Гущина София, 11 А класс МОБУ «СОШ « Кудровского ЦО №1»» Всеволожского района Ленинградской области
ГУСАРЫ — РЫЦАРИ ЛИХИЕ
Поэты и писатели Отчизны
мундир гусарский надевали и не раз,
когда слагали оду о победах,
иль славный героический рассказ.
Тут Гербель, Гумилёв и Грибоедов,
Денис Давыдов, Лермонтов-корнет…
Они прославили гусарские мундиры
Оставив память о себе на сотни лет.
Мундир гусара встретить можно было всюду
В него влюблялись все — и стар и млад,
И что служить в полку гусарском он согласен,
готов был каждый биться об заклад.
Ох, как кутили, эти рыцари лихие
в минуты мира, сна и тишины,
задорным смехом и гусарской песней
закрывшись, как щитами, от войны.
И карты «Преферанса» вверх, как птицы!
И брызги «Портера» дождём прохладным по глазам!
И смесь «французского с нижегородским»
рекой хмельною разливалась по усам!
В просторной зале, полной свежескошенного сена
они «гуляли» вплоть до утренних лучей
Пока Морфей с хмельной Усталостью под руку
тихонько не касались их очей.
За кутежи — ну как не вспомнить наказанье?!,-
лишён был полк «небесных» обмундирований!
Остался синий ментик на полу лежать,
и в серых доломанах полк уехал воевать.
И как им только удавалось
с такою лёгкостью в себе соединить:
мужество воина, мальчишескую шалость,
и пылкость чувств с желанием любить!
Они наукам страстно обучались
Что-бы от Века Просвещенья не отстать,
А как Мазурку, черти, танцевали!
Ах, боже мой! Шарман! Какая стать!
И словно всем полком они спешили
прожить сей день на десять лет вперёд,
А как они влюблялись, как любили!,
чтобы не жаль, коль смертный час придёт!
Недаром из французов славный маршал
Сказал об их трагическом пути:
«Из лёгкой кавалерии гусары,
не доживают и до тридцати пяти….»
Умолкли городские сплетни, ссоры,
взаимные обиды улеглись,
когда летом двенадцатого года,
войска Наполеона ворвались.
На улицах и площадях столичных
Курьера ждали с новостью одной,
что их сыны и братья выстояли в битве
И справились с «французскою бедой».
Зачитывались жадно сообщенья,
и имена героев в этот год —
Рыцарь нашего времени
... себе глаза ее: так они были приветливы и милы!.. Красавицы нашего времени! Будьте покойны: я не хочу сравнивать ее с вами - ... нет, то может - подождать. Время снимает завесу со всех темных случаев. Скажем только, что сельская наша красавица вышла замуж непорочная душою ... тверже произносил: "Люблю тебя, маменька!" и как сердце его время от времени чувствовало это живее! Слова мои текли бы рекою, если ...
в сто тысяч голосов произносились,
И каждый этим именем был горд!
И золото гусарского мундира
сменилось вмиг на серое сукно,
На длинный плащ и чёрной кожи кивер,
И мысли все лишь только об одном:
Перехитрить врага, ворваться, уничтожить!
Лишить его возможности мечтать,
что может он Россию потревожить,
Что может здесь он красть и убивать!
И каждый день, с рассвета до рассвета,
В тылу врага, в сраженье под Москвой,
в жестокой сече головы слагали,
не спрашивая участи иной.
И важным было: полковое имя —
не осрамить и с честью пронести!
И вправду, настоящие гусары
не доживают и до тридцати пяти…
А сколько их погибло в контратаках,
а сколько не оправилось от ран,
А сколько златокудрых тех корнетов
сложило головы в отрядах партизан!
Денис Давыдов как-то написал:
что «В ремесле гусарском тот лишь долг свой выполняет,
кто преступает за черту возможностей своих,
чьё мужество в войне границ не знает!»
Поднимет голову помятый в поле клевер,
И дым рассеется, когда утихнет бой,
И в полк израненный прибудет пополненье,
И молодой гусар красиво встанет в строй.
И будут музыка, шампанское и речи,
И будут верные товарищи вокруг,
И будут долгие походы, битвы-сечи,
И кто-то снова саблю выронит из рук…
И как нам этих юных «генералов»
от страшного пророчества спасти?!!
Зачем же вы, бесстрашные гусары
Не доживаете до тридцати пяти?…
Двенадцати полкам гусарским
я посвящаю строки эти.
Пусть двести лет спустя на Бородинском поле
Вас помянут в молитве на рассвете.
