессом познания считалось самопознание.
К необходимости познать Дао люди могут относиться по-разному:
«Человек высшей учености, узнав о Дао, стремится к его осуществлению. Человек средней учености, узнав о Дао, то соблюдает его, то его нарушает. Человек низшей учености подвергает его насмешке. …Кто на высоте Дао, похож на заблуждающегося, человек высшей добродетели похож на простого, великий просвещенный похож на презираемого, безграничная добродетель похожа на ее недостаток, распространение добродетели похоже на ее расхищение, истинная правда похожа на ее отсутствие».
Конфуций говорил: «Знать — хорошо. Лучше — любить знание. Самое лучшее — получать радость от узнавания».
В китайском традиционном обществе господствовал панморализм, т. е. моральные нормы преобладали над нормами права. Сегодня в правовом государстве отношения в обществе регулируются законом и ответственностью людьми перед ним. В обществе с господством панморализма расписка со всеми подписями и печатями вторична по отношению к устной договоренности — нарушить данное слово в таком обществе означает ответственность перед нормами морали, человек напрямую рискует своей личностью, душой, репутацией, которая фактически приравнивается к самому человеку.
Основной задачей человека в традиционном Китае было следование ли (li) — ритуалу, что означало соблюдать три тысячи правил поведения и триста видов церемоний. Ритуал соблюдали все подданные, независимо от своей сословной принадлежности.
Главной ценностью для человека в китайском обществе было лицо — оно представляло собой выражение социального статуса, и его можно было потерять помимо своей воли. Именно страх потери лица порождал в китайцах ту мелочную щепетильность в вопросах этикета, которой всегда удивлялись европейцы. Нельзя было допустить насмешек над собой, особенно в присутствии свидетелей. Поэтому цзюньцзы никогда не вступал в конфликты, уходил от споров и выяснения отношений, держался на дистанции. Благородные мужи помогали друг другу «блюсти лицо» и не попадать в сомнительные ситуации. Если же кто-то все же «терял лицо», он имел право через какое-то время отомстить обидчику, убив его ребенка или жену — и наказания за это не следовало.
Как пишет известный китаевед В.Я. Сидихменов, «в конце XIX века в Пекине получил широкую огласку такой забавный случай, связанный с правилами этикета. Некий чиновник в парадном халате посетил своего знакомого и, войдя в приемную, уселся в ожидании хозяина. И тут произошло непредвиденное. Над его головой находилась полка, где стоял горшок с растительным маслом. Притаившаяся здесь крыса потянулась отведать масла, но, испуганная внезапным приходом посетителя, прыгнула и опрокинула горшок, который упал на злополучного гостя. Его дорогой халат сверху донизу был залит маслом. В тот момент, когда пострадавший, побагровев от злости, готов был разразиться грубой бранью, вошел хозяин. Гость, сдерживая гнев, поднялся, отвесил несколько поклонов, а затем с подобострастной улыбкой объяснил свое состояние: «Когда я вошел в ваш почтенный дом и сел на ваше почтенное место, я спугнул вашу почтенную крысу, которая опрокинула ваш почтенный горшок с маслом на мой грубый халат. Это и составляет причину моего жалкого вида в вашем присутствии».
Проблема человека в информационном обществе
... современного человека. Информация в чистом виде является предметом купли - продажи. Равные возможности в доступе к информации всех слоев населения. Безопасность информационного общества, ... создания общества нового типа». Изменения самым прямым образом касаются и места человека в информационном мире. Человек меняется в соответствии с вектором информационно-технических характеристик общества. ...
Цзюньцзы были творческими людьми: поэтами, писателями, художниками. При этом они считали себя убежденными непрофессионалами. Они создавали шедевры, играючи в прямом смысле этого слова: ради собственного удовольствия, в подарок другу, невзначай, «по случаю» — и могли сжечь, уничтожить прекрасные стихи и картины. Они никогда не торговали произведениями своего искусства — богатство лежало в стороне от их интересов.
Конфуций учил: «Богатство и знатность — это то, что любят все люди. Если они получены неправильным путем, то цзюньцзы не принимает их. Бедность и незнатность — это то, что все люди ненавидят. Если нельзя освободиться от них правильным путем, то цзюньцзы не освобождаются от них».
«Правильным» было богатство, перешедшее по наследству от родителей, или пришедшее к человеку без обмана и мошенничества (сословие торговцев занимало в китайском обществе последнюю, четвертую ступеньку социальной иерархии и от души презиралось большинством населения).
В Китае можно было купить должность, но репутацию «человека культуры» нельзя было купить ни за какие деньги. В традиционном обществе существовал культ грамотности, культ знаний, культ книжника, что продолжает сохраняться среди китайцев даже сегодня. Во многом это объясняется исключительной трудностью китайского языка и письменности даже для самих китайцев. Соответственно те, кто овладел письменностью, тем более, искусством каллиграфии, кто образован и обладает глубокими знаниями, становятся объектом самого искреннего уважения и почитания.
4. Традиционное мышление китайцев
Можно выделить три типа мышления как отражение трех моделей развития:
1) европейский тип мышления: дихотомия — или белое, или черное: что-то одно должно победить в борьбе друг с другом; лозунгом европейского типа мышления может служить принцип «Победитель может быть только один»;
2) индийский тип мышления: белое и есть черное, одно есть другое, снятие всех противоречий — символом является пустой круг, в качестве лейтмотива этого типа мышления можно привести принцип «Все — иллюзия»;
3) китайский тип мышления: белое становится черным, черное — белым, одно переходит в другое, все чередуется, но не противоборствует; символом является даосский круг (эмблема Великого предела).
Три типа сознания — мифологическое, религиозное и научное — в Европе возникали одно за другим, приходили на смену друг другу, в Китае же они сосуществовали друг с другом, не входя в противоречие.
В отличие от аналитического, «западного», типа мышления на Востоке развилось интуитивное мышление. Если на Западе утвердилась дуальная модель мира, при которой Целое — это сумма слагаемых, то на Востоке — недуальная, целостная модель: все двуедино (инь и ян), но едино, мир — это целое. Восточному восприятию вообще чуждо понятие части — все на поверку является целым — например, то, что может восприниматься как цельная прямая линия, на деле может оказаться плотной последовательностью точек, в тесном соседстве друг с другом образующих линию, и каждая из этих точек будет не фрагментом линии, а самостоятельным, автономным целым. Поскольку, согласно китайским представлениям, все существующее имеет место благодаря взаимодействию инь и ян, то о чем бы ни зашла речь, если оно существует, то в нем обязательным образом будет осуществляться закон взаимодействия противоположностей.
Китайская литература конца XX века
... Шанхай становится самым современным и открытым городом Китая, выходя из тени капиталистического Пекина. И «Шанхайская школа» писателей вновь надолго захватывает превосходство в современной китайской литературе. Мянь Мянь и ... со стороны критики. авангардный проза реализм литература Мы попытаемся в небольшом объеме данного реферата выделить и очертить основные тенденции литературы КНР 80-90-х гг. 20 ...
А это, в свою очередь, означает, что и мир в целом, и муравей на травинке, и сама травинка, по которой ползет муравей, имеют в основе один и тот же принцип, и, прочувствовав муравья, можно постичь вселенную.
Отсюда основополагающий принцип китайской, как и других обусловленных ею, культуры: «Одно во всем и все в одном».
Иногда можно встретить утверждение (чаще всего, западных исследователей), что в Китае не было философии. Это парадоксальное, на первый взгляд, утверждение в отношении культуры, знаменитой своими мудрецами, имеет свое объяснение. В строгом смысле слова философия традиционно определяется как исследование первопричин и начал всего сущего — универсальных принципов, в рамках которых существует и изменяется как бытие, так и мышление. Человек западного типа обнаруживает себя существующим в мире, изумляется всему, что его окружает, и себе самому и задается закономерными вопросами: как все это возникло? что было первоначалом, с которого началось возникновение мира? в чем смысл существования мира и человека в нем? Отсюда и основной вопрос философии — что первично, сознание или материя, вылившийся в формирование двух основных направлений в философии — идеализма и материализма. Китайский же ум никогда не разделял материю и дух и, соответственно, не задавался вопросом, что из них первично. Между бытием и сознанием для китайцев не существовало противоречий — это было неразрывное целое.
Китайская философия не искала первопричину сущего и задавалась не вопросом: что такое жизнь и как устроен этот мир, а вопросом: как жить, каково соотношение между человеком и миром, ее интересовали отношения всего со всеми (здесь ключевое слово именно «отношения»).
Как пишет Т. П. Григорьева, философия в Китае возникла не от удивления перед миром, как в свое время считал Аристотель, а «вследствие забот и беспокойств» — насущной необходимости в этом мире жить.
Отсюда трезвый практицизм китайского традиционного мышления и основа основ китайского национального характера. Практицизм мышления, его конкретность и ассоциативность приводили, с точки зрения европейца, к отсутствию точности, «иной логике», совершенно непонятной западному человеку. Например, крестьянин сообщает, что до ближайшего города 90 ли. Оказалось, что на самом деле это расстояние вдвое меньше, и крестьянин сразу сообщил расстояние туда и обратно — для него нет абстрактного понятия «расстояние до города», есть конкретные единицы измерения, которые необходимо преодолеть, чтобы съездить в город. Или: спросили о весе быка — крестьянин дает явно заниженный вес: оказывается, что он сообщил вес чистого мяса, не принимая во внимание вес костей и всего остального, не имеющего отношения к сути покупки быка. На вопрос, сколько у него детей, отвечает только о количестве сыновей — дочери не в счет, ведь они все равно после замужества станут частью совершенно другого рода и будут потеряны для своей родной семьи.
Может ли человек быть жестоким по отношению к братьям нашим меньшим? (2)
... агрессию по отношению к ним. Животное в руках человека находится в позиции нуждающегося, оно всецело принадлежит человеку ввиду более низкой организованности своей жизни и отсутствия самосознания. Братья наши меньшие абсолютно беззащитны ... раннего детства у детей как бы забирают эту возможность рефлексии и критического мышления, они либо не различают насилия над животными, либо видят его как нечто ...
Для китайского традиционного мышления характерно преобладание образного мышления над абстрактным. В основе его лежит не слово, а образ, идеограмма, а еще точнее — иероглиф, который породил так называемый иероглифический тип мышления. Каждый иероглиф сам по себе образ, целое.
Французский исследователь Гранэ писал: «Китайский язык кажется созданным не для того, чтобы закреплять понятия, анализировать идеи, наглядно излагать доктрины. Он целиком направлен на то, чтобы приобщить к эмоциональному состоянию, чтобы внушать поступки, чтобы покорять, обращать». Главное — не высказать точную мысль, а передать ощущение, сопутствующее определенным словам и звукосочетаниям. Поэтому исследователи говорят о чувственном мышлении китайцев.
Своеобразие китайского мышления, по Юнгу, заключается в следующем: «То, что мы называем случайностью, для их мышления является, судя по всему, главным принципом, а то, что мы превозносим как причинность, не имеет никакого значения. Их, видимо, интересует сама конфигурация случайных событий в момент наблюдения, а вовсе не гипотетические причины, которые якобы обусловили случайность, В то время как западное мышление тщательно взвешивает, анализирует, отбирает, классифицирует, изолирует — китайская картина мгновенно все сводит к незначительной детали, ибо все ингредиенты и составляют наблюдаемый момент… Этот любопытный принцип я назвал синхронностью… и он диаметрально противоположен нашей причинности».
В целом, считая, что мир изначально совершенен, китайские мудрецы поняли, что бессмысленно тратить энергию и время на насилие над сложными системами. Существует непроявленное состояние мира, оно и является главной целью постижения.
5. Эмоциональный мир китайца
Сердце в китайской традиции является одновременно и органом, в котором сосредоточиваются эмоции, и органом разума, центром рождения мыслей. Эмоции и мысль невозможно отделить друг от друга, как инь и ян. Эмоциональный мир китайца был подчинен норме ритуалу, этикету. Было неприлично открыто и в отчетливой форме проявлять свои истинные эмоции — радость, гнев, печаль. Если нарушается норма, полагали блюстители ли, чувства становятся страстями. Это свидетельствовало о том, что человек впадал в эгоизм, переходящий в главный порок — гордыню. «Радость и гнев — это отступление от Дао, печаль и скорбь — утрата дэ; страсти и вожделения — путы человеческой природы. Человек, охваченный гневом, разбивает инь, охваченный радостью — разбивает ян, ослабление духа делает немым, возбуждение вызывает безумие… Высший покой в том, чтобы постигать, но не меняться; высшая пустота в том, чтобы не обременять себя страстями, высшее равновесие в том, чтобы ни любить, ни ненавидеть… Когда ничто не радует, не гневит, не несет ни наслаждения, ни горести, то тьма вещей приходит к сокровенному единству. Тогда нет ни истинного, ни ложного, изменения происходят подобно сокровенным вспышкам».
Судьба зависит только от самого человека. Небо может лишь поддержать своей благосклонностью человека, поступающего разумно, не преследующего корыстных целей, не нарушающего меру, норму. Небо дает ци, из которой состоит психофизический склад человека, и в силах любого человека стараться пополнять запасы этой космической энергии как соблюдением нормы, так и особыми психофизическими дыхательными, сексуальными, физическими упражнениями, диетой, эликсирами и т. д.
6. Традиционные ценности китайского общества
китайский личность ценность традиционный
Мир, порядок, гармония, совершенство, иерархия, знания, семья, социальная справедливость — главные ценности традиционного китайского общества. Остановимся подробнее на некоторых из них.
Мир понимался как принцип ненасилия и как отсутствие состояния войны. Принцип ненасилия пронизывает все Триединое учение: конфуцианство, даосизм и буддизм: ян и инь не борются, они меняются местами; Дао — не господин, никого и ничего не подчиняет. Принцип ненасилия распространялся на все: на человеческие отношения в семье, обществе, государстве, на законы искусства, врачевание, строй языка (невозможно представить, чтобы могли появиться главные и второстепенные члены предложения).
Порядок — главнейшая ценность китайского традиционного общества. Подразумевался социо-этико-политический Порядок, санкционированный Небом, т. е. внутренняя стабильность общества. Человек с малолетства обучался, воспитывался в духе соблюдения главного ритуала ли. Ритуал ли — понятие многогранное, это ось многих философских, политических, моральных, эстетических представлений. Выполнение многочисленных правил поведения и церемоний вырабатывало чувство меры и тем самым гарантировало человека от позора и бесчестия. Ли удерживало человека в рамках нормы, без этого, как полагали конфуцианские идеологи, учтивость может превратиться в суету, осторожность — в трусость, смелость — в смуту, прямота — в грубость. Ритуал и этика становились синонимами, вырабатывалась ритуализированная этика, целью которой было достижение социальной гармонии.
Семья для китайца была малым государством, в котором он проводил всю свою жизнь, и она значила в его жизни очень многое. Традиционная семья складывалась как большая община, состоявшая из 5-6 малых патриархальных семей, имевшая общего предка по мужской линии. Три — четыре поколения жили под одной крышей. Отец считался представителем императора в семье. Целью брака было продолжение рода и забота об усопших предках. Брак заключался по сговору родителей жениха и невесты — в Китае существовала такая пословица: «Муж и жена вместе живут, а сердца их за тысячи ли друг от друга». По конфуцианской традиции отношения между родителями и детьми строились на человечности, мужа и жены — на учтивости, между старшими и младшими братьями — на уме-знании.
Идея социальной гармонии — древняя китайская идея, подхваченная и возвеличенная Конфуцием, стала со временем восприниматься как конечная цель, как идеальное воплощение Порядка. Две идеи — идея датун («великое единение») и тайпин («великое благоденствие») оказались тем фундаментом, на котором строились многочисленные социальные теории в Китае, вплоть до коммунистической. При этом эгалитарная идея сочеталась с идеей социальной иерархии. Все древнекитайские мыслители исходили из того, что общество четко делится на тех, кто работает и производит, и тех, кто руководит и управляет. Суть социальной справедливости воспринималась всеми примерно одинаково: каждый должен иметь свой кусок хлеба. А для этого государство должно быть сильным, централизованным, чиновники во главе с императором должны бдительно следить за порядком и устранять непорядки (под которыми понимался, прежде всего, чрезмерный рост экономического неравенства).
Социальное равенство усматривалось и воплощалось на практике в том, что сословное неравенство не препятствовало получению образования: все сословия имели право приобщиться к образованию. Критерием выдвижения наверх были способности, грамотность, ум, социальным и культурным идеалом стал цзюньцзы. И, несмотря на все потрясения, пережитые Китаем за последнее столетие, несмотря на все изменения, произошедшие в китайской культуре, там и сегодня следуют словам Конфуция: «Те, кто обладает врожденными знаниями, стоят выше всех. За ними следуют те, кто приобретает знания благодаря учению. Далее следуют те, кто приступает к учению, встретившись с трудностями. Те же, кто, встретившись с трудностями, не учатся, стоят ниже всех».
