Чингиз Айтматов родился в 1928 году в долине реки Талас, в кишлаке Шекер Кировского района Киргизской ССР. Трудовая биография будущего писателя началась в годы Великой Отечественной войны. «Самому теперь не верится, — вспоминал Чингиз Айтматов, — в четырнадцать лет от роду я уже работал секретарем совета. В четырнадцать лет я должен был решать вопросы, касающиеся всевозможных сторон жизни великого села, да еще в военное время».
Герой социалистического труда (1978), академик АН Киргизской ССР, лауреат Государственной премии (1968, 1977, 1983), Лауреат в 1963 году Ленинской премии, кавалер ордена Дружбы (1998), принятого из рук Бориса Николаевича Ельцина, экс-главный редактор журнала «Иностранная литература». В 1990 г. назначен послом СССР в Люксембурге, где и проживает в настоящее время в качестве посла республики Киргизия.
Долго и упорно он искал свои темы, своих героев, свою манеру повествования. И — нашел их. Его герои — рядовые советские труженики, которые верят в светлые, добрые начала создаваемой при самой активной их участию жизни. «Жизни светлой, человеческой», люди чистые и честные, открытые всем хорош в мире, в деле безотказные, в стремлениях возвышенные, во взаимоотношениях с людьми прямые и откровенные. В повестях «Джамиля» (1958).
«Тополек мой в красной косынке» (1961), «Первый учитель» (1962) стройность, чистоту и красоту их душ и помыслов символизируют певучие тополя весенние белые лебеди на озере Иссык-Куль и именно это синее озеро в желтом воротнике песчаных берегов и сизо-белом ожерелье горных вершин.
Своей искренностью и прямотой найдены писателем герои как бы сами подсказали ему манеру повествования — взволнованный, чуть приподнятую, напряженно-доверительную и, часто, сповідальну — от первого лица, от «я».
С первых же произведений Ч. Айтматов заявил себя писателем, поднимает сложные проблемы бытия, что изображает непростые, драматические ситуации, в которых оказываются люди, как сказано, сильные, чистые и честные, но, что сталкиваются с не менее сильными противниками — то охранниками старых нравов и обычаев (законов адату), то хищниками, властолюбивыми деспотами, свинцовыми бюрократами, как Сегізбаєв в повести «Прощай, Гульсарі !», с самодурами и негодяями вроде Орое-кула в «Белом пароходе».
В «Джамиле» и «Первом учителе» писателю удалось схватить и запомнить яркие куски жизни, светящиеся радостью и красотой, несмотря на пронизывающий их внутренний драматизм. Но то были именно куски, эпизоды жизни, о которых он рассказывал возвышенно, если употребить знаменитое ленинское слово, духопід’ємне, сам, повнячи радостью и счастьем, как полнится ими художник, что задает тон в «Джамілі» и «Первом учителе». (Так когда-то рассказывал о жизни М. Горький в «Сказках об Италии».) За это критики называли их романтическими, несмотря на добротную реалистичную основу, по мере развития таланта писателя, углубление его в жизнь, что подчиняют себе все романтические элементы.
Жизнь и творчество писателя В. Распутина
... принесла Распутину всемирную известность и была переведена на десятки иностранных языков. Год 1976-й подарил поклонникам творчества В. Распутина новую радость. В «Прощании с Мат?рой» писатель продолжил живописать драматическую жизнь ...
Писатель все шире и глубже увлекает жизни, пытаясь проникнуть в сокровенные ее тайны, не обходя острых вопросов, порожденных двадцатым столетием. Повесть, вызвала острые споры, «Материнское поле» (1965) знаменовала переход писателя до самого сурового реализма, достигшего своей зрелости в повестях «Прощай,Гульсары!» (1966).
«Белый пароход» (1970).
«Ранние журавли» (1975), в романе «Буранный полустанок (И дольше века длится день» (1980).
Уже не отдельные куски, слои жизни, а весь мир начинает видеться в картинах, создаваемых писателем, реальный мир со всем его прошлым, настоящим, будущим, мир, не обмежуваний даже Землей. Радости, горести, светлые и мрачные возможности нашей планеты в ее географической целостности и социальной расколотости окрашивают творчество писателя в новые тона. Айтматов имеет стратегическое мышление, его интересуют идеи планетарного масштаба. Если в своих ранних вещах, скажем, в повести «Первый учитель», писатель сосредоточивался в основном на своеобразия кыргызской любви, жизни, культуры и, как теперь выражаются, ментальности, то в романах «Плаха» и «И дольше века длится день», что имели громкий успех в конце 70-х — 80-е годы, он обнаружил себя уже как гражданин Земного шара. Поднял, как некогда выражались, глобальные вопросы. Например, открыто заявил о том, что наркомания — это страшный бич. Сам себе позволил поднять, потому что до него это никому не разрешалось. Ведь, как известно, наркомании, как и секса в СССР не было.
«Великая мудрость рождает печаль», — говорили древние. Не миновало это и Чингиза Айтматова. Начиная с повести «Прощай, Гульсары!», при всем, я бы сказал, воинственно стверджуючому пафосе его творчества, оно потрясает острым драматизмом взятых жизненных коллизий, которые ошеломляют поворотами в судьбах героев, порой трагических судьбах в самом возвышенном значении этих слов, когда и сама гибель служит возвышению человека, пробуждению скрытых в нем ресурсов добра.
Усложняются, естественно, и принципы повествования. Рассказ от автора порой сочетается с помощью невласно-прямой речи с исповедью героя, что нередко переходит во внутренний монолог. Внутренний монолог героя столь же незаметно переливается в язык автора. Действительность увлекается в единстве ее настоящем, ее корней и ее будущего. Резко усиливается роль фольклорных элементов. Вслед за лирическими песнями, что нередко звучат в первых повестях, автор все шире и свободнее вкрапливают в ткань произведений народные легенды, реминисценции из «Манаса» и других народных эпических сказаний. В повести «Белый пароход» картины современной жизни, как многоцветные ковровые узоры, сотканные на канве развернутого киргизского перевода о матери-оленисі, а сотканные так, что порой трудно понять, где основа, а где рисунок. К тому же оживление, очеловечивание (антропоморфизм) природы настолько органично, что человек воспринимается как невідмовну ее часть, в свою очередь, природа неотделима от человека. В повести «Пегий пес, бегущий краем моря» (1977), в романе «Буранный полустанок» художественная палитра обогащается еще и ненавязчивым подчинением реализма (реализма самой чистой пробы) мифа, легенд, «преданий старины глубокой». Эти и другие фольклорные элементы всегда несут многозначное содержание, воспринимаются как символы, то как аллегории, то как психологические параллели, придают произведениям многоплановость и поглибленість, содержания — многозначность, а изображению стереоскопічність. Творчество писателя в целом начинает восприниматься как эпическое сказание о мире и человеке в одну из самых величественных эпох — сказание, создаваемое одним из самых активных и страстных ее деятелей.
Главные герои в повести «Тарас Бульба» (Н.В. Гоголь)
... предательстве Андрия, торопится первым сообщить об этом Тарасу Бульбе. Главные герои в повести «Тарас Бульба» увлекают читателя своими диалогами и судьбами, ведь ... Поэтому он потерял своих детей, но не смысл жизни. Тарас целеустремлённо и беспринципно шел дальше, переступив ... еврейский торговец, который помогал Тарасу добираться за города, где казнили его сына. Герой суетлив, общителен и труслив. Он ...
Чингиз Айтматов видит главное оправдание длящегося миллионы лет развития человечества, его многовековой истории, отраженной в мифах и сказаниях, гарантию его светлого будущего. Жизнь — человеческое бытие — воля — революция — строительство социализма — мир — будущее человечества — вот ступени, состоящие в единые и единственная лестница, по которой истинный творец и хозяин жизни Человек Человечества поднимается «все вперед! И — выше!». Он, главный герой Чингиза Айтматова, лично ответственен за все, что, было, есть и будет, что может случиться с людьми, Землей, Вселенная. Он — человек дела и человек напряженной мысли — пристально рассматривает свое прошлое, чтобы не допустить просчета на трудном пути, который прокладывается всему человечеству. Он озабоченно вглядывается в будущее. Такой масштаб, которым руководствуется писатель и в подходе к современному миру, и в изображении своего героя, осмысливая их во всей их многозначности.
Произведение острое, написанное действительный кровью сердца, роман «Буранный полустанок» породил всякие, во многом не совпадающие мнения. Дискуссия вокруг него продолжается. Некоторые считают, что временная неопределенность обида «манку рта» может порождать сплетни. Другие говорят о том, что символ, именуемый в романе «Паритету» и несущий на себе всю космическую линию в произведении, состоит из противоречащих друг другу начал и поэтому не может быть принят безоговорочно, как и само решение связанной с ним главной проблемы. К тому же, добавляют третьи, и легенда о «манкуртах» и космическая фреска, созданная чисто публицистическими средствами, не очень органично спаяны с основной — строго реалистической — частью повествования. Можно соглашаться или не соглашаться с подобными мыслями, но нельзя не признать главного: роман «Буранный полустанок», пронизан, по определению Мустая Карима, «болью и безмерным оптимизмом, безмерной верой в человека…», вряд ли оставит кого-нибудь равнодушным.
Писателю удалось убедительно показать богатейший духовный мир простого человека, имеющего свое мнение о самых сложных проблемах человеческого бытия. Глазами его главного героя на нас смотрит сама наша эпоха с ее победами и поражениями, ее горечами и радостями, сложными проблемами и светлыми надеждами.
Роль труда в жизни человека (2)
... и собственно процесс труда, люди вместе с тем совершенствуют и самих себя. Важно показать роль труда в жизни семьи. Она непосредственно связана с трудом, как в своих собственных интересах, ... к жизни и новую форму передачи опыта -- передачи его путем обучения трудовым действиям и навыкам. История человечества свидетельствует о решающем значении труда в общественном развитии и развитии человека. Труд ...
Новый роман — «Тавро Кассандры», опубликованный в «Знамени» в 1994 году. Еще более беспокойный, но беспокойный по-своему, «по-айтматовськи». Казалось бы, люди на огромных просторах СНГ дерутся, деньги в огромных количествах воруют, другие непристойности действуют, — так и пиши об этом. Однако Айтматов, очевидно, не способен рассматривать всевозможные подробности у себя под ногами. Взгляд его по-прежнему направлен на Землю сверху вниз, охватывая ее целиком.
Неслучайно главный герой — монах Филофей — летает вокруг Земли в орбитальной станции: так ее, бедную, получше рассмотреть можно. Филофей был таким не всегда, когда он был ученым Андреем Андреевичем Крильцовим, специализирующийся в области вывода искусственных людей, «іксродів», в чревах, так сказать, бесплатных экспериментаторов, то есть женщин-заключенных. Затем, незадолго до объявления себя монахом, ученый выяснил, что не только дело это несправедливо, но и эмбрионы отказываются появляться на свет, в котором царит зло. Такое решение было природы: защитить себя от кровососущего человечества, пусть вымрет. Чем не Апокалипсис в мягкой форме?
Благодаря своей способности концентрироваться на глобальных идеях, Чингиз Айтматов склонен и в внутрішньолітературної деятельности или затевать, или принимать активное участие в проектах планетарного масштаба. Например, уже много лет назад он и социолог Института проблем управления АН СССР Рустем Хаиров обратились к тогдашнего генсека Андропову (1983) с предложением о создании комитета по встрече III-го тысячелетия . Неожиданно это предложение было принято. Постепенно Айтматов подвинул на это дело и прогрессивную мировую общественность, организовав в 1986 году Иссык-кульский форум, на который собрались представители ЮНЕСКО, футурологи, писатели и художники. И поговорили о необходимости воспитания нового планетарного мышления, благодаря чему человечество смогло бы избежать тотального катаклизма — военного, экологического, экономического etc. И когда колесики завертелись вовсю, когда уже можно было начинать пожинать лавры и стричь купоны, Айтматов смиренным образом передает бразды правления грандиозным шоу Марату Гельману.
Проведенный в конце прошлого года опрос общественного мнения показал, что Айтматов считается третьим по популярности политиком — после президента Аскара Акаева и мэра Бишкека Феликса Кулова.
В его повестях непременный персонаж, что думает, думает, думает… «Я хожу в утренней тишине и всех думаю, думаю» («Первый учитель»).
«Я… смотрел на небо, что темнеет в облаках, и думал: «Почему так непонятен и сложную жизнь?» («Джамиля»).
По ни автор и ни один из его героев не хотел бы жизнь другого, более простого, судьбы менее драматичной. Это — наша жизнь и моя судьба, и как бы тяжелая и спутана не была, она — моя единственная любовь, и я не отрекаюсь ни от чего ни в ней, ни в истории — как Танабай с «Прощай, Гульсары!» всю ответственность на себя принимает за прежнее добро и зло, не взваливая на другие.
Жизнь — река Талас — душа Таласской равнины, древнего лона Киргизии, где гулял Манас и вырос Чингиз): капризный, загадочная, то бешеный поводья, то суша: «С нашей рекой, брат, не шути!.. Сегодня воды в ней по колено, течет, никого не тронет, а завтра разозлит — мосты снесет. Она, жива — ее понимать надо…» («Сипайчі»).
Чингиз айтматов “и дольше века длится день…”: описание, герои, ...
... и природа едины и их ждет единая судьба. Д) Роман «И дольше века длится день» становится романом-предупреждением. О чем предупреждает нас, читателей, Чингиз Айтматов? ... него также не существует памяти, истории, он не допускает, чтобы человек ... не уделить принципиального внимания главному герою Едигею Жангельдину. Вся художественная ... весь смысл жизни которого был в детях, и своих, и чужих. Учителя, ...
И мудрый должен быть сипайі, ограничитель и знаток строптивой возлюбленной: реки, природы, истории, души человека.
Герой Айтматова — укротитель стихий и смыслов, с ними имеет дело: с первоэлементами природы и со смыслами человеческого существования:
любовь-страсть («Джамиля»), истина («Прощай, Гульсары!»), справедливость
(«Ранние журавли»), совесть («После сказки»), жертва («Рыжий пес»)-и тем более «Плаха». (Ведущий. 27. XI. 86.).
Но и на природу он замахивается — нее понять: горы, степи, воды, океан, их призыв, их страдания от самих себя и от человека — стон гор, звон год, рев обвалов, бичи молний. Не среди будничной природы, но среди торжественной, что блестит громами и молниями, как языческая богиня в диадеме с перунов,- разворачивается действие его рассказов: гроза в «Джамиле», зима в «Гульсары», Большой туман в «Пегом псе». И в судьбах человеческих, с первоосновы своего писательского, Айтматов берет саму патетической ноте: «один на Один» (1958) — повесть о дезертира во время войны — сюжет, что русская советская литература подняла в 70-е годы («Живи и помни». Распутина); рассказ «Сипайчи» — о соперничестве отца и сына перед общей капризный
любимой — реке Талас, чья любовь к ним — не на живот, а на смерть, как
Клеопатры иль Тамары…
И вот бессменный сюжет, как сквозная рана: Отец и Сын, неспіване отцовство, недолюблене сыновство»Солдатенок», «Свидание с сыном», «Ранние журавли»); поколения айтматівське — безнадзорность, с родителями вырезанными (трагедией истории, трагедией войны).
И не случайно в героях, персонажах Айтматова нет мужественного возраста, когда человек — муж жены, отец детей, хозяин и строитель с налитой силой, гражданин в обществе и политике,- но ребенок, отрок, юноша, пли старый (мать), которым выпадает не свойственную им роль мужчины в семье и в истории, в судьбах страны,- чрезмерная это напряжение, патетика…
Причем в ходе творчества Айтматова все резче зигзаги в амплитуде колебаний героя по возрасту. Если в первых повестях герой — молодой человек (Джамиля, Данияр, Пльяс, Дюйшен), что рвется к жизни, любви, к самоутверждению в деле, то в
последующих повестях — баба Толгонай, старый Танабай, мальчик и дед («После
сказки»), отрок («Ранние журавли»), мальчик Кіріск и старый Орган («Рыжий
пес»), Едигей («Буранный полустанок»); а средняя, основное звено человеческого
возраста приходится: тенью-памятью скользит Отец в «Ранних журавлях»;
- Лоэнгрин, проплывает Отец-Белый пароход;
- безликий повторяет Органа отец Емрайін в «Рыжем пси». Не имеет ли этот возраст своей положительной партии в бытии — в мире Айтматова. И в этом страшная историческая правда: перебита это поколение, костьми полегли. Но тут и художественная воля: отрок и старый — собеседники большого диалога мнения (Спрашивай — Отвечаем), тогда как средний возраст принципиально монологическое: должен утверждать что-то одно — и в деле строить, и в мнении себе думать. Герой же Айтматова до последнего выполнения хочет сохранить за собой право запрашивать, сократовское право не знать — чтобы понимать.
И при монологично действующих героях «Джамили» и «Первого учителя» приставлена недремлющее око подростка (Сеит, Алтинай), две тополя как мировые ориентиры, сторожа бытия и истины, древа жизни — по таким координатам и в таком облучении-освещении идет осмысление событий в людях, в истории, в жизни.
Н. Рубцов: жизнь и творчество
... стихотворении «Подорожники» Николай Рубцов писал: Топ да топ от кустика до кустика -, Неплохая в жизни полоса., Пролегла ... каким великим поэтом был Николай Рубцов. О родителях Николая Рубцова известно немного. Отец поэта - Михаил Андриянович Рубцов родился в деревне ... Рубцов писал сочинение на заданную в техникуме тему: «Мой родной уголок». На следующий год, нанимаясь кочегаром на тральщик, Николай ...
Так, актеры драмы айтматовської, ее основные амплуа-маски: дитя и старик. Они как бы перед занавесом п в просценіумі встречаются, обсуждают, что на сцене происходит с другими, полножизненними, иль с ними самими (старый вспоминает).
Отрок и старый — это ворота бытия, ими очерченная рамка жизни, и это два огни рампы жизненной сцены, где мечутся полновозрастные мужчина и женщина в суете своих судеб.
Но сам Чингиз Айтматов — действительно мужик, корінник в упряжке бытия, неутомимо тянет ее лямку по-взрослому уже с 14 лет, когда работать на семью начал, и по ней
время мужественные опыты жизни, экзамена души человека бесстрашным познанием
мощно проделывает на полигонах и пастбищах своих повестей и романов. И как
гражданин страны и Земли, как муж совета, упорно поднимает самые острые и
неотложные вопросы: о совести, о мир. о культуре природы’. Так вижу его: как батыр Манас, он в духе стоит неукоснительно, отражает разит и выворачивается хитро и ловко, преодолевает искушения и соблазнов во вне, п сомнениями изнутри,- и являет собой пример и долг первоучителя своего народа.
А народу его киргизском удивительно сколько выпало в веке сем прожить, перейти и переосмыслить. Только из завес сонного патриархального состояния, в котором он застыл на тысячелетия, увергнуть он был в XX веке в пучину всемирной истории и, не успев оглянуться, оказался уже в социализме. Вот и продирает до сих пор его человек, Чингиз Айтматов, глаза, и все думает, думает, думает: что же произошло? что есть, что будет? И это не только его мнение народа, но представительная дума — за все человечество. Потому что для XX в. типично, что
народы, долгое время стоявші в стороне от магистральных путей мировой истории,
включаются в нее, и бурно, ускоренно развиваясь, перепрыгивают из стадий древних — в самые современные. Недаром Айтматова переводят на многие языки: близкие судьбы и думы его героев людям из многих стран Азии, Африки, Латинской Америки; и опыт, что накопил его киргизский советский народ: и исторический, и душевно-эмоциональный и умственный, и художественный, всем в назидание оказывается.
Но раз народ его такой путь, равный двум — трем тысячелетием европейской истории, промчался, то подобная же пропасть должна быть перекрыта и в духовной культуре, и в типе писателя. И действительно: как тип писателя, Чингиз Айтматов не просто житель середины XX в., но и шаман — заклинатель-міфотворец, акын-рапсод-сказувач гомеровской пользы, ренессансно-шекспіровський драматург, просветитель и дидакт своего народа, романтик с идеалом высокого накала,
Историческая реальность и вымысел повести тарас бульба. по литературе ...
... В чем же сила и масштабность «Тараса Бульбы»? История создания повести Обращение писателя к теме казачества не было случайным. Уроженец Полтавской губернии, он с детства был наслышан о народа ... событиях, имевших место на самом деле, с и авторским вымыслом. Несколько необычна в этой связи повесть Н.В.Гоголя «Тарас Бульба»: исторические события в ней не конкретизированы, более того, при чтении ...
реалист — моралеописувач и историограф («Прощай, Гульсары!») и наконец, вполне «модернист», как и конгениальный ему побратим в Латинской Америке Габриэль Гарсиа Маркес, книга которого «Сто лет одиночества» являет собой подобное же конденсированных табло эпох мировой истории и путей, и сутей, и идей человека… О Гомера и Гесиода сказано было, что они дали эллинам их богов. Подобную же функцию создания образов — типов и ориентиров поведения выполнил в Киргизии Айтматов. В его творчестве уже целая космогония и мифология осуществлена. Тут бродит Рогатая мать-олениха, Большой Туман, Белый пароход, Мальчик-рыба, повсюду-глаз Верблюжье глаз, священные Тополи-оракулы (как дуб Зевса в Додоне), пролетают Ранние журавли, вечно бегущий краем моря Пегий пес, стреляют в мать псевдолюди-манкурты… И среди этой космический першоприроди люди, как титаны и герои, осуществляют своп космоустроительние подвиги: Дюйшен, как Персей, бьется с духами гор, высвобождая Андромеду-Алтинай; тут Геракл-Танабай
на службе в Еврисфея-Чоро разит гидру Зимы и чистит авгиевы конюшни кошар; тут Парис-Данияр похищает прекрасную Елену — Джамилю; тут Минос, Эак и Радамант сели в тура Харона, что пересекает Лету, и переносят отрока Кириска с детства на другое свет мужества…
Я не устаю подчеркивать эту сторону в героях и сюжетах Айтматова, потому что то, что перед нами правдивые образы наших современников,- это и без того ясно, на глазах: и Данияр, и Толгонай, и Орозкул (и Едигей и Бостон. — Ведущий. 26. XI. 86).
Но они значат больше, чем это. Что есть «наш современник»? Точка в потоке исторического Пространства-Времени. Мы, конечно, любим его, как свойственно каждому любить себя, но любви к себе далеко не достаточно для того, чтобы это «я» было и другим племенам, временам интересно, поучительно, любимо. Тут уж правдоподобной описательности недостаточно. Тут нужен смелый прорыв с сегодняшнего в вековечном, и Айтматов каждый раз как бы погружается в вечность и Абсолют и не возвращается без улова: несет какую-нибудь рыбку обида или прихватывает жемчужина сюжета — и пит уже затевается изделие повести, производимой
на берегу «Тополек», «Пегий пес»,- но в каждом из них пульсирует вечная
енергема. Недаром в «Джамілі» Луп Арагон почувствовал историю любви,
конгеніальну «Ромео и Джульетте».
К настоящему времени в творчестве и духовном развитии Айтматова прозріваються три периода. «Повести гор и степей» — такая эмблема того слова, с которым он вошел в литературу своими ранними, «молодежными» произведениями: «один на Один», «Джамиля», «Верблюжье глаз», «Тополек мой в красной косынке» и «Первый учитель», за которые и получил в 1963 году Ленинскую премию. Его герой здесь — молодой человек, в кипении страстей что прорывает, как река, теснины патриархально-родовой общины и свой личный путь, который прокладывается по жизни.
Второй период образуют повести «Материнское поле» и «Прощай, Гульсары!». Писателем тут владеет дума об истории своего народа, событиях революции, колхозного строительства, войны. Герой тут — старец, мать, что исповедует перед смертью свою жизнь прямо природе: Толгонай — Земли, Танабай — коню Гульсары.
Читательская конференция по повести Ч.Айтматова «Ранние журавли»
... приветствовать вас на читательской конференции по повести Чингиза Айтматова « Ранние журавли»! Сегодня мы собрались, чтобы обсудить произведение, которое, я уверена, заинтересовало ... свет книга Айтматова под названием «Повести гор и степей». В этот сборник вошли повести «Первый учитель», «Верблюжий глаз», «Материнское ... меня за руку, а мне было лет пять, все думают, мы о чем-то серьезном разговариваем, ...
Третий же, сейчас продолжающийся период, начавшийся с «Послу сказки (Белый пароход)». Тут еще: «Ранние журавли», «Рыжий пес, бегущий краем моря», пьеса «Восхождение на Фудзияму», написанная вместе с Калтаєм Мухамеджановым. И, наконец, роман «Буранный полустанок. (И дольше века длится день)». Здесь писатель выходит к первоосновам бытия: личность — перед судом совести, человеческое общество и его деятельность за историю — перед лицом першостихій природы. Художественная мысль Айтматова находит, с одной стороны, твердую рационалистическую прочность и строгость высокого стиля, а с другой,- выходит в детско-первобытного мифа, сказки, притчи. И герой его тут розсунутий, выведенный
до ворот бытия: ребенок и старец.
Личность и Жизнь, Народ и История, Совесть и Бытия — вот проблемные пары трех указанных ступеней восхождения Айтматова к все более глубинных сутям. Соответственно, и жанр повести, постоянный у писателя, меняется внутри. Сначала это — повесть — новелла, драматический рассказ с катастрофическим, как гроза, событием в центре. Потом это — монолог-воспоминание, эпос о бывшем, как шекспирова историческая хроника. И, наконец, роман — высокая философствующая трагедия, художественное исследование предельных возможностей человека.
