Меньше единицы

метки: Бродский, Маленький, Единица, Сборник, Рірґр, Рґрір, Рєрір, Рґрєр

В В В В В РџРѕ безнадежности РІСЃРµ попытки воскресить прошлое похожи РЅР° старания постичь смысл жизни. Чувствуешь себя, как младенец, пытающийся схватить баскетбольный РјСЏС‡: РѕРЅ выскальзывает РёР

• СЂСѓРє.

В В В В В РЇ немногое РїРѕРјРЅСЋ РёР

— своей жизни, Рё то, что РїРѕРјРЅСЋ,- РЅРµ слишком существенно. Значение большинства мыслей, некогда приходивших РјРЅРµ РІ голову, ограничивается тем временем, РєРѕРіРґР° РѕРЅРё возникли. Если же нет, то РёС…, Р±РµР

• сомнения, гораздо удачнее выразил кто-то еще. Биография писателя — РІ РїРѕРєСЂРѕРµ его языка. РџРѕРјРЅСЋ, например, что РІ возрасте лет десяти или одиннадцати РјРЅРµ пришло РІ голову, что изречение Маркса «Р‘ытие определяет сознание» верно лишь РґРѕ тех РїРѕСЂ, РїРѕРєР° сознание РЅРµ овладело искусством отчуждения;
• далее сознание живет самостоятельно Рё может как регулировать, так Рё игнорировать существование. Для того возраста это, безусловно, было открытием — РЅРѕ отмечать его РІСЂСЏРґ ли стоит, Рё РґСЂСѓРіРёРµ наверняка сформулировали его лучше. Р� так ли СѓР¶ важно, кто первым раскусил РґСѓС…РѕРІРЅСѓСЋ клинопись, прекрасным образчиком коей является «Р±С‹С‚РёРµ определяет сознание»?

     Так что пишу СЏ это РЅРµ для того, чтобы уточнить С…СЂРѕРЅРёРєСѓ жизни (таковой нет, Р° если Рё есть, то РѕРЅР° несущественна Рё, следовательно, еще РЅРµ искажена), Р° больше РїРѕ той обыкновенной причине, РїРѕ какой вообще пишет писатель: чтобы подхлестнуть язык — или себя языком, РІ данном случае чужестранным. РўРѕ немногое, что СЏ РїРѕРјРЅСЋ, сокращается еще больше, будучи вспоминаемо РїРѕ-английски.

Набережная неисцелимых — «Fondamenta ...

... Ћ, неуместностью РѕРґРёРЅРѕРєРѕР№ фигуры РЅР° ступенях Стацьоне: хорошей мишенью забвения. Рљ тому же была Р·РёРјРЅСЏСЏ ночь. Р� СЏ РІСЃРїРѕРјРЅРёР» первую строчку стихотворения Умберто Сабы, которое РєРѕРіРґР°-то давно, РІ предыдущем воплощении, перевР...

     Для начала должен положиться на мою метрику, где сказано, что я родился 24 мая 1940 года в России, в Ленинграде, хоть и претит мне это название города, давно именуемого в просторечии Питером. Есть старое двустишие:

     Старый Питер,

     Бока повытер.

В В В В В Р’ национальном сознании РіРѕСЂРѕРґ этот — безусловно Ленинград; СЃ увеличением пошлости его содержимого РѕРЅ становится Ленинградом РІСЃРµ больше Рё больше. РљСЂРѕРјРµ того, слово «Р›РµРЅРёРЅРіСЂР°Рґ» для СЂСѓСЃСЃРєРѕРіРѕ СѓС…Р° звучит ныне так же нейтрально, как слово «СЃС‚роительство» или «РєРѕР»Р±Р°СЃР°». РЇ, однако, предпочту называть его Питером, РёР±Рѕ РїРѕРјРЅСЋ время, РєРѕРіРґР° РѕРЅ РЅРµ выглядел Ленинградом,- сразу же после РІРѕР№РЅС‹. Серые, светло-зеленые фасады РІ выбоинах РѕС‚ пуль Рё осколков, бесконечные пустые улицы СЃ редкими прохожими Рё автомобилями; облик голодный — Рё вследствие этого СЃ большей определенностью Рё, если СѓРіРѕРґРЅРѕ, благородством черт. РҐСѓРґРѕРµ, жесткое лицо, Рё абстрактный блеск реки, отраженный глазами его темных РѕРєРѕРЅ. Уцелевшего нельзя назвать именем Ленина.

В В В В В Р—Р° этими величественными выщербленными фасадами — среди старых пианино, вытертых РєРѕРІСЂРѕРІ, пыльных картин РІ тяжелых бронзовых рамах, избежавших буржуйки остатков мебели (стулья гибли первыми) — слабо затеплилась жизнь. Р� РїРѕРјРЅСЋ, как РїРѕ РґРѕСЂРѕРіРµ РІ школу, РїСЂРѕС…РѕРґСЏ РјРёРјРѕ этих фасадов, СЏ погружался РІ фантазии Рѕ том, что творится внутри, РІ комнатах СЃРѕ старыми вспученными РѕР±РѕСЏРјРё. Надо сказать, что РёР

— этих фасадов Рё портиков — классических, РІ стиле модерн, эклектических, СЃ РёС… колоннами, пилястрами, лепными головами мифических животных Рё людей — РёР

• РёС… орнаментов Рё кариатид, подпирающих балконы, РёР
• торсов РІ нишах подъездов СЏ узнал РѕР± истории нашего РјРёСЂР° больше, чем впоследствии РёР

— любой РєРЅРёРіРё. Греция. Р РёРј, Египет — РІСЃРµ РѕРЅРё были тут Рё РІСЃРµ хранили следы артиллерийских обстрелов. Рђ серое зеркало реки, РёРЅРѕРіРґР° СЃ Р±СѓРєСЃРёСЂРѕРј, пыхтящим против течения, рассказало РјРЅРµ Рѕ бесконечности Рё стоицизме больше, чем математика Рё Зенон.

Можно ли нарушать нравственные правила ...

... Џ достижения общего счастья? маленькое СЌСЃСЃРµ пожалуйстааааааааа РћРЅ Рё раньше был РѕРґРёРЅРѕРє, РЅРѕ теперь это одиночество становится бесконечным; РѕРЅ отчужден РѕС‚ людей, РѕС‚ семьи, РѕС‚ Бога. Его теория РЅРµ оправдала себя. ЕдинственноР...

В В В В В Р’СЃРµ это имело мало отношения Рє Ленину, которого СЏ, полагаю, невзлюбил СЃ первого класса — РЅРµ столько РёР·-Р·Р° его политической философии Рё деятельности, Рѕ которых РІ семилетнем возрасте СЏ имел мало понятия, Р° РёР·-Р·Р° вездесущих его изображений, которые оккупировали чуть ли РЅРµ РІСЃРµ учебники, чуть ли РЅРµ РІСЃРµ стены РІ классах, марки, деньги Рё Бог знает что еще, запечатлев его РІ разных возрастах Рё РЅР° разных этапах жизни. Был крошка-Ленин РІ светлых кудряшках, похожий РЅР° херувима. Затем Ленин РЅР° третьем Рё четвертом десятке — лысеющий Рё напряженный, СЃ тем бессмысленным выражением, которое можно принять Р·Р° что СѓРіРѕРґРЅРѕ — желательно Р·Р° целеустремленность. Лицо это преследует РІСЃСЏРєРѕРіРѕ СЂСѓСЃСЃРєРѕРіРѕ, предлагая некую РЅРѕСЂРјСѓ человеческой внешности — РёР±Рѕ полностью лишено индивидуального. (Может быть, благодаря отсутствию своеобразия РѕРЅРѕ Рё позволяет предположить РјРЅРѕРіРѕ разных возможностей.) Затем был пожилой Ленин, лысый, СЃ клиновидной Р±РѕСЂРѕРґРєРѕР№, РІ темной тройке, РёРЅРѕРіРґР° улыбающийся, Р° чаще обращающийся Рє «РјР°СЃСЃР°Рј» СЃ броневика или трибуны какого-РЅРёР±СѓРґСЊ партийного съезда, СЃ простертой СЂСѓРєРѕР№.

     Были варианты: Ленин РІ рабочей кепке, СЃ РіРІРѕР·РґРёРєРѕР№ РІ петлице; РІ жилетке Сѓ себя РІ кабинете, Р·Р° чтением или РїРёСЃСЊРјРѕРј; РЅР° РїРЅРµ Сѓ озера, записывающий СЃРІРѕРё «РђРїСЂРµР»СЊСЃРєРёРµ тезисы» или еще какой-то бред, РЅР° лоне. Р�, наконец, Ленин РІ полувоенном френче РЅР° садовой скамье СЂСЏРґРѕРј СЃРѕ Сталиным, единственным, кто превзошел его РїРѕ числу печатных изображений. РќРѕ тогда Сталин был живой, Р° Ленин мертвый, Рё уже РїРѕ РѕРґРЅРѕРјСѓ РїРѕ этому «С…ороший» — потому что принадлежал прошлому, то есть был утвержден Рё историей, Рё РїСЂРёСЂРѕРґРѕР№. Между тем как Сталин был утвержден только РїСЂРёСЂРѕРґРѕР№ — или наоборот.

�осиф Александрович Бродский. Об ...

... ямым, косвенным, иногда бессознательным образом -- самого себя, ибо трагедийная интонация всегда автобиографична. �ными словами, в любом стихотворении "На смерть" есть элемент автопортрета. Элемент этот тем более неизбР...

     Вероятно, научившись РЅРµ замечать эти картинки, СЏ СѓСЃРІРѕРёР» первый СѓСЂРѕРє РІ искусстве отключаться, сделал первый шаг РїРѕ пути отчуждения. Последовали дальнейшие: РІ сущности, РІСЃСЋ РјРѕСЋ жизнь можно рассматривать как беспрерывное старание избегать наиболее назойливых ее проявлений. Надо сказать, что РїРѕ этой РґРѕСЂРѕРіРµ СЏ зашел весьма далеко, может быть, слишком далеко. Р’СЃРµ, что пахло повторяемостью, компрометировало себя Рё подлежало удалению. Это относилось Рє фразам, деревьям, людям определенного типа, РёРЅРѕРіРґР° даже Рє физической боли; это повлияло РЅР° отношения СЃРѕ РјРЅРѕРіРёРјРё людьми. Р’ некотором смысле СЏ благодарен Ленину. Р’СЃРµ тиражное СЏ сразу воспринимал как некую пропаганду. Подобный взгляд РЅР° вещи, РјРЅРµ кажется, колоссально СѓСЃРєРѕСЂРёР» движение СЃРєРІРѕР·СЊ чащу событий — СЃ сопутствующим верхоглядством.

В В В В В РЇ нисколько РЅРµ верю, что РІСЃРµ ключи Рє характеру следует искать РІ детстве. РўСЂРё поколения СЂСѓСЃСЃРєРёС… жили РІ коммунальных квартирах Рё тесных комнатах, Рё РєРѕРіРґР° наши родители занимались любовью, РјС‹ притворялись спящими. Потом была РІРѕР№РЅР°, голод, погибшие или искалеченные отцы, огрубевшие матери, официальное вранье РІ шкале Рё неофициальное РґРѕРјР°. Суровые Р·РёРјС‹, уродливая одежда, публичное вывешивание наших мокрых простынь РІ лагерях Рё принародное обсуждение подобных дел. Потом над лагерем взвивался красный флаг. РќСѓ Рё что? Р’СЃСЏ эта милитаризация детства, весь этот зловещий идиотизм, половая озабоченность (РІ десять лет РјС‹ вожделели наших учительниц) РЅРµ сильно повлияли РЅР° нашу этику Рё эстетику — Р° также РЅР° нашу способность любить Рё страдать. РЇ вспоминаю РѕР± этих вещах РЅРµ потому, что считаю РёС… ключами Рє подсознательному, Рё подавно РЅРµ РёР

• ностальгии РїРѕ детству. РЇ вспоминаю Рѕ РЅРёС… потому, что РЅРёРєРѕРіРґР° прежде этим РЅРµ занимался, потому что желаю РєРѕРµ-какие РёР

— РЅРёС… сохранить — хотя Р±С‹ РЅР° бумаге. Р� потому еще, что оглядываться — занятие более благодарное, чем смотреть вперед. Попросту РіРѕРІРѕСЂСЏ, завтра менее привлекательно, чем вчера. Почему-то прошлое РЅРµ дышит такой чудовищной монотонностью, как будущее. Будущее, РІРІРёРґСѓ его обилия,- пропаганда. Также Рё трава.

�осиф Бродский. Путешествие в Стамбул

... ‚ично РѕРЅРѕ объясняется обещанием, данным РјРЅРѕР№ себе самому РїРѕ отъезде РёР - СЂРѕРґРЅРѕРіРѕ РіРѕСЂРѕРґР° навсегда, объехать обитаемый РјРёСЂ РїРѕ широте Рё РїРѕ долготе (С‚.Рµ. РїРѕ Пулковскому меридиану), РЅР° которых РѕРЅ расположен. РЎ широтой РЅР° СЃРµРіРѕРґРЅС ...

     Подлинная история вашего сознания начинается СЃ первой лжи. РЎРІРѕСЋ СЏ РїРѕРјРЅСЋ. Это было РІ школьной библиотеке, РіРґРµ РјРЅРµ полагалось заполнить читательскую карточку. Пятый РїСѓРЅРєС‚ был, разумеется, «РЅР°С†РёРѕРЅР°Р»СЊРЅРѕСЃС‚СЊ». Семи лет РѕС‚ СЂРѕРґСѓ, СЏ отлично знал, что СЏ еврей, РЅРѕ сказал библиотекарше, что РЅРµ знаю. Подозрительно оживившись, РѕРЅР° предложила РјРЅРµ сходить РґРѕРјРѕР№ Рё спросить Сѓ родителей. Р’ эту библиотеку СЏ больше РЅРµ вернулся, хотя стал читателем РјРЅРѕРіРёС… РґСЂСѓРіРёС…, РіРґРµ были такие же карточки. РЇ РЅРµ стыдился того, что СЏ еврей, Рё РЅРµ боялся сознаться РІ этом. Р’ классном журнале были записаны наши имена, имена родителей, домашние адреса Рё национальности, Рё учительница периодически «Р·Р°Р±С‹РІР°Р»Р°» журнал РЅР° столе РІРѕ время перемены. Р� тогда, как стервятники, РјС‹ набрасывались РЅР° эти самые страницы; РІСЃРµ РІ классе знали, что СЏ еврей. РќРѕ РёР

— семилетних мальчишек антисемиты неважные. РљСЂРѕРјРµ того, СЏ был довольно силен для СЃРІРѕРёС… лет — Р° кулаки тогда значили больше всего. РЇ стыдился самого слова «РµРІСЂРµР№» — независимо РѕС‚ нюансов его содержания.

В В В В В РЎСѓРґСЊР±Р° слова зависит РѕС‚ множества его контекстов, РѕС‚ частоты его употребления. Р’ печатном СЂСѓСЃСЃРєРѕРј языке слово «РµРІСЂРµР№» встречалось так же редко, как «РїСЂРµСЃСѓС‰РµСЃС‚вление» или «Р°РіРѕСЂР°С„РѕР±РёСЏ». Вообще, РїРѕ своему статусу РѕРЅРѕ близко Рё матерному слову или названию венерической болезни. РЈ семилетнего словарь достаточен, чтобы ощутить редкость этого слова, Рё называть РёРј себя крайне неприятно; РѕРЅРѕ почему-то оскорбляет чувство РїСЂРѕСЃРѕРґРёРё. РџРѕРјРЅСЋ, что РјРЅРµ всегда было проще СЃРѕ словом «Р¶РёРґ»: РѕРЅРѕ СЏРІРЅРѕ оскорбительно, Р° потому бессмысленно, РЅРµ отягощено нюансами. Р’ СЂСѓСЃСЃРєРѕРј языке односложное слово недорого стоит. Рђ РІРѕС‚ РєРѕРіРґР° присоединяются суффиксы, или окончания, или приставки, тогда летят РїСѓС… Рё перья. Р’СЃРµ это РЅРµ Рє тому говорится, что РІ нежном возрасте СЏ страдал РѕС‚ своего еврейства; просто РјРѕСЏ первая ложь была связана СЃ определением моей личности.

Скорбь и разум

... иллинг и заявил, что Роберт Фрост "устрашающий поэт". Это, конечно, вызвало некоторый шум, но эпитет был выбран верно.      Я хочу, чтобы вы отметили различие между устрашающим и трагическим. Трагедия, как известно, всегдР...

     Недурное начало. Что же РґРѕ антисемитизма как такового, меня РѕРЅ мало трогал, поскольку РёСЃС…РѕРґРёР» главным образом РѕС‚ учителей: РѕРЅ воспринимался как неотъемлемый аспект РёС… отрицательной роли РІ наших жизнях; отплевываться РѕС‚ него следовало, как РѕС‚ плохих отметок. Будь СЏ католиком, СЏ пожелал Р±С‹ большинству РёР

— РЅРёС… гореть РІ РђРґСѓ. Правда, некоторые учителя были лучше РґСЂСѓРіРёС…, РЅРѕ поскольку РІСЃРµ РѕРЅРё были хозяевами нашей каждодневной жизни, РјС‹ РЅРµ трудились проводить различия. Да Рё РѕРЅРё РЅРµ особенно различали СЃРІРѕРёС… маленьких рабов, Рё даже РІ самом пылком антисемитском замечании слышалась безличная рутина. РЇ почему-то РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ РјРѕРі относиться всерьеР

— Рє любым словесным нападкам, РІ особенности — людей столь далеких РїРѕ возрасту. Р’РёРґРёРјРѕ, диатрибы РјРѕРёС… родителей очень меня закалили. Вдобавок, некоторые учителя сами были евреями Рё страшился СЏ РёС… РЅРµ меньше, чем чистокровных СЂСѓСЃСЃРєРёС….

     Это всего лишь РѕРґРёРЅ пример укорочения личности, которое — вместе СЃ самим языком, РіРґРµ глаголы Рё существительные меняются местами настолько СЃРІРѕР±РѕРґРЅРѕ, насколько Сѓ вас достанет смелости РёС… тасовать — воспитывало РІ нас такую всеобъемлющую амбивалентность чувств, что РёР

— десятилетки РјС‹ выходили СЃ силой воли никак РЅРµ большей, чем Сѓ водорослей. Четыре РіРѕРґР° РІ армии (мужчин призывали РІ 19 лет) завершали процесс капитуляции перед государством. Повиновение становилось Рё второй натурой Рё первой.

     Человек СЃ головой, конечно, пытался перехитрить систему — изобретая разные обходные маневры, вступая РІ сомнительные сделки СЃ начальством, РіСЂРѕРјРѕР·РґСЏ ложь РЅР° ложь, дергая ниточки семейных связей. РќР° это СѓС…РѕРґРёС‚ РІСЃСЏ жизнь целиком. РќРѕ ты поймешь, что сплетенная тобой паутина — паутина лжи, Рё, несмотря РЅР° любые успехи Рё чувство СЋРјРѕСЂР°, будешь презирать себя. Это — окончательное торжество системы: перехитришь ты ее или же примкнешь Рє ней, совесть твоя одинаково нечиста. Народная мудрость гласит, что нет С…СѓРґР° Р±РµР

Поклониться тени (1997)

... же, знай РѕРЅ этот язык, ему, возможно, понравилось Р±С‹. РњРѕРµ желание лисать РїРѕ-английски РЅРµ имело ничего общего СЃ самоуверенностью, самодовольством или удобством; это было просто желание угодить тени. Конечно, там, РіРґРµ РѕРЅ РЅР°С ...

• РґРѕР±СЂР°,— справедливо, РІРёРґРёРјРѕ, Рё обратное.

     Амбивалентность, РјРЅРµ кажется,— главная характеристика нашего народа. Нет РІ Р РѕСЃСЃРёРё палача, который Р±С‹ РЅРµ боялся стать однажды жертвой, нет такой жертвы, пусть самой несчастной, которая РЅРµ призналась Р±С‹ (хотя Р±С‹ себе) РІ моральной способности стать палачом. Наша новейшая история хорошо позаботилась Рё Рѕ тех Рё Рѕ РґСЂСѓРіРёС…. Какая-то мудрость РІ этом есть. Можно даже подумать, что эта амбивалентность Рё есть мудрость, что жизнь сама РїРѕ себе РЅРµ РґРѕР±СЂР° Рё РЅРµ зла, Р° произвольна. Может быть, наша литература потому так замечательно Рё отстаивает РґРѕР±СЂРѕ, что чересчур сильно ему сопротивление. Будь эта направленность только двоемыслием, это было Р±С‹ прекрасно; РЅРѕ РѕРЅР° гладит против шерсти инстинкты. Р�менно эта амбивалентность, СЏ полагаю, Рё есть та «Р±Р»Р°РіР°СЏ весть», которую Восток, РЅРµ имея предложить ничего лучшего, готов навязать остальному РјРёСЂСѓ. Р� РјРёСЂ, кажется, для этого созрел.

В В В В В РќРѕ если отвлечься РѕС‚ судеб РјРёСЂР°, единственный СЃРїРѕСЃРѕР± для мальчишки восстать против своего жребия — это сойти СЃ рельсов. Сделать это было трудно — РёР·-Р·Р° родителей, РёР·-Р·Р° того, что ты сам страшишься неведомого. Рђ главное, потому что будешь непохож РЅР° большинство, большинство же — ты впитал это СЃ материнским молоком — право. Требуется определенная беззаботность, Р° беззаботности Сѓ меня всегда хватало. РџРѕРјРЅСЋ, РєРѕРіРґР° СЏ Р±СЂРѕСЃРёР» школу РІ возрасте 15 лет, это было РЅРµ столько сознательным решением, сколько инстинктивной реакцией. РЇ просто РЅРµ РјРѕРі терпеть некоторые лица РІ классе — Рё некоторых однокашников, Рё, главное, учителей. Р� РІРѕС‚ однажды Р·РёРјРЅРёРј утром, Р±РµР

Если бедность мать преступлений то недостаток ума их отец эссе толстой

... моральный и материальный ущерб личности, нарушение нормального функционирования экономических институтов, вред окружающей среде. Преступления совершались во все времена существования человечества, также как всегдР...

• РІСЃСЏРєРѕР№ РІРёРґРёРјРѕР№ причины, СЏ встал среди СѓСЂРѕРєР° Рё мелодраматически удалился, СЏСЃРЅРѕ сознавая, что больше СЃСЋРґР° РЅРµ вернусь. Р�Р

— чувств, обуревавших меня РІ ту минуту, РїРѕРјРЅСЋ только отвращение Рє себе Р·Р° то, что СЏ так молод Рё столькие РјРѕРіСѓС‚ РјРЅРѕР№ помыкать. РљСЂРѕРјРµ того, было смутное, РЅРѕ радостное ощущение побега, солнечной улицы Р±РµР

• конца.

     Главное, наверное, заключалось РІ смене обстановки. Р’ централизованном государстве РІСЃРµ помещения похожи: кабинет директора школы был точной копией следовательских кабинетов, РєСѓРґР° СЏ зачастил лет череР

— пять. РўРµ же деревянные панели, письменные столы, стулья — столярный рай. РўРµ же портреты основоположников — Ленина, Сталина, членов политбюро Рё Максима Горького (основоположника советской литературы), если дело было РІ школе, или Феликса Дзержинского (основоположника советской тайной полиции), если дело было Сѓ следователя.

     Впрочем, Железный Феликс, Рыцарь Революции, РјРѕРі украшать Рё кабинет директора, если тот спланировал РІ систему образования СЃ высот КГБ. Р� оштукатуренные стены классов СЃ синей горизонтальной полоской РЅР° СѓСЂРѕРІРЅРµ глаз, протянувшейся неуклонно череР

• РІСЃСЋ страну, как черта бесконечной РґСЂРѕР±Рё: череР
• залы, больницы, фабрики, тюрьмы, РєРѕСЂРёРґРѕСЂС‹ коммунальных квартир.

Единственное место, РіРґРµ СЏ РЅРµ встречал ее,— крестьянская РёР·Р±Р°.

     Сей орнамент встречал вас РїРѕРІСЃСЋРґСѓ Рё СЃРІРѕРґРёР» СЃ СѓРјР°; сколько СЂР°Р

— СЏ ловил себя РЅР° том, что тупо таращусь РЅР° СѓР·РєСѓСЋ полосу, принимая ее РїРѕСЂРѕР№ то Р·Р° черту РјРѕСЂСЃРєРѕРіРѕ горизонта, то Р·Р° воплощение чистого небытия. Орнамент был слишком абстрактен, РѕРЅ ничего РЅРµ РјРѕРі означать. РћС‚ пола РґРѕ СѓСЂРѕРІРЅСЏ глаР

Собственность ловушка

... ‚РёСЏ. Рќ. Макиавелли Рђ. Какими способами, РїРѕ мнению автора, можно бороть­ся СЃ врагом? Почему, РїРѕ мнению автора, необходимо Р ... °С‚СЊ СЃ РЅРёРјРё так же. Рђ благовидный пред­лог нарушить обещание всегда найдется. . Надо СЏРІР»СЏС ...

• стена была покрыта мышиной или зеленоватой краской, которую завершала эта СЃРёРЅСЏСЏ полоса;
• выше простиралась девственная побелка. Никто РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ СЃРїСЂРѕСЃРёР», почему это так. Никто Р±С‹ Рё РЅРµ ответил. РћРЅР° была, Рё РІСЃРµ,— пограничная линия, рубеж между серым Рё белым, РЅРёР·РѕРј Рё верхом. Это были даже РЅРµ краски, Р° намеки РЅР° краску, перебивавшиеся лишь коричневыми заплатами: дверьми. Закрытыми, приотворенными. Р� Р·Р° приотворенной дверью ты видел РґСЂСѓРіСѓСЋ комнату СЃ тем же распределением серого Рё белого, разделенных синей чертой. Рђ также портрет Ленина Рё карту РјРёСЂР°.

     Хорошо было покинуть этот кафкианский РєРѕСЃРјРѕСЃ, хотя уже тогда СЏ знал,— так РјРЅРµ кажется,— что меняю шило РЅР° мыло. РЇ знал, что РІСЃСЏРєРѕРµ РґСЂСѓРіРѕРµ здание, РєСѓРґР° СЏ РІРѕР№РґСѓ, будет выглядеть так же, РёР±Рѕ коротать СЃРІРѕР№ век так или иначе нам суждено РІ зданиях. РќРѕ СЏ чувствовал, что должен уйти. Финансовое положение моей семьи было мрачным: существовали РјС‹ преимущественно РЅР° жалование матери, потому что отец, демобилизованный СЃ флота РІ соответствии СЃ неким потусторонним указом, что евреи РЅРµ должны иметь высоких РІРѕРёРЅСЃРєРёС… званий, никак РЅРµ РјРѕРі найти работу. Конечно, родители перебились Р±С‹ Рё Р±РµР

• РјРѕРёС… заработков;
• РѕРЅРё предпочли Р±С‹, чтобы СЏ кончил школу. РЇ понимал это, РЅРѕ РіРѕРІРѕСЂРёР» себе, что должен помогать семье. Это была почти ложь, РЅРѕ так РѕРЅРѕ выглядело красивее, Р° Рє тому времени СЏ научился ценить ложь именно Р·Р° это «РїРѕС‡С‚Рё», которое заостряет контуры правды: РІ самом деле, правда кончается там, РіРґРµ начинается ложь. Р’РѕС‚ чему научился РІ школе мальчик, Рё эта наука оказалась полезней алгебры.

В В В В В 2

     Что Р±С‹ РЅРё подвигло меня РЅР° решение — ложь ли, правда ли, или (скорее всего) РёС… смесь,— СЏ бесконечно благодарен РёРј Р·Р° то, что было, СЃСѓРґСЏ РїРѕ всему, РјРѕРёРј первым свободным поступком. Это был инстинктивный поступок, отвал. Рассудок сыграл тут очень небольшую роль. РЇ знаю это потому, что СЃ тех РїРѕСЂ СѓС…РѕРґС‹ РјРѕРё повторялись — СЃ нарастающей частотой. Р� РЅРµ всегда РїРѕ причине СЃРєСѓРєРё или РѕС‚ ощущения капкана: Р° СЏ СѓС…РѕРґРёР» РёР

• прекраснейших ситуаций РЅРµ реже, чем РёР

— ужасных. Как РЅРё СЃРєСЂРѕРјРЅРѕ занятое тобой место, если РѕРЅРѕ хоть сколько-РЅРёР±СѓРґСЊ прилично, Р±СѓРґСЊ уверен, что РІ РѕРґРёРЅ прекрасный день кто-РЅРёР±СѓРґСЊ придет Рё потребует его для себя или, что еще хуже, предложит его разделить. РўРѕРіРґР° ты должен либо драться Р·Р° место, либо оставить его. РЇ предпочитал второе. Р’РѕРІСЃРµ РЅРµ потому, что РЅРµ способен драться, Р° скорее РёР

— отвращения Рє себе: если ты выбрал нечто, привлекающее РґСЂСѓРіРёС…, это означает определенную вульгарность РІРєСѓСЃР°. Р� РІРѕРІСЃРµ РЅРµ важно, что ты набрел РЅР° это место первым. Первым очутиться даже хуже, РёР±Рѕ Сѓ тех, кто РїСЂРёС…РѕРґРёС‚ следом, аппетит больше твоего, отчасти уже удовлетворенного.

     После СЏ РЅРµ СЂР°Р

— сожалел Рѕ своем поступке — РІ особенности РІРёРґСЏ, как успешно продвигаются РјРѕРё однокашники внутри системы. Однако СЏ знал РєРѕРµ-что такое, чего РЅРµ знали РѕРЅРё. Р’ сущности, СЏ тоже продвигался, РЅРѕ РІ противоположном направлении, Рё забирался несколько дальше. Что РјРЅРµ особенно приятно — СЏ застал «СЂР°Р±РѕС‡РёР№ класс» РІ его истинно пролетарской фазе, РґРѕ того, как РІ конце пятидесятых РіРѕРґРѕРІ РѕРЅ начал омещаниваться. Там, РЅР° заводе, став РІ пятнадцать лет фрезеровщиком, СЏ столкнулся СЃ настоящим пролетариатом. Маркс опознал Р±С‹ РёС… немедленно. РћРЅРё — Р° вернее, РјС‹ — жили РІ коммунальных квартирах — РїРѕ четыре-пять человек РІ комнате, нередко три поколения вместе, спали РІ очередь, пили РїРѕ-черному, грызлись РґСЂСѓРі СЃ РґСЂСѓРіРѕРј или СЃ соседями РЅР° общей РєСѓС…РЅРµ или РІ утренней очереди Рє общему сортиру, били СЃРІРѕРёС… баб смертным боем, рыдали РЅРµ таясь, РєРѕРіРґР° загнулся Сталин, или РІ РєРёРЅРѕ, матерились так густо, что обычное слово РІСЂРѕРґРµ «Р°СЌСЂРѕРїР»Р°РЅР°» резало слух, как изощренная похабщина,— Рё превращались РІ серый равнодушный океан голов или лес поднятых СЂСѓРє РЅР° митингах РІ защиту какого-РЅРёР±СѓРґСЊ Египта.

     Завод был весь кирпичный, огромный — стопроцентный РїСЂРѕРґСѓРєС‚ промышленной революции. РћРЅ был построен РІ конце 19-РіРѕ века, Рё питерцы звали его «РђСЂСЃРµРЅР°Р»РѕРј»: завод делал пушки. РљРѕРіРґР° СЏ поступил туда, там производили еще компрессоры Рё сельскохозяйственные машины. РќРѕ Р·Р° семью покровами секретности, окутывающей РІ Р РѕСЃСЃРёРё РІСЃРµ, что связано СЃ тяжелой промышленностью, завод значился РїРѕРґ кодовым номером «РџРѕС‡С‚овый ящик 671». Думаю, однако, что секретность разводили РЅРµ столько для того, чтобы сбить СЃ толку иностранную разведку, сколько для поддержания полувоенной дисциплины, единственного, что могло обеспечить какую-то стабильность производства. Р’ РѕР±РѕРёС… отношениях неуспех был очевиден.

     Оборудование стояло устарелое, РЅР° девять десятых вывезенное РёР

— Германии после РІРѕР№РЅС‹ РїРѕ репарациям. РџРѕРјРЅСЋ весь этот чугунный зверинец, полный экзотических экземпляров СЃ названиями «Р¦РёРЅС†РёРЅРЅР°С‚Рё», «РљР°СЂР»С‚РѕРЅ», «Р¤СЂРёС† Вернер», «РЎРёРјРµРЅСЃ Рё Шуккерт». Планирование было ужасающее: то Рё дело срочный закаР

— РЅР° какую-РЅРёР±СѓРґСЊ деталь срывал твои эфемерные попытки наладить рабочий ритм, систему. Рљ концу квартала, РєРѕРіРґР° план летел РІ трубу, администрация бросала клич, мобилизовала всех РЅР° РѕРґРЅРѕ задание, Рё план брали штурмом. Если что-РЅРёР±СѓРґСЊ ломалось, запасных частей РЅРµ было, Рё тогда призывали ватагу ремонтников, обычно полупьяных, колдовать над поломкой. Металл поступал весь РІ раковинах. Р’ понедельник, РЅРµ РіРѕРІРѕСЂСЏ уже РѕР± утре после получки, почти РІСЃРµ маялись СЃ похмелья.

В В В В В РќР° РґСЂСѓРіРѕР№ день после проигрыша РіРѕСЂРѕРґСЃРєРѕР№ или СЃР±РѕСЂРЅРѕР№ футбольной команды производительность резко падала. Никто РЅРµ работал, РІСЃРµ обсуждали РёРіСЂРѕРєРѕРІ Рё СЌРїРёР·РѕРґС‹ матча, РёР±Рѕ наряду СЃРѕ всеми комплексами великой державы Р РѕСЃСЃРёСЏ страдает сильным комплексом неполноценности, свойственным малым странам. Главной причиной тому — централизация жизни страны. Отсюда — позитивная «Р¶РёР·РЅРµСѓС‚верждающая» ахинея официальных газет Рё радио даже РїСЂРё рассказе Рѕ землетрясении; РѕРЅРё РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ сообщали никаких сведений Рѕ жертвах, Р° только пели Рѕ братской помощи РґСЂСѓРіРёС… РіРѕСЂРѕРґРѕРІ Рё республик, славших РІ район бедствия палатки Рё спальные мешки. Рђ если возникла эпидемия холеры, РІС‹ могли случайно узнать РїСЂРѕ нее, читая сообщение Рѕ последних успехах нашей чудесной медицины, выразившихся РІ изобретении РЅРѕРІРѕР№ сыворотки.

     Все это выглядело бы чистым абсурдом, если бы не те ранние утра, когда, запив свой завтрак жидким чаем, я догонял трамвай, чтобы добавить еще одну вишенку к темной людской грозди, свисавшей с подножки, и плыл сквозь акварельный розово-голубой город к конуре-проходной. Там два вахтера проверяли наши пропуска, а фасад был украшен классическими фанерными пилястрами. Я заметил, что входы в тюрьмы, психиатрические больницы, концентрационные лагеря строятся в одном стиле: все подражают классическим или барочным портикам. Замечательная преемственность. В моем цеху под потолком витали разные оттенки серого, а на полу шипели шланги со сжатым воздухом и всеми цветами радуги переливались мазутные лужи. К десяти часам эти железные джунгли полностью пробуждались к жизни, гремели, скрежетали, и стальной ствол будущей зенитки проплывал в воздухе, как отрубленная шея жирафа.

В В В В В РЇ всегда завидовал людям девятнадцатого века, которые могли оглянуться назад Рё разглядеть вехи своей жизни, своего развития. Какое-то событие знаменовало поворотную точку, начало РЅРѕРІРѕРіРѕ этапа. РЇ РіРѕРІРѕСЂСЋ Рѕ писателях; РЅРѕ занимает меня вообще способность определенного типа людей разумно истолковать СЃРІРѕСЋ жизнь, увидеть вещи РїРѕ отдельности, пусть даже нечетко. РЇ понимаю, что эта способность РЅРµ ограничена девятнадцатым веком. Однако РІ моей жизни РѕРЅР° представлена главным образом литературой. РўРѕ ли РёР·-Р·Р° какого-то глубокого умственного РёР·СЉСЏРЅР°, то ли РёР·-Р·Р° текучей, аморфной РїСЂРёСЂРѕРґС‹ самой жизни, СЏ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ РјРѕРі различить никаких вех, РЅРµ РіРѕРІРѕСЂСЏ уже Рѕ бакенах. Если Рё существует РІ ней нечто РїРѕРґРѕР±РЅРѕРµ вехе, СЏ РІСЃРµ равно РЅРµ СЃРјРѕРіСѓ подтвердить ее достоверность: эта веха — смерть. Р’ некотором смысле такого периода, как детство, вообще РЅРµ было. Эти категории — детство, взрослость, зрелость — представляются РјРЅРµ весьма странными, Рё если СЏ пользуюсь РёРјРё РёРЅРѕРіРґР° РІ разговоре, то РїСЂРѕ себя РІСЃРµ равно считаю заемными.

В В В В В Р’РёРґРёРјРѕ, всегда было какое-то «СЏ» внутри той маленькой, Р° потом несколько большей раковины, РІРѕРєСЂСѓРі которой «РІСЃРµ» происходило. Внутри этой раковины сущность, называемая «СЏ», РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ менялась Рё РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ переставала наблюдать Р·Р° тем, что РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ РІРѕРІРЅРµ. РЇ РЅРµ намекаю, что внутри была жемчужина. РЇ просто хочу сказать, что С…РѕРґ времени мало затрагивает эту сущность. Получать плохие отметки, работать РЅР° фрезерном станке, подвергаться РїРѕР±РѕСЏРј РЅР° РґРѕРїСЂРѕСЃРµ, читать лекцию Рѕ Каллимахе — РїРѕ сути, РѕРґРЅРѕ Рё то же. Р’РѕС‚ почему испытываешь некоторое изумление, РєРѕРіРґР° вырастешь Рё оказываешься перед задачами, которые положено решать взрослым. Недовольство ребенка родительской властью Рё паника взрослого перед ответственностью — вещи РѕРґРЅРѕРіРѕ РїРѕСЂСЏРґРєР°. РўС‹ РЅРµ тождествен РЅРё РѕРґРЅРѕРјСѓ РёР

• этих персонажей, РЅРё РѕРґРЅРѕР№ РёР
• этих социальных единиц; может быть, ты меньше единицы.

     Разумеется, отчасти это — РїСЂРѕРёР·РІРѕРґРЅРѕРµ твоей профессии. Если ты банкир или пилот, ты знаешь, что, набравшись опыта, ты можешь более или менее рассчитывать РЅР° прибыль или РјСЏРіРєСѓСЋ посадку. Р’ писательском же деле наживаешь РЅРµ опыт, Р° неуверенность. Каковая есть лишь РґСЂСѓРіРѕРµ название для ремесла. Р’ этой области, РіРґРµ навык РіСѓР±РёС‚ дело, понятия отрочества Рё зрелости мешаются, Рё наиболее частое состояние души — паника. Так что СЏ лгал Р±С‹, если Р±С‹ придерживался хронологии или еще чего-либо, подразумевающего линейный процесс. Школа есть завод есть стихотворение есть тюрьма есть академия есть СЃРєСѓРєР°, СЃ приступами паники.

В В В В В РЎ той только разницей, что завод был СЂСЏРґРѕРј СЃ больницей, Р° больница — СЂСЏРґРѕРј СЃ самой знаменитой РІ Р РѕСЃСЃРёРё тюрьмой — Крестами1. Р� РІ РјРѕСЂРіРµ этой больницы СЏ стал работать, РєРѕРіРґР° ушел СЃ «РђСЂСЃРµРЅР°Р»Р°», РёР±Рѕ задумал стать врачом. Кресты же открыли РјРЅРµ СЃРІРѕРё двери РІСЃРєРѕСЂРµ после того, как СЏ передумал Рё начал писать стихи. РљРѕРіРґР° СЏ работал РЅР° заводе, СЏ видел Р·Р° оградой больницу. РљРѕРіРґР° СЏ резал Рё зашивал трупы РІ больнице, СЏ видел прогулку заключенных РЅР° РґРІРѕСЂРµ Крестов; РёРЅРѕРіРґР° РѕРЅРё ухитрялись перебросить череР

• стену РїРёСЃСЊРјР°, СЏ подбирал РёС… Рё отсылал. Благодаря столь плотной топографии Рё благодаря ограждающим свойствам раковины РІСЃРµ эти места, должности, заключенные, рабочие, охранники, врачи слились РґСЂСѓРі СЃ РґСЂСѓРіРѕРј, Рё РјРЅРµ уже РЅРµ понять, вспоминаю ли СЏ заключенного, расхаживающего РїРѕ утюгообразному РґРІРѕСЂСѓ Крестов, или это СЏ сам там расхаживаю. РљСЂРѕРјРµ того, завод Рё тюрьма были построены примерно РІ РѕРґРЅРѕ время Рё внешне неразличимы;
• РѕРґРЅРѕ вполне сходило Р·Р° крыло РґСЂСѓРіРѕРіРѕ.

     Посему нет смысла стремиться Рє соблюдению последовательности РІ моем рассказе. Р–РёР·РЅСЊ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ представлялась РјРЅРµ цепью четко обозначенных переходов; скорее РѕРЅР° растет как снежный РєРѕРј, Рё чем дальше, тем больше РѕРґРЅРѕ место (или время) РїРѕС…РѕРґРёС‚ РЅР° РґСЂСѓРіРѕРµ. РџРѕРјРЅСЋ, например, как РІ 1945 РіРѕРґСѓ, РЅР° какой-то станции РїРѕРґ Ленинградом, РјС‹ СЃ матерью ждали поезда. Р’РѕР№РЅР° только что кончилась, двадцать миллионов СЂСѓСЃСЃРєРёС… гнили РІ наспех вырытых могилах, РґСЂСѓРіРёРµ, разбросанные РІРѕР№РЅРѕР№, возвращались Рє СЃРІРѕРёРј очагам или Рє тому, что РѕС‚ очага осталось. Станция являла СЃРѕР±РѕР№ картину первозданного хаоса. Люди осаждали теплушки, как обезумевшие насекомые; РѕРЅРё лезли РЅР° крыши вагонов, набивались между РЅРёРјРё Рё так далее. Почему-то РјРѕРµ внимание привлек лысый увечный старик РЅР° деревянной РЅРѕРіРµ, который пытался влезть то РІ РѕРґРёРЅ вагон, то РІ РґСЂСѓРіРѕР№, РЅРѕ каждый СЂР°Р

— его сталкивали люди, висевшие РЅР° подножках. Поезд тронулся, калека заковылял СЂСЏРґРѕРј. Наконец ему удалось схватиться Р·Р° поручень, Рё тут СЏ увидел, как женщина, стоявшая РІ дверях, подняла чайник Рё стала лить кипяток ему РЅР° лысину. Старик упал… Р±СЂРѕСѓРЅРѕРІРѕ движение тысячи РЅРѕРі поглотило его, Рё больше СЏ его РЅРµ увидел.

     Сцена была жестокая, РґР°, РЅРѕ этот жестокий РјРёРі сливается РІ моем СѓРјРµ СЃ историей, произошедшей двадцатью годами позже, РєРѕРіРґР° изловили РіСЂСѓРїРїСѓ бывших полицаев. Рћ ней писали РІ газетах. Там было шестеро или семеро стариков. Фамилия РёС… главаря была, естественно, Гуревич или Гинзбург: иначе сказать, РѕРЅ был еврей, хотя еврей-полицай — существо трудновообразимое. РћРЅРё получили разные СЃСЂРѕРєРё. Еврей, естественно, высшую меру. Рассказывали, что утром, РєРѕРіРґР° его выводили РЅР° расстрел, офицер, командовавший охранниками, СЃРїСЂРѕСЃРёР» его: «Р”Р°, кстати, Гуревич (или Гинзбург), какое твое последнее желание?» — «РџРѕСЃР»РµРґРЅРµРµ желание? — переспросил тот.— РќРµ знаю. Отлить Р±С‹». РќР° что офицер ответил: «Р›Р°РґРЅРѕ, после отольешь». Так РІРѕС‚, для меня эти РґРІРµ истории одинаковы; Рё даже хуже, если вторая — чистый фольклор, хотя СЏ РІ этом сомневаюсь. РЇ слышал сотню подобных историй. Может быть, РЅРµ РѕРґРЅСѓ сотню. Тем РЅРµ менее, РѕРЅРё сливаются.

     Отличие завода РѕС‚ школы состояло РЅРµ РІ том, чем СЏ там Рё там занимался, РЅРµ РІ том, Рѕ чем СЏ думал РІ соответствующие периоды, Р° РІ РёС… фасадах, РІ том, что СЏ видел РїРѕ РґРѕСЂРѕРіРµ РІ цех или РЅР° СѓСЂРѕРє. Р’ конечном счете, наружность — это РІСЃРµ, что есть. РўРѕС‚ же дурацкий жребий выпал миллионам Рё миллионам. Существование, Рё само РїРѕ себе монотонное, было сведено централизованным государством Рє единообразной окостенелости. Наблюдать оставалось только лица, РїРѕРіРѕРґСѓ, здания; Р° РєСЂРѕРјРµ того язык, которым РІРѕРєСЂСѓРі пользовались.

В В В В В РЈ меня был РґСЏРґСЏ, член партии Рё, как СЏ теперь понимаю, прекрасный инженер. Р’ РІРѕР№РЅСѓ РѕРЅ строил бомбоубежища для Parteigenossen2; РґРѕ Рё после нее строил мосты. Р� те Рё РґСЂСѓРіРёРµ еще целы. Отец постоянно высмеивал его, РєРѕРіРґР° СЃРїРѕСЂРёР» СЃ матерью РёР·-Р·Р° денег; мать же ставила своего брата-инженера РІ пример, как человека основательного Рё уравновешенного, Рё СЏ, более или менее автоматически, стал смотреть РЅР° него свысока. Зато Сѓ него была замечательная библиотека. Читал РѕРЅ, РїРѕ-моему, немного; РЅРѕ РІ советских средних слоях считалось — Рё РїРѕ сей день считается — признаком хорошего тона РїРѕРґРїРёСЃРєР° РЅР° новые издания энциклопедий, классиков Рё РїСЂ. РЇ завидовал ему безумно. РџРѕРјРЅСЋ, как однажды, стоя Сѓ него Р·Р° креслом, смотрел ему РІ затылок Рё думал, что если убить его, РІСЃРµ РєРЅРёРіРё достанутся РјРЅРµ — РѕРЅ был тогда холост Рё бездетен. РЇ таскал РєРЅРёРіРё Сѓ него СЃ полок Рё даже подобрал ключ Рє высокому шкафу, РіРґРµ стояли Р·Р° стеклом четыре громадных тома дореволюционного издания «РњСѓР¶С‡РёРЅС‹ Рё женщины».

     Это была богато иллюстрированная энциклопедия, которой СЏ РґРѕ СЃРёС… РїРѕСЂ обязан начатками знания Рѕ том, каков запретный плод РЅР° РІРєСѓСЃ. Если порнография, РІ общем,— неодушевленный предмет, вызывающий эрекцию, то стоит заметить, что РІ пуританской атмосфере сталинской Р РѕСЃСЃРёРё можно было возбудиться РѕС‚ совершенно невинного соцреалистического полотна РїРѕРґ названием «РџСЂРёРµРј РІ РєРѕРјСЃРѕРјРѕР»», широко репродуцируемого Рё украшавшего чуть ли РЅРµ каждую классную комнату. Среди персонажей РЅР° этой картине была молодая блондинка, которая сидела, закинув РЅРѕРіСѓ РЅР° РЅРѕРіСѓ так, что заголились пять-шесть сантиметров ляжки. Р� РЅРµ столько сама эта ляжка, сколько контраст ее СЃ темно-коричневым платьем СЃРІРѕРґРёР» меня СЃ СѓРјР° Рё преследовал РІ сновидениях.

В В В В В РўРѕРіРґР°-то СЏ Рё научился РЅРµ верить болтовне Рѕ подсознательном. РџРѕ-моему, РјРЅРµ РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ снились символы — СЏ видел РІРѕ СЃРЅРµ реальные вещи: РіСЂСѓРґСЊ, бедра, женское белье. Что РґРѕ последнего, то для нас, мальчишек, РѕРЅРѕ было исполнено странного значения. РџРѕРјРЅСЋ, РІРѕ время СѓСЂРѕРєР° кто-РЅРёР±СѓРґСЊ проползал РїРѕРґ партами череР

— весь класс Рє столу учительницы СЃ единственной целью — заглянуть Рє ней РїРѕРґ платье Рё выяснить, какого сегодня цвета РЅР° ней трико. РџРѕ завершении экспедиции РѕРЅ драматическим шепотом возвещал классу: «РЎРёСЂРµРЅРµРІС‹Рµ».

     Короче, нас РЅРµ особенно терзали фантазии: дай Бог СЃ реальностью совладать. РЇ уже РіРѕРІРѕСЂРёР» РіРґРµ-то, что СЂСѓСЃСЃРєРёРµ — РїРѕ крайней мере, моего поколения — РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ обращаются Рє психиатрам. Р’Рѕ-первых, РёС… маловато. РљСЂРѕРјРµ того, психиатрия — собственность государства. Человек знает, что иметь историю болезни Сѓ психиатра РЅРµ так СѓР¶ полезно. Р’ любой момент РѕРЅР° может выйти Р±РѕРєРѕРј. Р’Рѕ РІСЃСЏРєРѕРј случае, СЃРѕ СЃРІРѕРёРјРё проблемами РјС‹ справлялись сами, следя Р·Р° тем, что творится Сѓ нас РІ мозгах, Р±РµР

• посторонней помощи. Определенное преимущество тоталитаризма заключается РІ том, что РѕРЅ предлагает РёРЅРґРёРІРёРґСѓ некую личную вертикальную иерархию СЃ совестью РІРѕ главе. РњС‹ надзираем Р·Р° тем, что РїСЂРѕРёСЃС…РѕРґРёС‚ Сѓ нас внутри;
• так сказать, РґРѕРЅРѕСЃРёРј нашей совести РЅР° наши инстинкты. Рђ затем себя наказываем. РљРѕРіРґР° РјС‹ осознаем, что наказание несоразмерно свинству, обнаруженному РІ собственной душе, РјС‹ прибегаем Рє алкоголю Рё топим РІ нем РјРѕР·РіРё.

     Такая система мне кажется действенной и требует меньше наличных. Я не хочу сказать, что подавление лучше свободы; просто я полагаю, что механизм подавления столь же присущ человеческой психее, сколь и механизм раскрепощения. Кроме того, скромнее, и вернее в конце концов, сознавать себя скотиной, нежели падшим ангелом. У меня есть все основания так думать, ибо в стране, где я прожил тридцать два года, прелюбодеяние и посещение кинотеатра суть единственные формы частного предпринимательства. Еще искусство.

В В В В В РџСЂРё всем том СЏ был полон патриотизма. Нормального детского патриотизма, СЃ сильным военным душком. РЇ обожал самолеты Рё боевые корабли, Рё верхом красоты казался РјРЅРµ желто-голубой флаг Р’Р’РЎ, напоминавший РєСѓРїРѕР» парашюта, СЃ изображением пропеллера РІ центре. РЇ был помешан РЅР° самолетах Рё РґРѕ недавнего времени внимательно следил Р·Р° новостями РІ авиации. Бросил только СЃ появлением ракет, Рё любовь превратилась РІ ностальгию РїРѕ винтовым самолетам. (Знаю, что СЏ РЅРµ РѕРґРёРЅ такой: РјРѕР№ девятилетний сын однажды сказал, что поломает РІСЃРµ реактивные самолеты Рё СЃРЅРѕРІР° разведет бипланы.) Что касается флота, СЏ был истинным сыном своего отца Рё РІ четырнадцать лет подал РІ РїРѕРґРІРѕРґРЅРѕРµ училище. Сдал РІСЃРµ экзамены, РЅРѕ РёР·-Р·Р° пятого пункта — национальности — РЅРµ поступил, Рё РјРѕСЏ иррациональная любовь Рє РјРѕСЂСЃРєРёРј шинелям СЃ РґРІСѓРјСЏ рядами золотых РїСѓРіРѕРІРёС†, напоминающих вереницу фонарей РЅР° ночной улице, осталась безответной.

     Боюсь, что визуальные стороны жизни всегда значили для меня больше, чем ее содержание. Например, СЏ влюбился РІ фотографию Сэмюэля Беккета задолго РґРѕ того, как прочел Сѓ него первую строчку. Что РґРѕ военных, тюрьмы избавили меня РѕС‚ призыва, так что РјРѕР№ роман СЃ РјСѓРЅРґРёСЂРѕРј остановился РЅР° платонической стадии. РќР° РјРѕР№ взгляд, тюрьма гораздо лучше армии. Р’Рѕ-первых, РІ тюрьме никто РЅРµ учит тебя ненавидеть далекого «РїРѕС‚енциального» врага. Р’ тюрьме твой враг — РЅРµ абстракция; РѕРЅ конкретен Рё осязаем. Возможно, «РІСЂР°Рі» — слишком сильное слово. Р’ тюрьме имеешь дело СЃ крайне одомашненным понятием врага, что делает РІСЃСЋ ситуацию приземленной, обыденной. РџРѕ существу, РјРѕРё надзиратели или соседи ничем РЅРµ отличались РѕС‚ учителей Рё тех рабочих, которые унижали меня РІ РїРѕСЂСѓ моего заводского ученичества.

В В В В В Р�ными словами, ненависть РјРѕСЏ РЅРµ была распылена РЅР° каких-то неведомых капиталистов; это даже РЅРµ была ненависть. Проклятый дар всепонимания, Р° следовательно всепрощения, проклюнувшийся еще РІ школе, полностью расцвел РІ тюрьме. РќРµ думаю даже, что ненавидел РјРѕРёС… следователей РёР

— КГБ: СЏ склонен был Рё РёС… оправдывать (РЅРё РЅР° что больше РЅРµ годен, должен кормить семью Рё С‚. Рґ.).

РљРѕРіРѕ СЏ РЅРµ РјРѕРі простить, это правителей страны — возможно потому, что РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРё СЃ РѕРґРЅРёРј РЅРµ соприкасался. Что РґРѕ врагов, то Сѓ тебя всегда есть РѕРґРёРЅ непосредственный: недостаток пространства. Формула тюрьмы — недостаток пространства, возмещенный избытком времени. Р’РѕС‚ что тебе действительно досаждает, РІРѕС‚ чего ты РЅРµ можешь одолеть. РўСЋСЂСЊРјР° — отсутствие альтернатив, Рё СЃ СѓРјР° тебя СЃРІРѕРґРёС‚ телескопическая предсказуемость будущего. Р� РІСЃРµ равно, это РєСѓРґР° лучше смертельной серьезности, СЃ какой армия науськивает тебя РЅР° жителей РґСЂСѓРіРѕРіРѕ полушария или мест поближе.

     Служба РІ советской армии длилась РѕС‚ трех РґРѕ четырех лет, Рё СЏ РЅРµ видел человека, чья РїСЃРёС…РёРєР° РЅРµ была Р±С‹ изуродована смирительной рубашкой послушания. Р—Р° исключением разве музыкантов РёР

— военных оркестров РґР° РґРІСѓС… дальних знакомых, застрелившихся РІ 1956 РіРѕРґСѓ РІ Венгрии — РѕР±Р° были командирами танков. Р�менно армия окончательно делает РёР

• тебя гражданина; Р±РµР

— нее Сѓ тебя еще был Р±С‹ шанс, пусть ничтожный, остаться человеческим существом. Если РјРЅРµ есть чем гордиться РІ прошлом, то тем, что СЏ стал заключенным, Р° РЅРµ солдатом. Р� даже упущенное РІ солдатском жаргоне — главное РјРѕРµ огорчение — было СЃ лихвою возмещено феней.

В В В В В Рђ РІСЃРµ-таки корабли Рё самолеты были прекрасны, Рё СЃ каждым РіРѕРґРѕРј РёС… становилось больше. Р’ 1945-Рј РЅР° улицах кишели «СЃС‚удебеккеры» Рё «РІРёР»Р»РёСЃС‹» СЃ белыми звездами РЅР° дверях Рё капотах — американская техника, полученная РїРѕ ленд-лизу. Р’ 1972-Рј РјС‹ уже сами продавали это РґРѕР±СЂРѕ urbi et orbi3. Если уровень жизни Р·Р° это время вырос РЅР° 15—20 процентов, то СЂРѕСЃС‚ военного производства, наверно, выразится РІ десятках тысяч процентов. Р� РѕРЅРѕ будет расти дальше, РёР±Рѕ это чуть ли РЅРµ единственная область, РіРґРµ РјС‹ РЅР° высоте, РіРґРµ есть осязаемые успехи. Рђ РєСЂРѕРјРµ того, потому, что военный шантаж, С‚. Рµ. непрерывное наращивание арсенала, вполне переносимое РїСЂРё тоталитарном строе, может подорвать СЌРєРѕРЅРѕРјРёРєСѓ любого демократического соперника, пожелавшего сохранить равновесие. Гонка вооружений — РЅРµ безумие: РѕРЅР° есть наилучший доступный СЃРїРѕСЃРѕР± воздействовать РЅР° СЌРєРѕРЅРѕРјРёРєСѓ оппонента, Рё это отлично поняли РІ Кремле. Р’СЃСЏРєРёР№, кто стремится Рє РјРёСЂРѕРІРѕРјСѓ господству, вел Р±С‹ себя так же. Альтернативы либо безнадежны (экономическое соперничество), либо слишком жутки (реальное использование оружия).

В В В В В РљСЂРѕРјРµ того, армия есть крестьянская идея РїРѕСЂСЏРґРєР°. Ничто так РЅРµ поднимает РґСѓС… среднего человека, как РІРёРґ РєРѕРіРѕСЂС‚, марширующих перед членами политбюро РЅР° мавзолее. РњРЅРµ кажется, РЅРёРєРѕРјСѓ РёР

— РЅРёС… РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ приходило РІ голову, что РІ попирании ногами священной гробницы есть элемент кощунства. Р’РёРґРёРјРѕ, это мыслилось как преемственность, Рё самое печальное РІ фигурах РЅР° мавзолее то, что РѕРЅРё заодно СЃ мумией бросают вызов времени. Р�С… видишь РїРѕ телевизору или РЅР° скверных фотографиях, миллионно размноженных официальными газетами. РџРѕРґРѕР±РЅРѕ древним римлянам, прокладывавшим главную улицу РІ СЃРІРѕРёС… поселениях СЃ севера РЅР° СЋРі, дабы соотнести себя СЃ центром Р�мперии, советский человек РїРѕ этим картинкам поверяет устойчивость Рё предсказуемость своей жизни.

В В В В В РљРѕРіРґР° СЏ работал РЅР° заводе, РІ обеденный перерыв РјС‹ выходили РЅР° заводской РґРІРѕСЂ; кто садился Рё разворачивал бутерброды, кто РєСѓСЂРёР», кто играл РІ волейбол. Там была маленькая клумба, окруженная полуметровым зеленым забором РёР

• штакетника. Забор был покрыт пылью Рё копотью, так же как сморщенные, вялые цветы РЅР° квадратной клумбе. РљСѓРґР° Р±С‹ РЅРё занесло тебя РІ нашей империи, ты везде найдешь такой забор. Штакетник обычно — готовое изделие, РЅРѕ если даже его стругают РґРѕРјР°, то РІСЃРµ равно выдерживают стандарт. Однажды СЏ поехал РІ Среднюю РђР·РёСЋ, РІ Самарканд;
• СЏ сгорал РѕС‚ желания увидеть бирюзовые купола Рё непостижимые орнаменты разных медресе Рё минаретов. РћРЅРё были тут как тут. Рђ потом СЏ увидел этот забор СЃ его идиотским ритмом, Рё сердце Сѓ меня упало, Восток исчез. Дробненькая, гребеночная СЃРєРѕСЂРѕРіРѕРІРѕСЂРєР° забора мгновенно уничтожила РІСЃРµ пространство — Р° равно Рё время — между заводским РґРІРѕСЂРѕРј Рё древним РіРѕСЂРѕРґРѕРј Хубилая.

     Нет ничего более чуждого этим штакетникам, чем РїСЂРёСЂРѕРґР°, чью зелень идиотически пародирует РёС… цвет. Штакетники, правительственный чугун оград, неистребимое хаки военных РІ каждой толпе пешеходов, РЅР° каждой улице, РІ каждом РіРѕСЂРѕРґРµ, неотступная фотография РґРѕРјРЅС‹ РІ каждой утренней газете, неиссякаемый Чайковский РїРѕ радио — РѕС‚ всего этого можно сойти СЃ СѓРјР°, если РЅРµ умеешь отключаться. РќР° советском телевидении РЅРµ было рекламных передач; РІ паузах показывали портреты Ленина Рё так называемые фотоэтюды: «Р’есна», «РћСЃРµРЅСЊ» Рё С‚. Рґ. Плюс «Р»РµРіРєР°СЏ» журчащая музыка, РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ имевшая автора Рё творимая самим усилителем.

     Тогда я еще не знал, что всем этим наградил нас век разума и прогресса, век массового производства; я приписывал это государству и отчасти самой стране, падкой на все, что не требует воображения. � все-таки думаю, что не совсем ошибался. Казалось бы, где, как не в централизованном государстве, легче всего сеять и распространять просвещение? Правителю, теоретически, доступнее совершенство (на каковое он в любом случае претендует), чем представителю. Об этом твердил Руссо. Жаль, что так не случилось с русскими. Страна с изумительно гибким языком, способным передать тончайшие движения человеческой души, с невероятной этической чувствительностью (благой результат ее в остальном трагической истории) обладала всеми задатками культурного, духовного рая, подлинного сосуда цивилизации. А стала адом серости с убогой материалистической догмой и жалкими потребительскими поползновениями.

В В В В В РњРѕРµ поколение СЃРёСЏ чаша отчасти миновала. РњС‹ произросли РёР

• послевоенного щебня — государство зализывало собственные раны Рё РЅРµ могло как следует Р·Р° нами проследить. РњС‹ пошли РІ школу, Рё, как РЅРё пичкала нас РѕРЅР° возвышенным РІР·РґРѕСЂРѕРј, страдания Рё нищета были перед глазами повсеместно. Р СѓРёРЅСѓ РЅРµ прикроешь страницей «РџСЂР°РІРґС‹». Пустые РѕРєРЅР° пялились РЅР° нас, как глазницы черепов, Рё РїСЂРё всем нашем малолетстве РјС‹ ощущали трагедию. Конечно, РјС‹ РЅРµ умели соотнести себя СЃ руинами, РЅРѕ РІ этом Рё РЅРµ было нужды: РёС… эманация обрывала смех. Потом смех возобновлялся, Рё вполне бездумный,— РЅРѕ это было РІСЃРµ-таки возобновление. Р’ послевоенные РіРѕРґС‹ РјС‹ чуяли РІ РІРѕР·РґСѓС…Рµ странную напряженность;
• что-то нематериальное, почти призрачное. Рђ РјС‹ были малы, РјС‹ были мальчишки. Скудость окружала нас, РЅРѕ, РЅРµ ведая лучшего, РјС‹ РѕС‚ нее РЅРµ страдали. Велосипеды были старые, довоенные, Р° владелец футбольного мяча почитался буржуем. Наше белье Рё одежки были скроены матерями РёР

— отцовских РјСѓРЅРґРёСЂРѕРІ Рё латаных подштанников: adieu, Р—РёРіРјСѓРЅРґ Фрейд. Так что РІРєСѓСЃ Рє имуществу Сѓ нас РЅРµ развился. РўРѕ, что доставалось нам потом, было скверно сделано Рё уродливо РЅР° РІРёРґ. Самим вещам РјС‹ предпочитали идеи вещей, хотя, РєРѕРіРґР° РјС‹ глядели РІ зеркало, увиденное там нас РЅРµ очень радовало.

В В В В В РЈ нас РЅРµ было СЃРІРѕРёС… комнат, чтобы заманить туда девушку, Рё Сѓ девушек РЅРµ было комнат. Романы наши были РїРѕ преимуществу романы пешеходные Рё романы бесед; если Р±С‹ СЃ нас брали РїРѕ одометру, это встало Р±С‹ РІ астрономическую СЃСѓРјРјСѓ. Старые склады, набережные реки РІ заводских районах, жесткие скамейки РІ мокрых скверах Рё холодные подъезды общественных зданий — РІРѕС‚ привычные декорации наших первых пневматических блаженств. РЈ нас РЅРёРєРѕРіРґР° РЅРµ было так называемых «РјР°С‚ериальных стимулов». Рђ идеологические смешили даже детсадовцев. Если кто-то продавался, то РЅРµ Р·Р° РґРѕР±СЂРѕ Рё РЅРµ Р·Р° комфорт: таковых РЅРµ имелось РІ наличии. Продавался РѕРЅ РїРѕ душевной склоннности Рё знал это сам. Предложения РЅРµ было, был чистый СЃРїСЂРѕСЃ.

     Если РјС‹ делали этический выбор, то РёСЃС…РѕРґСЏ РЅРµ столько РёР

• окружающей действительности, сколько РёР

— моральных критериев, почерпнутых РІ художественной литературе. РњС‹ были ненасытными читателями Рё впадали РІ зависимость РѕС‚ прочитанного. РљРЅРёРіРё, возможно благодаря РёС… свойству формальной завершенности, приобретали над нами абсолютную власть. Диккенс был реальней Сталина Рё Берии. Романы больше всего остального влияли РЅР° наше поведение Рё разговоры, Р° разговоры наши РЅР° девять десятых были разговорами Рѕ романах. Это превращалось РІ порочный РєСЂСѓРі, РЅРѕ РјС‹ РЅРµ стремились РёР

• него вырваться.

В В В В В РџРѕ своей этике это поколение оказалось РѕРґРЅРёРј РёР

• самых книжных РІ истории Р РѕСЃСЃРёРё — Рё слава Богу. Приятельство могло кончиться РёР·-Р·Р° того, что кто-то предпочел Хемингуэя Фолкнеру;
• для нас Центральным Комитетом была иерархия РІ литературном пантеоне. Начиналось это как накопление знаний, РЅРѕ превратилось РІ самое важное занятие, ради которого можно пожертвовать всем. РљРЅРёРіРё стали первой Рё единственной реальностью, сама же реальность представлялась бардаком или абракадаброй. РџСЂРё сравнении СЃ РґСЂСѓРіРёРјРё, РјС‹ СЏРІРЅРѕ вели вымышленную или выморочную жизнь. РќРѕ если подумать, существование, игнорирующее РЅРѕСЂРјС‹, провозглашенные РІ литературе, второсортно Рё РЅРµ стоит трудов. Так РјС‹ думали, Рё СЏ думаю, РјС‹ были правы.

В В В В В Р�нстинкты склоняли нас Рє чтению, Р° РЅРµ Рє действию. Неудивительно, что реальная наша жизнь шла череР

• пень-колоду. Даже те РёР
• нас, кто сумел продраться череР

— дебри «РІС‹СЃС€РµРіРѕ образования», СЃ неизбежным поддакиванием Рё подпеванием системе, РІ конце концов, РЅРµ вынеся навеянных литературой угрызений, выбывали РёР

— РёРіСЂС‹. РњС‹ становились чернорабочими — РЅР° физических или издательских работах,— занимались чем-то РЅРµ требующим умственных усилий: высекали надписи РЅР° могильных плитах, изготовляли СЃРёРЅСЊРєРё, переводили технические тексты, проявляли рентгеновские СЃРЅРёРјРєРё, работали счетоводами Рё переплетчиками. Время РѕС‚ времени РјС‹ появлялись РЅР° РїРѕСЂРѕРіРµ приятельской квартиры, СЃ бутылкой РІ РѕРґРЅРѕР№ СЂСѓРєРµ, закуской, или конфетами, или цветами РІ РґСЂСѓРіРѕР№, Рё просиживали вечер, разговаривая, сплетничая, жалуясь РЅР° идиотизм высокого начальства Рё гадая, кто РёР

• нас скорее умрет. Рђ теперь СЏ должен отставить местоимение «РјС‹».

     Никто РЅРµ знал литературу Рё историю лучше, чем эти люди, никто РЅРµ умел писать РїРѕ-СЂСѓСЃСЃРєРё лучше, чем РѕРЅРё, никто РЅРµ презирал наше время сильнее. Для этих людей цивилизация значила больше, чем насущный хлеб Рё ночная ласка. Р� РЅРµ были РѕРЅРё, как может показаться, еще РѕРґРЅРёРј потерянным поколением. Это было единственное поколение СЂСѓСЃСЃРєРёС…, которое нашло себя, для которого Джотто Рё Мандельштам были насущнее собственных судеб. Бедно одетые, РЅРѕ чем-то РІСЃРµ-таки элегантные, тасуемые корявыми руками СЃРІРѕРёС… непосредственных начальников, удиравшие, как зайцы, РѕС‚ ретивых государственных гончих Рё еще более ретивых лисиц, бедные Рё уже РЅРµ молодые, РѕРЅРё РІСЃРµ равно хранили любовь Рє несуществующему (или существующему лишь РІ РёС… лысеющих головах) предмету, именуемому цивилизацией. Безнадежно отрезанные РѕС‚ большого РјРёСЂР°, РѕРЅРё думали, что СѓР¶ этот-то РјРёСЂ должен быть РїРѕС…РѕР¶ РЅР° РЅРёС…; теперь РѕРЅРё знают, что Рё РѕРЅ РїРѕС…РѕР¶ РЅР° РґСЂСѓРіРёС…, только нарядней. РЇ пишу это, закрываю глаза Рё почти вижу, как РѕРЅРё стоят РІ СЃРІРѕРёС… обшарпанных РєСѓС…РЅСЏС… СЃРѕ стаканами РІ руках Рё ироническими гримасами РЅР° лицах. «Р”авай, давай,— усмехаются РѕРЅРё.— Liberte’, Egalite’, Fraternite’4… Почему никто РЅРµ добавит Культуру?»

     Память, СЏ полагаю, есть замена хвоста, навсегда утраченного нами РІ счастливом процессе эволюции. РћРЅР° управляет нашими движениями, включая миграцию. РџРѕРјРёРјРѕ этого, есть нечто СЏРІРЅРѕ атавистическое РІ самом процессе вспоминания — потому хотя Р±С‹, что процесс этот РЅРµ бывает линейным. РљСЂРѕРјРµ того, чем больше помнишь, тем ты ближе Рє смерти.

     Если это так, то хорошо, РєРѕРіРґР° твоя память спотыкается. Чаще, однако, РѕРЅР° закручивается, раскручивается, виляет — РІ точности как С…РІРѕСЃС‚; так же должно вести себя твое повествование, даже СЂРёСЃРєСѓСЏ показаться бессвязным Рё скучным. Р’ конце концов, СЃРєСѓРєР° — наиболее распространенная черта существования, Рё можно только удивляться, почему РѕРЅР° столь мало попаслась РІ РїСЂРѕР·Рµ 19-РіРѕ века, столь склонной Рє реализму,

     Пусть писатель во всеоружии таланта готов перенести на бумагу мельчайшие флуктуации сознания, все равно, попытки воспроизвести сей хвост во всем его спиральном великолепии обречены, ибо эволюция не прошла даром. Перспектива лет спрямляет вещи до точки полного исчезновения. Ничто не воротит их назад, даже рукописные слова с их кручеными буквами. � тем более обречена такая попытка, когда твой хвост кончается где-то в России.

В В В В В РќРѕ Р±СѓРґСЊ печатное слово лишь знаком забывчивости, это еще полбеды. Печальная истина состоит РІ том, что слова пасуют перед действительностью. РЈ меня, РїРѕ крайней мере, такое впечатление, что РІСЃРµ пережитое РІ СЂСѓСЃСЃРєРѕРј пространстве, даже будучи отображено СЃ фотографической точностью, просто отскакивает РѕС‚ английского языка, РЅРµ оставляя РЅР° его поверхности никакого заметного отпечатка. Конечно, память РѕРґРЅРѕР№ цивилизации РЅРµ может — Рё, наверное, РЅРµ должна — стать памятью РґСЂСѓРіРѕР№. РќРѕ РєРѕРіРґР° язык отказывается воспроизвести негативные реалии РґСЂСѓРіРѕР№ культуры, тут возникают тавтологии наихудшего свойства,

В В В В В Р�стории, Р±РµР

— сомнения, суждено повторять себя: РІ общем-то, выбор Сѓ нее небогатый, как Рё Сѓ человека. Так утешайся хотя Р±С‹ тем, что знаешь, жертвой чего ты пал, прикоснувшись Рє специфической семантике, имеющей хождение РІ столь отдаленном РјРёСЂРµ, как Р РѕСЃСЃРёСЏ. Губят тебя твои же концептуальные Рё аналитические замашки, например, РєРѕРіРґР° РїСЂРё помощи языка анатомируешь СЃРІРѕР№ опыт Рё тем лишаешь сознание всех благ интуиции. Р�Р±Рѕ РїСЂРё всей своей красоте четкая концепция всегда означает сужение смысла, отсечение всяческой бахромы. Между тем бахрома-то как СЂР°Р

• Рё важнее всего РІ РјРёСЂРµ феноменов, РёР±Рѕ РѕРЅР° СЃРїРѕСЃРѕР±РЅР° переплетаться.

     Эти слова сами РїРѕ себе свидетельство того, что СЏ РЅРµ РѕР±РІРёРЅСЏСЋ английский язык РІ бессилии; РЅРµ сетую СЏ Рё РЅР° дремотное состояние души населения, РЅР° нем говорящего. РЇ всего лишь сожалею Рѕ том, что столь развитым понятиям Рѕ зле, каковыми обладают СЂСѓСЃСЃРєРёРµ, заказан РІС…РѕРґ РІ иноязычное сознание РїРѕ причине извилистого синтаксиса. Р�нтересно, РјРЅРѕРіРёРј ли РёР

• нас случалось встретиться СЃ нелукавым Злом, которое, явившись Рє нам, СЃ РїРѕСЂРѕРіР° объявляло:

В В В В В «РџСЂРёРІРµС‚, СЏ — Зло. Как поживаешь?»

     Если РІСЃРµ это, тем РЅРµ менее, звучит как элегия, то РІРёРЅРѕР№ тому скорее жанр отрывка, нежели его содержание, каковому больше приличествовала Р±С‹ ярость. РќРё та, РЅРё другая, конечно, РЅРµ СЃРїРѕСЃРѕР±РЅС‹ раскрыть смысл прошлого; РЅРѕ элегия хотя Р±С‹ РЅРµ создает РЅРѕРІРѕР№ реальности. Какой Р±С‹ хитрый механизм РЅРё строил ты для РїРѕРёРјРєРё собственного хвоста, ты останешься СЃ сетью, полной рыбы, РЅРѕ Р±РµР

— РІРѕРґС‹. Которая качает твою лодку. Р� вызывает головокружение — или заставляет прибегнуть Рє элегическому тону. Р�ли отпустить рыбу обратно.

В В В В В ___

     Жил-был когда-то мальчик. Он жил в самой несправедливой стране на свете. Ею правили существа, которых по всем человеческим меркам следовало признать выродками. Чего, однако, не произошло.

В В В В В Р� был РіРѕСЂРѕРґ. Самый красивый РіРѕСЂРѕРґ РЅР° свете. РЎ РѕРіСЂРѕРјРЅРѕР№ серой рекой, повисшей над СЃРІРѕРёРј глубоким РґРЅРѕРј, как РѕРіСЂРѕРјРЅРѕРµ серое небо — над ней самой. Вдоль реки стояли великолепные дворцы СЃ такими изысканно-прекрасными фасадами, что если мальчик стоял РЅР° правом берегу, левый выглядел как отпечаток гигантского моллюска, именуемого цивилизацией. Которая перестала существовать.

     Рано утром, когда в небе еще горели звезды, мальчик вставал и, позавтракав яйцом и чаем, под радиосводку о новом рекорде по выплавке стали, а затем под военный хор, исполнявший гимн вождю, чей портрет был приколот к стене над его еще теплой постелью, бежал по заснеженной гранитной набережной в школу.

     Широкая река лежала перед ним, белая и застывшая, как язык континента, скованный немотой, и большой мост аркой возвышался в темно-синем небе, как железное нЈбо. Если у мальчика были две минуты в запасе, он скатывался на лед и проходил двадцать-тридцать шагов к середине. Все это время он думал о том, что делают рыбы под таким толстым льдом. Потом он останавливался, поворачивался на 180 градусов и бежал сломя голову до самых дверей школы. Он влетал в вестибюль, бросал пальто и шапку на крюк и несся по лестнице в свой класс.

     Это была большая комната СЃ тремя рядами парт, портретом Вождя РЅР° стене над стулом учительницы Рё картой РґРІСѓС… полушарий, РёР

— которых только РѕРґРЅРѕ было законным. Мальчик садится РЅР° место, расстегивает портфель, кладет РЅР° парту тетрадь Рё ручку, поднимает лицо Рё приготавливается слушать ахинею.

В В В В В 1976

     * Перевод с английского В. Голышева

     1 В Крестах 999 камер (прим. автора).

     2 Партийных товарищей (нем.).

     3 Городу и миру (лат.).

     4 Свобода, равенство, братство (фр.).