Образ Дома — один из наиболее постоянных и значимых в отечественной литературе.
Начиная с древнерусской культурной традиции, он занимает особое место в духовном, семейном, государственном пространстве. Тот факт, что лексема «дом» в древнерусском языке имела разнообразный спектр значений, касающихся основных сфер человеческого бытия, симптоматичен. Дом души, дом семьи, дом государственный — все эти три члена «домашней парадигмы» были связаны между собой и находились относительно друг друга в определенной иерархии. Устроение души было фундаментом устроения семьи, а семейный дом ощущал себя частью «отеческой державы» (Пушкин).
Все три члена «домашней» парадигмы были подчинены и определены каждый по-своему — четвертому — Отечеству Небесному, освящающему отечество земное (дом души, дом семьи, дом отеческой державы).
Именно такой опыт устроения «домашнего» пространства должен был передать «Домострой», отразивший иерархическое подчинение частного, семейного — государственному и выше — духовному.
Образ Дома, его осмысление и определенное переосмысление становится одной из главных тем и в литературе начала — середины XVIII в. Но уже в конце XVIII в. русские историки, писатели, поэты поднимают один из важнейших вопросов всего петербургского периода русской истории: как соединить имперское пространство Дома с образом Святой Руси?
Возвращение к прежним истокам уже в новых послепетровских обстоятельствах социальной, духовной, культурной жизни — такова проблематика темы Дома в XIX в.
По-разному осмысленная, она становится одной из центральных в русской словесности. Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Лесков, Островский, Достоевский, Толстой, Тютчев каждый по-своему решали, как обрести «родимую обитель» (Пушкин), как достичь того Дома, в котором земная жизнь освящена тем, что выше земного.
В XX в. сама трагическая ситуация потери Дома, его разрушения с новой силой ставит вопрос о том, как его сохранить во время «насильственных потрясений» (Пушкин).
Ахматова, , Платонов , Есенин, Булгаков, Шолохов этих художников разных судеб — объединяет общая «домашняя» парадигма мировосприятия, для которой образ Дома становится одним из основополагающих в их творческом мире и человеческом пути.
Мы обратились к двум стихотворениям Пушкина, в которых его восприятие Дома получает свое определенное завершение. «Бездомная», бесприютная атмосфера романтических странствий, излюбленный в то время жанр путешествий были характерны для культурной ситуации 1810 — 1820-х гг. «Мы все имеем вид путешественников, ни у кого нет определенной сферы существования… нет даже домашнего очага», — писал в «Философических письмах» Чаадаев.
Ростовы в романе «война и мир» (образ и характеристика семьи)
... представлены характеристика и образ семьи Ростовых в романе “Война и мир”, описание членов семьи, характеристика отношений в семье, описание дома Ростовых и т.д. Смотрите: Все ... и в семье, и на службе. Николай служит в гусарском полку и делает неплохую карьеру. В конце романа Николай Ростов женится на княжне Марье Болконской. Смотрите: Характеристика Николая Ростова 5. Наташа Ростова Наташа Ростова ...
Потерянность путей к Дому и попытка их обретения, разрушение романтической парадигмы странствия и приближение к «родимой обители» — так в общих чертах можно определить тот общий историко-культурный, духовный, социальный контекст, сформировавший феномен Дома в позднем творчестве Пушкина.
Слова «Тогда удались он домой…» присутствуют в конце рукописи общеизвестного позднего стихотворения Пушкина «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…», которое в определенной мере можно отнести к одному из заключительных аккордов в сложном пути к обретению Дома лирического «я» поэта.
Тем более нам важно их учитывать не только для анализа данного стихотворения, но и для понимания того, каким видится Дом в художественном сознании Пушкина и что открывается ему в конце пути. Обратимся непосредственно ко всему прозаическому тексту, являющемуся возможным продолжением «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…»
В конце текста перед нами предстает тот идеальный образ дома, очертания которого были духовно увидены поэтом. Каковы его приметы?
Здесь в полноте представлены жизнь природы, социально-культурная, семейная сфера земного человеческого бытия — «поля, сад, крестьяне, книги, труды поэтические». Но такая гуманистическая модель Дома не исчерпывает его идеал, сформированный в творческом сознании поэта. Завершающими и особо значимыми здесь являются последние строки «Религия, смерть». Они указывают на такой Дом, в котором душевно-чувственная жизнь человека стремится к соединению с миром небесным. Это такой Дом, в котором происходит встреча временного с Вечным, с миром, открывающимся за порогом смерти. Не случайно у Пушкина в вышеприведенной записи «религия» (как известно, этимологический смысл этого слова — связь) стоит рядом со смертью. Смерть, таким образом, обретает здесь особое восприятие, близкое к понятию «связь». Смерть, подобно религии, связывает мир земной и мир небесный. Смерть есть переход от бытия земного к бытию Бесконечному.
Таким образом, для художественного сознания Пушкина феномен Дома определяется приобщением земных, гуманистических ценностей к тому, что выше их, и тому, что открывается поэту через религию и смерть. Обратим внимание на то, что именно о таком Доме, в котором земное предстает в единении с небесным, мечтает и Татьяна в конце романа «Евгений Онегин».
Запись, сделанная к «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…», почти дословно воспроизводит те образы, из которых складывается идеал Дома у Татьяны:
Мои успехи в вихре света,
Мой модный дом и вечера,
Что в них? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Анализ метафор в произведении Бернарда Шоу «Дом, где разбиваются ...
... значением и их сравнения в переводе пьесы Б. Шоу “Дом, где разбиваются сердца” на русский язык. Она отмечена многими критиками как ... главе уже на частном примере материала пьесы Б. Шоу “Дом, где разбиваются сердца” делается попытка подтвердить основные положения теорий, изложенных в ... и английского. Многие из них имеют чёткие эквиваленты в другом языке, например, a coat of dust - “слой краски”, ...
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище,
За те места, где в первый раз,
Онегин, видела я вас,
Да за смиренное кладбище,
Где нынче крест и тень ветвей
Над бедной нянею моей…
Сад, крестьяне, поэтические труды, религия, смерть (в записи Пушкина), полка книг, дикий сад, смиренное кладбище (в воспоминаниях Татьяны) — все это являет нам такой Дом, в котором пространство земное встречается с пространством небесным, и поэтому повседневное, обыденное одухотворяется. Чем? Что, собственно, делает возможным такое одухотворение и что оно означает в художественном мире Пушкина? Ответ на этот вопрос, касающийся глубинных основ человеческой культуры и устроения личности, ни в коей мере не может быть однозначным и претендовать на исчерпанность неисчерпаемой по природе своей темы.
Но, тем не менее, в самой художественной ткани словесных произведений Пушкина можно наметить те путеводные нити, которые приблизят нас к пониманию этих вопросов.
Одухотворение жизни — не литературная условность и не риторический прием поэтики Пушкина. Это то состояние души, мира, в котором явлена симфония человека и Бога, дающая духовный покой. Вспомним, что стихотворение «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» открывается одной из постоянных для Пушкина тем — покоя.
Именно такое место, где сердце обретает покой, является домом, и именно туда, к этой конечной точке пути стремится поэт. Таким образом, в «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» мотив покоя оказывается соотносим с феноменом Дома, явленным в прозаическом продолжении этого стихотворения, а его первая часть есть сжатое описание той жизни, от которой «удаляется домой» путник. Ее отличительная черта — быстротечность времени, направленного к своему пределу — смерти физической. Это такая дорога жизни, которая по мере своего течения отнимает жизнь: «Летят за днями дни, и каждый час уносит частичку бытия».
Образ такого Дома в полной мере находит свое воплощение в стихотворении «Когда за городом задумчив я брожу…». Если для анализа «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» мы обращаемся непосредственно к контексту творчества автора, то для анализа «Когда за городом задумчив я брожу…» нам кажется целесообразным несколько расширить контекст исследования и «прочитать» это стихотворение не только в контексте художественного мира Пушкина, но и в контексте отечественной духовной традиции, запечатленной, в частности, и в народном укладе жизни, с которым непосредственно было связано творческое и человеческое восприятие и интуиция поэта.
«Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…» композиционно можно разделить на две части: дорога и открывающийся в ее конце образ Дома, черты которого «прилагаются» и прорисованы за границей самого произведения, в сопровождающей его прозаической записи.
Композиция «Когда за городом задумчив я брожу…» также двухчастна и соответствует траектории пути поэта, его этапам приближения к Дому. Так же, как и в «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит…», поэт стремится от одного полюса жизни к другому, причем в «Когда за городом задумчив я брожу…» полно и отчетливо «прописан» каждый из них. Это жизнь того места, которое условно может быть обозначено как «город», и жизнь того места, которое можно условно обозначить «деревня». Из города в деревню стремится поэт в «Когда за городом задумчив я брожу…». Состояние «побега» вообще присуще художественному сознанию Пушкина, а тема побега из «города» — одна из характерных для позднего творчества поэта.
Как соотносятся автор и евгений онегин. Сравнение пушкина и онегина. ...
... страсть. Они оба разбивали сердца и оставляли надежды, говорили слова любви и ревновали, возвращались и уходили навсегда. Но этот бурный образ жизни оказался невечным. Пушкин и Онегин как будто оба повзрослели. ... тишины… Этим сравнением Пушкин все-таки пытается “отделить” себя от Онегина. На протяжении всего романа автор сравнивает взгляды свои и Онегина. Да, в произведении автор и его герой — ...
